Текст книги "Еще одна история (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Никому не было позволено тревожить покой Пламенного Духа в те дни, когда создавались они. Ни супруга, ни сыновья, ни даже сам Нолдаран не смели беспокоить его.
Затворившись в своей мастерской, наглухо закрыв ставни единственного маленького окошка под потолком, заперев дверь на засов, Мастер работал при свете нескольких зажженных светильников.
Когда же работа его была, наконец, завершена, Феанаро, силы феа и роа которого были на исходе, вдруг ощутил необъяснимый прилив никогда прежде не изведанного чувства счастья. Эйфория накрыла его с головой и, успев дойти до кресла, Пламенный Дух рухнул в него, будучи уже без сознания.
Первое, о чем подумал Феанаро, открыв глаза, были камни. Он все еще полулежал в своем кресле, и единственным его желанием в тот миг было увидеть эти бесценные сокровища. Поднявшись, Мастер дошел до бочонка с водой, бывшего в мастерской. Он зачерпнул ладонью воду, чтобы сделать несколько глотков, затем плеснул себе в лицо.
Они лежали, скромно поблескивая в царившей в мастерской полутьме, на его рабочем столе, среди разбросанных по нему инструментов, на слое сложенной в несколько раз мягкой ткани его рубашки. Феанаро осторожно приблизился, разглядывая их, вытянув вперед шею. Три больших, совершенно одинаковых, полупрозрачных жемчужины, светящиеся изнутри голубовато-белым светом.
«Сияющие жемчужины!*» – подумал Феанаро и залюбовался ими.
Мастер долго стоял перед столом, не в силах отвести глаз от своих новорожденных творений. Ему казалось, в них соединилось все самое прекрасное, самое исключительное и чудесное. Лишь они одни отныне были его единственной отрадой и любовью…
Жизнь семьи третьего сына Финвэ в Альквалонде, после возвращения со свадебных торжеств, проходивших в столице нолдор, начинала входить в привычное, спокойное и безмятежное русло. Глава Третьего Дома всячески избегал разговоров на тему произошедшего на празднике между его жемчужиной и четвертым сыном Феанаро.
Ни единым словом, ни взглядом он не напомнил дочери об увиденном там, и запретил делать это сыновьям и жене. Сейчас Нэрвен нужно было время, чтобы собраться с силами, оправиться и обрести вновь гармонию феа. Когда придет момент, она сама захочет поговорить с ним об этом и все расскажет обожаемому отцу, а если и не захочет, а просто переживет все внутри себя, ничего, главное – чтобы малышка Артанис не страдала еще и от его назойливых расспросов.
Она, как ни странно, была самой мужественной и сильной среди всех его детей. Братья не могли похвастаться выдержкой, умением владеть собой и силой воли, присущими Нэрвен. С самого раннего возраста малышка жила, участь сознавать огромную ответственность, которую накладывал на нее дар предвидеть будущее. Арафинвэ не знал, почему его жемчужине достался этот дар, но его наличие заставляло отца гордиться ей еще больше.
Привычно устроившись с ногами на любимой кушетке в своей гостиной, Арафинвэ, укрылся покрывалом и в очередной раз перечитывал «Сказание о Первых Днях», размышляя над судьбами народов ваниар, нолдор и тэлери. Думал он и о Валар, майар и самом Едином, что скрывался где-то от их взора, предпочитая быть всегда в тени, невидимым, но при этом неусыпно наблюдая за ними и направляя их в делах и поступках. Мысль о том, что все в мире Арды происходит по воле Илуватара, заранее знающего все, что должно случиться в будущем со всеми ними, заставляла младшего финвиона чувствовать себя слабым и беспомощным.
Вошедший в гостиную старший сын прервал его раздумья.
– Отец, я еду в Тирион, – скороговоркой произнес Инголдо, – хочу отвести деду рукопись моего трактата «Об основах мироздания», он просил ее почитать, когда я закончу.
Арафинвэ вздохнул и опустил взор в свою книгу.
– Езжай, конечно, и передай отцу мой привет, – он не знал, что сказать.
Частые отлучки Финдарато в столицу нолдор беспокоили его. Младшему финвиону хотелось поговорить с сыном об Амариэ, что уже давно ходила в невестах Инголдо, но он не знал, как подойти к этой теме, чтобы не обидеть сына и не создать у того впечатления, будто он пытается давить на него.
– Непременно! – просиял старший, – Пойду, попрощаюсь с остальными! Я думаю пробыть у деда несколько дней.
– Послушай, – неуверенно начал его родитель, – а не привести ли тебе как-нибудь твою невесту погостить в наш дом на несколько недель? – сказал он с самым невинным видом, – Она бы познакомилась со всеми нами, искупалась бы в море… Ведь ей предстоит когда-нибудь переселиться в Альквалонде. Что скажешь?
Финдарато уже набрал в легкие воздуха, чтобы ответить, но в этот миг в распахнувшихся с грохотом дверях возникла высокая фигура Нэрвен в серебристо-белом одеянии. Лицо ее было встревоженным, глаза лихорадочно блестели, на щеках рдел яркий румянец. Казалось, дочь Арафинвэ не в себе.
– Отец! Я должна ехать в Тирион! – объявила Артанис, решительно врываясь в гостиную.
– Милая моя, – Арафинвэ вскочил с кушетки, отбросив покрывало и книгу, – Что с тобой?! – коснувшись руки дочери, финвион ощутил, насколько она была горяча.
– Оставь меня, прошу, – Нэрвен мотала головой, стараясь высвободить руку, – Я должна ехать к нему!
– Жемчужина моя, – попытался обнять дочь за плечи Арафинвэ, – О ком ты говоришь?! – слегка встряхнув Артанис, вопрошал ее отец, испугавшийся, как бы любимая дочь не наделала еще больших глупостей, скрыть которые от досужих сплетников будет гораздо сложнее.
– Я еду к Феанаро, отец! Я не могу жить без него… – произнесла вдруг побелевшими губами Артанис, глядя блестящими глазами в расширившиеся от ужаса глаза младшего сына Финвэ.
За прошедшие со свадьбы и переселения в приготовленный для них дом в центре Тириона недели Морьо неплохо успел изучить привычки молодой супруги. Илиссэ нравилось подолгу оставаться в постели, нежиться под слоями покрывал, спать по много часов. Пищу она тоже любила принимать, сидя в их с Морьо широкой кровати.
Отец ее был одним из приближенных деда Финвэ, поэтому выросшая в достатке Илиссэ привыкла быть окруженной многочисленными служанками, готовившими еду, наводящими порядок в комнатах, убиравшими постель, омывавшими и натиравшими ароматными маслами ее красивое тело, шелковую, нежную кожу, а затем одевавшими их госпожу в дорогие одежды, приличествовавшие новому для нее статусу принцессы нолдор.
Лежа рядом с ней в постели, среди скомканных в беспорядке простыней, покрывал и подушек, Карнистиро, прикрыв глаза, прислушивался к ее дыханию, шороху покрывал, создаваемому ее движениями во сне, и доносившимся сквозь приоткрытое окно спальни звукам с улицы.
Подумав о том, что чем больше они это делают, тем больше хочется сделать это снова и снова, он потянулся к жене, почувствовав тепло ее тела, стаскивая с нее покрывала и простыни, охватывая ее. Морьо придвинулся вплотную, крепко сжимая съежившуюся в его объятиях Илиссэ. Она вздрогнула, когда почувствовала его, но не вскрикнула, только крепко зажмурилась и вдруг прошептала:
– Еще… еще, еще…
И тут же обвила его торс тонкими руками, выгнув шею. Привычная выдержка изменила ему от этих слов и атмосферы душной, теплой неги, которую создавала в их спальне его супруга.
Оба окна были плотно занавешены тяжелыми непрозрачными занавесями. В комнате по углам курились пряные благовония. Среди перин и покрывал было жарко.
Взбудораженный ее голосом и тесными объятиями, Морьо исступленно двигался, вдруг заметив, что она отпустила его и прикусила запястье, чтобы не закричать. Чувствуя приближавшуюся разрядку, феанарион содрогнулся всем телом, еще сильнее прижимая к себе Илиссэ и хрипло зарычал, утыкаясь лицом в ее шею, задыхаясь.
Через некоторое время, пребывая еще в состоянии полудремы, Морьо попытался рукой нащупать хотя бы нижнюю рубаху среди вороха их с Илиссэ смявшейся одежды, разбросанной по постели и на полу перед ней. Хотелось отправиться справить все естественные нужды, и мучила жажда. Вставать, однако, не хотелось совсем. Морьо был без сил. В голове чувствовался какой-то словно бы туман, даже думать не хотелось ни о чем. Опустошение, которое он ощущал внутри, было всеобъемлющим, как телесным, так и духовным.
Кое-как отыскав штаны, Морьо с трудом натянул их, поднялся с постели с полузакрытыми от изнеможения глазами и, пошатываясь, отправился к цели своего пути. Возвращаясь обратно в спальню, феанарион зашел на кухню, представ, как был, в одних тонких штанах, находившимся там служанкам своей супруги.
Карнистиро жмурился от лившегося из окон света, длинные черные волосы его были растрепаны, он потирал переносицу, силясь собраться с мыслями.
Ему подали воды, которую он залпом выпил из кувшина, не наливая в предложенный стакан. Капли, не попавшие в рот, стекали по шее на грудь и живот Морьо.
Усилием воли ему удалось заставить себя одеться, завязать в хвост на затылке непослушные волосы, надеть сапоги, опоясаться ремнем и в таком виде вывалиться на улицу. Свежий воздух подействовал благотворно, постепенно проясняя разум, а ходьба помогла его поступи приобрести уверенность.
Ноги сами несли его к главному проспекту, в конце которого, в сердце Тириона, стоял дворец их деда. Подумав о том, что пребывание в знакомой обстановке стен жилища деда Финвэ поможет ему почувствовать себя лучше, Морьо направился туда.
Внуков Финвэ пропускали беспрепятственно, не задавая вопросов, внутрь дворцовых стен, и Морьо теперь шел под колоннадой внутреннего двора, залитого серебряным светом, в центре которого был разбит небольшой сад с аккуратно подстриженным газоном и насыпными дорожками, разыскивая деда и соображая, где тот может находиться в этот час.
Уже на следующий день после того, как Мастер Феанаро завершил работу над самым славным из своих творений, к нему в приемную, где финвион отдыхал после семейного ужина, рассматривая камни, явился неожиданный гость.
На этот раз Мятежный Вала предпочел материализоваться прямо из воздуха посреди комнаты, избежав, таким образом, встречи с прислугой и домочадцами Пламенного Духа. Его появление сопровождалось легким потрескиванием, желтоватыми искорками и расплывшимся по комнате голубоватым дымом.
– Привет тебе, Великий Мастер! – произнес Мелькор, распахнув полы длинного темно-синего плаща и делая шаг в направлении стола, за которым сидел Феанаро.
– Что тебе нужно? – нахмурился финвион.
– Всего лишь поздравить тебя с победой, – широко улыбнулся Мятежный, – Камни, я вижу, получились даже прекраснее, чем я ожидал, дева Артанис скоро прибежит к тебе и сама станет умолять взять ее в жены, – он сладко зажмурился.
– Что ж, если так, – заговорил Феанаро, убирая камни в ларец, – я благодарен тебе за совет и приглашу тебя на свадьбу, – он выпрямился во весь высокий рост, встав из-за стола.
– С удовольствием принимаю! – воскликнул Мятежный, – Но разве я не заслужил небольшого подарка за мои старания? – он насмешливо прищурился.
– Подарка? – непонимающе нахмурился Пламенный Дух.
– Разве нет? – переспросил снова Мелькор, – Эти три премилых жемчужины ты можешь отдать мне, ведь в твоих руках окажется другая жемчужина, та, прекрасней кого не найти…
– А не ты ли говорил, что эти камни я должен отдать Валар, чтобы те разрешили мне отплыть с Артанис в Эндорэ? – грозным голосом спросил его хозяин дома.
– Валар? Ты забываешь, что я тоже один из них, – ласковая улыбка тронула его губы, – И я не только разрешаю тебе покинуть Аман, я помог тебе, наставив на истинный путь. У кого еще ты хочешь спрашивать разрешения? Уж не у моего ли младшего братца и кучки его прихвостней? Это также нелепо и абсурдно, как если бы народ должен был слушаться приказов твоих сводных братьев, признавая их владыками нолдор, а тебя низвергнуть до уровня их прислужника! – воскликнул Мелькор.
– Все знают, что ты пал в глазах Единого и остальных Валар, поэтому и был низвергнут, – отвечал Феанаро, прижав к груди ларец с камнями.
– Кто такие Валар, чтобы ты – Великий Мастер и будущий Владыка нолдор спрашивал у них разрешения, что делать? – спокойным тоном парировал Мелькор, – Подумай? Они держат вас здесь, словно овец в загоне, словно слепых рабов, которыми можно понукать, а искусство и талант которых можно использовать в своих целях, пока в землях Эндорэ жизнь течет привольная. Там квенди, свободные от диктата этой кучки ленивых и жадных поработителей, живут себе, наслаждаясь бесконечными просторами тех земель и полнейшей свободой. Ты сам знаешь, что Манвэ – король рабов, а другие ему под стать, только не такие слабые и безвольные, – он загадочно улыбнулся одними губами.
Феанаро отступил на шаг, не сводя полыхающих гневом зрачков с собеседника.
– Отдай мне камни, Искусник, и я проведу тебя и твой народ по безопасному пути в земли Эндорэ, – гипнотизируя его взглядом, говорил Черный Вала.
– Теперь я разгадал твой черный замысел, сеятель зла! – выкрикнул ему в лицо Мастер, – Я пойду к Валар и все открою им! Все твои планы рухнут и тебя снова посадят на цепь! Тебе не получить моих сокровищ! Убирайся прочь!
– Если не отдашь мне камни, тебе не видать руки девы Артанис, – с холодной злобой отвечал Мелькор, опустив взор в пол.
Этот нехитрый маневр, однако, подействовал на Мастера совсем иначе, чем ожидалось. Характер Феанаро был бесстрашным, и когда ему дерзили, противоречили или пытались угрожать, он воспламенялся мгновенно.
– Пошел вон, я сказал! – дико закричал Искусник, готовый в любой миг броситься на Мятежного.
Вала, решив не испытывать долее терпение Мастера, растворился в воздухе так же, как прежде появился из него. Тяжело дышавший от гнева Феанаро грузно опустился в кресло у стола и приоткрыл ларец:
– Тилль марилли*… – позвал он хриплым от пережитого волнения голосом.
В ответ они сверкнули, призывно и ласково, словно благодарили их создателя за спасение.
========== 8. Rene os melme yalumea ==========
Комментарий к 8. Rene os melme yalumea
Rene os melme yalumea (кв.) – Воспоминание о былой любви
– Скачи немедля к моему отцу! – кричал Арафинвэ, пытаясь удержать Нэрвен в своих объятиях.
В гостиную сбежались его стражи и активно помогали финвиону, потому что дочь его норовила вырваться из отцовских рук, упрямо и ожесточенно сопротивляясь.
Финдарато, кивнув, побежал в двери.
– Никому ни слова, слышишь? Найди моего отца и пусть поговорит с ним!
– Бегу! – скрываясь из виду в дверях, прокричал в ответ Инголдо.
Он вихрем пронесся по коридорам, сбежал по ступеням вниз, побежал на конюшню и уже скоро летел во весь опор, загоняя любимого коня, по дороге, ведущей в Тирион.
Тем временем, во дворце Ольвэ его отец и свита отвели Нэрвен в ее комнаты и оставались там с ней, неусыпно следя за юной принцессой, рассудок которой явно был затуманен каким-то колдовством.
Благородный Финвэ не счел нужным беспокоить супругу и остальных отпрысков, раскрывая им истинную причину недомогания дочери, велев передать им, что у Артанис просто упадок сил. Необходимо было дождаться возвращения Инголдо.
В это время Финдарато уже оставил позади пределы городских стен. Мысли его были в полнейшем беспорядке, давящее чувство вины перед сестрой и родителями заставляло его чувствовать себя последним мерзавцем. Инголдо сразу понял, что внезапное и совершенно безумное желание Артанис видеть дядюшку Феанаро могло родиться в ее сердце и разуме не иначе как благодаря трем локонам ее волос, которые он лично срезал у сестры, предварительно напоив ее усыпляющим напитком. И теперь, благодаря ему, Артанис находилась под действием дядиных чар. Оказывалось, что безнравственный кровосмеситель-дядя Феанаро задумал приворожить ее, опозорив перед всеми несчастную сестру и всю их семью. Вот почему перед тем, как приказать ему принести локоны Нэрвен, он так часто наведывался к ним, терпеливо проводя долгие часы за семейными обедами и ужинами, гуляя с ними вдоль берега по пустынным пляжам и помогая деду Ольвэ в постройке кораблей, чтобы иметь предлог задержаться у них подольше! Эру Единый! Мастер Феанаро даже безумнее, чем он всегда думал! Что теперь будет с Артанис и всеми ими? Одна надежда на деда Финвэ, он – единственный, кто может повлиять на Искусника, пристыдить его, и единственный, кто может приказать ему снять эти проклятые чары!
В дороге Финдарато так мучился, лихорадочно перебирая в голове подробности разговора с Феанаро, своей измены, когда он добывал локоны Артанис, встречи с неистовым Турьо и, наконец, заявления Нэрвен о невозможности жить без ненавистного дяди, что не заметил, как оказался перед западными воротами в столицу нолдор.
Финдарато не знал, будет ли у него в будущем возможность увидеть Турукано и все ему объяснить и надеялся только, что его дорогой друг и любимый поймет, что мотивы, толкнувшие его на эту жертву, были действительно вескими. Для того чтобы спасти сестру, он понимал это, придется пожертвовать ими обоими и их запретной любовью.
«Прости, Турондо…» – подумал старший арафинвион, поднимаясь по лестнице, ведущей в верхние этажи дворца Финвэ. Был час отдыха, когда Лаурелин, преодолев свой зенит, светил мягким золотистым светом. Финдарато подумал, что его царственный дед мог быть в своих покоях и мысленно попросил у того прощения за то, что собирался потревожить его сон.
Сейчас он пребывал в таком подавленном и, одновременно, тревожном состоянии духа, что готов был просить прощения у всех и каждого, ведь он один был виноват в случившемся. Если бы не его любовь к Турьо, ничего бы не произошло. Но у него не было времени, чтобы долго собираться с мыслями, поэтому Инголдо спешно поднимался по ступеням с трепещущим от волнения и страха сердцем, думая о том, что сейчас самое главное – сделать так, чтобы исчезли наведенные на Артанис чары.
Он нашел деда в маленькой проходной зале, предшествовавшей входу в их с Индис покои. Стены залы были выложены небольшими плитами из какого-то дивного камня – золотисто-желтые прожилки и красно-коричневые узоры на бледном фоне заставляли подолгу задерживать на них взгляд, чтобы проследить за извилистым путем прорезавших плитки линий. Пытливый глаз мог различить в этих линиях очертания различных животных или всадников, летящих на конях, или острия заточенных копий и клинков, или золотые волны длинных волос, развивающихся от быстрого движения…
Засмотревшийся на одну из стен залы, наполненной мягким светом Лаурелина, игравшим отблесками на высоких сводчатых потолках, Морьо вдруг уловил за спиной едва слышное позвякивание. Обернувшись на мелодичный звук, Карнистиро тут же увидел деда.
Финвэ в своем серебристо-синем одеянии с разрезами до талии, сделанными для удобства ходьбы, стоял на маленьком балконе, устремив взор вдаль, туда, где за лежащим перед ним городом простирались степи и леса, за которыми отчетливо были видны покрытые вечным снегом горные пики. Ветер колыхал длинные ровные волосы Нолдарана, заставляя вплетенные в них драгоценные бусины из белого и красного золота и самоцветных камешков тихонько звенеть.
Морьо обрадовался, что застал деда одного в такой час и тут же приблизился к нему, очутившись на балконе.
– О-о, кто здесь? – обернулся Финвэ с улыбкой, – Мой вечно румяный задира! Подойди ко мне и расскажи, как получилось, что ты, оставив молодую супругу, пришел к твоему деду? Сейчас ведь час отдыха… – он покачал головой и сам сделал шаг навстречу внуку.
– Здравствуй, – произнес Морьо, – прости, если тревожу тебя в такой час…
– Я всегда рад вам, ты же знаешь, не проси прощения, Морьо. Лучше скажи мне, ты голоден? Я прикажу, чтобы тебе принесли поесть, мальчик…
– Нет, я только хотел выпить немного вина, – потерянно отозвался Карнистиро.
Финвэ внимательно всмотрелся в его осунувшееся лицо своими ярко-синими глазами и похлопал в ладоши.
Через некоторое время явился слуга с подносом, на котором стояли графин с темно-янтарной жидкостью, кувшин с водой и два стеклянных стаканчика.
– Я подумал, что лучше нам выпить немного лимпэ. Ты выглядишь усталым. Искал меня? – спросил Финвэ, разливая охлажденный бодрящий напиток, и протягивая стаканчик внуку.
– Дед, я хотел спросить, – кивнув, начал Морьо, – Как это? Что ты чувствовал, когда начал жить с женой? – он залпом осушил стакан.
Его дед смущенно улыбнулся:
– Нашел, у кого спрашивать, – он опустил глаза, – я ведь – совсем особенный случай… – Финве тихонько вздохнул, – Мы с Индис, должны были ждать десять лет…
– Нет, я не о Индис… – поспешно перебил его Морьо, которому выпитый лимпэ сразу же придал сил, – Расскажи о первой жене. Как это было в первый раз?
Нолдаран вздрогнул и поднял на него большие ясные глаза.
– Ты был счастлив? – допытывался Морьо.
– Был, дорогой мой, конечно, был… – отвечал Финвэ, медленно опуская голову, так, чтобы внук не мог видеть его лица, – Конечно, был… – повторил он тихо.
– И если бы она осталась жить, ты бы не женился на Индис, ведь так?
– Что случилось, дорогой мой? К чему эти вопросы? – спросил Нолдаран, – Что тебя тревожит?
– Как думаешь, – тихо спросил Морьо, – а я бы смог развестись?
– Что? – его дед, казалось, окаменел от услышанного, – Что произошло, Морьо? Почему ты говоришь такое?! – воскликнул Финвэ.
– Ничего, дед, я так… Просто спросить хотел… – Морьо отвернул вмиг покрасневшее лицо.
Тот покачал головой:
– Морьо, твой отец рассказал мне кое-что, – многозначительно проговорил Нолдаран, – Мне тяжело видеть тебя таким. Искажение, посеянное Мелькором, добралось не только до наших хроар, лишив Мириэль желания жить, но и до феар, заставив желать противного нашему естеству, терзаться страстями, причиняя вред себе и другим…
Владыка нолдор подошел к Морьо совсем близко.
– А ты уже вырос, ростом почти с меня стал, – он обнял внука, – совсем мужчина… Будь же мужественен и благороден, мой куруфинвион, – Финвэ отстранился, рассматривая Морьо и держа его за плечи.
В этот миг в зале послышались быстрые шаги, гулко раздававшиеся среди колонн. Финвэ и Морьо обернулись и увидели в балконном проеме запыхавшегося Финдарато.
– Государь мой! – начал тут же Инголдо, ухватившись левой рукой за косяк, а правой за сердце, – У нас случилась беда… Артанис, – он задыхался от волнения.
– Да говори же, златовласка! – подбежавший Морьо тут же схватил его за грудки и встряхнул так, что Инголдо чуть не лишился чувств.
– Что случилось с Артанис?! – вскричал не на шутку испуганный Нолдаран.
С началом часа Тельпериона Мастер Феанаро, не предупредив никого из домашних о своем уходе, вышел из дома и отправился в Ильмарин, до которого путь был совсем не близкий. Жилище Манвэ находилось на вершине самой высокой горы, которую создал Единый.
Находясь в пути, Феанаро думал о том, что на подступах к горе придется просить Сулимо о милости – предоставить в его распоряжение кого-либо из орлов, чтобы тот доставил его на вершину, другого пути туда просто не было. А даже если бы он и существовал, то у Феанаро ушли бы недели, чтобы самостоятельно достичь вершины Таникветиль.
Нужно было решить, как действовать: просить Валар в обмен на камни предоставить ему свободу – развод, женитьба на Артанис, отплытие с теми, кто поддержит его, в Эндорэ, как и было условлено ранее с Мелькором, или же следует поступить иначе? Ведь Мелькор, этот Темный Враг мира, обманом заставил его создать три сияющих жемчужины, нужные ему, несомненно, для каких-то черных дел, и в любой момент он может встать на пути и начать чинить всяческие препятствия. Чего доброго, попытаться силой отобрать камни? Прекрасные его творения, совершенней которых не видел и не увидит мир Эа.
Добравшись, к самому смещению света Древ, до подножия гор, Феанаро призвал на помощь стихию воздуха, обращаясь к Манвэ:
– Я желаю показать тебе и другим Валар нечто, что я создал, и что прославит в веках искусство нолдор!
В ожидании, пока прибудет один из орлов, Феанаро плотнее завернулся в плащ, недоумевая, как Ингвэ и его приближенные могут жить на вершине Ойолоссэ, где было, разумеется, гораздо холоднее, чем здесь, у подножия гор. Сам Мастер крайне редко бывал в Валмаре, предпочитая приморские пляжи Альквалонде, зато его сыновья регулярно наведывались туда, чтобы иметь возможность общаться с тамошними златовласыми красавицами.
«Будто своих дев им мало, еще и ваниарских с ума хотят свести…» – промелькнуло в голове Мастера.
В этот самый миг он заметил, что небо над ним потемнело – к нему спускался, направляемый воздушными течениями, благородный пернатый слуга Сулимо.
Схватив ларец с камнями, Феанаро бесстрашно подошел к приземлившемуся гигантскому орлу и ловко запрыгнул на спину птице. Орел тут же встрепенулся, сделал шаг, размахивая невообразимых размеров крыльями, и взлетел. Феанаро вцепился в перья у основания шеи и, в конце концов, зарылся в них с головой, чтобы меньше страдать от ледяного ветра, который дул на высоте. А они стремительно поднимались все выше, кружа над горной цепью, укрытой вечными снегами.
И снова во время полета Мастер подумал, что ни за какие сокровища не променял бы жизнь в относительно теплом климате, на относительную близость к жилищу Валар, какой могли похвастаться квенди из ваниар. Феанаро крепко сжимал в руке ларец с жемчужинами и проигрывал в уме возможные сценарии развития общения с Аратар.
Вопреки его предположениям, Манвэ встретил его радушно и сразу же пригласил выпить особенного мируворэ, который тут же согрел продрогшего до костей Мастера. Решив, что Сулимо так приветлив с ним от скуки и вынужденного бесконечного безделья, согревшись Феанаро перешел прямо к делу.
– Я хотел спросить тебя и других Аратар об этих камнях, – сказал финвион, раскрывая перед Владыкой Воздуха ларец и освобождая жемчужины от куска шерстяной рубашки, в которую они были завернуты, – Что ты думаешь?
– Ах! – Манвэ всплеснул руками, увидев мерцающие неземным светом камни, которые, казалось, заблестели еще ярче, оказавшись на Таникветиль, – Они великолепны, Феанаро! Недаром я всегда говорил, что ты – самый искусный из твоего народа. О, если бы Отец мог видеть их! – восхищался Манвэ, закатывая лазурные глаза в заиндевелых ресницах.
– Нравятся? – с усмешкой спросил Феанаро, отметив про себя, что реакция Сулимо на тильмариллы именно такая, о какой в свое время предупреждал Мелькор.
– Это чудо, Феанаро! – отвечал Манвэ, хлопая в ладоши, – Я немедленно позову остальных!
Благословенный Повелитель Ветров был похож на юного квендэ, которому дали поглядеть на красивую игрушку.
Почти сразу же за хлопком в ладоши хозяина чертогов Ильмарина, в огромной пустынной и заледенелой зале, где они беседовали, появилась Элентари. Феанаро не мог отказать себе в удовольствии внимательно оглядеть с головы до ног облик супруги Сулимо. Варда превосходила красой всех когда-либо виденных им дев, кроме единственной – Артанис Нэрвен, чему Искусник втайне порадовался.
За Вардой вслед появились, словно соткались из воздуха, остальные. Это напомнило финвиону Круг Судеб, куда частенько его с братьями приводил Финвэ.
Кементари бросилась к нему, залюбовавшись камнями, и сразу же нарекла Благословенными три его жемчужины. Каждый из Валар счел своим долгом, так или иначе, выразить восхищение творением Великого Мастера Феанаро.
– Этими камнями не должно владеть, Пламенный Дух, – обратилась к нему торжественным голосом Возжигательница, – их должно разделять.
Мастер насторожился.
– Из чего они? – спросила Эстэ.
– Открой я вам это, они бы потеряли свою ценность в ваших глазах, – ухмыльнулся Феанаро, – Скажу лишь, что я вложил в них свет двух священных Древ. Это его вы видите сияющим в глубине моих тильмариллов.
– Прошу тебя, Искусник, позволь стихиям владеть их чудесным светом, – заговорил Манвэ.
– Один заберу себе я, он будет лежать в земных недрах и принадлежать земной стихии, – отозвался на его слова Аулэ.
– Другой возьму я, – заклокотал глубоким голосом Ульмо, – он будет частью водной стихии.
– А мне позволь оставить себе третий, – снова вступил в разговор Манвэ, – я подарю его тебе, – он восхищенно взглянул на Варду, – и соединю его, словно одну из звезд, со стихией воздуха.
– Вот так, значит, – подбоченившись, заговорил Феанаро, – то есть, вы уже поделили меж собой мои камни? А если я скажу, что хочу получить кое-что взамен?
– Проси что хочешь, – пожирая блестящими глазами тильмариллы, лежавшие в ларце, произнес Сулимо.
Мастер задумался на мгновение. Он не доверял никому, а меньше всего стихиям. А что если они заберут камни, а просьбу его не выполнят, сочтя ее слишком дерзкой и своевольной? Тогда он останется ни с чем – без прекрасных жемчужин, без Артанис и без свободы. Сейчас у него в руках есть инструмент влияния на Валар, нечто нужное им, с помощью чего ими можно манипулировать. Утрать он его, и он все потеряет.
Приняв в соображение и то, что для развода с Нэрданелью и женитьбы на Артанис ему не нужно спрашивать ничьего разрешения – действительно, кто они такие, чтобы запретить ему делать то, чего ему хочется? А так же то, что, по словам Мелькора, дочь Арафинвэ, благодаря произнесенному им во время создания камней заклинанию, влюблена в него без памяти, Феанаро ответил:
– Я обдумаю вашу просьбу и сообщу тебе о моем решении позже, Сулимо, а сейчас позволь мне идти. Я должен вернуться к работе.
С нескрываемым разочарованием Манвэ махнул широким рукавом своего подбитого песцовым мехом серебряно-серого одеяния, вызывая орла, который доставил бы Куруфинвэ Феанаро к подножию горы.
– Доброго пути! Возвращайся, как придешь к решению! – напутствовал Искусника Владыка Воздуха.
Гордо пройдя мимо всех Валар и Валиэр, Феанаро лихо запахнул плащ, укрывая им ларец с волшебными камнями, и, вскочив на орла, взмыл в небо, чтобы вскоре скрыться из виду.
========== 9. Fanya ==========
Комментарий к 9. Fanya
Fanya (кв.) – Облако
Обессиленная, Нэрвен лежала на своем ложе, прикрыв глаза, по бокам ее кровати сидели стражи из свиты принца Арафинвэ, готовые в любой момент, применив силу, заставить неугомонную Артанис вновь принять прежнее положение.
Она словно бредила, непрестанно шепча имя Феанаро и порываясь отправиться к нему, несмотря на всю абсурдность и безнравственность подобного желания.
Сам глава Третьего Дома сидел в ногах дочери на низенькой оттоманке, оперевшись подбородком о резное изголовье и с тоской задумчиво глядел на лицо несчастной, чьи губы не переставали шевелиться, а зрачки под прикрытыми веками быстро двигались, будто Нэрвен осматривалась по сторонам.
Время в ожидании возвращения из Тириона старшего из сыновей шло очень медленно, но надежда не угасала в сердце и феа Арафинвэ. Он твердо верил в то влияние, какое имел на Феанаро их отец. Кто как не Финвэ смог бы вразумить зарвавшегося наследника короны нолдор и убедить его оставить в покое Нэрвен?
