Текст книги "Еще одна история (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
========== 3. Ingoldo ==========
Не дожидаясь очередного смещения света, Феанаро, как был, без плаща, в праздничном камзоле, вскочил на коня и покинул пределы Альквалонде, находясь в состоянии, близком к полной невменяемости. Его исступление заставляло его нещадно гнать ни в чем не повинную лошадь.
Мастер как можно скорее хотел оказаться снова у себя дома, в мастерской, снять с себя все это нагромождение самоцветов, бархата и парчи, переодеться в простые штаны и рубаху из льняной ткани и приняться за работу над камнями для Валар.
Возмущенный отказ и негодование, которыми возлюбленная племянница встретила его порыв, только разозлили его, еще больше заставив желать ее и воспламенив и без того пылающее сердце. Пламенный Дух потому и звался так, что любое рождавшееся в его душе чувство было подобно огню, играть с которым, как всем известно, занятие крайне опасное. Огонь может сделаться коварен, гнев его безудержный и разрушительный, раны от его укусов болезненны и навсегда оставляют рубцы.
Сейчас старший финвион кипел от гнева. Любовь тесно переплеталась в нем с отравляющей феа ненавистью к Нэрвен.
Промчавшись в течении всего часа Лаурелина вихрем по дороге, ведущей в Тирион, Феанаро лишенный сил глубокими переживаниями, рухнул с лошади уже на подступах к столице нолдор, недалеко от западного пригорода. С собой у будущего Нолдарана не было никакой провизии. Найдя в прикрепленной к седлу коня сумке флягу, Феанаро сделал несколько жадных глотков. Вопреки его ожиданиям, внутри оказалась не вода, а крепкое красное вино, которое он зачем-то таскал с собой еще с того дня, как пришлось ехать с отцом и братьями в Валмар, на встречу с Сулимо.
Вино уже давно скисло и Куруфинвэ старший отшвырнул бесполезную флягу далеко в росшую у дороги высокую траву. Сдернув пахнувшую лошадиным потом попону из-под седла лошади, Феанаро брел неверной походкой по казавшемуся безграничным дикому полю.
Он не знал, куда идет и зачем, перед глазами все плыло и желто-оранжевое марево мешало разглядеть то, что было перед ним. То и дело взору его представало прекрасное лицо разгневанной Артанис, а в ушах слышался ее звонкий от негодования и обиды голос. Она отвергла его, словно он был недостоин ее, словно не понимала, что она избрана для того, чтобы бок о бок с ним править народом нолдор. Эта наполовину тэлерэ и на четверть ваниэ.
Начинался час Тельпериона, когда, дойдя до раскинувшихся недалеко от Тириона каменистых горок и невысоких холмов, сменявшихся у самых западных врат редколесьем, Феанаро в изнеможении упал в высокую степную траву и тут же забылся сном, призванным восстановить силы роа и феа.
Пробудился он в сумерках. Определив, что проспал много часов, потому что Тельперион уже померк, а Лаурелин еще не набрал силу. Мастер было хотел свистом подозвать верного коня, когда услышал откуда-то сверху:
– Подойди ко мне…
Феанаро напряг слух, замерев, лежа на месте.
– Инголдо, ты заворожил меня пуще любой девы… – послышалось из-за его спины.
Стараясь двигаться бесшумно, Искусник приподнялся на локте и обернулся, повернув голову в том направлении, откуда слышалась речь.
– Нам пора возвращаться, – раздался второй голос.
– Погоди, Инголдо, ненаглядный мой… – отвечал его собеседник. Было слышно, как от возбуждения у него перехватывает дыхание.
Финвион вздрогнул. Что же это такое получается? Поборник всеобщей морали, образчик благопристойного поведения и высокой нравственности, Финдарато Инголдо… здесь встречается с мужчиной?! Феанаро протер ладонью вспотевший лоб, явственно слыша копошение и то, как сыплются мелкие камушки под сапогами двух мужчин, что разговаривали в каких-то десяти шагах от него, находясь на вершине каменистой горки.
– Прекрасен! Прекраснее звезд Варды, – расхваливал, меж тем, страстный голос своего собеседника, – Ты – мой свет Лаурелина, мой золотой цветок!
«Это нужно немедленно прекратить!» – был первый безотчетный порыв Феанаро. У него мороз шел по коже при мысли, что старший сын Арьо развлекается подобным образом. Искусник уже представил, какой разразится скандал на оба королевства, да что там – на весь Аман, когда он притащит за ворот кафтана этого моралиста к своему отцу во дворец и расскажет, чем его «золотой мальчик» и «светлейшая голова Амана» занимается в свободное от написания ученых трактатов время.
Он собирался подняться на ноги из ставшей его укрытием степной травы, как услышал громкое: «Мои руки были созданы только для того, чтобы обнимать тебя, Инголдо!». За этим отчаянным призывом последовал шорох одежды двоих обнимавших друг друга мужчин и тут же звук упавшего наземь тела. А скорее, обоих тел, как рассудил замерший, словно статуя, Феанаро.
Увидев, как сцепившись накрепко, двое – золотоволосый и темноволосый, свалились в расщелину, Великий Мастер поджал тонкие губы от досады, потому что вскоре оттуда послышались мелодичные стоны.
Звуки, производимые стонавшим под своим любовником Финдарато, каким-то непостижимым образом заставили работать разум Искусника. Все в голове его сложилось как дважды два – чтобы Нэрвен полюбила его, не обойтись без магии. Ему нужен ее свет, ее волшебное золотое сияние, исходящее от самой ее феа, да и от совершенной роа – от ее головы, от роскошных локонов…
Теперь он знал, как сможет получить это сияние, так необходимое для создания волшебных камней и для того, чтобы возжечь в сердце и душе племянницы огонь любви.
С началом часа Тельпериона и нового дня, наследник короны нолдор изволил пожаловать во дворец своего венценосного родителя, находясь в приподнятом настроении духа. Даже волнения последних дней и плохой сон не смогли изгнать румянца с его щек и заставить потускнеть блеск его серо-синих выразительных глаз в черных ресницах. Одет он был просто, но элегантно, не забыв, все же, надеть все приличествующие появлению в дворцовых чертогах драгоценности, сиявшие теперь на его голове, шее, волосах и запястьях.
Зайдя на королевскую конюшню, чтобы лично поставить своего коня в одно из стоил, Феанаро нашел одного из знакомых ему служителей, что были здесь, ухаживая за королевскими лошадьми. Он по-приятельски осведомился у конюха о гостях, приехавших к его отцу, и выяснил, что во дворце уже третий день гостит отцовский любимец и внук – принц Финдарато из Альквалонде. На его вопрос, чем же занимается досточтимый Инголдо, гостя у его отца, конюх сказал, что не далее как вчера в этот же час принц уехал на прогулку, с которой возвратился совсем недавно, поставив свою лошадь в стоило за несколько часов до смещения света Древ. Кто сопровождал принца из Альквалонде в его конных путешествиях по окрестностям города, слуга не знал, но и этого было достаточно, чтобы вознаградить его, подарив снятый с запястья драгоценный золотой браслет, инкрустированный переливающимися самоцветами.
Феанаро вошел в залу для трапез как раз во время – начинали подавать завтрак. За длинным, использовавшимся и во время пиршеств, столом в залитой серебряным светом начинавшегося дня зале сидели: его отец, мачеха, сводные сестры и златокудрый племянник, которого он ожидал найти среди присутствующих.
Поклонившись отцу, Феанаро по-родственному уселся за стол и все принялись за еду. Беседа за столом, с появлением наследника, явно потеряла часть своей непринужденности.
Роль объединителя, по традиции, взял на себя Нолдаран:
– Как я рад тебя видеть, дорогой мой! – приложив невольным жестом руку к груди, улыбнулся Финвэ.
Фанни тоже заулыбалась, закивала темноволосой головой, вторя отцу:
– Да, здорово, что ты пришел! Что расскажешь? – в глазах дочери Финвэ заиграли озорные огоньки.
– Привет! – Феанаро довольно оскалился белыми зубами и подмигнул сестре, продолжив, – Я тоже рад видеть всех вас, – он обвел взглядом компанию, – Отец, ты как всегда, собираешь под сенью своих славных чертогов и объединяешь нас, даря своей любовью и благословением.
Нолдаран вздрогнул и кусочек сыра, который он мгновением ранее погрузил в мисочку с медом, замер у него в руке на полпути ко рту. Для Финвэ крайне непривычно было слышать подобные речи от своего первенца, с которым он всегда был настороже, ожидая едкой иронии и сарказма. Вот и сейчас слова Феанаро звучали для его отца, как издевка. Он невольно напрягся, чуть сдвинул брови и почувствовал на своем плече нежное прикосновение жены.
– А я к вам прямиком из Альквалонде, – продолжал свою речь Куруфинвэ старший, – Там, на верфи у Ольвэ, работа кипит вовсю… Отец, посмотри кто у тебя в гостях?! Сам Финдарато! – воодушевился Мастер.
– Простите, дядя, – тут же привстал из-за стола златокудрый принц, – Я должен был сразу же засвидетельствовать вам мое почтение, – он склонил голову в поклоне.
– Дорогой племянник, – пронзил его внимательным взглядом Феанаро, – твой отец сказал мне, что ты в Валмаре, гостишь у родителей невесты… Как ее имя, кстати?
– Амариэ, – ответил Инголдо, сглотнув и округлив светло-синие глаза.
Щеки принца Третьего Дома начинал заливать яркий румянец.
– Не смущай его, брат, – вмешалась Финдис, – не видишь, мальчик так трепетно любит свою нареченную, что ему тяжело говорить о ней с нами?
Старший сын Финвэ понимающе закивал головой.
– Конечно, понимаю, – медленно произнес он, – Присядь, не беспокойся, Инголдо. Я лишь хотел сказать, как рад, что вместо того, чтобы мчаться к невесте в Валмар, ты решил задержаться здесь у моего отца на несколько дней. Уверен, ты провел их с большой пользой для себя и смог отдохнуть от вечного шума, что царит у вас в Альквалонде. Прекрасная Амариэ вполне может подождать. В конце концов, степи и редколесье в окрестностях Тириона не уступят в своей притягательности ее нежному личику, блестящим глазкам, тонкому стану и стройным…
– Куруфинвэ! – прервал его своим возгласом отец, – Я прошу тебя, – он умоляюще заглядывал в глаза старшему сыну своими выразительными ярко-синими глазами.
Фаниэль громко, заразительно засмеялась под осуждающими взглядами матери и сестер. Феанаро снова подмигнул ей. Фанни была единственной, к кому он чувствовал настоящую братскую привязанность. Казалось, они понимали друг друга без слов, да и внешне они были схожи.
– Прошу прощения, отец, – повернулся в сторону Финвэ его первенец, – Инголдо, надеюсь, ты не рассердишься на отца семерых сыновей за подобные речи? – спросил Феанаро, поднимаясь из-за стола и скаля белые зубы в подобие улыбки.
– Зайди ко мне сегодня перед отъездом, дорогой племянник, – продолжил он, – мне нужно передать Ольвэ некоторые чертежи, а сам я буду занят в следующие дни и не знаю, когда смогу теперь приехать на верфь.
– Я приду сегодня, конечно, – кивнул золотящейся головой погрустневший Финдарато. Взгляд его сделался вдруг встревоженным.
Пожелав всем приятного продолжения трапезы и попрощавшись, Феанаро покинул дворец, возвратившись к себе. Оказавшись в мастерской, он стал ожидать скорого прихода сына Арьо и готовиться к предстоявшему важному разговору. За завтраком у отца он намекнул достаточно, чтобы проницательный Инголдо все понял.
Мастер досадовал, что ему так и не удалось разузнать, кто же был с ним в расщелине в сумерках смещения света, но решил, что заставит племянника поверить, будто имя его любовника ему известно.
========== 4. Nelde lauri findi ==========
Комментарий к 4. Nelde lauri findi
Nelde lauri findi (кв.) – Три золотых локона
Кое-как высидев за общим столом до окончания завтрака, Финдарато, как только дед Финвэ отпустил его, опрометью ринулся в отведенные ему гостевые покои и плотно затворил за собой двери, дав волю отчаянию и безотчетному страху.
Ужас был в том, что о них с Турондо знал не кто-нибудь, а Мастер Феанаро, на которого старший сын Арафинвэ всегда смотрел с пренебрежением, зачастую не выказывая тому должного уважения и дружелюбия, считая старшего дядю гордецом, не заслуживающим его ценного внимания.
О средних сыновьях Пламенного Духа Инголдо также был крайне невысокого мнения, избегая по возможности их общества и почти открыто ставя себя выше их как по знатности рода, так и в том, что касалось талантов и личностных качеств.
Куда как более приятными и подходящими для общения он находил представителей Второго Дома: мягкого, обходительного Финьо, серьезного, задумчивого Турьо, легкого на подъем, веселого и смешливого Аракано и их отважную сестру Ириссэ.
Особенно статный, излучавший спокойную мужественность и мощь Турукано, с его поразительным сходством с их дедом Финвэ, всегда привлекал его. Да и сам Турьо, казалось, тоже тянулся своей феа к феа Инголдо.
С самой ранней юности они дружили, проводя вместе все дни, когда приезжали оба, в числе своих братьев и сестер, чтобы жить летние месяцы в гостеприимном доме деда Финвэ, которому нравилось собирать под крышей своего дворца многочисленных внуков. Казалось, их дружба нерушима и ей не будет конца.
Все также, неразлучные, они отправились, когда пришло время, в Валмар на праздник Естаре – первого дня Нового Года, за которым следовала цветущая Туйле, где Турьо встретил Эленвэ, а Финни познакомился с Амариэ.
Более взрослый Турондо недолго ждал, прежде чем вступить в брак. Эленвэ приходилась родней Королю Ингвэ и свадебные торжества проходили в Валмаре, при его дворе. Финдарато был искренне рад за друга, хоть что-то внутри и не переставало терзать его, словно коготки маленького зверька скребли, оставляя болезненные царапины, его душу.
Он очень привязался к Амариэ, нежно любил и почитал ее, скучал по ней, когда случалось, что они долго не виделись, но чувствовал, что не хватает чего-то важного в его к ней отношении. И это загадочное что-то никак не желало появляться, сколько бы он ни смотрел на золотоволосую невесту, слывшую воплощением нежности и женственности.
В конец измучившись, Финдарато в один прекрасный день решил отправиться в Тирион, где жил с молодой женой в скромном доме почти на самой окраине его лучший друг, верный советчик и опора – Турондо. Инголдо хотел просить совета у опытного и взрослого Турьо, который и в подростковом возрасте в силу старшинства всегда был лидером в их дуэте. Кто как не знающий его лучше родного отца Турукано смог бы объяснить ему, что же такое есть в нем, что противится его женитьбе на Амариэ?
Добравшись до указанного ему дома, Финдарато застал кузена и друга одного – Эленвэ как раз уезжала к родителям в Валмар за какой-то надобностью. Турукано радушно принял его, было заметно, как он рад его видеть. Инголдо расспрашивал его о семейной жизни, об общей родне, о новых заботах, что легли на его широкие плечи, а потом вдруг не выдержал и рассказал о том, что тяготило его феа.
Турьо поднялся со своего места, подошел к нему, молча обнял, от чего арафинвион вдруг почувствовал одновременно смутную тревогу и волнение, мешавшиеся с облегчением от чувства вины, которое он испытывал по отношению к невесте.
– Финни… – шумно вздохнул Турондо, держа его в крепких объятиях, и еще теснее прижал к себе.
Близость кузена так подействовала на Инголдо, что он, расслабившись, словно бы в полусне склонил золотоволосую голову на плечо Турукано, прикрыв глаза и тут же почувствовав успокаивающие и будоражащие прикосновения.
Турьо оглаживал его волосы, щеку, белую длинную шею, легко коснулся плеча, скользнул рукой на грудь, потом на талию, а затем обратно к шее, словно бы массируя затылок. Инголдо неосознанно потянулся в желании продолжения ласки за рукой кузена, которая тут же, снова мимолетно огладив нежную кожу шеи, нашла застежку на вороте камзола.
Застежка легонько щелкнула, и вместе со щелчком, остававшийся с закрытыми глазами Инголдо, услышал звонкие, звенящие звуки поцелуев, которыми кузен покрывал его лицо, шею и грудь. Уверенные ладони Турондо исследовали и оглаживали его, крепко сжимая, подчиняя, будто он принадлежал этим широким красивым ладоням.
Тогда, растворившись в блаженстве, он не заметил, как был подхвачен кузеном на руки и отнесен на супружеское ложе.
Опомнился Артафинде лишь когда неистовый кузен, прошептав ему на ухо его имя, впился с очередным страстным поцелуем в его уже распухшие, покрасневшие губы и своим внезапным движением вырвал у него не то стон, не то крик. Финдарато простонал ему в рот, дернувшись всем телом и стараясь осознать, что же происходило между ними. Но было слишком поздно.
Ему всегда было мучительно стыдно и отчего-то сладко вспоминать то, что проделывал с ним Турьо в моменты близости. Как он, буквально сворачивая его в клубок, прижимался к нему, навалившись сверху, вынуждая Инголдо держать руками собственные ноги, обхватывавшие могучий торс кузена, пока тот неистово двигался внутри него, глядя прямо в глаза, улыбаясь. Или как, опустившись перед ним, сидящим на ложе, на колени, Турондо вбирал ртом и ласкал его мужское естество, помогая себе пальцами внутри него, заставляя кузена срывать голос от стонов.
Оказалось, они всегда любили друг друга. Это и была любовь…
Не раз Турьо говорил ему, что если бы он сам тогда не пришел к нему с рассказом про свои переживания, не спросил, что с ним не так, ничего меж ними никогда не произошло бы.
Встречи их были не такими частыми, как хотелось обоим. И оба они терзались чувством вины: он перед Амариэ, а Турондо перед женой. Сейчас Эленвэ ожидала появления на свет их с Турукано первенца.
На мгновение Инголдо представил, какой жуткий скандал поднимется, если ненавистный дядюшка Феанаро предаст огласке их с Турьо отношения. Дед Финвэ закроет перед ним двери своего дворца, не став даже слушать объяснений, Ольвэ, вполне возможно, последует его примеру, предоставив убитым этим известием отцу и матери самим решать, как быть с ним. Что касалось любимого, то, поскольку Эленвэ является близкой родней Короля Ингвэ, пикантные подробности могли дойти и до дворца на Ойолоссэ, а вскоре, следовательно, и до ушей Сулимо… К чему это может привести, Финдарато боялся даже представить.
Он шел в дом Великого Мастера на негнущихся ногах, думая о пребывавшем в счастливом неведении Турондо. Судьба их обоих, а также многих других, была сейчас в его руках, а точнее, в руках дяди Феанаро. Артафинде был намерен сделать все возможное, чтобы защитить себя и любимого от опасности быть с позором изгнанными, а три королевства от междоусобных распрей.
Слава Валар, Нэрданель еще не возвращалась, и Феанаро был предоставлен самому себе в их большом доме-крепости. Сыновья, жившие с ними, когда мать уезжала гостить в дом деда Махтана, старались тоже отлучиться на все время ее отсутствия, чтобы иметь возможность где-то столоваться – кроме их матери некому было приготовить пищу, поскольку Феанаро предпочитал обходиться без слуг, а служанки Нэрданель всегда сопровождали ее, куда бы она ни отправилась.
Обычно, местом обитания феанорингов в отсутствие в домашних стенах их матушки, становились стены дворца деда Финвэ, который был только рад кормить обладавших отличным аппетитом старших внуков. Дворец его мог вместить всех их без труда, к услугам молодых квенди всегда были просторные гостевые комнаты, а также расторопные слуги, содержавшие в порядке одежду и коней принцев Первого Дома.
– Перейдем сразу к делу, дорогой племянник, – приветствовал Пламенный Дух входящего в его дом Финдарато, закрывая за ним дверь.
Они спустились в мастерскую, куда Феанаро не имел привычки приглашать гостей. Однако случай был исключительный, и хозяин дома рассудил, что лучше будет, если они переговорят в самом безопасном и отдаленном уголке дома.
– Я вас слушаю, дядя, – дрогнувшим голосом, склонив кудрявую голову начал Инголдо.
Его родич смерил пристальным взглядом, казавшуюся хрупкой, по сравнению с его собственной, фигуру сына Арафинвэ.
– Вчера в час смещения света я видел вас у расщелины, – опустившись в свое кресло, проговорил Феанаро, – и мне известно, чем вы там занимались, любители задниц…
Финдарато вздрогнул как от пощечины, поднял голову, напряженно, с тревогой вглядываясь расширившимися глазами в ухмыляющееся лицо дяди.
– Думаю, мне не нужно рассказывать тебе, мой сладкий, что с тобой и твоим ненаглядным станет после того, как я уведомлю о ваших акробатических опытах моего отца, верно?
Повисла гнетущая пауза. Финдарато молчал, еще ниже опустив голову, готовый провалиться сквозь землю от стыда и страха.
– Ты – понятливый мальчик, Финни, – услышал он совсем близко над ухом и снова вздрогнул.
Мастер каким-то непостижимым образом совершенно бесшумно приблизился к нему вплотную. Инголдо почувствовал, что все тело бьет мелкая дрожь.
– Посмотри на меня, не бойся, – голос Феанаро был обманчиво ласковым.
Он приподнял лицо племянника за подбородок и тот взглянул на него своими большими светло-синими прекрасными глазами, такими похожими на глаза сестры.
– Я никому не скажу, – заглядывая своими глазами-омутами в глаза Финдарато, пропел Пламенный Дух, – если ты будешь послушным и сделаешь то, о чем я попрошу сейчас…
Его собеседник зажмурился. Инголдо вдруг представил, что сейчас дядя попросит его сделать какую-нибудь ужасную, неописуемую мерзость и подумал, что ради репутации Турондо и собственной сделает все, о чем бы ни попросил его Мастер.
– Сделаешь?
Финдарато часто закивал в ответ, не открывая глаз.
– Ты срежешь и принесешь мне три золотых локона твоей сестры. Даю тебе три дня. Если через три дня ты не выполнишь моего поручения… ты и твой мельдо окажетесь навечно покрыты позором и изгнаны. Все понятно?
– Я понял, дядя, – униженно, с видимым облегчением, прошептал Инголдо.
– Так чего же ты медлишь? – сдвинув брови, грозно спросил Пламенный Дух, отпустив подбородок собеседника.
– Позвольте мне сказать, – набрав в грудь воздуха и отойдя на несколько шагов, произнес арафинвион, – Я думал просить вас об этом через деда Финвэ, но раз есть возможность сделать это лично…
– Короче! – изогнув брови и скрестив на груди руки, прервал его Феанаро.
– Ваш средний сын… Морифинвэ, смущал покой моей сестры. Мне достоверно известно, что он искал с ней встречи во время недавних свадебных торжеств, когда мы были здесь, а потом приезжал в Альквалонде и устроил там дебош с бандой таких же, как он…
– Что?! – зарычал финвион.
– Я лишь хотел просить вас, как ответственного и мудрого родителя, указать сыну правильный путь и выбрать ему подходящую супругу из нолдор, – продолжил окрепшим голосом Финдарато, видя, что его слова задели Мастера за живое.
– Убирайся отсюда, тэлерское отродье! – в гневе закричал Феанаро.
Попятившись, Финдарато спиной нашел входную дверь и мгновенно испарился из мастерской.
– У тебя три дня! – услышал он яростный крик дяди, будучи уже на пороге негостеприимного дома.
С того дня, как дядя Феанаро посетил ее спальню, Нэрвен искренне считала себя опозоренной и навечно обесчещенной. Ни теплая вода, ни благовония и ароматные масла, которыми служанки натирали ее идеальную мраморную кожу, не могли прогнать с нее ощущения испачканности. Она почти до мяса стерла её на левой руке, в том месте, где к ней прикасались губы Феанаро.
Артанис одевалась как мужчина и не расставалась теперь с оружием, нося у пояса короткий меч и пару кинжалов. Еще усерднее и с большим, чем когда-либо, упрямством и ожесточением она принимала участие в тренировках по владению мечем вместе со средними братьями. Ангарато и Айканаро заметили произошедшую в ней перемену и пытались расспрашивать сестру о причине, но Артанис молчала, хмурясь и отводя потухший взор, отвечая лишь, что хочет быть умелым воином не хуже, чем ее братья. Дар предвидения сообщил ей, что очень скоро им всем будет с кем вдоволь повоевать.
В часы смещения света Древ она удалялась в свои комнаты, накрепко запирая балконную дверь и окна, садилась на мягкую скамеечку у туалетного столика и долго смотрела на себя в зеркало. Мыслей в голове не было никаких. Она просто созерцала себя.
Почти не в состоянии заснуть, Нэрвен могла провести все предназначенные отдыху часы, сидя в одной позе, с застывшим взглядом, не произнося ни слова.
Ее жизнь представлялась ей сплошной цепью несчастий и лишений. Далекий и прекрасный Серебряный Лорд, что ожидал ее появления в землях Эндорэ, виделся почти миражом, зыбкой грезой, видением, а суровая реальность предвещала скорое наступление роковых событий.
========== 5. Were ==========
Комментарий к 5. Were
Were (кв.) – узы, обязательства, оковы
Морифинвэ Карнистиро (рисунок автора) http://cs615821.vk.me/v615821290/13aff/pIIX3oL_40w.jpg
Написав Амариэ длинное извинительное письмо, Финдарато отправил его вместе с многочисленными подарками-дарами моря, которые вез с собой из Альквалонде, чтобы преподнести невесте, с гонцом, посланным в Валмар.
Сам Артафинде, спешно собрав вещи в дорожный баул, отправился в сопровождении своей немногочисленной стражи и прислуги обратно в родительское гнездо, наспех попрощавшись с родными.
Все еще не оправившись полностью от потрясения, вызванного разговором с дядей Феанаро, арафинвион только на подъезде к приморской столице тэлери задался вопросом, зачем Мастеру могли понадобиться три локона волос Нэрвен? Уж не задумал ли коварный дядюшка какую-нибудь очередную уловку или мерзкую шутку, которым посмеется лишь он сам? Ведь Пламенный Дух – известный мастер на подобные каверзы, малоприятные для его родичей.
Размышляя так сам с собой, Финдарато не заметил, как они оказались у врат столицы деда Ольвэ. Понимая, что совершив то, чего потребовал от него Мастер, он подвергает опасности родную сестру, Инголдо, тем не менее, намеревался выполнить его требование. Любимый Турьо и его спокойствие перевешивали беспокойство за Нэрвен.
Старший брат старался убедить себя, что какие-то три локона волос, окажись они в руках Пламенного Духа, не смогут принести какого-либо вреда малышке Артанис. Он лишь срежет их у нее, пока сестренка будет спать, и отвезет Феанаро, а потом, возвратившись, будет опекать ее пуще прежнего, глаз не спустит с маленькой Нэрвен. Вот, и о том, что этот повеса и грубиян, Морьо имеет на сестренку виды, он дядюшку предупредил. Пусть теперь разбирается сам с ним.
От всего сердца надеясь, что Карнистиро получит от своего отца хорошую трепку, Артафинде приосанился, вскинул подбородок и так, гордо покачиваясь в седле, вступил в столицу Ольвэ, направив своего коня по главному проспекту в направлении приморской набережной, где, разделяя город на две одинаковые по площади половины, высились, серебрившиеся в свете Тельпериона, башни и купола главной резиденции деда Ольвэ.
– Благодарение Эру, Нэрданель! – супруг встретил ее, распахнув настежь двери, и был с ней гораздо приветливее, чем дочь Махтана того ожидала.
С недавних пор разлад в их отношениях стал для нее очевиден.
Куруфинвэ больше не прислушивался к ее советам и вообще к мнению хозяйки дома по каким бы то ни было вопросам, будто она была предназначена лишь, чтобы готовить, мыть, стирать, чистить и убирать.
Нэрданель начинала чувствовать себя чужой в их общем доме и все чаще отлучалась то к отцу, то в Валмар, к знакомым и подругам, а когда была в Тирионе, частенько ездила во дворец Финвэ, навестить его супругу, к которой питала уважение и приязнь, полностью разделяемые Индис Ясной. Отправляясь в резиденцию Нолдарана, будущая королева нолдор всегда брала с собой кого-то из сыновей, которых обожала до самозабвения. Ей казалось, что и все остальные на Арде должны разделять в полной мере восторг и нежность, испытываемые ею в отношении семерых отпрысков.
– Иди ко мне, Нель, – позвал Куруфинвэ своим глубоким голосом, который в юности действовал на Нэрданель гипнотически, – нам нужно кое-что обсудить…
Желание супруга что-то обсуждать с ней мгновенно вселило в сердце Нэрданель тревогу. Скинув дорожный плащ на руки сопровождавших ее близнецов, и поручив уборку в доме своим служанкам, она, призвав на помощь силы света во главе с Эру, вошла в приемную покоев мужа, на ходу стараясь поправить огненные волосы, заплетенные в сложные тугие косы на затылке.
Вслед за матерью, в дом-крепость Первого Дома в центре Тириона стали возвращаться и ее сыновья. Рыжие Умбарто и Амбарусса приехали вместе с Нэрданелью. Рассматривая их за ужином, совершенно одинаковых, зеленоглазых, бледноликих, Пламенный Дух поинтересовался, как они провели время у Махтана.
– Мы с мамой ездили в дивный лес, знаешь, тот, что за горкой, – заговорили вместе Тельо и Питьо, – А потом она разрешила нам поохотиться там, – оба расплылись в улыбке, устремив взоры на сидевшую на противоположенном конце стола мать.
– И до каких пор вы собираетесь сосать материнскую грудь? – осведомился Феанаро, сдвинув брови и качая головой.
Близнецы в недоумении переглянулись, а потом уставились на отца, округлив свои кошачьи глазищи.
Вернувшийся на следующий день Нельо прошел в свои комнаты, ни с кем не поздоровавшись. Его родитель сам был вынужден отправиться к сыну, чтобы обменяться с тем приветственным словом.
– Где ты был? – вопросительно выгнув темную бровь, уточнил Феанаро, распахнув настежь дверь сыновних покоев и застав старшего за переодеванием.
Майтимо стоял в одной полупрозрачной нижней рубахе перед кроватью, на которую побросал в кучу бывшую на нем одежду. Смерив его идеально сложенную фигуру пристальным взглядом, Пламенный Дух заметил характерные следы на шее, груди, плечах и бедрах старшего отпрыска.
– Гостил у дяди Нолмэ, – ответствовал сын, с вызовом глядя ему прямо в глаза и растянув рот в улыбке.
Полное физическое удовлетворение явственно читалось на красивом лице. Феанаро сжал челюсти.
– Ну-ну, – процедил он, – мог бы и насовсем туда перебраться. Попроси Валар, они, чтобы насолить мне, не откажут – сделают тебе «статут Нельяфинвэ» и женишься на своем Финьо.
– Отец! – рыкнул Нельо, густо краснея, но не решился продолжить.
Он хоть и был на пол головы выше Феанаро, а все же понимал, что в открытом противоборстве с ним ему не победить.
Макалаурэ возвратился на следующий день, сразу направившись к отцу, чтобы приветствовать согласно правилам этикета и обычаю.
Услышав робкий стук в дверь, Феанаро отворил, ожидая увидеть на пороге кланяющегося ему Кано.
– Рассказывай, где тебя носит? Опять в Валмар ездил?
Сын кивнул.
– И как? Красивые у тебя там подруги? – он схватил выпрямившегося Кано за плечи и втащил в мастерскую.
На второго сына всегда можно было положиться. После того, как его любимый Куруфинвэ младший покинул их дом, невысокий и хрупко сложенный Канафинвэ занял его место. Феанаро поручал ему важные дела, давал указания, будучи уверенным в том, что все будет выполнено в точности, как он велел.
– Знаешь, где Турко?
– Он в гостях в доме Курво, – отчеканил Кано, – Сказал, что позовет того охотиться, и они уедут на несколько дней к Оромэ.
