Текст книги "Двойной капкан (СИ)"
Автор книги: cabarella
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
– Я в курсе. Сразу это понял, еще подумал тогда «это каким надо быть придурком, чтобы втюриться в хастлера?» – внезапно произносит в моем ухе его голос.
Черт!!! Я что, сказал всё это вслух? А когда это Фрей успел лечь прямо на меня, оказавшись лицом к лицу? И почему он голый, а мои ноги скрещены вокруг его талии в плотный замок? И вообще, я кончил или нет? А он? Бляяядь.... Ну вот что со мной не так?
– Кстати, Рик, можешь уже разжать кулак и надеть кольцо себе на палец. Если оно, конечно, еще не расплавилось, – хрипло шепчет он, а я вдруг замечаю, что в его глазах уже нет недавней пугающей черноты. Теперь в них плещется какая-то густая и совершенно новая серебристая синева.
– Да пошел ты... Я не собираюсь сам себе надевать кольца, – тем не менее бормочу я, не в силах даже в такой момент противиться своему вздорному характеру.
Фрей тихо ржет, и хватающая за душу синева становится еще гуще. До чего же он... премиальный альфа! Не то что некоторые...
– Ладно, давай его мне. Да не бойся ты! Оу, село, как влитое, надо же... Ну Рик, ну что опять случилось? Блядь, почему я так долго принимал эту вечно хлюпающую ромашку за альфу???
– Потому что главный придурок тут не я, а ты... – и это последняя внятная мысль, которую в состоянии сгенерировать мой вымотанный за этот бесконечный день мозг.
...я лежу, слегка покачиваясь на волнах, и представляю себя песчинкой, случайно угодившей в огромный сундук, доверху заполненный чистым драгоценным серебром. Утром его крышка откинулась, явив перед нами оббитую небесно-голубым шелком внутреннюю сторону, а вечером она захлопнется, и вся огромная сокровищница вновь погрузится во тьму. Но до этого еще далеко, и я бездумно наслаждаюсь моментом, как вдруг слышу позади своей головы тихий всплеск. И тут же чьи-то руки мягко обхватывают меня за плечи, а хрипловатый голос отчетливо и медленно говорит: «Пора просыпаться, Рик. Правда, пора!» Я хочу возразить, что и не думал спать, да и вообще, разве можно уснуть, лежа на воде? Но похожая на слезы соленая горечь заливает едва открывшийся рот, и я с ужасом понимаю, что так классно мне могло быть только во сне! Не хочу! Не хочу просыпаться, не хочу снова быть тем, кем не являюсь на самом деле, не хочу, чтобы разжались обнимающие меня сильные руки и...
... неужели всё это был просто сон?! А как же Фрейвар??? И я так резко сажусь на кровати, что чуть не влетаю лбом в какой-то дурацкий пластиковый прямоугольник.
– Черт, Рик! Ты у меня чуть поднос из рук не выбил!
– Эээ...Фрей, это ты?
– Нет, блядь, твой двоюродный дедушка! Давай, ешь уже, это белковый омлет, он очень быстро остывает.
Он что, приготовил мне завтрак?! Он мне? Действительно, пластиковая хреновина – это поднос, а на нем стоит тарелка с очень ровным и пышным омлетом, какие-то хлебцы и чашка кофе. С ума сойти! Нервно сглатываю слюну, которая чуть было не закапала у меня изо рта, правда, вовсе не от голода, а при виде полотенца, небрежно замотанного вокруг его мощных бедер. Он, наверное, под ним совсем голый, да и я... Так, стоп. Сейчас не об этом.
– Ты умеешь готовить?
– Что ты называешь готовкой? Омлет и кофе? Только не говори мне, что ты не...
– Да умею я готовить! – нагло заявляю я, уплетая действительно вкусный омлет.
– Так же, как и трахаться? – уточняет он, протягивая мне чашку.
– Даже еще лучше, – брякаю я с разгону, а он ржет, чуть не выплескивая кофе прямо на постель.
И кто другой, возможно, обиделся бы по итогам такого милого разговора, ну а я не могу. У меня есть дела и поважнее! Мне столько всего надо принять и осознать, мне нужно подумать, как жить дальше, как сообщить о своей истинной природе друзьям и знакомым, да много еще чего нужно! Это так серьезно и ответственно, что я...
Блядь, пялюсь во все глаза на уже помывшего посуду и направляющегося к кровати Фрея. Вот он медленно стягивает с себя полотенце, вот проводит рукой по светлому ежику волос, а вот резко кидается на постель, явно намереваясь подмять мою тушку под себя, но не тут-то было! Ловко уворачиваюсь, и Фрей шлепается на пустые простыни, наглядно демонстрируя, как огромная мускулистая спина плавно и ненавязчиво перетекает в очень аккуратную и округлую задницу. Не выдерживаю и ласково провожу по этому завораживающему пейзажу рукой, а он поворачивает голову и говорит совсем не то, что я ожидал от него услышать.
– Знаешь, хорошо бы еще немного поспать. Турнир начинается в четыре часа, и мне нужно быть в форме.
– А мне, типа, не нужно? – моему возмущению нет предела, тем более, что про турнир-то я реально забыл!
– Тебе? Ты собираешься драться? Думаешь, я буду сидеть и смотреть, как какой-то альфа норовит угробить моего омегу?
– Нет, думаю, ты будешь сидеть и смотреть, как твой омега норовит угробить какого-то там альфу! Не говоря уже о том, что если я снимусь, то Трамп угробит меня безо всякого турнира!
– Хм, Трамп... Нет, в принципе, ты неплохо подготовлен, даже очень. Не знаю, не знаю. Но в любом случае, теперь, когда всё выяснилось и нам стало легче... Что?
– Тебе стало легче. Я для себя ничего нового не выяснил.
– Ты о чем? – Фрей приподнимается на локте, внимательно глядя мне в лицо.
– Об этом, – показываю я наше волшебное кольцо. – И о твоей работе мальчиком по вызову.
– Ты уверен, что тебе нужно об этом знать? – с трехсекундной задержкой, но довольно спокойно отвечает он.
– Твой теперешний омега, Фрей, три года был альфой. Конечно, я уверен. Давай, расскажи мне о парне, которому ты купил когда-то это кольцо. Он был красивый? Как Олив? Ты сделал ему предложение?
– Он был красивый. Как Олив. Предложение я сделать не успел.
Повисает пауза. Я молчу, стараясь перебороть внезапно возникшие дыхательные проблемы, а он медленно переворачивается на спину и закидывает за голову руки. Я точно знаю, теперь его не остановить, он расскажет мне все. Хочу я этого или нет. Пять, четыре, три, два...
– Я вырос в очень простой и небогатой семье. Омега-отец ушел, когда мне было шесть лет, встретил какого-то альфу, влюбился, и больше мы его не видели. Второй отец начал пить, а когда напивался, все время внушал мне, что всем омегам нужно только одно. Типа, члены и бриллианты должны быть огромными! В общем, так продолжалось до старших классов, а потом к нам пришел новый физрук. Он как-то сразу обратил на меня внимание, сказал, что у меня охуительные данные, и мне желательно их не проебать. И направил меня в спортивный клуб к своему знакомому. А тот стал учить меня боксировать. Короче, через пару лет я завоевал все возможные городские юношеские кубки, и меня стали направлять на различные турниры. Потом я выиграл чемпионский Пояс Побережья, и тут на меня вышли представители местного Технологического университета и предложили поступить к ним учиться. По спортивному гранту. А я, знаешь, хоть учился в школе довольно паршиво, всегда мечтал об универе! Всегда.
Он внезапно замолкает, а потом достает из тумбочки пачку сигарет и зажигалку, и прикурив сразу две, протягивает одну из них мне. Я никогда не видел, чтобы он курил, да и сам я тоже... Но сейчас мы оба затягиваемся и некоторое время наблюдаем, как струйки ядовитого дыма замысловато переплетаются под низким белым потолком.
– Да. Мне было уже двадцать лет, когда я поступил на первый курс. Но мне всё ужасно понравилось! Учеба, соревнования, приличные, умненькие омеги, а не вечные танцоры из группы поддержки. А потом я встретил его. Он учился на филологическом факультете, был весь такой воздушный и хрупкий, с длинными ресницами и волосами, обожал красиво одеваться, а еще терпеть не мог ездить на автобусе. В общем, мы стали встречаться, все шло прекрасно, он был таким милым и ласковым... Очень умело со мной обращался, и я иногда стал участвовать в уличных боях, чтобы поднять немного денег. Знаешь, там где ставки по двести баксов? Штука, две в месяц. Нам хватало на шмотки, такси и развлечения. А потом тренер взял в команду еще одного бойца, Тома Брауна. Он, естественно, тоже учился в нашем универе, хорошо одевался, а самое главное, постоянно менял одну крутую тачку на другую. Говорили, что у него какие-то богатые родители, что ему это раз плюнуть, и всё в таком духе. Но парень он был неплохой, и у нас сложились вполне приятельские отношения. Том знал о моем романе, и о том, что я хотел сделать своему омеге предложение и даже заказал для этой цели кольцо. Причем, я очень хотел все сделать красиво и поэтому подгадал с предложением как раз на день рождения своего омеги. Чтобы, значит, праздник, подарки и раз! Кольцо! А в тот день у нас как раз шел внутренний отборочный турнир среди своих бойцов, и мы с Томом должны были драться друг против друга. И короче, он уже вышел из раздевалки, а я замешкался, и в это время на скамейке напротив его шкафа брякнул оставленный им телефон. Я автоматически кинул на него взгляд и вдруг увидел, что это сообщение от моего любимого. Я удивился, потому что они почти не были знакомы и... в общем...
– Ты взял телефон и открыл это сообщение.
– Да. Там было предложение встретиться за пару часов до праздника и пара фоток. Таких, знаешь, почти голых. Вот. Я вышел на ринг и за две минуты отправил Тома в нокдаун, а когда он падал, якобы случайно задел по спине локтем. Якобы.
– И что было потом? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать.
– Потом выяснилось, что это сообщение от моего омеги было первым, и Том про него и знать не знал, что никаких богатых родителей у него нет, а просто он подрабатывает на крутом автосервисе и берет иногда клиентские машины, а всю зарплату тратит на хорошую одежду и так далее. Короче, промахнулся мой дорогой омега. Меня дисквалифицировали на два года, затем вышибли из универа, я не мог больше участвовать ни в каких соревнованиях ни на каком официальном уровне. Но самым плохим было то, что у Тома произошло частичное поражение спинного мозга, и он остался прикованным к кровати. Я устроился в слесарные мастерские, проработал там полтора года, чтобы оплачивать ему нормальный уход, потому что страховка у него была самая дешевая, а недавно доктор заявил, что они зафиксировали усиление нервной деятельности в нижней части тела, и теперь есть смысл сделать операцию. Но надолго откладывать нельзя, а операция очень дорогая. Порядка полтинника плюс реабилитация. И я подумал, посмотрел объявы и устроился в эскорт-агентство. Заработал там около двадцати тысяч, потом еще в «Черном жуке» поднял пятерку, и Трамп обещал за победу около семи штук. Но этого недостаточно...
– Слууушай, а я могу попросить у роди... – озвучиваю я первую же пришедшую мне в голову мысль, но он даже не дает мне договорить.
– Сразу нет.
– Но почему?
– Потому.
Затыкаюсь, чувствуя, как вскипевший гнев заливает в моем мозгу охуение от всей этой дикой истории. Ну почему, почему нельзя попросить денег у моих родителей? Неужели лучше скакать по койкам каких-то левых омег? Блядь, будь я в его глазах альфой, так бы и уебал его с ноги! А как омега... Зарыдать, что ли? И посмотреть, у кого раньше скорлупа в штанах треснет! Но я еще не научился плакать по заказу...
Телефон! Телефон звонит!
– Черт, кому там неймется-то?
– Олив с Клайдом небось. Помирают, бедные, от любопытства.
– Нет, номер незнакомый. Да! Да, это я. Доброе утро, капитан. В смысле? А это точно? Я понял, мы сейчас приедем, – Фрей отрывает трубку от уха и так странно смотрит куда-то мимо моего плеча, что мне становится слегка не по себе.
– Что случилось? Неужели нашли мой бедный телефон? Что он тебе сказал?
– Сказал, что... Блядь, даже сердце защемило! Сказал, что за любую информацию, которая смогла помочь в поиске Железного Дровосека, живого или мертвого, положено вознаграждение. Двести тысяч долларов. Велел приехать и заполнить заявление.
– Двести тысяч долларов??? Двести? Да ты богат! Ура!!! – воплю я, вскакивая на ноги и практически прыгая по кровати от избытка чувств.
– Почему я? Мы! Нас четверо, каждому по пятьдесят. Мне как раз хватит. Ты чего?
– Ничего. Просто... я тебя люблю...
**********
– Ну и вот, короче, Вудс при виде нашего макета просто охуел, и такой спрашивает у меня...
– Да не орите вы, я нифига не слышу. Да, док, я вас понял. Огромное спасибо!
– Ну что, что там? – нетерпеливо спрашивает Оливка, перегибаясь через стол и дергая Фрея за рукав.
– Все в порядке. Динамика положительная, чувствительность практически восстановлена. Скоро начнет заново учиться ходить.
Фрей обводит нас своим фирменным серебристо-счастливым взглядом, Клайд с Оливкой радостно улыбаются, а меня почему-то так и тянет зашмыгать носом, но я мужественно держусь. Тут, все-таки, кафе, полно студенческого народа, а на меня теперь и так все кругом таращатся, где бы я ни появился. Ну еще бы! Громкая получилась история!
– Смотрите, уже пятая статья за четыре недели. «Омега, которого все принимали за альфу». Название, конечно... Никакого креатива. Но ты, Рик, у нас прямо звезда! – говорит Клайд, не отрываясь от любимого планшета.
– Скажите спасибо, что эту «звезду» из института не выперли! Проректор все же – отличный чувак. И победу нашу не аннулировали, этим лузерам западло было жаловаться, что их альфы проиграли незаявленному омеге. Ржака, конечно, – поддерживает скользкую тему расслабившийся Фрей.
– А че ржака-то? Ты и сам не знал, что он – омега! Вообще никто не догадывался, – возмущается ярый поборник справедливости Олив.
– Ой, ну всё. Вы достали уже! Хватит меня обсуждать. Кстати, я думал, Трамп выпрет меня из команды, а он ничего. Говорит, что так еще круче, и что на следующем турнире мы опять всех порвем! Типа, наши омеги сильнее их альф!
– Ну, кто-то, может, и порвёт, но только не ты, – внезапно заявляет Олив.
– Почему? – дружным хором спрашиваем мы.
– Почему? Нет, ну ладно эти два тупореза, они хоть альфы! А ты-то, блин, омега! Ничего не замечаешь? Глаза у тебя вечно на мокром месте, оливки ты из всех наших салатов только что сожрал...
– Он что, беременный??? – шепотом спрашивает Фрей, глядя при этом не на меня, а на Оливера.
– Бинго! Давай, подрывайся, обручальные кольца заказывай! – хохочет Олив, и моя дубина подскакивает, словно реально намеревается куда-то бежать. – Стой, бестолочь! Вместе поедем, а то закажешь какую-нибудь дрянь, знаю я вас. Пока!
Они сваливают, а мы с Клайдом молча смотрим друг на друга, словно нас одновременно разбил речевой паралич. Первым в себя приходит Клайд.
– Я не понял, это что, было предложение руки и сердца?
– Типа того, – отвечаю я, с трудом сдерживая истерический смех.
– Если бы я сделал такое предложение Оливеру, то секс у меня после этого был бы только в мозг. Он говорит, что это должен быть самый романтичный момент его жизни.
– Оливер прав. А ты только что стал свидетелем самого романтичного момента в моей!
