Текст книги "Двойной капкан (СИ)"
Автор книги: cabarella
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
Мои друзья
Я непременно ее выкину! Я прыгаю на одной ноге, напяливая джинсы, и не отвожу вгляда от лежащей на столе визитки. Непременно! А пока не выкинул, надо забить этот номер в телефон. Ну, на всякий случай. А еще записать на стикер и присобачить к зеркалу. Точно! А уже потом выкинуть всё сразу: визитку, стикер и... нет, не телефон, в телефоне номер можно просто стереть.
Хватаю ключи от машины и вылетаю на улицу. Скоро первая пара, а мне еще надо заехать за Оливкой. Это один из двух моих близких друзей – Олив Старк. Омега-Оливка-оливочка. Как сейчас помню, спустя месяц после зачисления я шлялся по университетскому парку, наслаждаясь осенним деньком и своим новым альфа-обликом, как вдруг услышал голоса и жалобный собачий скулеж. Двое альф стояли на дорожке и громко ржали, а третий тыкал неизвестно откуда взявшейся лыжной палкой в скулящего, но довольно крупного щенка, без всяких признаков ошейника. А рядом, прямо на асфальте, сидел, весь в слезах, черноволосый омега и закрывал собачку руками, причем на кисти одной руки уже выступила кровь. А ровно через три секунды картина полностью переменилась. Альфа-с-палкой рухнул на колени, зажимая руками кровоточащий и, надеюсь, сломанный нос, а два его дружка спешно покинули место происшествия, бодро сверкая модными кроссовками. К счастью, наш проректор оказался очень понимающим человеком и ярым собачником, и назначил мне строгое наказание в виде поступления в команду универа по боксу. А с тем омегой мы стали лучшими друзьями, но больше всех повезло в этой истории собаке.
А вон и она! Бежит ко мне со всех лап и тащит на поводке матерящегося хозяина. Ну, еще бы! Собачка за это время выросла практически в десять раз и превратилась в здоровенного волкодава, а вот сам Олив не прибавил ни грамма. Оба подлетают ко мне, пес скачет вокруг, норовя поцеловать меня прямо в нос, а я отпихиваю его ногой, пытаясь сохранять на лице строгое утреннее выражение.
– Олив, какого хрена? Не мог раньше с Крокодилом погулять, мы опаздываем!
– Да не буду я два раза из дома выходить из-за этого гада! Успеем!
Они бегут в подъезд, и через три секунды Оливка вылетает обратно, таща за собой здоровенную папку и тубус. Он учится на факультете промышленного дизайна, вечно таскается с эскизами и альбомами и одевается круче всех омег в универе. Или, во всяком случае, уж точно креативней. Олив, пыхтя, плюхается на сиденье, я жму на газ, а сам привычно думаю: «Какой же он красивый!». Нет, ну правда! Стройный, довольно высокий для омеги, смуглая матовая кожа, длинные блестящие черные волосы и темно-зеленые глаза. Острые коленки торчат через огромные дыры крутых джинсов, а вот изящные пальцы с миндалевидными ногтями почти скрыты нарочито длинными рукавами серебристой кожаной куртки, на которую друг копил целых три месяца, рисуя отстающим студентам графики и диаграммы. Да, Олив – красавчик! За ним бегает хренова куча альф, некоторые даже с серьезными намерениями, но он еще ни с кем не трахался. Вслух я подшучиваю над этим фактом, строя из себя опытного альфу, но в глубине души я его за это очень уважаю. Вот Олив никогда не стал бы... А я стал! Потому что он – это одно, а я – совсем другое... Но, все равно, я им очень горжусь, а еще он, принимая меня за альфу, ни разу в жизни не пытался со мной заигрывать. Мы просто дружим. Это здорово! Вдруг он отрывается от экрана своего вечно булькающего телефона и говорит:
– Слушай, ты сегодня какой-то не такой! Что-нибудь случилось?
– Что могло случиться? – напрягаюсь я, неприятно поражаясь его прозорливости.
– А я знаю? Я поэтому тебя и спросил! Просто ты прям весь светишься, а еще не в черной футболке! Я в шоке.
– Чего??? У меня есть разные футболки!
– Ясный пень, разные – черные, антрацитовые, графитовые, асфальтовые... Но эта-та и вовсе белая. Тебе, кстати, идет! А на шее что, засос? – он наклоняется влево и ржет, а я чуть не проезжаю на красный свет. – Эй, эй, спокойней! Ты, часом, не влюбился?
– Еще чего! Тебе, кстати, сообщение опять пришло. Кто на этот раз? – спрашиваю я, пытаясь грамотно перевести стрелки.
– Это Кайрос, знаешь его? С химфака, тачка у него еще желтая, спортивная. Предлагает встречаться официально, что думаешь?
– А мне-то что думать? Он же тебе предлагает. Как ты захочешь, так и будет.
Я говорю все это тоном старшего товарища, хотя Олив старше меня на полгода, но на самом деле очень сильно кривлю душой. Мне не хочется, чтобы он встречался с гребаным Кайросом, я хочу, чтобы он встречался совсем с другим альфой. Я потом скажу, с кем именно. А сейчас нам надо парковаться и идти на пары. Оливка летит к своему корпусу, периодически спотыкаясь и роняя то папку, то тубус, а я неторопливо иду к соседнему. А вот и Клайд, наш третий друг-альфа. Он из нас троих самый умный, да и вообще, поумнее очень многих в университете, включая некоторых преподавателей. Его рефераты и курсовые почти эталонны, и очень часто всплывают потом в сети, выложенные неведомыми юзерами. Можно даже сказать, что в стране процентов двадцать рефератов по нашей специальности стянуто именно у Клайда. Мою справедливую душу это иногда бесит, а вот ему все равно. Он многое видит под другим углом, а когда его вооруженные очками глаза смотрят на исписанную цифрами доску, мне кажется, что он сразу знает правильный ответ. И неважно, сколько раз он может (или не может) отжаться и сколько кругов пробежать. Клайд крут, и точка! А еще... А еще он влюблен в Олива. Только ни Олив, ни даже он сам об этом не догадываются. А вот я вижу. Это во мне омежье, вот такая врожденная интуиция. Просто вижу, и всё. И очень хочу, чтобы они были вместе. Веселый, шебутной Олив и серьезный, перспективный Клайд, который всего добьется своим умом, а кое-чего уже добился. Он единственный из нас учится по государственному гранту, а на прошлой практике заработал пять тысяч долларов, починив заводскую ультразвуковую установку, которая до этого стояла в виде мебели около трех лет. Нас с ним тогда чуть не на руках качали, хотя я там был совсем ни при чем. Но зато потом я упёрся насмерть, не дав ему разделить с собой премию, и мы тогда чуть не поссорились. Но нет! У его родителей совсем нет денег, и Клайд, опять же единственный из нас, живет в общаге. Я бы тоже мог, но для моей тайны это было бы опасно, поэтому я трачу деньги с родительской кредитки на съемную хату, а Олив просто местный.
В перерыве мы сидим в столовой, поедая жидковатый суп, из которого Оливка все равно умудряется выкинуть какие-то особо калорийные ингредиенты, и болтаем. Точнее, они болтают, а я пялюсь на находящихся в помещении альф и внезапно осознаю, что пытаюсь сравнить их со своим вчерашним... кем? Ладно, пусть будет – любовником. Так вот, между всеми этими альфами и... моим любовником, нет никакого сравнения. Ни у кого нет таких мощных плеч, длинных ног, идеальных скул и сексапильного ежика светлых волос. Он, наверное, очень жесткий на ощупь, жаль, что я так и не решился до него дотронуться. Почему я такой робкий? Он меня трахнул, а я даже не решился дотронуться до его волос...
– Рик, ты уснул, что-ли? Мы пойдем в субботу в кино? – Клайд толкает меня ногой, и я почти давлюсь супом.
– В субботу? Слушай, я пока не знаю...
– Мы же собирались! У тебя что-то изменилось?
– Да я же и говорю, он влюбился! – смеется Олив.
– Ничего я не влюбился! – уже явно злюсь я. – Просто у меня другие планы. Идите вдвоем!
Они откровенно ржут, а я вдруг понимаю, что у меня реально другие планы! На столе лежит визитка, на зеркале желтеет стикер, а в телефоне забит номер. И всего пятьсот долларов. Без посредников.
Мои тренировки
Пятьсот долларов и без посредников. А зачем мне посредники? Вляпаться по уши непонятно во что я могу и самостоятельно да еще и за свои же собственные деньги! А точнее, не за свои, а за родительские, хотя какая разница? Или разница есть? Свои бы я на такую херню... Стоп, Рик! Ты просто ссышь сейчас набрать заветный номер, хотя с фига ли? Это ведь не просьба о романтическом свидании, а кто же откажется от кучи баксов? Давай!
– Слушаю! – хриплый голос отвечает так резко и уверенно, что у меня мгновенно холодеет под ложечкой.
– Дд... добрый день, – потерянно брякаю я.
– Ну, допустим. Что дальше?
– Я... Я бы хотел с вами... Хотел бы...
– Трахнуться? Где и когда?
– Сегодня вечером, там же и во столько же, как и позавчера, – я внезапно беру себя в руки, а вот в трубке возникает непонятная пауза. Хастлер молчит, а мое сердце подпрыгивает и забивает своим жалким трепыханием глотку.
– Договорились!
Он отключается, а я обессиленно валюсь на диван и начинаю тупо пялиться в экран работающего без звука телевизора. Почему он не сразу согласился? У него были другие планы, или я ему в прошлый раз настолько не понравился? Нет, ну понятно, кому же понравятся сопротивление, слезы и тупой деревянный зажим? Но зато у меня есть деньги! И вообще, это просто секс, к тому же я – опытный спортсмен и умею держать удар! Кстати о спорте, мне давно уже пора ехать на тренировку.
Я отрабатываю технику на несчастной, замученной груше и наблюдаю краем глаза за торчащими в зале друзьями. Они любят ходить на мои тренировки, хотя и занимаются тут преимущественно своими делами. Оливка томно полулежит в кресле, эффектно откинув длинноволосую голову, и собирает восхищенные взгляды полуголых боксеров, а Клайд быстро тычет пальцами в планшет, явно выполняя очередное задание и не обращая ни малейшего внимания на гипотетических соперников. Хотя он, полагаю, их соперниками не считает, потому что сам еще не догадывается о своем сердечном интересе, но я-то знаю, что так оно и есть.
Так, удар, еще удар, сегодня отличная разминка! А вот и мой спарринг-партнер! Кружим с ним по рингу, отрабатывая контратакующие приемы, и у меня странным образом абсолютно все получается. Вообще, чувствую себя несколько необычно, как будто к моим стандартным силовым характеристикам прибавилась повышенная манёвренность, свойственная более легким весовым категориям. Это круто! Противник тоже в недоумении, а опытный народ начинает бросать свои дела и собираться вокруг. Выполняю особо сложную серию и раскланиваюсь, срывая шутливые аплодисменты, как вдруг все бросаются по своим углам, а в зал стремительно входит наш великий и ужасный тренер мистер Трамп. Ого, да он сегодня еще ужасней, чем обычно – губы крепко сжаты, глаза зло прищурены, а сломанный нос брезгливо подергивается.
– Тренировка окончена, все свободны! – громко объявляет он, и народ ломится в раздевалки. Я подхожу к друзьям, и тут же попадаю под горячую тренерскую руку.
– Рик, какого хрена тут делают твои дружки? Здесь им не блядский цирк с конями!
– Извините, мастер, они сейчас уйдут, – пугаюсь я, но не тут-то было.
– Да с чего бы нам уходить? – внезапно встревает Клайд, отрываясь от планшета и спокойно поправляя очки. – В Уставе универа сказано, что все студенты могут посещать в качестве зрителей любые тренировки, которые проводятся на территории учебного заведения.
– Рик! – рычит Трамп, подходя ближе.
– Мистер Трамп, а что случилось? – Оливка соскальзывает с кресла и смотрит в беспощадное лицо прекрасными зелеными глазами.
– Да, мастер, что-то не так?
– Да все не так! Ты сегодня на тренировке Бена видел? Нет? А знаешь, почему? Эта сука вчера подралась в клубе и сломала лучевую кость. А у нас турнир через две недели! Кто пойдет вторым в супертяже? Твой клон?
– Может, Остин?
– Остин?! У которого после четвертого раунда дыхание нахрен сбивается и почти инфаркт? Короче, считай, что с турнира мы уже слетели, и давайте-ка все, валите отсюда, не бесите меня!
– Мистер Трамп, а может быть вы подберете себе временного бойца в «Черном жуке»? Там же завтра как раз бои, и в тяжелом весе часто выступают бывшие или дисквалифицированные боксеры, – совершенно спокойным тоном предлагает Клайд, и я цепенею.
«Черный жук»! Самый известный подпольный бойцовский клуб города и штата! Я мечтал хотя бы одним глазком заглянуть туда, увидеть турнир и бойцов, может даже сделать ставку и поболеть... Но мистер Трамп еще два года назад предупредил, что если получит информацию о том, что кто-то посещает подпольные состязания, то пендель из сборной ему гарантирован. И как Клайду только в голову пришло такое брякнуть? А еще отличник и хороший мальчик! Трамп молчит, обводя нас нечитаемым взглядом, а я вдруг понимаю, как ему важен предстоящий турнир. Он – первый в сезоне, в каждой категории должно быть два бойца, а если мы провалимся, то попадем в самый низ таблицы, с которого можем уже и не выбраться. Херово.
– Взять кого-то из «жуков»? Хм, надо будет договариваться в ректорате, делать документы... Но зато деньги у нас сейчас есть. А твой хилый дружок соображает! Кстати, Рик, пойдешь завтра со мной!
– Мы с Клайдом тоже пойдем с вами! – Оливка от возбуждения почти скачет вокруг, умоляюще глядя на тренера.
– Вообще-то, приличным омегам там делать совершенно нечего. Но хрен с вами, только ты собери патлы в тугой пучок, а ты, ботаник, надень вместо окуляров линзы. Рик, тренировка продолжается!
– Так мой спарринг ушел уже...
– Я – твой спарринг!
Тренировка, обед с друзьями, истерические шатания по торговому центру и попытки удержать себя от посещения салона красоты, и вот я снова в том же отеле. Лежу в кровати, в спальне совсем темно, а в отделенной аркой гостиной очень тускло горит один единственный напольный ночник в виде морозного приплюснутого шара. Так гостю будет удобнее брать деньги со столика и пробираться на выход, да и выглядит это менее безумно, чем мой позавчерашний финт с фонариком. Я с нарастающим нетерпением жду хастлера, но еще больше мне хочется, чтобы он не пришел. Все тело ломит после тяжелого спарринга с мастером, и к тому же я, обрадованный возможностью посетить бойцовский клуб, расслабился и пропустил элементарный джеб прямо по корпусу. Место ушиба болит справа, а слева ноет мое несчастное сердце. Теперь мне не только страшно и стыдно, теперь меня просто гложет самая упорото-омежья мысль на свете, под названием «Что он обо мне подумает?!». Хотя, хули ему что-то думать? Вон, бери свои бабки и... Стучат. Стучат, блин!
– Открыто!
Вцепляюсь руками в одеяло и наблюдаю, как огромный силуэт абсолютно бесшумно пересекает полутемную гостиную и замирает на пороге спальни. Потом стаскивает с себя куртку, футболку, джинсы, кажется, вместе с трусами, если он их в принципе носит, а вот когда он снял ботинки, я не понял вообще. В горле у меня пересыхает, а он медлит еще пару секунд, а потом резко кидается вперед. И я не успеваю даже ахнуть, как оказываюсь придавленным к кровати горячим тяжеленным телом. Хастлер грубо хватает меня за волосы, оттягивая голову назад, а пальцами второй руки неожиданно нежно пробегает по моей пылающей щеке и губам. Я слабо дергаюсь, не понимая чего он хочет, и вдруг слышу:
– Так, так – шрамов нет, скулы высокие, губы пухлые, да ты, омега, красив! Ну, и что же мы скрываем?
– Это вас не касается, – как можно тверже отвечаю я.
– Как скажешь, малыш, – издевательски тянет он и впивается в мои губы поцелуем.
И этот поцелуй совсем не похож на тот, которым он привел меня к покорности позавчера. Тот был скорее оглушающим, а этот очень искусный и какой-то трепетный. Его дыхание отдает мятой, а опытный язык вступает в такую нежную игру с моим неумелым языком, что я начинаю буквально задыхаться от каких-то непонятных, но ярких чувств. Это так классно, так волшебно, кто его всему этому научил? Выгибаюсь, подставляя под поцелуи шею, он не возражает, а только слегка прихватывает зубами тонкую кожу рядом с яремной веной, и я ощущаю биение собственного пульса у него во рту. Хастлер сползает ниже, продолжая гладить и целовать мое тело, а я обхватываю его ногами, и самым краешком угасающего сознания думаю о том, а не противны ли ему все мои бугрящиеся мышцы и выпирающие на животе кубики? Это же так не по-омежьи, так грубо... Вдруг его тошнит от всего этого, но просто он... И в этот момент его горячий рот обхватывает мой давно и упорно стоящий член, и я кричу, вскидывая руку и протягивая ее к ритмично двигающейся голове. Мне хочется схватить его за волосы, за этот сексапильный жесткий ежик, но я не смею, и рука падает обратно на кровать. Хастлер замирает и вдруг протягивает свою ладонь, берет меня за руку и опускает ее себе на голову. Это поразительно, но волосы на ней хоть и очень густые, но ужасно мягкие, гораздо мягче моих. Я путаюсь в них пальцами, испытывая чистый восторг, и внезапно меня накрывает! Ору и почти теряю сознание, а он делает резкий бросок вверх и почти шипит прямо мне в губы:
– А ведь течка почти кончилась. Ты захватил с собой смазку, глупый девственник?
– Н... нееет, – бормочу я, чуть не плача от огорчения.
– Я так и думал. Ладно, не реви, у меня есть.
Облегченно выдыхаю и снова ахаю от неожиданности, когда он резко переворачивает меня, отправляя носом в подушку. Потом довольно сильно хлопает по ягодице, я раздвигаю ноги пошире, и ловкие пальцы снова оказываются у меня в заднице, лаская и разрабатывая мой анус. Я шиплю и ерзаю от удовольствия, а он перестает тянуть время и медленно, но сильно вдавливается в меня своим твердым и горячим членом. Снова непроизвольно дергаюсь, но он крепко сжимает мне бока и резкими, мощными толчками начинает натягивать меня на свой возбужденный орган. Вскрикиваю, когда он проезжается по простате, задыхаюсь и извиваюсь, а мой партнер почти рычит, ускоряя темп и кусая меня за мокрые лопатки. В отчаянии тянусь рукой к своему члену, но он бьет меня по кисти, перехватывая инициативу, и я, не в силах сдерживаться, изливаюсь ему в ладонь. Задница моя тут же пульсирует, жадно сжимаясь вокруг чужой плоти, он делает еще одно рваное движение и срывается в оргазм следом за мной. Бинго!
И вы будете сейчас смеяться, но меня тут же начинает непреодолимо клонить в сон. И я почти укладываю голову на его мокрую и широкую грудь, как вдруг осознаю, что не могу себе позволить вот так взять и уснуть в объятиях этого гиганта. Ведь тогда я потеряю контроль, и он точно меня увидит. Я никак не могу этого допустить, ведь в жизни и так полно непредвиденных случайностей. И я открываю рот, чтобы попрощаться с ним, но он снова меня опережает.
– Мне пора, – говорит он. – Завтра я должен быть в форме.
– Конечно, – сразу соглашаюсь я.
А потом смотрю сквозь арку, как он одевается в полутьме гостиной, берет со столика деньги и, не оглядываясь, идет к дверям. А я переворачиваюсь на живот, снова обхватываю руками подушку, вдыхаю его аромат, и да! Засыпаю. А что мне еще остается?
Бойцовский клуб
И все-таки, что же мне еще остается? Да ничего мне не остается! Вешаться я пока точно не собираюсь, хотя поводов наконец-то это сделать только прибавилось. Но... вот какая штука! Поводы есть, а желания нет. Слишком прекрасно я себя чувствую физически, вон, порхал вчера по рингу, как бабочка, а для моей весовой категории – это офигенное преимущество! Задница, правда, слегка побаливает, но это-то как раз понятно. Такой огромный шикарный агрегат у этого моего... Стоп, Рик. Просто "стоп" и всё.
Напяливаю мягкие серые штаны с мотней и такого же цвета толстовку с отличным глубоким капюшоном. Еще высокие кроссовки, жестко фиксирующие щиколотки, и короткую кожаную куртку. Так, капюшон выпускаем наружу и, пожалуй, вполне сойдет для данного мероприятия. Да и вообще, кому я там нахрен нужен? Главное теперь не забыть наличные деньги и любимый оригинальный кастет в виде фальшивых часов на тяжелом стальном браслете. Ребячество, конечно, но с ним мне точно будет как-то спокойнее.
Еду за друзьями, испытывая радостный подъем духа перед предстоящим приключением и громко подпевая орущему на всю катушку радио. Хоп, хоп, а у меня был секс! Хоп, хоп, а мы едем в «Черный жук»! А вот и Оливка, гарцует на длинных ногах перед подъездом и высматривает мою машину. Конечно, опаздывает он только тогда, когда надо ехать на занятия, а как дело доходит до клубов, кинотеатров и прочих ништяков, так он впереди планеты всей. Запрыгивает в машину и начинает оживленно трещать, но я ничего не слышу, практически наповал сраженный его красотой. Рекомендации Трампа выполнены, и теперь блестящие черные волосы гладко зачесаны назад и собраны на затылке в тяжелый тугой пучок, отчего скулы кажутся еще более рельефными, зеленые глаза еще более миндалевидными, а высокая шея так трогательна тонка, что даже мне хочется дотронуться до нее рукой. Узкие черные джинсы облегают ноги, как вторая кожа, нарочито тяжелые ботинки выложены черными кристаллами, и такие же кристаллы образуют какой-то непонятный узор на небрежно расстегнутом бомбере. В общем, ясно одно – кастет я взял с собой не зря!
Зато следующий номер нашей программы в виде Клайда выглядит точно так же, как и во всякий другой день, разве что отстойных очков нет на месте, и его рука, привыкшая поправлять дужки, уже пару раз беспонтово проезжается по свободной переносице. Оливка переключается со своими восторгами на него, я прибавляю скорость, и вот мы уже на месте. Начинаю осторожно маневрировать среди хаотично припаркованных вокруг клуба машин, поражаясь размаху их ценового диапазона, и наконец вижу брутально-камуфляжное авто своего тренера. Он реально передвигается по городу на настоящем армейском джипе, высоком и жестком, как телега, и удивительно неприхотливом в плане топлива. Ходят слухи, что такая машина может ездить вообще на всем, что горит, и бешеной зависти наших университетских бойцов просто нет предела. А вот лично мне не нравится деревенский салон и торпеда, способная выдержать прямое попадание бризантного снаряда, не нравится и все тут! Но я ведь и не альфа...
Мы подходим к мистеру Трампу, и я с удовлетворением вижу, что одет в точности, как он. Даже странно. Он одобрительно кивает мне, затем, обведя взглядом Олива и Клайда, закатывает глаза, резко поворачивается и идет в сторону небольшой толпы, штурмующей вход. Вообще снаружи всё выглядит так, словно мы приехали не в знаменитый клуб, а в какую-то левую автомастерскую. Невыразительная бетонная коробка самого здания, обычная на вид стальная дверь и, если бы не стоящие перед ней рамки металлоискателей и четверо здоровенных охранников, то иллюзия была бы просто полной. Тем не менее, многочисленные желающие попасть внутрь покорно проходят контроль, поднимая руки и позволяя себя обыскивать, а на столике рядом растет кучка отобранных у них запрещенных предметов. Три травмата, яркие баллончики с перцовым газом, штук пять свинчаток и целая гора кастетов, но зато мои «часики» не вызывают ни малейшего подозрения, и нас беспрепятственно запускают в зал.
Охренеть!! Да здесь собралась минимум четвертая часть альф нашего города, от юных окраинных пацанов, в спортивных штанах с лампасами, до возрастных джентльменов в шикарных дорогих костюмах. Омег меньше на порядок, и таки да, тренер был прав, приличным омегам тут делать совершенно нечего, потому что наш гламурный Оливка выглядит на этом фоне прекрасным невинным созданием и сразу же оказывается в перекрестье ревнивых и хищных взглядов. Он даже сам слегка пугается и, как ни странно, делает инстинктивный шаг не ко мне и не к мистеру Трампу, а к задохлику-Клайду, на что тот успокаивающе берет его за руку, а мое сердце радостно ёкает. Ура, я так и знал!
Внезапно грохот тяжелой музыки прерывает холодный металлический голос, объявляющий прием ставок на состязания в легком и среднем весах. Над возбужденной толпой мгновенно вскидывается около десятка рук, и я понимаю, что это букмекеры. Зрители начинают закручивать водоворот вокруг этих очагов азарта, я умоляюще смотрю на Трампа, но он только отрицательно качает головой.
– Ну, мистер Трамп, ну почемууу? – жалобно канючит Олив. – Ну что случится, если мы проиграем немного денег?
– Если проиграете – ничего, а вот если выиграете, то вас может затянуть. Знаю я таких, сталкивался. Давайте-ка лучше проберемся в первые ряды, пока еще есть время.
Делать нечего, и мы начинаем проталкиваться к таинственно затемненному рингу. Это оказывается довольно непросто, потому что таких умников тут целая сотня, но мистеру Трампу нет преград! И только мы устраиваемся поближе, как музыка снова резко обрывается, свет в зале медленно меркнет, и кто-то громко врезает титанической кувалдой по огромной медной тарелке. Над рингом-клеткой вспыхивают яркие лучи прожекторов, и я с изумлением вижу практически голых омег, застывших в причудливых позах вдоль обнесенного сеткой шестиугольника. На их обсыпанных блестками телах надеты только мизерные золотые трусики, а в поднятых руках зажаты черные таблички с именами бойцов. Музыка грохочет вновь, и группа секс-поддержки начинает так лихо и ритмично выплясывать, совершенно синхронно вскидывая вверх стройные ноги, что у меня болезненно тянет в груди. Да, пусть кто-то скажет, что все это дёшево и пошло, но они так изящны, так грациозны, да что там говорить! Просто офигенно красивы! Вон как горят глаза у всех окружающих меня альф, конечно, это вам не двухметровая закомплексованная детина, которая... А, ладно, не сейчас.
Холодный голос из громкоговорителя объявляет об окончании приема ставок, и состязания начинаются! Три пары бьются в легком весе, и я, хотя и видел подобные бои по интернету, сразу понимаю, что в жизни все обстоит гораздо жестче, чем кажется на экране монитора. Босые гибкие тела невысоких альф кружат по рингу, как-то поразительно внезапно сплетаясь в агрессивный клубок, хлесткие удары разносятся по всему залу, а публика подбадривает бойцов воплями или разочарованно гудит, когда кто-то из них отступает. И хотя, в отличие от нормального бокса, тут надо продержаться максимум пять раундов, но ни одной из пар это так и не удается. Распаленные зрители вопят, потерявших сознание бойцов уносят с ринга, а весь пол уже усеян разорванными ставками, которые в сердцах бросили под ноги неудачники тотализатора. Потом судья объявляет победителей, площадку быстренько отмывают от крови, омеги танцуют свой очередной танец ростовых марионеток, и все повторяется вновь, но уже в среднем весе.
Я отвожу взгляд от ринга и смотрю на своих спутников. Трамп откровенно скучает в ожидании нужной нам категории, Оливка испуганно и азартно повизгивает, периодически закрывая глаза руками, а Клайд так внимательно смотрит на дерущихся, точно хочет рассчитать в уме оптимальную траекторию полета носом в пол очередного поверженного бойца. Наконец, обе серии закончены, зал озаряется желтоватым светом, а металлический голос объявляет перерыв и прием ставок на бой в тяжелом весе. А это именно то, зачем мы сюда пришли. Главное блюдо – смертельный бой титанов.
Гонг бьет еще три раза, толпа бросается по своим местам, общий свет меркнет, а над ристалищем снова вспыхивают острые лучи. «Снеговик!» – произносит громкоговоритель, и по проходу, под восторженные вопли зрителей, направляется к рингу темнокожий гигант в черном атласном кимоно. Это тоже часть шоу, и поэтому слева и справа к нему льнут томные полуголые омеги, а два идущих позади крепыша волокут красно-золотые чемпионские пояса. Снеговик медленно поднимается по ступенькам вверх, скидывает халат, и присутствующие в зале омеги экзальтированно визжат, напрочь забывая о своих спутниках. Боец вскидывает руки и картинно поворачивается в разные стороны, демонстрируя литые мускулы и корча грозные рожи, а я вдруг испытываю приступ странного волнения, для которого вроде совершенно нет причин. А вот интересно, кто же выйдет против такой боевой машины пехоты? «Фрейвар!» провозглашает голос, я поворачиваюсь вместе со всеми и...
Да быть этого не может! Зажмуриваюсь и снова открываю глаза. Ущипните меня кто-нибудь, так не бывает, не должно быть... Но только по проходу, без свиты и пафоса, идет он – тот, кто сказал мне вчерашней ночью: «Завтра я должен быть в форме».
