Текст книги "Двойной капкан (СИ)"
Автор книги: cabarella
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Тесты для омег
Как так-то?! И хотя в последнее время это был мой любимый вопрос, но приблизиться к его решению не давали слишком стремительно закручивающиеся события. Вот и сейчас, вместо того, чтобы прямо с утра, на свежую голову, попробовать хотя бы проанализировать происходящее, я мечусь, как наскипидаренный кот, между ванной и шкафом, пытаясь с каких-то херов даже в облике альфы выглядеть как можно симпатичнее и как можно более секси. Кстати, результат такие действия дают офигенный – Фрейвар, естественно, ничего не замечает, зато универские омеги стали строить мне глазки с удвоенной силой. Или это происходит из-за того, что Фрейвар сам определил себя в нашу теплую компанию и теперь ходит с нами буквально повсюду? А уж размер омежьего ажиотажа, царящего вокруг него, я описывать так сходу, пожалуй, и не возьмусь.
Бесит! Как же меня это бесит! Красивые, тоненькие фигурки, блестящие длинные волосы, влажные накрашенные глаза... Вот что им всем надо от Фрейвара? Ясно же, что этому альфе совсем не до романов! Утром он вместе с нами сидит на парах, днем тренируется, а потом до позднего вечера занимается с Клайдом. Я тоже сижу с ними, просто не могу заставить себя уйти и, чем ближе ночь, тем больше я нервничаю. Все жду, когда у Фрейвара зазвонит телефон, и он сорвется навстречу своим взрослым приключениям и странным заработкам. Кстати, операция с подменой номера в его мобильнике прошла успешно, он ничего не заметил, а я теперь счастливый обладатель двух номеров, один из которых известен всем, в том числе и ему, а второй... Ну, вы поняли.
По привычке жму на газ, хотя торопиться мне особо некуда. За Оливкой теперь заезжает желтое спортивное авто, и это тоже та еще головная боль под названием «Клайд и Кайрос». Клайд страдает, но по-прежнему бездействует, а Кайрос, наоборот, проявляет завидную активность и все время крутится вокруг нашего Олива. И это тоже нереально меня бесит. Какого хрена? А еще не хочу, чтобы Фрейвар оказался прав насчет всех омег, мне так это обидно! Ну почему он настолько плохо о нас думает? Можно даже сказать, презирает, ни в цент не ставит и, главное, не доверяет! Я никогда раньше не думал, что омегам можно просто не доверять. Всем сразу и каждому по отдельности. И что с ним будет, если он обнаружит, что я – тоже омега! То есть получится, что я обманывал его каждый день! Лучше об этом не думать...
И я почти не думаю, тем более, что до соревнований всего неделя, а это значит, что мы практически живем в спортивном зале. Радует одно – мистер Трамп в полном восторге от своего нового приобретения, он не делает Фрейвару никаких замечаний, не орет на него, и вообще, я первый раз вижу, как наш мастер уважительно с кем-то разговаривает. Я горжусь этим фактом невероятно, мне не только совершенно не завидно, мне даже не обидно получать от него громогласные разносы на глазах у всей команды, тем более, что Фрейвар в такие минуты еле уловимо улыбается и иногда даже ободряюще подмигивает. Вот и сейчас, спарринг остановлен, и Трамп, сделав страдальческое лицо, начинает свой традиционный выговор:
– Рик, какого хрена ты скачешь по рингу, как помесь больного кенгуру с примой-балериной? Я понимаю, что противника это изматывает, но только у нас всего пять раундов, а не сто! Ты вообще собираешься переходить в атаку?
– Мистер Трамп, – внезапно влезает Фрейвар. – Вы знаете, у Рика очень неудобная для противника манера ведения боя, лично я такого среди тяжеловесов никогда не видел. Мне кажется, вам не надо ее ломать. Например, я уже раза три не смог зацепить его кулаком по физиономии, а со мной такое впервые. И заметьте, никаких правил при этом он не нарушает.
– Хммм... Ладно. На сегодня всё. Катитесь отсюда!
Мы устремляемся в раздевалку, где Фрейвар начинает прямо на ходу стаскивать с себя взмокшую одежду, а я привычно прикрываюсь дверцами шкафов, не забывая при этом пялиться на него во все глаза. Потом мы стоим в соседних кабинках, и я, блаженно подставив голову под горячий поток, чувствую, как вместе с блаженством меня накрывает непреодолимое желание поблагодарить своего защитника.
– Фрей! Спасибо, что ты вступился за меня перед мастером, за меня еще никто никогда не...
– Ой, только давай без этих соплей. Трамп тебя недооценивает, но и ты слишком бережешь свою драгоценную рожу, это может плохо закончиться во время турнира. Понял?
– Понял.
Я затыкаюсь, и вдруг чувствую, что от его властного тона у меня... Блядь, у меня встает! Это сколько же я уже не трахался? Четыре, нет, пять дней! Я хочу, хочу его! А он, интересно знать, спал с кем-нибудь за это время? Да наверняка! Ему-то чего не спать направо и налево, вон как все бегают вокруг и мечтают раздвинуть перед ним свои стройные ноги. И от всех этих мыслей по моему телу пробегает длинная волна возбуждения, быстро скапливаясь томительным тугим жаром в самом низу живота. И под его воздействием я инстинктивно обхватываю свой мокрый член и крепко сдавливаю пальцами побагровевшую головку. Чееерт, как приятно... Еще раз... Дааа... Ну, хоть какое-то облегчение, а что делать? А этот, блядь, тоже хорош! Расхаживает голый по всей раздевалке, растирает мощную спину жестким полотенцем и при этом еще мотает потемневшей головой, как крупная придурошная собака, разбрасывая вокруг сверкающие капли воды. Нет, так невозможно! Так я никогда не приведу себя в порядок...
Тем не менее, минут через десять, мы оба выходим и направляемся к сидящему в зале Клайду. Тот традиционно пялит глаза в какой-то учебник, но от всей его ссутулившейся фигуры так и веет грустью и одиночеством. Как ни странно, это бросается в глаза не только мне одному.
– Где Олив? – прямо в лоб спрашивает не обремененный хорошими манерами Фрейвар.
– Олив? Он сказал, что они с Кайросом...
– Ах, с Кайросом! Суду всё ясно, можешь не продолжать. Пошли.
Мы с ребятами выходим из спортивного комплекса и обнаруживаем, что на улице уже совсем стемнело. Заниматься уже совсем поздно, торопиться тоже больше некуда, и мы бредем, обмениваясь короткими репликами относительно завтрашней лабораторной работы, к которой мы с Фреем оказались совершенно не готовы. Клайд терпеливо пытается объяснить нам суть эксперимента, а мы только отмахиваемся и прикидываем, как бы сделать так, чтобы просто попасть с ним в одну команду и свалить всю работу на самого умного члена нашего небольшого коллектива. Происходит небольшая перепалка, по ходу которой я, помимо всего прочего, вдруг соображаю, что Клайду просто неохота сейчас уходить в свою общагу и оставаться там в одиночестве. Может, позвать его переночевать у меня? Но пока я над этим думаю, мы уже добираемся до парковки, Фрейвар протягивает нам руку для прощания, как вдруг из темноты раздается глухой удар и резкое «Отстань!». Мы, переглянувшись, дергаемся на звук, и увиденная картина мгновенно взрывает бешенством мой усталый мозг.
Этот сучий Кайрос стоит, прижимая нашего друга-омегу к желтому корпусу своей машины, и пытается просунуть наглое колено между длинных ног своей жертвы, а Олив упирается обеими руками в широкую, обтянутую кожаной курткой грудь, и так сильно мотает головой, в попытке избежать поцелуя, что убранные в хвост волосы напоминают издали толстую взбесившуюся змею. Вдруг правая рука альфы взлетает вверх и, размахнувшись, звонко бьет по смуглой нежной щеке, и в тот же момент стоящий столбом Клайд бросается вперед. Я тоже хочу броситься им на помощь, но Фрейвар внезапно хватает меня за предплечье, удерживая на месте. Пытаюсь выкрутиться, но железные пальцы держат крепко, а между тем Клайд, добежав до врага, сходу врезается в незащищенный бок, и альфы, сцепившись, валятся на землю.
Кайрос гораздо крепче нашего ботаника Клайда, но гнев, видимо, придает последнему сил, и я не могу так запросто определить, на чьей же стороне перевес. Оливка, ломая тонкие пальцы, смотрит на катающийся у его ног клубок разъяренных альф, и из его глаз градом льются слезы недавней обиды. Я, надо сказать, тоже весь трясусь от бешенства, мечтая разорвать на части этого охуевшего мачо, но Фрей продолжает зачем-то крепко удерживать меня в стороне от боевых действий. А тем временем ситуация меняется не в лучшую для нас сторону. Грубая физическая сила получает свое законное преимущество, и вот уже Кайрос сидит сверху на поверженном Клайде, занося руку для решающего удара, я делаю отчаянный рывок вперед, как вдруг... Меня опережает Олив! Он внезапно кидается к дерущимся и совершенно кошачьим движением вцепляется Кайросу в волосы. Тот отчаянно трясет головой, пытаясь развернуться и скинуть с себя разъяренного омегу, и в этот момент Фрейвар спокойным тоном говорит: «Пора!».
Мы бросаемся к клубку извивающихся тел, я оттаскиваю шипящего Оливку, а Фрей хватает за шкирку Кайроса и буквально запихивает его в его же собственный автомобиль. Взрёвывает мотор, из-под провернувшихся вхолостую колес летит мелкий гравий, и желтое авто вместе со своим мудаком-хозяином покидает поле боя. Оливка, выкрутившись из моего захвата, падает на колени рядом с сидящим на земле Клайдом и начинает что-то бормотать ему на ухо, оглаживая тонкими пальцами разорванную джинсовую куртку. Я завороженно смотрю на них, ощущая странную смесь радости и зависти, а потом замечаю, как Фрейвар мягко отступает в темноту парковки, подзывая меня движением руки.
– Ты куда? – шепотом спрашиваю я, подходя к нему.
– Домой. И тебе советую. Оставь их, не мешай. Видишь, Клайд и без нас проявил себя настоящим альфой, может, и получится у них чего. Пока!
Он разворачивается и быстро уходит. А я смотрю ему вслед, пытаясь сглотнуть образовавшийся в горле комок, но никак не могу. Мне ужасно одиноко. Ужасно. Я так и буду стоять в этой темноте... Нет! Я буду в этой темноте жить. Всегда. Что мне делать? Я скучаю по нему, по его телу, по искусным, слегка грубоватым ласкам, по насмешливому тону, по запаху его кожи и большому горячему члену... Черт! Я не прикасался к нему пять дней, и все пять дней я только об этом и думал. Но больше беспонтово думать о нем у меня нет ни моральных ни физических сил. Не хочу! И я достаю второй телефон и набираю заветный номер.
Всё хорошо?
Я набираю заветные цифры и представляю себе, как Фрейвар сейчас смотрит на экран и видит вместо имени абонента три вопросительных знака, которыми обозначил мой прежний номер. А вдруг он просто сбросит звонок? Я бы на его месте...
– Где и когда? – хрипло вопрошает трубка, не размениваясь на пустые формальности.
– Там же, через два часа, – как можно тверже отвечаю я, инстинктивно подстраиваясь под его суровый тон.
Он молча отключается, а я начинаю свою привычную гонку по темным улицам между банкоматом и отелем, стараясь рассчитать время таким образом, чтобы его хватило на все необходимые процедуры, включая и душ, и в то же время не осталось на мысли о том, что так рисковать своей шкурой может только гражданин с официальной справкой об отрицательном айкью. Хотя, если подумать, что мне терять? Совершенно понятно, что мое утлое суденышко при столкновении с айсбергом по имени Фрейвар получило множественные пробоины не только ниже ватерлинии и резинки трусов, но и в капитанской рубке, гордо именуемой головой. И это очень страшно, учитывая все, что между нами уже было, а также мою перманентную ложь, которая отлично вписывается в его собственную картину мира, в которой все омеги хотят денег, врут и только и думают о том, как половчее раздвинуть перед альфами ноги. Хотя нет, деньги в данном случае как раз не... Черт! Он тоже пришел раньше, и «войдите» я могу уже не говорить! А еще мне надо следить за своим голосом, вот что!
Слегка приподнимаюсь, наблюдая за его быстрым приближением и надеясь на этот раз насладиться стриптиз-театром теней поподробнее, но не тут-то было! Фрейвар замирает лишь на секунду, а потом внезапно сдергивает с меня одеяло и наваливается сверху, даже не подумав снять ледяную кожаную куртку и грубые до шершавости джинсы. Шиплю и дергаюсь от неожиданности, а он резко переворачивает меня на живот и, довольно болезненно заломив руку, снова придавливает к матрасу. Замираю, уткнувшись носом в подушку, как вдруг горячее дыхание опаляет мне ухо, и хриплый голос тихо произносит:
– Послушай, омега, неужели ты считаешь, что если заплатил мне деньги, то можешь чихать на то, что я тебе говорю?
– Вы... вы о чем? – растерянно шепчу я.
– О чем? О деньгах, которые я велел тебе забрать в наш прошлый раз. Какого хуя ты их оставил?
– Я подумал... Я не знаю... Подумал, что вы просто так сказали...
– Я ничего не говорю и не делаю просто так, я тебе не мальчик, понял? Твои деньги мне больше не нужны, и звонить тебе я буду сам. Если, конечно, захочу.
– А если не захотите? – уточняю я, и сам понимаю, как жалко это звучит.
– Всё в твоих руках, – он внезапно отпускает меня и садится рядом на кровать. – Попробуй без папочкиных денег. И для начала, бестолочь, хотя бы раздень меня.
Бестолочь... Мне, наверное, должно быть обидно, но я так счастлив, что он никуда не уходит прямо сейчас, не бросает меня тут одного, разговаривает и даже чего-то хочет от такого придурка, как я. Задерживаю дыхание, придвигаюсь к нему и запускаю обе руки под распахнутую куртку, пытаясь стащить ее с широких плеч. Это непросто, я давно заметил, что вся одежда сидит на нем, как влитая, почти лопаясь на здоровенных мышцах и туго обхватывая все стратегические выпуклости. Ага, с курткой всё, теперь на очереди футболка. Осторожно берусь за нее и тащу вверх, стараясь не задеть гладкую кожу, но он поднимает руки, и я все-таки проезжаюсь пальцами по его груди. Черт! Теперь джинсы. Протягиваю слегка трясущиеся руки к широкому ремню, а Фрейвар вдруг плавно опускается на спину и слегка выгибает слабо белеющий в темноте торс. Намек более чем прозрачен, и я тычусь лицом в твердый мускулистый живот, с наслаждением втягивая ноздрями слабый мускусный аромат, и внезапно меня накрывает! Мне надо показать себя с наилучшей стороны... Давай, Рик, ты же просмотрел за свою несчастную жизнь столько разной порнухи! Лихорадочно стаскиваю с него штаны вместе с бельем, чуть не сломав пальцы о тяжелую латунную пряжку, и провожу языком по вырвавшемуся на свободу члену. Ммм... как это... горячо! Все теоретические знания мигом испаряются из моей головы, и я просто вылизываю этот великолепный образец альфовского достоинства, вылизываю жарко и наивно, как преданный пес лижет небрежно треплющую его хозяйскую руку. Нет, надо остановиться и...
– Не останавливайся, – внезапно почти стонет Фрейвар. – Возьми головку в рот, обведи языком и прижми к нёбу, дааа... Теперь поглубже, не торопись, так хорошо...
Он осторожно двигает бедрами, точно опасаясь меня напугать, а его большая теплая ладонь ложится мне на затылок, задавая нужный ритм. И я, правда, очень стараюсь ему следовать, но... Но меня захлестывают такие яркие эмоции, что я то торопливо давлюсь, заглатывая огромный орган слишком глубоко, то выпускаю его изо рта совсем, впопыхах слегка задевая зубами и страшно пугаясь, а вдобавок чуть не кончаю сам, просто от трения своего собственного эрегированного члена о нежный шелк простыней. Но Фрейвар не дает свершиться такому позору, и уже в следующий момент я каким-то совершенно непостижимым образом оказываюсь лежащим на животе, а его пальцы так ловко орудуют между моих раздвинутых ног, что вопль «давай!» так и рвется из моей груди. Хотя кто-кто, а уж Фрейвар точно не нуждается ни в каких указаниях, он и сам даёт так, что я почти рыдаю от наслаждения и настолько сильно вцепляюсь зубами в подушку, что проступающие наружу пушинки слегка колют мне распухшие губы. Еще пара мощных толчков, его рычание, смешанное с моим громким стоном, и огромное мокрое тело расслабленно опускается на меня сверху. Так проходит еще пара минут, в течение которых я боюсь даже вздохнуть, чтобы он не подумал, будто мне тяжело, и не откатился в сторону. Не хочу! Хочу ощущать его тяжесть, слушать громкий загнанный стук его сердца, а еще он так здорово прижимается губами к моему затылку, что...
– Скажешь мне свое имя, омега? – раздается тихий голос, а я даже вздрагиваю от неожиданности.
Имя? Нет, я не буду ему врать еще и свое имя, ни за что! И я так отчаянно мотаю головой, что слышу позади себя хриплый смешок.
– Ну а меня можешь называть Фрейвар, – сообщает он, хотя я ни о чем таком его не спрашивал.
Зачем он сказал мне свое настоящее имя? Ведь на сайте его звали совсем по-другому... Кстати, как его звали? Я не помню, я ведь по фальшивому имени к нему ни разу не обращался. Надо посмотреть и... И тут он внезапно поднимается с кровати и начинает собирать свою одежду, явно намереваясь уходить.
– Вы... Фрейвар, вы куда? – бормочу я, привычно чувствуя подступающий к горлу комок.
– Мне пора, да и с тебя на сегодня хватит. Не скули, омега, я тебе позвоню. И ты поведаешь мне, почему ты такой придурок, зачем скрываешь лицо, и главное – нахрена для траха вызываешь себе хастлеров!
– А может, это вы поведаете мне, нахрена в эти самые хастлеры устроились?
– Возможно, посмотрим на твое поведение. И в постели тоже. Пока!
Он идет из густых спальных сумерек в слабо освещенную гостиную и направляется прямо к дверям, даже не взглянув на журнальный стол и лежащие на нем деньги. Яркая полоска света из коридора, щелчок замка, и вот я снова один. Падаю на спину и тупо смотрю на невидимый в темноте потолок. Что это сейчас было? Почему мне так радостно и так грустно одновременно? Он назвал свое имя, поговорил со мной, практически потребовал моих неловких ласк – это хорошо. И запретил себе звонить! А ведь именно этот момент давал мне какую-то частичку контроля, инициативу, мне не нужно было ничего ждать, как всем остальным несчастным, влюбленным омегам. Ой, я так и подумал – «влюбленным»? Неужели я его...
Да! Я влюбился в его красоту с первого взгляда, в ту же секунду, как острый луч моего дурацкого фонарика коснулся его медального лица и холодных, прозрачных глаз. Потом я влюбился в его силу, когда он выиграл безнадежный бой в «Черном жуке» и при этом даже ни разу не изменился в лице. А сегодня вечером я влюбился в его житейскую мудрость, когда он удержал меня от драки с Кайросом и дал Клайду шанс проявить свои чувства. Откуда это в нем? У него кто-то был? Или есть? А вдруг он женат, и у него есть ребенок? Ему двадцать пять лет, это много. А я сперва обманываю его с утра до вечера, а теперь еще вру с вечера и до утра! В общем, спокойной ночи, Рик, и пусть тебе приснится радуга. Может, хоть это заставит тебя иногда говорить окружающим правду.
Но ничего такого мне так и не приснилось, и я рулю по утреннему городу в сторону универа, ощущая себя таким хитросделанным лузером, что папа не горюй! Оливке я не звоню, не маленький, сам доберется, а мне тупо не хочется ни с кем разговаривать перед очередной встречей со своей любовью в ненавистном уже образе альфы. А в аудитории все уже на месте. Фрейвар полулежит на лопатках, пережевывая резинку и упирая колени длинных ног в передний ряд, а Клайд что-то ему втолковывает, излучая непривычное двойное сияние. То есть, его обычно спокойное и бледное лицо излучает радость, а на этом радостном лице, прямо под одним из карих глаз, дополнительным светом горит поставленный соперником фонарь. Впечатление все это производит довольно комичное, и я лыблюсь, но Клайду наплевать. Он продолжает свою лекцию, при этом каждые пять секунд отвлекаясь на настойчиво булькающий сообщениями телефон. И я даже знаю, чья именно эта смс-бомбардировка, а когда после лекций мы встречаемся в столовой с Оливкой, то нам с Фрейваром становится очевидным и еще кое-что. В общем, на Оливке надеты ровно те же шмотки, что и вчера, что на моей памяти случается впервые. А это значит, что дома он не ночевал, и тут внимание – вопрос!
– Вас можно поздравить? – опережает меня Фрей. – И каково это между двумя девственниками?
Я снова ржу, Клайд слегка багровеет и смущается, но не Олив!
– Как? Офигенно! Тебе не понять, ты давно уже пакетный турист, а мы – путешественники и первооткрыватели! Это было божественно, а когда мы...
– Олив! – стонет бедолага Клайд, закатывая глаза. – Угомонись! А ты не задавай ребенку дурацких вопросов. Здесь тебе не клубная группа поддержки.
– Ах, извините. Я думал, это просто институт, а это, оказывается, Институт Благородных Омег. Мне, может, тоже для себя кого-нибудь тут найти? Гляньте на вооон того блондинчика! Кажись, это его натуральный цвет. Что скажете?
Мы поворачиваемся и таращимся на бедного блондинистого омегу, который при виде такого повышенного внимания чуть не давится жидким столовским чаем и начинает нервно осматривать свою одежду. Он реально симпатичный, тоненький и какой-то невинный на вид, и я чувствую, как мороз ревности чертит свой грозный ледяной узор у меня внутри.
– Тебе блондинчики не нужны, ты сам блондинчик. Выбери себе брюнета, – с опытным видом советует Олив, а меня мгновенно кидает из холода прямо в кипяток.
Ну и сука ты, Фрейвар! Я тебе покажу «блондинчиков»! Только позвони мне...
