Текст книги "Не по плану (СИ)"

Автор книги: Булочка_С_Творогом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Я не поняла, это кто тут ещё разленился, а?

На другом конце связи что-то громыхнуло. Ньют, не удержавшись, прыснул.

– Блин, вы там издеваетесь надо мной что ли?! Тереза!

– А не надо за моей спиной такое говорить. – рассмеялась девушка.

Минхо что-то недовольно буркнул.

– Отдай Ньюту трубу, женщина, ты меня пугаешь, а мне нужно с кем-то здравомыслящим поговорить!

– Да здесь я. – сквозь смех ответил блондин, не обращая внимания на возмущённое «Э-э-э-эй» со стороны Терезы.

– Ура. – Минхо хмыкнул. – У меня всё закончилось, я буду где-нибудь через полчаса. Вы дома?

– Мы гуляем. – довольно ответила за Ньюта Тереза, как обычно отвечают маленькие дети, рассказывая родителям о своих «победах».

Бегун присвистнул.

– Ясно всё с вами. Ну, гуляйте, гуляйте, дети мои… – Ньют не видел, но уверен был на миллион процентов, что азиат ухмыляется. – Сколько вы ещё гулять – он особенно выделил это слово, – собираетесь?

– Пока не замёрзнем! – снова ответила Тереза, наклонившись прямо к телефону.

– Тереза Агнес, вы меня так глухим оставите, потише.

– Ах, прошу прощения. – она притворно вздохнула и хихикнула. До блондина так и не доходила причина её веселья, но такая Тереза ему нравилась.

Она ему любая нравилась.

Но эта мысль пролетела в его голове настолько быстро, что он даже не успел её целиком осознать. Простую истину, объясняющую сразу всё.

– Ну ладно тогда. Дома буду ждать. Пока!

– Пока. – Ньют сбросил.

Ещё около полутора часа они ходили и разговаривали о каких-то мелких и совершенно неважных темах, пока сначала шли вдоль дороги, где Ньюта пару раз чуть не окатили грязной водой, а потом пытались выбраться из бесконечных лабиринтоподобных дворов к своему дому. Наконец им это удалось.

Дверь подъезда была открыта, но Ньют на это даже не обратил внимания. Он по-джентельменски пропустил Терезу первой, и они, войдя внутрь, и стали подниматься. Потрескавшиеся грязно-сероватые стены, освещённые тусклыми мигающими лампами сами собой напомнили Ньюту вечер на крыше. Девушке, видимо, тоже, потому что брюнетка просто опустила голову, слегка улыбнувшись. Два этажа они прошли в тишине, слыша только скрип мокрой подошвы. На третьем Тереза негромко вздохнула.

– Слушай, Ньют… Я очень хотела с тобой поговорить. Думаю, это важно. – очень неуверенно начала она, заламывая пальцы на руке.

– Ты это о чём?

Быть умным – значит вовремя прикинуться тупым.

– О вчерашней… Сцене.

Бум! Как битой по голове. А ведь надеялся, что обойдётся…

Ньют открыл рот, чтобы (как всегда) сказать что-то гениально переводящее тему, но тут же его закрыл, услышав со стороны их двери громкие голоса. Парень нахмурился, ускоряя шаг. Тереза тут же уловила его напряжение и постаралась не отставать. Один голос (более тихий, что удивительно) явно принадлежал Минхо, а вот второго – кого-то очень громкого и сердитого – он узнать не мог, как и разобрать хоть что-то из их разговора. Подойдя ближе, Ньют понял, что дверь незаперта, а другой голос из-за неё вдруг стал казаться знакомым.

Ньют почти рывком вошёл в квартиру, и на него тут же обратились две пары глаз – Минхо, который, судя по всему, вообще не понимал, что происходит, и Томаса Эдисона, стоящего перед ним. По виду он был, мягко говоря, зол. Таким Ньют его никогда не видел, как и той вспышки всепоглощающей ярости, которая промелькнула в глазах брюнета, когда он увидел их с Терезой. Они же застыли у входа, как вкопанные. Парень почувствовал, как сжимается под взглядом друга, хотя и не понимал, как он здесь оказался и зачем. А Эдисон продолжал сжирать глазами и его, и девушку.

Всё, ему конец.

Первым голос подал, вернее, попытался подать, Минхо.

– Честно, я понятия не имею, что происходит…

– Тереза. – перебив его, процедил багровый Томас. – Какого хрена ты тут делаешь?

– Могу задать тебе тот же вопрос. – голос девушки прозвучал с таким льдом и ядом, что Ньюта чуть не передёрнуло.

Блондин едва заметно выдохнул. Эдисон занят Терезой больше, чем им, поэтому пока ещё не принялся от него живьём куски отрывать. Но ещё не вечер…

– Я, блин, пытаюсь понять, что ты творишь! Почему я вдруг узнаю, что ты живёшь с какими-то двумя левыми, хотя мне сказала, что уезжаешь домой?!

– Какое тебе дело?! Ты мне не мамочка, отчитываться не собираюсь!

– О, как хорошо, что ты напомнила! – Томас театрально хлопнул в ладоши. – Ты знаешь, что с мамой происходит? Да она с ума чуть не сошла, когда поняла, что не знает где ты! Ты даже не удосужилась её предупредить! Видимо, в твоей голове тот факт, что она будет беспокоиться никак не укладывался, да?

– Ребят, а можно по порядку? – снова попытался влезть Минхо.

– Как ты меня нашёл? – Тереза сложила руки на груди, игнорируя вопрос азиата.

– Самым интересным образом. Вот к нему, – он кивнул на Минхо (на что тот возмущённо всплеснул руками). – Я хожу на тренировки. И сегодня, пока я ждал, я услышал разговор…

– Подслушал? – нахмурился бегун.

– Ты на весь коридор вопил.

Ньют вопросительно изогнул бровь. Минхо только пожал плечами.

– Так вот. Там упоминалось такое имя как «Тереза Агнес». И не просто так, а конкретное обращение. Я мог бы сослаться на то, что есть ещё такие фанатики, называющие детей в честь известных личностей…

«Кто бы говорил» – пронеслось у Ньюта в голове, но он прикусил язык и просто слушал. Томас тем временем продолжал.

– Я набрал маме, узнать как у них и у тебя дела. Каково же было моё удивление, когда оказалось, что мама на полном серьёзе уверена, что ты со мной, живёшь себе счастливо, и что она даже звонила тебе на днях, вот только трубку снял кто-то непонятный. А когда оказалось, что уже больше недели никто из родных понятия не имеет, где ты и что с тобой, у мамы началась истерика! Она хотела в полицию звонить, розыск объявлять, вообще думала, что тебя в живых-то уже нет! Я вспомнил о том разговоре, и всё сошлось. Ван Воорис дали мне адрес под небольшим давлением, и вуаля – ты здесь! Да ещё и с моим лучшим другом.

Томас перевёл взгляд на Ньюта, и тому захотелось под землю провалиться, только бы на него сейчас не смотрели все эти люди. Он так запутался… А ведь он чувствовал, он знал, что всё этим кончится!

Напряжение можно было ножом резать. В голове Ньюта одна за другой мелькали варианты того, что сейчас может случиться, и как ему этого избежать, и все сходились только к тому, что застрелиться на месте – наилучший исход.

– Так, всё. – Томас резко подошёл к Терезе и схватил её за запястье. – Хватит тебе гулять, милая моя. Пошли домой.

– Отвали от меня! – Тереза попыталась вырвать руку, но Томас держал крепко.

Минхо и Ньют настороженно переглянулись. По виду соседа блондин понял, что если Эдисон хоть как-то навредит Терезе, от него мокрого места не останется.

– Никуда я с тобой не пойду, понял? Я сама буду решать, что происходит в моей жизни! – прошипела девушка.

– Значит, предпочитаешь нелегально жить чёрт знает с кем без денег, телефона и документов? – Томас усмехнулся. – Заманчиво, что сказать.

– Не. Твоё. Дело.

– Ты бы хоть раз в своей жизни подумала о ком-то кроме себя, Тереза! О маме, например, или хотя бы вот о них! Чем эти двое заслужили такое? Ты ведь сама уже на дне и их за собой тащишь!

– Ты ничего не знаешь, хватит уже лезть в мою жизнь!

– Хорошо! – Томас отпустил её и сделал шаг назад. – Я не буду. Давай позвоним маме, и пусть она решает, что тебе делать.

Тереза лишь фыркнула и тут же посмотрела на Ньюта. И её глазах, в её грёбаных глазах, было столько мольбы, столько надежды на то, что он к чертям выгонит Томаса и всё останется как было! Строгое, почти злое выражение лица и беспомощный взгляд, который Ньюта застал врасплох.

Алло, парень, ты разве не об этом с первых дней мечтал? Она сейчас уйдёт, и всё в твоей жизни вернётся на круги своя!

Нет, блин, не уйдёт, он сам её не пустит. Нужно только открыть наконец рот и по-нормальному сказать Томасу, чтобы он оставил её, а потом они на светлую голову всё обсудят.

Просто сказать. Просто рискнуть. А не слишком ли много рисков?…

Три.

Два.

Один.

– Тереза, иди с ним.

И даже голос не дрогнул. Фантастика.

В глазах Терезы вдруг что-то погасло. Как будто кто-то выключил свет, забрав с собой всё живое. На него смотрели два блестящих хрустальных шарика без каких-либо эмоций или чувств.

Ньют внезапно понял, что не разу не видел, как она плачет. И, видит Бог, лучше бы она сейчас взахлёб рыдала, чем смотрела на него вот так.

– Томас, стой, не звони. – негромко обратилась она, но взглядом всё равно была на Ньюте. – Я иду.

И резко разорвала контакт. Пронеслась мимо ничего не понимающего Минхо в сторону комнаты, а через минуту уже вернулась, волоча за собой свой розовый чемоданчик. Не глядя ни на кого, Тереза вышла из квартиры и почти бегом стала спускаться. Какое-то время было слышно, как глухо ударяются колёсики о плитку пола, а потом и это стихло.

Томас сурово переглянулся с Расселом. Сухо кивнув на прощание, он вышел вслед за сестрой, захлопнув за собой дверь, пока Ньют стоял как столб и не понимал, почему ему вдруг стало так невыносимо холодно.

Комментарий к Глава 10

Я пытаюсь подавать признаки жизни. Дайте знать, если вы ещё тут :)

Глава какая-то скомканная немного получилось, но я должна была это сделать. Дальше по наклонной, если мне в последний момент не приспичит всё поменять.

========== Глава 11 ==========

Утро снова началось с надежды ощущения, что это всё сон. Но в гостиной было непривычно пусто, на диване никто не храпел во весь голос, за столом не сидела Тереза и со своей лёгкой ласковой улыбкой не поставила перед ним чашку кофе. О том, что девушка действительно была здесь, жила рядом с ним, каждый день находилась от него на расстоянии вытянутой руки, напоминал только призрачный аромат лаванды в воздухе.

Ушла. Она ушла.

Он её прогнал.

Ньют проигнорировал щемящее чувство в груди и неохотно побрёл на учёбу, надеясь получить там от Томаса хорошую оплеуху. Может хоть она его в чувство приведёт. Но Томаса в универе не было. Ни на первой паре, ни на всех последующих, ни на дополнительной лекции. Блондин просидел весь день в полном одиночестве, не ощущая ничего, кроме беспросветной тоски.

Сердце как будто медленно покрывалось тонким слоем ржавчины, что маленькими кусочками отваливались и исчезали в пустоте, которой он был заполнен. Ньют буквально мог чувствовать это. И воспринимать как приближение собственной смерти.

Парень перестал понимать. Всё. Себя самого в первую очередь.

Он ждал этого, он мечтал, он прекрасно знал, чем всё в итоге должно было кончиться, был к этому готов, понимал, что всё подобное глупо, тогда почему ему так хреново?! Ладно, с собой надо быть честным – может он и «мечтал», но только первые несколько часов, что он знал её. Потому что потом появилась ломка, появилась тяга, каша в голове. Он не только впустил девушку в свою квартиру, он буквально запустил её к себе под кожу, растворил в себе, сам того не заметив. Но если из квартиры он смог выгнать её в одно мгновение, из самого себя не сможет за миллионы лет.

И всё бы ничего, но это сломало систему внутри головы Ньюта, просто уничтожило. Всё, что раньше поддавалось какой-никакой логике, теперь выглядело нелепым и смешным.

Смешным настолько, что хотелось плакать.

В квартире стало слишком пусто, слишком тихо, слишком темно. Одиночество, ради которого он – смешно вспомнить – и съезжал в отдельную квартиру, давило на него со всех сторон.

Ньют мысленно повторял себе, что это пройдёт. Он очень на это надеялся.

***

Дни тянулись бесконечно долго. Прошло меньше недели, а ощущение создалось, что Терезы в его жизни нет уже добрый десяток лет. Ему начинало казаться, что всего этого вообще никогда и не было. Что он просто уснул тогда, когда ждал Минхо после тренировки, и его мозг сам, от нечего делать придумал, как бегун привёл странную девушку, как она осталась у них, как они с Ньютом медленно сближались друг с другом, как стали часто оставаться наедине, как что-то между ними начало происходить, и как легко он это разрушил. А потом тут же проснулся.

И всё вернулось на круги своя.

Кроме одной маленькой, совсем неприметной детальки: от той жизни, что была у Ньюта до неё, его теперь отличало вовсе не то ходит ли он в универ, делает ли все работы полночи, носит с собой термос с кофе, а то, что происходило в его голове. То, как он начал относиться к жизни в целом, к миру, в котором живёт.

В этом плане, таким как раньше он уже не станет никогда.

Каждую ночь ему снилась Тереза. Она просто стояла и смотрела на него тем самым пустым взглядом – последним из всех. И Ньют не мог спрятаться от этого, он даже пошевелиться-то не мог. Выстаивал эту пытку до конца, снаружи сжигаемый глазами Терезы, изнутри – чувством вины.

Вины за что? Что он-то сделал? Что должен был сделать по её мнению? Он знал только, что виноват сам перед собой. За своё теперешнее состояние – целиком и полностью.

Рассел пытался себя подбодрить. Он ходил гулять, заказывал еду из ресторанов на дом, включал себе какие-нибудь комедии, но всё это больше выводило, чем действительно улучшало его состояние. Он попытался сам настроить проигрыватель шестьдесят первого года, но у него естественно ничего не вышло. Чудо, если он ничего не сломал…

Он дочитал «Портрет Дориана Грея». И ничего. Пусто. Хотя в голове остались вопросы, да и мнением своим он уже сто лет поделиться хочет – не с кем. Тереза тебе, парень, не выделит вечер для того, чтобы ты «оспорил её слова».

Ньют сам себе напоминал обо всём. О каждой мелкой детальке, о каждом слове, каждом взгляде. Похожий на девочку-подростка, которую бросил парень, он теперь мог часами лежать в кровати, уставившись в потолок, и кормить свою ненасытную душёнку. Самобичевание? Возможно. Но лучше он уж будет осознанно над собой издеваться, чем становится жертвой.

Он жертва в любом случае.

При этом парень, как мог, ограничивал свои мысли. Рассел позволял себе тосковать, вспоминать, но любой, даже самый незначительный поворот «не туда» – и он сразу одёргивался, пугался, пятился назад. Он не хочет понимать, почему он впал в эту чёртову депрессию (по-другому ведь не назовёшь). А точнее, что ещё хуже, он понимает. Но если признает, то выкарабкаться уже не сможет.

Поздно.

Минхо как будто бы избегал его. Во всяком случае, не трогал и старался не попадаться парню на глаза. Бегун стал несвойственно себе тихим. А жаль – Ньюту его не хватало. Ему бы хоть какая-то поддержка была нужна сильнее воздуха. Но поддержки не было ни от кого, и блондин просто продолжал мирно втаптывать себя в землю.

За короткие две недели своей жизни он испытал, наверное, весь спектр эмоций, который только существует в природе, и он не жалеет. Никогда у него не было депрессий. Нет, он-то считал, что были и самые настоящие, но сейчас понимал, насколько это несерьёзно. Никогда ещё внутри него не вспыхивал огонь, никогда ещё ничего не сжималось и не скручивалось. Она помогла ему вырасти, эволюционировать после этой двадцатидвухлетней спячки, в которой, как он раньше считал, он жил. Теперь-то было явно: не жил он. А если и жил, то в какие-то редкие и отдельные моменты. А с ней он жил постоянно.

Ньюту было жаль только одно: счастья он испытать не успел, и вряд ли уже испытает.

Странное у него состояние: ничего не изменилось, и одновременно изменилось совершенно всё. И что с ним теперь будет, он понятия не имеет.

Наверное, Ньют бы просто закрылся от всего чёртового мира в своём вакууме и там бы тихонько умер или просто сошёл с ума, если бы не Минхо, которому, видимо, осточертело состояние его дорогого соседа.

Когда Ньют пришёл после учёбы домой, Минхо стоял напротив двери, скрестив руки на груди и прожигая в блондине дыру грозным взглядом. Ньют непонимающе изогнул бровь, откидывая в сторону сумку. Это был первый раз за последнюю неделю, когда Минхо вот так к нему подошёл. Кажется, Рассел успел отвыкнуть…

Азиат внезапно отмер, подошёл к нему, ухватил за руку и бесцеремонно поволок к кухне. Как бы Ньют не пытался освободится, шансов у него не было – Минхо держал крепко. Почти отшвырнув блондина на стул, он сел напротив и, оперевшись на стол подобно полицейскому на допросе, сказал:

– Ну, рассказывай.

Ньют поелозил на стуле.

– Что тебе рассказывать? – хмуро отозвался он.

Минхо усмехнулся.

– Какая бяка на тебя напала. Ты, конечно, и раньше не был ходячим куском позитива, но сейчас на тебя прямо смотреть тошно. Рассказывай.

– Слушай, я не знаю, что это, понятно?..

– Знаешь, знаешь. – перебил его бегун. – И я знаю. Но тебе нужно выговориться.

– Зачем это?

Парень пожал плечами.

– Легче станет. По себе знаю. Может, и разобраться в чём поможет. Ты, как я вижу, сам не понимаешь, что с тобой творится.

Ньют неуверенно кивнул, и Минхо показательно развёл руками.

– Считай, что ты на приёме у психотерапевта. И что я типа вообще левый мужик, который ничего о твоей жизни не знает.

Ничего не знает… Легко сказать! Минхо знает чуть ли не больше, чем знает сам Ньют.

Какое-то время он метался глазами, собираясь с мыслями, прежде чем наконец устало выдохнуть.

– Я в заднице.

– Ты там давно.

– Это другое.

– Насколько?

– Полностью.

Ньют тяжело вздохнул и понял, что терять ему нечего. Слова сначала давались с трудом, как будто он признавался в чём-то ужасном, но Минхо молчал, даже без тени насмешки слушал его, и это, безусловно, придавало сил.

Ньют рассказал всё. И про океан, что привиделся ему в самый первый день, и про всё, что связано с Томасом, и про книгу с радио, и про то, как они сидели на крыше, как гуляли. Умолчал, разве что о несостоявшемся (и состоявшемся тоже) поцелуе. Это ему хотелось навсегда оставить в секрете.

Рассел рассказал, вернее, попытался адекватно описать всё, что так сильно его терзает и терзало всё это время. И Минхо внимательно его слушал, не перебивая, не раздражаясь его мямленью вперемешку с матами, и Ньют был благодарен ему. Наверное, впервые за всё время, что они с ним знакомы.

Цельного рассказа всё равно не получилось. Ньют перебивал сам себя, путался, долго подбирал слова, но говорил очень честно, вываливая на соседа гору всего, что в нём накопилось. И постепенно, слово за словом, он чувствовал, как туго затянутый узел в груди ослабевает, дышать становится легче. Чуть-чуть. Но всё-таки легче.

–… Я не знаю, почему меня это так волнует, но я не могу перестать, понимаешь? Пытался, но не могу. – Ньют перевёл дыхание и устало потёр глаза.

– Знаешь, почему?

– Вот только не надо сейчас говорить…

– Не собираюсь я ничего тебе доказывать, ты сам всё поймёшь. Просто ответь – сам себе в первую очередь – она тебе нравится?

Ньют почувствовал, что руки затряслись.

– Минхо, я не…

– Я же не прошу тебя клясться ей в любви до гроба, мне нужно, чтобы ты напряг серое вещество в своей башке и ответил на простой вопрос. Ну?

Во рту в момент всё пересохло. Взгляд ещё сильнее заметался по сторонам в поисках чего-то, на что можно было бы быстро перевести тему, но убегать было некуда.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

– Да.

– Что-что?

– Нравится. – повторил Ньют громче и едва ли узнал свой голос.

Минхо многозначительно кивнул.

Блондину казалось, что он стоит голый посреди Тайм-Сквера, ни с чем другим он это сравнить не мог. Стоит, и все на него глазеют, и видят то, чего по идее видеть не должны, потому что грёбаная приватность.

А тут нате вам, смотрите, любуйтесь.

– Отлично, к этому мы пришли. Теперь давай, развивай мыслю. – Минхо, улыбнувшись, как довольный кот, подпёр щёку кулаком.

– Нет, хватит. Нет. Нет, нет, нет… – Ньют отчаянно замотал головой. Ага, как будто этот от него отстанет… – Не надо развивать. Это неправильно.

– Что?

– Всё. Она не может мне нравится, я её не знаю!

– Знаешь, и если ты хотя бы немного сосредоточиться на всём том, что вы успели пережить тут без меня, ты поймёшь, что знаешь о ней почти что всё.

– Но от неё столько проблем!

– И что? Знаешь, Ньют, девушки такие существа, которые врываются в нашу жизнь, не важно, звали мы их, или не звали, запираются в ней хорошенько, и меняют. Кардинально. Но в лучшую сторону. Они и нас меняют. Рядом с ними мы становимся лучше, умнее, смелее. За каждым гениальным мужчиной стоит гениальная женщина! Рядом с ними мы чувствуем себя нужными, значимыми. И это круто! Но до этого надо вот этим дойти. – он постучал себе по виску. – А до тех пор тебе и впрямь будет казаться, что эта тварюга тебе жизнь сломала, а она её наоборот починила, ты просто с непривычки ничего здраво оценить не можешь. Подумай. Да и какие проблемы тебе принесла Тереза?

– Я… – Ньют запнулся. И правда – все его переживания и мучения были вызваны лишь этим чёртовым чувством непонятности. Но и оно появлялось только тогда, когда он был заперт в четырёх стенах. Рядом с ней он мог думать только о ней. Рядом с ней никакое происходящее не казалось неправильным. Он менялся рядом с ней. Она заставляла его творить невероятное. Она его изменила.

Минхо, мать его, прав.

– Из-за неё я теперь могу навсегда рассориться с Томасом! – после какой-то паузы выдал Ньют. Не хотелось ему так просто признавать правоту соседа.

Самолюбие творит с ним страшные вещи.

Минхо закатил глаза.

– Господи, да сдался тебе этот Томас! На кой чёрт он тебе? Я его видел, таких козлов ещё поискать надо! Поссорились – ура! Радуйся давай! Меньше мудаков в окружении, меньше шанс стать мудаком самому.

– Вообще-то, он мой лучший друг! – нахмурился Рассел, но с ужасом заметил, что с Минхо он согласен. Ну разве что самую малость.

– Нет, парень, я – твой лучший друг.

Ньют фыркнул, отмахиваясь.

– Да какой ты лучший друг… – пробурчал он, совсем не задумавшись о том, что ранимую душу Минхо это может задеть.

– Лучший, лучший. Скоро сам поймёшь. – нисколько не обиделся тот. – На счёт этого Томаса не парься совсем, понял? Он совсем не повод отказываться от такой девушки, как Тереза. Если ты этого сам не понимаешь, ну тогда…

– Да всё я понимаю. – раздражённо перебил его Ньют. – Понимаю. Но я, блин, запутался уже. Хорошо, нет от неё проблем, и морок и забот тоже никаких, и зоопарк внутри меня есть, и думаю я о ней без конца и края, и с ума схожу всё это время без неё, потому что, я уж не знаю, как ей это удалось, но не могу я без неё больше, не могу!

– И какой вывод?

– Я… – он помолчал. – Я…

–… Влюбился, милый мой. Влю-бил-ся. – усмехнувшись как-то умилительно-насмешливо, закончил за него Минхо.

А Ньют почему-то улыбнулся.

Влюбился.

Он влюбился.

Влюбился в Терезу.

Чёрт, что же творится-то такое…

Улыбка сползла с его лица, возвращая на душу чувство ещё более паршивое, чем было. Ну, влюбился, флаг тебе в руки, очень вовремя понял! Если влюбился, то что тогда прогнал? Надо было действительно послать Томаса на все четыре стороны, обнять Терезу и не отпускать её никогда. Нет, ему надо всё делать правильно, по совести.

Да к чёрту! Откуда это вообще в нём взялось? Любовь притупляет все остальные чувства, завладевает и начинает управлять, влюблённые в принципе здраво рассуждать не могут. Не должны.

Значит, он неправильный влюблённый.

– Да что б тебя… – вырвалось у Ньюта. Издав что-то среднее между измученным стоном и просто невнятным бормотанием, он спрятал лицо в ладонях, а вскоре ощутил поддерживающие хлопки по спине. – Ну почему же такая хрень-то со мной происходит?

– А потому что ты сам эту хрень творишь. Сам себя накручиваешь. Проще надо быть, тогда и всё вокруг станет проще. Как только почувствовал что-то не то, сразу надо было бежать ко мне разбираться. А ещё лучше, к Терезе.

– Ага, и как бы я выглядел? Она бы меня послала!

– Ты за неделю уже забыл, кто такая Тереза? Она, даже если бы ты ей был противен, вряд ли бы тебя послала. А ты ей точно не противен…

– Хорош меня утешать.

– Ты не только склеротик, ты ещё и слепой, видимо.

– Что?

– Ничего. – Минхо убрал руку. Выглядел он не особо довольным.

Ньют тяжело вздохнул, и в комнате повисла тишина. Рассел пустым взглядом уткнулся в шероховатую поверхность стола, слегка постукивая по ней пальцами. Где-то на фоне монотонно тикала стрелка часов.

– Знаешь, на твоём месте я бы сейчас побросал всё и шёл к ней.

– К чему это, интересно, приведёт? – блондин горько усмехнулся.

– Ну, не проверишь, не узнаешь.

– Нет… Нет. Нет. – он снова замотал головой. – Так нельзя, это непр… – прикусил язык. – Так не бывает. Всё равно. Ну не в сказке мы живём.

– Знаешь, я фильм смотрел, там совершенно незнакомые люди в одной квартире провели часов девять максимум. Влюбились. Сначала тоже как ты: «Нельзя, невозможно, неправильно». А потом всё поняли. И в конце они вместе. И это только одна, в хорошем смысле, ночь.

– Прекрати, пожалуйста. Не смогу я… – Ньют махнул рукой. – Не понять тебе. Уж прости.

– А мне-то что? Твоя жизнь, твои проблемы. Делай, что хочешь. Что считаешь правильным. – желчь, прозвучавшая в последнем слове кипятком обожгла кожу.

Оба снова замолчали. И хотя Ньюту очень хотелось, чтобы Минхо кричал, даже ударил его разок-другой для трезвости, он никак бегуна не провоцировал.

Всё-таки, он ему благодарен. Даже очень.

– Раз уж у тебя всё так вот сразу, скажу сейчас. Так сказать, чтоб добить. – неохотно начал Минхо. Его голос буквально растёкся по воздуху, медленно поглотив в себе вакуумную тишину. – Я ведь съезжаю.

Ньют просто выпучил глаза.

– Куда это?

– На новую квартиру. Нашёл недалеко от стадиона. У нас в следующем году сплошные выезды начинаются, меня месяцами в городе не будет. Короче, странное расписание. А так и тебе спокойней без меня, да и я давно собирался. Хоть женюсь наконец, а то задолбался уже в разных концах города жить…

– С кем? На ком? – продолжал недоумевать Ньют.

– На девушке моей.

– У ТЕБЯ ЕСТЬ ДЕВУШКА?!

Минхо театрально надул губы.

– Что за удивлённый тон? Нет, если ты на что-то надеялся, то прости меня, Ньют, ты парень хороший, но моё сердце принадлежит ей…

– И давно у тебя девушка? – перебил его блондин, хотя и слегка улыбнулся.

– Уже три года как.

– СКОЛЬКО?!

Азиат вскинул брови.

– Да что ты вопишь-то так?

– Погоди, ты хочешь сказать, что ты привёл сюда Терезу, кокетничал с ней, и всё это время у тебя была девушка?!

– Не ревнуй. – хихикнул тот. – Слушай, этот мелкий флирт никто кроме тебя всерьёз не воспринимал: ни я, ни, тем более, она. Потому что…

– Но если ты упросил меня оставить её не для того, чтобы приударить, тогда зачем?

– А вот тут нам следует возвратиться к вопросу, почему именно я – твой лучший друг. – произнёс Минхо и, коварно улыбнувшись, сложил руки на груди, ожидая реакции блондина.

– Только не говори… Не говори, что ты её оставил, чтобы свести нас вместе.

– Бинго! – парень хлопнул в ладоши. – Ну, ладно, почти бинго. Не смотри на меня такими глазами. Я позвал её, потому что мне стало её жаль, и я хотел помочь. И я так и планировал делать, но мозги у меня есть, я не собирался всё это затягивать. А потом я заметил кое-что, что между вами двумя – не спорь – проскочило, и подумал, что можно убить двух зайцев сразу. Так что, поблагодари меня за заботу, и не забудь на свадьбу позвать, я всем расскажу, что если бы не я, вы бы не нашли друг друга.

Ньют уже устал удивляться, поэтому ничего кроме как просто покачать головой он сделать не смог, пусть в глубине души скандальчик хотелось закатить. Но Минхо в своих, казалось бы, абсурдных и детских намерениях, был настолько искренним, что на него даже не получилось разозлиться. Вместо этого он почувствовал новый прилив теплоты и благодарности.

Ему будет не хватать Минхо. Он и правда его друг.

Их сделала друзьями Тереза.

– Когда уезжаешь?

– Где-то через неделю. Может меньше.

– А ты в день отъезда сказать мне не мог?

– Не злись ты, я тебя жалел. Видел бы ты себя со стороны… – он стал серьёзным. – Подумай, пожалуйста. И сделай что-нибудь значимое наконец, что-то для самого себя, пока ещё не стало действительно поздно.

***

Выйти из зоны комфорта, даже если она уже перестала таковой быть, очень тяжело, Ньют это по себе знал. И как бы ему не хотелось перевернуть весь мир, чтобы вернуть Терезу, руки не слышались. Голова не слушалась. Он продолжал терзаться, хотя вроде бы уже всё давно соединилось.

В нём как будто проснулся маленький герой какого-то фильма, который, размахивая ручками, кричал о том, что надо поднимать свою задницу и делать. Но он был настолько маленький, настолько сам в себе неуверенный, что эффекта почти не было.

Надежда внутри Ньюта медленно угасала. Где ему искать Терезу? Томас ему горло перережет, если он заявиться к нему с такой просьбой. А тогда как?

И теперь он лежал на застеленной кровати, (уже привычно) смотрел в темный потолок, вместо овец считая на нём полосы света от проезжающих мимо машин. Сначала полоса поднималась по стене напротив, потом проскальзывала по потолку, на секунду тормозила прямо на уровне глаз Ньюта, и скрывалась. Полосы были то желтоватые, то белые, и, несмотря на то, что было почти три часа ночи, их было много.

Спать не хотелось совсем. Полоски считать ведь гораздо интереснее. А главное, разумнее.

На разум ему, кажется, отныне наплевать.

К полю зрения подползала новая полоска. Ньют уже мысленно произнёс: «Двадцать девять», когда потолок вдруг озарил яркий-яркий свет, и полоска пропала. В эту же секунду над ухом раздалось противное жужжание.

Ньюту пришлось привстать, чтобы посмотреть, кому он там в три часа ночи понадобился. На дисплее телефона сияло одно непрочитанное сообщение. От Томаса.

Нахмурившись, Ньют ввёл пароль и тут же ему высветилось три простых слова.

Томас:

Я тебя ненавижу.

Ожидаемо, конечно, но Ньюта это всё равно поставило в тупик. Что ответить, он не знал. И тут подряд, как будто ему ответ в принципе не особо нужен, стали приходить новые сообщения.

Томас:

Ты понимаешь, что ты, придурок, сделал?

Томас:

Ты просто взял моё доверие и на моих глазах спустил его в унитаз

Томас:

Ты – подлая, бесчувственная скотина, ясно тебе?

Томас:

Я тебя убью

Томас:

Приду к тебе и убью. А пока будешь умирать, буду стоять и смотреть, как ты страдаешь

И тут до Ньюта начало доходить. Просто в словах он вдруг что-то почувствовал. Что-то, что спутать нельзя ни с чем. Усмехнувшись, он напечатал ответ.

Вы:

Как Дориан убил Бэзила Холлуорда?

Томас:

Явление Христа народу.

Вы:

Я тоже рад тебя… Читать. Как к тебе попал телефон Томаса?

Томас:

Он спит. А я уже не могу, мне нужно высказать тебе всё, что я о тебе думаю.

Вы:

С тобой всё хорошо?

Томас:

Отлично всё. Я уезжаю. Мать подняла скандал, что я всю оставшуюся жизнь проведу под её чётким контролем, так что, можно сказать, на этом она у меня и закончится.

Вы:

Прости меня.

Томас:

?

Вы:

Я идиот.

Томас:

Не отрицаю.

Вы:

Я не должен был лезть. Я вообще ничего делать не должен был. Прости что так вышло. Я думал, что всё делаю правильно. Но я не могу знать, что правильно для тебя. И если я подвёл тебя, а я знаю, как болезненно тебе доверять другому, то я скотина, ты права. Но я не хотел этого! Я… Я не знаю, я сглупил, при этом думая, что я умнее всех. Наверное, это должно было случиться в любом случае. Но, если бы можно было, во всех этих случаях я бы хотел быть на твоей стороне.