Текст книги "Не по плану (СИ)"

Автор книги: Булочка_С_Творогом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Тереза ничего ему не сказала. Он услышал только, как она рвано выдохнула и последовала примеру Ньюта.

Неправильно всё это…

– Минхо скоро приедет. – услышал он через минуту.

В руке у Терезы был его телефон, на дисплее которого светилось яркое «Чуваки, я еду, и я голодный!». Ньют забрал у неё мобильник, и в один момент, когда он мельком коснулся её пальцев, ему показалось, что он дотронулся до куска льда.

Если он заговорит о холоде, она его просто не послушает. Она ведь любит холод.

Упрямая. Странная. И всё ещё очень красивая.

– Пойдём. Неудобно будет, если Минхо заявится, а нас нет.

Тереза кивнула и соскочила с винтеляции. Ньют сделал тоже самое, чувствуя, как мышцы еле двигаются. Да уж, не очень умно было сидеть тут…

– Не говори ему. Пожалуйста. – попросила брюнетка уже на лестнице. В слабом, но хоть каком-то освещении, он видел её слегка синеватые от холода губы и порозовевший кончик носа. – Пусть для Минхо я остаюсь беззаботной и весёлой.

– Тереза… – негромко начал он. – Зачем ты всё мне рассказала?

– Потому что ты попросил.

– Ты могла не говорить.

– Я доверяю тебе.

– А ему нет?

– И ему. – согласилась она. – Но я не хочу, чтобы он думал обо мне плохо.

– А чтобы я думал, хочешь?

– Ты не будешь так думать.

– С чего ты взяла?

– Не знаю. Ты просто не такой.

Ньют не стал соглашаться или отрицать. До квартиры они дошли в тишине.

Потом пришёл Минхо, Тереза снова заулыбалась, снова стала шутить, как раньше, до этого вечера.

А Ньют весь вечер молчал. Он думал о холоде, который внезапно перестал казаться ему чем-то страшо-мучительным. О своей семье, по которой он ужасно соскучился. О Томасе… И о девушке, которую изменил роковой случай. Девушке, которая была ничем даже для своих родителей. Которую никто никогда не любил в её жизни.

О девушке, которую он почти поцеловал.

Комментарий к Глава 8

Фух. Ну, это, наверное, самая большая глава во всём фанфике, и я её осилила.

Говорю сразу – удивление я никогда описывать не умела, так что это самый слабый момент. Саму историю Терезы я продумывал долго, то, что она чувствует, то, что Ньют чувствует к ней, а вот остальное… Я буду работать над этим, обещаю))

Но в остальном, я надеюсь, получилось хорошо (:

========== Глава 9 ==========

Ньют пожалел, что он не калькулятор.

Пожалел он об этом в 6:15 утра, когда по обыкновению зазвенел его будильник. Но Ньюту не пришлось просыпаться.

Он и не засыпал.

Примерно в одиннадцать блондин накрылся одеялом с головой и стал думать. Он крутился с бока на бок, пялился в трещины на потолке. Вроде всего полчаса прошло, и тут по ушам ударил звон чёртового будильника. И это значило, что он проворочался вот так всю ночь.

Мало того, что в тот момент ему резко захотелось спать до ужаса, так ещё и к какому-то конкретному выводу он за всю ночь раздумий придти так и не смог. Но всё равно нужно подниматься и как зомби тащиться на пару. Что он и сделал, потому что что бы там с ним не происходило, пропускать учёбу он не намерен.

Всю ночь он думал о Томасе. О человеке, которого он легко может назвать своим другом, даже не задумавшись. Во всяком случае, мог. Теперь же он узнал другую сторону Томаса, которая немножко так подгадило его отношение к нему. Он ведь поступил как полнейший подонок, и Ньюту было ужасно противно вспоминать слова Терезы и понимать, что это действительно сделал Эдисон. Чёрт, он не знал, как теперь ему с ним общаться вообще! Просто свести концы с концами никак не получится.

«– Томас, привет. Ты очень крутой, с тобой было классно дружить все эти годы, но ты немного говнюк, и больше мы дружить не будем. Пока!»

Большего бреда и придумать нельзя.

Хотелось найти Томасу оправдание, и он фактически смог. Но всё-таки какая-то кошка на душе скреблась, пока он шёл, шлёпая по лужам, в универ. Скреблась и без конца шептала о том, что Томас чуть было не довёл Терезу до самоубийства и до конца свою вину, видимо, так и не осознал. Это всё разом портило, и желание общаться с брюнетом дальше снова испарялось.

Когда Ньют вошёл в аудиторию, он был уверен, что больше не заговорит с Томасом. Просто, ничего толком не объясняя, скажет, что их дружба больше существовать не может. Но стоило Эдисону улыбнуться и помахать Ньюту рукой, как его уверенность бесследно исчезла. И всё было из-за нескончаемого обаяния, харизмы Томаса, расположения, которого он вызывал одним своим видом, да и просто какие-то мелких бытовых ситуаций, когда Томас был рядом, помогал ему, веселил, и которые Ньют так хорошо запомнил. Всё это уже так прижилось внутри него – разве может всё так легко поменяться?

Не сможет он без Томаса. И хорошо, что он это понял сейчас, ещё до того, как начал свой бессмысленный бойкот. Он бы очень быстро сдулся, а брюнета уже не вернуть. Да уж, они с Терезой друг друга стоят…

Ну что за семейка?!

Томас спустил какую-то лёгкую шуточку на тему романа их профессора (по всему универу ходили слухи, что мистер Дженсен крутит со студенткой), потом пожаловался на то, что он теряет форму, поэтому решил заняться спортом, а потом слегка улыбнулся и, лениво подперев щёку, уставился в телефон.

Сколько лет прошло с того самого случая? Томас был подростком, Тереза была подростком. Оба росли в неблагополучных семьях – мать ушла от Томаса и его отца, когда ему было лет пять. Но Эдисон по своему характеру легко смог это перенести, потому что не задумывался. Он всегда умел расположить к себе людей, поэтому недостатка внимания в его жизни никогда не было. Томас вырос обычным обаятельным красавчиком, по которому сохнет полшколы, и который знает толк в гулянках, потому что у отца есть средства. Он никакого зла Терезе не желал, это было понятно. Судя по её рассказу, он просто набухался и решил пошутить, надеясь, что его шутку оценят. Но он не знал Терезу, она не знала его, в итоге всё чёрт знает как закрутилось. А не такой Томас человек, чтобы признавать, что что-то пошло не так, как он задумывал. Что в чём-то есть его вина, тем более большая. Он извинился так, как умел, но извинился искренне, хотя в большей части наверняка не понимал, из-за чего она так обиделась.

Ньют знал уже другого Томаса – более взрослого, хоть и всё ещё бестолкового. И лично для Рассела, как, впрочем, и для всего их университета, он не сделал ровным счётом ничего, за что его можно было бы ненавидеть.

Теперь Ньют знал. Он, может быть, осуждал (хоть и мысленно), но всё равно понимал, что это не было намеренностью.

Ошибки – это часть человеческой жизни. Без них нельзя. Люди спотыкаются, разбивают колени в кровь, стискивают зубы, поднимаются и идут дальше. Но теперь уже смотрят под ноги.

Поэтому Ньют всё так же по-дружески хлопнул Томаса по плечу, а на его недоумевающий взгляд только улыбнулся.

Он не будет лезть не в свои дела и сломя голову мирить этих двоих. Когда-нибудь он всё равно расскажет Эдисону о том, что с ним жила его сестра и они оба посмеются над этим. А до тех пор пусть всё остаётся так, как было.

Это решение поменяло его отношение к собственной непонятной «зависимости». Он уже открыто отодвигал всё на задний план, позволяя темноволосой девушке заполнить каждую клеточку сознания. Интересно, что было бы, если бы там на крыше он не струсил в самый последний момент?..

А неплохую форму мазохизма он выбрал – в своём воображении рисовать картинки того, что могло бы случиться с ним, но что не случилось, потому что он – Ньют и этим всё сказано.

***

Прямо во время последней лекции у него в кармане зажужжал телефон. Сначала он махнул рукой – потом перезвонит, лекция важная и сам предмет он очень любит. К тому же, надо всё записать, потому что Томас благополучно слинял.

Жужжание прекратилось спустя полминуты. Только Ньют улыбнулся, ликуя, что его оставили в покое, как телефон снова завибрировал.

Ньют забеспокоился. Так настойчиво звонить ему могла только мама и то, если что-то случилось. Парень поднял руку и, не дождавшись разрешения, пулей вылетел за дверь, мысленно придумывая самое страшное, что могло случиться с семьёй.

Номер был неизвестный. Значит, не мама. А кому он тогда так нужен? Ньют нахмурился и, ткнув в нужную кнопку, приложил трубку к уху.

– Ал…

– Алло. – перебил его незнакомый женский голос. – Тереза, это ты?

Ньют выпучил глаза. Наверное, это мать Терезы… Странно, её номер ведь тоже записан у него.

Тереза просила не отвечать, а он уже ответил. Просто сбросить? Хотя, судя по упёрству этой женщины и её прямому родству с брюнеткой, она от него не отстанет.

– Здравствуйте… – аккуратно начал Ньют. – Вы, должно быть, мама Терезы, верно? Нет, это не она, это…

– Молодой человек, вы кто? – снова перебила женщина раздражённо. – Не хулиганьте, верните Терезе её телефон, я должна поговорить с ней!

Чей телефон?..

– Вы, наверное, ошиблись. Это телефон не Терезы, меня зовут…

– Как у тебя оказался её телефон? Что ты делаешь у них дома? Ты друг Томаса?

– Да, но не только, я ещё и… – договорить не смог, потому что женщина снова перебила на полуслове. Ньют уже начинал злиться. Она его собирается слушать вообще?

– Ну, всё ясно. Парень, кто бы ты ни был, верни Терезе телефон и занимайся своими делами. Дай ей спокойно поговорить с матерью. И на будущее: кража телефона это не лучший способ привлечения женского внимания.

Ньют поперхнулся воздухом. Ничего не ответив, он сбросил и запустил руку в волосы, пытаясь понять, что это сейчас было вообще.

Он поговорил с матерью Терезы, которая почему-то уверена, что телефон принадлежит ей. А ещё она уверена, что он находится у них в доме. Понять бы ещё: у кого это у них…

Вдруг в голове как будто что-то щёлкнуло. Мозаика, которая до этого собрана была лишь по частям, наконец сошлась в одну единую картинку.

Тереза запретила ему самому отвечать на звонки её матери. Их дом – это дом Томаса и Терезы, где он – пришедший в гости друг и «выкравший» телефон у девушки.

«Ни секунды, проведённой с вами, я не притворялась», да, Тереза?

Кулаки сжались от злости. Ему буквально плюнули в лицо этой вчерашней открытостью Терезы и той нежностью, которую он успел к ней испытать.

Вскипающая ярость затмила сознание. Сейчас ему захотелось просто оказаться рядом с Терезой, встряхнуть её как следует, накричать и потребовать объяснений.

Что он и сделает.

Наплевав на дополнительный час лекций, он закинул на плечо рюкзак и выбежал из здания универа.

Томас может им гордиться.

***

В комнату Минхо, где мирно отдыхала девушка, он ворвался подобно урагану.

Тереза сидела на кровати и читала какой-то журнал. Увидев Ньюта, (но очевидно не заметив его разъярённый вид) она улыбнулась, откладывая чтение.

– Привет…

– Что ты наболтала своим предкам?! – сквозь зубы процедил он.

Её улыбку как ветром сдуло.

– Что?

– Что. Ты. Наболтала. Своим. Предкам?! – выделяя каждое слово повторил Ньют. Тереза поджала губы и отвела глаза в сторону. – Я говорил с твоей мамашей и, похоже, я чего-то не знаю о собственной жизни!

– Ньют, я… – начала она своим фирменным тоном. Как же Ньют раньше не замечал того, насколько часто она вот так говорит?!

Это разозлило его ещё больше.

– Вот только не надо! Мне сейчас нужно, чтобы ты объяснила мне, какого чёрта происходит! Оправданиями не заваливай, я уже понял, что ты это умеешь.

Тереза мельком взглянула на него. В её взгляде была такая обида.

Сама виновата.

А Ньют себя ненавидит за то, что так легко ей верит и не может ничего с этим поделать.

– Я…

– Правду. – потребовал Ньют.

– Хорошо. – она судорожно вздохнула. – После того, как я свалила от Томаса, я не хотела уезжать. Снова возвращаться в эту тошнотворную идиллию мамы и Эдисона – уж лучше бомжевать. – она попыталась усмехнуться, но поняла, что Ньют шутить не настроен. Облизнув губы, она продолжила. – Но я очень хотела поступить, пусть и не в этом году. Меня бесило, что у моей мамы это идёт в комплекте с Томасом. Я поехала в Бруклин, чтобы переночевать в какой-нибудь дешёвой гостинице, а потом планировала устроиться куда-нибудь на работу, чтобы к следующему сезону уже быть полностью готовой к обучению. Но случилось… То, что случилось. Я оказалась без всего, а это прямая дорога в Орлеан. Это хуже любой пытки: видеть их воркования, слушать о том, какой молодец Томас и какая дурочка я, что не смогла поступить. Я попросилась остаться у вас. Но я не могла вот так просто рассказать маме и об ограблении фиг в каком районе, и о тебе с Минхо – она ведь всё неправильно поняла бы! К тому же она так старается подружить нас с Томасом, начала бы мне лекции читать о том, что мы с ним обязаны жить в мире. Мне пришлось соврать, что я действительно осталась без денег и документов, но всё ещё живу с ним, и он любезно предоставил мне новый телефон – то есть твой – вместо украденного. Я думала… Ну, я думала, что как только получу документы, то тут же смогу зарабатывать, значит смогу съехать. Всё бы могло храниться в тайне, чтобы она не закатила никаких истерик и тому подобное… Томасу она звонит раз в полтора месяца – за это время я могла бы хоть как-то выровнять ситуацию! И вам тоже пришлось соврать, иначе бы ты в первую очередь выставил бы меня за дверь. Ну… В общем, я верила, что так будет правильно.

– Это объясняет то, что тебе так и не выслали хоть какие-то деньги за всё это время. Да уж, а я удивлялся, думал, какие у тебя понимающие родители, раз позволили жить не пойми с кем!

– Было бы странно просить у них помощи, не согласен?

– Странно? Да плевать, странно или нет! Тереза, ты зачем нас в это втянула? Ты понимаешь, что если всё откроется, то твоя мать такой шум поднимет, что мы легко сможем в тюрьму угодить?

– Господи, за что? – она закатила глаза. Видимо, до неё никак не доходила причина гнева Ньюта.

А его уже просто трясло.

– Во-первых за то, что мы тебя прятали от твоих родителей – мне хватило двух минут, чтобы понять, что твоя мать кого угодно убедит так, как ей нужно – а во-вторых, напоминаю, что живёшь ты с нами незаконно и за это положен нехилый такой штраф!

– Никто вас не будет обвинять в том, что вы меня прятали! Не девочка уже, сама разберусь! – Тереза поднялась на ноги, повышая голос.

– Если ты «сама разберёшься», то зачем ты тогда весь этот концерт устроила? – он демонстративно сложил руки на груди.

– Блин, да почему ты просто не хочешь меня понять?! Я же тебе сказала, в каких я с ними отношениях!

– Мне всё ещё нужно воспринимать тот вечер как правду?

– Не иронизируй.

– Теперь я уже могу делать, что хочу, а на твоём месте я бы не стал на меня кричать – как ты и сказала, я могу выставить тебя за дверь и, поверь мне, уже без всяких узрызений совести!

– Нет, не можешь!

– Могу!

– Не можешь!

– Манипуляторша!

– Зануда!

– Лицемерка!

– Если ты меня сейчас же не поцелуешь, я не знаю, что с тобой сделаю.

Ньют слегка вздрогнул, как будто получил учебником по затылку, и замер. В ушах эхом отдались слова Терезы, взгляд которой растерянно метался из стороны в сторону. Она сама не понимала, что только что сказала…

Злость утихла. Её вытеснило смущение. Парень тупо открыл рот, подбирая слова, но на ум ничего не шло. Резкая тишина, наступившая в комнате, давила со страшной силой.

Ньют посмотрел на Терезу. Она смущённо, даже виновато посмотрела на него.

Вечер, холод, огни, лаванда…

В океан приятно нырять сразу с головой. Нужно просто прыгнуть.

Просто рискнуть.

Они одновременно шагнули друг к другу. Ньют успел лишь вздохнуть, и его собственные губы накрыли её.

Всё вдруг остановилось, замерло. В ушах что-то зазвенело, заглушая все посторонние звуки. Стало жарко.

Ньют сам не понимал, что делает. Он прикусывал губу девушки, прижимал, буквально впечатывал её в себя, пока язык изучающе скользил по нёбу. Губы у Терезы мягкие, покусанные, податливые и в тоже время целующие его уверенно, жадно.

Одной рукой Тереза зарылась в его волосах, перебирая их, другой ласково поглаживала по щеке, чуть слышно постанывая от действий парня. Ньют, не разрывая поцелуй, приподнял Терезу, развернулся и усадил на стол, встав между её ног. Девушка улыбнулась ему в губы.

Её дыхание обжигало кожу. Ньют целовал, целовал, целовал, не веря до конца в своё счастье. Он хотел запомнить каждую клеточку её тела, потому что так, как сейчас, крышу ему уже никогда не снесёт.

Она такая маленькая… Такая худая, хрупкая, нежная и такая, мать её, красивая.

Тёмные непослушные волосы щекотали лицо, но ему это даже нравилось. Ньют оторвался от губ, провёл дорожку поцелуев по её щекам, шее, уткнулся носом в душистые пряди и снова вернулся к губам.

Сквозь пелену он почувствовал, как пуговица за пуговицей расстёгивается его рубашка. Прохладные ладони Терезы игриво прошлись по его плечам и груди, опьяняя его ещё больше.

Что, чёрт возьми, она делает?! И что важнее: почему он ей это позволяет?

Внизу живота что-то затянулось тугим пульсирующим узлом, и с каждым новым прикосновением затягивалось всё сильнее. Ньют перестал контролировать сам себя. Одной рукой он всё так же прижимал к себе Терезу, поглаживая по бедру, а другая скользнула под её футболку и коснулась разгорячённой кожи. Тереза рвано вздохнула, слегка выгнув спину. Рука Ньюта нащупала застёжку бюстгальтера.

Какая-то мизерная часть сознания вопила о том, что нужно сейчас же остановиться, но он не мог. Это было нужно его рукам, губам, волосам, всему ему. Прикасаться, чувствовать, запоминать. Всем телом ощущать стук собственного сердца. Слышать сбитое дыхание Терезы, её тихие стоны, от которых на него накатывала волна чего-то непонятного. Оставлять на её коже влажные поцелуи, позволять целовать самой. Быть с ней так непозволительно близко.

Он никогда ещё не совершал чего-то, что можно было бы назвать безумием. Так вот, это оно.

Чёртово безумие.

Он сошёл с ума. Сошёл из-за неё. Она ему нужна, она уже часть плоти.

Где-то в параллельном мире звякнула пряжка ремня, и Ньют по всему телу ощутил электрический разряд.

Она чокнутая. Боже, она такая чокнутая… Ну почему он так сильно о ней мечтает? Почему это настолько нужно ему?!

Нужно и всё. Надоело ему во всём искать смысл.

Резкий звонок в дверь произвёл эффект ледяного душа.

Пелена, застилающая всё сознание, по щелчку рассеялась. Ньют как будто проснулся от крепкого сна и застыл. И Тереза вместе с ним.

Звонок прозвучал ещё раз, более настойчиво. Примерно минуту парочка, как восковая фигура, сохраняла прошлое положение, прежде чем Ньют отпрянул, ошарашенно глядя на Терезу. Она круглыми, всё ещё мутными от страсти глазами смотрела на него, и в её взгляде читался почти что ужас от понимания того, что она только что делала. Волосы торчали во все стороны, лицо раскраснелось, губы зацелованы чуть ли не в кровь. Брюнетка тяжело дышала. Ньют даже представлять не хотел, как он сам сейчас выглядит…

И тут до Рассела наконец дошло, что только что произошло. Точнее, что чуть было не произошло.

Твою ж…

Блондин отшагнул назад, вылезая из кольца рук всё ещё ничего не понимающей Терезы, и пошёл открывать чёртову дверь, потому что приваливший к ним в самый неподходящий момент кто-то грозил просто сломать ему звонок. Попутно он кое-как попытался застегнуть рубашку, ремень, который показался ему слишком замороченным и боже, зачем он вообще это купил.

Наконец он открыл дверь и к своему удивлению увидел за ней Минхо. Ньют не понял: ненавидеть его или благодарить.

– Ты там оглох что ли? – буркнул бегун и прошёл внутрь. – Я бы не стал звонить, просто ключи, кажись, в шкафчике забыл. Думал вообще домой не попаду… – он усмехнулся но, переведя взгляд на Ньюта, нахмурился. – Что это с тобой?

Ньют нервно облизнул губы. Мгновенно память выдала всё до мельчайших деталей. Рассел почувствовал, как начинает краснеть.

– А что со мной? – как можно более невозмутимо спросил блондин.

– Ну-у-у… – азиат сделал вид, что задумался. – У тебя что-то странное на голове, из-за чего ты похож на барашка, лицо всё краснющее, как помидор, а рубашка застёгнута на пару пуговиц мимо.

Ньют подлетел к зеркалу и, посмотрев на себя, чуть не завыл. Если Минхо сейчас обо всём догадается, а ещё хуже, приколы по этому поводу пускать начнёт, то он точно сгорит со стыда ко всем чертям.

– Слушай, что тут было? И где Тереза? – продолжал допытываться Минхо, пока Ньют приводил себя в порядок.

– Я… Не знаю.

– Да ну. – сосед прищурился.

В этот момент к ним, тихо как мышь, вышла сама девушка. И, Господи, как ей удаётся так потрясающе не выдавать себя, для Ньюта навсегда останется загадкой. Она причесалась, собрав волосы в аккуратный хвост, лицо выглядело более-менее спокойным (опять же, всё познаётся в сравнении). Но, завидев Минхо, она как-то неловко попыталась улыбнуться, мельком стрельнула взглядом на Ньюта и тут же отвернулась.

Минхо подошёл к ней.

– Как дела?

– Всё нормально. – ответила она негромко. – А у тебя?

– У меня всё супер. А что с Ньютом, не знаешь?

– Я… – Тереза снова посмотрела на него. Ньют слегка дёрнулся, но девушка и без него поняла, что нужно помалкивать. – Не знаю, я в другой комнате сидела.

И снова отвернулась.

Минхо что-то пробурчал себе под нос.

– Ладно, ну вас… Давайте, что ли, поедим?

Парочка неловко переглянулась, и они поплелись к кухне. Брюнетка залезла в холодильник, чтобы достать приготовленное прошлым вечером пюре, а парни уселись за стол.

Всё-таки Тереза очень смущалась. Ньют видел это в каждом её неуверенном движении, в каждом мимолетном взгляде на него. Фишка в том, что она хоть скрывать это умеет…

– Кстати, ты чего сегодня так рано? – спросил Минхо после долгой паузы.

Ньют заморгал, вспоминая.

ТерезаТерезаТерезаТерезаТерезаТерезаТерезаТереза.

– Э… Я ушёл пораньше. – блондин тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли.

– Ты ушёл с лекции? – брови Минхо взметнулось вверх.

– Меня отпустили. Мне позволительно. – Рассел натянуто улыбнулся, а азиат только присвистнул.

– Чудеса случаются… Я не помню, я тебе рассказывал, что ко мне вчера пришёл какой-то пацан, сказал, что хочет заниматься бегом? Так вот, пришёл, типа, чтобы я его консультировал. Не на проф уровне, так, просто для себя. Обычно наши таким не занимаются, а тут что-то решили открыть «кружок по интересам» раз люди просят. Томас Эдисон, кажется, его зовут…

Раздался грохот – это Тереза со злости долбанула кастрюлей по столу так, что тот затрясся.

– Огромный город, дофига народу живёт, так нет, надо учиться именно с тобой и на бег ходить именно к тебе! – выругалась она, размахивая руками, после чего раздосадованно плюхнулась на табуретку.

– Я чего-то не знаю? – Минхо повернулся к Ньюту.

– Томас, я тебе рассказывал про него. Со мной на курсе учится. Тусовщик такой. Догнал?

– А-а-а… – протянул тот. – А я-то думаю, где я имя слышал.

– Он по совместительству мой «любимый старший сводный братик». – съязвила Тереза с большим презрением.

Минхо выпучил глаза, а Ньют лишь согласно кивнул. Долго он бы всё равно не смог скрывать это от соседа.

– Ты что, знал?

– Да.

Азиат уже хотел было снова надуться, но тут в его глазах блеснул нездоровый огонёк. Он коварно улыбнулся.

– Секретничаете, значит. Без меня. Ну-ну… И много у вас ещё от меня тайн?

Ньют нервно усмехнулся, переглядываясь с Терезой, которая, кажется, еле сдерживалась, чтобы не психануть и не спрятаться где-нибудь, чтобы её никто не трогал ближайшее пару часов, пока она будет переваривать происходящее.

Теперь у них секретов на один больше.

Комментарий к Глава 9

СЮРПРАЙЗ

Я тут, я жива, я не забросила фанфик.

Это рекорд, потому что так долго я ещё не затягивала… Ну, надеюсь, ничё так камбэк))

Изначально у меня по поводу главы были совсем другие мысли, но так как я странный человек и люблю мучать себя и других, я решила “Нафиг, пусть в самый важный момент кто-нибудь припрётся, и не буднт НЦ.” В конце концов, рейтинг же у меня стоит приличный. Хотяяяя, я могу и поменять, мои решения непредсказуемы ;)

Постараюсь иметь совесть и больше не тянуть с главами так долго. А пока что, наслаждайтесь этой :3

========== Глава 10 ==========

Он чувствовал, как всё внутри него затягивается в тонкую-тонкую струнку, как эта струнка со скрежетом закручивается, сжимает внутренности, взвинчивается, почти лишает воздуха, и это, блять, невыносимо.

Она. Его. Дразнит.

Парень прекрасно понимал, что всё это делается ему назло и просто поражался коварству Терезы. То, как у неё «случайно» сползает в бок футболка, оголив одно плечо, или как она медленно проводит самым кончиком языка по верхней губе, а, словив на себе взгляд Ньюта, делает самое невинное лицо, на какое только способна.

Издевается.

Громко показушно смеётся над шуточками Минхо, пока у Ньюта в голове вертятся совершенно несвойственные ему мысли, напрямую связанные с Терезой.

Если до этого он в своём сумасшествие ещё мог сомневаться, то сейчас уже понял, что это кабздец, господа.

Ненормально, что он сжимает кулаки под столом, медленно вздыхает через нос, считая про себя до десяти, чтобы успокоиться. Ненормально, что всё его тело превратилось в один огромный нерв. Ненормально, что он готов наброситься на брюнетку и на части её разорвать за то, что она с ним творит. Или зацеловать мерзавку до смерти.

Минхо как будто ослеп – за весь вечер, вплоть до того, как Ньют, процедив «Спокойной ночи», в восемь не свалил к себе, он даже не намекнул на, мягко говоря, странное поведение Рассела и девушки. И в принципе, и по отношению друг к другу. Ведь Тереза, несмотря на свой талант к напускной невозмутимости, весь день ходила багровая. Да и не настолько Минхо идиот, чтобы не заметить её «знаки». Или это Ньют после случившегося видит то, чего нет.

Ужасное ощущение – что-то чарующее, манящее сначала просто показывают, потом подносят всё ближе, ближе, затем отдают в руки, и только ты прочувствовал, только поверил в это, как это что-то из рук вырывают. Но не убирают, а снова помещают близко перед глазами, как будто за тоненькую стеклянную стену. Смотреть – смотри. Но как бы не тянулся, ты не дотянешься.

И тут отрицать глупо – тот миг, когда она была его, был, наверное, лучшим в его жизни. Он очень хотел бы снова это пережить.

Тянет, чёрт возьми. Очень тянет. И объяснить это невозможно.

Вспоминая всё это, у Ньюта вырывался только нервный смешок, который, впрочем, описывал его состояние как нельзя лучше.

***

Всё вокруг было мокрым: от грязно-серого асфальта с пятнами луж разных размеров, до листьев деревьев и скамейки на бульваре, через который шёл Ньют по дороге в универ. Самого дождя не было. Воздух просто был

очень влажным, а в лицо с любым, даже самым слабым, порывом холодного ветра летели мелкие-мелкие капельки мороси.

Ньют такую погоду ненавидел до глубины души – тут и зонт не помогает, и ничего кроме раздражения это не вызывает.

С утра не изменилось ничего. Когда Ньют вышел после всех пар на улицу, природа послала ему в лицо смачный плевок в виде грязного мокрого листа. Выругавшись, он отлепил лист, засунул руки в карманы и, спрятав лицо в шарфе, поковылял домой, пристально глядя себе под ноги, чтобы не угодить в лужу.

Большая часть его пути лежала через дворы и очень оживленное движение, но всё-таки минут десять от всей ходьбы он шёл через бульвар. Он Ньюту всегда нравился – деревья, посаженные близко друг к другу, своей оранжеватой листвой буквально создавали купол, отделяющий его от городского шума. С каждой стороны от бульвара стояли небольшие изогнутые скамейки с облупившейся краской, редкие фонари как будто из прошлого века. Что странно – при всей своей симпатии к этому месту, он ни разу не приходил сюда вечером, чтобы посмотреть на фонари в действии.

Сейчас бульвар был таким же мокрым и неприятным, как и всё остальное. Ньют ускорил шаг, надеясь избежать ещё одного листа у себя на физиономии, когда заметил сидящую на самом краешке скамьи Терезу.

От удивления он даже остановился.

Девушка сидела, оперевшись руками на колени, и, нахмурившись, смотрела перед собой. Что она тут, интересно, делает?..

Ньют подошёл.

– Привет.

Тереза моргнула, вылезая из раздумий, перевела взгляд на Ньюта. После встала на ноги, попутно смахивая капельки с парки тёмно-болотного цвета, и неловко улыбнулась.

– Привет. А я тут тебя жду. – сказала она, пряча руки в рукавах. – Ближе не стала подходить, чтобы не столкнуться… Сам знаешь, с кем.

Ньют усмехнулся и только потом понял её слова до конца. Она его ждёт.

Она каким-то образом узнала какими путями он добирается на учёбу и, пройдя довольно-таки приличное от дома расстояние, стала его ждать.

Воплощение всех литературных шаблонов. Ведь даже не просчитывает вероятность! Просто знает, что она его встретит. Именно здесь и именно сейчас.

– Прогуляемся немножко? – Тереза кивнула на бульвар. – Заодно и город мне покажешь.

Рассел кивнул, и они медленно зашагали вперёд. Он всё так же смотрел себе под ноги, замечая, что девушка регулярно с плеском вляпывается в лужу, но даже не обращает на это внимания. Она смотрела то на небо, то по сторонам, то просто перед собой. И молчала.

По идее, им нужно обсудить то, что случилось вчера. Просто потому что, ну нельзя иначе, так коэффициент неловкости только увеличивался. Да, а обсуждение того, как вы чуть не переспали не вызовет неловкости, вот прям нисколько!

Что обычно в таких случаях говорят?

«Давай забудем и сделаем вид, что ничего не было»

Но ведь было. И он не хочет это забывать.

– Часто ты гуляешь здесь?

Ньюту почему-то начинало надоедать то, что она всё чёртово время начинает разговор первой. Да что там разговор – она все шаги первая совершает! Кто из них мужчина вообще?!

– Я не гуляю. Так, мимо прохожу. Я вообще редко гуляю…

– Я тоже. Но сейчас мне нравится.

Ньют бросил на неё короткий взгляд, за который успел заметить только мелкие-мелкие капельки у неё на ресницах.

– Мне тоже.

Не поворачиваясь, она улыбнулась. Эта улыбка придала какой-то уверенности, показала, что бояться-то нечего.

Ньют сказал что-то. Она что-то сказала в ответ, слегка посмеявшись. Вскоре они разговорились.

Бульвар закончился, они стали идти вдоль улиц, сворачивая то в один, то в другой двор, в которых Ньют раньше не был. Тереза смеялась, он тоже. Ему даже расхотелось обсуждать вчерашнее, потому что он понимал, что одно лишь упоминание всю эту атмосферу лёгкости разрушит.

Они ходили долго. Где-то спустя часа два Ньюту позвонил Минхо.

– На громкую давай. – раззадорившимся тоном сказала брюнетка.

Ньют усмехнулся и нажал на нужную кнопку.

– Здорова! – послышался из трубки отдалённый голос бегуна. – Ты дома уже? Приготовь там что-нибудь, или пусть Тереза приготовит, а то что-то разленилась она совсем, не считаешь?

Тереза жестом приказала Ньюту молчать и, получив его кивок, совершенно не-Терезовски жёстким голосом отчеканила: