Текст книги "Солнышко (СИ)"
Автор книги: Bruck Bond
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Встречал нас радостный Владимир в фартуке с ромашками. Из кухни доносился очень аппетитный запах, и я тут же смирился с действительностью. Вкусно покушать я не дурак, особенно на халяву. Мой внутренний еврей ликовал.
– Будет готово через десять минут, Ильдар, покажи нашему гостю квартиру.
По мне, так смотреть особо не на что было, я, пока коробки таскал, и так насмотрелся по самое не хочу. С тех пор мало что изменилось, ну разве что мебель появилась, а так некоторые коробки даже не распакованные стояли.
– Дедушка-то спит? – подал голос светлоокий Ильдар. У себя дома он как-то неожиданно сдулся и притих. Мальчик-одуванчик.
– Нет, я его одного оставил, – огрызнулся я. – Конечно спит.
– Слушай, а вы никогда не думали, что в специализированном учреждении ему бы было лучше? – тщательно подбирая слова, спросил Ильдар.
Он, видно, пытался быть максимально тактичным, хотя я никогда не понимал ебанутой привычки обо всем говорить завуалированно и полунамеками. Спросил бы прямо: «Почему вы своего поехавшего дедулю до сих пор в дом престарелых не сдали?» – и всё всем понятно, и язык ломать не надо, выговаривая «специализированное учреждение».
– Потому что в бюджетный за просто так не берут, а содержание в частном стоит, как моя почка. Да и один хрен, отец бы никогда этого не допустил, это что люди могут подумать, что он родного отца из дома выпер? Это же какое пятно на репутации. Тем более что он частично верующий.
– В смысле?
– В смысле, весь месяц батька живет во грехе, а потом идет в церковь, где добрый дядя в черной рясе разом ему всё прощает и велит помнить о заповедях.
– Ребята, все готово, идите! – закричал Владимир из кухни.
На поверку энчиладас оказались чем-то вроде фаршированных блинов, и я в душе не еб, зачем им такое зубодробительное название. Усомнился вслух, Ильдар отчего-то закатил глаза, а его батька тут же начал доказывать мне, что эти сраные энчиладас – это традиционное мексиканское блюдо, и вовсе это не блины, а кукурузные лепешки с начинкой. По мне, так один хрен, но больше я говорить ничего не стал, побоявшись очередной лекции. Не повезло Солнышку: не батя, а ходячая энциклопедия. Нудит и нудит, и как его столько лет жена терпела? Если бы не еда, я точно бы слился, да и умоляюще-щенячьи глаза Ильдара не давали мне со спокойной душой съебаться.
Красивый он. И совсем на батьку не похож, в мать, наверное, пошел. А ещё у него сережка маленькая в ухе, я только сегодня заметил. Педерастическая такая сережка. А он ещё утверждал, что к педикам никаким боком. Выходит, зря я ему завидовал касаемо баб. Хотя самим бабам только посочувствовать можно. Что ни принц, то пидарас.
***
Потерял деда, перепугался, как не знаю кто. С утра глаза разлепил, а деда нигде нет, у меня чуть волосы не поседели во всех местах. Я и под диван заглядывал, и во все шкафы, и даже в холодильник, хотя дед туда при всем желании залезть бы не смог. От стресса я резко отупел и не сразу сообразил, что если деда нет дома, значит, он где-то снаружи.
Пропажу привел – ну кто бы вы думали – Солнышко. Оказывается, дед решил найти своего новоприобретенного друга и стучал во все двери подряд, спрашивая Ильдара.
Я закурил прямо в квартире, нервы ни к черту. Дед, может, и старый маразматик, а всех нас ещё переживет.
– Расслабься, все же хорошо, – махнул рукой Ильдар.
– У тебя всегда все хорошо, запишись на кастинг диснеевских принцесс, тебя вне конкурса примут, – огрызнулся я, помогая деду сесть на диван. Прогулка по подъезду его вымотала. Ну, ещё бы, он по дому еле-еле ходит, а тут по лестницам бегал, Солнышко разыскивал. Даже штаны надел.
– Тебе надо выплеснуть эмоции, – с умным видом сказал Ильдар. – Побегать там. Или порисовать. Или татуировку набить.
– Или морду тебе, – охотно подхватил я. – Скройся уже, словоблуд, не доводи до греха.
– Выгоняешь?
– Придурок, пока ты тут, я деда не заставлю лечь отдыхать.
– Значит, я выйду, когда ты пойдешь курить.
– Ну да, как же ты это пропустишь. Батька-то не просек ещё, что ты дымишь, как паровоз?
– От одежды запах учуял. Но я сказал, что это ты на меня надышал.
Я только вздохнул. Солнышко будил во мне какие-то странные желания, которые я сам понять до конца не мог.
========== Часть 5 ==========
В последнее время у меня что ни утро, то приключение. В этот раз дед решил разнообразить мои серые будни своим приступом, который больше всего был похож на эпилептический припадок. Это было у него уже не в первый раз и было связано, кажись, с перепадами давления, врачи в прошлый раз пытались мне что-то втолковать и безудержно сыпали медицинскими терминами, но для усвоения такой информации я был явно туповат, поэтому запомнил самое важное – последовательность действий при приступе. Не паниковать и сразу вызывать «скорую». Так я и поступил, втайне очень довольный своей выдержкой. В первый-то раз у меня у самого чуть приступ не случился, я вцепился в дедову руку, как блаженный, и просил его не умирать. Разнылся, в общем, как баба, хотя мне уже почти шестнадцать было, стыдоебище. Почти самый позорный мой секрет.
«Скорая» приехала быстро, уставшая женщина-врач пощупала деда, поставила ему укол и сказала, что по-хорошему надо бы госпитализировать, возможно, деду придется недельку полежать в стационаре. Заметив мое перекошенное лицо, она поспешно добавила:
– Да не волнуйтесь Вы так, ничего серьезного, полежит недельку, на процедуры походит.
Не волнуйтесь?! Да у меня от радости дыханье сперло, я эту тетеньку-врача чуть при всех в рот не поцеловал! Целая неделя отдыха!
Я быстро собрал необходимые вещи и документы, а деда аккуратно вынес на руках, врач предлагала носилки, но пришлось бы кого-нибудь звать на помощь, а к этому я не привык, не в плане того, что мне стремно помощи попросить, а в плане того, что я стараюсь своими семейными делами особо не светить, а то потом заебешься жалостливые взгляды в спину ловить. Это предки мои любители неравнодушия социума, а мне это не уперлось. Сообщать родителям я, кстати, ни о чем не стал, наученный горьким опытом. Примчатся они в больницу, нацепив на морды взволнованные выраженья, мать начнет причитать:
– На кого ж ты нас, папа, оставляешь, как же мы без тебя?
Отец будет бегать по отделению и угрожать всем небесной карой, если его отца не разместят в лучших условиях и не обеспечат ему лучшее содержание. Короче, целый спектакль лицемерия, смотреть противно.
В больнице деда приняли на удивление быстро, сразу выделили палату, ещё раз сказали, что волноваться мне не нужно и что уже через неделю я смогу забрать своего родственника. Я вполголоса буркнул, что я не особо бы переживал, если бы они забрали его и на две недели, тем более, что соседи по палате оказались примерно дедушкиного возраста, а значит, компания подобралась более чем подходящая, может, даже новый претендент на наследство найдется.
Молоденькая медсестра недовольно на меня зыркнула, а я только плечами пожал. Стыдно мне не было, абсолютно естественно и нормально, что ухаживать за поехавшим дедом я устал и хотя бы на время до усрачки рад переложить свои обязанности на кого-то другого.
По дороге домой я все никак не мог поверить, что теперь относительно свободен, даже зашел в магазин и купил себе бутылочку пива. Тот ещё символ свободы. Встретил по пути Макса, зацепились языками. То есть болтал все больше Макс и все больше о своем замечательном и расчудесном Куколке, который якобы видел, как я со своим новым соседом сосусь за подъездом и вообще влюбленного взгляда с него не свожу. Макс почему-то очень этой ситуацией заинтересовался, видно, он хотел быть не одинок в своем увлечении трахать себе подобного, но я довольно мирно (это пиво подействовало, я был на расслабоне) пояснил, что ни с кем я не сосусь и их придурковатая парочка все ещё единственные открытые педики на районе.
На лавочке возле подъезда, само собой, обнаружился Ильдар с сигаретой в пальцах. Пальцы эти, блять, длинные, запястья тонкие, девчонки бы кипятком ссались от такой картинки. Одет, кстати, Ильдар был очень оригинально. Какая-то майка размеров на пять больше, чем ему надо, так что без проблем можно было разглядеть соски, и джинсы под стать хозяину, голубого цвета. Модные такие, все в дырах, будто их бешеной собаке погрызть дали. Последний писк моды, хули. Предсмертный писк.
– Блин, Денис, а я тебя жду! – подорвался он. – Из подъезда вышел, смотрю ты в «скорую» залазишь, я и крикнуть ничего не успел, а трубку ты не брал, а… Всё хорошо?
Вместо ответа я прошелся по его наряду. Мол, таким метросексуалам в нашем районе не место и не на блядки ли он собрался, ещё и волосы наверх по-хитрому уложил, как будто корова лизнула. И педерастическую сережку в левом ухе сразу видно.
– Нормальный наряд, – огрызнулся Ильдар. – С дедом твоим что?
– С дедом – всё, – буркнул я и позорно залип на голых Ильдаровых коленках, призывно торчащих из разрезов на джинсах. Обычные бледные пацанские коленки, а я взгляд оторвать не мог, пока их обладатель где-то на заднем плане пытался выяснить, что значит «с дедом всё».
– Всё нормально, – наконец-то выдавил я. – Недельку в стационаре – и на выписку.
– Дебил, блять, – возмущенно фыркнул Ильдар, пихая меня. – Я уже думал, что он помер!
– Да что ему будет, – привычно отмахнулся я. – А ты-то, красавица, куда в таком наряде собралась?
– Доебался же, – скривился Ильдар. – Нормальный наряд, на встречу с однокурсниками иду. Хочешь, пошли со мной?
Я заржал в голос. Интересно, как он себе это представляет? Среднестатистический ПТУшник среди стайки умников из почти самого понтового ВУЗа в городе? О чем я с ними разговаривать буду? О запчастях для машины и старческом маразме? Понятно теперь, чего Солнышко так вырядился, не хочет отставать от прогрессивной молодежи. Они-то сандалии на носок не носят.
– Будет весело, – не очень убедительно попытался убедить меня Ильдар. Лицо у него стало какое-то кислое, будто бы он и сам своих однокурсников в гробу видел.
– Ты сам-то туда хочешь идти? – озвучил я свои сомнения.
– Там мои друзья.
– То-то у тебя на морде лица так и написано предвкушение от радостной встречи.
Солнышко тяжело вздохнул и встал с лавки, а потом уронил пачку сигарет и нагнулся за ней. Я смотрел на обтянутую плотной джинсой задницу, не мигая, еле сдерживаясь, чтоб не пощупать, проверяя на упругость. Ещё бы чуть-чуть – и я бы Ильдару всю поясницу слюнями закапал.
– Ладно, я пошел, – махнул рукой он.
– Пиздуй, – нервно отозвался я и поспешил скрыться в подъезде.
Ну его нахуй, срочно по бабам!
========== Часть 6 ==========
Пересчитав мелочь в кошельке, я пришел к выводу, что бабу мне нужно искать очень непритязательную, которая согласится дать за бокал безалкогольного мохито, который в нашем говенном районном клубе стоил сто тридцать пять рублей. Одевшись, я понял, что, походу, придется искать ещё и слепую, потому что мои мешковатые джинсы в упор отказывались выглядеть прилично в ансамбле с черными классическими туфлями, в которых я гонял в колледж на всякую торжественную муть. Туфли были самые что ни на есть уебанские, с узким носиком, я их терпеть не мог и втайне подозревал, что именно поэтому мать мне их и купила. Но сейчас выбирать было не из чего: кроссовки почили смертью храбрых, а идти на блядки в тапках на босу ногу было как-то стремно. Честно говоря, пыл уже поутих, и не так уж мне и хотелось куда-то идти, но ебучая принципиальность характера не давала мне успокоиться – мне непременно надо было самому себе доказать, что я все ещё самый что ни на есть альфа-самец, конкретный пацан и на задницу Солнышка заглядывался только из-за отсутствия женских задниц в моей жизни.
На входе в клуб стоял Леха, здоровенный, но большей частью безобидный детина. Проигнорировав мою протянутую руку, этот придурок сжал меня в медвежьих объятьях.
– Леха, бля! Пополам меня сломаешь, – рыкнул я и чисто из вежливости спросил: – А ты чего тут, ты же вроде со своей отдыхать уехал?
Подробного ответа я не ожидал, но Леха, который всегда был не дурак попиздеть, тут же изложил в подробностях всю историю. Как они приехали в деревню к ее родителям, как она начала строить из себя непонятно что, как они поссорились и целых три дня спали вразжопицу, а потом Леха принял стоическое решение вернуться одному.
– Отработаю смен десять и поеду отдыхать сам, один, – добавил он. – Ну нафиг этих баб. Начинаю понимать Макса, его Куколка хоть и припизднутый, зато он этого и не скрывает. И потрахаться у него выпрашивать не надо, он сам всегда «за», мне Макс однажды рассказывал, как они…
– Да закройся ты уже, – перебил я. – Скоро с бабками на лавочке зависать будешь. Скажи лучше, пришла уже какая-нибудь красотка?
– А то как же, – осклабился Леха. – Ты заходишь редко, но метко. Там такая барышня возле барной стойки, вот такие сиськи! – Леха описал в воздухе восьмерку.
Я пожал плечами. На меня почему-то эти самые сиськи никогда не производили особого впечатления, я наоборот, предпочитал худеньких девок, у которых едва ли первый размер найти можно. Почему-то сейчас мне это показалось признаком моего скрытого влечения к мужикам, и я, встряхнув головой, пошел искать грудастую красавицу.
У нее были длинные черные волосы, большие глаза, пухлые губы и огромные сиськи. Серьезно, размер пятый, не меньше. Она как-то сразу на меня повелась, обрадовалась, когда я предложил ее угостить, начала мило чирикать о чем-то своем девичьем, а я все не сводил глаз с ее декольте, прикидывая в уме, не хлещет ли она своими сиськами партнера, когда в позе «сверху»? Они ж трясутся, наверное… В таких и задохнуться недолго, вот уж изврат какой.
– Даш, ты тут посиди, я отойду ненадолго, – улыбнулся я, соскальзывая со стула. Ну ее нафиг, найду кого-нибудь посимпатичнее.
Искать долго не пришлось: сегодня в клубе был какой-то «женский день», и бабам на входе бесплатно раздавали шампанское, поэтому большинство из них было укушано как раз в той степени, когда им не казалось зазорным самой клеить мужика.
Оленька казалась мне вполне симпатичной, пока не повернулась спиной. Бля, вот никогда я не пойму этой моды на жопы-дирижабли. Короче, здесь тоже не выгорело. И вообще, выбирать, как оказалось, особо было не из чего. Ещё и каждая вторая в драных джинсах, из которых выглядывают жирные коленки, не то что у Ильд… Так, об этом не думать.
В конце концов, когда я совсем уже отчаялся, я заметил ее. Она стояла возле окна, худенькая, светлые волосы чуть прикрывают кончики ушей. Вид со спины меня очень впечатлил, и я решил подойти. Даже если спереди окажется полным крокодилом, это ничего, мне ж с ней не жить.
– Привет, красавица, – прошептал я ей прямо в маленькое ушко и осторожно обнял за талию. – Не хочешь со мной прогуляться?
– Да ты охуел, что ли? – грозно осведомилась «она» мужским голосом, поворачиваясь.
– Бля! – я и сам отскочил, никак не ожидая, что моя прелестница окажется мужиком. Ещё и с бородой, блять. Докатился, пытался склеить ебучую Кончиту Вурст.
– Да ладно, не смущайся, сладкий, – загоготал мужик. – Ты просто не в моем вкусе, но я верю, ты обязательно найдешь свою любовь. Как тебе наш бармен?
– Пошла… пошел на хер! – рявкнул я. – Натянул свои джинсы-трубочки и вводишь нормальных мужиков в заблуждение.
– Несколько минут назад это ты страстно желал кое-что в меня ввести. И нормальные мужики могут отличить мужские ноги от женских, так что я на твоем месте призадумался бы…
Ну нахуй этих баб, сам себе подрочу!
***
На лавочке, естественно, обнаружился Ильдар. И как его батька домой не загнал, ночь ведь на дворе, вдруг кто обидит кровиночку. Я было хотел съязвить по этому поводу, тем более, что настроение так и располагало кому-нибудь испортить жизнь, но вовремя заметил Ильдарово выражение лица. Такое, как будто у него любимая собачка сдохла. Причем отходила псина долго, мучительно и прямо на его глазах.
– Чего случилось-то? – спокойно спросил я, присаживаясь рядом. В потемках его голые коленки меня не провоцировали, слава богу.
– Ай, – отмахнулся Ильдар. – Сигарета есть?
– Есть, но не дам. Нехуй курить, и так дымишь каждый день.
– А сам-то!
– А у меня дед.
– Он в больнице.
– А в данный конкретный момент ты видишь сигарету у меня в руках? Давай уже, рассказывай, что у тебя там случилось, хули я из тебя каждое слово вытягивать должен? То не затыкаешься, то молчишь, как партизан.
– Тебя обычно не интересуют чужие проблемы, – пожал плечами Солнышко. – Вот и молчу.
– Может, я сегодня перегрелся, – буркнул я в ответ. – И мне очень захотелось в чьи-то проблемы вникнуть. Тем более я уверен, что твои эти проблемы – поебень полная. Вот, взять, к примеру, меня…
– Да-да, всегда есть тот, кому хуже, я помню.
– Вот и не загоняйся. Что у тебя могло такого произойти? Однокурсники не заценили твой стильный образ?
– Да не, – Ильдар тяжело вздохнул. – Просто они… да ну их нахер, ты прав. Никакие это не проблемы. Спасибо тебе.
– За что? – опешил я.
– За просто так, – усмехнулся Ильдар, вставая. – А давай завтра в футбол поиграем?
– В футбол? – совсем уж не въехал я. Как он играть-то собрался, со своей больной спиной? Его же блаженный батька потом живьем меня сожрет.
– Ага, у меня игровая приставка есть. А отца завтра целый день не будет.
– Ну, давай, наверное. – Я почему-то никак не мог отделаться от ощущения, что меня зовут на свидание. Но удивительное дело – это не вызывало во мне чувства протеста. Походу, не стоило мне тогда с Максом разговаривать. Это все-таки передается воздушно-капельным путем…
========== Часть 7 ==========
Видно, в какой-то из прошлых моих жизней я нехуево так нагрешил и теперь за это расплачиваюсь. Какой там футбол на приставке? Рано утром, я ещё и глаз разлепить не успел, заявились дорогие мои родители с котом, который, в отличие от них, явно был очень рад меня видеть и сразу же залез на диван, начиная об меня тереться и кусаться. Я на минутку представил, как об меня радостно трется и кусается отец, выражая этим свою любовь, вздрогнул, помотал башкой, вполголоса проклиная свое нездоровое воображение, и окончательно проснулся.
Собственно, мне даже рта не дали раскрыть. Претензии, в принципе, особой новизной не отличались, хотя и приобрели новый оттенок ненависти в связи с тем, что я, хамло безответственное, посмел сдать деда в больницу, никого об этом не известив. И вообще, мог бы и дома деда вылечить, чего я его на всеобщее обозрение вывел, позор-то какой. И что о нашей семье люди теперь подумают.
Наверное, не стоило мне отвечать, пожимая плечами:
– Что-что. Как обычно хуйню какую-нибудь.
Отец аж позеленел, затрясся весь и зачем-то схватился за ремень, потом кинул взгляд на мрачно насупившегося меня и руки от ремня убрал, видно сообразив, что если он подымет на меня руку, в долгу я не останусь.
Естественно, они тут же стали собираться за дедом в больницу, пришлось собираться и мне: уж я-то знал, что дед вполне мог отказаться идти куда-либо с незнакомыми ему людьми, родителей он не узнавал уже давно, но побаивался обоих, потому что отец все время кричит, а мать бегает и кудахчет.
На лавочке уже сидел и ждал моего звездного выхода Ильдар. Увидев выражение моего лица и идущих следом родителей, он даже поздороваться не решился, только быстро сунул мне выуженную из кармана ветровки пачку сигарет. Умный он всё-таки, хоть и педик.
В больнице, что вполне предсказуемо, отец устроил концерт, обещая всем кары небесные. Я старался стоять в сторонке и не отсвечивать, чтоб никто не подумал, что я с этим психом заодно. Персоналу больницы скандалы были не нужны, да и дедовы анализы пришли лучше ожидаемых, поэтому в выписке никто отказывать не стал. Разве что сам дед собираться и уходить никак не хотел: он уже успел подружиться со своими соседями по палате и хотел остаться с ними, а не возвращаться домой с мужиком, который вроде бы невинную фразу «папа, собирайся домой» произносит таким тоном, будто за неповиновение на дыбе вздернет. От матери толку было мало, носилась только туда-сюда, стеная и заламывая руки. Пришлось собирать деда мне, пообещав ему встречу с его новоиспеченным другом Ильдаром, который по нему скучает безудержно. Дед купился и спокойно позволил переодеть себя в уличную одежду и даже по лестнице спускался сам, придерживаясь перил, категорически отказавшись пользоваться лифтом, который обозвал шайтан-машиной.
А в автомобиле дед замолк и всю дорогу пристально разглядывал родителей. То ли к нему вернулся разум, то ли он пытался вспомнить, кто это, нахрен, такие. Так и не вспомнил, зато ухватил самую суть, когда мама уже в квартире попыталась снять с него куртку, он обозвал ее старой мандой и не позволил к себе прикасаться. Отцу тоже нехило прилетело, дед злобно на него косился, обзывал фашистом, пытался в него плюнуть и прятался за мою спину.
Пока родители были на кухне, а я мыл руки в ванной, дед тихонько снял с себя подгузник и его содержимое аккуратно вывалил в отцовы ботинки. Я, услышав батин рев и последующий за этим мат, немедленно простил дедушке свои испорченные кроссовки.
Жаль, что злорадного смеха я сдержать не сумел, и отец прицепился уже ко мне. Мол, он меня кормит, поит и одевает, я сижу на его шее и мне ещё и хватает наглости огрызаться и злословить. За все то, что отец для меня делает, я обязан его по гроб жизни уважать и всячески выказывать свое почтение.
– А пяточку тебе не облобызать?! – взвился я. Нихуя ж себе, на шее я у него сижу! Обеспечивает он меня, видите ли. Интересно чем. Презрением, разве что, вот им он меня постоянно обеспечивает.
– Что-о-о?! – рявкнул отец.
– Хуй в норковом манто! – отбрил я и на ходу закуривая, выскочил из квартиры, не забыв прихватить свой рюкзак.
На полном серьезе я собирался уйти из царящего дома дурдома первые минут двадцать, рассуждая, что дед, в принципе, уже сдал и, если что, мучиться долго не будет и особого смысла мне его караулить все равно нет, помрет он так или иначе. Ещё через двадцать минут, возвращаясь, я окончательно осознал, что я сентиментальное бесхребетное чмо с комплексом матери Терезы, не могу бросить старика, который даже толком и не осознает, кто он такой.
С расстройства я вылакал две бутылки пива, купленные в ларьке по пути, и домой вернулся в слегка приподнятом настроении. Квартира встретила меня тишиной. Судя по отсутствию сумок и кота, родители свинтили обратно на дачу, оставив деда одного. Ни на минуту, блять, не сомневались, что я вернусь.
Вымотавшийся за день дед крепко спал. Я укрыл его теплым одеялом, послонялся по квартире, решил было выглянуть на улицу, но как назло за окном громыхнуло и хлынул ливень. Ещё немного послонявшись и пощелкав пультом от телевизора, я сам себе признался, что если сейчас никому не расскажу о пиздеце сегодняшнего дня, меня однозначно порвет, и, офигевая от самого себя, позвонил Ильдару.
Он примчался так быстро, будто стоял под дверью и преданно ждал, пока его позовут. Я подозрительно на него покосился, отметив про себя, что он снова нацепил свои драные джинсовые лосины и из них по-прежнему выглядывают коленки, возмутительно цепляющее взгляд.
– Пошли на кухню, там курить в форточку можно, – распорядился я.
– Смотрю, дедушку выписали, – закинул удочку Ильдар.
Сработало, уже через минуту я эмоционально жаловался на свою хреновую бесперспективную жизнь, мудаковатого отца и мать, которая и не мать мне вовсе, а так, мимо пробегала, жужелица мохнозадая. Чем больше я распалялся, тем шире расплывалась улыбка по лицу Солнышка. Я старался не обращать на это внимания, пока на моем очередном «пусть засунут свои претензии в задницу», он не заржал.
– Ты чего? – опешил я. И даже слегка обиделся, потому что не привык, чтоб над моими проблемами смеялись.
– Я только что понял, что мои проблемы – не проблемы вовсе. Спасибо тебе, Дэн.
– Кушайте, не обляпайтесь, – огрызнулся я, насупившись.
Ильдар посмотрел на меня, вздохнул тяжело и вдруг резко на меня подался, вцепился в волосы и коснулся своими губами моих. Сначала робко и нерешительно, видно, опасаясь пиздюлей, но куда там! Я так охренел, что застыл как столб, и ебучее Солнышко решило, что у него карт-бланш. Засосал меня, как пылесос промышленный, языком ко мне в рот полез. Я вообще-то всегда любил целоваться, но такое удовольствие нечасто обламывалось, все мои девчонки спешили поскорее перейти к главному, а при поцелуе так и норовили напускать мне в рот своих слюней. Ильдар же целовался очень хорошо, практически что профессионально, но это никак не отменяло того факта, что мы оба парни.
– Ты чо бля?! – наконец-то оттаял я, отпихивая от себя разошедшегося Ильдара.
– Ты же сам говорил, хоть с собакой, – тяжело дыша, прошептал он.
– Но ты-то не собака!
– Малыш, но я же лучше собаки, – игриво улыбнулся Солнышко. – Тебе же понравилось, я видел. Это же приятно. Ты не думай, я не просто так, ты мне очень нравишься, Дэн, ты настоящий такой, я никогда таких не встречал.
– А я белого медведя не видел ни разу, так что ж мне теперь, сосаться с ним при встрече? – возмутился я и, подумав, решил, что смысла отрицать нет и добавил: – Может, и понравилось, только это все равно не по-пацански. И я не педик. Наверное.
– Вот мы и проверим, – воодушевился Ильдар. – Если тебе не понравится, мы сразу остановимся и никто не узнает об этом, даю тебе слово.
– Ну ещё бы ты пиздел об этом на каждом углу, – буркнул я, понимая, что я только что, кажется, дал согласие на отливающую голубым авантюру.
– Иди сюда, – позвал Ильдар, сияя больше прежнего. Голос у него сделался глубокий и бархатный, пробирающий до мурашек.
Я нерешительно подошел, потом вспомнил о заныканной в холодильнике бутылке пива и полез за оной. Вылакал ее за пару минут, бросил пустую бутылку в раковину и направился к Солнышку уже гораздо более смелый. Схватил его за голую коленку, погладил. Было здорово, но на этом моя смелость кончилась, зато у Ильдара она не кончалась вовсе, и он взял все в свои в руки, а точнее губы.
Через пару минут он от меня отлип и спросил, возбужденно дыша мне в ухо:
– Ну как? Определился? У тебя встал?
– Кто? – затупил я.
– Дед твой с дивана, – серьезно ответил Ильдар.
До меня дошло, о чем он спрашивал, и я, оценив свои ощущения, честно ответил:
– Встал. И ушёл.
– Не может быть! – сказал Ильдар и быстрым, я бы даже сказал, привычным движением вцепился рукой мне в пах, помял и удовлетворенно цокнул языком.
Я поглядел на свою вздыбленную ширинку, на Солнышко, официально объявил себя педиком и решил посоветовать Черному сменить район. А то он у нас явно какой-то нездоровый.
========== Часть 8 ==========
Кажется, все те дни, которые начинаются не с пиздеца локального масштаба, мне пора заносить в календарь и помечать красным. В это знаменательное утро дед решил продемонстрировать свои недюжинные интеллектуальные способности. Четко уловив связь между моей вчерашней похвалой и испорченными ботинками отца, он тихонько, чтобы меня не разбудить, встал и целеустремленно пометил каждый приглянувшийся уголок в квартире. Я проснулся, когда дед пристраивался над горшком с фикусом, желая обогатить землю ценным природным удобрением, и я первые минут двадцать не знал, то ли мне плакать, то ли смеяться, то ли все вместе взятое.
О событиях вчерашнего дня я вспомнил только во второй половине дня, когда глянул на дисплей телефона и не обнаружил там ни одного сообщения от Ильдара, что было странно, ибо после произошедшего вчера я ожидал как минимум сотни смс-сообщений с вопросами о том, понравилось ли мне, признал ли я свою бисексуальную натуру и не против ли я повторить. К слову сказать, заниматься самобичеванием из-за того, что у меня встает, оказывается, и на парней тоже, я не собирался. В конце концов, я и сам это подозревал, а теперь теория всего лишь нашла свое подтверждение. Да и заботы у меня были поважнее.
Дед, разобидевшись из-за того, что я не оценил его трудов, капризничал и отказывался есть, спать, смотреть телевизор, вместо этого он ходил за мной по пятам и тяжело вздыхал, а когда я намывал полы с хлоркой, опрокинул на меня ведро. Это было последней каплей, орал я так, что даже мой собственный батя удавился бы из зависти. Дед очень впечатлился и вместо того, чтоб испугаться, начал мне рассказывать историю о том, что в войну такие люди, как я, целые полки спасали.
Я выкурил три сигареты одну за другой и подумал, что так и мне до шизы недалеко.
Но оказалось, что дед – это так, ещё цветочки. К вечеру я не без удивления обнаружил, что Ильдар меня избегает, и это было чем-то из разряда «вот это нихуя себе». Я выходил на улицу покурить – он срывался с лавочки и бежал в подъезд, я пытался с ним поговорить – он на бегу кричал что-то о том, что его отцу нужна помощь. Доходило до того, что это ебучее Солнышко выглядывало из окна посмотреть сижу я на лавке или нет, стараясь не попадаться мне на глаза. Я, конечно, и раньше подозревал, что Ильдар слегка ебнутый, но что до такой степени – это было открытие дня. Впрочем, загоняться по этому поводу я не собирался. Надоест ему играть в прячущегося ниндзя – сам придет. Не надоест – флаг ему в руки, барабан на шею, попутного ветра в спину.
Оказалось, что моя тактика очень правильная: Ильдар пришел сам поздним вечером. И будто бы даже обиженно заявил:
– Ты мне даже не написал! Не спросил, что со мной. Вдруг у меня что-то случилось?
– Ага, – буркнул я. – Осеннее обострение. Если ещё и ты в штаны ссаться начнешь, то я окончательно уверую в то, что вокруг меня одни шизики. Или ты рассчитывал, что я за тобой бегать буду?
– Вообще-то нет, – вздохнул Ильдар. – Не рассчитывал. Ты не такой.
– По-моему, вчера мы прекрасно разобрались, какой я. И ты выглядел очень довольным этим фактом.
– Ну да. Просто знаешь, я обычно так не делаю…
– Еп, да ты стесняешься, что ли? – дошло до меня.
Ильдар покраснел, я охренел. Вчера-то он не особо стеснялся, когда в штаны ко мне полез. Я, может, где-то на задворках сознания и удивился маленькому несоответствию – раньше Ильдар и вполовину мне не казался таким решительным, но у него вообще поведение сто раз на дню меняется, что с него, педика, возьмешь. То он ведет себя как интеллигент в стопятьсотом поколении, то как будто в нашем дворе вырос, хуями меня кроет, то вон в штаны лезет. Я уже как-то и привык. Как бы сказал Куколка: «Начал получать от этого удовольствие».
Дед храпел в соседней комнате, Солнышко стоял краснел и смотрел в пол, а я поймал себя на мысли, что им любуюсь. Он красивый, вообще-то. И коленки эти… Опять в драных джинсах приперся, придурок. Чтобы я наверняка не убежал, наверное. Я вчера, когда от его нехитрой ласки поплыл, наговорил всякой хуйни про его коленки и в процессе все время их поглаживал, как ебучий фетишист, вспомнить стыдно.
