Текст книги "Das Model (СИ)"
Автор книги: Bruck Bond
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Часть 16
Тимур встретил сучьего Женю как родного. Та самая фотосессия с пуховиками имела успех, и Женей заинтересовались с тем, чтобы он стал постоянным лицом фирмы. Пришлось себе напоминать, что он теперь, вроде как, друг мне, а то прибил бы его к ебене матери. Ну, ничего. Я все равно много его успешней! И я не только коммерческая модель, я и для высокой моды гожусь, я универсален, а этому рукожопу в самый раз только пуховиками и торговать. Может, оно даже и к лучшему, что так сложилось – по крайней мере, теперь Джеки приобрел какой-никакой статус, и дружить с ним вполне официально уже не так стыдно.
Он, радостный донельзя и гордый собой, пошел вслед за Тимуром, узнавать премудрости будущей работы и оформлять контракт. У меня сегодня день был более-менее свободный, по плану только репетиция на подиуме в половине четвертого – в субботу намечалось дефиле новой коллекции очередного мудака, возомнившего себя дизайнером-модельером. Впрочем, как я уже говорил, главное, чтоб деньги платили, а там – пусть хоть в простыни наряжают.
Женя освободился уже через час. Причем, он явно был чем-то озадачен, и уже через пару минут я понял чем. Тимур держать язык за зубами не умел.
– Значит, ты встречаешься с этим гандоном, только потому, что он богатый и успешный, да?
Я возблагодарил Бога, что догадался уйти в зону отдыха, где почти никогда не было народа, и пламенная речь этого идиота не могла достигнуть ничьих любопытных ушей.
– Это играет свою роль, – не стал отрицать я. – Кроме того, Саша недурен собой.
– Я тоже недурен собой, что с того? – этого дебила как бешеная собака покусала.
– Я не пойму, ты что, набиваешься мне в парни?
– Нет, – неуверенно помотал головой Женя. – Просто… почему именно он, а? Он же скользкий, мерзкий, противный тип!
– Взрослый, уравновешенный человек со сформировавшейся психикой. Ты же так набиваешься ко мне в друзья, Джеки. Мог бы за меня порадоваться, как друг, – хмыкнул я.
– Я бы порадовался, не найди ты себе такого долбоклюя. У него на лбу написано, что он…
– Так, всё! Хватит. Не хочу больше этого слышать!
– В психологии это называется «отрицание».
– Если ты сейчас не заткнешься… – с угрозой прошипел я.
– То ты меня покусаешь. Теперь понятно, чего ты его выбрал. Он же этот… со сформировавшейся психикой. Глядишь, и тебе сформирует. Я тебе говорю, такая агрессия – это не нормально…
– Ну, сука, я тебя предупреждал!
***
– Больно, между прочим. Хотя дерешься ты всё равно, как девчонка. Ты бы ещё поцарапал меня. Хотя, наверное, маникюр побоялся бы испортить, да?
– Ты бессмертный, что ли? Или тебе мало было? Или понравилось? Что, у тебя есть скрытые садомазохистские наклонности, о которых я не знаю?
– Ой, завелся, как трактор. Остынь. Хочешь, водички тебе принесу?
– Хочу, чтоб ты съебался отсюда, – рыкнул я.
– Не матерись. Твоему уравновешенному взрослому гандону это не понравится. Всё-всё не рычи. Я молчу. Но громко думаю… Ладно, иди уже на своё дефиле.
– Спасибо за разрешение, – сквозь зубы процедил я. Интересно, и какая блоха меня укусила, когда я решил что это чудовище может быть моим другом?!
– Обращайся!
… Слава Богу, что дефиле позволяет если не расслабиться, то хотя бы отвлечься от мыслей. Потому что единственное, о чем ты должен думать в это время, это как точно выверить шаги, как правильно повернуться и о тому подобной мути. К концу рабочего дня я и думать забыл об истерике моего придурковатого дружка и мечтал только об уютной Сашиной машине, которая меня отвезет в не менее уютную Сашину квартиру, где есть совершенно потрясающая джакузи, все прелести который я уже успел оценить, и теперь мне не терпелось повторить этот опыт.
Саша приехал через полчаса. Улыбнулся, нежно провел кончиками пальцев по моей щеке, шепнул мне прямо в губы:
– Привет.
Все эти нежности-милости сейчас порядком раздражали, но я всё-таки нашел в себе силы улыбнуться.
– Сегодня ты у меня или отвезти тебя домой? – уже в машине спросил Саша.
– У тебя. Только если пообещаешь не приставать, – я лукаво улыбнулся. Я сегодня вымотался, так что проку от меня будет не больше, чем от бревна.
– Не делай из меня озабоченного маньяка, я вполне в состоянии держать себя в руках. Хотя, конечно, крышу рядом с тобой сносит здорово. Но мы ведь теперь встречаемся, так что у меня будет ещё куча возможностей к тебе пристать.
– Спасибо за понимание.
***
– Ты уверен, что мне идет именно это? – я скептически глядел на себя в зеркале. Нет, костюм сидел на мне идеально, но это был костюм из прошлой коллекции. Классика, конечно, всегда в моде, но…
– Конечно, – Саша улыбнулся. – Тебе он очень к лицу. К тому же, он со скидкой в пятьдесят процентов. Мы ведь хотим сэкономить, правда?
Я вздохнул. Стремление Саши экономить я не разделял. Причем, проявилось это его стремление не сразу, а как-то постепенно, будто бы он меня к этому готовил. Сначала было всё, что я захочу: и безлимитная карта, и дорогие рестораны, и даже уик-энды заграницей. Потом вскользь брошенная фраза: «Милый, думаю у тебя уже и так достаточно одежды», когда я собирался на шопинг, и не такой элитный ресторан, потому что «кормят везде одинаково». На карте вскоре появился лимит, к тому же Саша «привязал» карту к своему телефону, чтобы знать где, когда и сколько я трачу, дабы потом мягко меня в этом упрекнуть.
Саша делал все мягко и ненавязчиво, будто бы между прочим и будто бы не сильно и осуждая, но я костьми чувствовал его напряжение. Это не нравилось.
Спустя пару месяцев я стал замечать, что кроме стремления экономить, с которым ещё можно было как-то мириться – в конце концов, пока он не стал водить меня в «Макдональд'с», – у Александра присутствуют нехилые собственнические замашки. «Я думаю, тебе не стоит туда ходить, мы могли бы провести этот вечер вместе», «Тебе не кажется, что ты ночуешь дома слишком часто? Ведь у твоих родителей тоже есть личная жизнь», «Мне не нравится этот твой друг, думаю, тебе лучше с ним не встречаться»…
Женька мне тоже не шибко нравился. Но спрашивать Александра, с кем мне дружить, я не собирался. Чертово задание по психологии мы с Женей защитили с блеском и действительно стали довольно близко общаться, особенно с тех пор, как он получил работу в агентстве. Оказывается, мне здорово не хватало того, с кем бы я мог поделиться своими мыслями и чувствами. Сначала, конечно, рассказывать ему про Сашу я не хотел, а тем более жаловаться на него, но всё получилось как-то само собой. Женя слушал, не перебивал, не обзывал Сашу нецензурными словами. Просто слушал и кивал, все понимая. И от этого было ещё хуже. Потому что лучше бы он набросился на меня с криками: «А я тебе говорил, что он гандон!». Так бы было проще. Так бы я перестал себя оправдывать.
– Так что, мы берем этот костюм или посмотришь что-то ещё? – участливо спросил Саша.
– Да, ты прав, смотрится, вроде, ничего, берем.
– Вот и хорошо!
Хорошо-то хорошо… Да нихуя хорошего.
Часть 17
Апрель выдался богатым на события. Начиная с того, что один из учителей как-то узнал о моей ориентации, и в нем заговорил гомофоб. Брезгливые взгляды, заниженные оценки, чудом появляющиеся в журнале «н-ки». Лезть во всё это не очень хотелось, но пришлось. Предмет был одним из профильных, я претендовал на медаль… В общем, история была крайне нелицеприятная, даже вспоминать не хочется эти разборки у директора, когда он, отчитывая преподавателя, буквально выдавливал из себя слова о том, что я такой же ученик, как и все, и оценивать меня нужно по знаниям, а не по личным качествам.
Маму вся эта ситуация здорово разозлила. Она даже всерьез подумывала о заявлении в суд, но, слава Богу, Владимир ее отговорил. Мы ведь живем в России, здесь мало кого заботят права геев. К тому же, восемнадцать мне должно исполниться только через полтора месяца, и если бы всплыло то, что я проживаю с совершеннолетним мужчиной…
С Сашей было непросто. Я всё больше и больше увязал в этих отношениях, как в вязком киселе. Иногда у меня напрочь исчезало ощущение, что мне семнадцать, потому что я чувствовал себя глубоко замужней теткой сорока лет. Саша глубоко запустил в меня свои корни, старался контролировать каждый мой шаг. А я будто бы потерял себя прежнего, беспрекословно выполняя все, что от меня хотят.
Разве бы я прежний стал терпеть такое отношение к себе? Да я бы послал его нахуй ещё после того, как он предложил мне надеть костюмчик медсестры, потому что я не штатная блядь. И уж точно бы я не стал терпеть этот контроль. Я же свободолюбивое существо, я же не терплю рамок! Не терпел… Будто бы зачах, потускнел, раньше яркий и искрящийся, теперь статичный и серый, смешно сказать – стал меньше сниматься для рекламы, потому что запрещает Саша. Запрещает… А ведь раньше никто и ничто мне не мог запретить…
Женька только качал головой. Он пытался со мной поговорить о сложившейся ситуации, но я не стал слушать. Хоть что-то во мне осталось прежнее... Женя за прошедшее время будто вырос и повзрослел. Конечно, дерьмовый характер никуда не делся, и он остался все тем же пиздюком, который мог одной фразой вывести из себя, но появилась в нем какая-то серьезность, вдумчивость. У него появилась девушка, одна из моделей агентства. Оказалось, что несмотря на свою внешность, Женька с девушками знакомиться не умел и боялся, так что ей пришлось взять все в свои руки и чуть ли не самой себя ему предложить. Вообще-то, она мне жутко не нравилась. Утешал тот факт, что Жене тоже не особо, и встречался он с ней только потому, что «ну, у меня же есть физиологические потребности. А она ничо такая!».
Я сидел, отдыхая после фотосессии. Саша на неделю уехал в Германию по каким-то там делам, и у меня была возможность вздохнуть спокойно. Самому смешно, что теперь возможность спокойно дышать я имею только во время отсутствия Саши… А я ведь даже не люблю его толком, тогда почему так? Почему отпустить не могу? Почему не могу из всего этого выбраться? Дерьмо…
– Эмиль, ты сегодня хоть что-нибудь ел, бледный как смерть и скоро просвечивать начнешь? – в голосе Тимура неподдельная забота. Не придуманная и ненавязчивая, не фальшивая.
– Конечно. Просто устал.
– Ты уже пару месяцев, как устал. Смешно сказать, но я даже уже скучаю по твоему: «Иди в задницу, Тимур!». Ну куда ты делся, а? Куда спрятался?
– Давай не будем начинать этот разговор?
– А давай будем? Ты чахнешь, Миль. Ты сам не свой. Послал бы ты уже этого Александра куда подальше, а? Тяжело жить с идеалом, а жить с тем, кто этим идеалом только притворяется, ещё тяжелее. Тебе ведь семнадцать только, какие твои годы? Неужели ты думаешь, что больше в жизни тебе ничего не светит, кроме этой лощеной сволочи?
– Помнится, он тебе нравился.
– До того, как ты превратился в, уж прости, унылую какашку. Он тебя под себя подгреб и чахнет над тобой, как Кощей над златом.
– Знаешь что, Тимур?
– Что?
– Иди ты в задницу!
– Вот это мой мальчик!
***
После работы я пошел домой к родителям. В последнее время у меня не так уж часто была такая возможность, и я всё больше общался с мамой только по телефону.
– Эмиль, я так рада что ты пришел! Садись, сейчас поставлю чайник. Голоден, сварить овсянки? Или овощной супчик, а? – засуетилась мама.
– Нет, не надо ничего. Мам, я поговорить хотел. Кстати, а Владимир где?
– А в ночь сегодня, подменился с коллегой. О чем поговорить, у тебя что-то случилось?
– Ма, а тебе Саша нравится? – не стал юлить я.
– Ну… главное, чтобы он тебе нравился. Он неплохой парень…
– Но и не хороший, да?
– Как тебе сказать, сынок… У меня двоякое впечатление. С одной стороны, он положительный такой, учтивый. С другой – он как будто энергетический вампир. Слишком подавляет. Подстраивает под себя. Слишком скучный.
– Мам?
– Что?
– А можно я домой вернусь?
– О Господи, ну конечно! Ну что за ерунду ты себе выдумал, это же твой дом, и он всегда им будет, где бы ты ни был! Я буду очень рада, если ты вернешься. Мне очень тебя не хватало…
У меня на глаза навернулись слезы. Я не плакал с третьего класса и сейчас не собирался. Поэтому просто прижался к маме и стоял так пять минут. Ощущал себя я странно, будто пьяный.
***
– Привет, Джеки, ты занят?
– Да не, не очень. Собирались с Анжелой в кино, но я могу ее послать, что случилось?
– Я подумал, ты смог бы мне помочь переехать из Сашиной квартиры?
– Куда это? – насторожился Женя.
– Домой. Обратно.
– Вообще без вопросов, сейчас подъеду! Слушай, а можно я у него на стенке напишу, что он мудак? А ещё можно облить кетчупом его постель, поджечь занавески и…
– Ты – неисправимый дебил. Жду.
***
Женя всё-таки увлекся, а я не уследил, и белоснежную стену в гостиной украсило яркое: «Саша, ты – мудозвон!». Вместо того, чтобы разозлиться, я отобрал у него маркер и подписал ниже ещё несколько слов. Женька расплылся в улыбке:
– Серьезно? Гы-ы-ы… А я так и знал, что он скорострел! У него, наверное, и встает через раз… А давай ему ещё простынь порвем? И матрас ножом потыкаем? И на документах, что на столе, письки нарисуем?
– Нет, – покачал я головой. – Это уже слишком.
– Дело твое. Кстати, сегодня вечером идем в клуб.
– Какой ещё клуб? Зачем?
– Возвращать тебя прежнего, приятель. Никогда не думал, что такое скажу, но я неебически соскучился по заносчивому самовлюбленному пиздюку, которым ты был раньше! Можешь меня потом даже побить, я потерплю!
– Я убью тебя прямо сейчас! – пообещал я, почему-то глупо улыбаясь.
– Начинай, – согласился Женя. – Ты всё равно дерешься, как девчонка.
Часть 18
Оказывается, текила здорово способствует превращению в себя прежнего. Правда, с употреблением этого напитка я немного увлекся, и Жене пришлось стягивать меня со стола, куда я полез танцевать. Кстати, зря стянул, я очень прилично танцую, хорошо владею своим телом, всем нравилось!
Звонил Саша. Три его звонка я пропустил, на четвертый ответил. Послал благоверного туда, куда он ещё не ходил. Потому что снизу всегда был я.
– Ты что, пьян?
– Я свободен.
– Завтра поговорим.
Поговорим мы, как же… Следующий день начался с головной боли и с ощущения какого-то в данной ситуации неуместного счастья.
– Проснулся, малолетний алкоголик? – в спальню заглянул Владимир. – Я тебе минералочки принес.
– Мы отмечали мою свободную жизнь.
– Именно поэтому за то, что ты приперся домой в четыре часа утра, пьяный в никакуйсик, и до смерти напугал свою мать, тебе ничего не будет. Кстати, твой муженек названивает тебе ещё с утра.
– Плевать. Скажите маме, путь она овсянки сварит.
– С возвращеньем, что ли?
Я хмыкнул и кивнул.
***
Оказывается, я уже кучу времени не был в тренажерке. Да-а-а, Эмиль Батькович, запустили Вы себя! Мышцы, отвыкшие от каждодневных нагрузок, здорово ныли.
Дальше – спа-салон. Постоянно не хватало на него времени, пора наверстывать упущенное.
К концу дня понял, что веду себя, как баба после расставания. Я даже в салон красоты сходил, обновил прическу и маникюр. Выглядеть стал намного лучше. Пожалуй, даже лучше Жени. Тому от природы досталось больше, но грамотно использовать он это не умел.
Саша все время звонил, я в конце концов отключил телефон. А возле дома меня ждал сюрприз: его машина. О как! Даже сорвался из командировки. Какая честь!
– Эмиль, что случилось?
Недогадливый.
– Мы расстаемся, Саш, – не хочется ругани и бурного выяснения отношений. Поэтому я спокоен.
– Почему, я сделал что-то не так? Я чем-то тебя обидел? И к чему эти… надписи на стене?
– За надписи прости. Психанул.
– Миль, всё, что было, очень похоже на реакцию обиженного ребенка. Я только понять не могу, что я сделал не так и как мне это исправить. Давай ты сядешь в машину, мы поговорим…
– Нет. Хватит, больше никаких разговоров. Мы расстались, я забрал свои вещи, карточка лежит у тебя на столе…
– Дело в ней? Я давал тебе мало денег?
– Саш, хватит! Просто… ты слишком взрослый для меня. Я так не могу. Ты найдешь себе кого-нибудь хорошего и более благодарного, чем я. Давай не будем усложнять!
– Эмиль, я не хочу с тобой расставаться! Я… я люблю тебя! Послушай, скажи, скажи мне, что я делаю не так, а? Я исправлюсь, я все сделаю! Хочешь, мы поедем отдыхать? Всё что захочешь!
– Я не люблю тебя, Саш. Прости.
Саша дернулся, как от удара. Кивнул, улыбнулся, сел в машину и уехал. И вроде бы я поступил правильно, и так всем будет только лучше… но осознание этого не мешало мне чувствовать себя мразью. Кажется, Саше всё-таки удалось меня изменить. Кажется, он научил меня чувствовать и сострадать.
***
– Слушай, Миль, вчера в клубе ты зажигал, а сегодня опять кислый, что случилось?
– Саша приезжал.
– О! – оживился Женя. – Ну как, он оценил наше совместное творчество на его стене?
– Угу. Я извинился.
– Не понял. Зачем?
– Это было лишнее.
– Ой, только не говори мне сейчас, что ты в него все-таки влюбился и теперь, простив ему все, на крыльях любви полетишь обратно? Ведь нет?
– Мне нечего ему прощать. Он не сделал ничего плохого.
– Здрасьте! – всплеснул руками Женя. – А то, что ты на моль походил, это ничего? То, что он не хотел тебя ни с кем делить?
– Он просто взрослый мужчина. Он просто влюбился. Владеть тем, кого любишь – вполне естественное желание.
– Я тебя не понимаю. То он у тебя весь такой плохой, скряга-извращенец, то теперь он просто взрослый и влюбленный.
– Просто я слишком молод для него. Слишком свободолюбив. Ему нужен кто-то постарше, поопытней. Кто-то, кто сможет ценить то, что он способен дать.
– Ты что, курнул чего-то? Меня пугает, что ты разговариваешь фразами из женских романов.
– Как у вас с Анжелой?
– Переводишь тему? Ну ладно, чего уж там. Мы люди понятливые, в душу лезть не будем… А тебе правда про Анжелу интересно?
– А сам-то как думаешь?
– А зачем ты тогда спрашиваешь?
– Из вежливости.
– А-а-а. Ну, вообще, я подумываю с ней расстаться.
– Серьезно? Отличная идея! – одобрил я. Ну не нравилась мне эта Анжела. Пустышка. К тому же, для модели она слишком дешево выглядела. Если бы не должный уход и косметика, она бы походила на доярку из Урюпинска.
– Ага. Она так-то нормальная, просто завела шарманку про серьезные отношения. И про шубу. Причем, шуба ее интересовала больше отношений. Мне даже интересно, нахрена ей шуба? Зима-то кончилась уже!
– Это же женщина. Существо, напрочь лишенное логического мышления.
– Так ты поэтому с мужиками встречаешься?
– Долбоклюй!
***
Обычное утро. Овсянка на завтрак, суетящаяся мама и Владимир, читающий газету. И да, меня ждало увлекательнейшее путешествие до школы. Уж по чему, а по маршруткам я не скучал.
Но в маршрутке мне ехать и не пришлось. В половине восьмого мне позвонил Женя и попросил выглянуть в окно. Я выглянул. Женя, гордый, стоял около серебристо-серой, вполне прилично выглядящей «Тойоты».
Я быстро собрался, чмокнул маму в щеку, кивнул Владимиру и вылетел за дверь.
– Привет, – улыбнулся Женя. – Я подумал, что твоя задница уже привыкла добираться до школы с удобством, и вот…
– Ты где взял её, придурок?
– Почему сразу «придурок»? – оскорбился Женя. – Я, можно сказать, купил её у отца.
– Купил? Что за чушь? Кто пустил тебя за руль? У тебя хоть права есть?
– Ух ты, сколько вопросов сразу, какой интерес к моей персоне… да не дергай глазом, сейчас всё объясню. Права у меня есть, восемнадцать мне ещё в ноябре исполнилось, мы тогда с тобой ещё близко не общались. Садись уже, а то в школу опоздаем.
Я сел. Салон вполне ухоженный, сиденья не потертые, приятный запах в салоне. Неожиданно.
– А что за история с тем, что ты ее купил? – поинтересовался я.
– А-а-а. Отец же был, мягко говоря, не в восторге от моей новой работы. Он же у меня технарь, а я в модели подался. Он как узнал, аж за сердце схватился: «Ты ж не баба, – говорит, – мордой перед камерой трясти.» А как я первый гонорар принес, так он сразу свое мнение и поменял. Гордится теперь. «В меня статью пошел!» – говорит. На работе перед мужиками хвастается, какой у него сын самостоятельный, сам себе будущее обеспечивает. А машину батя новую собрался покупать, ему не хватало. Я из своих сбережений добавил, вот и получилось, что эту – вроде как купил.
– Никогда не думал, что скажу тебе это, но ты молодец, Джеки.
– О! Господин меня похвалил! Как думаешь, на меня снизойдет божественная благодать?
– На дорогу смотри, придурок! А то «благодати» из-за кустов вынырнут и оштрафуют на большую денежку.
Часть 19
Все вернулось в круги своя. Все, кроме меня. Ходил, как в воду опущенный, все делал на автомате. Вызверился на Тимура, который хотел узнать, какого рожна со мной творится. Остальные мое состояние если не понимали, то хотя бы относились к нему с уважением и в душу не лезли. Женька – и тот, спросив один раз, все ли со мной в порядке и услышав дежурное «норм» в ответ, отстал.
А я и сам толком не знал, что со мной происходит. Не думаю, что я скучал по Саше, скорее, переживал за него. После последней нашей встречи у моего подъезда он ни разу не позвонил, не написал, не появился в агентстве. Я очень сомневался, что взрослый здравомыслящий человек вроде него способен… навредить себе, но… Память все время возвращала меня туда, к подъезду, когда я сказал Саше, что не люблю его. Я понимал, что Сашины глаза в этот момент я не забуду до гроба.
Черт, я думал, что сердца у меня давно уже нет. Отвалилось, отпало за ненадобностью. А Саша все-таки изменил меня. Незаметно для меня самого он научил меня чувствовать. Жаль, не научил разбираться в своих чувствах. А может, просто не успел.
Я не понимал, что чувствую. Знал одно – мне хреново. Меня грызла совесть, я почти проклинал себя за те надписи на стене, мне было безумно стыдно за свои пьяные выходки. Дошло до того, что я уже жалел, что бросил Сашу, хотя считал это правильным решением. Ну подумаешь, стал статичным и серым, зато вдумчивым и взрослым, потерпел бы, все были бы счастливы. Саша был бы счастлив. Все время набирал его номер и сбрасывал. Знал, что если дозвонюсь, брошу все к чертям и рвану к нему. Ввязываться в эти отношения по новой не хотелось. Как бы там ни было, я чувствовал, что мое решение правильное. Что оно не только для меня верное, но и для Саши. Какие перспективы ждут его со мной? Не сейчас, так позже я обязательно бы взбрыкнул, не смог бы, не вынес Сашиной «взрослости», серьезности, рассудительности. Я хотел, чтобы у Саши был человек, который действительно бы смог оценить его по достоинству. Я таким человеком стать не смог.
Пытался забыться, пошел по магазинам. Профилактический шоппинг. Ноги сами понесли к стойкам одежды со скидками. Психанул и купил плащ почти за две тысячи долларов. Плащ был ужасно скроен, имел отвратительный цвет детской неожиданности, но громко звучащий бренд. И я купил его просто назло. Только так и не понял, кому назло. Наверное, себе.
Вчера Саша пришел в агентство. Тимур полез грудью на амбразуру, пытался выгнать, но я остановил его. При взгляде на Сашу сердце екнуло. Похудел, осунулся как-то, под глазами пролегли тени, вид болезненный. И взгляд такой… как у побитой собаки. Я застыл сначала, а потом сам от себя такого не ожидая, кинулся к нему, обнимая.
Он будто этого ждал, с хриплым стоном прижимая мое тело к себе. Зарылся носом в волосы, впитывая мой запах – он так любил это делать, ему нравился запах моего шампуня.
– Миль, маленький, я прошу тебя, поехали со мной, в квартиру… Я так скучаю по тебе, малыш, так тебя не хватает! Пусто и дома, и в душе… Я и не думал, что со мной такое может случиться. Не знал, что я ещё способен на такое чувство.
– Саш, я… я… – я пытался сказать, что понимаю его чувства, но не могу. Не могу вернуться.
– Нет-нет, – понял он мой переживания. – Мы просто поговорим, обещаю. Я должен попрощаться…
– Что?! – вскинулся я. – В каком смысле? Саша! Что ты собрался делать?
– Я прошу тебя, Миль, поехали со мной. Поговорим без лишних ушей!
Лишних ушей и впрямь было многовато. Хостесс, девчонки-модели, которые смотрели на нас, не отрывая глаз, Тимур, готовый в любую секунду кинуться отрывать меня от Саши.
– Поехали, – решился я, отстраняясь.
В машине Саша молчал. Только все время кидал на меня взгляды. А я не знал, как вести себя и что мне делать. Запутался. В себе запутался, в своих ощущениях, чувствах. Не был уверен, что могу оставить все, как есть, что по приезде не полезу к Саше целоваться. Не исключал и того варианта, что когда машина остановится у такого знакомого подъезда, я просто сбегу. Кажется, модельный бизнес все-таки оставил на мне отпечаток. Я стал истеричкой…
Саша, кажется, ожидал чего-то такого, вроде побега. После того, как припарковался и я вышел из машины, он вцепился мне в руку, игнорируя косые взгляды людей, выходящих из подъезда. Ему не было никакого дела до них. Мне тем более. Сейчас я был слишком загружен своими мыслями, чтобы думать о том, как я выгляжу, идя под руку с мужчиной.
В квартире первым делом обратил внимание на выставленные в ряд бутылки из-под алкоголя. И снова – укол совести. Саша почти совсем не пил, как-то раз обронив фразу, что выпить может только для того, чтобы забыться, после очень тяжелого дня например. Выходит, дни без меня были для него очень тяжелы.
На стене так и красовались наши с Женькой художества. Я стыдливо опустил взгляд. Это тогда подобный поступок казался крутым. Сейчас – детским, безответственным и глупым. Да чего уж там, я поступил, как настоящий долбоёб, с нездоровым энтузиазмом поддержав идею такого же долбоёба.
– Всё хотел спросить, то, что написано твоим почерком – правда? – тихо спросил Саша, криво улыбаясь. Нелегко ему далась это улыбка, и это снова заставило меня почувствовать себя не в своей тарелке. Черт, вот уж никогда не думал, что я, Эмиль Волков, буду страдать от чувства вины…
– Нет, я просто очень разозлился и психанул. Прости меня за это.
– Вижу, без твоего дружка тут не обошлось.
– Женька? Да, он помогал мне вывезти вещи… Но он хороший друг. Хоть и редкостный придурок, конечно.
– Наверное, отчасти дело в этом. Я слишком хотел, чтобы ты принадлежал только мне.
– Дело не в этом, – покачал я головой.
– Я понял. Подумал над тем, что ты сказал. Понял, что это правильно. Хотя, конечно, мне очень непросто это говорить. Потому что хочется схватить тебя, спрятать куда-нибудь и больше никуда, никогда от себя не отпускать, – Саша грустно усмехнулся.
– Что за фигня с тем, что ты хочешь попрощаться? – вспомнил я. Чуть помявшись, я осторожно спросил: – Саш, ты ведь не собираешься..?
– Что? Заканчивать жизнь самоубийством? – Саша впервые за все это время широко, искренне улыбнулся. – Я не настолько слаб. И, в конце концов, я взрослый, умный, сексуальный мужчина. Который сходит с ума по подростку… Я действительно хотел попрощаться с тобой, Эмиль. Я уезжаю в Германию. Так уж получается, что каждый раз я уезжаю туда залечивать душевные раны.
– В прошлый раз тоже?
– Ага, – кивнул Саша. – Знаешь, тогда я думал, что хуже уже быть не может. И что полюбить я уже никогда не смогу. Думал, никто не заставить мое сердце биться чаще… Я так ошибался, оказывается. Но это было счастливой ошибкой. Время, проведенное с тобой, как бы сопливо это ни звучало, самый лучший период в моей жизни. Теперь я с полной уверенностью могу сказать, что такого со мной больше не будет.
– Саш, я уверен, ты ещё встретишь…
– Нет, – перебил меня Саша. – Повторения не хочу. Слишком сильно для меня. Второй раз точно не вынесу. Мой следующий парень будет спокойным морем, а не взрывоопасной петардой, которая выстреливает тогда, когда совсем не ждешь. И портит твою стену…
Я рассмеялся. Подумав, спросил:
– Надолго ты?
– Не знаю, – пожал плечами Саша. – Может быть, навсегда. Как сложится. Эмиль?
– Да?
– Можно поцеловать тебя? В последний раз?
– А что, предложить последний секс совесть не позволяет?
– А ты не изменяешь себе? Язвочка.
Я сам потянулся к нему. Он обнял меня, несколько долгих секунд смотрел мне в глаза, ласково провел ладонью по щеке, а потом робко, будто в первый раз, прикоснулся к губам. Поцелуй вышел нежным, почти невесомым. Таким, каким должен быть в последний раз. Наверное.
– Теперь я могу уезжать со спокойным сердцем. Пообещай, что найдешь себе достойного спутника жизни, Миль.
– Только если ты пообещаешь мне то же самое.
– Хорошо. До свидания, Миль. Вернее, прощай.
– Прощай, Саша.
***
А вечером я завалился в клуб. Хуже того, я напился, как настоящая свинья. Ещё хуже было только то, что проснулся я в одной постели с голой девицей и, судя по тому, что оба мы были в неглиже, ночью мы явно не какао пили с печеньками. Но самое отвратительное – я знал эту девушку. И до сих пор это была девушка моего недавно приобретенного хорошего друга Жени. Того, что меня поддерживал, когда было хреново. Того, что отвозил меня в школу, хотя ему было совсем не по пути. Того, кто такой придурок, черт возьми, но такой... человечный.
– П-привет, – неловко улыбнувшись, хриплым ото сна голосом поприветствовала меня Анжела.
