Текст книги "Das Model (СИ)"
Автор книги: Bruck Bond
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Das Model
https://ficbook.net/readfic/2556661
Автор:
Bruck Bond (https://ficbook.net/authors/103805)
Беты (редакторы):
tananda_sad (https://ficbook.net/authors/608153)
Фэндом:
Ориджиналы
Пейринг или персонажи:
Женя/Эмиль
Рейтинг:
NC-17
Жанры:
Слэш (яой), Юмор
Предупреждения:
Нецензурная лексика
Размер:
Миди, 93 страницы
Кол-во частей:
27
Статус:
закончен
Описание:
Модная индустрия заставляет быстро взрослеть. Тот кто думает, что ничего сложного в том, чтоб быть моделью нет – гореть ему в Аду. Выжить здесь очень непросто. Но если ты выжил, главное правило – держать марку.
Посвящение:
Джейку
Публикация на других ресурсах:
Нельзя
Содержание
Содержание
Глава 1.
Глава 2.
Глава 3.
Глава 4.
Глава 5.
Глава 6.
Глава 7.
Глава 8.
Глава 9.
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
Глава 23. Часть 1
Глава 23. Часть 2.
Глава 24
Глава 25
Глава 26.
Глава 1.
– Яичница с колбасой? Серьёзно, мам? – скривившись, разглядываю яичную размазню на блюдце, украшенную кусочками поджаренной колбасы. Такой холестериновый заряд с утра – явно не лучшая идея. – А овсянки нет?
– Далась тебе эта овсянка! – всплеснула руками мама. – Сядь, поешь по-человечески, вон, худющий какой!
– Я стройный, мам. А если я буду завтракать такой жирной пищей, меня разнесет быстрее, чем я успею запихнуть последний кусок колбасы себе в рот.
Владимир, мой отчим, тяжело вздохнул и зашуршал газетой, лежащей на столе. Он позиционирует себя как моего друга, и ещё когда вострил лыжи в сторону моей матери, говорил о том, что «я тебе не отец и воспитывать тебя не буду». Иногда ему довольно сложно держать свое слово.
– Ладно, мам, перекушу в столовой, если найду там что-то съедобное, я ушёл, – целую ее в щеку. Хм, опять кожа сухая, специально ведь крем ей подарил, а она не пользуется!
– Будь осторожен, – улыбается мама и привычно тянется, чтоб потрепать меня по макушке, но вовремя спохватывается и руку убирает. Мне, конечно, не жалко, но я на укладку трачу почти тридцать минут!
– Не задерживайся, – оторвался от газеты Владимир. – Мать волнуется.
Киваю и выхожу за дверь.
Отчим у меня неплохой. Ему и тогда-то, три года назад, непросто было. Мне было четырнадцать, у меня был подростковый кризис и жажда самовыражения, вылившаяся в увлечении субкультурами. Причем, выделить для себя самую-самую я не смог, а поэтому был всем по чуть-чуть. Видок тот ещё был: черный кожаный плащ, выкопанный мною в секонде, узенькие джинсы, кислотного цвета ботинки на тракторной подошве… и это не говоря о всяких там атрибутах и прическе. Да бабульки около подъезда судорожно креститься начинали, когда меня видели, что уж говорить о робком ухажере моей матери! И продолжалось всё это мое неформатство до тех пор, пока в один прекрасный день в моей жизни не появился импозантный дяденька Тимур. Я уже и не помню, как он в нашу компанию в тот день затесался – то ли чьим-то родственником был, то ли чего, не суть важно. Важно, что увидев меня, он вцепился в мой подбородок и восхищенно выдохнул: «Парень, у тебя потрясающее лицо!». От него я и узнал, что с моим лицом мне прямая дорога в модельный бизнес, и возраст у меня самый подходящий, и если я пойду с ним в агентство, где он работает, то меня ждет блестящая карьера и великолепные заработки. Позже я понял, что ходить куда бы то ни было с незнакомыми импозантными дяденьками бывает опасно и чревато последствиями. Но я четырнадцатилетний, только услышав волшебную комбинацию слов «великолепные заработки», полетел за Тимуром, как мотылек за огоньком.
Мне, как и всем дуракам, повезло. Тимур не оказался проходимцем и действительно привел меня в агентство, где и началось моё знакомство с миром моды. Очень быстро меня взяли в оборот, переодели, поменяли прическу… Вся моя атрибутика и диски с тяжелым роком полетели в мусорное ведро, мама нарадоваться не могла, даже свечку в церкви поставила. Ходила гордая, что мальчик ее такой красивый и самостоятельный. Поначалу.
Модная индустрия заставляет быстро взрослеть. Тот, кто думает, что ничего сложного в том, чтоб быть моделью, нет – гореть ему в Аду. Собственно, именно этим словом модную индустрию и можно охарактеризовать. Интриги, скандалы, расследования, зависть, месть, психическое и физическое напряжение, постоянная суета, беготня. И вокруг всего этого крутятся очень больше деньги. Выжить здесь очень непросто. Но если ты выжил, главное правило – держать марку. Никаких компрометирующих ситуаций, никаких скандалов, всё должно быть на уровне – репутация превыше всего. Ну, и, конечно, внешность. Должна всегда оставаться безупречной. Даже сидя на толчке, ты должен оставаться сексуальным и фотогеничным.
У меня с этим проблем не возникает. Мы живем в двадцать первом веке, когда всем плевать на ваш ум и оценивают вас исключительно по «обертке». Да и вообще, не ухаживать за собой – значит, себя не уважать. Чувство стиля, как и чувство собственного достоинства, лишним не бывает. По мне, так выглядеть нужно не так, чтоб от твоей фотографии тараканы дохли, а так, чтоб отражаясь в зеркале, вы сначала думали: «О Боже, что за прекрасное создание?», а потом: «Ой, это же я!». Поэтому за собой я слежу. Держу форму – никакого фастфуда и иже с ним, плюс спорт и дыхательные упражнения; слежу за кожей, волосами, ногтями и, естественно, за гардеробом и…
– Глаза разуй, куколка! Куда поперся на красный, жить надоело? – дернули меня за руку.
Ох, вот это я задумался!
– Спасибо, – киваю мужчине. Мир не без добрых людей, что бы там ни говорили злые языки вроде меня.
***
Школа у меня, вопреки моему имиджу «золотого мальчика», самая обыкновенная. Конечно, когда я стал узнаваем, меня пытались пристроить в элитный колледж с углубленным изучением английского языка, но я уперся рогом – в лицее и спрос больше, и английский я всеми фибрами души ненавидел, хоть и вполне сносно на нем изъяснялся, да и привычную обстановку менять не хотелось.
Школьных друзей у меня не было. Честно говоря, вряд ли я вообще вспомню имена хоть половины моих одноклассников. Оно и понятно, ни один из них не представляет интереса. Я привык общаться с равными себе, а одетые на китайской барахолке одноклассники, вечно лохматые, с нестриженными ногтями и не стиранными класса эдак с пятого носками (по крайне мере, шлейф аромата из ботинок говорил именно об этом) за тридцать рублей вряд ли могли претендовать на роль моих друзей. К тому же, их интеллектуальный уровень был соизмерим со страусиным. У них же по жизни только пара-тройка примитивных интересов: как вкусно пожрать, как не схлопотать пару, как узнать, кто с кем трахается, и как бы им самим потрахаться тоже. Среди них несколько выделялся, правда, один субъект, который привлек моё внимание своей красотой. Я не ценитель искусства, но ей-богу, с него можно было лепить статуи Богов. Ему бы, конечно, гардеробчик сменить… Но дружить с ним я, естественно, тоже не стал бы. Выбирать себе в друзья кого-то потенциально красивее себя – несусветная глупость.
Девчонок-одноклассниц я воспринимал как единое, шушукающе-блестяще-намакияженное существо и всячески пытался избегать его общества. Только потеряй бдительность – и тебя тут же засыплют вопросами о мире моде и всего общупают, восхищенно выдыхая:
– Это настоящий Армани?
Вообще, отношение в школе ко мне неоднозначное. С одной стороны, выгляжу я, в понимании большинства, эпатажно и по-гейски, с другой стороны, я – довольно известная личность, а ещё, несмотря на свою субтильность, могу больно дать в глаз. Для того, чтобы от меня отвязались, мне потребовалось доказать, что я, во-первых, не полезу за словом в карман, а во-вторых, сносно владею боевыми искусствами. Но я знал, что меня все равно обсуждали. Я бы удивился, не будь этого.
***
Шесть уроков пролетают как один, когда вы сидите за последней партой и у вас есть последний айфон. Естественно, я активный пользователь социальных сетей, а занимаемое мною в данный момент положение обязывает помнить о знаменательных событиях из жизни моих звездных знакомых. Поэтому каждый день мне приходится поздравлять кого-то с новой квартирой-машиной-сиськами-мужем-ребенком. Кстати, всё никак не могу понять, почему при всё возрастающей моде на «натуральную» красоту богатые дяденьки всё равно женятся на пергидрольных блондинках с отсутствием вкуса, губами-варениками и силиконом в самых неожиданных местах.
После уроков спешу на тренировку. О, спорт – ты мир! А также красивый живот, подтянутая задница и общий тонус всего организма. На самом деле, я больше занимаюсь фитнесом и гимнастикой, ибо мой образ на подиуме не предполагает у меня наличие мышечной массы и кубиков на прессе. Никакой брутальности, только пластичность и кошачья грация.
Через час после тренировки – обед в ресторане. Ничего жареного, соленого и сладкого. Придерживаться здорового образа жизни, включая здоровое питание, не так уж и сложно, на самом деле. Особенно, если ты видишь результат в зеркале – сияющая здоровьем кожа, блестящие густые волосы, крепкие зубы… Так что – да. При таком раскладе можно прожить и без биг-мака.
После обеда – в агентство. И сразу – суета, суматоха, беготня и почти удушающий запах кофе, который сотрудники хлещут в непотребных количествах. И тонким шлейфом запах сигаретного дыма – работа нервная, каждый успокаивается, как может.
Меня, как всегда, сразу берут в оборот. Бесконечно здороваюсь с какими-то людьми, подставляю щеку для мимолетных поцелуев и благосклонно принимаю комплименты о прекрасном внешнем виде.
– Других не держим, – это из комнаты выплыл Тимур. Я был его охотничьим трофеем, и он очень мной гордился.
Дальше, как по накатанной дорожке: фотосессия для магазина дизайнерской одежды, интервью для молодежного журнала, участие в рекламной кампании ювелирных украшений…
Домой я заползаю почти в полночь и совершенно никакущий. Мама, как всегда, всплескивает руками, ворчит, что я слишком много для своего возраста работаю и что без шапки мне выдует все мозги.
Я слушаю вполуха, улыбаюсь, привычно целую в теплую щеку и почти на автопилоте добираюсь до комнаты.
А завтра всё сначала.
Глава 2.
– Эмиль, я приготовила тебе овся… о Боги, что это с тобой?
Ч-ч-черт! Всё-таки заметно, несмотря на слой тонака…
– Прыщ, – сквозь зубы процедил я. – Неужели не видно?
Мама потупила взгляд и молча поставила на стол тарелку с овсянкой. Я, тяжело вздохнув, принялся за еду.
Моя кожа ни разу меня не подводила. Макияж, грим – никаких последствий. Правильное питание и уход – ничего не предвещало беды. И с какой радости я, проснувшись утром, обнаружил ровнехонько посреди лба огромный красный прыщ – совершенно непонятно! Пережив первую фазу шока, я попытался его выдавить, но добился лишь того, что он стал выглядеть ещё непригляднее. И я стал ещё непригляднее. Я СТАЛ НЕПРИГЛЯДНЕЕ! Сука, и как я в таком виде в агентстве-то появлюсь?! С этой мишенью для снайпера?! С этим отличительным знаком замужней индийской женщины?!
Владимир старательно пытался не косить в мою сторону и безуспешно пытался маскировать смех за кашлем. Петросян, блять.
– Ладно, – я отодвинул от себя почти нетронутую кашу. – Я ушел.
– Не поел же совсем!
– Я не голоден.
Куртка с капюшоном спасла меня от позора на улице и в общественном транспорте, который я, естественно, ненавидел, но ничего поделать с этим не мог. В семнадцать за руль ещё нельзя, а поклонника или поклонницы, согласных выполнять роль водителя, пока ещё не нашлось. Претенденты, конечно, были. На красивого, ухоженного, стильного мальчика, не лишенного мозгов, ведутся многие, но я уже давно решил, что выбрать нужно самый лучший вариант. Объективно не совсем страшного и располагающего достаточной суммой денег, чтобы удовлетворить мои скромные, а местами и не очень, интересы. Ничего плохого в том, чтоб найти себе спонсора, я не видел. Ну во-первых, не я первый, а во-вторых, шлюха – это тот человек, который продает за деньги свое тело. Я же согласен предоставить свое тело вкупе со всем остальным во временное пользование, вроде как в аренду, и только тому, кого выберу сам. Заморочек по поводу пола избранника у меня не было. Ей-богу, да ещё дедушка Фрейд в своем тысяча восемьсот замшелом году сказал, что все люди бисексуальны от природы, и причин сомневаться в этом я не вижу.
В школе от куртки пришлось избавиться. Злющая гардеробщица с кличкой Цербер в верхней одежде куда-то дальше холла пропускала только руководство. Я только вздохнул, наблюдая за тем, как она небрежно схватила мою куртку стоимостью в пару ее зарплат. Если бы это было единственной моей проблемой…
Пропустил свой каждодневный ритуал самолюбования. В холле было установлено огромное зеркало, и каждое утро я имел счастье лицезреть, как я прекрасно выгляжу. Сегодня же я был в состоянии «был прекрасен один прыщ назад».
Идти пришлось, опустив голову. Я всегда привлекаю много внимания, и мне это нравится, но вот только предпочитаю я привлекать его своей красотой, а не красной плямбой на лбу. Чувствую себя гребаным героем сказки, ага. «А во лбу звезда горит».
И какого рожна пару месяцев назад я решил лишиться челки? И парикмахер, собака, поддакивал ещё: «Тебе очень пойдет открытый лоб, он у тебя очень красивый». Засунуть бы этому брадобрею ножницы в задницу по самое не хочу…
Конечно же, чем больше мы что-то скрываем, тем больше это заметно. И обнаружение моего прыща окружающими было лишь делом времени. И это время настало. И как оказалось, мой прыщ неплохо конкурирует с формулами по математике. В смысле, последние явно проигрывают, потому что на прыщ смотрят чаще и внимательней. Смотрят… пялятся, самым натуральным образом! И шушукаются.
В конце концов, не вынесла душа поэта, и я, подорвавшись как в попу ужаленный, вылетел из кабинета. Где-то в косметичке валялся скраб. Может, подействует…
Кроме того, что прыщ был огромен и ужасающ на вид, на ощупь он был ещё и болюч, поэтому обработка его косметическим средством была просто незабываема в плане ощущений, что, как следствие, унесло мое и без того не лучшее настроение в неебические дали ярости. Наверное, именно поэтому, когда в туалет зашел тот самый очень красивый парень, не помню, как его зовут, реакция моя была далека от адекватной.
Схватив опешившего парня за грудки, я прижал его к стене и принялся внимательно вглядываться в его лицо. Красивый, сука. И кожа гладкая, как попка у младенца. Я трачу множество часов на уход, а этот засранец остается красивым, даже пожирая картофель-фри тоннами. Хотя, может, он все-таки пользуется каким-нибудь средством? Ну не может же быть все так хорошо?
Пока я размышлял на животрепещущую тему, выяснилось, что мой собеседник тоже размышляет, и более того, он уже чего-то там себе навоображал, потому что сейчас, закрыв глаза (видно, чтоб не так страшно было), он робко тянулся к моим губам.
– Так каким, говоришь, средством ты пользуешься?
– А?
– Бэ! – рявкнул я. – Какого хрена ты красивый такой?! Чем ты пользуешься, что твоя кожа остается такой?
– А, ну… ничем. Ну, огурцом протираю…
– Каким огурцом?! – опешил я.
– Обычным, – растерянно на меня глядя, произнес парень. – За девяносто рублей килограмм, с рынка…
По-моему, у меня сейчас нервный тик начнется…
– Так! Ты… иди ты! В смысле, свободен.
– Меня, вообще-то, Женей зовут.
– А не ебет меня это. Свободен, Женя.
– Ты что, из-за прыща так переживаешь? – озадаченно переспросил этот… Евгений.
– Нет, блять, из-за курса доллара, капитан очевидность доморощенный. Вали.
– Вообще-то, – хмыкнул он, – я в туалет не на тебя полюбоваться пришел.
– Ну так, значит, пиздуй уже в кабинку, делай там свои грязные дела и не отсвечивай!
– Колючка.
– Че-е-его?! Да ты бессмертный, что ли?! Или на голову пришибленный?
– Между прочим, это не я бросаюсь на людей.
– Между прочим, – фыркнул я, – это не я лезу целоваться к парням.
– Один-один, – кивнул Евгений.
– Пошел ты, – процедил я и вышел из туалета, от души хлопнув дверью.
Скотина дерзкая!
***
– Нет, – покачала головой Ангелина. – Я не буду это трогать.
– Да ты издеваешься, что ли?! Ты же гребаный стилист, ты что, не можешь замазать какой-то там прыщ?!
– «Какой-то там» на ноге, где не видно. А у тебя прямо на лбу. Ничего, перенесете фотосессию, не облезете.
– Ты это Тимуру скажи! – психанул я. – У нас именно на сегодня запланирована эта съемка! Реклама для журнала, какое-то там средство для проблемной кожи рекламируем.
– Какая ирония судьбы.
– Ну, Геля! – заканючил я. – Я же знаю, ты можешь!
– Могу, – не стала отрицать она. – Но не буду. Не хватало ещё заразу занести. И сам не трогай, пока не пройдет.
– И что, мне теперь таким «красавчиком» ходить?!
– Не прибедняйся. Как будто красная точка на лбу отменяет все остальные твои достоинства. Потерпишь недельку.
– Целую недельку? – ужаснулся я.
– Могу официально заявить об этом Тимуру. Ты всё равно почти не отдыхаешь. А постоянные фотосъемки никого до добра не доводили.
– Много ты знаешь! Ты хоть представляешь, сколько денег я потеряю?
– То-то я смотрю, ты бедствуешь. Может, объяснишь, зачем тебе очередная сумка за полторы тысячи долларов?
– А ты в мой кошелек не заглядывай. И вообще. Я ведь могу и другого стилиста найти, более сговорчивого.
– Да пожалуйста, – пожала плечами Ангелина. – Только не просись обратно, когда из-за занесенной инфекции у тебя покроется прыщами все лицо.
***
– Сынок? Ты рано!
– А вы не ждали? Могу уйти!
– Что ты такое говоришь, Эмиль? Ну, чего ты, так расстроился из-за этой маленькой неприятности? – сразу догадалась мама о причине моего не самого радужного настроения.
– Маленькой?! Да он огромный!
– У страха глаза велики.
– Ой, ну вот только не надо разговаривать со мною присказками, я уже давно вырос из этого возраста!
– Матери-то не груби! – подал голос Владимир. – Она дурного-то тебе не скажет.
– Вова, не надо, – шикнула на него мама и повернулась ко мне:
– Поужинаешь?
– Не хочется, – буркнул я.
Моя комната – это элегантная простота. Когда в квартире делали ремонт, и речи не зашло о том, что я впущу в свою обитель кого-то с обоями убогой цветочной расцветки, нежно любимой моей матерью. Хорошо, когда у тебя есть деньги и ты можешь позволить себе сделать так, как хочется. Поэтому в моей комнате царит стиль. И нет ничего лишнего, вроде плакатов на стенах, которые так любят подростки.
Главное место в комнате отведено кровати, с красивыми коваными спинками. Она была огромной, с расчетом на то, чтоб плюхнуться на нее с разбегу, что я и сделал. Даже – нонсенс! – не раздевшись.
В голову тут же полезли всякие мысли. И наш разговор с Тимуром, который неожиданно оказался не против моего недельного отпуска, потому как «ты и так почти не отдыхаешь. Это похвально, но тебе семнадцать. Не хочу чувствовать себя эксплуататором детского труда». Ха. Что-то не особо он об этом заботился, когда мне было пятнадцать. И потом, сегодня я заметил, какие многозначительные взгляды он кидает на Ангелину. Кажется, жене Тимура скоро придется развешивать на стены коллекцию рогов, наставленных мужем.
А ещё тот придурок со школы. Женя. Вот уж точно, природа щедро наградила внешностью, но позабыла про мозги. О, ну и о вкусе, конечно, ему можно только и мечтать. Хотя, справедливости ради, нужно заметить, что вещи на нем были неплохие. Но вот сочетать он их не умеет совершенно. И вообще…
– Ма-а-ам!
– Что, Эмиль?
– А у нас огурцы есть?
Глава 3.
Утро вечера мудренее. Никогда не вникал в смысл этого высказывания, но сегодня его понял, когда, проснувшись, я придумал, как решить проблему с прыщом. Не то чтобы от того, что я собирался сделать, он исчез бы насовсем, но, по крайне мере, скрылся бы с глаз.
Нашарив в аптечке пластырь, я торжественно наклеил бежевую полоску на красный прыщ. Ну во-о-т, совсем другое дело. Удовлетворенно хмыкнув, я подмигнул отражению в зеркале. Кажется, жизнь налаживается!
– Доброе утро, мам!
– О, доброе утро, милый! – мама целует меня в щеку и замечает: – Кажется, сегодня ты в хорошем настроении.
– Ага, – киваю и сажусь за стол.
– Твоя овсянка, – передо мной ставят тарелку с кашей.
– И как ты можешь это есть? – содрогается Владимир, влюбленно глядя на свою жареную говядину. – На блевотину же похоже!
– Если я буду питаться жирной и тяжелой пищей, то к сорока годам на блевотину будет похоже моё лицо! – парирую я. – Ма, а у нас яблоко есть? Зеленое?
– Тебе с собой положить?
– Ага, сегодня факультатив, придется проторчать в школе дольше, а в нашей столовке из съедобного только компот, да и то…
В общественном транспорте с облегчением отмечаю, что пялятся на меня не больше, чем на пейзаж за окном. Великая вещь, этот пластырь! Плохо, что сниматься с ним я все равно не смогу, но да черт с ним, может, эта неделя отдыха и впрямь не помешает. Побуду немножко обычным подростком, насколько это возможно. В кино схожу, например, триста лет в кино не был! Всякие там закрытые показы арт-хаусной бредятины не в счет.
В школе на меня кинули пару любопытных взглядов, но, убедившись, что досадное недоразумение в виде прыща тщательно скрыто, пялиться на меня прекратили. Все, кроме одного, угадайте кого. Весь урок на меня зыркал, косоглазие зарабатывал. Аж язык от усердия вытащил. А нечаянно встретившись со мной взглядом, он тут же уставился на свою соседку по парте, типа ничего и не было. Какая голова у него светлая! В неё ещё б мозги.
На следующем уроке пришлось убрать айфон. Физичка у нас психическая, с приветом и с конкретным сдвигом по фазе. Упаси Господь кого-нибудь пискнуть, пукнуть, зевнуть или признать более важным какой-то иной предмет, нежели физика – возмездие настигнет тут же. Убедившись, что как против лома нет приема, так приема нет и против Нелли Александровны, все безропотно приняли ее правила поведения на уроке. Из двух зол выбрали меньшее и отделались малой кровью. Сорок минут увлеченного рассказа Нелли Александровны про что-то, мне совершенное непонятное, тянулись, как два часа. Звонок в моих ушах пропел ангельскими голосами: «Аллилуйя!», и я вылетел из класса, как пробка из шампанского – быстро и эффектно.
Отчасти потому, что после второго урока голодные школьники бежали в столовую, как слоны на водопой, и будь проклят, а точнее, стоптан тот, кто попадется им на пути! Обосновавшись в безопасном месте около окна, я взобрался на подоконник, что, вообще-то, строго запрещалось школьным уставом, но мне, как вы уже наверняка догадались, правила были до одного места, я достал из сумки яблоко, тщательно протер его платком, обработал руки антисептическим гелем и приступил к трапезе.
– Приятного аппетита! – неожиданно послышалось откуда-то сбоку.
Настолько неожиданно, что я поперхнулся яблочным соком (сучье яблоко оказалось очень сочным) и закашлялся. Самое ужасное, что может представить себе модель – это кашель и слезы. Кашель, потому что в этот момент вы похожи на черт знает кого, слезы, в принципе, по той же причине. Это только в кино красиво, когда кто-то плачет – ну, знаете, одинокая слезинка скатывается по щеке. В реальности всё намного прозаичней. Тут вам и красный распухший шнобель, опухшие глаза и размазанные по щекам сопли.
– Спасибо, блять! – прохрипел я, злобно зыркнув на, мать его, Евгения. Ну а на кого же ещё. Привязался, как банный лист к заднице.
– Мог бы быть и повежливей, – оскорблено фыркнул он.
– Мог бы и отвалить отсюда побыстрее, а то у меня аппетит пропал.
– Ну, вот видишь, как хорошо я на тебя влияю! Ты ж модель, вам много жрать нельзя!
– Тебя на люди выпускать нельзя! – буркнул я. – Люди пугаются.
– Колю-ю-ючка! – весело протянул Женя.
Я удивленно на него глянул. Интересно, он и впрямь такой дебил или прикидывается? Стоит, радостный такой, как будто отмочил лучшую шутку столетия!
– Слушай, – потер я виски, устало вздохнув, – шел бы отсюда со своими потрясающими умозаключениями. Да-да, я оценил твой уровень сарказма и вообще нахожусь в немом восхищении пред твоими талантами, особенно касательно словарного запаса. А теперь вали отсюда, пока я тут не сдох от осознания собственной, ну, по сравнению с тобой, ничтожности!
– Не любишь людей? – понимающе ухмыльнулся Женя.
Я потрясенно выдохнул. Ну пиздец теперь, он ещё и в моего личного психолога поиграть захотел!
– В данный момент одного-единственного, – почти прошипел я. – И «не люблю» сказано слишком мягко.
– А ты забавный, – хмыкнул красавчик.
У меня отвисла челюсть. Забавный? Я ему что, пудель в цирке?!
– Ну ладно, пойду я, а то, гляжу, у тебя уже и глаз стал дергаться! Приятно было поболтать!
– Болтать членом будешь под одеялом, – огрызнулся я.
– Колючка!
– Пошел в жопу!
– Зачем?
– За рыжиками, блять!
