Текст книги "Заблудшая душа (СИ)"

Автор книги: brownie_stark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Мина? – визгливо переспросила Лилинг и сразу же воскликнула:

– Син Ши! Дух бесплотный! Единение!

Очаровательная белая мышка, пробегавшая из одного угла комнаты в другой, вдруг увеличилась в размерах, и теперь находилась за спиной у Лилинг. Джеминг воскликнул:

– Ли Вэй! Дух бесплотный! В ножи!

Симпатичная маленькая ящерка, гревшаяся на подоконнике, вдруг обратилась в дух и, разделившись на несколько частей, направилась в ножи за поясом Джеминга. Все открыли рты: перед ними явно стояли настоящие шаманы, такие же, как и они.

Рен оттеснил Ханну и нанёс первый удар по супругам Фу, но те не растерялись и защитились, объединив силы. Джеминг доставал из-за пояса ножи и начинал их метать. Перед Реном материализовались Хана и Трей и создали щит, закрывая шаманов.

– Дядя Рен, осторожнее! – крикнул Хана, и Рен ответил ему лёгкой улыбкой. Когда поток ножей прекратился, Ханна повторила свой вопрос:

– Где Мина? Где похищенные вами девушки, которых вы убиваете?

Лилинг расхохоталась:

– Теперь я знаю, в кого Мина-чан такая суровая – в мамочку!

– А внешне – как дух мамочки! – подтрунивал Джеминг. Рен ткнул его в грудь своим гуандао и прошипел:

– А сильная духом она в меня, Тао Рена! Так что хватит паясничать!

Толпа шаманов, отправившихся на поиски дочери Ханны и Рена, ошеломлённо ахнула: Рен не рассчитал силы, и гуандао проткнул балагура Джеминга в самое сердце. Мужчина умер сразу. Ханна ощутила подкатившую к горлу тошноту, но тут же взяла себя в руки и ринулась на Лилинг. Женщины принялись бороться друг с другом, чуть ли не рыча от злости. Через несколько минут стало понятно, что хотя Ханна достаточно сильная, она всё-таки уступает в силе Лилинг, поэтому все шаманы принялись ей помогать. В итоге в грудь Лилинг был всажен деревянный меч Рио.

И Рен, и Рио были шокированы тем, что на их руках теперь чужая кровь, однако Рен, в отличие от Рио, этого не показывал. Рио же принялся блевать прямо на саму Лилинг, лежащую с открытыми глазами и всё ещё дышащую. Друзья деликатно отвернулись, а когда Рио закончил, отправились на поиски Ронина.

Но им даже искать его не пришлось: как только группа шаманов повернулась к выходу из комнаты, в коридоре появился Ронин. С ужасом обнаружив, что Лилинг и Джеминг мертвы, он ринулся не на улицу, как хотел, а в подвал. Он решил убить свою сестру. Ведь именно для этого он её и похитил.

– За ним, – коротко сказал Рен.

Комментарий к Глава 9 – Спасательная операция начинается

*Мина и Ронин цитируют реплики Мышиного короля и Мышильды из мультфильма “Щелкунчик” (2004). Реплика Ронина в оригинале звучит как “хорошие девочки не по ёлкам лазают, а дома сидят”.

========== Глава 10 – Let the sky fall, we will stand tall and face it all together ==========

Ронин не успел уйти незамеченным: шаманы увидели, что он свернул в какой-то тёмный тупик. Но Йо разглядел там дверь.

– Могу предположить, что эта дверь и ведёт в подвал, – сказал он. Все согласно кивнули и побежали туда. Ханна вырвалась вперёд, перезаряжая пистолет. Она так долго ждала часа расплаты, что больше не боялась, что убьёт человека. Что убьёт собственного сына.

Быстро спускаясь, Ханна увидела Мину, направившую ножи на Ронина, и какую-то незнакомую девушку, испуганно стоявшую позади Мины. В углу комнаты Ханна увидела ещё одну девочку – та была без сознания. «Неужели она уже мертва?», – испугалась женщина. Хотя изначально она шла сюда только ради своей дочери, ей было жалко невинную девушку, которая либо сама умерла, либо её убили, либо она просто потеряла сознание от голода, жажды или даже удара по голове.

–… Даже если эти мудаки – их братья, – послышался жёсткий голос Мины. Со страхом увидев, как Ронин, припадая на одну ногу, направляется в сторону сестры и другой девочки, Ханна громко сказала:

– Не подходи к ним!

Не успев спуститься с лестницы, она нацелила пистолет на Ронина. Тот застыл в недоумении, как и Мина.

– Мама?! – изумлённо воскликнули брат и сестра. Не смягчая выражение лица, Ханна кивнула. Из-за её спины воскликнул Рен:

– Мина!

Позабыв об угрожавшей опасности в лице брата-психопата, Мина кинулась навстречу отцу и, оказавшись в его объятиях, зарыдала. Она поверить не могла, что всё закончилось. Что родители нашли её и сейчас вытащат из этого ада. Что они убьют Ронина, и он никогда больше им не навредит. Что они снова будут жить, как прежде.

Но Мина понимала, что обманывает саму себя. Как прежде уже ничего не будет. Её до сих пор внутри трясло от того, что с ней сотворил Ронин, а у матери появились первые седые волосы в тёмной шевелюре.

– Всё хорошо, всё хорошо, – успокаивающе заговорил Рен, прижимая Мину к себе покрепче. – Мы здесь. Тебе больше ничто не угрожает.

– Папа, – начала Мина, и в уголках её глаз снова появились слёзы, – папочка… Ронин… он… – Приблизившись к уху Рена, она прошептала:

– Он изнасиловал меня.

Глаза Рена расширились, и он в гневе уставился на пасынка. Тот уже был не самоуверенным, а скорее растерянным.

– Ты, – необычно тихо сказал он, обращаясь к Ронину, – ты… Что ты натворил, Ронин-кун?!

Ронин разозлился и выкрикнул:

– Это тебе за то, что ты вошёл в нашу семью, Тао Рен! За то, что отнял у меня мать! За то, что возомнил себя моим отцом. Мой отец мёртв, но он мой отец. А ты… Ты… Ты никто!

– Заткнись, Ронин! – в ответ крикнула Мина, подходя к нему с нацеленными на него ножами. Старший сын Ханны ухмыльнулся и ответил:

– Боюсь, сестрёнка, заткнуться придётся тебе.

Одно движение его руки – и Мина посмотрела вниз. С правой стороны на животе была глубокая рана, из которой пошла кровь. Девушка вскрикнула от испуга и ошарашенно посмотрела на Ронина, державшего окровавленный охотничий нож:

– Ронин, что ты…

– Мина! – закричал Рен и бросился к дочери. Ноги Мины подкосились, она уже начала падать, и он едва успел подхватить её. Положив её на злосчастный матрас, Рен начал трясти её:

– Мина, держись! Подъём! Нет, нет, нет, ты не можешь умереть, моя девочка, не можешь! Держись, Мина, не вздумай умирать! – Оглядев толпу шаманов, Рен позвал:

– Хана, иди сюда!

Парень быстро подошёл, и его едва не стошнило при виде раны. Мина вздрагивала и иногда приоткрывала глаза. Рен быстро сказал так, чтобы Ронин не слышал:

– Хана, тащи Мину и двух других девчонок наверх. Вызывай скорую и поезжай с ними в больницу. Хорошо? Давай, только быстро.

– А…? – Хана незаметно указал на Ронина. Рен сжал плечо парня и прошептал:

– Мы отвлечём его. Давай, Хана, действуй.

Тем временем Ханна с пистолетом наперевес медленно двигалась в сторону Ронина. Он уже был ранен и сейчас стоял и смотрел на неё безумными глазами. По нему было видно, что он сходит с ума. Немудрено – со слепой жаждой мести и одержимостью навредить Рену Ронин перестал замечать что-либо другое.

Но Ханна, как и любая мама, верила, что внутри монстра, по недоразумению оказавшегося её сыном, осталось что-то доброе. Сейчас ей было страшно его убивать. Ханна никогда не убивала людей сама. Становилась свидетелем, но не убивала. Несмотря на то, что Ронин был объявлен вне закона и фактически являлся ходячей мишенью, она боялась угрызений совести и ночных кошмаров с участием сына.

– Ронин, – начала Ханна, еле сдерживая дрожь в своём голосе, – Ронин, просто… объясни, чего ты хотел добиться? Я не собираюсь с тобой драться или убивать тебя. Я просто хочу знать… Что заставило тебя стать маньяком, Ронин? – Её голос сорвался, рука с пистолетом задрожала.

– Я всегда чувствовал себя… одиноко, – выдал Ронин, отходя. Ханна двинулась вслед за ним против часовой стрелки, как это делали противостоящие друг другу герои из боевиков. – Мне никогда не хватало твоего внимания, мама. Ты всегда мне всё разрешала, но я не чувствовал себя счастливым. А потом… – его тёмные глаза зло посмотрели на жёлтые глаза отчима, – потом появился он. И ты стала совсем другая. Не такая, какая была с папой. С папой ты была более домашней, мягкой, хозяйственной. Ты делала всё, чтобы он был счастлив. А как только появился Тао Рен – ты резко стала чаще уезжать из дома, скидывая меня и мою глупую сестричку на прабабку и прадеда. Мама, – Ронин хищно сощурился, – ты правда думала, что я ничего не понимаю? Ты правда думала, что я не знаю, зачем ты уезжала?

– Ронин… – начала было Ханна, но Ронин грубо оборвал её:

– Не надо оправдываться, мамочка. Я видел, что наш отчим, отчаянно желавший стать нашим папашей, стал для тебя гораздо важнее нас с Миной. А потом, когда Мина признала его своим отцом, я остался один. Один! Мина предала меня. Тао Рен сумел задобрить её шоколадками и прочими ништяками, в то время как я оставался ни с чем…

– А теперь послушай меня, Асакура Ронин, – с неожиданной жёсткостью заговорила Ханна, и Ронин затих. Мать и сын продолжали ходить друг за другом против часовой стрелки. – Я всегда тебе всё разрешала. Я всегда стремилась выполнять твои капризы. Я поддавалась на твои манипуляции. Скажешь, что никогда не считал меня хорошей матерью? – Женщина усмехнулась. – Что ж, может и так. Я никогда не считала себя идеальной мамой. Но, Ронин, зря ты обвиняешь меня в том, что Рен для меня важнее, чем ты и Мина. Вы все для меня важны, потому что вы – моя семья. Возможно, каждого из вас я любила и люблю по-разному, но всё-таки я старалась делать каждого из вас счастливым. – Рука Ханны, державшая пистолет, дрожала, как и её губы. – Ты говоришь, что Рен тебе не отец? Значит, я тебе устрою встречу с твоим настоящим отцом. И только попробуй найти причину, чтобы не слушать его. – Ханна закрыла глаза и сказала:

– Хао, выходи. Объясни Ронину, что он ведёт себя неподобающе.

Хао материализовался рядом с Ханной, и глаза Ронина выкатились из орбит. Это же папа! Его настоящий отец, на которого он так похож! Хао улыбнулся и сказал:

– Привет, Ронин.

– Папа?! – изумился парень и попытался коснуться его, но ничего не вышло. – А, так ты дух, – разочарованно протянул Ронин.

– Верно, – согласился Хао и подошёл ближе к Ронину. Долго глядя на него, он наконец выдал:

– Ты так вырос. И ты так похож на Ханну.

Трей, Рио и Йо поглядели сначала на Ронина, потом на Ханну, затем снова на Ронина, а потом снова на Ханну и сошлись во мнении, что Ронин действительно больше напоминает мать, нежели отца.

– Ронин, – снова заговорил Хао, – у тебя было всё, о чём может мечтать любой нормальный человек: полная любящая семья, все штуки, которые ты так хотел, каникулы за границей. Твой отчим, в отличие от многих других, очень порядочный и достойный человек. Такого отчима, как Тао Рен, ещё поискать нужно. – Хао бросил быстрый взгляд на Ханну и Рена. – Я много видел разных отчимов, и среди них было очень мало достойных людей. Людей, с радостью становившихся частью семьи, состоящей из женщины с детьми. Тех, кто относился к неродным по крови детям как к своим. Кроме того, твоя мать с ним счастлива. Неужто ты не рад за неё?

Ронин стушевался:

– Пап, я…

– А твоя сестра? – спросил Хао. – Мина, между прочим, не худший вариант младшей сестры. Я понимаю, Ронин, быть единственным ребёнком в семье намного приятнее, ведь только ты получаешь все плюшки, но зато с сестрой или братом намного веселее. Родители не вечные, Ронин. Кто из родных будет тебя поддерживать, к кому ты сможешь обратиться за помощью в случае необходимости, если родителей вдруг не станет?

– Мне не нужна ничья помощь, – насупился Ронин. – Я думал, ты не такой, как моя мать. Но, кажется, я ошибся. Опять.

– Ронин, ты не прав в том, что тебя не любят, – будто не слыша, что ему говорит сын, продолжил Хао. – Скорее, тебя всегда очень любили. Даже слишком. Из-за этого ты вырос избалованным эгоистом. Странно, – заметил он, – я тебя помнил, как доброго любознательного мальчишку, а вырос ты… в чудовище. Ты меня, конечно, извини, сын, но это так. Только чудовище могло изнасиловать родную сестру и похищать молодость у девушек. И тем самым опозорить древний шаманский клан.

Рен зло взглянул на Хао, возмущённый оглаской того, что сказала ему Мина, а у остальных шаманов в шоке отвисла челюсть. Ронин действительно чудовище. Само «чудовище» сидело с опущенной головой, а когда подняло глаза, в них плескалась только бессильная злоба и ненависть.

– Отец, я тебя ненавижу, – прошипел Ронин, трясясь в ярости. – Я всегда думал, что ты будешь на моей стороне. А ты… В таком случае ты ничем не лучше моих матери и отчима!

– Извини, Ронин, – глаза Хао лучились сопереживанием и сочувствием, – я не могу быть на твоей стороне, когда дело касается убийства невинных людей.

Ронин уже был готов напасть на Ханну, практически нажавшую на курок, и выбить из её руки пистолет, но оказался проколот гуандао своего ненавистного отчима. Как и в случае с Джемингом, Рен воткнул ему в грудь своё оружие и прокрутил несколько раз. Выражение лица Ронина из безжалостного и гневного стало изумлённым и страдальческим.

Он умер сразу – гуандао поразило его прямо в сердце. Опустив веки мёртвому убийце, Рен обернулся к Ханне – та до сих пор не могла опустить пистолет и стояла как вкопанная с бешеным взглядом. Мужчина пощёлкал пальцами перед её глазами, и Ханна поморгала. С удивлением обнаружив, в каком положении она стоит, женщина опустила пистолет и размяла затёкшие мышцы. Заметив лежащего в луже крови Ронина, она лишь сказала:

– Спасибо. У меня бы духу не хватило это сделать.

========== Эпилог ==========

Сумев прокрасться в палату Мины, Хана хорошенько закрыл дверь и осмотрел комнату. Там было две койки, одна из которых была свободна. На ней раньше лежала Хагаюки, ещё одна девочка, которую он вытащил из дома супругов Фу вчера. Интересно, куда она делась? Неужели уже выписалась?

– Мина, – прошептал он, сев на стул рядом с койкой кузины и сжав её руку. – Мина!

Девушка не отвечала – она спала глубоким сном. Он посмотрел на приборы вокруг и тяжело вздохнул. Шансов на выздоровление Мины было очень немного – пока он вытаскивал её, пока ждал скорую, Мина успела потерять много крови. Но Хана верил, что она выкарабкается. Она же сильная, она не может просто так взять и умереть.

– Мина, – зашептал Хана, пытаясь сохранять спокойствие, – Мина, ты поправишься. Ты сможешь жить, как раньше. Сможешь оставить шаманство, и я… Я даже вместе с тобой прекращу этим заниматься, лишь бы ты выздоровела. – Он опустил голову. Разве так и должно быть? Нельзя допустить, чтобы она погибла. Она ещё совсем юная, ей ещё жить и жить. А как же поступление в университет? Уже начали приходить списки поступивших, и Мина была в первой десятке. В апреле будущего года начнётся учебный год, неужто Мина не станет студенткой-химиком? Она же так этого хотела.

А как же её родители? Они любят её, и теперь, когда с Ронином покончено, она осталась их единственным ребёнком. Если она тоже уйдёт в мир иной, Рен и Ханна потеряют самое драгоценное, что у них было. И не только они – все родственники кланов Тао и Асакура, ведь Мина была частью обоих родов, пусть и родилась изначально у Асакур.

Кроме того, Хана боялся остаться единственным наследником рода Асакура. На него возложат всю ответственность, а он до сих пор не готов к этому, хотя ему уже двадцать три. И, конечно же, он боялся, что не сможет жить дальше, если любимой кузины не станет. Сколько он себя помнил, они всегда общались. Их не могли разделить разные континенты и даже разные менталитеты народов, среди которых они росли.

Положив голову на сложенные руки, покоившиеся на коленях Мины, Хана уснул.

***

Рен Тао стал вторым посетителем Мины Тао-Асакуры в тот день. Хана едва успел ускользнуть из палаты до того, как лечащий врач зашёл проведать пациентку и привёл нового визитёра.

Когда врач удалился, Рен сел рядом с койкой и внимательно посмотрел на дочь. Мина была бледна и слаба, но врач сказал, что она поправится. Рен с сомнением относился к этим прогнозам – он чувствовал, что конец Мины близок. При этой мысли на его глаза набежали слёзы.

– Прости, – прошептал он, касаясь руки дочери и опуская взгляд. Слегка сжав пальцы девушки, Рен возвёл глаза к потолку и быстро заморгал, чтобы прогнать непрошеную влагу. Для него стало большим шоком, когда он почувствовал, что его ладонь сжали. Взглянув на Мину, Рен не мог поверить своим глазам: она смотрела на него и слабо улыбалась.

– Папочка, – прошептала Мина, крепче сжимая пальцы Рена, – папочка, я люблю тебя.

– Мина. – Он поцеловал её в лоб и обеспокоенно посмотрел на неё. – Мина, я тоже люблю тебя. И надеюсь, ты поправишься… Нет, я…

– … уверен в этом? – снова прошептала она. Рен кивнул. Мина тяжело вздохнула:

– Папа… Мне нехорошо. Наверное, я всё-таки умру.

– Мина, не говори так, прошу, – осипшим голосом попросил Рен, но Мина помотала головой.

– Не давай никаких надежд никому, – произнесла она, продолжая стискивать отцовскую руку, – и себе тоже.

– Мина… – в глазах Рена заплескалось отчаяние. – Нет… Ты не умрёшь.

– Папочка, – она вытянула руки, призывая его её обнять, что Рен незамедлительно и сделал, – прости. Но, кажется, такова моя судьба.

Рен яростно замотал головой, не желая признавать очевидное, и крепче прижался к дочери. Та гладила его по затылку и прижималась к нему в ответ.

– Папочка, не плачь, – попросила она, ощущая подступающие к глазам слёзы. – Я… я люблю тебя, папочка. Пожалуйста, не плачь. – Мина приподняла побледневшее лицо отца и ласково провела ладонью по его щеке. Рен прижал её ладонь к своему лицу и перестал сопротивляться эмоциям – теперь слёзы текли по его щекам сами по себе. Мине было ужасно грустно, что её скорая гибель так расстраивает отца, но ложных надежд она не хотела ему давать.

– Папа, пообещай мне, – Мина посмотрела на Рена с тоской, – пообещай, что когда я умру, вы с мамой будете жить дальше. Счастливо. – Она серьёзно взглянула на отца и сжала его руку сильнее. Рен даже поморщился от такой железной хватки. – Обещаешь?

Рен улыбнулся:

– Обещаю. Но, Мина, ты мне пообещай, что будешь бороться за жизнь до последнего. Пожалуйста, Мина, – его жёлто-зелёные глаза с мольбой посмотрели на Мину, – не сдавайся.

Мина уже знала, что скоро уйдёт в мир иной, но ей отчаянно хотелось сделать что-нибудь приятное любимому отцу, который всегда стремился делать её счастливой. Поэтому, несмотря на общую слабость и на то, что она уже всё для себя решила, Мина согласно кивнула:

– Обещаю. – И отец с дочерью крепко-крепко обнялись.

***

В конце ноября Мина умерла. Эта новость стала шоком для всех, потому что сначала прогнозы были более многообещающими. Увы, большая потеря крови, подкреплённая большим стрессом и внутренним кровотечением, причиной которому стало изнасилование, и стала виновницей гибели юной шаманки Тао-Асакуры Вильгельмины, для всех – просто Мины.

На могиле её имя и эпитафия были написаны на трёх языках: родном английском, японском и китайском языках. Могила была украшена венками и букетами ярких цветов. На недавнем фото Мина радостно улыбалась, в её глазах было столько жизни, что никто и подумать не мог, что совсем скоро эта девочка погибнет.

Хагаюки, разделившая невесёлые мгновения в плену с Миной, тоже умерла – всю её жизненную силу успели выкачать из её худощавого тела. Но Мина не узнала об этом, так как была в коме. И Хана узнал только потом, что соседняя с кузиной койка опустела не потому, что Хагаюки выписалась, а потому что ушла в мир иной. Она была всего на год старше Мины – ей было двадцать.

Кира, единственная из жертв, оставшаяся в живых, прошла реабилитацию и вернулась в выпускной класс старшей школы как раз к началу учебного года. Гибель Мины и Хагаюки произвела на неё сильное впечатление, и Кира написала песню, посвящённую погибшим девушкам, с которыми успела породниться. Каждый раз при её исполнении по щекам Киры текли слёзы.

Ронина сначала хотели похоронить на участке, приобретённом для всего клана Асакура, вместе с Миной, но потом решили, что это будет слишком кощунственно по отношению к ней. Поэтому его похоронили вообще на другом кладбище, а о его могиле быстро забыли. К нему никто не приходил, из-за чего могила с годами заросла неизвестными белыми цветами.

***

Рен и Ханна вернулись в Австралию. Поначалу они редко друг с другом говорили по душам о своих переживаниях, но позже преодолели себя и поделились своими чувствами. Они часто вспоминали разные моменты из своих жизней, связанные с Миной. Её первый шаг, первое слово, первая симпатия к мальчику, первая драка, первый класс – всё это осталось навсегда в их памяти.

Если по ночам не спалось, Рен вспоминал, как Мина видела в нём авторитет и своего защитника. Если кто-то обижал её – она всегда шла к нему, обнимала и утыкалась в шею, а он гладил её по спине, успокаивал и пытался выяснить, что произошло. Когда Мина плакала – он прижимал её к себе ещё крепче, целовал в макушку, а она пыталась обхватить своими тонкими ручками его широкую спину и всё время шептала, что любит его, как будто он в этом сомневался.

Рен тихо плакал, растроганный воспоминаниями. Втайне от Ханны он вёл дневник, куда записывал всё, что вспоминал из произошедшего за девятнадцать лет жизни своей дочери. С большим удовольствием и ностальгией он вспоминал, как Мина делала ему всякие причёски – у него-то волосы длинные были, свои она обстригла. Как, пока он спал, она его накрасила – это сильно сказано, скорее, раскрасила, – косметикой, вытащенной из косметички Ханны, и он в таком виде вышел в магазин. Как он учил её обращению с оружием и выступал партнёром в боевых искусствах.

– Айкидо – лучший вид борьбы для женщин, – как-то сказал Рен Мине, а та надулась:

– Что за сексизм, папа? Я всё равно хочу боксом заниматься.

Правда, после одной сломанной руки желание тут же улетучилось, и Мина уступила отцу, начав заниматься «лучшим видом борьбы для женщин». Быстро достигнув успеха среди сверстников, с которыми она занималась, Мина попросила практики у своего отца. Тот охотно согласился и был весьма удивлён, что его пятнадцатилетняя доченька уложила его на лопатки за одну минуту. Но, видя её радость, Рен не стал возмущаться. Он был счастлив за девочку, ставшую ему родной.

И Рен, и Ханна быстро вернулись на работу и посвящали ей много времени. Но раз в год в конце ноября они возвращались в Японию, чтобы помянуть дочь.

Каждый раз когда они приходили на кладбище, Рен просил Ханну оставить его наедине с могилой дочери. Ханну поначалу удивляла эта просьба, но потом, когда она увидела сидевшего на коленях перед могилой мужа, до неё дошло: Рен плакал. Плакал и не хотел, чтобы она становилась свидетельницей его слабости, чем он считал слёзы.

Сердце Ханны болезненно сжималось. Наблюдая за трясущейся от рыданий спиной супруга, она отчаянно желала подойти к нему, сесть рядом, обнять его. Сделать что угодно, только бы он не переживал своё горе один. Но когда она попыталась один раз так сделать, Рен рявкнул:

– Отойди. Оставь меня.

Ханна послушалась и в последующие разы не встревала. С каждым годом он плакал всё меньше и меньше, он просто сидел перед могилой и смотрел на улыбающееся лицо Мины на памятнике. И мысленно просил прощения за то, что не увёл её оттуда сразу, позволив вступить в диалог с Ронином.

Ханна же винила себя в излишней строгости к Мине и том, что подтирала сопли Ронину, когда у дочери происходили всякие драмы в жизни. Она всегда думала: есть Рен, который сможет решить любую подростковую проблему Мины, пусть она к нему если что обращается. Возможно, по этой причине Мина и стала ближе к отчиму, нежели к матери. Однако девочка всё равно относилась к родительнице с любовью и уважением, что Ханна не могла отрицать.

Благодаря общему горю Ханна и Рен сблизились, стали больше времени проводить вместе, обрели счастье вдвоём. Они знали, что Мина не хотела бы, чтобы они всю жизнь грустили из-за неё. Она всегда была уверена, что жизнь – очень интересная, но скоротечная штука, поэтому время нужно тратить не на грусть и скорбь, а на радости жизни.

Но Рен никак не мог выкинуть из головы заплаканное лицо дочери в тот злополучный день. Невольно вспоминая о том, как она бросилась ему на шею и начала плакать, Тао начинал злиться. По его мнению, Ронин умер слишком быстро и гуманно, в то время как Мина, которую мучил этот негодяй, испытывала страдания. А Ханна отпустила дух Хао в Великий дух и отказалась от чести быть шаманом. Слишком большую цену она за это заплатила.

Мина навсегда осталась их единственной и самой любимой дочерью, больше детей они заводить не стали.

***

Остальные были обескуражены произошедшим не меньше родителей усопшей. Ежегодно все принимавшие участие в последней для Мины битве собирались и поминали её. А Анна и Йо приходили на могилу Мины раз в месяц и приводили её в порядок. И каждый раз они вздрагивали, встречаясь взглядом с улыбающимся лицом племянницы. Слишком уж неуместно смотрелось оно в общей мрачной атмосфере кладбища.

Её имя означает «защитница», но себя защитить ей не удалось.

Покойся с миром, Вильгельмина. Тебя никогда не забудут.

***

– Твои родственники и друзья скучают по тебе, Мина, – заметил Хао, наблюдая за дочерью, с грустью и тоской глядящей на своих родителей и их друзей, на Хану и своих приятельниц, на плачущую при исполнении своей новой песни Киру. – Ты уверена, что не хочешь больше жить на земле?

Мина вспомнила всё, с чем ей довелось столкнуться хотя бы косвенно за недолгие девятнадцать лет жизни: стрельба в школах в США, глобальное потепление, травля, изнасилования, грабежи, убийства, пытки, негуманное отношение к пленным в горячих точках, политическая вражда… Закрыв глаза, девушка помотала головой:

– Уверена. В земном мире происходит столько чудовищных вещей. Я не хочу быть его частью.

– Тогда добро пожаловать в Великий дух, моя дорогая, – произнёс Хао, и Мина ответила ему такой же улыбкой, как у него.