Текст книги "Поиграем с Лайм (СИ)"

Автор книги: Бриллиантовая Рафаэлка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 23

– Готовь жопу, королишко! – Лайм с ноги вышибла дверь и с кинжалом наголо ворвалась в королевские опочивальни.

Увы, блицкриг не удался, и надежды Лайм на быструю победу над королем порушила одна единственная Резиновая Зина. Споткнувшись о лежащую прямо поперек прохода надувную куклу для разного рода утех, Лайм на первой комической с головой потонула куче мусора.

Уж чего-чего, а она совсем не ожидала увидеть в королевской опочивальне гор из пустых банок из-под газировки, пакетов из-под чипсов, каких-то коробок, фантиков и исписанной скомканной бумаги.

Да и вообще, отрастив и просунув глазо-щупальце сквозь то, что когда-то было плетеным креслом, Лайм уверенно констатировала, что эта комната, в принципе, даже могла и не принадлежать этому замку – уж больно она выделялась на фоне всех отельных залов и комнат.

В сравнении с огромными залами, высокими потолками и бесконечными коридорами, комната казалась просто миниатюрной, несмотря на свои, все же, не такие и малые размеры. Ибо вместить такое количество холодильников, шкафов, комодов, полок, а так же безграничное количество всевозможно накиданных поверх всего этого вещей абсолютно любого применения и назначения – это нужно постараться. Голова буквально кружилась от обилия цветов, красок, мигающих огоньков.

И все это великолепие обрамляло буквально море из мусора. Найти хотя бы один чистый миллиметр пола было просто невозможно.

Мусор, мусор, мусор и еще раз мусор.

И вишенкой на торте в центре этого великолепия стоял большой диван едко-зеленого цвета, на котором в совершенно хаотичном порядке располагалась самая колоритная четверка персонажей, которую Лайм приходилось видеть своей разумной жизни.

Четверка, к слову, пялилась в узорный ковер, висящий на одной из стен, а потому не обратила абсолютно никакого внимания на ворвавшуюся с дикими воплями, а теперь визжащую в попытках вылезти из мусора, полуголую воительницу.

– Эмн… – только и смогла промычать Лайм, кое-как поднявшись на четвереньки, – Здр… здрасьте.

Чернокожий гном с дредами до пояса, сидевший на диване ближе всего к Лайм, меланхолично скосил взгляд ее сторону, хмыкнул что-то нечленораздельное в бороду, а затем так же молча продолжил пялиться в ковер и упорно нажимать на кнопки чего-то, больше напоминающего формой кусок пиццы.

– О, очередной отпрыск короля, – представительница маленького, но гордого народа хобитании, а по совместительству, обладательница пятого размера груди и татуировки китайского дракона на половину лица, уместившись на спинке дивана, сосала через трубочку какой-то оранжевый напиток из высокого стакана, – Зелененькая. Хоть какое-то разнообразие.

– Никакой я, ох! – Лайм снова поскользнулась на чем-то хлипком и нырнула носом в мусор, – Тьфу, никакой я не отпрыск короля.

Отрастив пару ловких паучих ножек, Лайм с горем пополам все же взобралась на вершину мусорной горы и села на деревянную лошадку-качалку без головы. И уже, будучи на коне, гордо вытянула руку с кинжалом к потолку.

– Я Лайм, великая и могучая воительница, повелительница района оргий и кошмар всех девственников, будущая убийца короля и… это… а где он?

– Кто? – долговязый эльф, лежа на диване вверх ногами и упираясь лысиной в пол, потянулся к открытой пачке чипсов, – Король, чтоль?

– Ну, да…

– Где-то, – эльф развел руками, – Где-то то этот гад точно сейчас есть.

– Но не тут? – на всякий случай уточнила Лайм, хоть и самолично не наблюдая бородатого самодержца в комнате. Единственный, который хотя бы чуть-чуть смахивал на короля, был белобрысый паладин в сверкающих доспехах с огромными, больше его головы, наплечниками, с одухотворенным лицом и красными от недосыпа глазами, так же неугомонно жавшего кнопки на своей персональной «пицце» – А он, вот этот, на диване… точно не король? Может хотя бы чуть-чуть?

– Этот? – эльф нехотя перевернулся на диване, тем самым приняв более-менее нормальное положение, поправил полосатый черно-желтый шарф на шее, после чего пристально всмотрелся в сидячего перед ним товарища, – Не, мы бы уж точно знали.

– Агась, – поддакнул в бороду гном, после чего так же пристально стал всматриваться в паладина. На робкие попытки Лайм задать еще хотя бы слово он отвечал агрессивным шиканьем, еще с две долгие минуты не отрывая взгляда от товарища по дивану, – Да, мы бы уж точно узнали бы.

Примерно тогда же, когда гном вновь вернулся к созерцанию несозерцаемого, в комнату гордо подняв голову, медленно вошел Мики. Но, в отличии от Лайм, тот сразу заприметил роковую секс-куклу. Мгновение, и белая шерстка Мики встала дыбом, пасть ощетинилась острыми как бритва зубами, а в глазах появился огонь невидомой доселе ярости. Одним точным прыжком он запрыгнул Резиновой Зине на грудь, от чего куклу буквально разорвало на куски оглушительным взрывом.

Походкой победителя Микки прогарцевал по мусору в центр комнаты, взобрался на один из холодильников и уставился на присутствующих, мол «с вашим королем будет так же, понятно?!»

Экстравагантная четверка заинтересованно проводила его взглядом, синхронно моргнула, но так же быстро потеряла интерес к новоприбывшей животине.

Лайм было уже решила приревновать к своему закадычному другу за то, что, видите ли, ей, самой будущей убийце короля, даже такого и внимания уделено не было, но просто-напросто не успела – Микки уже исчез в одной из раскрытых пачек с чипсами. Судя по названию на упаковке, со вкусом лесных грибов.

– Красивый зверек, – пробормотала куда-то в сторону шуршащего пакета пышногрудая хоббитанка, – необычный.

– Волшебный, – поддакнула Лайм, снова опуская руку с кинжалом, который мог бы и полететь в стороны этого самого зверька, – Его Мики зовут.

– Агась, – снова подал голос гном, перестав наблюдать за паладином, но на этот раз уставившись на Лайм, – Э, э, Укроп, смотри, фикус шевелится!

– Это не фикус, – меланхолично ответил ему эльф, который, судя по всему, и был Укропом.

– Что значит не фикус? Зеленая? Зеленая. Значит фикус.

– Ты у фикуса когда в последний раз сиськи видел?

– Да сегодня утром! Вон у того фикуса, который маленький, остроухий и с татуировкой!

– Это Брина, идиот.

– Что, да не, Брина не… а, точно. Брин, прости, – гном одарил подругу неловкой улыбкой из под бороды, – Но сиськи у тебя зачет.

– Мнэ… – закатила глаза хоббитанка Брин, покусывая трубочку, – Но вернемся к нашим баранам. Убить короля пришла, так?

– Это… да, – Лайм невольно поежилась от ее пристального взгляда, – Убить короля, это, моя цель в жизни.

– И, значит, говоришь, не отпрыск короля, цель в жизни каждого из которых как раз убить короля.

– Убить, расчленить и повесить над камином его главное достоинство, – мудро подняв палец к верху, заявил эльфийский Укроп, – Корону, то бишь.

– Агась, – подтвердил гном.

– Но… это…

И тут Лайм действительно задумалась – а почему ее цель в жизни именно убийство короля? Что для нее будет значить просто обычное убийство какого-то там левого чувака, которого она никогда в лицо-то не видела, не говоря уж о том, что он лично, да и опосредованно, Лайм ничего плохого и не сделал. Ну была она простым низкоуровневым мобом в замшелом подземелье, кубиком зеленого желе, который ездит из одного угла комнаты в другой и поглощает все, что попадется на его, или же ее, пути. Вот и сейчас, где-то внутри нее, гораздо глубже надоедливого колдуна и прочих недорастворившихся личностей, сидит противная мысль просто расслабиться и сожрать весь этот прекрасный, вкусный, питательный мусор под ее задницей.

Это же сколько белков, жиров, углеводов и прочих макро– и микроэлементов пропадает зря?!

Но нет, уже выше, как раз на уровне этих самых голосов, неоном и золотом сверкает надпись:

«Убей короля!»

Убей…

«Убей Рафаила»

Убей…

«Займи трон!»

Убей…

«Он твой по праву!»

Убей…

Так кто же тогда настоящая Лайм? Кто она на самом деле? Что делает ее такой, кто она есть? Ее желания, ее цели в жизни, ее мысли, чувства, полиморфизм и полиглосизм? Что первичней, ее истинная сущность, форменная масса из желе и жижи, пожирающая все на своем пути, или же разум и цели, продиктованные отголосками сожранных ею горе путешественников, объединенных их одной единственной целью – убить папашу-короля? Что главнее, кто из них главный?

Не будь она желейным монстром, была бы она Лайм? А не будь у нее четкой цели в голове?

Кем она была до того, как старый маразматичный, но вкусный маг не попался ей тогда на пути с двумя бесполезными зельями?

Была ли она Лайм до этого? А если была, то что она представляет из себя теперь?

Буря эмоций кипела внутри сущности Лайм, перемалывая мысли и чувства воительницы в мелкую труху. Так, по какой-то неведомой причине, и не переваренный разум колдуна молотило из стороны в сторону в его ментальной клетке, и, будучи на самом верхнем слое ее луковичного сознания, он не мог ничего сделать. Все его едкие замечания и колкости просто разбивались о стену экзистенциального кризиса и безысходности бытия. Даже неугомонные голоса отпрысков короля, вечно подсчитывающие статы, перки и опыт Лайм, и те замолкли в ожидании чуда.

– Кто же я? – тихо прошептала Лайм и силы покинули ее. Ее сисясто-жопастая фигура перестала держать хоть какую-то форму и разлилась бесформенной лужецей по всей поверхности мусора, – И какая у меня цель?

– А говоришь не фикус, – Гном пригладил свою бороду, – Видишь, сисек нет, значит теперь точно фикус.

– Фикусы не разговаривают.

– Что я…?

– Ну и что? Значит этот научился.

– Кто же я…?

– Ты фикус! Слышишь, э-э, алле?! Ты фикус! А фикусы не разговаривают, они стоят и… растут, вот.

– Нагибатор, прекращай орать, ты Леонида пугаешь. Он и так уже от ФиФы который день оторваться не может.

– Но моя цель…?

– Расти, я же уже сказал. Укроп, сделай что-нибудь, он меня не слышит.

– Но я и так набрала кучу опыта и перков, куда дальше то расти?

– О, Укроп, отбой, фикус услышал.

– Черт, придурки, задрали! – хоббитанка вылила остатки недопитого напитка куда-то за спину вместе с трубочкой, спрыгнула с дивана и ловко забралась к Лайм на ее гору мусора. Которая по чуть-чуть, но все же становилась меньше – чтобы много думать, нужно много кушать, не так ли?

Пнув пару раз мыском черной туфельки бубнящую бесформенную зеленую массу, Брина откуда-то из соседней кучи достала большое оцинкованное ведро и одним ловким движением набрала в него Лайм.

– Кто я…? – привычно отозвалось из ведра.

– Мусор, – раздраженно бросила хоббитанка, – А мусор нужно выкидывать.

Отшвырнув остатки тактической резиновой куклы в сторону, Брин открыла дверь в и выплеснула зеленую жижу обратно в коридоры замка.

– А моя цель…? – эхо почти уже пустого замка только еще больше разозлило обладательницу внушительных хоббиттских холмов.

– Тебе нужна цель, да? Найди три ключа от покоев короля, вот тебе цель. Да и себя, заодно.

Дверь с грохотом захлопнулась.

И Лайм осталась один на один с самой собой.

Глава 24

Кое-как собравшись с силами и мыслями, Лайм снова приняла свой любимый облик полуобнаженной воительницы. Колдун в голове что-то невнятно причитал, отголоски бубнили и спорили о резисте на ментальные атаки.

– Ключи… – грустно произнесла Лайм в пустоту, – Три ключа… Это что, опять по замку бродить?

Невесть откуда взявшийся Мики, который наверняка проскочил между ног у хоббитанки, утвердительно заурчал и засеменил вперед, указывая дорогу.

– Ну ладно… – все еще отходя от экзистенциального кризиса, Лайм вяло побрела по коридорам замка. Опять.

Пройдя, пру поворотов, Лайм и Микки попали в мрачный коридор с голыми кирпичными стенами.

– Ну и где здесь ключи? – произнесла зеленокожая.

Микки резво подпрыгнул – и вовремя. Из пола в коридоре выскочили пики. Лайм осторожно обошла опасное место, как вдруг пика выскочила из стены, вонзившись в бок Лайм.

– Ай! Как грубо! Осторожнее, Микки.

Сперва она залечила рану. Затем взяла мохнатого приятеля на руки, а сама сделалась чуть пожиже, чтобы вонзающиеся пики не причинили ей вреда.

Прошагали коридор без особого урона – пики вонзались только в Лайм, не задев зверька. В конце коридора оказалась лестница, ведущая вниз, а оттуда слышались голоса, преимущественно мужские, и странная музыка. Мики первый добежал до дубовой двери, толкнув её лапками, и та отворилась.

Голоса стихли, осталась играть лишь приглушённая, но весьма тяжёлая и ритмичная музыка. На Лайм уставилось четыре десятка мужских глаз.

Место напоминало салун или какой-то подпольное казино – барная стойка, винтажные игровые автоматы и равномерно распределённые по территории выпивающие мужские туловища. В основном, здесь собрались дровосеки, ковбои, гномы и прочий работящий люд

«Проклятые реднеки…» – сказал непонятное слово голос колдуна в голове.

– Глянь-ка! Зелёная! – заржал рыжий бородач, который одинаково мог сойти и за коренастого мужика, и за рослого гнома.

– Сюда бабам низя! – рявкнул дёрнувший бицепсом мужик с кольцом в ноздре. – Тем более – магическим. Таков уговор!

– Да брось! Кто за этим уговором следит!

– Да.

– Давненько у нас бабы не было! – послышался голос откуда-то сбоку, а затем правую ягодицу Лайм смачно сжала чья-то крепкая мужская рука.

Ощущения от такой неслыханной наглости даже показались в чём-то приятными, но сейчас было не до развлечений.

– Мне нужен ключ! – Лайм достала кинжал.

– Смотрите-ка! Она хочет нас ужалить!

Толпа загоготала. Мужики обступили девушку со всех сторон. Микки зарычал и попытался вцепиться зубами в лодыжку того самого рыжего гнома, но… с недоумением обнаружил, что зубы клацнули в пустоту.

Все гости салуна были призраками. Ну, или чем-то вроде фантомов, гениев места, заточённых в этом странном помещении.

Но они не были совсем бестелесными – похоже, они могли материализовываться, пить алкоголь и защищаться, когда вздумается. Гном замахнулся своим мощным кулаком в сторону Микки, и тот отпрыгнул. Осталось только смотреть, как женщину со всех сторон обступают реднеки. Учитывая, что они могли растворять одни части тела и оживлять другие, они встали очень тесно, буквально сжав студенистое зелёное тельце Лайм

Их руки были везде. Кинжал метался из стороны в сторону, но призраки быстро дематериазирововались и снова обретали форму. Через минуту Лайм сдалась, сделалась упругой и попыталась получить удовольствие. Два десятка мужских рук разрывали на ней одежду, лезли вниз живота, гладили попу, сжимали полную грудь – почему-то сразу захотелось отрастить размер побольше, чтобы хватило для пары-тройки ладоней.

Но скоро прелюдию десяти насильников прервал властный голос:

– Довольно! Отпустите её!

Толпа недовольно заворчала и медленно расступилась.

В центр зала вышел статный мужчина средних лет с короткими гусарскими усиками, одетый в офицерский мундир.

– Джентльмены. Мы все не по своей воле попали сюда. Как нам всем известно, мы все скованы проклятием, который заставляет нас двадцать четыре часа в сутки находиться здесь, пить, играть в азартные игры, рассказывать истории и прочим образом развлекаться, а также составлять компанию Его Сиятельству. Так позволим же даме украсить наши скромные будни. Мисс, пройдёмте в покои нашей скромной компании. Да, я забыл представится – меня зовут Матиас Ржевинсон.

Лайм поправила одежду и проследовала за офицером. Вне сомнений, он тоже был призраком, но выглядел намного живее остальных. Даже симпатичный… Они прошли зал и скрылись в небольшую ложу, отделённую резной перегородкой. Там стоял большой бильярдный стол, вокруг которого со скучающими мордами стояли трое офицеров – примерно того же роста, внешности и возраста, что и Ржевинсон. У каждого в руке был кий, периодически они подходили к столику и отхлёбывали шампанское.

– Господа! Я привёл к вам сию прекрасную особу.

– Мисс!

– Мадемуазель! – бильярдисты расплылись в улыбке и потянулись к зелёной ручке Лайм, но Ржевинсон одёрнул их.

– Я думаю, мы все ещё далеко не заслужили целовать её ручку. Я предлагаю сыграть в одну игру, правда… Я даже не знаю, мисс, имею ли я право просить вас о такой услуге?

– О какой?

– Сыграть в бильярд…. Правда, в несколько другой роли…

– С радостью! – кивнула Лайм. – Я соглашусь, но только мне нужен ключ. Где-то здесь должен быть один из ключей, так?

– Ах, ключ, да. Я покажу вам ключ, но сперва выслушайте меня. Вы знаете, я слышал как-то в юности, ещё до того, как оказаться здесь, одну очень древнюю историю, скорее, притчу о бильярде, юной девушке и молодых офицерах. Право, мне так стыдно, но я очень захотел воплотить её в жизнь, это стало моей мечтой, идеей фикс…. И вот беда – с обычной дамой реализовать её будет крайне затруднительно, но вы! В вас я вижу магию.

– Ну, не магию, а так, немножко есть, – смутилась Лайм. – В общем, если ключ дашь – то я согласна!

– Тогда… Вы не могли бы, скажем, избавиться от нижней части вашего гардероба и сесть на бильярдный стол?

– Вот так? – Догадливая Лайм мигом запрыгнула на стол, избавилась от трусиков и широко раздвинула ножки.

– Хм… Нет, что-то не сходится, – прищурился Ржевинсон.

Лайм кивнула. Сначала она сделала кожу своих ног твёрдой, как борта бильярдного стола. Затем, оглянулась, посмотрела на лузу, взяла в руки ближайший шарик и измерила его диаметр. Затем потрогала у себя внизу и осторожно раздвинула, растянула пальчиками свои половые губы, одновременно меняя свое строение внутри.

– Великолепно, браво! – Ржевинсон засуетился, расставляя шары треугольником. – Ну, господа, пожалуй, я разбиваю.

Меткий удар килем! Шары забарабанили об упругие ножки, забились в коротком танце, и затем пара из них ровной чередой закатились в лоно Лайм – двух – и семиочковый.

– О! Ой! Как интересно! – Лайм раскрыла рот от возбуждения.

Шары были гладкими, тяжёлыми, холодными и очень большими, они сильно распирали внутри, вызывая новые ощущения. Лайм раздвинула ножки еще сильнее, подталкнув выпирающую «семерку». Чпок! Половые губы аппетитно причмокнули, мышцы сжались и протолкнули шары еще глубже – сначала один, потом другой.

Пропустив через тело, Лайм широко раскрыла рот и протянула скольские шарики игрокам.

– Девять! – воскликнул Ржевинсон. – Спасибо, мисс.

Он галантно поцеловал ей руку, затем снова прицелился, пытаясь загнать «тройку», но та не зашла.

– Ваш ход, Майкл.

Майкл успешно отправил «тройку» внутрь Лайм, но следующим шаром сыграл слишком толсто. Снова шары забились о Лайм – о ступни, голени и внутреннюю поверхность бедра.

Третий, похоже, играть не умел – он даже не попал битком по шару. Пришла очередь четвертого, которого звали Джонни Син.

Биток врезался в «тройку», она врезалась в дырочку Лайм, с громким звуком войдя глубже. Затем туда же полетела «пятёрка», «шестёрка», «десятка», Джонни Син только успевал подбегать и целовать ручку всё больше и больше возбуждающейся девушке и вытаскивать у неё изо рта шары. Распирающее чувство внутри настолько возбудило Лайм, что она скинула с верхнюю часть гардероба, обнажив грудь. Когда Джонни всадил уже шестой шар, он поцеловал вместо руки острый, призывно торчащий сосок.

Наблюдающий за триумфом соперника Ржевинсон, похоже, был слегка расстроен происходящим – ведь это была его идея. В то же время вид врезающихся и исчезающих внизу живота у девушки шаров вызывал у него странное, запретное желание. Наконец, он обратился к игрокам.

– Господа… А давайте… давайте её просто оттрахаем?

От неожиданности Лайм выдавила только что принятый внутрь седьмой шар, слезла со стола и схватила клинок.

Игроки вместе с реднеками подошли ближе, оттесняя её снова на центр зала. Лайм сделала несколько взмахов клинком, но силуэты привычно таяли под её ударами.

Круг стал теснее. Бороды, гусарские усы и назойливые пальцы щекотали лицо, соски и бока, липкие пьяные языки прохаживались по шее и подбородку. Скоро фантомы-реднеки обнажили свои «кинжалы», липкие от возбуждения и резко пахнущие, наперебой пытаясь пролезть ими между ног, но это удавалось далеко не всем. Четыре игрока оттеснили их, завязалась небольшая потасовка, но скоро проблема была решена. Второй и третий игрок взяли Лайм за волосы и наклонили, приподняли за бока, Джонни Син грубо вошёл внутрь сзади, а Ржевинсон наклонил голову вперёд и проник в рот. Их члены то пропадали, то вновь материализовывались внутри, заставляя вздрагивать от неожиданности и возбуждения, вместе с этим второй игрок схватил её правую ладонь и вручил ей ещё один горячий орган, который Лайм начала уже почти инстинктивно гладить в такт движения двух своих основных насильников, спустя пару фрикций третий повторил этот трюк слева.

Насильников? Да, именно это и происходило в этой злосчастной таверне.

«Нет, это уже слишком,» – озвучил мысль колдун.

И вправду, слишком, поняла Лайм, испытывая первый, неправильный и очень несвоевременный оргазм. Она подняла взгляд выше, чтобы посмотреть на лицо Ржевинсона, который тоже уже подходил к точки кипения. Его офицерский сюртук и рубаха под ним были расстёгнуты, а на груди…

На груди у него болтался тот самый бронзовый ключ с порнографическим орнаментом.

Гусар-призрак издал сдавленный звук, во рту взорвалось что-то липкое и засверкавшее как тысяча маленьких светлячков, и в этот же момент Лайм освободила руку от призрачного члена и резко дёрнула за шнурок, на котором висел ключ.

… И тут же упала на пол, болезненно ударившись головой.

Насильники исчезли. В тишине послышался звук упавшей и разбившейся бутылки – это исчез одинокий бармен, разливавший в этот момент какое-то пойло за своей стойкой. Лайм подняла голову и оглянулась вокруг – в салуне не было ни души. Все призраки исчезли, растворились навсегда – потому что Лайм разрушило древнее проклятие, которое сдерживал ключ на шее у похотливого гусара.

Подбежавший Микки лизнул в лицо, Лайм поднялась, привела в порядок одежду и, собравшись с силами, шагнула за дверь.

Теперь они прошагали коридор с пиками в обратную сторону. Прошли ещё небольшую полосу препятствий – с вылетающими из стены гигантскими шипастыми шарами, – и нашли мрачный склад с низким потолком, заваленный коробками и пахнущий пылью.

Порывшись в коробках, Лайм с Микки обнаружили тысячи, десятки тысяч порнографических манускриптов – голые простолюдинки, принцессы, эльфийки, гномихи и – о ужас – гномы, смотрели на них со страниц журнала.

«Да уж, ну и вкусы у этого прохвоста,» – проворчал голос колдуна.

Никакого ключа не обнаружилось, и Лайм уже думала покинуть помещение, как вдруг Микки заворчал и подбежал в дальний угол склада.

– Хм, что тут у нас…

Лайм провела тонкими пальцами по косяку и нащупала зазор. Достала кинжал, поддела – и внезапно увидела сочащийся из-за щели свет. За складом оказалась тускло освещённая лестница, поднимающаяся наверх.

– Опять вверх? Сколько можно-то?

Пара сотен шагов, десяток разворотов и площадок. Похоже, они поднимались в одну из башен замка. По ту сторону от двери, находящейся за лестницей наверх, доносилась тихая, спокойная музыка. Наконец-то никаких боёв, разборок и прочего, от чего Лайм уже изрядно успела устать.

Дверь открылась в большое круглое помещение, в котором тускло горело несколько свечей.

Лайм с Микки сделали пару шагов в центр комнаты, зеленая ладонь нашарила выключатель на стене, как вдруг послышался щелчок закрывающейся двери.

Включился свет, и Лайм поняла, что окружена. Только вот окружали ее не люди, не эльфы и даже не гремлины – бездушные автоматы. И у всех этих автоматов сверкали огромные дилдаки – резиновые, стальные и стеклянные.

– Больной… ублюдок, это же его комната наслаждений! – проборомотала Лайм и хотела уже было выхватить кинжал, но не успела.

Щёлкнула огромная удавка, потом вторая, третья – руки оказались связаны вместе прочным узлом, а ноги растянуло отдельно. Лайм ойкнула, и её зелёное тельце притянуло на выдвинувшееся из стены неудобное, обтянутое искусственной кожей потёртое ложе. Манипулятор, держащий удавку с руками, прижал её вниз.

– Отпустите меня! Отпуст-ом-ом, – последняя фраза оборвалась, потому что из стены вылез и вонзился в зелёный ротик здоровый резиновый член, намазанный скользкой смазкой с клубничным вкусом.

Музыка сменилась с тихой на ритмичную, пошлую, сопровождаемую записанными женскими стонами. Микки сел рядом и стал внимательно смотреть.

Стало вкусно, хоть и слегка неприятно от чувства распирающей глотки. Лайм задрала глаза и посмотрела вперёд, чуть выше уровня глаз. Там располагались пять круглых электрических ламп, и горела самая левая, сине-зелёная.

В этот же миг заскрипел кривошипно-шатунный механизм, резиновый член затеребил сладкие губки Лайм, обильно сдабриваемый вылезающей из конца клубничной смазкой, а удавки на ногах неожиданно напряглись. Их потянуло в разные стороны – так, что животик зеленокожей негодницы вынужден был прижаться к неуютному кожаному ложе. Похабный манипулятор приподнял короткую юбчонку – или что там было из гардероба в тот момент на изменчивой Лайм – и беспардонно запрокинул на спину.

Лайм попыталась скосить глаза, но настырный механический негодник во рту не позволял это сделать. Затем она почувствовала, как в низ живота упирается ещё один механический приятель – скользкий, мягкий, непрерывно исторгающий смазку и почему-то тёплый. Сначала Лайм пыталась увернуться, но затем развернулась поудобнее, и фаллос вонзился в её лоно.

Загорелась вторая лампа на стене – салатного цвета.

Сначала два механических друга двигались медленно и синхронно, позволяя Лайм привыкнуть к движениям. Затем тот, что работал внизу, мигом ускорился вдвое. Лайм замычала и запричмокивала от нахлынувших ощущений, заёрзала, подстраиваясь поближе к срамному уду, одновременно стараясь приблизить сладостный момент и оттянуть его, но не сдержалась. Десятком секунд спустя протяжный стон вырвался у неё из груди, а мышцы внутри стали бешено сокращаться.

Когда всё стихло, тут же загорелась третья лампа, ярко-жёлтая. Движения механизмов прекратились, но искусственные члены и не думали выниматься, застыв в самом крайнем положении. Лайм попыталась немного уменьшиться в размерах, но механизмы упорно следовали за ней, подтягиваясь ближе. Когда она окончательно скорчилась, изогнув спину дугой, сзади заскрипел новый механический удовлетворитель – длинный, бугристый и тонкий. Он медленно приблизился сзади, нащупал и стал настырно проникать в другую дырочку, неправильную и совершенно для этого не предназначенную. Лайм застонала, почти так же, как на записанной пошлой музыке, заныла от его причиняющих некоторую боль движений, но вскоре привыкла, и ощущения стали нравиться.

Вдруг резиновые друзья, воткнутые в рот и в вагину, снова начали двигаться. Коротко, с небольшим разбегом, но от того ещё более раздражающе и возбуждающе. Лайм моментально их увлажнила – и внизу, и слюной, которая принялась бежать из-под раскрытых в сдавленном стоне губок. Следующего оргазма она достигла очень быстро, но машина удовольствий и не думала останавливаться, она ускорялась и вскоре замолотила как огромный суставчатый отбойный молоток. Оранжевая лампа загорелась только на четвёртом оргазме, но машина и тут не остановилась – она будто сломалась, что-то неправильное и настырное было в её алгоритме, и тогда Лайм, бесконечно возбуждаемая и кончающая, решила пойти ей на встречу – она изменила своё тело, вырастив ещё пару вагин ниже и выше настоящей, как бы приглашая бездушного робота проникнуть в неё новыми и новыми механическими членами. Пара дырочек призывно вспухли алыми губами подмышками у Лайм, ещё четыре – по бокам, где скрюченное тело образовало привлекательные для проникновения складочки. Члены на длинных суставчатых манипуляторах тут же полезли из потолка и спустились вниз, они вонзались в Лайм под всеми возможными и невозможными углами. Зажглась последняя, красная лампа, а Лайм всё кончала и кончала, отращивая новые и новые отверстия для удовольствий, становясь живым страхом трипофоба. Наконец, машина не выдержала, сдалась. Из панели, на которой горели все пять шкалы механического удовлетворителя, пошёл дымок, лампы начали лопаться, манипуляторы зашлись в конвульсиях. Панель шкалы удовлетворения с грохотом взорвалась и вылетела из стены, ударившись в сплетение механизмов, окруживших Лайм.

Пошлая музыка стихла.

– По-о-и-ее… – пробубнила она, но вскоре поняла, что никто ей не поможет.

Микки, наблюдавший за механической оргией, подошёл и сочувственно полизал ей пятку – пожалуй, единственное место, куда не был воткнут член.

И тут Лайм лопнула – точнее, вытекла, ослабнув и поменяв форму. Некоторое время она лежала бесформенной амёбой под неудобным ложем, затем выкинула ложноножку – перебралась на полметра. Потом ещё раз – и, наконец, выбралась на свободную площадку. Собралась и приняла привычную, безо всяких излишеств, внешность – даже одежду воссоздала привычную. Огляделась по сторонам, она заметила нишу, которая скрывалась за отлетевшей панелью. Там, в сплетении проводов и механизмов что-то блеснуло, что-то знакомое, очень ясное.

– Ключ! С пошлым орнаментом!