Текст книги "Подчиняйся мне (СИ)"

Автор книги: Бин Ди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Ты сомневаешься, что я сказала бы «да»?

Серые глаза покрываются тёмным, туманным блеском. Пальцы едва приподнимают мой подбородок, заставляя тянуться за ними, отдаваясь желанию приоткрыть губы и увлажнить их соблазнительным движением языка. Он делает шаг мне навстречу, и этого хватает, чтобы сердце пробило грудную клетку, просто упало к его ногам, умоляя лишь об одном – поцелуй меня, Эдриан! Он наклоняется ко мне ещё ниже, я забываю обо всём, тянусь к нему навстречу и обхватываю его нижнюю губу своими губами, оглушённая биением собственного сердца. Я чувствую, как он улыбается, разряд, блуждающий между нашими телами, находит свой выход, поражая меня электрическим током стыда. Чёрт! Что я делаю? Я пытаюсь отстраниться от Эдриана, но он прижимает меня к себе крепче, давая понять, что без дозволения мне не выбраться; лёгкое прикосновение к краешку губ снова заставляет растеряться и забыть, как дышать. Вздох удивления, смешанный с радостью, вылетает из моего рта, и будто только этого и ожидая, Эдриан оставляет влажную печать на моей нижней губе кончиком языка.

– Сегодня я хочу видеть тебя у себя, Андреа, – шепчет Эдриан и, поцеловав кончик носа, выпускает меня из крепких объятий, начиная как ни в чём не бывало собираться на работу. Он вновь сосредотачивается на своих мыслях, а в моей голове от услышанного кружится голова. Что он имеет в виду? Он хочет, чтобы я пришла к нему ночью, или он ждёт меня на работе?

Но так и не задав вопросы, я киваю головой, соглашаясь, попутно ловя на себе его взгляд, и, прощаясь, выскальзываю из комнаты. В голове роятся бестолковые мысли и вопросы, но стоящая за дверью поникшая Калли заставляет меня встрепенуться. Увидев меня, девушка демонстративно отворачивается, делая вид, что просматривает документы, крепко сжатые в руках до побеления костяшек.

***

Время завтрака давно прошло, я намеренно его пропустила во избежание лишних разговоров и встреч с Корой. Тихий, размеренный стук в дверь заставляет меня напрячься, чуть поскрипывающие петли говорят мне о том, что дверь за спиной медленно отворилась. Я поворачиваюсь к ней лицом, встречая на пороге Мёрфи. Парень застыл в дверном проёме, остановившись в своей излюбленной позе. Облокотившись о притолоку плечом, он сжимает пальцами правой руки золотой брелок, металл поблёскивает в его руках так же, как и его чёрные глаза сейчас блестят каким-то озорством и неподдельным удовлетворением.

«Что ты снова задумал, Мёрфи?»

– Идём! – довольно улыбаясь, зовёт меня парень. – Только шевелись, иначе пропустишь всё веселье!

Он разворачивается и быстро уходит. Не теряя времени, я подскакиваю и нагоняю его в коридоре. Мы спускаемся вниз на первый этаж и заворачиваем за угол, останавливаясь перед дверью кабинета миссис Ньюман – матери Эдриана. Из-за неё раздаются громкие голоса, если они не дерутся, то то, что они ссорятся, не вызывает никаких сомнений. Я непонимающе и возмущённо смотрю на Мёрфи, губы которого расплываются в ехидной ухмылке.

– Я не буду подслушивать! – шиплю я, скрепя зубами, и разворачиваюсь, собираясь уйти.

– Глупая! Всегда слушай то, что можешь услышать! – шепчет Мёрфи и хватает меня за руку, притягивая ближе к двери: – Иногда от этого зависят очень важные вещи! – серьёзно говорит парень. – То, что не должно быть услышанным, услышать не получится, – он смотрит по сторонам и наклоняется к двери, вслушиваясь в разговор.

Раздумывая над его словами, я закусываю губу и неуверенно пожимаю плечами, борясь с внутренним противоречием, правильно ли мы поступаем.

– Нет, Аида! – возмущается Кора. – Я не согласна с тобой!

– Они говорят о тебе, кстати, – косится на меня парень, и когда любопытство берёт верх над порядочностью, я подхожу ближе, хотя кажется, что их крики слышны по всему дому, – только, – шепчет Мёрфи, – не проявляй сильных эмоций, пока будешь подслушивать! Иначе нас засекут. Всё-таки они не какая-нибудь мелочь эфемерная!

Но я уже не слушаю его, пытаясь сосредоточиться на разговоре супругов. Но, стоя возле Мёрфи, я чувствую, как меня покрывают мурашки от странного чувства опасности и беспощадности. При этом я испытываю какое-то снисхождение к парню, словно бы это был мой брат, которого я принимаю любым: и плохим, и хорошим.

– …не промах! – язвит Кора, не скрывая раздражения, и я вслушиваюсь в разговор женщин: – я сразу тебе сказала, что и дня не пройдёт, как она раздвинет перед Эдрианом ноги, а ты… – она заливается смехом, словно пытаясь таким образом унизить Аиду, – не так проста! Аха! Из редкой породы!

– Она уже говорила это, – кривится Мёрфи, – надоело, – говорит он, будто прогоняя назойливую муху.

– Не начинай всё сначала, – устало отвечает Аида, – надоело, – она говорит это с такой же интонацией, как и Мёрфи, тем временем я бросаю быстрый, оценивающий взгляд на парня, спрашивая сама себя, как у него это получилось.

– Андреа – обыкновенная сука. Стоит появится кобелю, и начинается течка!

Её слова как плевок в лицо. Тело обдаёт жаром стыда. Ведь в чём-то Кора права, меня тянет к Эдриану, и будь он настойчивее ночью, я бы отдалась ему. Но почему она так ненавидит меня? Что плохого в том, что Эдриан предпочитает меня её нимфе, или причина в чем-то другом?

– Довольно! – пресекает её Аида: – Я тебе всё сказала насчёт девчонки! Не заставляй меня повторять дважды!

– Меня уже тошнит от этих псов! Второй Цербер в доме – это перебор, скоро здесь всё пропахнет этими тварями! – фыркает Кора, и что-то с треском разбивается о стену. Но это почему-то не удивляет меня, учитывая, что женщина на взводе.

– Я знаю, на что ты намекаешь! Не лезь в его дела! – предостерегает Аида супругу. – Достаточно того, что он согласился принять Калли на работу, и именно на ту, которую ты просила для неё у меня, а не у него.

– Почему ты позволяешь ему властвовать здесь?! Он не создан для власти! Гипнос слишком мягкий, сдержанный и безразличный ко всему, что творится в «Underworld». Он просто покорно выполняет свои обязанности, иногда используя свою силу на других, – упрекает её женщина, – ты глупее, чем я думала, – бормочет Кора, и следующие её слова тонут в стенах кабинета.

Кто такой Гипнос? Ещё один член семьи Ньюманов? Но ответ не требует раздумий, я сразу же слышу его из уст Аиды.

– Я хочу вернуть сына домой, Кора! Домой! Столько лет прошло, а я как попугай повторяю тебе это снова и снова! Он мой наследник! – с отчаянием говорит Аида, и кажется, что всю горечь её слов невольно чувствую на себе.

Мёрфи прикрывает глаза, подносит брелок ко рту и неосознанно вдавливает его в губы, будто пастырь, с благоговением целующий распятие. Только видя брелок ближе, я понимаю, что это медальон, очень похожий на мой, с таким же гербом Ньюманов. Парень замечает мой взгляд на медальоне и пальцем указывает на дверь, приказывая слушать.

– Это не твой любимец Танатос! Вот он бы…

– Замолчи! – в комнате раздаётся шлепок от пощёчины, и Мёрфи, зажав мне рот рукой, оттаскивает обратно в коридор.

– Уходим! – он хватает меня за кисть и тянет за собой в гараж.

Когда Мёрфи торопливо заталкивает меня в машину, я не сопротивляюсь, полностью доверяя ему. Не хватало, чтобы за нами бежала одна из разъярённых женщин, обличая нас в слежке. Поэтому сама надеюсь поскорее уехать из этого пекла. Через несколько минут я решаюсь спросить его:

– Они ссорились из-за меня и из-за… – того парня или парней, – ведь так?

– Да. Тебе многое предстоит обсудить с Ньюманом, – задумчиво произносит Мёрфи.

– Это ты, а не Эдриан потащил меня подслушивать разговор четы Ньюманов, – возмущаюсь я, – зачем?! Чтобы теперь отослать меня с вопросами к нему?

– Ненавижу Кору, поэтому рад, что Аида хоть иногда может ей возразить, – облегчённо улыбается Мёрфи, игнорируя моё возмущение, – именно поэтому я всегда слушаю, о чём они говорят. Аида перестала злиться на меня по этому поводу.

Я складываю руки на груди и, следуя его примеру, игнорирую его.

– И сейчас вымаливает прощение, – поджимает губы Мёрфи, скорее говоря это себе, не беспокоясь о том, слушаю я его или нет, – моя гордая девочка в очередной раз унижается перед этой стервой.

Моя девочка? Что здесь происходит? Неужели он ревнует? Задать личный вопрос будет слишком дерзко с моей стороны, тем более, что меня волнуют куда более важные вопросы. Но, судя по настроению Мёрфи, лицо которого вновь потемнело от тяжёлых раздумий, его откровения на сегодня закончились.

***

Переступив порог «Underworld», я чувствую, как меня парализует пробирающееся до костей странное ощущение, будто душа начинает господствовать над телом, обостряя чувства и «правильное» восприятие окружающей действительности. Набираю побольше воздуха в лёгкие, замечая, как скучая, Мёрфи закатывает глаза.

– Ну что? Ты наконец чувствуешь это место? Меня и окружающих тебя… – он усмехается, видя моё смятение, – существ.

Он касается моего плеча, и от этого я вновь ощущаю исходящее от него чувство опасности, беспощадности и запах опалённых огнём камней. Меня передёргивает от этого странного ощущения, и я сбрасываю с себя его руку.

– Это ты ещё не знаешь, на что сама способна, – скрывая обиду, хмыкает он, – пора к хозяину, сестричка, только не мямли у его двери, слушая противный лепет Калли, – он разворачивается и уходит, явно недовольный моим жестом.

***

Всё-таки я была права, в кабинет Эдриана ведёт две двери. И вторая проходит через небольшую приёмную с секретарским столом, стеллажом с документами и двумя креслами. Как ни странно, в приёмной Калли не было. Уверенно стуча в дверь, я слышу голос Эдриана и прохожу к нему. Навстречу мне выходит хмурая Калли и поникшим голосом приглашает меня войти к мистеру Ньюману. Он приветствует меня добродушной улыбкой, предлагает присесть в кресло и сам садится напротив, терпеливо ожидая, когда я начну разговор. Пытаюсь собраться с мыслями, как правильно задать ему интересующие вопросы, но мечущаяся в груди тревога едва позволяет дышать, не то что говорить. В голове вновь всплывают события минувших дней, разговоры и фразы, которые я слышала, звучат в моей голове, и теперь мне кажется, что до меня доходит их смысл: многое говорилось обо мне, пусть и сравнивали меня с… сукой, Цербером и тварью. И наши с Мёрфи медальоны. Пазл все чётче складывается в картинку, но всё равно не хватает важных деталей.

Сама не замечая, я неосознанно поднимаю руку, касаюсь своего чокера и сжимаю его, пытаясь унять дрожь в пальцах. Круглый медальончик холодит горячую ладонь, а я почему-то вспоминаю соседскую собаку Чарли, у него висел такой же адресник на шее. Это воспоминание странным образом помогает отвлечься от терзающих душу тревожных предчувствий. Возвращаясь в реальность, я ухмыляюсь подарку Эдриана: действительно, чокер и правда как собачий ошейник. И мне, как и «собаке», он нравится. Он мой!

Но я снова сосредотачиваюсь на своих вопросах, ведь те существа, что были вчера в клубе, я видела их иначе, но как? Что это? Сумасшествие или реальность?

– Я схожу с ума? – неуверенно задаю вопрос, а мой голос хрипит. Я ощущаю, как пересыхает в горле, но игнорирую дискомфорт, пытаясь сосредоточиться на серьёзных глазах Эдриана. – Сатиры, полубоги, ведьмы, привидения, нимфы… Церберы, – чуть тише произношу последнее слово.

– А если скажу, что не сходишь? И что это всё правда? – Эдриан глубоко выдыхает, не сводя с меня серьёзных глаз. По его выражению лица я понимаю, что я затронула правильную тему для разговора. Он подаётся вперёд и растирает ладони, готовясь к длинному и серьёзному разговору. – Мы все реальны.

– Вот как… – единственное, что я могу выдавить, меня обескураживает собранность Эдриана; она даёт понять, что он не шутит и не собирается этого делать.

Я растерянно перевожу глаза на картину, висящую за спиной у Ньюмана. На прибрежном скалистом берегу, среди величественных графитовых пик расположился сверкающий своим величием и чистотой храм. Его белоснежные колонны на фоне серого неба выглядят божественно и притягательно. И если раньше я бы подумала, что Эдриан повесил всеми известную зарисовку «Храм Зевса» просто для красоты, то, сравнив тематику картины в его комнате с разными гостями в клубе, теперь я понимаю, что это не совпадение. А много ли я знаю о том, что происходит вокруг меня? Я знала, какое существо стоит передо мной в клубе, но как?

– Эдриан, – возвращаю обратно своё внимание на парня. – Вчера ночью я работала в клубе и чувствовала, кто появляется передо мной. Почему?

– Не удивляйся. После проведённого времени в «Underworld» это нормальная реакция организма. Дом есть дом. Простые люди не могут пройти через границу двух миров и оказаться на его окраине, – голос Эдриана спокоен, словно это обычное дело: пара-тройка рогатых сатиров, пьющих у бара, и прекрасные нимфы, благоухающие, словно вечерние примулы на закате. Он внимательно следит за моей реакцией на его слова, блуждая по-моему озадаченному лицу оценивающим взглядом, а я читаю на его лице тревогу и ожидание. Осознаю, что любая моя реакция для него имеет большое значение, каждый мой ответ.

На моём лице вырисовывается недовольство, как только в воспоминаниях всплывают наполненные ядом слова Коры: Он хочет своего Цербера!.. Она обычная сука… Второй Цербер в доме – это перебор, скоро здесь всё пропахнет этими тварями!

– То, что ты видела, реально! – я вижу, как в пепельных глазах Эдриана бушует порыв, он хочет поддержать меня, разделить свалившуюся на мои плечи правду, что так тяжело воспринять. Он то и дело бросает свой взгляд на мои сжатые в кулак ладони. Я понимаю, что он хочет коснуться меня, чтобы поддержать, но не решается этого сделать, боясь быть отвергнутым. – Ты и сама чувствуешь, что все эти существа, – настоящие!

– И ты один из них! – Почему-то признание того, что Эдриан является полубогом или богом, не пугает меня, а скорее наоборот, успокаивает учащённое сердцебиение, прогоняет тревогу, заставляет ощущать себя в безопасности.

– Да, – прямым и открытым взглядом он смотрит мне в глаза, придавая смелости, приободряя, подталкивая к следующему вопросу.

– А ты какое божество? – серьёзно спрашиваю я, удивляясь твёрдости собственного голоса, в висках ощущаю пульсацию крови от напряжённости, но пытаюсь быть сосредоточенной. Я набираю побольше воздуха в лёгкие, он кружит по ним, даруя облегчение, и страх постепенно уступает место любопытству.

– Я Гипнос. Бог сновидений, – отчеканивает каждое слово Эдриан, но следом хмурится собственным мыслям, на мгновение переводит глаза, словно пытается скрыть за этим жестом внутренний страх. Он будто берёт передышку, чтобы в следующее мгновение снова встретиться со мной взглядом.

Гипнос. Бог сновидений. Горячая вспышка в груди от понимания, что сновидения могли быть навеяны чужими желаниями, разливает по телу неистовый жар, заставляя румянец подступать к щекам. Я поднимаю прохладные ладони к лицу, пытаюсь прикрыть ладошкой проступившую розовую пелену, но знаю, что эти действия напрасны. Снова вспоминаю все реалистичные сны с поцелуями, касаниями пальцев к самым чувствительным местам моего предательски податливого тела, а так же дразнящий, влажный язык, сводящий с ума; было ли это всё моими сновидениями? Не молодой ли бог, владеющий искусными дарами морфея, навевал эти сны и соблазнял меня?

– Что-то не так? – вопрос Эдриана звучит игриво, видимо, моё смятение и вспыхнувшие краской щёки подняли парню настроение. На его лице мелькает загадочная улыбка, и увы, из-за обжигающего тело недоумения я не могу решится открыть ему правду. Я лишь качаю отрицательно головой, пытаясь отогнать от себя дурные мысли, ведь он бы так не сделал, правда?

– По мифу-у у тебя есть брат, – запинаясь, перевожу тему разговора, не позволяя Ньюману продолжить допытываться, что меня так смутило, – это так? – внимательно всматриваюсь в мгновенно помрачневшее лицо Эдриана.

– Да, был. Танатос. Его убили! – он отвечает, и я вижу, как глаза Эдриана тускнеют, он словно погружается в горькое прошлое, которое отпечатывается серой тенью на его красивом лице. Всё ещё погружённый в омут воспоминаний, он нервно запускает пальцы в волосы, встряхивая их. – Это напоминание о смерти, – он сжимает белую прядь, как напоминание о трагедии и вечном клейме. Выражение лица приобретает жёсткость, он взъерошивает волосы, будто пытается стряхнуть с себя неприятный осадок постигшего его горя, и откидывается в кресле, складывая руки в замок. Я понимаю, что он закрывается от меня, очень быстро отдаляясь, будто призрак, он растворяется в солнечных лучах восходящего солнца.

– Мне жаль, – сердце сжимается от сострадания, я тянусь к ладоням Эдриана, пытаясь вновь достучаться до него и почувствовать тепло его взгляда. Он ответно сжимает мою руку и через внешнюю бронь сдержанности одним прикосновением я ощущаю его силу: в нём кипит решительность и властность. А ведь это не первый раз, когда я чувствую это, находясь рядом с ним. Но Кора описывала Эдриана-Гипноса совсем другим.

Эдриан растирает мои пальцы горячей ладонью, и от этого действия я расслабляюсь, медленно отпускаю отягощающее меня ощущение. Решаю перевести тему разговора и узнать наконец правду о себе.

– Я… Цербер? – осмелела, но всё же почему-то шепчу и теперь сама требовательно впиваюсь глазами в лицо Эдриана, пытаясь не пропустить ни единой эмоции, будто в них кроется истина.

Он утвердительно кивает головой, гордо расправляет плечи, в его взгляде читается неподдельная уверенность. Однако я слышу в собственных ушах раздражающий звон, от услышанного кровь шумит, разгоняя по венам адреналин.

Он хочет своего Цербера! И он нашёл меня!

Отстраняюсь от него, пытаюсь размеренным дыханием унять головокружение и подкатившую тошноту. Я не испытываю злости, мне не хочется кричать. Хочется уйти, но я понимаю, что мне просто некуда идти. Бездомная собака нашла себе хозяина. Кривлю губы в усмешке, чтобы скрыть охватившую меня безысходность от этой ситуации.

Эдриан, как и несколько минут назад, начинает беспокоится и нервно ёрзать в кресле. Недолго думая, он начинает суетиться, поднимается с кресла, идёт к столику с графином, наливает мне в стакан воды и, не скрывая волнения, отдаёт мне в руки. Присаживаясь на корточки, он внимательно следит за мной, и почему-то его волнение подкупает меня.

Несколько больших глотков немного успокаивают. Дрожащей рукой вновь протягиваю ему стакан.

– И я что, могу превращаться в трёхглавую собаку? – не могу сдержать иронию и остановить поток колкостей, которые вертятся на дрожащем языке.

– Нет, не можешь, Андреа, – пытается успокоить меня Эдриан, но вновь не касается меня, снова позволяя мне сделать выбор, – ты не превратишься в пса. Это ложное утверждение.

– Уже неплохо, – вновь иронизирую и усмехаюсь, пытаясь принять новые сведения. – Но если я чувствовала других, – я запинаюсь, будто пробуя новое, ранее ничего не значащее слово на вкус, – существ… ночью в клубе. Почему я не ощущаю тебя… Кору, Аиду?

– Скажем так, – волнение за меня не сходит с его лица, и он вновь потирает подбородок, обдумывая и подбирая правильные слова для объяснения, – ты можешь ощутить внутреннюю силу и отличительные черты характера богов и полубогов. Конечно, если они это захотят. С нами всё сложнее, чем с мелкими божествами и существами.

– Я должна знать что-то ещё? – шепчу пересохшими губами, понимая, что пока с меня достаточно новой информации.

– Много чего. Но не сразу, – он поднимается и помогает мне встать, – сначала прими то, кем ты являешься и в каком мире находишься. «Underworld» – это переход в другой мир, поэтому в основном здесь мы не скрываем своего естества.

Я складываю руки в замок, чтобы унять навязчивую дрожь, но соглашаюсь с Эдрианом. Нужно ещё не раз всё обдумать, взвесить и принять новую действительность. Вырывая меня из противоречивых раздумий, он касается губами виска, вызывая своим поцелуем улыбку и какое-то облегчение.

***

Двери «Underworld» гостеприимно распахиваются перед очередным гостем. Я надеваю на лицо радушную улыбку, обнажая белые зубы. Несколько часов назад Мёрфи мне предлагал выпить вчерашний «энергетик», чтобы было легче работать, но я отказалась. Я хочу сама контролировать свои ощущения и доверять им. Для поддержки Мёрфи был около меня несколько минут, пока приходили первые гости. Но, как оказывается, во мне проснулся азарт. Я с удовольствием и сдерживаемым восторгом рассматривала и встречала посетителей клуба.

Брови немного приподнимаются от удивления, когда после полуночи на пороге заведения появляется Пирс. Он держит в руке белоснежный, невиданной красоты цветок, вдыхая его аромат, и от этого действия сладостно прикрывает глаза, но лишь на мгновение. Его скучающий на первый взгляд вид меняется, когда он останавливается напротив меня, едва ли сначала обращая на меня внимание. Парень вальяжно поворачивает голову в мою сторону, а потом и сам разворачивается всем корпусом ко мне. Без застенчивости непозволительно близко сокращает между нами расстояние, загадочно улыбаясь. Лисьи глаза оценивающе проходятся по моему телу, а тонкие губы едва трогает предвкушающая улыбка, будто он видит любимое лакомство.

– Рад видеть тебя снова, Андреа, – склоняясь надо мной, шепчет Пирс, – я же говорил, что это не последняя наша встреча! Я ощущаю, что в тебе многое изменилось, – он подносит белоснежный цветок к моей щеке, и я замираю, словно боясь пошевелиться. Нежные лепестки, точно бархат, скользят по моей коже, оставляя после себя странный, леденящий след, в то время как наглые, жёлтые глаза Пирса блуждают хищным взглядом по моему лицу.

– Рады снова видеть вас в «Underworld», – я отстраняюсь от него, продолжая улыбаться, хотя наглость гостя меня возмущает, и почтительно склоняю голову перед богом-обольстителем.

========== Асфодель. Эдриан. ==========

– Позвольте угостить вас? – янтарные глаза мужчины требуют моего внимания. Невесомым жестом руки он приглашает меня присесть с ним за столик.

– Благодарю, но не стоит, сэр, – одаривая его самой тактичной улыбкой из своего арсенала, я отвечаю вежливым отказом, понимая, что, если сейчас соглашусь, Эдриан будет мной недоволен. Ведь Пирс прекрасно осведомлён, что я не просто работаю на Ньюманов, поэтому принимать знаки внимания, учитывая их разногласия, сейчас не к месту. К тому же мне не даёт покоя воспоминание о бедной Элис Бёрн, которую этот хитрый лис буквально прогнал из клуба. После незабываемой сцены в клубе мне не хочется общаться с таким высокомерным наглецом, хотя, подозреваю, он мог бы много интересного рассказать о Ньюманах, но всё же работу никто не отменял. – Желаю приятного отдыха, мистер Пирс! – замечая ещё больше блеска в его глазах и вновь подогревая интерес к своей персоне, я в последний раз бросаю взгляд на огорчённого мужчину, разворачиваюсь и ухожу.

– Я подожду вас, прекрасная Андреа! – уверенно бросает мне вслед Пирс. Играючи, он подносит к носу белый цветок и с наслаждением втягивает его запах. А я завороженно наблюдаю за этим действием, как тонкие, почти полупрозрачные лепестки касаются его кожи и сверкают под красными лампами софитов, ощущаю и на себе сладкий аромат.

Через несколько минут, как я обошла все залы, удостоверилась, что гости ни в чём не нуждаются, у меня появляется несколько минут на отдых. Лёгкой походкой и в приподнятом настроении я присаживаюсь к барной стойке. Бармен, точно чувствуя, чего я хочу, ставит передо мной высокий стакан с холодной водой, я благодарно улыбаюсь ему, понимая, что не только я могу чувствовать гостей. Долгожданная жидкость касается горячих губ, пока я осматриваюсь по сторонам.

«О нет, только не это!» – блуждая глазами, я сталкиваюсь с недовольным взглядом и вижу, как ко мне направляется побелевшая от досады Кора. Тяжёлый вздох слетает с моих губ, и, пытаясь сдержать нахлынувшее раздражения, я обречённо прикрываю глаза, понимая, что сейчас терпеливо придётся выслушать гневную тираду и очередные оскорбления мачехи Эдриана. Быстро сократив между нами расстояние, Кора останавливается напротив, гордо выпрямляет спину и небрежно бросает:

– Я уезжаю! – на удивление, в её тоне нет агрессии, но ей не удаётся сдержать недовольства.

– Я прикажу подать автомобиль, – кивнув, решаю как можно скорее отправить её домой, дабы не вызвать причин для порицаний. Через пару минут я вновь возвращаюсь к замершей в холодном безразличии женщине, – водитель ждёт вас, Миссис Ньюман.

Она небрежно поправляет волосы и, не смотря в мою сторону, закусывает губу, пытаясь удержать колкость:

– Ничего, как Эдриан попользуется тобой, вернётся домой, а после сам, – она довольно подчёркивает это слово и, усмехаясь, наконец пренебрежительно смотрит мне в глаза, – выкинет тебя отсюда!

– Всего доброго, миссис Ньюман! – не ведясь на провокацию, я отвечаю холодно-вежливой улыбкой, как и подобает хостес, но она уже не слышит меня, с гордо поднятой головой эта мегера направляется к выходу. Я стараюсь не принимать близко к сердцу грубость Коры, вот только меня начинают одолевать двоякие чувства; с одной стороны, я понимаю, что Эдриан приказал Коре не донимать меня, и это не может не приободрять, с другой – а что, если она в чём-то права? Её болтовня о том, что он «вернётся домой и потом выкинет меня», говорит, что сказка, о которой он мне рассказал, про проклятие и проводника – правда. Неужели Эдриан застрял в этом мире, и я тот самый проводник, с помощью которого он вернётся на… Олимп? Где его дом? Не хочется быть использованной и выкинутой на улицу, как Элис Бёрн.

От мимолётной боли сжимается сердце, я не могу отрицать того, что Эдриан мне нравится, меня тянет к нему и не хочется сопротивляться этому притяжению. Помогу ли я Эдриану вернуться домой? Однозначно! Но только если он попросит об этом и честно скажет, что ему нужно от меня, тем более теперь, благодаря Коре, я догадываюсь о его истинных мотивах. Впрочем, что гадать? Лучше спросить об этом прямо и послушать, что он ответит.

Сама пугаюсь этой мысли и чувствую, как холодеющие, дрожащие пальцы поднимаются к чокеру и неосознанно от страха сжимают подаренный медальон. Я боюсь разочароваться в нём. Я точно знаю, что разочарование в человеке, словно грязный сапог, своим отпечатком поставит клеймо безразличия на моём отношении к Эдриану.

– Не переживайте, прекрасная Андреа, Кора страшная ревнивица! – шепчет над самым ухом неожиданно появившийся Пирс, я вздрагиваю всем телом и недовольно хмурюсь от того, что он слишком близко подошёл и, кажется, может прочесть мои мысли.

– Что, простите? – я недоумённо всматриваюсь в хитрые глаза мужчины, знающего многие чужие тайны, которыми он не против поделиться за определённую цену. – Кора ревнует… кого и к кому?

– Вы же не глупая! – смеётся он, сверкая глазами, будто играя. – Гипнос получил превосходный подарок, – он вновь касается цветком моей щеки, и я невольно вдыхаю этот дивный запах, который немного сбивает с мысли. Я пытаюсь отогнать странный морок, вслушаться в слова Пирса, – хотя он всегда принимал подарки от матери, в отличии от брата. Танатос не любил их.

– Близнецы всегда разные, – отвечаю и на этот раз удивляю Пирса.

– Значит, ты знаешь! Гипнос, – он протягивает его имя и смотрит в мои невозмутимые глаза, – а что Гипнос тебе рассказывал о Танатосе? – беззаботно спрашивает Пирс.

– Разве я должна обсуждать это ещё с кем-то, кроме него? И неужели вы готовы откровенничать со мной? – решила схитрить, чтобы узнать как можно больше от разных людей. Правильно говорил Мёрфи: «Всегда слушай то, что можешь услышать! Иногда от этого зависят очень важные вещи!» Но всё же мне хочется вернуться в разговор о Коре.

– Верность, – расплывается в улыбке Пирс и, втянув сквозь зубы воздух, касается пальцами моей щеки. Я отступаю, но от лёгкого прикосновения у меня вяжет язык и чувствуется сладость. Этот мужчина своими действиями совершенно сбивает с толку. – Её запах сводит меня с ума, – он, чуть наклонив голову, начинает рассматривать мою шею и чокер, а потом, улыбаясь, протягивает мне белый цветок, – возьми.

– Сэр, я… – пытаюсь оправдаться, чтобы не принимать от него подарков, но он улыбается как-то невинно, по-детски, что кажется искренним.

– Это волшебный цветок! – шепчет Пирс, будто доверяя тайну. – Попробуй взять! Ты думаешь, всем дано к нему прикоснуться и оставить его живым?! – он самодовольно приподнимает бровь и, довольный эффектом загадочности, смешанной с любопытством, что произвёл на меня, улыбается.

– Что это значит? – настороженно переспрашиваю, уже не понимая, шутит этот лис или нет: – Разве цветок не погиб, когда вы сорвали его?

Но он лишь вновь улыбается и, словно демон-искуситель, протягивает мне белый бутон. Я, колеблясь, будто ожидая какого-то подвоха, с трепетом касаюсь цветка. Когда ничего не происходит, нервно-облегчённая улыбка расплывается на моём лице, пока я медленно выдыхаю.

– Вы шутили, – догадываюсь я и смеюсь сама над собой, что повелась на его уловку.

– О нет, прелестная Андреа! – его сдерживающие ликование губы и блестящие восторгом глаза с новым интересом начинают изучать меня, и я понимаю, что он возбуждён.

– Что это значит? – недоумённо верчу в руке цветок, но Пирс лишь берёт мою руку и целует её, едва касаясь языком кожи.

– Я отвечу на все ваши вопросы, но позже. Сперва спросите у Гипноса, моя тёмная воительница! – кивнув головой на прощание, он отстраняется и шепчет одними губами так, чтобы я разобрала каждое слово: – И да, я хочу тебя себе.

От неожиданности приоткрываю рот, но тут же поджимаю губы. Пирс тоже хочет «своего Цербера». Неужели мы с Мёрфи такой редкий вид, что божества готовы драться за своего ручного пса? Пирс уходит, оставляя меня с очередным вопросом. Я смотрю на цветок, не понимая, что он имел в виду.

***

Ближе к рассвету, когда посетители «Underworld» практически разошлись, ко мне подходит Калли, усаживаясь за стоящий около меня столик. Её тонкие пальчики, усердно растирающие виски, немного покрасневшие глаза и искусанная нижняя губа говорят об усталости и напряжённой умственной деятельности. Ведь она вкалывала как проклятая над бумагами Ньюмана. Мысль о том, что эта красавица не интересует Эдриана, дарит какую-то лёгкую, приободряющую радость, от которой моя усталость моментально улетучивается.

– Выпьешь? – без ехидства, даже с сочувствием спрашиваю заработавшуюся нимфу и прошу официанта подать ей виски.

Она смешно морщит нос, нюхая янтарную жидкость, делает небольшой глоток и снова морщится.

– Лучше умереть, – хныкает Калли и прикрывает тонкими пальчиками глаза, – какая же я идиотка, – отчаянно бормочет девушка, залпом допивает содержимое стакана и жадно вдыхает воздух, обмахивая себя рукой.