Текст книги "Цикл «Просветители». Серия «Заповедник человечества». Книга первая: Стороны монеты"

Автор книги: Бидхан Бондепадхай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Их нет! – кричал Санек.

– Что? Что значит – нет? – не понимал Святогор.

– Мертвы! На шашлыки, собаки, их пустили. Бежать надо, не то и мы сгорим.

– А что горит?

– Все горит! Горит этот блядский гадюшник!

Когда они выбрались, на улице уже была ночь. Тьму рассеивал лишь свет полыхающего поселка, но чем дальше Санек и Святогор удалялись, тем темнее становилось, пока не остались позади лишь оранжевое зарево и крики.

Спастись удалось лишь Саньку и Святогору. Из пожитков удалось утащить пару автоматов с двадцатью пятью патронами на двоих, один рюкзак с половиной палатки и немного тряпок. Санек и Святогор оказались в очень тяжелом положении. Чуть позже Санек рассказал, что произошло.

Когда Святогора вырубили, Саньку удалось отбиться и сбежать через болото. Видимо, нападавшие решили, что Санек сгинул в болоте и потому мертв. Святогора они доставили обратно, а Санек ждал. Ближе к вечеру он сумел проникнуть обратно, завладел автоматом и попытался найти других. Но других уже разделывали, и Санек не стал сдерживаться. Дабы не привлекать внимания, он схватил тесак и порубил извергов, что надругались над его товарищами. Поняв, что среди убитых нет Святогора, он решил, что его могли не убивать. Ища Святогора, он нашел один из рюкзаков и смог раздобыть еще один автомат. Ну, а после уже известно.

– Вот тебе и лучший друг… – горько произнес Санек.

Человек – это в первую очередь животное. А всякое животное подчиняется инстинктам. Разум – это то, что способно бороться с инстинктами. Вопрос лишь в том: что окажется сильнее? Кто кого пересилит? Где та грань человечности, что разделяет человека и животное? Что делает человека человеком? Просто родиться человеком – мало. Вырасти человеком – это тоже мало! Всякий человек – это человек, но не всякий человек – человечен! Человечность – это умение разделять добро и зло. Человечность – это умение не пасть во тьму, а хранить и нести свет. Человечность – это умение не быть животным, не быть диким и первобытным созданием, что потакает низменным желаниям.

Трое суток Санек и Святогор брели по дороге. Их силы иссякали, а желание идти дальше угасало, но они, подбадривая друг друга, продолжали путь. Погода становилась все хуже. Становилось холоднее и с неба начал падать снег. Святогор вспомнил, что скоро новый год и мыслями уносился в воспоминания. Он представлял себе теплый дом, елку и стол с салатами, неизменное шампанское, мандарины, оливье и обращение президента. Бессмертная классика минувшей эпохи.

Где-то после Пострикова, Санек и Святогор устроили привал. Идти уже не было ни каких сил, хотелось спать. Однако спать им не дали. Стоило им пристроиться в одной из машин, со счастливым, по мнению Санька, номером 451, как на дороге, с той стороны, откуда они шли, показался эскорт машин. Бежать было поздно и сил уже не было. Санек и Святогор решили, что это либо за ними, либо мародеры. Понимая свое положение, они решили уйти достойно.

– Твою… – с трудом выдавил Санек. – Напомни мне, пожалуйста, – обратился он к Святогору. – Если выберемся, чтобы мы держались и от дорог подальше. Лучше я по болоту буду пиявок и клещей кормить, чем…

– Да ты, блин, – перебил его, уставшим голосом, Святогор. – Оптимист.

– Ну так, помирать надо с улыбкой. Слыхал о таком?

Санек и Святогор заняли оборону. Подъехавшие машины остановились, светя дальним светом.

– Автоматы опустите и выйдите с поднятыми руками, – послышался голос из машины.

– Ага, щас! – возразил Санек. – Может еще машину вам помыть и стекла протереть?

– У вас всего два автомата и патронов, дай Бог, по полному рожку. Лучше сдавайтесь.

– Нет уж, спасибо, я лучше сдохну, но мародерам не сдамся.

– Мы не мародеры.

– А мне почем знать? Нынче и друзьям верить нельзя.

– Господи… – послышался женский голос. – Ребят! Может, хватит уже письками мериться? Вы взгляните на них, какие они бандиты-мародеры?

– Уйди! – возразил мужской голос. – Какого черты ты вечно лезешь?

Свет погас и Санек со Святогором смогли разглядеть лица.

– Эй, вы! Вылезайте. Если вы не бандиты, мы вас не тронем.

– Я тебе не верю, – возразил Санек.

– Хватит ломаться, Станиславский, если вы не бандиты, значит просто путники. Можно договориться.

– И о чем же?

– Как насчет – присоединиться?

– Заманчиво… А вдруг вы нас сожрете?

– Я тебе что, животное какое? Имея оружие и людей, питаться можно и охотясь, в округе полно дичи.

– Что скажешь? – шепотом спросил Санек у Святогора.

– А есть выбор? Откажемся – мы трупы. Если они нас обманывают – мы трупы.

– Так-то оно так, но сдохнуть я бы хотел не мучаясь.

– А мы и так сдохнем в мучениях, я устал…

– Черт… Ладно, – обреченно вздохнул Санек. – Хорошо! Мы принимаем предложение.

Санек и Святогор вышли и подняли руки. К ним подошли трое с автоматами и тот, что посередине заговорил:

– Руки-то опустите.

Санек и Святогор опустили руки.

– Автоматы придется сдать.

Нехотя, Санек и Святогор отдали свои автоматы.

– Хорошо. Меня зовут Вячеслав Матросов, я тут главный. Куда путь держите?

***

Во дворе стояла елка. Украшений на ней, правда, было мало, да и сама она была искусственной и потрепанной, но главное – хоть такая! Детям, которые почти и не знают о таком празднике как Новый год, радовались и веселились. Веселились и взрослые, но за видимой маской радости, скрывалась невидимая для детей тревога.

С тех пор как Святогора и Санька подобрали, прошло полтора месяца. Они преодолели около трех тысяч километров. Мертвые руины больших городов, старались проезжать как можно быстрее насквозь или в объезд, а мелкие поселения обшаривать в поисках чего полезного. Не раз приходилось отстреливаться от местных тварей, как животных, так и людей. Не раз приходилось задерживаться и пережидать, искать иной путь и принимать серьезные решения, ибо дорога не позволяла. Приходилось часто охотиться и порой даже рыбачить. Люди старались не задерживаться и уехать на запад как можно дальше, пока позволяла дорога. Все стремились попасть в Москву. Резонный вопрос: а зачем? Крупные и средние города мертвы. Если «правда» заведомо известна, то какой от этого толк? Но ведь, у Москвы был щит и огромное метро, каков шанс, что Москва уцелела? Ведь войну Москва выстояла и первый год после устояла. Что если, вопреки всему, этот величественный город, в отличие от прочих, выдержал и бомбежку, и там уцелели люди?.. Были только вопросы и ни единой возможности получить ответ раньше положенного срока. Беда лишь в том, что до положенного срока не часы, а километры. Обилие снега на дороге вынудило людей остановиться и окопаться на время зимы. Многие все же порывались и не желали ждать, ибо до Москвы оставалось всего ничего, чуть больше одной тысячи километров и только-то! Но останавливали себя и обреченно сокрушались, осознавая, что дорогу уже изрядно занесло, топлива мало, а замерзнуть у самого финиша…

На носу был новый год и взрослые решили устроить детям праздник. И все бы было хорошо и замечательно, но огненные зарева на юге не давали покоя. Южный горизонт полыхал словно рассвет. Порой доносился грохот и содрогалась земля. Эхо войны… Даже спустя несколько лет, нашлись те, кто не успокоился. Иногда, очень редко, грохотало и трясло так сильно, что люди уже подумывали плюнуть на все и убраться подальше на север, просто на всякий случай, но дорогу заносило все сильнее и сильнее.

Деревня, в которой они остановились, давно уже была нежилой. В самом центре зияла огромная и глубокая воронка, а дома были либо выворочены до основания, либо стояли, основательно покосившись в сторону от воронки. Несколько более или менее сносных домов подлатали и приспособили для жилья. Жить приходилось в тесноте, но никто не жаловался, а напротив – очень даже радовался. Особенно в этот день, ибо сегодня уже 31-е декабря и все готовились к празднику. Увы, но праздничный стол был скуден, зато веселья было хоть отбавляй. Дети бегали и резвились, женщины кухарили, а мужчины готовили самодельные салюты, чтобы хоть как-то порадовать всех. Жизнь кипела и вселяла приятную уверенность. Что праздники дарили раньше, никто не знал, праздник и праздник, что тут такого? А сейчас, праздник – это чудо, вселяющее надежду и в первую очередь в души детей.

Все собрались в ожидании заветного часа. Мужчины и женщины произносили тосты и пожелания, старались рассказывать веселые и забавные истории и предавались воспоминаниям. Все мечтали о будущем и уверенно ставили цели. Меланхолии и пессимизму не было места. «Мир может и погиб, а мы вот целы», – говорилось за столом. Да и мир, собственно, не погиб! Шарик по имени «Земля», все еще крутится. Может жизнь уже и не та, но… Нельзя сдаваться! Плевать! Может нам уже и не жить в уюте и комфорте прежних домов, но наши предки жили так же, чем мы хуже? Раз мы – дети технологий, попавшие в мир камней и палок, то должны просто опустить руки? Нет… Мы должны смирить свою гордыню и брезгливость.

Бравурные речи текли рекой. Святогора замутило от всего и нутро остро потребовало одиночества. Он не знал почему, но одиночество доставляло ему удовольствие. Святогор часто гулял вдоль края воронки и размышлял о своем. Вот и сейчас, в самый разгар празднования, он просто взял и ушел погулять. Час или два он просто прогуливался и думал, разглядывая пламенеющий горизонт. Увы, но его единство с самим собой было потревожено.

– А ты что не со всеми? – поинтересовался Санек.

– Да… Просто хочется побыть одному, – тоскливо ответил Святогор.

– Оу, извини. Я тогда уйду?

– Да можешь остаться, если хочешь.

– Там сейчас салюты пускать будут, пойдешь?

– Не, я и отсюда увижу.

– Да… – сладостно протянул Санек. – Как тебе Света?

– Ни че такая, попка у нее классная.

Святогор и Санек помолчали и вдруг разом заржали.

– Ты учти, я на нее первым глаз положил! – произнес Санек.

– Ну, это мы еще посмотрим, – улыбаясь, парировал Святогор.

Позади Святогора и Санька раздались голоса, и они разом обернулись. Народ выходил на улицу и готовился лицезреть новогоднее чудо.

– Спорим? – предложил Санек.

– На что?

Земля дрогнула и все голоса стихли. Стояла гробовая тишина и все смотрели на горящий горизонт, который засиял ярче. Что же там творилось?..

Тишину взрезал резкий свист. Все очухались и устремили взор в небо. Хлопок и небо озарилось снопом ярких искр. Дети и женщины восторженно глядели в небо, а мужчины запускали салюты. Ядовитые цвета искр разрезали тьму и тонули в огне горизонта. Святогор и Санек стояли на краю обрыва и вглядывались в небо. Один из зарядов бабахнул особенно сильно и не высоко, так что толпа в страхе разбежалась в сторону. Часть салюта устремилась в Святогора с Саньком и те повалились на землю, прямо на дно кратера. Стоял смех и детский визг. Святогор и Санек копошились в снегу и пытались встать. Они, смеясь и матерясь, помогали друг другу подняться, как вдруг, небо озарило ярким светом. Послышался крик боли. Святогор и Санек умолкли.

– Что это? – испуганно спросил Санек.

Они попытались выбраться из ямы. Санек взобрался наверх, а Святогор оступился и повалился обратно. Со дна кратера он увидел Санька, который стоял на самом краю, устремив взгляд на восток. Он смотрел на что-то с ужасом.

– Боже… – с трудом выдавил Санек.

Небо становилось все ярче. Земля дрожала, а все звуки стихли. Потом мощный грохот и чудовищной силы ветер обрушился, снося все на своем пути. В глазах Святогора резко потемнело, стало трудно дышать и он потерял сознание. Пришел Святогор в себя с чувством сильной боли в груди. В воздухе стоял неприятный металлический запах. Святогор, с трудом, выбрался из ямы и увидел чудовищную картину. Всю деревню смело, а на востоке возвышалось огромное грибообразное облако дыма. Вся деревня выглядела как перепаханное поле. Снег и земля, дома и машины, все было в единой массе, только людей не было видно. Святогор, сиплым голосом, принялся кричать и звать, но на его крики никто не отзывался. Святогор бродил и пытался отыскать хоть кого-то глазами и наткнулся на изорванные тела. Мужчины, женщины, дети… Все они представляли собой месиво запекшегося мяса. Послышался кашель. Святогор устремил взор на источник кашля и замер. Когда кто-то снова закашлял, Святогор ринулся на звуки и увидел Санька. Санек, вернее его половина, лежал в снегу, часто и тяжело дыша. Его тело было сильно обожжено.

– Са… Санек, – с трудом выдавил Святогор, сокрушенно падая на колени рядом с Саньком.

– Ло… Ле… Леха… – с большим трудом произнес Санек. – По… Погано то как…

Святогор опасливо прикасался к Саньку, осторожно придерживая его голову и силился что-то сказать, но ком в горле не давал произнести ни звука.

– А… А я ведь… А ведь… – Санек с трудом силился что-то сказать, но говорить было больно и тяжело. – П… Погано… Как же все погано вы… Вышло… – произнес Санек, захлебываясь и с трудом сглатывая. – А… А ведь как все было… Х… Хо…

С неба падал черный снег, засыпая собой страшную картину случившегося, и укутывая, сидящего у изголовья Санька Святогора. Санек еще силился закончить сказанное, но наполнившая рот кровь не дала произнести ни слова. Последние порывы угасающей жизни. Тишина. Покой и пустой взгляд в никуда, сквозь черную пелену. Внезапное и нежеланное одиночество, чудовищным грузом повисло на шее Святогора, а проникающий в душу холод разрезали стекающие по щеке черные слезы.

Глава 3. Метаморфоза

Бог не играет в кости.

Костями балуется жизнь и смерть.

Святогор лежал в кровати, покрытый с ног до головы тряпками и тканями, и тихонечко стонал. Все его тело ныло, болело и зудело. В его теле бушевал огонь, но он не согревал, а словно бы вытягивал остатки тепла. В помещении было темно, ибо свет причинял нестерпимую боль. В помещении стоял смрадный дух сырости и болезни. Святогор лежал и медленно истлевал. Все его тело покрывали язвы и сыпи, ожоги и вздутия, некрозы и струпья. Уродовавшие тело болезни медленно пожирали Святогора. Если бы не накрывающие тело ткани, его чудовищный вид и смрад заставил бы пасть в обморок даже самого крепкого и подкованного на такие вещи.

В помещение вошел коренастый человек.

– Как твое здоровье, Лешенька? – спросил человек мягким и приятным голосом.

– Хорошо, – шепотом ответил Святогор. – Сегодня уже лучше.

– Хорошо, – улыбаясь, ответил человек. – Воды дать?

– Да… И…

– Хорошо, – перебивая, ответил человек, все так же улыбаясь.

Человек хорошо говорил по-русски, но произносил слова, делая странные и неверные ударения. Человек был крупным и имел внешность южанина, особенно во внешности выделялся его горбатый нос. Человек поднес ко рту Святогора стакан с водой, аккуратно и с заботой приподнимая его голову. Святогор пил воду с трудом, делая скупые глотки. После питья, человек достал чашу с какой-то жидкостью и стал смачивать ею покрывавшие Святогора ткани. Тихие стоны Святогора стихали и боль постепенно уходила.

– Джа… – все тем же шепотом произнес Святогор. – Кто ты?

– Что? – не понимая, ответил вопросом на вопрос человек.

– Имя у тебя странное…

– А что в нем странного?

– «Джа»… Ты часом не индус?

– Нет, «Джа» – это просто сокращение, от Джашарбек. Вот и все.

– Вот как… А кто ты по национальности?

– Кто? Не знаю…

– Как это? – в голосе Святогора были нотки удивления.

– Я только имя свое знаю. Кто я и откуда, даже какая у меня фамилия, я тоже не знаю.

– Странный ты…

– Почему это?

– Кругом говно, а ты улыбаешься и цветочки нюхаешь…

– Самый красивый и сладко пахнущий цветок растет именно на говне, – улыбаясь, вдохновенно произнес Джа.

– Вот я и говорю – странный…

– Нет, Леша, странный – это ты, – добрым, но поучительным тоном, произнес Джа. – Я человек простой и не многословный, а ты меня уже десять лет знаешь, а спрашиваешь по поводу моего имени только сейчас.

– Просто стеснялся…

– Десять лет?..

Это «Десять лет» Джа произнес с таким ярким акцентом, что это было похоже больше на сарказм.

– Лекарство заканчивается… – риторически произнес Джа. – Скоро снова идти…

– Зачем? Мы вот тут дохнем, а ты о нас печешься…

– Ну, а если не я, то кто?

– А нафиг мы тебе сдались? Позволил бы сдохнуть и все, а ты нет… Мотаешь за своими цветочками, только зря жизнью рискуешь.

– Если бы ты хотел умереть, ты бы не боролся. Я же вас не лечу, а лишь помогаю пережить боль. Живете вы по своей воле.

Джа все время улыбался, даже когда говорил что-то грустное и печальное. Его не убиваемый оптимизм и улыбка были красноречивее любых слов и песен этого мира. Настоящий «Данко», жертвующий собой ради других.

– Господи… – едва улыбаясь, сонным голосом, проговорил Святогор. – Ты не исправим…

Джа что-то ответил, но Святогор уснул, так и не услышав его слов.

Джа был местным врачевателем, а еще плотником, сиделкой, лесником, агрономом, рыбаком, охотником, мастером на все руки и просто «золотым человеком». Все его любили и ценили, и в любом доме он желанный гость. Джашарбек или просто Джа, был очень аскетичным и простым. В общине, что в поселке Белореченск, было много больных и страдающих, многие, как Святогор, были прикованы к постели. Многие были одиноки и лишь Джа заботился обо всех. Святогор попал на попечительство Джа несколько лет назад, когда особенно скверная зима серьезно подкосила здоровье и приковала к постели. В общину Святогор попал десять лет назад. Одинокий, замерзший, исхудавший и обессиленный, Святогор лежал на дороге и уже готовился к смерти. Однако на него наткнулся Джа и приволок в общину. К весне, Джа поднял Святогора на ноги. Святогор уже думал прощаться, но понял, что его снаряжение себя исчерпало, а без нового ему до своей цели не дойти. Сборы затянулись. Потом то погода оттягивала, то время года, то напасть какая и Святогор задержался в общине на несколько долгих лет. Потом злополучная зима, когда поселок посетила тварь, получившая имя «Лис» (ибо жрала местных по ночам, словно лисица кур в курятнике) и все… Здоровье Святогора, после сражения с Лисом (которое тварь пережила и бежала), дало трещину. Скверная погода той зимы усугубила положение и надежда на завершение своего пути угасла. Десятый год жизни в этом славном месте миновал и шанс прожить в общине еще хотя бы одни, уже не светил. Над Святогором нависла смерть, которая была неизбежна и вопрос был лишь в том, как именно: тихо и мирно, в мучениях или от гнусного Лиса, что, словно бы в наказание, вернулся в поселок.

Когда-то, кто-то сказал: «Бог не играет в кости». Да, Бог костями не балуется, ему вообще наплевать на людей. Костями балуется жизнь и смерть. Ни ангел, ни демон, а простая жизнь и смерть, два заядлых игрока. Они по очереди бросают кости. Победитель тот, у кого наберется двадцать одно! В минуты мнимого триумфа жизни боль отступала и наступал покой, и наслаждение. Но когда вперед вырывалась смерть, боль становилась нестерпимой. В конечном счете, смерть всегда выигрывает, но пока была шаткая ничья и эти игроки, войдя в раж, жаждали сорвать куш!

– Леша, я пошел, – неизменно улыбаясь, бодрым голосом проговорил Джа. – Я передал Сонечке, чтобы она проведывала тебя. Надеюсь, я вернусь скоро.

Святогор не ответил.

Джа собирался в поход за сырьем для лекарства. Лекарство, собственно, лекарством и не было, скорее паллиатив. В природе не было такого лекарства, которое могло бы исцелить недуги больных этой общины. Джа каждый раз ходил налегке и всегда один. Ему порой предлагали составить компанию, но каждый раз, с улыбкой на лице, Джа отказывался. И никто не возражал, поскольку его улыбка гипнотическим образом вселяла уверенность, что ему виднее и все будет хорошо, можно не волноваться. Из вещей Джа взял лишь небольшой, отлично заточенный, серп, вещмешок с припасами на несколько дней и несколько разнокалиберных, небольшого объема, емкостей. Болотного цвета брезентовый плащ, вещмешок за плечами, серп на поясе и шерстеная фуражка на голове. Типичный Кузьмич, даже борода на месте, только седая как молоко. Джа покинул поселок в тишине и покое и по железной дороге направился в сторону города Омутнинск. Джа предстоял часовой поход до города и несколько часовое блуждание по руинам до водохранилища. А потом сутки через лес и болота. Найти растение, собрать необходимое количество и вернуться обратно. Звучит просто, но на словах всегда все просто. До войны, Белореченск был типичным поселком, с домами и огородами. После, когда Омутнинск бомбили, сам поселок не пострадал, но превратился в кладбище и кунсткамеру.

Джа переступил условный порог разделяющий город и лес. Город лежал в руинах и был испещрен мелкокалиберными кратерами. Всего за десять лет лес вокруг города вымахал в настоящие джунгли. Радиации и токсинов в городе не было, как и высоких домов, а потому лес, без особого труда поглощал город. Прямой дороги через город не было, завалы, ямы и растительность превратили город в лабиринт и потому, чтобы выйти к воде, приходилось петлять по улицам. Порой на пути показывалась местная живность, размерами от крысы и до собаки, но кинув взгляд на идущего человека, поспешно бросались в укрытие и исчезали. Водились и крупные создания, живущие преимущественно ночью, потому, что днем в городе живут или вернее даже растут! Древы – человекообразные растения. Издали, древы напоминали человека: тело, руки и ноги, голова. Вблизи же, они походили на живой куст из кучи туго переплетенных между собой вьющихся растений. Этот куст, хоть и медленно, двигался и совершал действия, имитируя человека. Город был мертв в человеческом понимании, но жил своей, особенной жизнью, в своем собственном понимании. Древы, словно души погибших людей, нашедшие себе новое тело, пытались продолжать жить дальше. Древы гуляли по городу, сидели на краю чего либо, кто-то даже обнимался, а кто-то сидел или лежал и глядел в небо. Когда наступала ночь Древы как и люди тоже ложились спать. Город жил в полной тишине и только ветер, да мелкая живность вносила звуки в этот маленький мир. Возмутителей этой тишины не жаловали, всякий возмутитель строго наказывался, и потому в городе было лишь одно правило. Негласное, но всеми хорошо понимаемое правило. Джа превосходно следовал этому правилу и потому, всякий раз, шел через город без опаски, всей душой погружаясь в этот мир.

Джа хорошо знал город, и потому выход из лабиринта ему найти не составило труда. Впереди простиралось обширное водохранилище с чистой водой, в которой было полно птиц и крупных животных. Увы, нынешние животные имели новые представления о прекрасном. Сейчас красота была вне идеальности. Сейчас красота не требовала жертв, жертв – требовала практичность. Все ради жизни. Красота еще придет, будет время…

***

Святогор лежал на кровати и тяжело дышал. Боль, словно морская волна, накатывала и обрушивалась на скалы бренного тела Святогора. С каждым разом все сильнее и сильнее, порой боль отходила, но потом вновь возвращалась и Святогор принимался стонать и слабо бредить. Иногда он просыпался, но реальность и сон смешивались в единую массу, и все казалось не реальным. Порой с улицы доносились звуки свистка, от которых Святогору чудилось, что весь воздух в помещении вибрировал и все вокруг расходилось волнами. Звуки и образы превращались в фантастический калейдоскоп. Святогор видел дерево, которое извивалось как тысячи змей. Листья на кроне этого дерева копошились подобно рою бабочек. Порой все внезапно исчезало, но потом так же возвращалось.

– А правда, что ты делал людям плохо? – ворвался в бред чей-то голос.

– Что?.. – не понимая, с трудом и тихим голосом ответил Святогор.

– Мама говорит, что ты был… Как это… Зеленый человек, который делает плохо.

Святогор смог отличить фантастический бред сна от реальности и увидел маленькую девочку.

– Солдат… Я был солдатом.

– Значит ты уб… – девочка замолчала, прикусив губу, не желая произносить слово.

– Да…

– Значит ты плохой?

– Я… Я не знаю…

– Мама говорит, что со… – девочка задумалась. – Зеленые дяди плохие.

– Наверное…

– Хотите пить?

– Да…

Девочка налила в стакан воды и неумело влила немного в рот Святогору. Святогор закашлялся, с трудом сглотнул и отвернулся.

– Иди… Иди домой. Мама ругаться будет…

Девочка постояла еще какое-то время, разглядывая Святогора, а потом, наверное, молча ушла, потому, что Святогор снова погрузился в сон.

***

Джа двигался вдоль песчаного берега к устью реки Омутная. Город позади, а впереди ждал лес. В водохранилище виднелся остров, из которого торчал самолет странной формы. Его носовая часть была вытянутой, а крылья были чуть ли не у самого хвоста. Сам самолет был воткнут носом в остров и больше напоминал вонзенный клинок. На одном крыле была отчетливая надпись белой краской «Здесь был Артур Семенов». Наверно только человек, среди прочей живности, желает оставить в мире хоть какой-то след, пусть даже свое имя или отпечаток руки на какой-нибудь стене. Что это? Зачем человеку такая особенность? Человек с древнейших времен желает оставить после себя след, оставить после себя память! Ученые умы говорили, что человек и все вокруг – это звездная пыль. Пыль – это память о прошлом вселенной. Когда звезда гаснет, от нее остается пыль – память. Когда человек умирает, от него останется – память, память о том, что он сделал. Почему это так важно? Зачем мир и человек стремиться оставить после себя память о себе?..

Водохранилище перешло в реку и Джа свернул в сторону, намеренно направляясь вглубь леса. Деревья в лесу были высокими, а их подножье все еще хранили память прошлого. Лес казался старым, но таковым не был. Выдавала особая чистота. Старый лес грязен, но не загрязнен, а этот хранил чужую грязь – грязь войны. Своей «лесной» грязью этот лес еще не обзавелся. Но лес обзавелся жителями. На земле и под ней, в самих деревьях и в кронах жили свои жители, которые галдели круглые сутки. Днем одни, ночью другие и так постоянно. Бесконечным круговоротом жизни лес обживался и уже давно потерялся тот момент, когда в нем раздался первый звук, оповестивший начало нового цикла жизни. Человек – это избыточное давление. Не спусти его, мир бы погиб. Война – это рычаг, сбрасывающий давление. Война – это рычаг, возвращающий баланс и равновесие. Увы, цена этому – откат к самому началу. Человек не желал этого, но в итоге сам же и привел в действие механизм неизбежности. Теперь старый мир обращен в удобрение, на котором взойдет нечто новое. Нечто, что, быть может, превзойдет человека.

Джа прервал свой путь на ночлег. В нескольких километрах лежало болото и лучше там идти днем. Ночью Джа чувствовал себя в безопасности именно в лесу потому, что болото, идущее дальше, было не во власти лесных жителей. Лесные обитатели не трогают Джа. Джа давно стал частью этого леса. А вот болото… Болота – это обиталище старой и на все и всех обиженной, вечно голодной и одинокой твари. Увы… Но обойти болото нельзя, ибо необходимое лежит именно на этом болоте. Но это завтра, а пока сон.

Джа достал сверток брезента и расстелил на земле. Подушкой ему служил мшистый корень дерева, а покрывалом собственный плащ. Сон пришел быстро. Во сне Джа видел плодоносный сад, в котором было множество яблонь и груш, сливовых и вишневых деревьев. Каждое дерево богато украшали плоды и сад наполнял сладкий аромат фруктов. В саду были птицы и животные, а в небольших прудах плавали рыбы. Плоды деревьев манили соблазнительной сочностью. Джа одолевало сильное желание отведать хотя бы один плод. Но в этом райском саду все плоды были запретны, ибо стоило сорвать и вкусить хоть бы один плод, и все… Этот чудесный сон растаял бы, оставив лишь воспоминание. Но сон в любом случае растает, зачем сдерживать себя? Затем, чтобы остаться в нем дольше и Джа оставался в нем и наслаждался идиллией.

На сад надвинулась серость и цвета поблекли. Запахи и живность пропали. Джа печально оглядывался, понимая, что пришло время пробуждения. Сад обратился темным лесом, тьму которого разрезал утренний свет. В пограничном состоянии между сном и реальностью Джа увидел в дали фигуру животного. Лес заволакивал легкий туман и фигура казалась нереальной. Животное приблизилось ближе и сквозь дымку тумана проступили черты оленя. Этот олень был могучим исполином, в несколько человеческих ростов. Его рога напоминали пышно цветущее дерево, в кроне которого сидели птицы, а его тело покрывал мох и лишай, в котором кто-то копошился. Олень приблизился к Джа почти вплотную и Джа разглядел его темно-зеленые, с металлическим блеском глаза. Олень остановился и посмотрел Джа прямо в глаза. Какое-то время олень смотрел, не отрываясь и Джа сделал легкое движение головой, словно бы делая поклон. Олень ответил тем же и продолжил свой путь дальше. Пока не растворился в дымке тумана. Джа и олень уже не раз встречали друг друга. И каждая их встреча сулила для Джа удачу. Это уже была своеобразная традиция, словно встреча давних друзей. Для Джа олень был Хозяином этого леса и он верил, что олень этот не просто животное. Джа верил, что он разумен и превосходно понимает все, а быть может, знает и понимает гораздо больше, чем любой из людей.

Впереди лежало болото и обещанная удача была как нельзя кстати!

***

Усиливавшаяся боль превращала сны в кошмары и Святогор просыпался в холодном поту, со слезами и желанием, чтобы все прекратилось. Святогор не был религиозным, но в минуты отчаяния, хотелось верить во что угодно. Вот и сейчас, терзаемый страшной болью, Святогор, плача, молил и просил прощения за все у неведомо кого. Святогор вспоминал все плохое в своей жизни, все моменты, когда он оступился, когда поступил не так, как велит благая людская мораль. Святогор через совесть обретал свою человечность. Его сны, рожденные болью и совестью, испытывали его волю. Каков был соблазн сдаться! И Святогор уже желал это совершить! Но нет… Что-то, все равно держало его, заставляло жить! Мучило и терзало, словно играющая с мышкой кошка.

Одним из таких «снов совести» был сон о людях, что когда-то были со Святогором. Святогор всегда стремился к одиночеству, но обстоятельства складывались всегда иначе и люди, словно бы специально, навязывались и Святогор ощущал странную ответственность. Любая потеря терзала совесть, заставляя Святогора думать, что это его вина. Но ведь это не так! Всякий человек отвечает за свою жизнь и жизнь близких, а все прочие – мясо. Если ты не навязался оберегать своего попутчика, то он не более чем мясо! Пришел и ушел, вот и все. Такие люди – это как массовка в жизни человека, временные знакомые, третичные герои, что служат фоном и первыми идут в расход в какой-нибудь книге. Их судьба важна кому-то другому, но не тебе! Но почему их смерти терзают совесть?! Почему они порой являются в кошмарах и мучают? Хороший вопрос… И вот, сам Святогор стал таким вот «третичным» героем. Мясо, которое ждет свою смерть. Смерть, которая будет мучать чью-то совесть. И хорошо, если Святогор умрет во сне – тихо и мирно, и чья-то совесть кого-то будет терзать куда меньше.