Текст книги "彼の目 («Карэ но мэ»/ «Его глаза») (СИ)"
Автор книги: Белый Лис Лера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
========== Подарок Привратника ==========
Комментарий к Подарок Привратника
Ками – «бог» на яп. языке.
Седзи – бумажные стены в Японии.
Будто в руки взял
Молнию, когда во мраке
Ты зажег свечу.
Мацуо Басе
Прошло несколько дней с загадочного исчезновения дзенина.
Сатоши постоянно нервничал, но убеждал всех остальных, что глава клана справится. Кадзу рвался на поиски, но его каждый раз останавливали. Мэй же предчувствовала все самое зловещее…
***
Довольно непривычное ощущение прохлады на изрубцованной коже ладоней. Неужто с него содрали повязки? В кистях невыносимо давило, с носа тонкой струей сочилась кровь. Как долго он здесь? Что с ним делали? Память словно отшибло.
Такао поднял усталые веки. Темнота.
Неожиданно носа коснулся отвратительный запах. Будто бы вокруг него было неухоженное кладбище.
Вспомнил. Десятки пощечин, ударов по телу. Потом пытки оскверненной магией. Попытки залезть к нему в голову. Но синоби, вернее даже глава клана синоби, так просто не сдаётся. И так по кругу. Как он еще жив? Вернее, почему? Жить не хотелось.
Мэй… Хотел бы он взглянуть на нее еще раз. Понятно, что живым дзенин до деревни не доберется. Разве что его труп через портал выкинут в клан, как предупреждение своим.
Зажегся, наконец, факел, освещая темный силуэт.
– От тебя смердит смертью, – Такао сказал, обращаясь к некому в черном плаще.
– Наслышан я о тебе , да не думал, что ты на столько несговорчив, и горд. Это похвально.
Готовясь к любой изощренной пытке, дзенин вдохнул глубже.
Держаться. Не говорить. Хранить. Преследовали мысли о смерти…
– Раз ты не дал мне никакой информации на счет своей драгоценной кицунэ, и где искать ее лисий хвост, мы поступим иначе.
Трупный запах приблизился. Силуэт, подобный черному облаку в плаще, протянул костлявую руку. Коготь царапнул и без того красную щеку.
– Любопытно, почему же ты выбрал плату кровью? Потеряй ты хоть одно чувство – будь то вкус или зрение, или, может, эмоции – стал бы вдвое, нет… Втрое сильнее. У тебя был шанс пожертвовать этим ради магии, но ты выбрал ежедневные мучения…
Колдун хриплым голосом возразил:
– Стать таким, как ты? Вздор. В тебе нет ничего живого, и никогда не будет. Твоя магия черна и осквернена. Это омерзительно. Ты нарушаешь все известные мне законы чародейства…
– Значит, тебе доставляет удовольствие захлебываться в собственной крови ежедневно?
Колдун иронично отметил, изогнув бровь.
– Ты предлагаешь присоединиться к тебе?
– К сожалению, это предложение уже иссякло. У меня на тебя другие планы.
Такао сплюнул кровь прямо под ноги темному.
Привратник двигался подобно тени, не было видно его ног, он был похож скорее на тучу или черное облако.
– Не представляю, как ты до сих пор жив. На твоем теле нет ни единого живого места. И все ради магии. Так она ценна для тебя, а, Такао?
Дзенин саркастично усмехнулся, желая всеми силами сейчас не видеть перед собой этот силуэт и не чувствовать трупных запахов.
– Любопытно, что может быть ценнее магии.
Привратник обернулся, своим черным капюшоном расплываясь в воздухе, и резко вернулся к заключенному, наклонившись лицом к нему почти вплотную.
– Кицунэ…
Такао продолжал сверлить пустоту перед собой взглядом.
– Даже не человек. Зачем она тебе? Если я не ошибаюсь, главе клана синоби запрещены подобные связи… Личной жизни у тебя не должно быть… А потом появилась она. Еще и колдунья. Вы действительно неплохо прийдетесь друг другу… Однако ее смерть неизбежна, ты же должен это понимать.
Такао скривился, дернул рукой. Цепь отдала болью по израненной, натертой коже. Гнев пробился сквозь обычно сдержанную оболочку. Сквозь зубы, Такао процедил:
– Я не отдам вам ее.
Злой язык продолжал.
– Интересно, будет ли кицунэ так же любить тебя, если ты совершенно случайно… Станешь дефектным?
Такао дернул бровью, веки раскрылись в изумлении.
– Скажем, ты, внезапно… Утратишь способность видеть?
На что намекает этот оскверненный бывший волшебник? В груди неприятно сдавило. Мысль о том, что он больше не сможет видеть прекрасного лица Мэй, не сможет видеть гор и солнца, и, чего хуже – кому нужен слепой дзенин?!
– Ха-ха-ха, разве ты не знал? Ты был слеп, Такао. И слепота тебе идет.
Такао мысленно взмолился всем Ками*, прося дать время собрать хоть немного духовных сил. И нанести удар. Или высвободиться.
Темный мог его убить, но куда интереснее было потерзать дзенина физически и морально. Истесанная кнутом спина начала гореть так, словно его опустили в кипящий котел.
Такао попытался создать иллюзию, но из носа хлынула кровь. Он слишком слаб. Не сейчас. Не время.
Вкус металла прошелся по глотке. Затошнило.
Привратник снова усмехнулся. Понимая, что Такао ждет сейчас, он попытался максимально натурально вспомнить последнюю встречу с Мэй.. Ее угольные пряди, небрежно собранные Сатоши, кимоно цвета безоблачного неба…
Такао не хотел смотреть в темный лик палача. Он отвернулся, выжидая худшего, но тот когтями развернул его к себе. От прикосновения прошлась по шее судорога.
Такао набрал больше воздуха, чтобы не запаниковать, как обычный преступник во время казни, но ему не дали много времени. Когтистые черные руки накрыли его синие глаза, в которых проступили искры и молнии.
– Необычного цвета, очень необычные. А сколько мудрости в них… Нет, глупости… Было.
Он отпустил лицо мужчины. Последнее, что Такао видел – это взмах когтей, устремившихся к его очам. Ни единого звука. Такао не сразу осознал, что произошло.
Перед глазами стояла багровая пустота. По щекам стекали густые капли.
– Отправляйся в нору, из которой вылез. И передай послание кицунэ…
Давление с рук исчезло, кимоно вернулось на истесанное тело по мановению воздуха. Такао почувствовал сильнейший порыв ветра, какой бывает, когда колдун открывает портал. В следующий миг его затолкнули туда.
***
По щекам стекала не только кровь, но и дождь. Порванное, покрытое багровыми пятнами от избиения кимоно за несколько секунд намокло.
Слишком знакомый запах стоял перед носом. Колдун прикоснулся пальцами к лицу, ощущая густые капли. Дрожащими движениями он вынудил себя коснуться глаз, вернее того, что от них осталось. Удивился, отмечая шелк белой ленты.
Подарок Привратника.
С мысли сбил шершавый голос, послышавшийся издалека.
– Вернулся, самостоятельный? И что теперь… – друг не договорил. Глава клана услышал, как прекратились шаги.
– Прости, Кадзу. Я задержался…
Крепкие руки хватают его за плечи, несильно сжимая.
– Что со спиной? Что с… – Кадзу тактично промолчал.
– Прости.
Синоби всмотрелся в белую повязку, которая стремительно краснела от крови, и был поражен сдержанности друга.
– Дурной… За что ты извиняешься? К лекарю тебе надо. Что Он с тобой делал?
Такао поджал губы, пытаясь не показывать другу свое измученное лицо, от чего мотнул головой в сторону, прячась за грязными, серебристыми прядями волос.
– К Чонгану надо, пойдем.
Кадзу осторожно взял друга за предплечье, но тот дернулся. Уверенно, насколько было возможно, сделал шаг вперёд.
– Умный самый? Не дойдешь сам, так прими помощь. Ты ослеп…
Такао ответил совершенно отрешенно и холодно.
– Нет, Кадзу. Я был… слепым.
Мертвая тишина между двумя друзьями затянулась ненадолго. Постоянные вопросы об они, рэйки, переговоры с Масамунэ, допросы Мэй о магии. Он действительно не знал много, не знал того, что происходит вокруг. Такао пытался сбежать от своего стыда и от друга, а Кадзу не хотел чтобы тот намок от холодного дождя и пострадал еще сильнее.
– Сам пойдешь?
Дзенин, не отвечая, сделал очередной шаг, выставив немного руки перед собой, прощупывая воздух перед собой..
Не удержало ослабленное тело.
– Ну-ну, стойкий.
Кадзу поддержал его за локти, пока Такао был на миг от падения в грязь.
Дальше он уже не упирался. Они шли молча.
Только дойдя до дома старика, Такао будто бы вспомнил.
– Там же Мэй. Она… Меня… Нет.
Он как не в себя дернул руками, дабы освободиться из хватки синоби.
– Успокойся, тебе говорю. Ты в чем виноват? Перестань.
Кадзу пытался удержать друга, с каждым разом всматриваясь все пристальнее в повязку на измученном лице.
– Если она меня увидит… Испугается. Не хочу. Не хочу этого. Жалости…
– Она увидит.
Слова резанули и заставили колдуна молчать, друг снова повел за собой, несильно сжимая плечи…
Увидев колдуна в таком состоянии, и встревоженного Кадзу рядом с ним, Чонган сразу же исчез в другой комнате, возвращаясь через несколько минут с необходимыми лекарствами. Для промывания, обеззараживания..
– Где Мэй? – Такао подал голос, вопрошая старика.
Дверь открылась в тот момент, когда он задал вопрос.
– Дедушка Чонган, я…
Характерный звук трав, ударяющихся об пол, резанул уши. Такао не рискнул повернуться. Но для достаточного шока Мэй хватило видеть его со спины…
Колдун сглотнул. Кровью заблестели на скулах желваки. Мэй медленно приблизилась к мужчинам, всмотрелась в лицо дзенина. Лента, которая должна была быть белой, становилась алой на глазах.
– Потом. Мэй, помоги, пожалуйста, – Кадзу казался вежливым, как никогда.
– Снимай кимоно.
Кицунэ удивленно моргнула. Чонган мог посмеяться с нее в этот момент, но давящие обстоятельства не позволяли…
– Помоги снять его кимоно.
Такао впервые заговорил с ней.
– Мэй, я позже все объясню. Помоги, пожалуйста.
Мэй, подняв рассыпавшиеся травы, и поставив на стол, аккуратно поддела края обезображенного лазурного хаори. Слой за слоем они оголяли спину дзенина. Сквозь кимоно раны казались ужасными, но только раздев полностью, стало понятно, что увечья намного серьезнее.
Кицунэ всеми силами старалась не выдать волнения и ужаса от увиденного, от чего поджимала губы. Влажная тряпка коснулась изувеченной поясницы. Такао оскалился, но звука не издал. Лишь когда Чонган отмыл кровь, и Мэй залила жидкость на раны, он шумно выдохнул.
– Все уже, все. Бедный мальчик… – себе под нос проворчал старик.
Только сейчас, когда Такао сжал кулаки от боли, Мэй заметила отсутствие бинтов на руках. Тактично промолчав, она посмотрела на дедушку Чонгана, ожидая дальнейших поручений. Старик ответил ей шепотом, отойдя от мужчин подальше.
– Ничего. Успокоиться ему надо. Он же себя винить сейчас за все начнет. Ты проследи, чтобы глупостей не натворил. Проведи до дома. Ты нужна ему сейчас…
Кицунэ поклонилась. Она встретилась взглядами с Кадзу. Он резко вскочил и направился к двери.
– Ты куда?..
– За Сатоши. Кимоно нужно чистое.
Чонган вышел в другую комнату. Мэй, воспользовавшись случаем, присела рядом с дзенином. Он двигал головой на звуки ее шагов.
– Мэй?
– Да.
Холодные пальцы гейши коснулись его запястья.
– Они уже не потребуются. Минимум на 5 лет…
Кицунэ долго держалась, и все же слеза покатилась по щекам… Она еле слышно шмыгнула носом.
– Мэй… Прости.
Мужчина вытянул дрожащую руку с целью коснуться ее лица. Но ее перехватили. Ладонь прижалась к щеке.
Распахнулась, в следующий миг, дверь.
Переполошившийся Сатоши держал в руках черного цвета кимоно.
– А вы тут…
Сатоши застыл на пороге, а его глаза расширились от шока от представшей перед ним картиной… Мэй резко отвела взгляд, а Такао убрал руку от ее лица.
Кадзу хотел съязвить, но вовремя остановился. Он подтолкнул Сатоши в глубину комнаты. Послышалось резкое «Не стой, не смущай.»
Такао медленно повернул лицо к Сатоши. Синоби скривил лицо на столько сильно, что слава Ками, Такао его не видел.
– Здравствуй, Сатоши.
Тон колдуна был на столько ровным и непоколебимым, что синоби с трудом верилось в наличие ран у него на теле.
Чтобы отрезвить обстановку, Такао протянул руку, напоминая, что он сидит в одной нижней одежде. Сатоши закашлялся и подал кимоно.
– Все детали обсудим позже.
Дзенин поклонился Сатоши, потом на звуки шороха кимоно повернул голову в дальний угол. Специально ли Кадзу был таким шумным? Чтобы колдун привык ориентироваться на звук?
Поклонился лучшему другу.
Синоби покинули дом Чонгана. Тогда Мэй предложила:
– Чаю или сразу пойдем…
– Пожалуй, пойдем сейчас. Не хочу осквернять дом лекаря своим присутствием. Ему итак пришлось несладко сегодня.
Мэй увидела, как Такао пытается нащупать ткань кимоно и натянуть на себя его. Но не желая смотреть, как он снова мучается, гейша помогла, на что мужчина не смел возразить.
***
Следуя за ним, словно тень, Мэй была наготове в любой момент поддержать и направить дорогу. Но от дома Чонгана до его дойти не составило трудностей. Все пути и шаги были выучены давно.
Такао щелкнул пальцами, и дом наполнился светом. Он неспешным шагом прошелся в глубь дома, но напротив седзи в свою комнату остановился, осознав, что Мэй осталась на пороге.
– Мэй?
А чего он ожидал? Что она пойдет за ним? Да кому он теперь нужен, такой, дефектный? Слепой.
– Хорошо, я прекрасно понимаю твое решение.
В голосе скользнула тень отчаяния.
Девушка встрепенулась.
– Нет. Что ты, Такао. Я подумала о другом… Подумала, что ты хотел бы остаться наедине с мыслями…
Колдун покачал головой.
–Наоборот. Мэй, если можешь, не уходи, не сейчас.
С каждым словом голос выдавал печаль, злость, унижение.
Чёрное кимоно сильно контрастировало с серебристыми волосами, Мэй на миг залюбовалась. А в следующий момент дзенин услышал шорох подола одежды, и легкую женскую поступь. Он хотел открыть седзи, но кицунэ опередила его.
– Спасибо.
Мужчина присел на край футона. Мэй последовала за ним, но не решалась присесть. Повисла неловкая тишина. Внезапно она будто бы вспомнила:
– Нужно промыть раны, вокруг глаз. Отмыть кровь. Не нужно так сидеть.
Подойдя ближе, она аккуратно коснулась его лица кончиками пальцев. Тонкие пальцы дзенина сжали ее запястье…
– Нет, Мэй.
– Ты боишься, что мне станет неприятно? Это не так.
– Я не могу знать, как я выгляжу сейчас. Но могу предположить, что не самым… благородным образом.
– Пожалуйста… Позволь помочь тебе хоть раз.
Мышцы лица напряглись, и он медленно кивнул.
Мэй скрылась в другой комнате, вернувшись через минуту с наполненной водой миской, тряпкой и… светло-голубой лентой. Он сложил картинку у себя в голове, понимая, откуда послышался треск рвущейся ткани.
– Мэй, зачем ты…
– Кимоно у меня много, тебе сейчас это нужнее. Позволишь?
Девушка села подле него, дожидаясь положительного кивка. Потом поддела ногтями край побагровевшей ленты, оголяя глаза… Вернее то, что от них осталось.
– Не смотри, – дзенин отвернул голову, но Мэй вернула его подбородок к себе.
– Тише…
Влажная ткань приложилась к коже, стирая грязь, кровь, слезы.
В следующие секунды, когда последняя капля крови была стерта, глаза накрыли лентой.
Встретились потрескавшиеся губы с ее нежными.
Несколько порезов на щеках царапали кожу гейши. Она пыталась не представлять, как Привратник мучал дзенина.
Мужчина не отстранился, не упирался, ответил лаской на ласку. Но Мэй не смогла удержать его на долго…
– Почему ты не уйдешь? Почему ты здесь?
Кицунэ не сразу поняла таких колебаний в поведении.
– Зачем ты меня мучаешь? И себя…
– Такао…
– Кому я нужен теперь, такой?
Кицунэ сказала громче.
– Мне… И не только мне. Кадзу, деревня, Чонган…
– Они просто еще не до конца осознают, с чем связались… Мэй, я слепой дзенин, это хуже всего.
– Прежде всего, ты синоби… Хорошо ориентируешься на звуки… Это не должно стать проблемой, тем более… Я буду помогать…
– Это другое, Мэй.
Он отвернулся, выпутав руки из ее пальцев.
– Как пожелаешь. Но ты сам попросил меня остаться.
Мэй поднялась, однако холодные мужские руки удержали ее.
– Мэй, я…
Ему не дали договорить, приставив палец к губам.
– Пытаюсь отвлечь тебя, а ты о своем.
Прошлись нежные, как лепестки сакуры, поцелуи по скуле, опустились на шею, к кадыку и, поддевая воротник, к ключицам.
Такао задержал дыхание, но легкие прикосновения тут же закончились. В следующий момент, он удобно расположил голову у нее на коленях. Нежные руки гладили по волосам, погружая дзенина в дремоту, переходящую в глубокий сон.
Комментарий к Подарок Привратника
Знаю, что читать больно и неприятно. Не все главы будут такими мрачными, как первая.
Спасибо, всех люблю. 🤍
P.S. Автору на валерьянку https://new.donatepay.ru/en/@758237
========== Паучья ловушка ==========
Комментарий к Паучья ловушка
*Циновки – упругий ковер, мат в Японии.
В пути я занемог.
И всё бежит, кружит мой сон
По выжженным полям.
Мацуо Басе
– Слепота тебе идет. Ха-ха-ха-ха-ха-ха…
Послышался жуткий смех темного. Глаза начали гореть болью с новой силой, прожигая всю плоть внутри. Только теперь его голос сводился на крик. И снова он видит перед собой туман…
Мэй пыталась успокоить чародея, легкими касаниями, удерживая его за голову. Он слышал ее голос, словно из омута. Как все размыто… И вновь его перенесло в кошмар.
Только он более не был человеком.
Кровь густыми каплями стекала на снег, оставляя влажные следы. Покоились вокруг клочки черно-белой шерсти. Такао почувствовал боль в правом ухе, лишь потом сообразил, что оно было оторвано наполовину. Оскалил пасть, отбиваясь от очередного нападения паука гигантских размеров. В паутине были хвост, лапы, лицо. Глаза, вопреки нынешнему его состоянию, видели все вокруг. Одна из когтистых лап паука жалом проткнула шею белого тигра. Потоком струилась багровая жидкость наземь. Величественный тигр Такао захлебнулся собственной кровью, и тут же проснулся, судорожно хватая ртом воздух, пальцами проверяя горло на наличие ран.
– Такао, все в порядке? Ты так тревожно спал…
– Мэй? – давление с ног ушло, колдун поднялся. – Ты все это время здесь была?
Мэй пожала плечами, словно это было для нее обыденным делом.
– Да.
Такао замешкался, в задумчивом жесте кончики пальцев расположились на подбородке.
– Который сейчас час?
– Середина ночи…
Верхняя губа дернулась в раздражении. Но гнев прошел так же быстро, как и появился.
– Тебе нужно отдохнуть. Слишком долго ты пробыла со мной, – мужчина приблизился, подал руку девушке.
Мэй поднялась, поправляя некрасиво собранные складки кимоно.
– Не смею препятствовать твоему решению, но, боюсь, Чонган так поздно не впустит меня. А пробираться через окно…
Легкая улыбка коснулась лица дзенина. Он кончиками пальцев прошелся по девичьему плечу. Как жаль, что он не мог сейчас видеть ее смущенного лица, хотя отчетливо чувствовал, как щеки девушки налились румянцем. Такао произнес спокойным и невозмутимым тоном:
– Я совершенно не против твоего свободного пребывания в моем доме. Если ты сама того пожелаешь.
Он медленно удалился из комнаты, оставляя Мэй наедине. Лишь напоследок взмахнул рукой, зажигая парящий фонарик в углу комнаты. Привычка оставлять везде свет, но в этот раз он подумал скорее о Мэй. Топчась на месте еще несколько минут, кицунэ наконец прилегла. Разума коснулась мысль о беспокойном сне Такао и о его продолжительных судорогах.
***
Глава клана засел за горой писем, что накопились за время его пребывания в темнице. Он пытался поглотить иероглифы при помощи магии, но не мог сфокусироваться, постукивая по-колдунски длинными ногтями по столику. Нет, так не пойдет. Колдун решил подключить медитацию. Привести мысли и нервы в порядок, настроиться на работу.
Не сказать, что медитация прошла легко. Как только он сконцентрировался на дыхании, по шее прошлась судорога, и он согнулся от резкой боли. Но упрямый дзенин продолжал. До обессиливающего изнеможения, он наконец смог стать на путь восстановления духовной силы.
***
Кицунэ проснулась через несколько часов. Неловкость от ситуации ужасно давила на совесть. Что бы сказала госпожа Сумико? Делит быт с загадочными мужчинами. Сначала с преступником, затем с бывшим самураем, а сейчас – с главой клана убийц, который к слову не прикасался к ней, когда она этого не хотела, не навязывал свою компанию, а наоборот – стоило им сблизиться, он закрывался в себе, избегал встречи с ней, скрывал до последнего… чувства.
Мэй вспомнила их близость после того, как она вернулась из столицы. Как сильно им обоим хотелось побыть вместе, но все всегда оборачивается против них: обстоятельства, время, статус… Кицунэ ни дня не жила без того, чтобы напомнить себе: кто есть он, и кто есть она. И что у такой пары… не может быть… счастливого конца.
Девушка легонько похлопала себя по щекам, отгоняя дурные, удручающие мысли. Поправив кимоно после сна, она покинула комнату.
– Доброе утро, голодна?
Ее встретил столько приветливый, сколько и в меру отстраненный голос. Только сейчас Мэй не понимала его холодности. Винит себя? Но зачем?
– Доброе утро… Пожалуй, я пойду в дом к дедушке Чонгану. Там уже и позавтракаю. Не хочу тебя отягощать.
Кицунэ поклонилась, Такао, поправив повязку на глазах, осторожно прошел к дверям, отворил их.
Еще раз поклонившись напоследок, Мэй выскочила из жилища главы клана. Хорошо, что он не мог видеть ее растерянного и стыдливого взгляда. Да и она не видела его печальных глаз. Больнее лишь становилось от того, что Мэй не понимала, как помочь.
Чонган вопросов не задавал, за что девушка ему была безмерно благодарна. Кое-как выспавшись, Мэй поплелась в дом Кадзу.
– Ранняя, что стряслось?
– Кадзу, прости, могу с тобой помедитировать?
Синоби уперся локтем о косяк двери, уголки губ дернулись вверх.
– А с ним?
Подобный вопрос не стал неожиданностью для кицунэ. Она рассудительно ответила:
– Нет. Такао нужно… Отдохнуть. К тому же, и без меня у него дел полно.
Кадзу дернул щекой.
– Где ночь провела?
С каждым вопросом синоби Мэй теряла уверенность. Словно он то и делал, что подводил двух друзей друг к другу.
– Там…
– Не ищи в себе, внимательная. Я лишь пошутил. А на Такао не обижайся. Ему приспичит взвалить на себя все грехи.
Они медитировали вместе весь день. Кадзу не высказал никакого недовольства и усталости, лишь поправлял и останавливал Мэй, когда она вновь погружалась в пучину мыслей. Затем проводил ее домой. Горячий травяной отвар лекаря приводил в себя и помогал успокоиться не хуже медитации.
Неожиданно в дверь постучали. Больше всего Мэй надеялась открыть и увидеть перед собой Такао. С повязкой на глазах и бледным видом, но зато таким родным…
Однако видеть главного шутника и гримера всей деревни ей тоже доставило радость.
– Сатоши, я рада тебя видеть. Что-то случилось?
Синоби рассмеялся.
– Смешная ты, Мэй. Я поболтать зашел. Душу излить, так сказать, – в глазах вечно оптимистичного мужчины скользнула тень горечи.
– Снова твои шутки. Будешь рассказывать, как хочешь придушить Азуми?
– Эх, хотел бы… Но… – взгляд ожесточился, – Я серьезно.
Мэй подала парящую чашку. Синоби охотно принял ее из рук гейши.
– Ты не замечала? Хонг сам не свой… Ходит, как туча. Со мной почти не разговаривает на отвлечённые темы. Не узнаю его. Думаешь, я натворил чего? Или это пройдёт? Мэй?
Девушка слегка растерялась от количества вопросов. Однако она отметила про себя, как лестно ей было оказаться другом, у которого просили совета. Мэй пыталась разрядить обстановку.
– Возможно, ты пошутил как-то по-злому?
– Ха-ха, очень смешно.
– А если честно… Я предположить не могу, что бы его так огорчило.
– Вот и я не могу.
Синоби допил чай.
– Но спасибо, Мэй, что выслушала.
Больше не проронив ни слова, он удалился. Кицунэ проводила синоби взглядом. Чему еще сегодня предстоит удивиться?
***
Как странно и дико было осознавать, что все, что видишь перед собой – лишь черное пятно. Тьма, бездна, небытие. Морок…
В детстве Такао боялся темноты. Как иронично, что сейчас он видит только ее. Приступала к горлу паника несколько раз, хотелось взвыть, закричать… Но он не мог. После того, как он «погостил» у Привратника в логове, мужчину словно все выело изнутри. Единственная, кто заставлял его ощущать хоть что-то, хоть небольшой лучик солнца и тепла, была Мэй. Однако она сама не подозревает, как помогает даже сейчас. Вероятно, если бы не ее поддержка… Если бы она не осталась эту ночь с Такао, не гладила бы его по волосам успокаивающими движениями… Он бы сам перерезал себе горло. Кому нужен слепой дзенин?..
..И Кадзу. Друг столько поддержки и помощи вкладывал в их общение, что Такао просто не мог поверить, чем заслужил такого благословения.
Он перевернулся на другой бок. В наполненной темнотой комнате послышался совершенно незнакомый ему запах. По лицу быстро пробежало множественное количество лап. От неожиданности мужчина едва не задохнулся. Это его сон, происходит в настоящем времени?
Такао отодрал паутину от лица, магией наугад отталкивая от себя крупных размеров насекомых. Холодной сталью прижался к горлу кунай. Застыв на месте, Такао тут же узнал нападающего.
– Хонг.
Острие куная прижалось глубже, оставляя опоясывающую шею царапину.
– Не рыпайся.
Напротив Такао сформировалась тень, походящая больше на паука, чем на человека.
– Сино-Одори?
– Нет! – совершенно нечеловеческий голос резанул слух, – Вечно вы нас-с путаете!
– Говори. Сейчас же.
Хонг еще сильнее прижал лезвие. Одно неверное движение – и тело чародея полетит на циновки*, с раскрывшимся красным горлом.
– Что ты хочешь услышать?
Такао отвечал настолько спокойно, словно в любой момент мог вырваться из хватки невредимым. Предатель-синоби зашипел:
– Все! Все, что знаешь о кицунэ. Ее магия, метка. Живо говори, иначе ты лишишься не только зрения.
Паучиха когтями вцепилась в его плечо, сильно надавив. Дзенин не издал ни звука, ни шелохнулся.
– А затем я перережу горло твоей возлюбленной.
– Ты зря пришел сюда в поисках ответов. От меня ты не услышишь ничего. Но теперь позор и изгнание неизбежны. Что он тебе наобещал, Хонг, не поделишься со старым другом?
– Заткнись! Господин пообещал мне многое, и все это я получу. И перестану быть пешкой в твоих руках.
– Безумец. Ты пешка не в моих руках, а в его… Я дал тебе семью, дом, Сатоши…
– Давишь на жалость, колдун? Каким ты слабым из-за нее стал. Потерял совсем стержень. Трус, – он выплюнул последние слова.
– Упр-р-рямый дс-с-сенин. Он не рас-скаш-шет! Лучш-ше убить срас-су.
В следующий миг, на руках Такао образовались искры, он немыслимо быстрым движением скрутил руку Хонга и мощным потоком магии оттолкнул его подальше от себя. Такао стал сильнее. Плата зрением не прошла бесследно. Волшебник на миг испугался такой мощной волны колдовства.
Коготь Йами-Нокои резко выдернулся из плеча мужчины с плеском крови, пачкая светлое кимоно. Такао, как всегда не отвлекаясь на боль, наколдовал из воздуха ледяной меч и разрубил им лапу екая, превращая ту в осколки льда. Паучиха завопила от боли. Колдун сильно зажал рану, на ходу проверяя ее магией на наличие яда. Ему повезло: яда не было.
Очнулся, откинутый в дальний комод, Хонг. По его лбу стекала тонкая струя крови. Он замахнулся на главу клана, но тот быстро закрылся магическим куполом.
Насквозь проткнутое плечо невыносимой болью придавливало его к полу. Не зная, сколько еще продержится, Такао превратился в сокола. Кое-как вылетев в окно, миновав паучиху и предателя, он поднял все фонари над деревней вверх, пробуждая жителей, предупреждая о нападении. Последнее колдовство отняло все силы, Такао замутило. Он сплюнул кровь, краем уха ощущая движение. Кадзу объявился самым первым. Почувствовал? Теперь-то чародей готов был поверить в невидимую связь между людьми.
– Хонг… Он там… С екаем… – мужчина прохрипел, тяжело дыша.
Пока Такао собирал силы по крупицам, пытаясь восстановить ровное дыхание и упираясь на перила моста, несколько синоби окружили дом дзенина. Кадзу исчез в глубине дома.
Буквально через несколько секунд он выталкивал оттуда Хонга с разбитым носом и багровым пятном на боку.
– Где твоя помощница?! Сбежала? – Такао начинал кипеть. Вся собравшаяся ярость говорила в нем. Или это была магия, проявившаяся с новой силой.
– Ты такой слепой, Такао. Даже не смог вычислить меня, пока я на тебя не набросился лично. Ха-ха, дзенин. Неудачник ты… – Кадзу стукнул предателя коленом в живот, заставляя замолкнуть.
– Что мне с ним делать?
Такао повернул голову в сторону дома Чонгана, из которого наконец выбежала кицунэ.
– За мной.
Мэй не смела вмешиваться. Она доверяла синоби. Лишь бросила на Чонгана многозначительный взгляд.
– Сатоши… Он…
– Будет расстроен.
– Не то слово… Хонг, он ведь… Такао же не…
Ответа не последовало. Кицунэ пришлось дожидаться в догадках. Не сметь мешать.
– Трус! Слепой трус! Ты будешь корчиться в муках, когда Господин убьет твою домашнюю лису! И дзенином ты недолго пробудешь! – Кадзу снова хотел ударить предателя, но Такао поднял руку.
– Не пачкайся, Кадзу, не надо, – голос дзенина резал, словно ледяной клинок. Он приблизился к синоби, хватая того за воротник. Лицо колдуна покрылось ненавистью, черты лица ожесточились.
– Я ведь хотел тебя пощадить…
Раздался в ответ истеричный смех. Кадзу непонимающе уставился на бывшего синоби, бывшего товарища, прошипев:
– Заткнись, темный.
Такао дернул бровью на весьма неожиданное прилагательное друга.
– Что он у тебя попросил? Сердце? Душу?
– Какое тебе дело?! Все равно убьешь.
– На счет этого ты прав.
Не выказывая ни единой эмоции, наоборот – с небывалой жестокостью, что накопилась за все недели разговоров об охоте на лис, пытки в темнице, и, напоследок – потеря зрения и ночной визит с посыпавшимися оскорблениями на и без того корящего себя каждый день дзенина. Все это вырвалось наружу, отразившись на казни предателя…
– Если я не ошибаюсь, ты хотел перерезать мне горло?
Кадзу подал тот самый кунай, успешно выдернутый из рук предателя.
Повернув синоби спиной к пропасти, Такао медленно начал вскрывать его горло, словно наслаждаясь моментом.
Брызнула кровь на светлое кимоно, окончательно окрашивая в алый цвет. Захлебываясь, Хонг провел рукой по кровоточащему горлу. Ожесточенной хваткой сжал запястье дзенина, оставляя некрасивый след на прощание в виде отпечатков пальцев на белой коже. Метка.
– Умоешься еще… моей кровью. Вы с Ним… похожи… – предатель замолк, лишь когда лезвие прошлось по сонной артерии. Поток крови усилился, заливая, словно фонтаном, лицо дзенина. Такао оттолкнул забившееся в судороге тело предателя в пропасть. Прошлась по коже дрожь вперемешку с холодом.
Ошарашенный Кадзу провел взглядом падающий в небытие труп.
Чародей прикоснулся к лицу, отчетливо ощущая смерть на себе. Бесцветно сказал в пустоту:
– Он прав. Я чудовище.
– Не слушай.
Кадзу проследил зорким глазом, как кулак друга медленно сжался.
– Успокойся. Чем думаешь? Не пойми, что у предателей на уме. Он был членом клана, но не убив ты его, умер бы кто-то из наших.
Колдун тонкими пальцами коснулся висков. Вскипала кровь, а нервы были натянуты, словно струны сямисэна. Он так мучительно медленно перерезал горло врагу, совершенно не чувствуя ничего, хладнокровно казня бывшего члена клана. Неужели он действительно становится тем, против кого боролся?
С сильной магией появляется жестокость? Значит ли это, что он действительно… становится подобным Привратнику? Накопившиеся после всего случившегося ужаса мысли вытесняли трезвость и здравый рассудок. Как он объяснит это Мэй? Лучше вообще она не будет приближаться к нему, вдруг он и ее зарежет.
