Текст книги "Призраки Эхо (СИ)"

Автор книги: Белый лев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 46 страниц)

Глава 2. Амазонки с пустоши

Багровой пышностью над океаном пылал закат. Ультрамариновые волны лениво ласкали ступени мраморной лестницы, приятно щекотали босые ступни. Легкий ветерок перебирал пышные волосы, норовил распахнуть полы шелкового свободного одеяния, наброшенного на голое тело и скрепленного золотыми застежками с розовыми жемчужинами. Пестрокрылые птицы в дворцовом саду пели своим возлюбленным серенады и эпиталамы, а розы и магнолии цвели жертвенно и бесстрашно, словно не верили в увядание и смерть.

Дочь раджи Сансары принцесса Савитри и сама себе временами казалась всего лишь жертвой, нарядно убранной и умащенной, но все равно обреченной на заклание, птицей, запертой в золотой клетке. И хотя до ее слуха доносились призывные трели соловья, прихотливые, как узор ее одеяния, и никогда не повторявшиеся, а ноздри улавливали ароматы роз, орхидей и амарантов, над которыми россыпью драгоценных камней носились миниатюрные колибри, в душе ее царила лютая стужа. Ибо, когда приходил принц Шатругна, она не слышала от него не то что серенад, а просто доброго слова. Чем она заслужила такое отторжение от того, кого любила всей душой с самого детства и которому с рождения была предназначена в жены?

– Ты чего застыла, дурочка ты моя? Неужто зависла? Или опять воспоминания одолели? Ох уж эти человеческие мозги! Никакого от них проку! Одни только неприятности. Поторопись. Если мы по любому поводу будем застревать на пустоши, не успеем до появления медуз или, не ровен час, на охотников нарвемся.

Насмешливый голос, прогнавший безжалостное наваждение, принадлежал девушке-андроиду с внешностью дэви[5]5
  Дэви (санскрит) – богиня.


[Закрыть] и повадками амазонки. Облегающий защитный костюм предохранял хрупкую, как человеческая кожа, оболочку от агрессивного воздействия окружающей среды и выгодно подчеркивал достоинства ладной фигуры.

– Пэгги! Ну я же тебя просила! – умоляюще начала Савитри.

– Неужели ты до сих пор веришь, что он вернется? – тряхнув растрепавшимися под фонарем защитного костюма волосами, фыркнула Пэгги. – После всего, что он с тобою сделал? Ты, конечно, извини, но на твоем месте с этим Шатругной я бы общалась только при помощи скорчера.

Словно в подтверждение своих слов, она прицелилась из внушительных размеров импульсника и одним выстрелом превратила в прах высунувшуюся из-за развороченного контейнера черную тень.

Савитри тоже подняла оружие, но медузы больше не появлялись.

– Отбой, подруга, – хмыкнула Пэгги. – Придется возвращаться. Поищем детали завтра. Не знаю, как ты, а я не собираюсь делиться с этими тварями зарядкой своего аккумулятора. Да и имплантов жалко. При отсутствии органической подпитки они восстанавливаются не так быстро, как хотелось бы.

Савитри тряхнула головой, пытаясь отбросить с лица закрывавшие обзор длинные волосы. Хотя принц Шатругна всегда говорил, что ненавидит подделки, прежде чем поместить ее мозг в тело андроида, он придал новой оболочке черты прежней Савитри, которую во втором рождении так и не признал невестой. Только со стороны левого виска, где находилась соединенная с мозгом материнская плата, имитацию кожи и волос занимал защитный слой.

– Принцесса Савитри умерла двадцать лет назад от синдрома Усольцева! Ты – всего лишь клон, ни на что не годная копия! – обрывал он ее всякий раз, когда она пыталась напомнить ему о брачном договоре, много лет назад связавшем их семьи, когда тщилась поведать о своих чувствах.

А ведь в те годы ее тело еще не превратилось в высокотехнологичный муляж, обманку, созданную в попытке утаить от подданных истинное положение вещей в правящей династии. Вполне ожидаемо, что фальшивка, так и не сыграв свою роль, оказалась на мусорной свалке.

Насмешки судьбы продолжали преследовать и после второй фактической смерти. Имя Савитри означало Солнечная. Ее назвали так потому, что она родилась белокурой и светлокожей, словно в ней внезапно пробудилась древняя кровь наследников Кошалы[6]6
  Кошала – в древнеиндийском эпосе «Рамаяна» мифическое царство, которым правил Рама (земное воплощение бога Вишну).


[Закрыть]. В той жизни она не пропустила ни одного заката и ни одного рассвета, а ее нынешнее существование освещали лишь вспышки далеких извержений и лучи красного карлика, блеклые, как свет полуночи. Рентгеновский пульсар[7]7
  Рентгеновский пульсар – одна из разновидностей сильно замагниченной нейтронной звезды пульсара. В отличие от радиопульсаров, расходующих собственную энергию вращения на излучение, рентгеновские пульсары излучают за счёт поглощения вещества звезды-соседа, под действием пульсара постепенно превращающегося в белого карлика. https://ru.wikipedia.org/wiki/Пульсар.


[Закрыть] продолжал наращивать свою массу, поглощая вещество с поверхности звезды-соседа, а присутствие в системе черной звезды вызывало эффект гравитационного красного смещения, из-за которого и без того скудный свет карлика практически полностью поглощался. Хорошо, что зрительные сенсоры андроидов адаптировались к тьме значительно лучше, чем человеческие глаза, что оказалось несомненным плюсом в их извечной борьбе с медузами.

Пытаясь приспособиться к широкому шагу Пэгги, Савитри внимательно вглядывалась в окружающий их безрадостный пейзаж, где гигантские остовы погибших кораблей представлялись искореженными землетрясением горами, а далекие горы напоминали корабли, готовые взлететь. В годы жизни во дворце она нашла бы в этом темном, безжалостном мире свою жестокую красоту и почтила бы ее в форме классической раги[8]8
  Рага – в широком смысле – музыкально-эстетическая и этическая концепция, закон построения крупной музыкальной формы в рамках индийской классической музыки. https://ru.wikipedia.org/wiki/Рага.


[Закрыть]. Сейчас ее взгляд скользил по выпотрошенным и брошенным обломкам в поисках опасности.

Конечно, для андроидов медузы представляли меньшую угрозу, нежели для людей. Все-таки способность видеть в инфракрасном спектре, быстрота реакции и ускоренная регенерация давали возможность играть почти на равных. Однако у обеих амазонок высокотехнологичный макромолекулярный скелет покрывали белковые импланты. А жадные твари предпочитали органику, обшаривая пустоши в поисках колоний простейших, лишайников и мхов, выживавших без фотосинтеза в аммиачно-азотистой атмосфере.

Не пасовали они и перед более крупной добычей, парализуя ее с помощью мощного разряда тока, а потом пожирая. Андроиды и другие механизмы интересовали их с точки зрения пополнения энергии, которую медузы каким-то образом высасывали из аккумуляторов. Охотиться они предпочитали в ту пору, когда на пустоши наступал астрономический день. Видимо, те скудные лучи, которые достигали поверхности планеты, использовались как дополнительная подпитка.

Боковым зрением Савитри заметила какое-то движение возле развороченного и выпотрошенного до основания контейнера для сменных блоков, мимо которого сейчас проходила Пэгги. Черное щупальце потянулось к стройной, предназначенной для соблазнения ножке. И в этот же миг из скорчера Савитри вырвался заряд плазмы. Рука андроида среагировала быстрее, чем человеческий мозг успел что-либо проанализировать.

– Вот падла! Чуть аккумулятор не разрядила! – выругалась Пэгги, запоздало подняв свой импульсник.

Эту решительную амазонку создавали в качестве универсального агента, под ангельской внешностью хрупкой девушки скрывающего смертоносные навыки прицельной стрельбы из любых видов оружия и рукопашного боя. Поэтому разработчики решили разнообразить ее лексикон армейскими шуточками и смачными ругательствами. Или Пэгги сама их нахваталась, когда боролась с повстанцами на Ванкувере и Сансаре.

– Не суди их строго, – неожиданно для себя вступилась за тварей пустоши Савитри. – Медузы сейчас сидят на голодном пайке. За последние полгода ни одного звездолета. А с охотниками они связываться боятся.

– Еще бы! – фыркнула Пэгги, слегка раздосадованная тем, что подруга оказалась быстрее. – У медуз, конечно, мозгов нет, одни рефлексы, а все равно не хотят, чтобы их поймали и использовали для получения энергии. Вот бы и нам так научиться!

– Спроси у охотников, как устроены их ловушки! – решила подыграть подруге Савитри.

– Ну уж нет! – возразила Пэгги. – По своей воле я к этим типам ближе расстояния выстрела больше не подойду. На запчасти мне вроде как еще рано, а в дом увеселений я не вернусь. Мало того, что там приходилось всякий сброд апсарскими танцами ублажать с руками и без, так потом выслушивай от них, какая ты уродина. Видите ли, две руки, две ноги и все остальное, как у людей, это уже не в моде. А меня, между прочим, создавали, используя внешность самых известных красавиц Альянса!

Хотя Савитри не могла в темноте разглядеть черты лица подруги, она отлично знала, что от былой красоты остались только воспоминания. Конечно, морщины и другие присущие людям признаки старости у андроидов могли появиться лишь в том случае, если разработчикам требовалось поместить искусственный интеллект в тело пожилого человека. А вот что касается шрамов и других боевых отметин, от них не спасали ни сверхпрочное покрытие, ни защитный костюм.

Савитри и сама за годы скитаний по пустоши приобрела уже несколько. Один раз они едва разминулись с охотниками, другой – ее кожу возле защитной пластины рассекло щупальце медузы. Что же касалось Пэгги, то большинство шрамов она получила задолго до того, как сбежала из дома увеселений на пустошь. Распознав в миловидной девушке агента «Кобры», повстанцы на Сансаре и Ванкувере не церемонились.

Впрочем, о годах, проведенных в непрерывных боях до того, как ее корабль, подбитый истребителем Содружества, оказался притянут черной звездой и увяз в треугольнике Эхо, Пэгги вспоминала с явной ностальгией. Она по многу раз рассказывала подруге об изнурительных боях на Ванкувере и участии в подавлении мятежей на Сансаре и Кали, называя этот период лучшими годами своей жизни.

Зато о жизни под куполом она говорила скупо и с искаженным ненавистью лицом. А ведь Савитри, которая, потерявшись во время эвакуации с корабля, до города так и не добралась, хотелось бы узнать, каким образом люди, основавшие в этом жестоком месте колонию, ухитряются выживать в непригодной для жизни атмосфере без солнечного света и тепла.

– На нижних ярусах расположен урановый рудник, питающий город энергией, – неохотно рассказывала Пэгги. – Частично для обогрева используется тепло вулканов. Воздух генерируют, смешивая атмосферный азот с кислородом. Его получают, разрабатывая ледники, обнаруженные неподалеку от месторождения. Все, что нужно из оборудования, добывают на пустоши охотники.

– А люди? – смутно беспокоилась Савитри, которая с момента неудачной эвакуации ничего не знала о судьбе своих спутников. – Где они все помещаются? Здесь же потерпели крушение тысячи кораблей. И мы почти не видели человеческих скелетов на пустоши.

– Людей забирают охотники, а что с ними происходит дальше, я не знаю. Вроде бы как-то устраиваются. Всем находится применение по их умениям и способностям. Только вот большинство из тех, кто приходил в дом удовольствий, и на людей-то не похожи. Уроды!

– Что значит уроды?

– Да какая тебе разница? – обрывала обычно разговоры Пэгги. – Видите ли, беспокоит ее, как там люди выживают под куполом. Нормально выживают! Уж поверь, получше, нежели такие, как мы с тобой. Чем снова возвращаться в город, лучше превратиться в бесполезный металлолом тут, на пустоши. И это скоро произойдет, если мы не отыщем сменные аккумуляторы.

И они каждую ночь местных суток поднимались на поверхность и рыскали по пустоши до времени прихода медуз, когда-то добывая детали и блоки, когда-то возвращаясь ни с чем. Последние несколько недель выдались особо неурожайными.

– Все без толку! Ни одного гребаного аккумулятора! – ворчала Пэгги, открывая люк и протискивая тренированное тело внутрь. – Опять придется горючее тратить, динамо-машину запускать! – продолжала она, обшаривая коридор убежища в поисках медуз, которые могли проникнуть внутрь в случае неплотно прилегающего люка или проеденного коррозией отверстия.

Сколько астронавтов лишились жизни, пренебрегая мерами предосторожности на корабле или не имея возможности загерметизировать поврежденные во время жесткой посадки шлюзовые камеры. На этот раз обошлось без незваных гостей. Савитри вслед за Пэгги спустилась в убежище, и они вместе задраили люк.

Оглядывая скудную, спартанскую обстановку их нынешнего жилища, заваленного принесенными с пустоши запчастями и представляющего собой нечто среднее между лавкой старьевщика и ремонтной мастерской, Савитри удивлялась, насколько мало нужно ей сейчас для поддержания жизни. Что же мешало ей не выживать, но жить в обстановке роскошного дворца на родной Сансаре? Неужели и в самом деле правы оказались древние мудрецы, говоря о том, что человеку изначально отпущено определенное количество вдохов, израсходовав которое он непременно умрет?

Пэгги вопросы жизни и смерти волновали лишь в тех случаях, когда их выживанию что-то угрожало. И сейчас наставал именно такой момент.

– Дело ясное, что дело пропащее! – сетовала она, с безнадежным видом запуская примитивный генератор постоянного тока. – Если не найдем аккумуляторы, горючего нам надолго не хватит. В окрестностях убежища пусто, как в голове новобранца. Один никому не нужный хлам. Все ценное мы уже использовали, остальное сгребли охотники.

– А если отсоединить аккумуляторы от скорчеров? – робко предложила Савитри.

– А от медуз как отбиваться? – строго глянула на нее Пэгги.

– Я могла бы не тратить зарядку и питаться мхами, как медузы, – предложила Савитри. – Я же бионический андроид. Могу подзаряжаться и за счет органики.

– Даже не думай, – сверкнула глазами Пэгги, в сотый раз перебирая запчасти. – Здешние мхи – это тебе не деликатесы из дворца раджи. На них долго не протянешь. Надеяться, что произойдет чудо и на пустошь, словно дождь в сезон засухи, упадет новый корабль, просто глупо. Люди тоже не идиоты. Все вменяемые навигаторы, включая пиратов, прокладывают курс таким образом, чтобы обойти этот район стороной. Если только очередной всплеск рентгеновского излучения нейтронной звезды окажется достаточно сильным, чтобы сбить настройки курса или возобновятся столкновения между Альянсом и Содружеством.

Савитри кивнула. Сама она оказалась в треугольнике Эхо, когда лайнер, на котором принц Шатругна в сопровождении своей «невесты» следовал на Равану, был атакован истребителями повстанцев, боровшихся за права нижних варн. Савитри хорошо помнила пожар в жилом отсеке, жесткую посадку, лишившую звездолет возможности даже теоретически покинуть планету, и сумбурную эвакуацию. Корабль оказался сильно поврежден, и выжившие члены экипажа опасались взрыва реактора. Они долго и достаточно бесцельно блуждали по пустоши, и во время одной из стоянок ее, точно ненужный хлам, просто «забыли», когда она заснула. В отличие от других андроидов и той же Пэгги, которым требовалась только энергетическая подпитка, Савитри со своим человеческим мозгом нуждалась в отдыхе.

Все-таки Пэгги говорила горькую правду: Шатругна даже после ее второй смерти не разрывал помолвку лишь для того, чтобы, создав видимость династической преемственности, стать единовластным правителем Сансары. Вот только для чего он вшил в материнскую плату ключ от знаменитой на всю галактику сокровищницы? Другое дело, что шансы попасть туда, как и вернуться на Сансару, для них обоих сейчас стремились к нулю.

Впрочем, в случае с Шатругной никто никогда и ничего не мог сказать наверняка. Они с отцом тоже думали, что он погиб вместе с другими членами совета директоров корпорации «Панна Моти» во время чудовищного взрыва на фабрике восемь лет назад. А он не только успел эвакуироваться, но и вошел в состав коалиционного правительства, упрочив свое положение в правящих кругах Альянса.

– Эй, ты чего? Неужели опять зависла?

Пэгги светила в лицо Савитри карманным фонариком, пытаясь разглядеть глубину проблемы. Савитри заслонилась рукой, и Пэгги с явным раздражением убрала фонарь.

– Я тут перед ней распинаюсь, о важных вещах говорю, а она опять ушла в спящий режим и грезит о своем гребаном принце!

Пэгги в сердцах, если такое выражение стоило применять к андроиду, пнула проржавевший контейнер со вздувшимися аккумуляторами.

– Забудь о нем раз и навсегда! – почти ультимативно потребовала она. – Шатругна тебя бросил, они все тебя бросили.

Савитри знала, что подруга, которой едва ли не на материнскую плату вшили понятия верности долгу и присяге, органически не переносит предательство в любом его виде.

– Они могли погибнуть, – в который раз попыталась защитить жениха Савитри. – Люди, случается, тоже погибают.

– Да, ты права, – примирительно согласилась Пэгги. – Я все время забываю, что люди всегда умирают. Они же не могут себя починить новыми деталями.

Савитри вспомнила тонкий нос с точеными ноздрями и легкой горбинкой, причудливый изгиб губ, приобретший с годами еще большую надменность, кудрявые черные волосы, чуть тронутые сединой. Неужели все эти любимые черты могли перестать существовать?

Она виновато глянула на Пэгги, чувствуя неловкость из-за своей сегодняшней рассеянности. Похоже, она прослушала обсуждение какого-то важного решения.

– Так о чем ты говорила? – примирительно спросила она.

– Объясняла, что на здешней пустоши нам больше ничего не светит, – терпеливо повторила Пэгги, машинально разбирая разложенный на полках убежища хлам.

– И что же нам делать? – не поняла Савитри.

– Пока не кончилось горючее, валить отсюда!

– Но ведь ты сама говорила, что до холмов пешим ходом три дня пути, а флаеры, вертолеты и антигравы, которые мы находили, мало того что совсем разбиты, так еще и выпотрошены.

Савитри не сразу поверила, что не ослышалась. Это убежище, в которое Пэгги привела ее несколько лет тому назад после неудачной встречи с охотниками, оставалось единственным местом во всем треугольнике Эхо, которое создавало иллюзию безопасности.

– От антигравов и флаеров тут никакого толка, – сурово нахмурилась Пэгги. – Охотники не просто так используют танки образца «Дракон» или «Змей Горыныч» на надежном гусеничном ходу и с переходом на ручное управление, поскольку более сложная техника сбоит, – пояснила она, глядя на свою правую кисть.

Высокотехнологичная конструкция в последнее время периодически отказывалась сгибаться.

– Опять? – спохватилась Савитри, подоспевая со сменными деталями. – Давай я тебя починю?

– Пройдет, – сурово отмахнулась Пэгги. – Если по каждому чиху тратить запчасти, когда на самом деле припечет, ничего не останется. Главное, чтоб ты в этот момент находилась рядом, – добавила она, и Савитри показалось, что в ворчливом, охрипшем в отсутствие должной смазки голосе подруги прозвучала нежность, которой в прежней жизни никогда не получалось дождаться ни от Шатругны, ни от отца.

– Такая уж у нас судьба – друг друга чинить, – неловко улыбнулась Савитри.

– Так вот я о чем, – продолжала излагать свой план Пэгги. – Понятно, что в одну ходку до холмов нам не дойти, да и добро особо ценное бросать жалко. Стало быть, надо отыскать какой-то перевалочный пункт, перетащить туда аккумуляторы, горючее и сменные блоки, а потом двигаться дальше. На первое время я все собрала!

С этими словами Пэгги показала упакованные контейнеры со сменными аккумуляторами и запчастями. Савитри испытала нежность напополам с неловкостью. Оказывается, в те часы, когда ее человеческий мозг делал вид, что отдыхает, гуляя по тропам неверных грез о несбыточном прошлом, ее подруга разрабатывала план путешествия, призванного обеспечить им обеим хоть какое-то будущее.

Савитри подумала, что в древние времена на Сансаре так делали земледельцы. Когда пашни вокруг села истощались, снимались с насиженных мест в поисках новых. И чем их нынешняя жизнь на пустоши, усеянной обломками погибших звездолетов, отличается от быта примитивных дикарей? Впрочем, потерпевшие кораблекрушение в пустынных землях во все века становились дикарями. То, что жители города под куполом избежали такой участи и смогли не просто выжить, но и основать жизнеспособное поселение, делало им честь.

Пэгги сравнение с дикарями и рассуждения насчет цивилизованности обитателей города, скорее всего, оскорбили бы. Она считала искусственный интеллект выше человеческого разума и искренне презирала людей, особую неприязнь питая к гражданам Содружества, в котором производство андроидов из этических соображений находилось под запретом.

– Эти гуманисты хреновы просто нас боятся, – хищно ухмылялась она, причисляя подругу к себе подобным, несмотря на человеческий мозг.

– У тебя есть какое-то место на примете? – отвлекаясь от размышлений, спросила Савитри, которая знала, что Пэгги, несмотря на решительность и умение собираться в рисковых ситуациях, никогда не станет действовать наобум.

– Приблизительно в дне пути отсюда и в одном переходе от северного склона находится корабль, – поведала Пэгги, довольная тем, что ее наконец соизволили выслушать. – Охотники избегают его, говорят, там водятся призраки, и он зачумлен. Призраков я не боюсь, а человеческие инфекции нам с тобой страшны не больше, чем людям компьютерные вирусы. Вот я и подумала, что этот звездолет может стать неплохим трамплином в будущую жизнь.

Савитри хотела задать еще какой-то ничего не значащий вопрос (если Пэгги что-то решила, останавливать ее не имело смысла), когда стены их убежища сотряс отдаленный гул. Напоминающий отзвук землетрясения, которые периодически случались на Сансаре, или отдачу от попадания из тяжелого орудия, он вместе с тем шел откуда-то сверху, если не сказать с небес.

– Срочно пакуй все, что хотела бы взять отсюда с собой, и уходим! – скомандовала Пэгги, по-армейски стремительно облачаясь в защитный костюм.

– Что это было? – не поняла Савитри.

– Знак свыше, вернее, просто корабль, – кратко пояснила Пэгги. – Скоро на пустошь сбегутся все охотники, а я не хочу с ними встречаться.

– А как же медузы? – заметалась в поисках мелочей из прошлой жизни Савитри.

– Забудь о них!

Пэгги махнула так и не разогнувшейся рукой и, навьючив на спину и грудь контейнеры, принялась пробираться в сторону выхода.

– В ближайшее время они нам докучать вряд ли станут. Зачем охотиться за ходячими батарейками, когда можно полакомиться свежатинкой.

Савитри скептически покачала головой. Однако, когда они поднялись наверх и отодвинули люк, вблизи не оказалось ни одной медузы. А ведь в это время суток они скреблись по металлу, пытаясь пробраться внутрь. Зато над пустошью словно зажглось новое солнце: над горами медленно снижался корабль.