Текст книги "Цельняпушистая оболочка 4 (СИ)"

Автор книги: Бебель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Из широко открытой пасти показалась искра и через мгновение мир вокруг заполонил полыхающий огонь. А я же просто продолжал стрелять ему в пасть, даже не понимая, почему пламя не достигло меня и не испепелило на месте. Огонь просто сталкивался с невидимой стеной и рассеивался по краям.

Ящер закрыл пасть и злобно зыркнул в сторону. Махнув лапой с невероятной скоростью, он играючи впечатал Солерию в стену возле тоннеля. Да так, что бетон пошел трещинами, а женщина стала напоминать поломанную куклу на шарнирах.

Снова уставившись на меня, он угрожающе начал приближаться. Нет, не затем, чтобы убить. Не только за этим. Он мог легко испепелить меня на месте, искрошить, разбить или разорвать на части. Но ему это казалось скучным. Он хотел отомстить. Показать мне, насколько я ничтожен. Ему было важно, чтобы я ощутил весь спектр отчаяния перед смертью. И вот, его голова, размером с грузовик, уже в какой-то паре-тройке метров от меня, а пасть медленно раскрывается. И я вижу как в глубине зажигается искра. Но и тут ящера ждет облом.

Оружейный грохот сразу трех стволов отозвался дикой болью где-то в черепе. Кабанов тупо садил длинными, Пугачев херачил огромного дробовика и даже Арфа наконец исполнила свою мечту и нашла себе живую мишень. Жаль, что не по размеру.

Валентин болезненно скривился и, быстро захлопнув пасть, отпрянул от меня. Угрожающе перебирая лапами, он небрежно направился к тройке самоубийц во главе с поломанной Селедкой. Я еле увернулся от когтистой лапы, едва не располосовавшей меня надвое и вскинул пистолет, целясь под длинный чешуйчатый хвост. И тут я кое-что увидел.

Тупой ящер напрочь позабыл про меня, решив оставить напоследок. Позволить мне насладится гибелью остатков взвода, так сказать. Но он забыл, что у меня может быть свое мнение на этот счет. А ведь мнение, как и дырка в жопе, есть у каждого! И эта самая дырка небрежно покачивается в какой-то паре метров от меня.

Мое тело почти не слушалось. Ног я и вовсе уже не чувствовал. Но на войне, как на войне, хули… Сжавшись пружиной, я наконец собрал все что еще теплилось во мне и вложился в единственный рывок. Прыжок, второй, третий и вот я уже складываю руки перед собой сигаю в прямо в чешуйчатую бездну. Удивительно, но узкий проход с легкостью пропустил меня, буквально засасывая внутрь с поразительной скоростью. Наконец, «вход» начал сужатся и я ощутил, как с ноги исчезает подошва, но было уже поздно Слишком поздно, пидрила чешуйчатый!

Не знаю, должно быть со стороны все это смотрелось очень комично. Наверняка дракон состроил непонимающую физиономию и вылупился на окружающих, потом наверное начал трясти хвостом, пытаясь вытряхнуть меня обратно. Не знаю, мне изнутри не видно.

Присказка "насоса" о том, что лейтенанта второго взвода "вечно все через жопу" – приобрела пророческое значение.

– Бля, фонарик бы… – буркнул я, цепляясь за к склизкие и противные стенки руками и отталкиваясь ногами от чего-то твердого, стараясь провалится как можно глубже вниз.

Или вверх? Все ходуном ходит, хрен поймешь! Пистолет уже куда-то подевался, а я продолжал проталкиваться сквозь тесно сжимающиеся стены. Я в кишке или где вообще? Ухватившись за что-то более-менее твердое впереди, я изо всех сил подтянулся и тут же провалился куда-то вниз. Меня погрузило в какую-то теплую противную слизь. Желудок что ли? Дышать нечем… Да пофиг! Сейчас посмотрим, какой он бронированный изнутри!

Хватаясь за все что можно взяться, я дергал изо всех сил. Открывая куски то ли органов, то ли плоти, то ли хер знает чего. Ну почему я с собой штык-нож не ношу? Было бы в разы проще. А то приходится аж зубами грызть… Стенки камеры судорожно сжимались, а меня кидало то вверх, то вниз. Или вправо-влево – хер пойми. После одного из таких толчков, я почувствовал, как в лоб больно врезалось что-то твердое.

Пистолет! Вывернув руку, я ухватился за рукоять и начал палить наугад во все стороны, даже не понимая, стреляю я вообще или просто так на спуск жму.

Наконец, судороги начали ослабевать и я уже хотел было порадоваться, но почувствовал, что зацепился за что-то ногой. И это что-то никак меня не отпускало. Дырка какая-то, что ли? Блин, засасывает! И воздуха уже вообще нет. Нет, ну нахрен, давай лучше в эту дырку. Здесь уже ловить нефиг. Кое-как втянувшись в узкий канал я попытался вздохнуть. Но тут же закашлялся. Дикая вонь! Но жижи нет, за что можно сказать спасибо.

– Это опять кишечник или что вообще? Почему не одного, блять, указателя?! Долбанный лабиринт… – подбадривал я себя, бубня под нос и пытаясь протиснутся дальше.

Но все-таки было очень страшно. Стенки давили так, что никак не мог даже нормально вздохнуть этого вонючего воздуха. И, хоть я никогда не страдал клаустрофобией, но находясь посреди неизвестной тесноты, в полном мраке и не в силах пошевелится, во мне разгоралась паника. Я даже не разу почувствовал, что стенки пульсируют, проталкивая меня все дальше и дальше. Не знаю, сколько времени я так «путешествовал». По-моему даже сознание терял, настолько сильно давило. Но одуплился я от чего-то твердого, ударившего по голове.

Писк в ушах превратился в гул паровоза, отчего я немедленно вскочил и, подскользнувшись, грохнулся обратно в какой-то рыхлый студень. Откашлявшись от мерзкой субстанции во рту, я осторожно открыл глаза.

– Ну охуеть теперь… – буркнул я, глядя на большую зубастую пещеру, висевшую в полуметре надо мной.

Это была пасть. Здоровенная драконья пасть! Раскрытая в немом исступлении, усеянная рядом острейших зубов и парой неподвижных ноздрей сверху. Из ее недр, прямо на меня, лилась какая-то гадость. Закончив наконец охуевать, я все же решил, что принятие душа из слюней и дерьма не входит в мои планы и отполз в сторону.

Нашарив руками более-менее сухую поверхность, в виде занесенной снегом брусчатки, я наконец попытался подняться на ноги. Все тело били судороги, то ли от холода, то ли от страха, или от всего на свете. С одежды и головы падали куски всякой гадости и текла противная жидкость. Наконец распрямившись и проморгавшись, я огляделся.

Дракон неподвижно лежал на снегу. Видимо, он недавно то ли бился в конвульсиях, то ли катался по земле… Баррикады из корзин с песком, мешков с крупами и всякой мебели – превратились в щепки и пыль. Несколько деревьев вокруг оказались поломаны, а невдалеке, виднелось огромное бревно, застрявшее в пробитой крыше одного из домиков.

Но главное, Валентин валялся без движения. Его глаза тускло уставились на меня, без какого либо намека на жизнь. Он однозначно был мертв.

Хрен знает, что я ему повредил. Порвал какие-то сосуды, попал пулей в сердце или еще что, но он таки сдох. Эта огромная древняя тварь взяла и сдохла. И убил ее я. Правда какой-то радости по этому поводу я не почувствовал. Меня всего трясло и казалось, что сердце стучит как-то не так. Будто пропуская удары.

Попытавшись утереть глаза от всякой дряни, я уставился на пистолет все еще лежащий в руке. Ствол был разорван, а казенной части вообще не было. Одна рукоятка осталась невредимой. Я трудом пытался бросить бесполезную железку, но кулак отказывался разжиматься. Лишь когда я больно приложился кулаком о бедро, пальцы наконец разжались и железка со звоном грохнулась о камень.

А вокруг меня толпились люди. Много людей. Они с неподдельным ужасом таращились на меня, нервно теребя в руках оружие не решаясь ни выстрелить, ни убежать.

– Ох, а про вас-то, дебилов, я и забыл… – проворчал, с трудом подходя поближе.

Передо мной оказалась какая-то молодая девчушка, которая при моем приближении взвизгнула, пытаясь отскочить назад, но напоровшись спиной о чью-то грудь, лишь в испуганно уперла в меня ствол какой-то винтовки. Оптику еще присобачила… Дилетанты.

– Дай сюда! А теперь пошла нахрен отсюда! – скомандовал я, хватаясь за ствол винтовки и без труда отшвыривая ее в сторону.

Девчушка даже не сопротивлялась. Она затравлено подняла плечи и упершись взглядом в землю пошла в указанную мной сторону. Будто ее мамка в угол поставила…

Я приблизился к следующей. Приглядевшись, я понял что мы уже знакомы.

– Гитлер капут, ептить. – сказал я первое, что пришло в голову.

Как будет «здрасте» по немецки я просто не знал. А говорить «бонжюр, ебать» не тянуло. Немка, вперившись в меня округлившимися глазами, нервно сглотнула и сама отшвырнула от себя автомат. Затем несколько раз моргнула, кивнула самой себе и обернувшись назад в толпу, сама выкинула оружие из чьих-то рук.

Дальше процесс пошел быстрее. Люди, уже сами начали сдавать стволы, без моей помощи. Они бросали винтовки в кучу и молча отходили в сторону, стараясь не смотреть на меня. Я поначалу не понял, с чего это они вдруг такими сговорчивыми стали. Пока не заметил, что позади меня, у тоннеля, выстроилось не меньше сотни мурзилок в доспехах. Среди них, болезненно морщась и опираясь на Кабанова, стояла Солерия. Арфа, Бэйри, Пугачев и даже Сивира. Судя по их взглядам я выглядел ну очень хреново…

Ну да, весь в дерьме, крови и грязи. Куда уж хуже.

– Могли бы и помочь, хули вытаращились! Слышьте, я кому… Ух е-мое… – я вдруг снова закачался, чувствуя как сердце пропускает удар за ударом.

Странное это ощущение, чувствовать как твое сердце совсем не бьется. Такая тишина вокруг сразу. И почему-то очень спокойно. По-моему, я сейчас упаду.

Глава 19

Было темно, холодно и пахло какой-то дрянью. Тело сильно сдавливало что-то горячее и очень склизкое. Мне никак не удавалось ни вздохнуть, ни открыть в глаза. Внутри черепа пульсировала паника, разрастаясь с каждым мгновением. Еще чуть-чуть и я останусь тут навечно и тогда…

– Ох епт! – выдохнул я, рывком принимая сидячее положение.

Ошалело крутя башкой по сторонам, я пытался понять где я, кто я и что тут, блять, вообще происходит.

С первым разобрался быстро – вроде бы я в какой-то комнате. Она вся белая, есть широкое окно, за окном солнце. Ага, я еще и на кровати. На тумбочке рядом какие-то пузырьки и бутылка с бесцветной жидкостью. Больница? Да вроде нет, балдахин какой-то над койкой да и уж слишком просторно. Дворец, что ли? А я… Кто я? М-м-м… А! Я же самый тупой ублюдок на свете!

– Блять, точно! – буркнул я, ощущая, как сознание приходит в порядок.

Дракону он в жопу залез! Да как мне такое вообще в голову-то пришло?! Ты бы еще себя керосином облил да поджог! Лейтенант хренов. Отлично! Оказывается я гребанный суицидник! Шахид-жополаз! Да твою же мать…

Несмотря на то, что я лежал на мягкой широкой кровати живой и в очевидной безопасности, я все сильнее и сильнее ощущал накатывающий приступ паники. В голове бешено проносились еще свежие воспоминания. Разорванные трупы, закопанный прапорщик, летящие в лицо гранаты и огромная пасть сраного дракона.

– Просто пиздец… – вслух прошептал я, хватаясь обеими руками за сердце и с досадой отмечая, уже привычную пустоту на месте левой кисти.

Вид свежей повязки на левой культе произвел странно-успокаивающее воздействие. Я медленно откинулся обратно на подушку, продолжая ощупывать грудь в области сердца. Вроде бьется. И на том спасибо.

Наконец успокоившись, я удивленно уставился на новенький гипс, в котором была подвешена правая нога. Что-то не помню, чтобы ногу ломал. Я хотел уже нагнутся и посмотреть поближе, но вдруг услышал какие-то голоса, доносившиеся из-за только что замеченной двери. Через мгновение она открылась и в гордом одиночестве в комнату вошла Солерия в своем обычном прикиде, в виде дорогущего белого платья и охеревших туфель с драгоценностями. Ну прямо сама скромность…

Я уставился на нее, она уставилась на меня. Какое-то время мы просто глядели друг на друга не шевелясь и не произнося ни слова. Она внимательно разглядывала мое лицо несколько секунду, прежде чем наконец шумно выдохнуть:

– Ну, кажется ты меня узнаешь… А то я уже начала волноваться. – добавила она и, с помощью гребанной магии, вытащила откуда-то с дальнего угла комнаты большую черную подушку. – А ты гораздо крепче чем я думала. – заявила королевна, бросая подушку размером в полкойки, на пол возле моей кровати и падая на нее животом.

Я недоуменно уставился на августейший зад, слегка прикрытый пушистым хвостом. Нет, я точно не в раю, а в цирке, блин! Чего она опять комедию ломает?!

– Честно говоря, я была абсолютно уверена что ты умер. У тебя сердце вообще отказывалось биться. Я и так и этак, а оно ни в какую. А стоило отвернутся и ты, седлать твою мать, возьми и задыши. Черемухи ты кусок… Живучий как… Не знаю даже как что. – устало бормотала она в пол. – А потом опять помирать начал. Добраться не успели, а ты снова не дышишь. И давай по новой… В этом захолустном Кентервиле даже волшебниц толком нет! Ты знал это? Одна Лисси да эта мерзкая белая портниха. Мне стукнуть ее пришлось, чтобы она перестала орать, о том, какой ты подонок, что ты натворил с ее бедняжкой и что она ни за что на свете не станет тебе помогать. Прямо об стол приложить пришлось. У меня сил уже совсем не было. Сама все у сестры забрала. А все из-за тебя! – стукнула принцесса руками по полу и ловко перевернулась на спину.

– Закидоны эти твои… На дракона он полез. Самоубийца. – елозила она хребтом по подушке, устраиваясь поудобнее и вытягивая ноги к потолку.

То жопу отклячивает, то сиськами дергает, теперь вот – туфли продемонстрировать решила. Блин, может я все еще в бреду?

– Делать мне больше нечего, как тебя щитом закрывать! Сама обе ноги сломала! И вон, три ребра из-за тебя потеряла! – подняла она голову, чтобы поглядеть себе на грудь и начала изгибаться, усиленно тыкая пальцем в бок. – Кто меня теперь замуж-то возьмет? Без ребер кому я сдалась? – наконец повернула она морду в мою сторону.

Я лишь развел руками. Что за спектакль она устраивает? К чему все эти детские ужимки?

– Вот-вот, правильно на себя показываешь. Ты и возьмешь. Эй, люстрой своей не верти, не отбрехаешься! Жизнью обязан! И вообще, будь благодарен. Такая честь выпала… – отмахнулась она и снова уставилась в потолок.

– Считай что я уже занят, так что иди в жопу. – буркнул я, следуя ее примеру, отворачиваясь к потолку.

– А, ты про эту милую малышку с бледной челкой? Я не против. Пускай она первая. Хороший феленид… Ух! – хрустнула она ногой. – Как хорошее вино. С возрастом только лучше. А пока ты и правда, слишком уж молод для меня. Вот как раз, лет через шестьдесят… – она снова блаженно потянула затекшие мышцы, кажется, демонстрируя свою гибкость

Она меня соблазнить пытается что ли? Эй, я очнулся-то десять минут назад!

– Люди столько не живут. И хорош уже ужом виться, задолбала! – раздраженно бросил я, отворачиваясь к стенке.

– Не живут? Какая досада… Но ничего, мы что-нибудь придумаем. И шестьдесят и семьдесят, а может и сто семьдесят. У меня на тебя большие планы, а дряхлым стариком ты мне не нужен. Вот так вот. – цокнула она языком и я услышал какой-то шуршание у тумбочки.

Настороженно оглянувшись, я едва не столкнулся носом с окутанной белым сиянием пачкой сигарет висящей прямо в воздухе.

– Считай это свадебным подарком. Тебе, конечно, курить нельзя, но… Я же тебя как облупленного знаю! Тебя ведь не остановишь. Бойкий ты такой. – говорила она, извлекая из прикроватной тумбочки пепельницу с зажигалкой.

Взяв пачку в руки я вдруг вздрогнул. Кэмел. Тот самый, что с трупа. Перед глазами снова предстала та сцена. И мерзкие картинки на пачке сигарет, гласящие о вреде курения уже не были такими незаметными, как раньше. Что-то как-то мне нехорошо. Я потер заслезившиеся глаза и тут же испуганно вжался затылком в подушку. Прямо перед глазами нависла рожа Селедки.

Нет, она не валяла дурака и не пыталась меня поцеловать. Она лишь внимательно смотрела мне в глаза и я не сразу заметил, что ее мягкая ладонь аккуратно гладит меня по голове. По-моему, Валя ее уж слишком сильно приложил. Она еще ебнутей, чем обычно!

– Прости меня, пожалуйста. – совсем по детски, одними губами произнесла она.

– Че? – затравленно глядя в ответ, переспросил я.

Но барышня ничего не ответила, продолжая стоять над койкой в неловкой близости моего лица. За что она извиняется? Она же нихрена не сделала, вроде. Спасла даже. Во дворец притащила да и еще там, на складе она… Она…

Блять! Да она же меня наебала! Не было никакого чудесного исцеления. И быть не могло. Не способна Солярка на такое. Не с людьми, во всяком случае. Солерия всего лишь что-то сделала со мной. Выключила какие-то чувства или что-то такое. Заставила организм работать в форсированном режиме. И погнала дальше. На убой. Чтобы я успел сделать как можно больше, прежде чем мое тело наконец откажет. И я успел. И оно отказало.

А то что я жив, всего лишь нелепая случайность. Счастливый случай. Чудо господне, подаренное мамой и папой в виде лучших генов. Или что-то иное. Чья-то посторонняя воля, пульсирующая где-то во тьме… Что? Че за бред? Не было никакой чужой воли! Или была? Что-то странное в памяти. Будто бы запах дерьма или что-то такое.

Видимо на моем лице промелькнуло нечто и Солерия наконец отпрянула, предварительно чмокнув меня в лоб.

– Ты понял, вижу… Так вот, прежде чем ты что-то скажешь… – она отвернулась от меня, затихая на секунду. – Это очень большая ответственность. Быть… Ну, принцессой. – ее голос принял низкий хриплый оттенок. – Ты всегда должна думать о стране. Понимаешь? Нельзя позволять эмоциям тобой руководить. Никак нельзя. Этому не сразу учишься, но… Знаешь, а ведь ты мне правда симпатичен. Не только потому, что над тобой можно поиздеваться…

Она обернулась уставившись на меня мокрыми глазами.

Блять, да что за дурость?! Почему всех так и подбивает устроить какую-то драму на ровном месте? Еще и мне в симпатиях объяснятся. Они тут обдолбались все? Сначала Арфа, теперь Селедка! Да что с ними такое?

– Не верь если хочешь. Но с тобой и правда легко. Снова себя юной ощущаю. Обычной такой юной фелисиной. Но даже это ничего не значит. – хмыкнула она, снова отворачиваясь. – Ты пойми, я обязана была так поступить. Как бы мне не хотелось обратного. Твоя жизнь против двух сотен стражников. Против тысяч жизней моих подданных. У меня просто не было выбора. Ты ведь понимаешь? Я знаю, ты обязан понять! – эмоционально заявила она, снова поворачиваясь ко мне, неловко тыкая в подушку туфлей.

Ага, понять и простить. Хрен тебе. Хотя… Я и не злюсь, наверное. Ну да, все верно ведь. Я и сам знал, что так будет. С самого начала знал что такой момент настанет. Но когда он случился я и не заметил. Прохлопал. И вот это обидно. А остальное… Да пофиг уже.

– А нас вообще никто не считает… – пожал я плечами и все же достал сигарету из пачки.

Набрав полные легкие дыма я неожиданно закашлялся. То ли отвык, то ли оттого что грудь все еще щемит. Я пожал плечами снова затягиваясь:

– Та ладно, я всю жизнь в армии. Привык уже. Не парься, мне насрать. Поздно уже драму устраивать…

Солерия какое-то время просто молчала, наблюдая как разгорается и затухает сигаретный огонек. А я старался не смотреть на нее. Уж больно меня смущали все эти сопли. Осталось только сценку разыграть, типа «да она не может любить меня, да я люблю тебя» или что-то вроде. Молчание все затягивалось и я чувствовал что начинаю краснеть под взглядом принцессы.

– Ага, покраснел! Я победила! Теперь я босс этой палаты… То есть гостевой. – подняв руки вверх, объявила Солерия, игнорируя тот факт, что сама вся красная.

Да и хрен с ней.

– Ладно… Пора мне бежать уже, сколько можно в кабинете торчать? Там такое творится, ты бы знал… У самой голова кругом! Кто бы мог подумать, что бывают люди еще хуже тебя? Вот я бы ни в жисть не поверила! – дергала женщина плечиками, приближаясь к двери.

– Эй, погоди! Че там с бойцами-то?! И что у меня с ногой-то? – наконец вспомнил я про гипс.

Принцесса остановилась у самой двери и удивленно посмотрела на меня:

– А ты не помнишь?

Я отрицательно помотал головой.

– Хм, может все-таки что-то в мозгу и повредилось… Ну, в общем… Когда ты в драконе ползал, то, похоже, заблудился и где-то ногу повредил. Когда ты вылез, у тебя нога… – Солерия на секунду остановилась, постукивая туфлей по полу, явно пытаясь вспомнить какое-то слово. – А, ступня! Ступня в другую сторону смотрела. И нога вся перекрученная, как спираль! Что таращишься, а ты думал тебя все просто так шарахались?! – рассмеялась она. – У меня вот оружия не было, но если бы ты ко мне подошел, то я бы наверное хвост отпилила и в общую кучу выкинула. Подходит такой, весь крови, слизи и какахой на ухе… И главное пар! Пар от всего поднимается, на коже пузыри какие-то кипят… Жуть да и только! Там бедолаги сознание теряли, если не помнишь. Ух… Ладно. – тряхнула она головой, пытаясь отсмеяться:

– А дурашкам твоим повезло. Живые, здоровые и чересчур охочие до прислуги. Ну, тот что пониже. Рыжий-то до поварихи охотник… А с остальными вопросами невесту свою пытай. А со мной, увы, только лет через… Может лет через сто. Как раз про какашки забуду. Да. Ну поправляйся быстрее. У меня на тебя еще планы. – снова повторила она, закрывая за собой дверь, но вдруг снова ее распахнула:

– А! Под кровать загляни! Только не буди, она уже два дня не спала. Фух, чуть не забыла, вот голова садовая… – бубнила она, уже вышагивая по коридору.

Какаха на ухе? Нога спиралью? Еще и пар… Вообще ничего не помню. Как из жопы вылез – помню. А вот про ногу – нифига. Я же на ней ходил спокойно и не болело ничего? Или это шоковое состояние такое? Пф… Ну дела.

Стоп, а че там с кроватью было?

Я наклонил голову через край. Прямо возле меня, у стенки, свернувшись калачиком на такой же подушке какая была у Солярки, мирно посапывала Арфа. На ней не было ни привычной формы, ни кепки, ничего. Абсолютно голая и лишь повязка на боку, с проступающими алыми каплями. На лице виднелись многочисленные ссадины и по всему телу, то тут, то там, проступали темные пятна синяков и ушибов. Про порванное ухо и говорить не хочется.

А че она голая-то? Она меня тут не того, не «этого»? Да нет, вряд ли… А, ладно. Она всегда поехавшая была, потому и голая. Чему тут удивляться?

– Мда, ну и потрепало нас, конечно… – протянул я, просовывая покалеченную руку к малявке и аккуратно поправляя ее подгоревшую челку.

Теребя спящую мурзилку за волосы я сам не заметил как заигрался и Арфа начала сонно ворчать. Блин, разбудил похоже. Глядя как голая лилипутка сонно открывает глаза и, выгибая спину словно кошка, встает на ноги ничего не видя перед собой, я уже успел десять раз себя отругать.

Ну сейчас начнется… Слезные вопли, типа «я так волновалась» или начнет скакать по мне на радостях. Ну или ныть, жалобно утирая слезы. Знаю я все эти бабские ужимки. Телек смотрел.

Но Арфа решила меня удивить.

Потерев забинтованным руками глаза и недовольно фыркнув, она наконец подняла веки и уставилась на меня немигающим взглядом. Я уже внутренне приготовился к очередной сцене из дешевого сериала, как девушка чуть улыбнулась и прошептала что-то вроде «я так рада что ты рядом» и положила голову на мою покалеченную руку, будто верная овчарка. Мда, такого я не ожидал.

– Ну… Я тоже. В смысле, рад что жив. Ну и ты жива. Ага. Ты только это… Китель-то надень, пожалуйста. – чувствуя себя крайне неловко от всех этих нежностей, пролепетал я и быстро схватил с тумбочки пачку сигарет.

***

Дальше все пошло своим чередом. Как выяснилось, Кабанов с Пугачевым валялись неподалеку, буквально в соседних комнатах. Типа гостевые, поспешно переоборудованные в лазарет. У рыжего амбала все было в порядке, а вот рядового собирали едва ли не по частям. Двадцать костей парень поломал. Не повезло ему, что он ближе всех к дракону стоял. Но ничего, оклемался. В его палате мы обычно и зависали все дни. Курили, ебланили, играли в электронные игрушки, что нам из конфиската приволокла Солярка. Бухнули пару раз. Лисин заезжал, правда не ко мне. Видеться со мной он наотрез отказывался, каждый раз посылая прислугу убедится, что меня нет в комнатах Кабанова или Пугачева. Обидчивый он, похоже. Пипирка его, кстати, не пострадала. Арфа ему только мочевой пузырь проколола. И, со слов капрала, обещала проткнуть еще и жопу, если ефрейтор продолжить гнать на меня за спиной. Честно говоря, я перед парнем не в обиде. Ему есть за что меня ненавидеть. Да всем есть, если по правде.

Где-то через три недели меня таки выписали из «дворцового лазарета», где мы и лежали все это время. Гипс сняли, нога более-менее зажила. Поначалу хромал, но потом прошло.

Солерия не врала, когда говорила про планы на меня. Не успел я надеть трофейные брюки, как за мной в палату прислали гонца. Мол, дуй в тронный зал, мил человек, к принцессе на «стрелку». И уже в своем маленьком кабинете, позади роскошного трона, Селедка начала грузить меня на тему службы на благо родины. Ее родины, понятное дело.

Людей и мурзилок из лесного городка отпустили на все четыре стороны. Даже личные вещи вернули и подъемных денег дали. На работу их устраивали, жильем обеспечивали. В общем, всячески ублажали и показывали, какая же Селедка добрая, милосердная, и прекрасная.

Разоружить-то их разоружили, – стволы заперли в подземельях замка, но толку-то, если средний мужик и простой палкой десяток мурзилок может покалечить? Не прямо любых, конечно, но все же. И подобный эксцесс уже произошел, пока я в больничке валялся. Мол, пара каких-то дураков и одна дура, нахерачились в баре и отказались платить за поганый сервис. В итоге половина улицы превратилась в поле боя, со стражниками, баррикадами и «коктейлями Молотова». А Солярке не уперлось каждый раз подрывать свой августейший зад и рисковать шкурой из-за каждого психа. Да и самостоятельно исцелять десятки поломанных стражников – тоже не прикольно.

Так что, несмотря на сомнения своей скептически настроенной сестры, Солярка поручила мне почетную должность полицая. Типа, чтобы я за нее всяких охреневших человечков гасил. Мол, «у тебя же хорошо получается». Вот гадина, а? Я отбрехивался как мог, но принцесса намекнула, что успел поубивать уже слишком многих, чтобы просто так жить, не оглядываясь и не опасаясь мести за погибших товарищей. А оружие-то все у нее. А просто так, она мне его давать не собирается. И лыбилась во всю морду, при этом.

Короче, делать было нечего и я спустился в эти долбанные катакомбы, чтобы набрать себе пару пистолетов, пяток магазинов и коробку патронов. Всякие пулеметы, гранатометы и снайперские винтовки и огромный шестиствольный пиздец, по понятным причинам, мне не подходили. Гранат разве что захватил.

И с тех пор уж три года как прошло. Обычно целый день нихера не делаю, балду гоняю да у очкариты в дереве шухер навожу со скуки. Но иногда, приходится неделями по лесам каких-нибудь долбоебов разыскивать. То кто-то что-то сопрет, то по башке настучит. А один раз, так группу особо-ебанутых расстрелять пришлось. Коров по ночам ловили, усыпляли и жрали. Мяса ребятам не хватало. Ну, пусть свинцом довольствуются. Или что тут за металл в этих странных пулях? Селедка, конечно, распекла меня по этому поводу, но в целом обошлось. Не, ну, а что мне с ними делать было? Их десять и с ножами, а я один. Но с пистолетом… Правда, закидывать гранатами жилой дом в центре крупного пограничного города и правда было хреновой идеей. Но я же не знал что пожар начнется?! Да и не ломится же к ним внутрь одному. Порезали бы…

Если подумать, то с тех пор, как оказался в этой «Кошколяндии», я уже столько народу положил… Заметно больше, нежели среднестатистический маньяк. И не сказал бы, что это проходит бесследно. То ли это какой-нибудь комплекс вины, то ли посттравматический синдром, но спится мне крайне неспокойно. Да и порой бывает, что посреди дня какие-то панические атаки начинаются. То глючит что я снова в кишках у дракона ползаю, то покойники всякие мерещатся. Или просто тревога накатывает. Когда во сне, это еще ладно. А вот посреди бела дня – нихрена не норма.

Если бы не Арфа, я бы уже совсем чокнулся.

Она, кстати, не соврала ни разу. И правда, едва мы вернулись в Кентервилль, как она немедленно арендовала халупу. Ту самую, в котором еще Сивира жила, пока за мной шпионила. Хвостатая немедленно начала вертеться вокруг меня, как ужаленная. То домогалась, то пот мне по ночам утирала, пожрать готовила, всякие нежности говорила… Короче, прикольная она. Хорошая даже. Ревнивая до жопы, но не смертельно. Да и жить с ней не так уж и плохо. Поначалу неудобно было, пока дом не расширили. А то устал башкой о косяки биться и люстры задевать. Если бы она меня еще и выебать меня постоянно не пыталась – вообще бы сказка была. Но, слава яйцам, она часто по командировкам таскается. Так что жить можно.

Селедка ее на командирскую должность поставила. И хвостатая теперь «типа полковник». Каждый раз угораю с этого. Но ушастая относится к своему званию со всей серьезностью и очень на меня обижается, если я смеюсь.

Подразделение у нее свое, гоняет она их там, учит чему-то. Не знаю точно. Не помню. Фишка там в том, что они типа как вооружены. Такими же паровыми пушками, как и те пидоры на складе у Лизери. Огнестрел-то под запретом. Только у меня и у Селедки есть. И слава богу. А то меня уже разок самодельного мушкета чуть не укокошили. Хорошо хоть он прямо в руках стрелка взорвался.

Кабанов как тусовался в библиотеке, так и живет там. Местные его любят, обожают и готовы памятник поставить. Он ко мне часто заходит побухать или в игрушки поиграть. В остальном ничего особого. Пугачев сидит безвылазно на ферме иногда присоединяясь к нашим, с капралом, посиделкам. А про Лисина ничего толком не слышно. Уехал куда-то и как концы в воду. Я подозреваю, что с остальными бойцами он связь поддерживает, но просит их ничего мне не сообщать. Во всяком случае, Кабанов как-то раз по пьянке проговорился о чем-то подобном. Жалко, конечно.

Сивира служит рядом с Арфой. Они там друг-друга сильно не любят, но с тех пор как зубастая выскочила замуж за какого-то адъютанта, все более-менее устаканилось.

Бэйри, как выяснилось, все это время работала на Селедку. Шпионила для нее. Еще в больничке приходила, извинялась. И долго не верила что мне насрать. Ну были у нее там скрытые мотивы – мне пофиг. Ничего не поменялось. Так себе, тайна. Сейчас она все так же трудится в столице. Собственно, в основном по ее наводкам меня и вызывают. Рыжая, нет-нет, да пытается строить глазки, но зная нрав Арфы, делает это очень осторожно. Даже не задалбывает. Почти.

Ну и Сэйли еще. Чтоб ее. Чем старше становится, тем дурнее. То она котов к себе водила, то кошек, последний раз вообще с каким-то пацаном застукал. Короче, черт ее знает, что в ее башке творится. Но вроде без экстрима. Все по паровозам угорает, всю комнату их моделями заставила. Хрен его знает, может это возрастное?