Текст книги "Мистер Х. Начало (СИ)"
Автор книги: Баса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
– Я просто с мальчиком поцеловалась, – с трудом выдавила полуправду. Не стала рассказывать, что парень насильно забрал поцелуй. – Наверное, он меня уколол. Ничего не приличного.
Крепко вцепилась в корешок книги. Красивую обертку хотелось разодрать, порвать на много жалких кусков, хоть так убрать из себя гнев и ощущение тупика, паники, в котором пребывала в то время и откуда не выбраться и не уйти.
Мерзкие поцелуи и мужчины такие же!
– Смотри у меня! – погрозила мать пальцем. Этот жест отвлек мое внимание от просмотра книги. – Я надеюсь это не какой-нибудь взрослый женатый мужчина? Откуда борода-то такая? Смотри хвостом не крути, а то оторвут. И вообще вечно разоденешься, как девушка легкого поведения, тебя грех не изнасиловать. Вон какой вырез на кофте! Чтобы я больше...
Вот мама и успокоилась. Перестала беспокоиться за дочь. Я закрыла дверцу шкафа, сунула книгу под мышку и пошла на выход из комнаты.
– Я с тобой еще не закончила! – раздраженный тон матери вызвал разве что скуку. Бедняки страшнее в десятки раз.
– Мне надо согреться, я продрогла. Но если хочешь, чтобы я заболела, то разумеется продолжай! – развернулась и вновь присела на диван. Подняла бровь вверх и молча уставилась на мать в ожидании дальнейшей лекции, возможно оскорблений или нотаций. Сейчас мне только эти вещи нужны, только вынос мозга, а не тепло и объятия.
– Иди, – злобно пыхтя, кивнула мать на закрытую дверь. А весь вид просто кричал о недовольстве, хмурится, злобно поджимает тонкие губы, волосы в пучке всё время поправляет, боясь вероятно, что ее идеальность под угрозой.
На той же недели мать отвела к гинекологу проверять насиловали или нет. Хотя, думаю то была очередная попытка ненавязчиво разузнать обо мне побольше, узнать начала половую жизнь или нет.
Почему не рассказала матери? А о чем рассказывать? Как издевались надо мной? Нет уж, я похороню эту тайну с собой. Никто не должен знать об этом позоре. Вспоминать противно, меня будто испачкали и оставили грязный след во мне. Ноги вытерли, плюнули в лицо, размазали и ударили. Что-то похожее ощущала первое время после происшествия, но потом мысленно отгородилась, сделала заслон в памяти, куда замуровала то событие. Я будто посмотрела фильм, где была лишь сторонним наблюдателем. По сути со мной ничего не сделали, да, испортили губы, но не более. Я жива, здорова и всё забудется со временем.
По вечерам не выходила на улицу, пряталась за стенами дома. Стала вести одинокий образ жизни, потому что девочки из класса предлагали периодически погулять, но я отказывалась, боясь встретить вечером тех «людей». Я ведь их обманула, не дала денег, не пришла на встречу с тем парнем в капюшоне... И какое будет наказание неизвестно.
Смутно помнила Его лицо, оно было слишком сильно закрыто тканью куртки. Виднелся только квадратный подбородок с ямочкой и черные глаза, похожие на горький шоколад.
Едва вспоминала Его, как от беспомощности и паники внутри поднимался шторм, буря эмоций взрывалась и начинали разъедать мое мнимое с трудом приобретенное спокойствие. В такие минуты у меня был взгляд маньяка, карие глаза сужались в одну маленькую точку. И сама я сжималась, горбилась, будто хотела исчезнуть. Стержнем ручки делала дыры в тетрадях, а потом рисовала в местах дыр – голову и глаза. Представляя, что это его карие глаза.
***
Мама и папа из бедняков, пять лет назад им подарили статус богатых. Что это означало? Родители накопили достаточно активов, чтобы считаться богатыми, ну и конечно заимели хорошие связи, чтобы провернуть все дела по поднятию статуса и переезду на богатую половину города. С тех пор жизнь полностью поменялась, прежде мы были семьей Романовых, а стали Роман. Смена фамилии – тоже требование по статусу. Новая школа. Старые друзья остались в другой, прошлой жизни.
Получается я недочеловек и не бедная, и не богатая.
Прошло два года после той ночи. Я почти забыла события минувших дней и даже кошмары не мучили. Училась в школе, занималась танцами. Жизнь наладилась, но больше не ходила в шубах, предпочитала короткие куртки и кроссовки или сапоги без каблука для удобства бега. Мало ли встречу кого-нибудь из них.
– Ты выглядишь НЕ как женщина! – в очередной раз заметила мама, оглядела меня снисходительно, сделала неутешительный вывод и вид, что НЕ со мной.
Вот и пойми этих родителей, то я слишком откровенно одевалась, теперь я оказывается не женщина. Если ты ходишь не в шубе и в платьях, то ты не девушка.
Мама вышла вперед, на сгибе локтя красная сумка, фигуру скрывает красное пальто, ноги в сапогах на шпильке, волосы собраны в высокий темный пучок. Сестра у нее под крылышком и идут две кумушки впереди обсуждают, куда нам отправиться и в какой отдел первым? Обуви, лифчиков или платьев?
От перспективы таскаться по магазинам субботним утром, я горестно вобрала воздух в рот, надула щеки и выдохнула в сторону. Дунула на какого-то парня, тот аж взбрыкнулся, как кот, на которого попала вода. Головой затряс из стороны в сторону.
– Простите, – шепнула ему и пошла за спиной проводниц.
Марина-сестра немного полновата, грудь огромная и бедра широкие, но невероятно симпатичная на лицо с сексуальной мушкой над губой (ну в точности Мерлин Монро), а еще умная и очень обаятельная собеседница.
Сегодня гуляли в центре города, в одном из самых огромных магазинов для богатых, где вряд ли встретишь бедных людей, если только в качестве продавцов в бутиках или обслуживающего персонала. Бедняки живут на своей половине. На нашу сторону приезжали разве что на заработки и то кому повезло устроиться.
Итак, после долго и нудного шопинга, когда ноги начали нестерпимо гудеть, зашли в ресторан, с красными тяжелыми портьерами на массивных окнах, сели в центр помещения за столик с красными скатертями. В процессе нудного ожидания заказанной еды я засмотрелась на соседний столик. На красивые ноги девушки(женщины?) выставленные в проход и запакованные в ярко-оранжевые лабутены. Девушка ко мне боком, но ярко-рыжие волосы до лопаток хорошо видно. Шубку дамочка сняла, оставшись в коротком оранжевом платье на толстых бретельках.
В руках она держала меню и мужчина-сосед напротив нее тоже. Тот порядком старше: в темных волосах серебрятся нити волос, на носу очки. Время от времени он посматривал то на меню, то на свою куклу. Это не женщина – это кукла, совершенное создание или робот. У китайцев уже давно в широком пользовании имелись роботы, это мы-деревня только сорок лет назад впервые выпустили в общественное пользование первую куклу.
Как легко распознать куклу? В глаза заглянуть. Те мертвые, равнодушные, смотрят словно сквозь тебя, будто ты прозрачная. Срок службы куклы не очень долгий от пяти до пятнадцати лет. Искусственные создания могут перегреваться и даже болеть, как люди. Не все куклы красивые, есть те, которые выполняют и грязную работу. В общем, это своеобразная прислуга для богатых людей, но пока что кукла – слишком дорогостоящее развлечение. В нашей семье этой прелести нет.
Пока мы ели, я время от времени разглядывала красавицу. Еще бы, ведь это диковинка. Не одна я рассматривала, много похотливых взглядов было направлено в ее сторону.
В очередной раз запихнула вилку с макаронами в рот, тщательно начала прожевывать, и какая-то неведомая сила или что-то сзади подсказало обернуться. И два года..два года спокойствия жестоко разбились, треснули и развалились, поранив мое столь долго восстанавливаемое спокойствие. Я увидела Его все в той же черной куртке с капюшоном на голове. В приличном помещении в капюшоне! Конечно, правила созданы явно не для него. В рванных джинсах. Лица не видно, но по фигуре не знаю как, но поняла. Это он! ОН! Эмоции опять взорвались внутри, ошпарили. Подкинули на месте. Я не смогла усидеть смирно, требовалось поскорее что-то сделать.
Обернулась обратно к столу с сестрой и матерью, вжалась лопатками в диван и тихонечко-тихонечко пока это существо не зашло в ресторан (тот кого-то рассматривал при входе) сползла с кресла под наш стол, прячась за тяжелой красной скатертью. Мне было чихать на взгляд посторонних соседней, или сестры и матери, когда те отогнули скатерть и нагнули головы вниз.
– Катюха? С тобой всё хорошо? – спросила сестра. Мама была в шоке от моих закидонов в приличном месте, поэтому молчала и только не моргающие глаза говорили о недовольстве.
Я вырвала край скатерти у сестры и закрылась под столом, спрятавшись в затемнении.
Тихо шепнула:
– Колготки порвала.
– Ты же в носках? – спросила всезнайка сестра.
– Значит, носки порвала! – прошептала в полумраке под столом, глядя на колени матери в капроновых колготках, бедрами уселась на паркет. И, обняв себя за колени, зажмурилась. – И хватит разговаривать!
– А, по-моему, ты врешь... – донеслось тихонечко сверху от сестры.
– Ты – капитан очевидность.
– А паренек, что сейчас вошел в ресторан случаем не тот, от кого ты спряталась? Поклонник одолевает? И где ты его такого бомжеватого нашла?
– Заткнисссьь.... – прошипела и ущипнула сестру за коленку. Та ойкнула и протерла ногу в месте щипка.
Поклонник. Тоже мне. Я ноги прижала к груди, закрыла глаза и все время так сидела, боясь, что сейчас откроется полог скатерти и за руку вытащат наружу. А потом выкрадут, а потом не знаю, что сделают. Я ведь не принесла ему эти чертовы деньги. Злился он? Ждал на следующий день? Проклинал? Наверное, хотел увидеть и голову открутить?
Вдруг убьет? Может он – убийца или наркоман? Но алкоголик точно.
Возможно я слишком большого о себе мнения, и он давно забыл обо мне, о той девчонке, что по глупости и наивности пошла плохой дорогой, почувствовала себя бессмертной. Не зря мать всегда говорила поздно не возвращаться, а я как обычно опаздывала.
Сидя на полу ресторана, спрятанная за длинной скатертью, молилась, чтобы он действительно забыл обо мне. Кто я такая собственно для него? А может парень был пьян? И мой облик стерся из памяти? Мало ли брюнеток с косичкой?
Жалко, конечно, отобранную фенечку, но со временем я сделала новую, теперь не только с инициалами ЕР, но и с цветочками.
Я вылезла, только когда Марина прошептала, что все чисто. Мама, недовольно поджав губы, не стала комментировать событие. Оставила мою личную жизнь мне и то правильно. Я не представляла, как оправдаться.
Остальное время я провела в постоянном напряжении, смотрела по сторонам особенно на выход, где исчез парень.
Мы еще немного погуляли по магазинам, лавируя между лентой людей, передвигались из одного бутика и ныряли в новый. А потом решили завершить путешествие, направились к парковке для посетителей магазина. Надо было спуститься на лифте в самый низ.
Словно видео поставили на стоп и замедлили воспроизведение.
Зато сердце увеличило скорость, побежало марафон, едва я повернула голову влево. Возле лавочки для отдыха посетителей и кадки с пальмой стоял парень в белой рубахе и черных брюках. На его ресницы постоянно падали непослушные светлые волосы, которые ему приходилось поправлять длинными пальцами, чтобы не мешали обзору.
Наши взгляды на невидимой нити соединились.
Знакомый бедняк перестал разговаривать, оставил приоткрытым рот в форме буквы «о», что видимо привлекло внимание его собеседника. Того, который был в капюшоне спиной ко мне и теперь начал разворачиваться.
Конец бегству. Я попалась и меня либо убьют, либо подкараулят где-нибудь и простым насильственным поцелуем не отделаюсь.
Протыкать на листе бумаги дьявольские глаза я смелая, а вот смотреть в настоящее лицо – страшно. Временно меня парализовало от шока. Я продолжила стоять, обтекаемая со всех сторон покупателями в магазине. Пакеты с чужими покупками несколько раз ударили по ногам и плечам, возможно сделали синяки, а я не замечала боли. Смотрела в знакомую черную куртку. За два года не сменил одежду. Не знаю, как, но почувствовала, что это ОН. Мой кошмар ожил. Пришел издеваться дальше.
Я заморгала от нахлынувшей панической атаки, ногти вжала в ладони, карябая кожу, а зубы сжала до легкого скрежета.
Спина бедняка медленно оборачивается, но вдруг резко останавливается, потому что светловолосый парень успевает задержать его за плечо и что-то прошептать, наклонившись к собеседнику, видно шутку или вновь пошлый анекдот.
У меня появилось время. Время чтобы сбежать. Блондин дал возможность сбежать.
Впервые за время шоппинга я опередила мать и сестру и рванула в открытый грузовой лифт, желая затеряться среди людей.
На парковке нашли красную машину сестры, в открытый багажник которой покидали многочисленные пакеты с покупками и заняли места в салоне. Но я по неизвестной причине медлила. Не присела на заднее сидение в машине, наоборот обернулась в сторону грузового лифта, откуда спустились и где подъем обратно в магазин.
Что-то странное мной управляло. Невидимые нити марионеточника или удочка рыбака потянула на крючок. Невидимые руки потащили за шкирку обратно в магазин.
Я не могла уйти, не поблагодарив. Парень второй раз помог: вовремя издевок два года назад намекнул о моем малом возрасте и сейчас не дал повернуться парню в капюшоне, который выманивал из меня деньги.
Кто еще так обо мне заботился или помогал? Так легко ненавязчиво, ничего не требуя? Чем я заслужила его помощь?
– Катюха, ты куда? – Марина уже завела двигатель, приоткрыла окно и недовольно выкрикнула вслед.
– Уезжайте! – махнула прощально рукой, а сама побежала в сапогах без каблуков. Я-самоубийца, ведь возвращалась добровольно туда, где мог быть парень в капюшоне. Вернулась вновь на то место рядом с лавочкой, где встретила двоих знакомых, а сейчас пусто. Вместо них отдыхали мама с тяжелыми пакетами и мальчик с красным воздушным шаром.
Немного расстроенная от потери я посмотрела по сторонам, надеясь увидеть парня, и действительно нашла пропажу. Возле стойки-палатки с плакатом мороженого. Под крышей из пальмовых листьев обнаружился парень с голубыми глазами. В эту минуту он протягивал рожок с мороженым женщине с малышкой.
Похвально, парень работает. Как правило, где бедняки находят работу? Обычная рабочая сила, выполняют самую низшую работу. Богатые – естественно управленцы.
Мама с малышкой отошли от стойки, чем я и воспользовалась. Обогнала двух парней в очереди. Вынырнула перед ними и ладонями легонько бахнула о столешницу.
Громко заявила:
– Я тоже хочу фисташковое мороженое!
Парни сзади раздосадовано вышли, не стали дожидаться выполнения моего заказа.
Улыбка продавца медленно-медленно стала уменьшаться. Былое веселье и доброжелательность, изображаемые для прежней покупательницы, сдулись с его лица. Будто увидел что-то плохое. Глубоко неприятное взгляду. От его унылого вида и мой энтузиазм уменьшился. Продавец вынырнул из-за прилавка на половину туловища и огляделся по сторонам. То влево, то вправо, а меня продолжил игнорировать.
– Фисташковое мороженое! – напомнила заказ. Парень странно встряхнул головой, словно прогонял из головы сонную дымку или не мог поверить, что тут стояла я. Скорее неизвестное, страшное создание, чей вид его сильно напрягал. Это особенно стало явно, когда парень заикнулся, проговаривая:
– К-конечно!
Как предыдущей покупательнице мне не улыбался. Пока делал мороженное, молчал и изучал рожок с мороженным. В глаза не смотрел и делал вид, что мы не знакомы.
Решимость на ходу тухла, вспыхнувший было огонь погас. Я поумерила пыл, не думала, что напрягу своим присутствием парня. Это же я должна по идее проклинать его и компанию.
Парень протянул рожок через стол, я понуро взяла. Полезла в карман джинсов. Возникла оооочень неловкая пауза, когда я испуганно за озиралась по сторонам... от парня...к мороженному в руке ... и прилавку. Ощупала спереди себе бедра, грудь обхватила ладонями и сжала (там карманы двойные), сзади попу несколько раз похлопала. Со стороны выглядело крайне соблазнительно, хотя скорее похабно. Девушка сама себя лапала перед парнем на глазах у всего центра.
– Черт, я деньги забыла! – потянула обратно мороженое через прилавок, но продавец приостановил лакомство. Сомкнул пальцы на моих, не давая вернуть. Наконец, улыбнулся уголком губ, отчего его глаза стали в одно мгновение светлее, почти прозрачные:
– Оставь, уж я могу позволить себе купить мороженное! Может в знак извинения? – увидев, что перестала пихать ему рожок, чуть подумав добавил. – Меня Саша зовут.
– Екатерина...Это не потому что я мажорка, просто не люблю имя «Катя». Предпочитаю Екатерина, а для друзей – Катюха.
Вот так и начался наш тайный любовный роман между бедняком и богатенькой благодаря нескольким попыткам Саши помочь в трудные минуты, благодаря всего одному шагу с моей стороны. И благодаря салатовому рожку фисташкового мороженного, который Александр протянул над стойкой. Чувствуя прохладные длинные пальцы парня, я едва позорно не одернула руку. В местах прикосновения к его коже закололо невидимыми иголками. Сердце ускорило биение, и вся кровь вновь прилила к лицу. Как же я ненавидела свою манеру краснеть, надеялась, что тональный крем скрыл хоть немного смущение.
В уголках глаз парня появились лучики-смешинки и думаю он сразу понял, что понравился мне.
И надо же было я – неловкая клуша. Саша отпустил рожок, а мне надо держать, но видно мозги в ненужный момент совсем отказали, и я тоже разжала пальцы. В результате вся зеленая каша упала с хлопком на стол, а после феерично упала на мои черные замшевые сапоги.
Я опустила взгляд на свою обувь.
Саша перегнулся через стол и посмотрел туда же. Потом мне в глаза, потом опять на рожок. Губы его подозрительно задрожали, но он плотно сжал их в тонкую полоску. Подбородок тихо задрожал от сдерживаемого смеха.
– Смейся! – великодушно разрешила. И Саша перестал строить из себя серьезного парня, громко засмеялся, на что некоторые любопытные люди повернули лица в нашу сторону.
Надо же было так «обосрать», извиняюсь за выражение, первый романтичный момент в жизни.
Глава 3
Стоя за прилавком с мороженым, долго оттирала замшу от зеленой каши, благо та не успела впитаться в сапоги. Носки мужских туфлей маячили по полу. Вроде Саша находился рядом, а вроде и не здесь. Взглядами не встречались и ощущение неловкости прочности засело между нами. Странное напряжение, заряженное поле частиц, в которое боишься шагнуть. Нас многое разделило: обстоятельства, социальный статус, живем будто по разным законам. Я по закону денег и власти, по правилам, созданным государством, а он по закону кто сильнее, тот и прав.
Саша не решился на разговор, не пересек заряженное поле частиц, видно побоялся пострадать. Беседу начала я, именно с тех слов, которые донимали все время и ради которых я подошла к парню.
– Спасибо за помощь. Дважды! -оттерев молнию сапога, швырнула влажную салфетку точным броском в стоящую рядом урну. Саша препроводил полет внимательным взглядом.
Предпочитал смотреть за чем угодно, только не за мной. И уж точно не мне в глаза.
– Пожалуйста, – скупо отозвался.
Отмываться перестала, скрестила руки под грудью и в лоб задала еще один вопрос, который мучил, свербел в мыслях:
– Вопрос! – объявила, требуя внимания от парня, чтобы перестал следить за моими руками или салфеткой в урне, а посмотрел в глаза. Четко и смело! Стыдно, наверное, за свою компанию? – Почему ты мне помог в ту ночь с риском попасть в немилость?
Я прекрасно понимала схему общения между молодежью: либо ты с толпой, либо против. После неудачной встречи с отморозками я перестала по вечерам гулять с подружками, отчего меня с легкостью выбросили из круга общения. Я впала в немилость одноклассниц. Мне в принципе не горячо не холодно от их общения. Такие «преданные» подруги без надобности.
– И почему сейчас не дал тому в капюшоне меня увидеть? Зачем рискуешь? Два варианта: либо ты святой и помогаешь всем без исключения? – изобразила на лице искреннее сомнение: надломила бровь, уголок губ приподняла, чтобы точно понял, что святых нет и не бывает. Без лишних эмоциональных терзаний добавила. – Либо ты в меня втрескался!
Это было впечатляюще... Теперь я сжала губы и зубы, чтобы не прорвался смех. А у Саши было лицо словно я битой ударила прямо ему в лоб. Перекосился бедный, вздрогнул. Моргнул...потом еще моргнул...моргнул... пытаясь, вероятно стереть меня из кадра.
– Ясно! – коротко кивнула. – Слушай, ну что я из тебя каждое слово вытягиваю! – легонько стукнула ладонью его по плечу. Весь сжался, бедный, словно не ладонью ударила, а чем-то потяжелее. – Ты был такой разговорчивый, приятный среди бедняков. А со мной и два слова не сказал... Если я тебя напрягаю, то я пошла.
Наигранно развернулась, решив изобразить уход, уже оторвала стопу от пола, тогда же довольно расслышала комментарий:
– Ты меня не помнишь? – с этой странной фразой я развернулась.
Ненавижу! Ненавижу, когда так спрашивают!
Голову склонила в бок, разглядывая парня теперь более тщательно. Руки в карманах черных брюк, непослушная светлая прядь закрыла половину правого глаза. Парень худой, высокий, немного угловат. Голубоглазый. В белых волосах игрался свет и делал их невыразимо притягательными и шелковистыми. Возникло желание потрогать наощупь, такие ли мягкие, точно шелковые нити?
У меня не было среди знакомых слащавых блондинов. Его немного загримировать, стереть бледность с лица, поставить напротив объектива и фотографировать. Тело для модели самое-то.
Память на лица обычно отменная, но тут произошел сбой. Перебрав всех знакомых, коих было много за недолгую жизнь, вспомнить Сашу не удалось.
Задумчиво потирая подбородок, долго рассматривала парня от черных носков туфель, до голубых глаз. Несколько раз туда-обратно.
– Саша. На речке купались целое лето. Ты была одна, я был один.
– Саша? – не понимающе округлила глаза. Если бы глаза умели выпадать и обратно возвращаться. Они бы выпали. – Целое лето? Мне было семь? Тарзанка? А ты «была» вечно в штанах и кофте, потому что аллергия на солнце и нельзя загорать? – неприлично указал на него пальцем с кольцом в форме паука, обхватывающего палец. И, не переставая неприлично тыкала, и задавала вопросы. А Саша кивал. – И ты «рыдала» у меня на плече, когда я переезжала в богатый район?
– Можешь перейти на мужской род? Мне не очень приятно.
– А почему не сказал, что ты – мальчик? Я же перед тобой в одних трусах плавала? – я как вспомнила. Понятно, в семь лет нечем похвастаться, но все-таки. Прикрыла пальцами краснеющее лицо. О! Боже! Я думала она-девочка. Завидовала ее шелковистым волосам, потому что мои длинные и тяжелые. Не мягкие. Говорила, что все мальчики в будущем будут ее. – А почему ты не исправил меня, когда я тебя посчитала девочкой?
– Уже не помню. Кажется, постеснялся исправить, да и потом ты почему-то злилась на весь мужской род. Я и промолчал. Тем летом мне было очень одиноко.
После новостей или воспоминаний обстановка между нами заметно потеплела. У девочки Саши и меня очень много общих дружеских минут в прошлом.
***
Саша – теплый человек, к его улыбке тянет. Хочется в ответ улыбнуться. С таким невозможно грустить. Я тоже всегда умела поднимать себе настроение, поэтому с Сашей оказались на одной волне. Девочка Саша была серьезная, ведомая, местами грустная. Приходилось часто ее смешить. С Саней мы теперь веселились, постоянно смеялись. Он пригласил погулять и вот уже третий раз мы встречались в парке на богатой половине города после его работы. Гуляли час-другой, а потом кавалер провожал до дома.
В тот день погода была прекрасная по-весеннему теплая, солнце слепило глаза, заставляло жмуриться. Молодые зеленые листья шелестели на ветру и создавали мелодию, под звуки которой мы гуляли по тропинкам парка. Мимо аттракционов с крикливыми детьми и мимо компаний студентов. Здесь неподалеку должен находиться университет.
Со временем я привыкла к бомжеватому виду Саши, который сегодня оказался в балахоне с надписью: «Король и шут» и в рванных джинсах. Я в противовес в черном строгом платье с ремнем на поясе и в темным леггинсах, в сапогах на высоком каблуке (специально одела для свидания), волосы убрала в высокий хвост, чтобы не мешались. Сверху накинула легкую ветровку. На лице мягкий макияж без изысков и вульгарности. Хоть сейчас на подиум выставляй. Странная мы пара, но с другой стороны можно представить, как инь и янь. Чересчур разные, но вроде как единое целое. Хотя до единого целого далеко. За три свидания только сегодня Саша взял за руку. В таком темпе к восемнадцати (через два года) у нас состоится первый поцелуй, а к годам сорока первый секс. Все, как и положено, приличной девушке. Поэтому было решено, если Саша не начнет распускать сегодня руки, то начну я. Возле дома к примеру, после возвращения. Там темно и никого нет.
Я целованная только однажды и то тем...кхе-кхе...
Поскольку сегодня восьмое марта, в одной руке – тюльпан (не знаю, откуда спер Саша, надеюсь все же купил), в другой – его пальцы. Я что-то щебетала про школу и забавный случай на уроке, когда кавалер резко отбросил мою руку, будто она грязная, испачканная. В добавок Саша пригнул голову вниз.
– Твою мать... – прошептал сквозь зубы.
– Санек! Как жизнь? – сбоку приблизился типичный бедняк. Рубашка по локти закатана, измазана разноцветными красками. Широкие штаны тоже испорченные и бандана на голове скрывала темные кудрявые волосы. Руку не протянул, вместо этого показал ладони, мол все в краске – и здороваться не следует. Из заляпанного кармана достал пачку с сигаретами, одну сжал губами и при этом тайком поглядывал на меня и на Сашу, тихо рассказывающему о своих делах.
Я в нерешительности остановилась, не зная, как реагировать. Главное решила не смотреть в глаза.
– Зажигалки не будет? – спросил парень. В то время, как Саша искал предмет, этот маляр или кем он работал, скрестив руки на груди, ладони засунул под мышки, большие пальцы вытащил и с зажатой сигаретой между зубов гипнотизировал сверлящим взглядом. В миг стало зябко и волнительно. Красноречие временно покинуло, едва вспомнила, вот эти взгляды тем вечером. С таким же пренебрежением рассматривали и буквально кричали. Это ты. Ты виновата, что мы бедные. Ворье и жулье! Ты мажорка, сама ничего не добилась, зато живешь припеваючи за счет родителей.
Саша прикурил знакомому, а тот прокомментировал:
– Твоя цыпа?
– Ебнулся что ли? Так... встретились случайно... – Санек пренебрежительно кивнул в мою сторону. – Я с работы, а она хер знает откуда, вся такая расфуфыренная.
Парни ждали моей реакции, возможно голоса, но тот временно пропал. Я примерно понимала, что Саша не желал признаваться в нашем знакомстве. Мы специально выбрали центральный парк вдали от бедного района, чтобы избежать знакомых Саши. И как назло встретили.
– Ааа..здрасти! – я кивнула, демонстрируя белозубую улыбку. – Я мимо шла. Домой.
Указательным и средним пальцев показала, как я передвигалась по дороге. Кивнула обоим в знак прощания и гордо посеменила вперед, оставив парней позади. На выходе из парка возле клумбы, часть снега уже растаяла, вся грязь весной всплыла и на месте прежнего газона сейчас обертки от шоколадок, чипсы и всякий мусор. Тщетно простояв около двадцати минут в ожидании Саши, но видно парень не смог отвязаться от любопытного друга, пришлось добираться домой одной с тюльпаном на пару.
Уже дома настиг звонок от Саши, который минут десять извинялся, объяснялся, что нельзя палиться, а то хуже будет. Я молча кивала в трубку. Да. Я это понимала.
Если вдруг его друзья узнают, что он общается с богатенькой, избалованной девочкой?
Глава 4
Той ночью я лежала на двухместной широкой кровати, зарывшись в мягкую подушку и укрывшись теплым одеялом. Крепко спала до тех пор, пока не разбудил противный сигнал телефона. Фонарь из окна лучом осветил сотовый, который горланил песню. Кажется, глубокая ночь, поэтому прищурившись от желтовато-лунного света, как можно быстрее приняла вызов, чтобы не разбудить домочадцев.
Лежа на одном локте, протерла уставшие веки и ответила сипло:
– Алло! Кому не спится?
Номер неизвестный, но подумала, что подруги вспомнили обо мне. Сегодня восьмое марта, мало ли решили пригласить на дискотеку.
– Ну, привет! – ответил голос с хрипотцой, ленивый. Ощущение, что намеренно снижал его громкость. Сон прошел, второе веко быстро раскрыла, пальцами перехватила переносицу. Трубку, как ядовитую, отняла от щеки, изучив экран телефона с временем и комбинацией цифр звонящего. Время полтретьего ночи, на том конце связи тишина, не считая песнопений ветра и отдаленно доносившихся гудков машин.
Откуда у бедняка мой номер?
Я не торопилась отвечать, только настороженно прислонила трубку к уху. «Капюшон» вновь заговорил:
– Эй! Я с тобой говорю. У тебя есть десять минут, чтобы поднять свою сонную задницу. Спуститься и исправиться за тот досадный день, который я провел, ожидая тебя на трубах.
Он ждал? Ждал в тот день, что принесу ему деньги? Но откуда я сейчас возьму деньги? У меня нет налички. Не у родителей же брать? У меня есть карточка, куда мама раз в неделю перечисляет деньги на нужды.
– Уже девять минут..., и я знаю, где ты живешь. – странно прозвучал голос. Теперь не равнодушно-лениво, а скорее насмешливо.
Встав с кровати, в одной короткой шелковой ночнушке по бедра, босыми стопами наступила на мягкий ковер. Затекшими после сна ногами вяло подошла к компьютерному черному столу, позади которого – широкое окно, открывающее вид на улицу.
С опасением приблизилась к краю стола, держа трубку возле уха, откуда доносилось ровное, но громкое дыхание. Я четко прислушивалась к нему, как и кажется он ко всему, что происходило у меня в комнате. Слышал ли, как остервенело с садистским удовольствием испуганное сердце било меня в грудь? Не удивлюсь, если бы родители в соседней комнате услышали.
Внезапно зеленый свет прострелил белую штору, за край которой схватилась, чтобы подсмотреть в окно, и ударил в забавные обои с жирафами, которые никак не переклею.
Зеленая лазерная указка мельтешила по стене в комнате и писала неизвестное послание. Или инициалы... Проследить слово не удавалось, но больно похоже на мои инициалы ЕР.
Он узнал, где я живу и мой номер телефона. Странно, особенно после сегодня? Что его заставило вспомнить обо мне?
– Откуда узнал, где живу?...– прокашлялась, скрывая хрипоту в голосе после сна. Как у старухи или у заболевшего человека. – Что делаешь на стороне богачей? Сейчас больше двенадцати часов, а ты на богатой половине. Если позвонить, куда надо, тебя упрячут за решетку!
После двенадцати часов беднякам не разрешено покидать свою половину, а богачам – нашу.
В доме тишина, не считая тяжелого храпа отца. Сестра и мама спят. Беспокойный лай нашего пса предавал бодрости и показывал, что я не одна. Кто-то со мной. От этого ощущала себя гораздо увереннее.
