Текст книги "Льдинка (СИ)"

Автор книги: Awelina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

1

«Когда начнется настоящая весна, обещаю выбраться куда-нибудь, погулять. И даром что пинками придется гнать себя из дома в выходной. Не дело, что вся твоя жизнь проходит точно в коробке, лишь дизайн внутри меняется: стены офиса сменяют своды подземки, а те в свою очередь – стены квартиры. Зелень и природа лишь на подоконниках и в крайне скудном количестве».

Стася поставила точку, задумалась, вглядываясь в написанные строчки. Изящные завитки, аккуратные, ровные буквы, точно бусины в ожерелье, соответствовали одна другой – каллиграфический почерк, который она годами отрабатывала. Чего уж греха таить, увлекалась этим. Перед мысленным взором девушки предстала картина того, как она сползает с кровати в какую-нибудь ясную майскую субботу, стремясь выполнить свое обещание. Тихо пыхтит, раздражается, наносит легкий макияж, но плюет на прическу, просто закалывая крабом на затылке тяжелую темно-каштановую гриву волос. Потом, все такая же недовольная, завтракает бутербродом с сыром и, уже открыто чертыхаясь, но приказывая себе: «Надо!», ‒ обувается, закрывает входную дверь и отправляется куда-нибудь в… куда-то.

Очнувшись от картин своего гипотетического будущего, Станислава Осеева вздохнула, рассеянно обвела взглядом кухню, в которой сидела, допивая кофе и заполняя страницу дневника. Светлые стены и мебель – уютно и приятно. Но все равно здесь будто не хватало жизни. Электрический чайник, микроволновая печка, современный дизайн – ничего лишнего, а только необходимый минимум, ни пылинки, ни грязной забытой чашки у раковины, ни кастрюльки на плите. Слишком пусто, что и не мудрено, ведь Стася жила здесь одна, кухонной утвари собственной не имела, довольствовалась только тем, что предоставили в ее распоряжение владельцы квартиры, да и вообще не отличалась склонностью обрастать вещами, если это не книги и не блокноты для дневниковых записей и зарисовок. И кстати о записях, настала пора заканчивать и с этим, и со сборами.

Станислава со вздохом дописала: «В общем, обещаю себе по-настоящему» и закрыла дневник. На твердой изумрудно-зеленой обложке – забавная и милая фотография панды, свесившей лапы с огромного древесного ствола. Стася улыбнулась, любуясь животным. Параллель сама вспыхнула в сознании: «Да, много общего между нами, смешной малыш. Оба редкие зверушки, обитать можем лишь в одном конкретном месте. Ты – в своих Гималаях, я – в своих наивных грезах. И питаемся только одной конкретной пищей. Ты – бамбуком, я – собственной компанией, творчеством и книгами. Не удивительно, что мы не живем, а выживаем».

Мысленно встряхнувшись, Станислава расправила плечи, поднялась из-за стола. Нехитрый завтрак был окончен, новый апрельский день начинался, чахоточный румянец зари уже преображал город. Ополоснуть чашку, полить фиалки на подоконнике – завет квартирной хозяйки, – одеться в выбранные накануне юбку и жакет. Осеева справилась за семь минут, ровно за столько, сколько и отводила на эти действия. А вот на решение вопроса, почему же ей так тяжело дается жизнь вне дома и интересной работы, она не отводила ни минуты.

Просто ответ она уже знала. Не знала лишь, что делать с ним.

***

«Весна, пожалуй, первый из раздражающих всех прокрастинаторов», – подумалось вдруг Стасе. Новомодное словечко оставило горьковато-миндальный привкус экзотики и стремительности, свойственной современности.

Но ведь действительно: дни текут за днями, а теплом и не пахнет. Один мартовский снегопад за другим, лед и изморозь, зима, застрявшая на пороге, с ехидной улыбочкой свекрови, внезапно нагрянувшей и не собирающейся так скоро покидать квартиру. А потом, буквально за один день, раз – и пышет жаром разгулявшееся солнце, воробьиное чириканье легко заглушает рев автомобильных двигателей, почки набухают прямо на глазах, все липкие, глянцевые от выступившей смолы, легкий аромат которой уже смешивается с апельсиновым теплом южных ветров. День, два – и все кончено, все позабыли о зиме, достав из шкафа ветровки, легкие платьица и солнечные очки, у всех отличное настроение, а сердце пускается в пляс уже с самого утра, предвкушая цветение, пышную зелень и грядущее безумие лета.

Ну а сегодня тот день, когда весна никак не решится явить себя миру и людям. Всё смущается и откладывает, откладывает… Серо, сыро, неуютно. Облачко дыхания зависает перед глазами, пальцы зябнут…

Станислава, остановившись, полезла в сумку за перчатками, краем глаза улавливая движение на детской площадке.

– Богдан, иди сюда, папа подъехал. – Молодая мама подозвала к себе мальчишку лет трех, увлеченно долбившего ножкой лед лужи около песочницы. Лицо сосредоточенное, губы сжаты от усердия, матери он и не слышал. Той самой пришлось отправиться за чадом:

– Пойдем же, в садик опоздаем.

А лед все-таки был разбит. Стася наблюдала, с каким азартом брызгают в разные стороны льдинки. Точно звезды, посверкивая, разлетаются от взрыва, искорками рассеиваются по площадке.

В офисе весна тоже еще не началась. Коллеги откровенно зевали, вид у всех был недовольный, апатичный или сонный. Станислава быстро прошмыгнула в свой уголок, низко наклонив голову, села в кресло.

Здесь было хорошо. Хорошо оттого, что Осеева разместила рядом все, что ее вдохновляло и было дорого: картинки и фото тех мест, где хотелось бы побывать, не все из них реально существовали. Например, тот замок на крутом скалистом холме, чьи башни упираются в розоватые перистые облачка, несущиеся по небу. Картинку нарисовала ей Саша, девушка, с которой они вместе посещали курсы. Или вот те единороги, пасущиеся на полянке, со всех сторон окруженной таинственным сказочным лесом, выполненным в темно-зеленых тонах, между животными мелькают серебристые точки-феи. Эта картинка была найдена в интернете и распечатана.

Каждое утро Стася приходила на работу и обводила взглядом вот это свое царство, настраиваясь на нужный лад. Вот и сейчас девушка первым делом поприветствовала свои мечты, а потом достала наушники, загрузила плеер и вернулась к проекту, не законченному вчера. Сегодня за ним уже придет клиент, но за два часа она должна успеть.

Из мира идеальных линий и решений ее грубо выдернула Марина Короткова, помощник Игоря. Вернее, Игоря Валентиновича Пятигорского. Игорь был шурином Олега, старшего брата Станиславы, и да, ее взяли на работу благодаря этой протекции, но дальше уже она сама. Это ее успехи и заслуги. Не Игоря, не Олега, не Тони, жены брата, с которой Стася была достаточно дружна. Она сама продвинулась до должности ведущего дизайнера рекламного агентства Пятигорского и ни за что не задержалась бы здесь, если бы оказалась беспомощной и бездарной в данной сфере. Самоустранилась бы, невзирая на брань Олега и его потрясание кулаками.

– Стаська, тебя не дозваться! – возмутилась Марина, выдернув наушник из уха девушки.

Вздрогнувшая Станислава оторвалась от монитора, повернула кресло и подняла глаза на возникшую будто из ниоткуда Короткову.

– Что? – испуганно спросила она у Марины, серо-голубые глаза округлились.

– Что-что, – проворчала та. – Игорь Валентинович зовет тебя с макетами, клиент уже у него в кабинете. Ждут только тебя, а ты в своем космосе. – Короткова недовольно поморщилась, оглядывая Стасин закуток.

Стася чуть расслабилась. Выдохнув, она распрямилась в кресле, выключила плеер и уже уверенно улыбнулась Коротковой:

– Прости, потеряла счет времени. Передай, что через минуту приду, только папку соберу.

– Угу. – Марина кивнула, но уходить по какой-то причине не торопилась. Прищурившись, разглядывала Станиславу.

– Что? Что такое? – Осеева забеспокоилась, заерзав в кресле. Запустила руку в прическу, желая ее поправить. – У меня тушь размазалась?

Короткова не спешила выдавать диагноз, рассматривала нейтральный макияж Станиславы, которую считала своей подругой, темно-каштановые пряди волос, уложенные небрежно, будто наспех, руки с отсутствующим на них маникюром, жакет, юбку с небольшим разрезом спереди.

Стася, по мнению Марины, не являлась убойной красавицей, но было в ней что-то… Некая внутренняя чистота, чисто женская гармония, только в классических романах и встречающиеся… Сила, удачно сплавленная с хрупкостью и тела, и души. «Девушка не от мира сего», – так и в глаза и за глаза называла Короткова Стасю. Все это вместе взятое делало Осееву в сотни раз лучшей пустой прелестницы, гордящейся своей безупречностью.

– Есть зеркало и расческа? – деловито осведомилась Марина.

– А что такое? – смешалась Станислава, покраснев. – Я плохо выгляжу?

– Глаза, конечно, зеркало души, – с загадочным видом в ответ улыбнулась помощница Игоря. – И они у тебя чудо как хороши. Но еще лучше, если к ним будет прилагаться чудо какая хорошая прическа, а не курятник на голове.

– А почему… – начала взволнованная Станислава.

– А потому, Осеева, – с притворной грозностью в голосе оборвала ее Марина, – что клиент, для которого ты две недели макеты делала, молод, не женат. И приятной не только наружности, но и обхождения!

Станислава совсем растерялась. С этим мужчиной, Михаилом Игнатьевичем, она несколько раз говорила по телефону, чтобы яснее представить себе рабочую задачу и выяснить его точные запросы. Он показался ей человеком в летах, нетерпеливым, деловым и требовательным. Приятным в обхождении его трудно было бы назвать, скорее привыкшим давать четкие инструкции тут же бросающимся их выполнять подчиненным. А Марина теперь заявляет…

Нет, ее желание – желание глубоко замужней женщины, недавно покинувшей уютный мирок декрета, – удачно пристроить замуж симпатичных лично ей девушек, чтобы они тоже познали ее счастье стать женой и матерью, понятно и объяснимо. Но в случае со Стасей оно не реализуемо, потому что… Не реализуемо.

– Марин, я… – Станислава встала и принялась быстро запихивать в папку разбросанные повсюду макеты. – Зайду, в общем, причешусь в туалете. А ты иди, сообщи Игорю Валентиновичу.

– Ну-ну, – Короткова тряхнула темными волосами, скептически улыбнувшись. – Причешется она… Садись!

Собрав папку, Станислава нехотя подчинилась, громко вздохнула.

– Только побыстрее, – умоляла она, пока руки Марины боролись с ее непокорными локонами.

Игорь, само собой разумеется, простит многое, считая Стасю своей второй сестрой, но вот клиенты агентства все как один склонны раздражаться и ругаться при малейшей задержке. И с чего вдруг Марине в голову взбрело сватать ее за какого-то мужчину, пусть и «приятной наружности и обхождения»? Но что поделать – плетью обуха не перешибешь, она потерпит минуту-другую…

Через пять минут Станислава Осеева, волосы которой были уложены с той красивой искусной небрежностью, добиться которой мечтают все женщины, а подправленный макияж подчеркивал глубину серо-голубых глаз, неслась по коридору к кабинету начальства, зажав под мышкой папку с едва не вываливающимися из нее листами макетов. Шпильки, отстукивающие частую дробь по полу, и узкая юбка мешали сделать шаг шире, чтобы быстрее добраться до цели.

Наконец запыхавшаяся Стася распахнула дверь в кабинет Пятигорского, готовая к активному и эффективному обсуждению с клиентом первоначальных результатов ее работы. Вот только если бы она знала, что всего через две минуты после этого готова будет сквозь землю провалиться, лишь бы в глаза не видеть ни этого клиента, ни этого кабинета, вообще ничего…

***

Вячеслав краем глаза отметил новое появление Марины Коротковой и нахмурился, наклонившись, вернувшись к изучению папки, подсунутой ему Пятигорским. К разговору девушки и Игоря он практически не прислушивался.

Болезненные ассоциации. С некоторых пор Вячеслав Ледянов недолюбливал молчаливых, холодно и независимо держащихся брюнеток. Вот и Марина, помощник Игоря, была из таких. Пусть и фигура не та, и возраст, и рост, и тип лица, и цвет глаз тоже, но своим поведением отчасти напоминала её. Ту, которой давно нет в его жизни, но которая – парадокс! – так в ней и осталась. Каждая, претендующая на более длительное пребывание рядом с ним, чем ночь-две, сравнивалась с ней, и каждая проигрывала. Потому что была не нужна. А Ледянов еще раз равнодушно отмечал: начать заново ожидаемо не выходит, и на самом деле ему этого не требуется.

Марина, выслушав Игоря Пятигорского, тихо бросила: «Хорошо», а Ледянова захлестнул новый приступ раздражения. Хотелось выплеснуть свою желчь, наговорив девушке язвительных замечаний о ее работе: кофе нести не торопилась, в документах нашел опечатки, оделась не в соответствии с деловым этикетом, смотрит на него слишком часто и пристально. Очень хотелось высказаться, но… С тех самых пор, как он стал подобным образом воспринимать холодных и принципиальных брюнеток, Слава старался не давать волю своему дурному нраву и языку. Поэтому извлек из личных запасов несколько шаблонных, хорошо отработанных на других комплиментов и даже дважды улыбнулся этой Марине, чем, видимо, завоевал ее распоряжение, девушка чуть оттаяла.

Раздражал его и хозяин агентства, а также этого кабинета, сам Игорь Валентинович Пятигорский. Во-первых, долго и совершенно безосновательно нахваливал своих специалистов. Во-вторых, явно представлял собой либеральный тип руководителя, который Слава презирал. И, в-третьих, их заказ отдал в родственные руки, это ему одна птичка сведущая нащебетала. То, что Игорь Валентинович пренебрег знанием об известной всем привычке отца и сына Ледяновых собирать информацию и наводить справки перед тем, как что-либо предпринять, тоже очков ему не прибавляло.

Недопустимо смешивать бизнес и родственные связи, недопустима некомпетентность, небрежность, а также опоздания – это то правило, которое работало и работает. Но, по всей видимости, не здесь.

– Станислава молодец. Она у меня уже пятый год. Да, случается, иногда так в работу погружается, что обо всем забывает…

Пятигорский не скупился на одобрения и восторги, а его клиент застыл в кресле. Знакомое имя болью отозвалось в сердце. В следующую секунду Ледянов взял эмоции под контроль. Имя, конечно, не в числе очень популярных, но ведь могут быть совпадения.

Но совпадением это не было, в чем Вячеслав Ледянов убедился очень скоро. И что невероятно его обрадовало.

2

– Я прошу прощения за задержку. – Задыхающаяся Станислава ворвалась в кабинет.

Игорь, до этого показывавший какие-то файлы клиенту, атлетически сложенному мужчине, сидящему спиной к двери, – Стася видела только широкие плечи в темно-синем пиджаке в крупную клетку да рыжевато-русый коротко стриженный затылок, заставившие ее похолодеть от какого-то предчувствия-узнавания, – выпрямился и улыбнулся девушке:

– Ничего, мы с пользой провели время, – и, пользуясь тем, что клиент все еще отвлечен – странное дело! – с напускным неудовольствием погрозил ей пальцем, прошептал одними губами: «Ужин».

Стася вздохнула: ясно, требует обычного искупления.

В свои сорок Игорь Пятигорский все еще не был женат. Собственную семью ему с лихвой компенсировали работа и семья его младшей сестры. Домашнюю кухню Игорь Валентинович тоже очень уважал. Особенно когда кулинарными шедеврами его и его зятя Олега баловали Тоня и приходящая к ним в гости Станислава.

– Вячеслав, познакомься, – обратился Игорь к странно напряженному Ледянову, тот немедленно отложил документы, но по-прежнему не поворачивался к Стасе. – Это дизайнер, который работал над вашим заказом. Станислава Андреевна Осеева.

Взглянув на Стасю, решившую занять место за бриффинг-приставкой, Игорь поразился ее бледности и какому-то неестественному выражению лица. Плохо себя чувствует? Станислава тут же растянула уголки губ в улыбке, успокаивая его.

– Станислава Андреевна, – официально обратился к девушке Пятигорский без тени смеха в голосе, первые два года ее работы на него этого Игорю никак не удавалось, прогресс стал наблюдаться лишь последний год. – Это Ледянов Вячеслав Михайлович, совладелец «Спортлайфа».

Стася оцепенела, чувствуя, как кровь отхлынула от лица, а ноги стали ватными. Никогда она не думала, что они могут еще раз встретиться. Ради того, чтобы вероятность нового их столкновения стала нулевой, она изменила всё: свою внешность, свою жизнь, свою профессию…

Едва осознавая себя, девушка село в кресло, положила перед собой папку, открыла ее и только тогда подняла глаза на Ледянова, смотревшего на нее пристально, безэмоционально.

– Здравствуй, Стася. Очень рад видеть тебя. – Плоский, ничего не выражающий голос. Карие, орехового оттенка глаза мужчины прошлись по ее лицу, прическе, по темно-бордовому жакету, его вырезу, открывающему бледную нежную кожу шеи и горла, вернулись к холодным глазам девушки. – Ты совсем не изменилась.

Станиславе гигантских усилий стоило держать лицо, а вот голос совершенно пропал. Будь она в силах говорить да даже двигаться, то… Непременно прокляла бы его, выплеснула бы всю свою обиду, а потом бежала бы прочь из этого кабинета.

– Вы знакомы? – удивился Пятигорский, замерший возле кресла Вячеслава Ледянова, изумленно оглядывая своего клиента и работника. – Вот так сюрприз! Стася?

Под вопросительным взглядом Игоря Валентиновича Станислава еще больше напряглась, но зато голос нашелся, пусть слабый и подрагивающий:

– Это было слишком давно, – она пожала одеревеневшими плечами. – И мы быстро обнаружили, что друг для друга нам лучше оставаться незнакомцами.

– Это не так, не обманывай, – с жесткой ухмылкой опроверг Ледянов, однако распространяться далее на тему этого давнего знакомства не стал.

– Гм, – спустя несколько мгновений повисшей тишины задумчиво хмыкнул Игорь и умолк, почесал переносицу, затем рассеянно констатировал:

– Интересные дела творятся, – снова посмотрел на Ледянова, после – на свою родственницу.

Вячеслав Ледянов не сводил пронзительного, укоризненного взгляда со Станиславы, бледной, напряженной, будто бы отрешившейся от всего происходящего, уставившись в свои макеты. Все выглядело так, словно знакомство этих двоих не было поверхностным, постепенно сошедшим на нет со временем. Наоборот, все признаки того, что они были очень близки, что имела место ссора, какой-то острый конфликт… Что возможен романтический интерес, до сих пор не ослабевший. Со стороны Ледянова – так точно.

Станислава стала Пятигорскому родной еще семь лет назад, когда ее старший брат женился на Тоне. Тоненькую девятнадцатилетнюю девчушку с копной темных густых вьющихся волос и большими голубыми глазами, выдававшими ее ранимость, наивность и мечтательность, нельзя было не впустить в сердце. Это уже потом Игорь узнал о принципиальности Стаси, о том, какая несгибаемая у девушки воля в достижении своих целей. Что еще больше привязало мужчину к новой родственнице. Она стала для него вторым человеком, о благополучии которого следовало печься, которого следовало оберегать.

А теперь… Как поступить? Следует ли отстранить Станиславу от этого проекта? Конечно, она никогда не была откровенна с ним так, как с Тоней. Сестра, случалось, делилась с ним переживаниями девушки, но Пятигорский не припоминал, чтобы слышал о том, что Стасю кто-то обидел.

А Слава мог обидеть, да. Жесткий он. Как гвоздь, засевший в пятке. И такой же… садистки безжалостный.

Вячеслав Ледянов, сын Михаила Игнатьевича от первого брака, его старший ребенок, похоже, полностью пошел в отца, которого Игорь давно знал, лет десять как минимум. Ледянов-старший свинец разжует, проглотит и не подавится. Упрямый, волевой характер, целеустремленность и хватка как у питбуля. Сеть его магазинов спортивных товаров захватывала регион за регионом, все у старика по четко определенному плану всегда шло. Причем Михаил Игнатьевич не консерватор, идеи сына, присоединившегося к бизнесу года два назад, не отверг, а даже принял с радостью, что позволило им обоим еще больше укрепить свои позиции на рынке. Расширение и рост идут полным ходом, ну а часть ребрендинга они доверили его агентству. И будь же всё не ладно, оказывается, что Стася и Ледянов-младший на ножах…

– Давайте перейдем к делу, – произнес в наэлектризованной тишине звонкий голосок Станиславы, овладевшей собой, решившей, что здесь и сейчас она работник агентства, не имеющий никакого прошлого с клиентом. – Вячеслав Михайлович, прошу взглянуть на макеты. Ваш отец, с которым я обсуждала их, настаивал на естественности, отсюда выбор натуры, моделей и слогана.

Одно за другим Стася, давя дрожь в руках и волнение, раскладывала на столешнице фото, а также зарисовки. На Ледянова она не смотрела, приказав себе всячески избегать его пристального взгляда, который постоянно чувствовала, а также общения на темы, не касающиеся рекламного проекта. Сам же Вячеслав ни секунды не уделил макетам, разглядывая Стасю с зажегшимися в глубине глаз интересом и удивлением.

– Надо же, – насмешливо резюмировал он. – Кто бы мог подумать, что вчерашний филолог может стать сегодняшним дизайнером рекламы. Хороший такой набор талантов. Существующих ли?

Станислава дернулась, плечи опустились, а уверенность в себе слетела с девушки, как цвет слетает с яблонь, стоит только ветру подуть посильнее.

– Станислава Андреевна – настоящий профессионал, – веско придавил авторитетом Игорь Пятигорский. – Взгляни на ее работу, Слав.

Стася приободрилась, послав Игорю Валентиновичу мысленную благодарность. Патовая ситуация: не будь она родня ему, стал бы он ее защищать, разглядел бы полезного для себя специалиста в ней, закончившей лишь полугодичные курсы и еще два года потратившей на изучение азов производства рекламы и рекламного бизнеса? Ну а Ледянов? Ее карма. Ничем и никак не снимающееся проклятие, которое не прекращает свое действие ни на один день. Что же она сотворила такого, что каждый раз этот человек ломает ей жизнь, унижает ее, топчет в грязь, заставляет чувствовать себя жалкой и нелепой? А ведь когда-то… Когда-то он казался ей ее счастливой судьбой, тем самым, единственным… И до сих пор…

Бред. Бредовые то были фантазии.

– Что же, давайте посмотрим. – Вячеслав Ледянов неторопливо встал, подошел к бриффинг-приставке, остановившись напротив Станиславы.

Во всех его движениях ощущалась та пружинистая, дремлющая до поры до времени сила, свойственная физически развитым, тренированным людям. Стася невольно оценила его сложение. За пять лет, что они не виделись, Ледянов, кажется, еще раздался в плечах, возмужал. Ему сейчас сколько? Двадцать девять уже. Тёма рассказывал ей еще тогда, что старший брат увлекается акробатикой и борьбой, весьма уважает тренировки и отличную спортивную форму. Не удивительно это при отце-бывшем футболисте и владельце только развивающегося тогда бизнеса, связанного со спортивными товарами.

Взгляд его тоже не изменился. Карие глаза, вроде бы, должны быть теплыми, улыбчивыми. Но не в случае с Вячеславом Ледяновым, всегда смотрящим на всех хладнокровно, или свысока, или пристально, с каким-то опасным вниманием. Правда, тогда, будучи в возрасте двадцати одного года, наивной и романтически настроенной студенткой магистратуры, в этом взгляде Станислава почему-то видела другое: исключительность мужчины, его силу, непоколебимость. А еще ту уверенность, цельность, которой ей самой до сих пор не хватает.

Черты лица Вячеслава тоже как будто еще больше заледенели, стали более жесткими, выдавая в нем человека тяжелого, упрямого, несгибаемого. Человека, не признающего слабости окружающих потому, что своих никогда не имел.

– Вот эта мне нравится. – Перебрав макеты, Слава остановился на одной фотографии, пока не обработанной Стасей, решившей, что, возможно, она послужит неплохим фоном или же дополнительной картинкой к основной. – Какие будут предложения к ней? Стася.

Ледянов намеренно выделил имя девушки, мягко улыбнувшись, внимательно вглядываясь в опущенное лицо Станиславы, ожидая какой-то реакции. Но Осеева была занята только фотографией и, кажется, погружена в собственные мысли. Полуулыбка, чуть смягчившая лицо Вячеслава, исчезла, рот недовольно сжался. Пятигорский отметил все это, подумав: «Точно, дрянь дело. Все-таки придется выбирать: или Станиславу с проекта снимать, или Ледяновых за двери гнать. Хрен редьки не слаще».

– М-м, – сосредоточенная Стася не сводила глаз с фото. – Можно вот сюда добавить лагерь. Будто вдалеке. Яркие пятна палаток. На переднем плане может быть человек. Например, парень. В руке фотоаппарат…

– Хорошая мысль, – одобрил Ледянов ровным голосом, также всматриваясь в фото. Хотя нет, не в фото, а в палец Осеевой, ткнувшийся в передний план. Стася руку тут же убрала, как только поняла, что он ее разглядывает, отодвинулась от стола. Да, она до сих пор не делает маникюр, предпочитая округлые, чуть отросшие ногти и бесцветный лак. Если он попробует сейчас насмехаться над этим…

– И, Вячеслав Михайлович, – ледяным тоном заговорила девушка. – Просьба обращаться ко мне по имени-отчеству: Станислава Андреевна. И на вы.

– Как пожелаешь. Стасенька. – Слава хищно улыбнулся, явно наслаждаясь провокацией, и тут же, подхватив фото со стола, жестко произнес:

– Твоя мысль хороша, но я предлагаю иное. Начнем с того, что возьмем фото заката в горах. Кстати, ты хоть побывала там? Разумеется, нет…

***

Через час с небольшим Игорь Пятигорский, проводив хмурого и молчаливого Ледянова, устало опустился в свое кресло, вполголоса выругался. Встреча была окончена. На сегодня первая, а впечатление и осадок такой, будто десятая и с далеко не покладистыми клиентами.

Что произошло между этими двумя уникумами? И когда это успело произойти? На какой почве они вообще сошлись? Они же абсолютно разные: Стася – мягкий, ласковый, невесомый воздух, а Вячеслав – твердое, неизменное, прогибающее под себя всё вокруг железо. Может, потому у них ничего и не получилось, потому и поссорились, что подходят друг другу так же, как подошли бы друг к другу кактус и воздушный шарик?

И ведь даже не ругались, а Пятигорский готов был поклясться, что вот сейчас в его кабинете прогремит взрыв. Искры едва не летели! Ледянов, Игорь это видел по жестам и мимике мужчины, – кто б мог подумать, что она у него все-таки есть, эта мимика! – внутренне кипел и готов был сорваться, но почему-то держался, ограничился лишь парой колкостей да проскальзывающей язвительностью. Станислава же едва глядела на Ледянова, занималась только проектом, не реагируя ни на попытки переключить ее внимание на что-либо иное, ни на провокационные замечания. Впервые Игорь Валентинович увидел ее такой: максимально собранной, ощетинившейся. Не холодной даже, ледяной! Узнал, что девушка может цедить слова сквозь зубы, именно так она вежливо напоминала, что ее следует называть по имени и отчеству, когда Михаилов сынок насмешливо звал ее Стасенькой.

Холодная ненависть и страсть. С таким Пятигорскому сталкиваться не приходилось, но наслышан был, что это не всегда хорошо. Требовалось принять какое-то решение, однако для начала следовало заполнить пробелы в информации. Сама Станислава, разумеется, будет нема как могила. Очень скрытная девочка. Остается единственный вариант.

Дотянувшись до сотового, Игорь прокрутил список контактов, нашел нужный. Через несколько гудков ему ответили.

– Тонька, привет, – заулыбался Пятигорский.