Текст книги "Похоть и Магия (СИ)"

Автор книги: Avada Kadavra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

Кубов довольно много, но в основном либо скучные – либо спойлерные.

Из критов: 75+5+5+15-5 – работа с мозгами торгаша. Крит, пусть и не чистый.

Награда за длительные тренировки (уже больше десяти бросков – еще со времен работы в военном лагере): 94 (нужно 90+) наконец-то!

Выбор награды от 1 до 3 вариантов: 2 Из шести подходящих навыков и знаний + один перк: выпали те, что выпали. Хотя основы допроса имели троекратно больший шанс на выпадение! И гляди ж ты – не поймал. Работа Тишины – шло накопление коэффициентов. У них уже было три крита, один чистый, но не удавалось схватить за зад шаньцев (тоже высокие броски + коэффициенты). Но у Тихих коэф. росли, а у Шаня падали. Два три дня – и их бы раскрыли, пришлось бы бросать все и бежать с боем. ГГ, как и всеучастники имел свой бросок. И критонул. При этом у той же Милайи шансы были раз в пять выше. Видно, где-то я напутал с коэф., надо будет пересмотреть. Остальные броски знайтный спойлер и будут даны уже в следующей главе. Но Милайя, в любом случае, очень довольна.

_

====== Глава тридцать первая ======

Наш торопливый путь в сторону кабинета главы отделения запомнился мне откровенно плохо, фрагментарно и нечетко. Длительная нагрузка, прерванный сон и глубокая медитация, направленная на распутывание собственных воспоминаний, не добавили мне ясности ума. И пусть мне удавалось сохранять бодрый вид, но это было исключительно внешнее проявление. На деле же, я просто спал с открытыми глазами, лишь самым краем сознания прислушиваясь к беглому и экспрессивному разговору больших начальников. Беглость их речи тоже играла свою роль – пусть я и говорил на роанардском уже почти без ошибок, но нормально понимать беглую речь, мне было не дано. А они еще и перешли на какой-то специфический аналог профессионального жаргона, отчего я решил и вовсе прекратить свои попытки слушать их переговоры. Главное, что я все же сумел вычленить, так это то, что Милайя с чистым сердцем приписала мою версию нам обоим, причем себе в первую очередь. Тот факт, что меня вообще упомянули, для всех окружающих свидетельствует о ее невероятной заботе о репутации своего свитского. Потому что обычного догадливого подчиненного, она, конечно, осыпала бы золотом, выдав ему премию, но главным мозгом все равно выставила бы себя. Уже потом, в отчете, намекнула бы на роль помощника, может быть. Так что я не в обиде, ибо конкретно сейчас успех нужен ей в гораздо большей мере, чем мне самому. Тут нужно понимать главную причину таких действий моего шефа. Суть не в том, кто действительно главный гений в комнате, а в том, кому из нас двоих удастся собрать больше дивидендов от сделанного рывка в расследовании. Мне, в такой ситуации, выдали бы максимум большое спасибо, подкрепленное премией и еще, в лучшем случае, возьмут на карандаш, как перспективного детектива. Неплохо, скажем прямо, но не более. А вот Милайя сможет выжать из подобной ситуации максимум, как для себя, так и для меня. Простая корпоративная арифметика во всем своем мрачном великолепии. Отдельно отмечу, что после высказывания ее версии, Райс, похоже и вправду ночующий в своем кабинете, отнюдь не начал рвать волосы на голове, а вполне понятно призадумался. И только придя к каким-то выводам, потребовал к себе адъютанта, послав его... нет, не за группой захвата, а за подшивкой дел о пойманных с поличным мелких контрабандистов, за все время “алмазной” проблемы. Потому что ему самому меньше всех хотелось выставить себя на посмешище перед всем городом. На секунду, прямо сквозь сон, удивляюсь тому, что Милайя вообще решила уведомлять главного воротника Радежа о своих догадках. Могла ведь и сама взять нужные бумаги, пусть и завтра. Короткая связь через Поводок быстро разъяснила мне политику партии. Любыми плодами успехов нужно делиться, особенно если делиться будешь с человеком, который сам находится во взаимной нелюбви союзника твоих родичей. Маийо Меерслейн прочно спелся с главой первого отделения стражи Радежа, причем, похоже, не только на срок решения проблемы наркотического трафика. И желая найти способ противодействовать его интересам в будущем, она дает шанс Райсу проявить свою великолепность. А еще избежать наказания за то, что главный косяк допустили именно его люди из его ведомства. В результате, среди городской элиты будет должный лично ей человек, который и так находится в контрах с человеком, с которым теперь доверительные отношения у ее родича. Если обобщить, то у Меерслейнов в этом городе прибавилось сразу двое должников, пусть и не любящих друг друга. Разделяй и властвуй, да. К моменту, когда практически вся следственная группа собралась в тщательно экранированном и четырежды проверенном на прослушку зале собраний, я уже несколько проснулся. Как минимум от того, что собравшаяся толпа, в которой присутствовало шесть младших магистров и куда большее число мастеров, да еще и толпа нервничающая, это такое зрелище, что разбудит даже покойника. Причем буквально – пара некромантов тут тоже наличествовала. А маги наседали друг на друга, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не перейти к оскорблениям, после которых шли бы вполне серьезные дуэли. Потому и сдерживались, ясное дело. Великое это дело, угроза отвечать за свои слова жизнью. Я же чую, насколько некоторые из присутствующих друг друга терпеть не могут, но общаются вполне цивильно. В том обществе, где за посыл по матушке можно отправиться на общение с покойной прабабушкой, вежливость становится синонимом инстинкта самосохранения. Это не значит, что маги не могут наорать и обматерить, но, как минимум, гарантирует обдуманность данного решения. Вон Маркус Райс, например, покраснел как помидор, буквально пуская пар из ушей, носа и щелей форменного мундира. Кажется, еще немного и взорвется. А младший магистр Каспиан, – это глава второго отдела, отвечающего за патрулирование основной части города и, неофициально, за общение с теневыми структурами, – уже второй раз метает молнию в зачарованный потолок. От этого рунные цепочки блекнут и перегорают одна за другой, грозя нам ослаблением защиты. Хотя, учитывая, что на потолке видны следы неоднократного восстановления этих самых рун, подобные проявления эмоций совершенно точно не являются неожиданностью для окружающих. Отдельно стоит упомянуть заклятого врага Райса – лера Ринотти, напоминающего худую и злую цаплю, нарядившуюся в парадный китель. Этот дяденька, под чьими ладонями идет трещинами массивный каменный стол, очень расстроен от того, что Райс, по-видимому, все же отделается легким испугом, несмотря на то, что именно его подчиненные прозевали вражескую комбинацию. – Видок, да? – Пусть я и старался сидеть в уголке и не отсвечивать, но, очевидно, не я один выбрал эту точку, как самую дальнюю от основной массы спорящих, своим укрытием. – Всегда стараюсь убежать подальше в тот момент, когда страшное начальство пытается определить, кто именно из них виноват в их проблемах. Решивший пообщаться со мною мужчина, был настолько дружелюбным на вид, что я невольно начал укреплять ментальную защиту. И это был не рефлекс моей социальной инвалидности, а здравая осторожность. Ну, вот мутным он выглядел! Как есть мутным! – Предпочту не обсуждать действия, упомянутого вами начальства, особенно находясь в одном с ними помещении. – Отвечаю вежливо, но твердо, чтобы нельзя было использовать фразу как оскорбление. – Мудрое решение, лер менталист, очень мудрое. – Казалось, мой ответ ни капельки не расстроил нежеланного собеседника. Понимая, что от меня не отстанут, медленно разворачиваюсь и окидываю говорящего внимательным взглядом. Молодой, лишь на десяток лет старше меня, подмастерье неясной специальности с короткими русыми волосами и лицом “своего парня” в любой компании. Оболочка сокрыта, но довольно небрежно, отчего я понимаю, что передо мною какой-то тип призывателя-стихийника. Точно школу назвать не могу, но что не шаман могу гарантировать. Ментальное тело вроде бы не совсем открыто, но словно рябит как-то, выдавая какую-то защиту неясной природы. Считывать данные получается относительно легко, но вот с их расшифровкой все куда сложнее. Раз уж он сам нарывается на беседу, то можно и самому начать задавать вопросы, благо накопилось их у меня преизрядно. Я все же не желаю лезть в мозги активно участвующей в обсуждении Милайи, которая, несмотря на все семейные проблемы, сейчас активно выступает на стороне собственного “брата”, – надо бы узнать, кем он ей приходится, – демонстрируя всем желающим единство семейства Меерслейн. – Отчего настолько бурная реакция? Я ко многому был готов, но чего я совсем не ожидал, так это того, что мой вопрос вызовет с трудом сдерживаемый смех. Казалось, что этот парень сейчас еще либо захрюкает, либо подавится. К сожалению или к счастью, но он сумел взять себя в руки, и жестом попросив меня подождать немного, начал глубоко и часто дышать, окончательно успокаиваясь. – Отчего? Да вы, однако, юморист, лер! Я понимаю, что менталисты занимались исключительно чисткой среди чиновничьего аппарата и представителей торговой гильдии, но даже так вы наверняка слышали о наших успехах. – Последнее слово он проговорил с таким количеством яда, что я даже передумал поправлять его касаемо моей осведомленности. – Мы не просто в тупике оказались, мы чуть свою голову не разбили в попытках из него выбраться! Достав из-за пазухи небольшую железную фляжку, – на молчаливое предложение присоединится, я ответил таким же молчаливым отказом, – и, отхлебнув немного, продолжил повествование. А я, совершенно внезапно, понял, что его ментальное тело не только и не столько закрыто каким-то хитрым “мерцающим” щитом. Он еще и был изрядно пьян. – Чего мы только не перепробовали! Вон, у мэтра Шнайса в команде был мастер некромант, так кто-то предположил, что закат доставляют через химер-курьеров, благо Шань это дело любит. Бедняга Торвальд, вместе с местными труповодами, вынужден был две недели руководить толпой мертвых грызунов, гоняя их по коллекторам, ища следы чужеродных организмов. А для максимальной концентрации им приходилось едва ли не сливать с ними разумы. Так себе чувства, чтоб их! Такое ощущение, что вот тут у него явно было что-то личное, близкое к сердцу. Именно этот вопрос, о причинах его резкой реакции, я и решил задать. Может и бестактность, но он первым подошел к магу более высокого ранга, так еще и пьяным. – А у вас какая-то нервная реакция на эту тему? – Откуда?!! А, ну да, вы же менталист. – Встревожился и тут же успокоился, подкрепив успокоение еще одним глотком из фляги. – Если некроманты проверяли коллекторы и туннели, то мне пришлось лезть в систему водных каналов. Призвал нескольких малых элементалей воды и пошел просеивать через них... У-у-у-у, злыдни! Как же хреново было! Я все еще могу предполагать, что этот дядя на самом деле провокатор, но мне все сильнее кажется, что ему реально хочется хоть кому-то пожаловаться на свою жизнь. Одно другого, однако, не отменяет. Впрочем, гораздо больше любых пьяных бредней меня поразило сказанное невезучим элементалистом. Да я даже не предположил применение каких-то химер, или нежити в качестве курьеров. Серьезно, это куда как более вероятный способ преодоления ворот, чем озвученная мною хитрая комбинация, требующая длительной подготовки и сильно зависящая от человеческого фактора. Вот тебе, Роланд, и магическое средневековье. И ключевым словом тут будет именно “магическое”. – Забавно, а какие еще версии были? – Старательно давлю проявляемый интерес, пытаясь казаться равнодушным и спокойным, словно меня вообще не волнует его ответ. – И какие методы поиска применялись? – Хех, совсем вы, менталисты, жизнью не интересуетесь. – В этот миг он явно понял, что заговаривается. – Прошу прощения, если чем-то оскорбил. Не уследил за языком, понимаешь. Версии... Версии были. Чего там только, в тех версиях, не предполагалось! Какой-то умник даже предположил, что пакеты с пылью сюда забрасывают прямо через стены, используя механическую гномью метательную машину. Смешно, правда? Шаньцы и вдруг в механо-магию подались. Это же анекдот, да. Еще один глоток, сделанный стремительно пьянеющим магом, и он продолжил свой рассказ, оказавшийся, для меня лично, очень информативным. Настолько, что даже самого на хи-хи тянуть начало. – Восе-емь! Восемь демоновых сканирующих ритуалов высшего, чтоб им в Инферно провалиться, порядка. Под конец думали даже кого-то из городских магистров пригласить. Они и так своих людей на поиски торговцев посылали, пусть и сами не участвовали. Да и вообще двое из трех были совсем не против того, чтобы принять участие, только торговались по поводу оплаты за услуги. Ставлю свою флягу на то, что нам бы удалось даже с наместником договориться, а уж с поддержкой архимагистра скрыть следы проведенных ими ритуалов было бы проблематично. Если бы эти гады, хех, вообще их проводили. Мда. В очередной раз убеждаюсь в истинности старой мудрости о том, что все великие открытия совершались либо гениями, верящими в их возможность, либо идиотами, попросту не знающими об их невозможности. Нашел, называется, удачную версию! Можно сказать, корону отрастил. Ну как же без зело умного попаданца, показывающего как нужно перепевать земные песни и писать стоя? Никто не спорит – версия моя оказалась действительно верной, сие есть правда. Но раскрыл эту загадку я отнюдь не от большого ума, а наоборот – от сказочной глупости. Пьяненький призыватель продолжал перечислять все те занятия, что ему и его команде пришлось делать, перебирая типы вероятных уловок, предположительно применяемых хитроумными шаньцами. А я все больше и больше охреневал от того, что обо всех этих возможных тактиках я даже не подумал. Видимо, нужно очень долго бить меня по голове, до тех пор, когда я наконец-то не усвою простую истину: здесь магический мир. “Магический” означает, что первую скрипку всегда и везде играет магия и маги, а не все еще привычные мне людские ухватки. Да, на низовых уровнях любые преступления и сражения действительно схожи на земные. В тех случаях магия играет роль вспомогательного инструмента, а главная роль отдается мозгам и честной стали. Но чем выше приходится заползать, чем большая цель, чем искуснее маги, тем меньше вероятность применения немагических приемов. Вот к этому мне, молодому да раннему, все еще стоит как следует привыкнуть. – Что ты обсуждал с Янедесом? – Моя любимая начальница сейчас рискует лопнуть от чувства собственного превосходства над остальными прямоходящими. После длительного общего обсуждения, едва не вылившегося в серию дуэлей, а то и вовсе массовое побоище среди командного состава присутствующих в Радеже оперативников, мы вдвоем снова оказались в нашей ведомственной квартире. Предварительно проверив ее всеми способами, естественно. – Янедес – это тот любящий выпить призыватель? – Уточняю на всякий случай. Не то чтобы я со многими магами в ее отсутствие общался, но уточнить все же стоит, ибо интерес с ее стороны вполне понятен. Пока я молодой и неопытный, поиметь с меня хоть что-то попытается любой интриган, в поле зрения которого я попаду. Возможно, чтобы сделать гадость Милайе, или просто из любви к искусству, я не знаю. – Выпивать? Этот пес снова раздобыл где-то выпивку? – Кажется, мои слова ее не удивили, но несколько возмутили. – Допрыгается он до того, что Маийо таки выставит его прочь, отправив считать рыб в какой-то глуши. И да, я говорю именно про него. – Да ничего не обсуждал. – Отмечаю про себя тревожный факт о принадлежности моего невольного (или вольного?) информатора к несколько конкурирующей группе. – Это скорее он мне на жизнь жаловался. А еще извини меня за сомнения в твоем профессионализме. Успокоено кивнувшая в ответ на первую фразу женщина, только приподняла бровь, услышав мои извинения. Уверен, она изрядно посмеялась надо мною, пока я мнил себя великим детективом. – За то, что посчитал себя умнее всех скопом, при этом даже не зная о той работе, какую вы уже успели провести. Я слишком привык воспринимать магию, как вспомогательный инструмент в решении проблемы. А нужно привыкать к обратному. Все эти химеры, ритуалы, некроконструкты, призывы демонов-разведчиков... я понятия не имел о том, что вы уже все это перепробовали. Вот. В ответ на мою несколько сумбурную исповедь, она только покачала головой, чему-то при этом улыбаясь. Но сквозь все барьеры я понял, что мои слова были услышаны и что они ей действительно приятны. – Ты тоже меня извини, Роланд. – Ее слова действительно удивляют, ведь извинения были последним, что я ожидал услышать от этого человека. – Я, признаюсь, не ждала от тебя никаких умных решений в ближайшие года два. Пусть ты и делал свои выводы на совершенно ложных основаниях, но именно ты все же их сделал. Тебе действительно не хватает широты восприятия, ты еще не привык воспринимать магию так же естественно, как собственное дыхание, это верно. Но не считай себя глупым. Тебе многому нужно научиться, но никто не был идеальным с самого начала. Учись, развивайся, не закрывай себя от мира, и ты достигнешь подлинного величия. Не скажу, что я расплылся лужицей умиления, но подобная характеристика из уст специалиста ее калибра действительно тронула. Приятно, черт возьми, услышать доброе слово в свой адрес, особенно тогда, когда сам то и дело проваливаешься в пучину самоистязаний и сожалений. – Если же ты так и продолжишь глупить на каждом шагу... – Театральная пауза и многообещающая улыбка. – Ты же помнишь, как я собиралась решить эту проблему? Беру свои мысли назад. Она не подобрела ни на единую капельку, оставшись все той же циничной и наглой стервой-чернокнижницей. Красивой, спору нет, но стервой. Так что хрен ей, а не мозги мои на блюдечке. Если надо стать лучше, то стану. Попаданец я, или где? – Вы, я вижу, уплыли в какие-то свои мысли, лер? – Вновь переходит она на высокую форму речи. – Или вас так захватили мысли о том, что я могу с вами сделать? Так я ничуть не против того, чтобы приступить прямо сейчас. Подавляю внутреннюю дрожь, старательно не показывая насколько она меня такими предложениями пугает. Самое смешное, так это то, что я прекрасно понимаю, что она намеренно играет на моих нервах, заставляя шевелить батонами, но все же дергает. Каждый гребанный раз дергает. – А теперь, уважаемый лер, давайте вернемся к начальной теме нашего разговора, и вы подробно перескажите мне ход вашей беседы с этой пропитой шавкой Маийо. Кажется, это будет долгий разговор. И, – чудо какое, – моя версия снова оказалась полностью правдивой! Из меня буквально выпили все соки, заставив сотню раз вспомнить все самые мелкие подробности разговора. Для менталиста это, в общем-то, не так-то и сложно, но крайне муторно и требовательно в плане времени. Лишь когда Милайя удовлетворилась моими ответами, меня великодушно простили и отправили спать. Последнего я жаждал тысячекратно больше, чем любых иных вещей, и даже перспектива получить в свое распоряжение обещанную мне белоснежную задницу одной аристократки не могла поколебать моего намерения на то, чтобы следующие шестьсот минут провести в мире нескончаемых грез. Открыв глаза, я чуть не отложил кирпичей, простите мой эльфийский, когда увидел прямо перед собой внимательно смотрящие на меня глазищи Мирайи Меерслейн. Ее лицо, находящееся буквально в сантиметре от моего, отчего я ощущал легкие касания ее дыхания, было кристально-спокойным, а внимательный взгляд, казалось, смотрел в саму душу. Потом меня немного отпустило, и я начал нормально соображать. А еще дал себе подзатыльник за то, что забыл перед сном укрыть себя сигнальной сетью. Могу поставить свою первую зарплату на то, что именно по этой же причине она и выбрала такой оригинальный способ пробудки. Ибо еще пару раз так сделает и я либо начну заикаться, либо таки вобью в себя рефлекторное возведение защиты и сигнализации, даже если решу просто в сортире сесть. – Как прошло общее собрание? – По-хорошему, этот вопрос я должен был еще вчера задать, прежде чем отключиться, но слишком уж устал. – К чему пришли и кого назначили виновным? В одно легкое и грациозное движение Милайя встала с кровати, направившись в сторону небольшого столика, на котором стояла какая-то снедь. Банальное бытовое движение, если не считать одной маленькой детали. Женщина была полностью обнаженной, как и той злополучной ночью в безымянном постоялом доме. А еще она... ну конечно же, во всю виляла обещанной мне задницей, буквально маня гипнотическими движениями крепкой попы. Совершенно намеренно виляла, я в том уверен как в себе самом. – Твоя версия подтвердилась, Роланд. – Вывел меня из режима залипания мягкий голос. – Судя по графику вспышек активности торговцев препаратом, связь между пойманными контрабандистами и не пойманными наркоторговцами и вправду есть. Даже удалось приблизительно вычислить регион, в котором они действуют. Есть среди засветившихся извозчиков жители нескольких селений, неплохо подходящих для того, чтобы стать лежкой шаньской группы. Те места, разумеется, проверяли егеря и дорожники, но от таких проверок можно скрыться. Особенно таким мастерам, как наши дорогие шаньские гости. Взяв из тарелки какую-то ягоду, – по-моему, виноград, – аристократка повернулась ко мне лицом, заставив перевести взгляд на волнующе колеблющуюся грудь, и, проведя языком по губам, положила везучую ягоду в ротик. И все это с таким эротизмом в каждом движении, что даже у мертвого восстал бы. В смысле, у обыкновенного мертвого, ибо те же вампиры, поговаривают, и без того вполне могут наслаждаться интимной близостью. Во имя админской консоли, о чем я вообще думаю? – Какие наши действия? – Пусть я и не скатываюсь в медитацию, как меня и просили ранее, но какой-то самоконтроль сохранять удается. Еще одна ягода, еще одно вроде бы случайное движение, когда тонкие пальцы изящно провели линию вдоль всей талии, прямо в зону отсутствующего по причине наготы декольте. – Ждать, естественно. – Она и бровью не повела в ответ на мои потуги сохранять самоконтроль. – Сначала все предполагаемые места проверят наши ассасины и сенсоры, и только потом начнем действовать. – А не вспугнем? – Внезапная сухость во рту заставляет говорить короткими рублеными фразами, словно админы-негодяи на каждое слово ввели непомерно огромные налоги. Ответом мне был сухой и нерадостный смех, заставивший чей-то взгляд запрыгать подобно теннисному шарику, пытаясь отследить движения двух других, отнюдь не теннисных, шариков. В глаза смотреть, Роланд, смотреть только в глаза, не будь тряпкой! Не будь тряпкой, я кому сказал! А, плевать, можно и побыть немного... – Как же многому тебя еще нужно будет научить. Подумай немного головой, и не той, к которой у тебя сейчас кровь приливает. Что больше насторожит предполагаемую группу внедрения, если они еще не покинули окрестности Радежа? Аккуратная проверка привыкшими к незаметности специалистами, или толпа высокоранговых магов, начавшая с помпой проверять все эти деревеньки одну за другой? Логично, ничего не скажешь. Оперативники Тишины, как я понял, вообще не любят действовать сходу, стараясь, всегда и везде, как следует подготовиться. Зато уж если окончат приготовления, бьют так, что их врагам уже не требуется контроль. Пусть первые дни могут оказаться потерянными, зато и решение проблем происходит намного быстрее. Ну, а если нужно ступить, как говорится, с корабля на бал, то приглашают к этому делу армию и стражу, которые как раз и специализируются на максимально быстром маневрировании и развертывании. Во всех внешних и внутренних конфликтах, империя Роанард напоминала смертельно опасную ядовитую змею, предпочитающую бить первой и сразу насмерть, но слабую в обороне. Порою это приносило некие неприятности, но огромный людской ресурс и поставленная на поток методика подготовки магов низших рангов, всегда позволяли выстоять самые тяжелые дни, недели и месяцы. А потом, когда противник, пусть и продвинувшийся в глубь их территорий, оказывался всесторонне изучен и несколько истощен, наносился ответный удар сильнейшими магами и элитными подразделениями. Обычно последний. Доктрина несколько людоедская, но, как показывает практика, очень даже эффективная. Соседушки, по крайней мере, только и могли скрипеть зубами да обливаться холодным потом, ожидая того момента, когда императору вновь ударит в голову жажда экспансии. – Роланд, ты опять витаешь своими мыслями в верхних слоях астрала. – Вновь возвращает меня в реальность оклик Милайи. – Возвратись же обратно на материальный слой бытия. Заодно и расскажи, о чем ты так задумался. Может еще одна идея? – Извини. – Быстро отвечаю, наконец-то смотря четко на довольное личико собеседницы. – Нет, не идея, просто о военной доктрине Роанарда задумался. Нет, не скажу, что я ее удивил, но вот уж обескуражил точно. Именно так. А ладонь к лицу она приложила исключительно от шока и непонимания хода моих мыслей, а не в извечном, – и междумировом, – жесте фейспалма. – Какой же ты, порою, мальчишка. А в остальное время наоборот: такой серьезный, что аж зубы сводит. – Несколько устало резюмировала чародейка. – Раз уж ты так стараешься не отвести взгляд от моего лица, то спрошу прямо: ты, если моя память все еще крепка, обещал потребовать награду за свой подвиг. И я совсем не против тебе ее передать. Прямо сейчас. С последней фразой, она вновь повернулась ко мне спиной, прогнув спину и выпятив свои прелести, едва не заставив меня захлебнуться слюной. Идеальной формы ягодицы, нежная даже на вид кожа, стройные ножки и, даже не знаю, как это еще назвать... аристократичность, породистость, можно сказать, сквозящая в каждом ее движении. Завершало картину, полностью выключающую верхний мозг, мерное покачивание демонстрируемых мне форм. Влево-вправо. Завораживая. Успокаивая. Распаляя. – Милайя. – Сам удивляюсь тому, как спокойно и ровно звучит мой голос. – Что. Ты. Делаешь. Гипнотический транс, – вот позору-то было бы, если бы она меня все же обворожила, – почти оказался наложен, едва не отключив все когнитивные функции моего попаданческого мозга. С одной стороны, меня радует то, что угрозу я осознал и успел перевести свое сознание в несколько углубленное восприятие реальности, прервав индукцию Милайи. С другой же стороны, сам факт этой индукции, при отключенном Обратном Фетише, вызывал вполне объяснимую тревогу (я не буду говорить панику, ибо настоящие попаданцы не паникуют). К моему удивлению, Милайя удивилась этой ситуации не меньше меня. Это я говорю, как человек сразу же залезший в ее Поводок, на проверку ненужных мыслей. Одно дело оставить некую свободу воли, но вот позволять той выкидывать подобные трюки, это уже совсем другой разговор. Разговор, который я даже вести не собирался. А потому, когда я уже готовился напрочь переписать мозги, – в смысле, еще сильнее, чем сейчас, – своей несостоявшейся госпоже, я обнаружил... Что она и сама не собиралась применять ко мне гипноз? Да ладно? Жестом успокаиваю попытавшуюся было что-то сказать женщину, начиная посекундное изучение ее разума. И таки вижу причину произошедшего, которую проще всего выразить тремя тезисами: моей неопытностью в общении, в том числе и с женщинами, гормональным бунтом молодого тела, чей обитатель привык давить подобные выбросы гормонов ментальными техниками и, на десерт, самой соблазнительницей, которая безо всякого злого умысла подсознательно жаждет контролировать все и всех. Вы все правильно поняли, не сомневайтесь. Милайю настолько заводит сама идея полного подчинения партнера, что она непроизвольно зачерпнула навыков из предоставляемых Поводком источников. Совсем немного, но уставшему, только расслабившемуся и намеренно не применяющему ментальные техники Роланду хватило с головой. Что-то с подобной гипнабельностью надо делать и делать быстро, раз уж успел сам себя искалечить. Зла, конечно, не хватает, особенно если осознать все последствия подобной социальной уязвимости. Мне теперь что, всю жизнь в глубокой медитации ходить, еще больше убивая свою коммуникабельность? А если забуду об осторожности, то меня собственные рабыни околдуют, причем совершенно случайно? Просто 3.14здец! Перевожу взгляд на принявшую нормальную позу Милайю, которой от получившейся ситуации, конечно, ни капельки не стыдно, лишь немного неловко. Она наверняка уже собиралась что-то мне сказать. Возможно, успокаивающее или, как обычно, саркастичное, но я ей этого не позволил, запечатав ее уста поцелуем. Целоваться у меня получалось не очень, что женщину ничуть не взволновало, так как мою неопытность она легко компенсировала своим несомненным мастерством. Несколько минут я просто лапал ее, аки куклу, пусть и живую, да еще и во всю помогающую. Когда же я понял, что еще немного и я сконфужусь даже не сняв с себя одежды, я все же разорвал очередной поцелуй и, пожалуй, в первый раз за все время нашего знакомства, приказал: – На кровать. И позу не меняй, буду награду забирать. Хищная и страстная улыбка, неуловимо напоминающая акулью, несмотря на красоту и желанность, стала ответом на мое требование. Впрочем, все указанное она выполнила без замедления. Скажу лишь, что моя старая, – опробованная, в свое время, на Вал, – идея с вызовом оргазма при каждом шлепке по женским ягодицам, оказалась действительно удачной. Под конец, даже стальной выдержки чернокнижницы не хватало, чтобы сдерживать стоны, отчего обычно холодная и бесстрастная ледяная королева буквально рычала и визжала в подушку, сотрясаясь в почти непрерывном экстазе. Я даже заволновался, а не пережег ли я ей мозги? К счастью, для того, чтобы свести с ума концентрированным удовольствием мага ее ранга, нужно нечто более... более. Тем не менее, в который раз извергаясь, в этот раз на упомянутые предметом награды белоснежные полушария, на которых четко было видно немного красноватые следы моих ладоней, я не смог отказать себе в легком злорадстве. Пусть большей частью ее сарказм и замечания в мой адрес были исключительно по делу, но от возможности как следует отходить свою начальницу по седалищу, я был очень рад. Да, согласен. Временами, я веду себя как мелочный засранец. Зато я еще не поехал головой. Я имею в виду – окончательно не поехал. Создаю через Поводок еще один оргазм, в этот раз не вызывая у партнерши дикого напряжения в каждой мышце, а наоборот, расслабляя, словно морской волной омывая каждую клеточку ее уставшего тела. Милайя даже не стонет, просто протяжно вздыхает, выпуская из зубов едва ли не прокушенную ткань подушки. Падаю рядом с ней, прижимаясь к разгоряченному женскому телу, неловко целую, словно извиняясь за нервный срыв (на самом деле, мне совсем не стыдно... почти), и наплевав на вечернюю медитацию и на то, что, вроде как, совсем недавно проснулся, погружаюсь в сон еще раз. Давно я так себя не выматывал чисто физическими упражнениями. Просыпаюсь от того, что сны стали откровенно порнографическими, что для менталиста довольно странно. Каменно-твердое состояние ниже пояса тоже несколько удивило, особенно после пройденного мною марафона. Но пару раз пройдясь касанием по груди спящей чародейки, я с удивлением понял, что несмотря на усталость и легкую боль в мышцах, совсем не против того, чтобы разбудить ее. Для вполне очевидных, хоть и непристойных, целей, разумеется. И это, если подумать, несколько подозрительно. Я не целитель, чтобы проводить внутреннее сканирование собственного организма, а потому едва ли я замечу воздействие какого-то алхимического стимулятора, особенно если он почти не несет в себе магии, а то и вовсе имеет немагическую природу. Разбудив Милайю и полюбовавшись на редчайшее зрелище ее заспанного и довольно щурящегося выражения лица этой акулы, хочу задать закономерный вопрос. Она, однако, успев заметить мое состояние, ответила первой: – Не особо сильное снадобье, вызывающее повышение либидо. Нанесла на губы, так что действовало и на меня тоже. Видимо, в силу твоей молодости, на тебе сработало силнье-е-е-е. – На последнем слове она совершенно не по благородному зевнула, потянувшись всем телом и еще теснее прижавшись ко мне. Медленно проведя ножкой вдоль и согнув ее в колене, она сжала выпирающую плоть настолько тесно, что я не смог удержать стон. Не сказать, чтобы я особо старался его сдерживать... – Хочешь, чтобы злая черная чародейка помогла с твоей восставшей проблемой, Роланд? – От ее тихого шепота, когда она буквально дышит в мое ухо, вызывая целые легионы мурашек по коже, по телу разливается позорная слабость. Скорее из вредности, чем из каких-то реальных причин, решаю немного убавить пафоса “злой черной чародейке”. Да, я моложе ее, даже с учетом опыта прошлой жизни, но это не значит, что меня можно по этому поводу тролить! Особенно в постели. Мимолетом в голове проносится мысль, что все окружающие меня люди, особенно во времена путешествия с Вал и Ренной, наверняка считали меня заядлым любителем женщин постарше. Сам-то я выгляжу совсем еще юнцом, да и веду себя, частенько, также. – Милайя, а вам никогда не пытались заткнуть рот в ответ на ваши остроты? – Говорить с серьезным лицом, когда эта… с-с-с-суть ее хорошая женщина ненавязчиво напрягает и расслабляет обвившуюся вокруг твоего члена ножку... простым назвать это не выйдет. А уж если учесть, что я, помня о ее же просьбе меньше пользоваться успокаивающими медитациями, не пытаюсь сдерживать порывы тела менталистикой, то становится ясно, насколько быстро я прокачиваю не существующую в моей Системе характеристику под названием “Сила Воли”. – Я всегда точно знаю, кому какие остроты говорить, и говорить ли вообще, лер Роланд. – Стимуляция только участила амплитуду, а эта с-с-слабая женщина изящно поддержала мой переход на высокую форму общения. – Для этого нужно применить такую страшную и тайную магию, как искусство социальной адаптации. Вы о ней, полагаю, не слышали, не так ли? Черт. Только бы выдержать и не кончить вот так, иначе она будет надо мною стебаться вплоть до моего становления архимагом. Чередования напряжения, расслабления и совсем не заметных движений ее ножки буквально сводили с ума. Будь у меня возможность уйти в транс, отключив восприятие, это не стало бы проблемой даже на секунду, но я-то хочу победить чисто, не прибегая к помощи магии. – Или вы намекаете на то, чтобы я продемонстрировала вам “игру на дудочке”, как любят называть это занятие в заведениях с фиолетовыми лилиями на стенах? – Не унималась чародейка. – Знаете, многие девушки и женщины из благородных семейств за такие слова вызвали бы вас на дуэль. Или родственников натравили бы. А может быть, и вовсе воспользовались каким-то изощренным ядом, вызывающим мучительную гибель наглого и похотливого мальчишки. От того, чтобы позорно забрызгать ее икры и бедро собственным семенем меня удерживает только какое-то неясное упрямство, не дающее банально расслабиться и получить удовольствие, как в том старом анекдоте, который я еще на Земле слышал. Ну и еще предшествующие этому мигу часы активных занятий любовью, от которых я успел изрядно устать и сбросить большую часть пара. – Но если вы, уважаемый лер, так сильно жаждете именно подобных ласк, то я не могу отказать вам в вашей просьбе. – Неожиданно она словно бы идет навстречу моей невысказанной просьбе, немного ослабляя натиск на готовый выплеснуть из себя все то, что только в нем есть, член. – Если только вы не разрядите ваш жезл до того, как до него доберутся мои губы. Ага, конечно. Пошла она навстречу. Теперь я уже не сомневаюсь в том, что Милайя вышла на финишную прямую, доводя меня до пика. Не скажу, что это прямо таки неприятно, ибо очень даже наоборот, но ее манера постоянно доминировать, властвовать, подавлять, даже находясь в полном моем подчинении, вызывала внутреннее неприятие. Я не какой-то отмороженный приверженец патриархата, считающий что место женщины на коленях и никак иначе. Я радостно отдавал инициативу в постели своим женщинам, – что Ренне, что Вал, – позволяя им занимать ведущую роль. Но Милайя не просто играет первую скрипку. Ей реально нравится именно подчинять меня. Заставлять занимать ту позу, которую она хочет, кончать когда она того потребует и так, как она сочтет нужным, испытывать именно те чувства, что она желает у меня вызывать. Это не плохо, если подумать, ибо она со всем усердием и чистыми помыслами хочет доставить мне удовольствие. Тем более что до этого именно я властвовал над ней, заставляя кончать раз за разом, до полного истощения. Но просто взять и позволить ей вести ее партию? Заставить меня выплескивать семя от касания ее точеной ножки и даже не возмущаться? Разрешить ей медленно дрессировать меня, воспитывая нужные рефлексы и привычки, чтобы спустя пару лет я сам балдел от подобных игр, причем без всякого гипноза? А какая тогда разница гипнотизирует она меня, или нет? Находясь даже не в шаге, в одном движении от точки невозврата, я преодолеваю наложенные на меня путы удовольствия, заставляя себя двигаться и действовать. Активация Поводка. Короткое движение, благо она лежит совсем рядом, прижавшись к моему боку, так, что я могу чувствовать две кнопки упирающихся в мои ребра алмазно-твердых розовых сосков. Дальше все происходит одновременно. Я не выдерживаю и молча заливаю ее ножку, пусть и удержав в себе позорный стон наслаждения. Красавица моя, ненаглядная, собирается сказать что-то колкое и максимально вежливое, уже открыв рот для какой-то саркастической фразы. А мой указательный палец касается ее губ, заставляя прервать заготовленную фразу. Она, наверное, хотела немного отодвинуть лицо в сторону и продолжить поддевать мою гордость, намекая на неумение держать себя в руках, или еще что-то. А может быть, она бы промолчала, ограничившись многозначительной мимикой. Но вместо этого она взяла палец в рот и сделала сосательное движение. А затем еще одно. И еще. А потом в ее расширившихся глазах начало проскальзывать понимание того, что именно я сделал с ее разумом и какие теперь будут у этого последствия. Я еще продолжал извергать семя, когда ее взгляд затуманился, а все мысли начали сводиться к одному общему знаменателю. Она хотела сосать. И это желание вытесняло все остальные мысли из ее головы, подобно тому, как она сама выдавила их из меня своей грудью, когда создавала ложную личность для прохождения допроса. Представьте, что ваше мысленное пространство напоминает обычный текст на бумаге. Все эти образы, мысли, желания, цепочки ассоциаций – все это выражено в текстовой форме. В случае с Милайей, между строчками этого текста начала появляться одна единственная, вложенная туда моей волей, фраза. Хочу сосать. Сначала, она мелькает через каждые сто слов, что, безусловно, влияет на мышление, но позволяет думать и осознавать происходящие с ней изменения. Но с каждой секундой, частота вмонтированной в поток сознания мысли возрастает, прерывая важные процессы, сбивая концентрацию и лишая душевного равновесия. Хочу сосать. Длительные многоступенчатые планы и интриги, которые она прокручивает в подсознании даже во время отдыха. Банальные бытовые вопросы, вроде закупки местной алхимии, раз уж приехала в один из главных производственных центров империи. Или ее личный хитрозадый менталист, что-то сделавший с тем, как она привыкла думать. И если она хочет этому помешать, ей срочно нужно... Хочу сосать. Она еще старается вернуться к прерванным мыслям, восстановить ассоциативные цепочки, но стоит ей только вспомнить о чем она думала секунду назад, как... Хочу сосать. Фантазии о том, как она упражняется в минете, занимают все больше объема памяти, а каждое новое возвращение к попыткам сопротивления занимает все больше и больше времени, которого... Хочу сосать. В конце концов, все ее помыслы и желания сосредоточены на одной единственной цели. Забыв о том, что она еще секунду назад сопротивлялась влиянию Поводка, женщина убирает с меня свою ногу, сползает немного вниз и в одно движение заглатывает все еще каменно твердый орган, даже не обратив внимания на следы недавнего оргазма. Она просто сосала и не думала больше ни о чем. Только о том, какие движения лучше делать, как часто двигать головой, насколько плотно сжимать нежно-розовое колечко губ, как по-удачнее работать язычком и не стоит ли ей использовать помаду, для придания большей пикантности ситуации. Иногда, когда она откидывала голову назад, а мой член почти покидал ее ротик, ей почти удавалось прийти в себя, но в следующую секунду она делала возвратное движение, вновь превращаясь в живого голема для минетов. Живого, думающего и очень страстного голема, все помыслы которого сосредоточены на единственной цели, для которой и создавали это творение. Следующий мой оргазм она проглотила, как самое сладкое в мире лакомство. И последовавший за ним тоже. Окончательно уснули мы только сильно под утро, когда даже действие афродизиака не могло сдерживать сладкую истому и приятную, но неодолимую усталость в наших телах. Я еще успел вернуть разум оперативнице, чем заработал быстрый щелчок по носу и обещание “взяться за мои тренировки всерьез”. Успев еще порадоваться тому, что Милайя не обиделась, – судя по Поводку, она посчитала это честной победой в нашей постельной войне, и даже порадоваться тому, что я начал показывать зубы, – а также ужаснуться предстоящим тренировкам, я наконец-то уснул. Утро, – а если точнее, то послеобеденный час, – совсем не красило нежным светом. Как минимум потому, что было оно пасмурным и дождливым, несмотря на летнюю пору. А еще на приятность утра влияла боль во всем теле, которое явно не было рассчитано на такие нагрузки, пусть они будут тысячу раз приятными. К моему счастью было кому подумать об одном несчастном парне, готовом сдохнуть в сие хмурое утро. Рядом с кроватью стоял небольшой столик, на котором в ряд стояло два небольших флакончика с каким-то зельем, чашка с травяным отваром и приятно пахнущие настоящим мясом птичьи ножки, чей запах меня и разбудил. Не уверен, смог бы ли я заставить себя сдвинуться с мертвой точки, если бы не последний пункт во всем перечисленном. Есть хотелось просто зверски, несмотря на ломоту в мышцах и общую разбитость. Как никогда понятным стал знаменитый земной анекдот о том, как попавший в женский монастырь насильник “стерся” под корень. На дрожащих руках подползаю к столику и залпом выпиваю оба зелья, ощущая в обоих слабый магический фон. К моему искреннему удивлению, оба зелья были нормальными на вкус, в отличие от привычной мне алхимической гадости. Вернее, одно из них было совсем безвкусным, а второе напоминало какой-то раствор на спирту. Блевать, короче, не тянуло, что радует. Вместе с выпитыми флаконами, в желудок словно потекло что-то неуловимо холодное, будто лед. Зато эффект сразу стал заметен – слабость начала проходить, как и боль в мышцах, а руки мгновенно перестали дрожать. В отместку, еще сильнее захотелось кушать, если не сказать жрать. Сдерживать души порывы я не стал, вовсю налегая на еще теплое мясо и радуясь тому, что в этот момент можно не напрягать себя лишней куртуазностью и правильным использованием столовых приборов. Записку я нашел сильно после того как покушал. Успел даже умыть заспанное лицо, полюбоваться краснотой в глазах и ополоснуться холодной (желание заряжать нагревающие амулеты от своего резерва у меня отсутствовало) водичкой. И только переодевшись в свежевыстиранную одежду, нашел небольшой клочок бумаги, приколотый к внутренней стороне двери шкафа. Почерк Милайи узнать было довольно легко, он у нее характерный такой, с жесткими и ровными, почти печатными буквами – следствия необходимости часто и помногу писать, причем так, чтобы понять смогли. С тем, чтобы прочесть написанное, было куда как посложнее, ибо роанардская письменность, сдавая позиции под моим штурмом, оставалась еще полной сил и оказывала всяческое сопротивление. Так еще и написанное послание явно состояло из лексических единиц высокого стиля, к которым я еще только начал подходить. Стоит ли удивляться тому факту, что на прочтение коротенького послания мне пришлось потратить почти полтора часа. Хотелось тупо использовать Поводок и узнать содержимое прямо из головы Милайи, но банальное упрямство и гордость бывшего студента-почти-отличника не давали мухлевать, заставляя играть честно. Доброго солнца вам, Роланд! Спешу отбыть на обсуждение предстоящего действа, которое будет проходить в том же зале, где и прошлое. Ваша помощь, на этот день, не нужна ни Тишине вообще, ни мне в частности, отчего вам даровано право посвятить этот день саморазвитию. Смею заверить, что я помню, насколько сильно вас вымотали последние дни, посему не требую благодарности. Всячески надеюсь, что вам станет легче. М.М. Ad’l. В следующий раз, один из флаконов будет содержать сильное слабительное, ведь негоже магу пить что-либо, не проверив это что-то на лишние добавки. Ad’L’en. Амулет-определитель ядов будет ждать вас по приезду в поместье, как и талмуд по определению примесей методиками магов-сенсоров. Ad’L’end. Старательнее изучайте высокое письмо, вам придется очень много с ним работать. Прочтя последнюю строчку, я сделал глубокий вдох и скомкал бумагу, – бумагу, не пергамент, – в небольшой шарик. После этого, разом потратив почти пятую часть резерва, отчего даже ощутил легкое покалывание по всему телу, буквально аннигилировал записку, превратив ее в горсточку невесомого пепла. Пусть я и не имею весьма специфических знаний, соответствующих скорее пиромантам, алхимикам или даже трансмутаторам, но вкладывая абсурдно большое количество магии, я могу творить много всяких бесполезных мелочей. Зато нервы успокоил, да еще и небольшую тренировочку провел: вон, контроль сразу подрос на один пункт, а ведь я этот пункт почти неделю взять не мог. С другой стороны, у меня и на нормальные тренировки времени не хватало. Еще немного попсиховав, аки свистящий от кипения чайник и саданув голой ногой по деревянной тумбочке, – больно, но трещина по мебели пошла, – неосознанно усилив удар собственной магией, я наконец-то начал успокаиваться. Два часа времени! Ъуъ съука! Она же это нарочно сделала, написав максимально усложненный текст! Я точно знаю, ибо видел, как она пишет записки-указания для простых солдат и неблагородных: лаконично, понятно и коротко. Мать, мать, мать, как же она меня временами бесит, причем времена эти не просто временами бывают, а чуть ли не постоянно! С трудом уняв бьющий через край энтузиазм, и тщательно пообещав себе поговорить с Милайей, я все же сел за медитацию, прогоняя по телу и оболочке волны магии. Заодно и проверил саму женщину, само собой через Поводок. А женщина во всю участвовала в планировании нападения на локализированное место шаньской лежки. Несколько независимых групп стелс-пихоты (вспомнить, откуда вылезла эта ассоциация), мягко и ненавязчиво подкрались к неприкрытым булкам наркодиллеров. Накрывший довольно крупное поселение поглощающий купол, вроде как носящий какое-то зубодробительное название на шаньском, очень эффективно глушил фон, производимый подпольной алхимической лабораторией. От сканирующих импульсов широкого охвата это чудо научной мысли тоже неплохо закрывало. Но вот вблизи его эффекты были слишком заметны для настоящих асов своего дела. Довольно крупное поселение в полторы сотни домов, владело собственной небольшой алхимической мануфактурой и даже цеховой школой для алхимиков из простонародья. Последнее не тянуло даже на самую завалявшуюся гильдию, являясь, по сути, семейным подрядом пары местных алхимиков, набирающих себе помощников из черни. Минимум знаний, максимум нагрузок на дар, гарантирующих почти стопроцентную раннюю смерть, очень жесткие ученические контракты, но при отсутствии альтернатив, как говорится... Собственно, именно эта алхимическая артель и стала основой для производства “заката”. Пусть тому нет прямых доказательств, ибо лезть внутрь шпионы не рискнули, но косвенных хватает с головой. Штурм не начали прямо сейчас только потому, что вскрывают все подвязки, позволяющие завозить в деревню огромное количество реагентов. Что-то, конечно, принесли с собой шаньцы, в основном это были самые ценные и трудные в получении реагенты. Но большая часть сырья поступала по каналам мануфактуры, что автоматически приносит смертный приговор девяноста пяти процентам жителей поселенья. Малых детей не тронут, наверное. Хотя я уже ни в чем не уверен. Может, поубивают их всех, залив для надежности все поселение каким-то алхимическим напалмом, чтобы гарантированно покарать всех, кто только был связан с запретной темой. А в таком месте, где все всех знают, без круговой поруки не обошлось бы. Могут просто придушить зачинщиков, оставив остальное население в покое, за исключением конских штрафов и взвинченных налогов. Мол, восстанавливайте порушенную экономику страны собственными силами. А могут и поставить им всем рабские печати-детонаторы, отправив на границу с Красной Степью, или с Дикими Землями, или к одному из выходов Подземного Мира, или еще с десяток вариантов. У империи хватает неспокойных мест, которые регулярно перемалывают в своих жерновах человеческий ресурс. А не посылать оный ресурс нельзя по разным причинам, что делает невольных каторжан очень полезным активом. Одно могу сказать точно, ничего хорошего этих людей не ждет. – Зачем издевалась надо мною? – Сходу спрашиваю вернувшуюся Милайю, пытаясь воззвать к ее совести и заставить устыдиться своих дурацких подколок. – Потому что работать тебе придется, в первую очередь с благородными. – Даже не подумала проявить жалость этот голем в людском обличии. – Так как простых пейзан и без тебя найдется, кому просканировать и допросить. А если ты желаешь, чтобы тебя воспринимали всерьез, то ты просто обязан иметь нужный багаж знаний. Я знаю, что упрощенная речь гораздо легче изучается, да и грамматика в ней куда понятней, прекрасно знаю, Роланд. Но традиционно маги наших рангов общаются высоким стилем, как и положено благородным. Пока что тебя извиняет тот факт, что ты чужеземец, едва начавший изучать наш язык, но это пока. В будущем, если ты заговоришь с тем же Маийо упрощенной речью, он получит законное право съездить тебе по самолюбию, а мне высказать за воспитание моей свиты. Многие, конечно, проглотят, даже если ты их матом посылать станешь, но воспринимать тебя будут как дикаря с дубиной: сильный, опасный, может даже умный, но грязный и неотесанный. Всю эту речь она высказала совершенно спокойно, без малейшей злобы и даже несколько устало. Словно строгая учительница, ведущая диалог с безнадежным двоечником. Угрозы и наказания уже показали свою неэффективность, отчего той осталось только устало объяснять, надеясь на то, что до идиота все же дойдет. Если честно, то мне стало стыдно, причем очень. В мою голову даже не пришла мысль о том, что Милайя таким своеобразным образом проводит мое обучение. Вместо того чтобы подумать хорошенько над причинами ее поступков я в очередной раз тихо бесился, планируя всяческие способы мести (большей мерой пошлые). Причина нелогичного поведения вся та же – без постоянного медитативного транса, я представляю собою комок нервов, вытащенный из привычных ему тепличных условий. И так будет еще долго, пока не пройдут последствия моей безалаберности и пофигистического отношения к собственному здоровью. Я не сильно раскаиваюсь в своем идиотизме, вернее раскаиваюсь, но понимаю, что иначе можно было бы голову сложить. По большей части постоянный ментальный контроль самого себя был мерой вынужденной, ведь меня постоянно кидало из одной неприятности в другую, не давая времени привыкнуть и осмотреться. Конечно, можно было бы просто не пользоваться менталистикой, банально выработав естественную психическую стойкость, как это происходит с сопливыми юнцами, попавшими в зону боевых действий. Но для этого мне нужно было выжить в моменты паники, которую нельзя было подавлять ментальной магией и поглощающей эмпатией. И я не решился рисковать, по максимуму пользуясь подаренным Системой классом менталиста. Прав я был, или нет, покажет время. Но именно сейчас, я дико хочу перенестись обратно во времени и хорошенько пнуть себя прошлого. – Ясно. Понял. Принял. – В очередной раз признаю поражение в словесной дуэли и тут же пытаюсь сменить тему разговора, дабы сохранить остатки самооценки. – А что за приписки в конце записки? Нет, я понимаю, что это аналог известного мне обозначения приписки к законченному письму, но символы совершенно незнакомы. Символы, кстати, были реально не похожи ни на стандартный алфавит, ни на иероглифы, ни на арабскую вязь, которую еще по Земле смутно припоминаю. – Ты правильно понял, это эльфийское обозначение первого, второго и третьего примечания к написанному письму. Старая лексема, еще со времен Долантора используется. – Женщина милостиво не стала развивать тему, как и капать мне на мозги моими косяками. Следующие несколько часов прошли весьма плодотворно. Настолько, что у меня вся одежда промокнуть успела, хотя вроде бы и не вставал из кресла. Высокий стиль – зло. Зло чистое и концептуальное, наравне с местным правовым кодексом. Видимо, в Роанарде очень любят издеваться над мозгами и душами, как своих граждан, так и приезжих иностранцев. Совести у них нет. Уже ложась спать, – сама Милайя, не особо уставшая от занятия, осталась поработать с присланными ей письмами, – я задал ей почти забытый за склонениями причастий вопрос: – А чем ты меня накачала, что накрыло настолько сильно? И заодно... – Несмотря на мои внезапные трудности с выражением мыслей в словах, чародейка прекрасно поняла, что именно я имею в виду. – Обычный возбудитель, я же уже говорила, этакое средство для свиданий. Могла бы взять действующий исключительно на мужчин состав, но я посчитала это своеобразным шулерством. – В словах ее проявилась почти не скрываемая насмешка. – А что касается прошедшей ночи, то можете быть уверенными я не в обиде. Хотя тот последний трюк был весьма волнующим. И мы еще обязательно вернемся к этой теме, но не сегодня. Спи, Роланд, сегодня заслужил. Внутренне содрогаюсь от перспектив “вернуться к теме”, но то, что она действительно вроде бы не обижается за столь постыдную, пусть и приятную, игру с ее мыслями, меня крайне радует. Через Поводок я ощущаю целую плеяду полусформированных планов и мыслей по поводу различного использования моих возможностей. Часть из них вызывает невольную сухость во рту, по причине своей сказочной пошлости, вторая же совсем не связана с любовными играми, представляя собою исключительно практические способы применения. Закрываю связь с Поводком, от греха подальше, и засыпаю под негромкий шелест бумаги и скрип артефактного пера. Давно я не видел эмоций, проявляемых моей прелестной соратницей. А уж настолько ярких, пожалуй, вообще никогда не видел, даже в ту самую ночь, когда мне, – полторы недели тому назад, – сорвало крышу от использованной ею алхимии. Милайя Меерслейн была в диком, всепоглощающем бешенстве. В ярости столь сильной, что никакого аристократизма не хватало, чтобы ее скрыть. Лицо – застывшая маска ледяного неистовства. Оболочка – сама ночь, грозящаяся сожрать любого, кто встанет рядом. От ее склонившейся над чашкой с успокаивающим отваром фигуры исходили почти материальные флюиды злой и смертельно опасной магии. Складывалось ощущение, что она с трудом сдерживает семейную аркану от непроизвольной активации. Попадать под вал буквально поедающей материю и энергию темноты, способной на высшем уровне владения поглощать даже столь эфемерные вещи как пространство, время и даже, предположительно, концепции... мне еще пожить хотелось. Нужно бы ее успокоить, да только мне чего-то откровенно страшно, пусть я умом и понимаю, что она физически не в силах нанести мне урон. Мне от того ничуть не легче. Пришлось даже скользнуть в легкую медитацию, ибо, несмотря на то, что я успел привыкнуть к ощущению ее магии рядом, нынешняя Милайя пугала до чертиков. Так что сижу я в кресле, не рискуя из него встать, смотрю на абсолютно равнодушное лицо этой темной одаренной и жду момента, когда она сможет вести диалог. Можно было бы воспользоваться Поводком, как для того чтобы узнать причину ее душевного состояния, так и чтобы успокоить взбесившуюся оперативницу. Но что-то, возможно зачатки интуиции или внезапно воскресшая порядочность, не позволяли этого сделать. И я предпочел дать ей время прийти в себя. Все равно мне все расскажут. – Полагаю, ты хотел бы задать мне несколько вопросов, Роланд? – Заговорила она уже под вечер, если не сказать ночью, просидев памятником самой себе добрых шесть часов. – И прошу прощения за мое неподобающее поведение. Спрашивай, я отвечу. Я к тому моменту успел провести стандартную тренировку оболочки, не давшую, впрочем, повышения статов, проголодаться, помедитировать успокаивая нервы и даже немного вздремнуть. Поэтому ее голос, из которого, что удивительно, не сочился яд вперемешку с космическим холодом, прозвучал для меня весьма неожиданно. И вместо того, чтобы начать спрашивать по делу, я задал совсем другой вопрос: – А почему магов работающих с чистой тьмой, как проявлением, называют чернокнижниками наряду с куда более зловещими демонологами, малефиками и некромантами? Похоже, у меня входит в привычку сбивать ее с толку, что, при ее-то опыте, делает мне немалую честь. В другой раз она, конечно, удержала бы лицо, но в текущем эмоциональном состоянии, Милайя только вздохнула и несколько недоуменно покачала головой. – Роланд, ты просто... Роланд. – Ну вот, заодно и настроение улучшил, как ей, так и себе. – Твой вопрос же – некорректен, ведь в роанардском языке нет самого понятия чернокнижник, это Кхантский термин. Ты сам мог бы это заметить, раз уж не нашел соответствующего слова в имперском наречии. У нас владеющих thalus meer, “проявлением темноты”, не относят к адептам запретной магии, хоть и держат под наблюдением идущих этим путем личностей. Магам тьмы, в силу особенности оболочки, привыкшей к постоянным нагрузкам и контакту с агрессивной энергией, гораздо легче проводить ритуалы, основанные на жертвенных усилениях. Да и эффект от них будет выше, спору нет. Потому, большая часть магов моей школы, рано или поздно начинает работать с живым материалом. Ответ ясен? – Ясен, спасибо. Мне вправду интересно было, да никак не мог спросить, а тут вспомнилось. – И киваем, аки болванчик, чтобы, значится, продемонстрировать довольство начальственным ответом и собственное соответствие макету “идеального подчиненного”. Это я про “вид лихой и придурковатый”, если что. – Так что там случилось такого, что ты пришла с работы злой как грозовая туча и пугала бедного менталиста своей мрачностью? На миг я испугался, что таки перебрал с иронией, и сейчас Милайя взорвется в яростном ответе, но, видимо, прежний самоконтроль уже успел вернуться к ней. – Что случилось? – Я сейчас не возьмусь сказать, чего в ее тоне больше: злого и черного веселья, или затаенного горького вкуса поражения. – Да ничего такого, если не считать того, что нас всех скопом грубо поимели. И она начала свой рассказ. С самого начала, шаньские засланцы собирались тестировать новых курьерских химер. Этакие внебрачные детишки крысы, таксы и червя, способные проносить в желудке небольшие контейнеры с грузом, прикрывая их фон собственной оболочкой, которая, в свою очередь, была на удивление тусклой и инертной, отчего не вызывала тревоги в охранных контурах. Довольно интересная разработка, хоть и сырая – шаньцы каждые пару лет что-то такое придумывают. Обычно, работают такие придумки только до тех пор, пока не истечет эффект внезапности, а дальше на все хитрости находятся нужные контраргументы. В этот раз, химеры и вовсе вышли сырыми и недоделанными, отчего проект собирались быстро сворачивать. Те останки органики, которые отыскали в коллекторах наши некроманты, оказались именно тем, что подозревали с самого начала: разложившейся химероидной плотью (быстрое разложение тела является одной из отличительных черт большинства короткоживущих химер-шпионов). Самих химер бы легко вычислили, но к тому моменту шаньцы и сами поняли, что так они слоника не продадут и отозвали оставшихся тварюшек. Подлые наркоторговцы уже собирались потихоньку уходить обратно в родные земли, предварительно зачистив концы и убрав свидетелей. Ну и заминировав все, что не смогут утащить, разумеется. Но тут на них вышел кое-кто еще. Именно он предложил им продолжить работу с пылью, подсказав способы обойти защиту. Местный. Можно даже сказать – деревенский. Вы сейчас будете смеяться и будете правильно делать, ведь иначе чем театром абсурда дальнейшие события никак не назвать. У меня вообще сложилась мысль, что везучим мартисьюшным попаданцем в этой истории являюсь совсем не я. Шаньские резиденты окопались в Малой Ростечковой основательно и, главное, незаметно. Их лаборатория находилась прямо под алхимической мануфактурой, надежно скрываясь в общем фоне. Мастер ритуальных барьеров и младший магистр иллюзий (последний, для Шаня, редкая птица, не любят там эту школу магии) надежно скрывали все и всех. В самом поселке о них не знал никто, кроме узкого круга агентов, среди которых наличествовал и главный провизор, отвечающий за распределение сырья и продуктов. Именно его участие, как и еще нескольких чиновников, позволило группе оставаться незаметной: за несколько лет они наворовали достаточно самого разного материала, среди которого были и нужные для изготовления “алмазной пыли” реагенты. Они ничего не заказывали, только пользовались уже готовым, что изрядно затруднило работу страже и Тишине. В селение не привозили ничего, что могло бы вызвать подозрения, ибо все нужное было запасено еще пару лет назад. Думаю, их бы искали еще несколько недель, может им даже удалось бы сбежать победителями, если бы не один менталист с нестандартным шаблоном мышления. В общем, весело им жилось. Когда шаньцы собирались зачистить все концы, на них вышел некто Лотер Интоу – подмастерье алхимии, один из наставников в местном цеховом училище для одаренных. Довольно старый, пострадавший из-за алхимического повреждения оболочки, сильно его ослабившего и подточившего здоровье, он явно не желал тихонько помирать от травм, оставшись в одиночестве. Раньше Лотер был довольно силен, хоть и получил свой ранг больше за выслугу и опыт, чем за реальное могущество, отчего и имел прибыльную должность в производстве. Но несчастный случай, – есть подозрение на “привет” от любовника жены и давнего конкурента, – положил тому конец. Остатков дара только и хватало на обучение детворы, не более. Когда от него ушла его жена, забрав более-менее одаренную дочь и оставив слабосилка-сына, он сломался. Выгорел. И переродился в кого-то другого. Шаньцев он вычислил по пропажам нескольких мешков деликатесного в этих местах риса, которым предпочитал питаться младший магистр иллюзий (такие они, сильные маги, что любую операцию могут под монастырь подвести, ради своих прихотей). Проследив за цепочкой, Интоу едва не был убит, как свидетель, но смог каким-то чудом убедить в своей полезности недоверчивых по жизни и параноидальных по умолчанию диверсантов. Его условия были просты – исцеление поврежденной парами одного жуть как гадкого реактива оболочки для него, курс развивающих Дар препаратов (нормальных, а не как “закат”) для сына. И золото. Процент от заработанного на продаже весьма популярного и дорогого наркотика золота. Ему все это дали. Просто потому, что для двух мастеров алхимии, приписанных к группе и занимающихся изготовлением “заката”, провести нужные манипуляции с оболочкой отца не составило труда, как и создание препаратов для сына, в свободное от основной задачи время. А золото? Да кто его платить собирался, если всех свидетелей и так зачищать. Иные шаньские волкодавы и на это не пошли бы – слишком параноидальные, слишком осторожные эти ребята. Но тут, как я уже говорил, был некий младший магистр, которому результат был нужен вот прямо очень сильно. Магов, рангом выше мастера, вообще может вытащить в поле, особенно на такое задание, только исключительно острая нужда. Ну, или приказ еще более сильного мага. Короче говоря, наживку заглотили. Сломанный человек – это страшно. Если же внутри него и вовсе все умерло, оставив только цель и ничего более, то такой человек страшен вдвойне. И страх этот не мразотно-жалостливый, как в случае с первым. Нет, такие внушают ужас не тем, что это могло случиться с тобой, а совершенно другой страх. Страх перед психом, которому терять вот совсем нечего. Лотер Интоу оказался из вторых. Пользуясь ресурсами шаньцев, находясь под постоянным присмотром личного телохранителя-ассасина (телохранителя, ага), он быстро и с потрясающей воображение наглостью начал строить сеть торговцев препаратом. Вплоть до того, что чуть ли не прямо спрашивал чиновников и торговцев – не желают ли они подзаработать. И делал это с таким везением, что впору заподозрить пробудившийся дар управления вероятностями. Кого он покупал, кого запугивал, кого повязывал кровью, а кого и убивал по-тихому. Естественно, он это делал не сам. Большую часть работы выполняли сами шаньцы, как раз таки и специализирующиеся на подобных интригах. Не будь их, и никакое везение не помогло бы. Но основные, самые удачные идеи, голые идеи, подавал именно наш герой. Стоит ли вспоминать, что к моменту прибытия в Радеж оперативников Тишины, под Шанем ходили уже весьма высокопоставленные ребята, вроде того же второго заместителя главы первого отдела стражи? Разумеется, ходили они именно под Шанем, а не под Интоу. Последнего и вовсе не допускали никуда, и не выпускали из-за пределов Малой Ростечковой без присмотра. А под конец и вообще не выпускали, не зарезав только из-за возможного шума от его исчезновения. Шаньцы полностью оценили, насколько удачной оказалась идея почти полностью немагического трафика наркотиков. Именно поэтому они и не спешили уходить, стараясь выжать максимум. Ну и жадность иллюзиониста, которому нужен был не просто успех, а сокрушительный успех. Не получилось, не фартануло. Достали их уже на момент почти полной готовности уходить. Именно поэтому разведке удалось хоть что-то заметить. Дикий фон от демонтируемой алхимической лаборатории (жадность, жадность фраера сгубила!) не могла быть сдержанной полностью. В иной ситуации наши тихушники могли кругами ходить вокруг поселения, но совместную маскировку окопавшегося на месте ритуалиста и повелителя иллюзий они бы не обошли. Самое смешное хотите? Так я вам скажу, даже если не хотите! Взяли всех, скопом: шаньцев (их всего два десятка было), младшего магистра (возможно, отдадут за выкуп, но, скорее всего, казнят), сеть информаторов, всех повязанных в процессе жителей Ростечковой, оставшихся крыс в чиновничьем аппарате и страже. Всех. Кроме Лотера Интоу и его сына. Во время штурма, на который кинули огромные силы (только младших магистров пятеро), поднялось такое буйство энергий, что даже смотреть было больно. Штурм укрепления алхимиков, при наличие ритуалиста, да еще и относительно немногочисленным (простых солдат и стражников почти не было) отрядом никогда не проходил просто. А тут еще и мирное население, которое, конечно, можно не щадить, но и помех на поле боя от них достаточно. Как в зрительном восприятии, так и на магических сканирующих сетях. Вот и вышло так, что в этой кутерьме, Лотер смог воспользоваться явно украденной у шаньцев алхимической гранатой, создающей облако негации, глушащей сигналы от сканеров и мешающих адекватному сенсорингу. Будь он один, его бы нашли, но на ноги встала вся Ростечковая, впавшая в панику от шума и незаметно распыленной, – тоже, вероятно, Лотером, – смеси, что вызывает повышенную нервозность и приступы паники. На фоне всей той дряни, которую противники швыряли в оперативников Безмолвия и элитных стражников Радежа, эту гадость просто не заметили. А вот неодаренные, или не сумевшие защитится, местные начали бегать как тараканы под тапком. Вот в такой толпе они двое и ушли – отец и сын, давние жители поселения, знающие все углы и переулки. Сын еще и охотой увлекался, раз уж к магии особого таланта не было. А в последнее время, – но до знакомства с шаньцами, – и вовсе стал проводить почти все время где-то в лесных массивах, подальше от злой на его бесталанность матери. Предполагается, что они оба дошли до реки и сплавились на заранее подготовленном плоту, прихватив с собой столько золота, сколько смогли унести. А их следы потеряли в куче натоптанных паникующими местными тропок. Потом был допрос всех пленных, который тоже занял время, потом еще проверка и сверка показаний, что при учете оказываемого допрашиваемыми, – меня, кстати, не допустили к этому делу, – сопротивления заняло тучу времени. Когда пропавшего рядового наставника из школы для будущих недомагов хватились, было уже слишком поздно. А когда оперативники узнали, что все слепки ауры немногочисленных Ростичковых магов, находящиеся в ведомстве мануфактуры, были кем-то уничтожены... Бешенство представителей Тишины было сравнимо только с бешенством граждан, – вернее, никак не граждан, а беглых преступников, которые к ним вообще не с ними, – Шаня. Неприятно знать, что вас всех таких крутых и пафосных банально использовал, а потом еще и цинично поимел некто, кого вы даже в страшном сне не стали бы воспринимать как равного. Конечно, его будут искать. Восстановят слепок оболочки, ведь он сохранился как минимум в памяти шаньцев. Объявят розыск среди Дорожных Псов. Подымут теневые гильдии, наконец! Но внешность можно изменить, оболочку исказить принимаемой алхимией, золото спрятать до лучших времен, а самим просто переждать, живя в глуши. Более-менее грамотно подкованный алхимик легко проживет на природе. Особенно в компании со смыслящим в охоте юнцом. Может это у меня интуиция прорезается, а может давят на психику законы жанра, но мне почему-то кажется, что конкретно этого героя его собственной истории так и не поймают. В поместье Милайи мы возвращались спустя еще три недели, за которые пришлось много выслушать. К счастью, именно нам двоим, перепало только по самому краешку. Милайя даже выгородила братца Маийо: хоть и конкурент внутри семьи, но он Меерслейн. Тем более что долг его теперь возрос многократно, а полученные им люли ничто в сравнении с тем, что ждет его дома, от лица главы Дома, а потом и от его покровительницы. Уже сидя в карете, и провожая взглядом в заднее окно (затянутое витражным стеклом, зачарованным на прочность) удаляющиеся ворота Радежа мне пришла в голову смешная мысль. Не поленился пролезть под кресло, не обращая внимания на вопросительный взгляд моей начальницы, достать свою сумку, вытащить из нее недавно купленный разговорник (высокий стиль, будь он неладен!) и найти интересующий меня момент. – Слушай, Милайя, а ведь In’thou это на островном диалекте “белый”? Все же у нее есть эмоции, просто для их проявления нужно ее как следует удивить. – Верно, родовое имя этого жженого орочьими кострами индивида означает белый цвет, причем не только в островных регионах, но и на юге. Устаревшая форма слова, конечно, но все же. Это не признак благородной крови, если ты об этом: имя вполне простолюдинское. Конечно, сам факт наличия родового имени многое значит, но это не тот случай. Едва ли он смог укрыться у родичей, у него их нет. А если ты где-то и слышал схожее родовое имя, то это, вероятно, просто совпадение. Мы все уже проверили, успокойся. А этим salr siahn пусть занимаются те, кому это дело поручат. Белый. Ага. Лотер Белый. – Роланд, что с тобой? – Словно сквозь туман до меня доноситься немного взволнованный голос Милайи. – Ты что смеешься? Роланд! Прекрати хохотать и объясни мне причину своего смеха! Роланд, чтоб тебя! А я никак не мог остановиться. Свою прошлую жизнь я давно уже почти забыл. Даже память менталиста не помогает держать в голове эти воспоминания, оставляя только отдельные образы, которые в свое время оставили ощутимый след в серых буднях редактора никому не нужно газетенки. И сейчас, неждано-негадано, меня с поражающей точностью настиг один из подобных образов. Пусть ситуация не смешная, пусть мой смех мало кто поймет, но мне смешно. Смешно и приятно от того, что нашлась еще одна ниточка, напомнившая мне о потерянном мною доме. Может и глупость, спору нет. Но на душе стало чуть теплее. Комментарий к Глава тридцать первая Кубы в первом комментарии. Р.С. 19 страниц. Что-то главы все больше и больше.