Текст книги "Полет феникса (СИ)"
Автор книги: attack09
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Гермиона вылила на руки подогретое масло и начала старательно растирать. Она дышала спокойно и размеренно.
– Прошу простить меня, профессор, – наконец сказала она. – Дело не в вас или Малфоях. Я в порядке и не причиню вам боли больше, чем необходимо, если вы опасаетесь этого.
– Я не об этом, – раздраженно рыкнул он, но все же улегся. – В виде исключения я действительно проявил заботу о ком-то, пусть я и слишком большого мнения о себе.
– Я не хотела задеть вас, сэр. Уж точно не нарочно, – отозвалась Гермиона и начала легкими, поглаживающими движениями продвигаться от плеч вниз.
Северус с силой втянул воздух, и его дыхание стало рваным, когда по спине распространился жар. Это было неприятно, но причиняло уже не такую нестерпимую боль, как раньше.
– Однако вам это удалось, – хотя он и пытался расслабиться, в голосе слышалось напряжение. – И поэтому я уверен, вы должны рассказать, что же с вами произошло.
Гермиона молча принялась разминать напряженные мышцы.
– Может, вы и правы, – пробормотала она. – Вы получали после окончания войны письма от поклонников?
– О да! – полным презрения тоном произнес Северус. – После этой чертовой статьи трижды проклятой коровы Скитер я получил сотни писем от безмозглых особей женского пола, которые – я цитирую особенно противное высказывание из ужасно слащавого послания – хотят наполнить любовью и теплом мою измученную душу. – его заметно передернуло, и Гермиона звонко рассмеялась.
– Вам никак смешно? – пророкотал он.
– Нет, сэр. Мне бы хотелось, чтобы мои послания отличались лишь дешевой романтикой. Поток их уже уменьшился, но я до сих пор получаю письма от поклонников, – последнее слово она презрительно выплюнула. – Многие несут всякий вздор об их восхищении, смелости, больших достижениях и хотят со мной познакомиться, но в конце концов все сводится только к одному – заполучить женскую часть Золотого Трио в свою постель и потом хвалиться этим.
– Это типично для людей.
– Это отвратительно. – она совершенно неженственно фыркнула. – Перевернитесь, сегодня мы попытаемся поработать напрямую с вашим сердцем и источником магии, – добавила она.
Северус беспрекословно послушался и теперь разглядывал ее из-под ресниц.
– Означает ли это, что вы верите в существование у меня оного?
– Сердце? Раньше я часто в этом сомневалась, – призналась она и лукаво улыбнулась. – Если бы я в детстве знала о Сказках барда Бидля, то была бы наверняка твердо уверена в том, что именно о вас рассказывается в “Колдуне с волосатым сердцем”. Сегодня же я почти на сто процентов уверена, что у вас есть сердце – для инфернала вы слишком изящно двигаетесь.
Он слегка приподнял уголок губ.
– Это был комплимент или вы просто так восхищены моими мускулистыми ногами?
– Профессор! – это прозвучало бы возмущенно, если бы ей удалось удержаться от смеха. – Вы что-нибудь замечаете? – она переместилась к изголовью и медленно провела руками вниз по его плечам к груди.
– Тепло, точнее, даже жар, но вполне терпимо. Мне больше не кажется, будто я сгораю.
– Хорошо, – пробормотала она и нахмурилась.
Совершенно очевидно, она полностью сосредоточилась, поскольку Северус заметил, как ее ладони замерцали красным светом. Впервые он с восхищением наблюдал, как она лечит. От пальцев отделились голубоватые светящиеся струйки дыма и впитались в его кожу. Магия Гермионы встретилась с его собственной и явно была признана – он не чувствовал никакого отторжения. Только мышцы слегка подергивались, как при легком ударе током.
– Были ли среди ваших потенциальных любовников те, которых вы знали? – спросил он.
– Вы имеете в виду из Хогвартса?
– Например. Исключая вашего рыжеволосого выскочку, разумеется.
– Если вы не отзоветесь плохо о Роне, вам станет хуже, да? – отрезала она.
– Ну почему же? Просто я чувствую себя еще лучше, если удалось вас разозлить. А ничто так не выводит вас из себя, как гадости о ваших дружках, – объяснил он «принцип Снейпа».
– Об этом я еще не задумывалась, но, надеюсь, вам ясно, что я не дам отныне себя разозлить. – Гермиона покачала головой. – Нет, к счастью, мои одноклассники и другие люди из Хогвартса лучше знали меня, чтобы предлагать такое. Плохо только, что не все жители Англии учились со мной в одной школе…
– Я скажу вам, что действительно плохо. – Северус закрыл глаза и прислушался к себе. Не чувствовать боли от прикосновений другого человека оказалось для него чем-то совершенно новым. Позволить просто дотронуться до себя – нечто особенное, и теперь он сможет добавить это в свою сокровищницу ощущений.
– Профессор, вы уснули? И это пока я с затаенным дыханием ожидаю вашего откровения?
От неожиданности он открыл глаза и увидел, что Гермиона лукаво ухмыляется.
«Открытие номер три», – подумал он. Перед ним стоял человек, которому явно нравилось поддразнивать его, совершенно не испытывая страха. Ни недоверия, ни осуждения. Несмотря на то, что она знает его достаточно долго, чтобы помнить, на что он способен. Он задохнулся на мгновение, оттого что все внутри сжалось. В отличие от Лили и, в какой-то степени, Минервы Гермиона Грейнджер не принимала его с той доброжелательностью, как смотрят на красивого, но все же очень опасного хищника. С ней он чувствовал себя целиком и полностью человеком.
– Я задумался, выдержит ли такое потрясение ваша ранимая душа, но ваше нахальство переходит все границы. Поэтому скажу прямо. Не повезло – это когда приходят письма от ваших бывших учениц с совершенно аморальными предложениями.
– О нет!
Когда она смеялась, ее карие глаза вспыхивали особенным светом. Северус не мог вспомнить, чтобы он хоть когда-то находил это настолько завораживающим у другой женщины. Или, если быть честным, хоть у кого-то.
– Попробую угадать. Панси Паркинсон? Она еще в школьные времена строила вам глазки. – И Гермиона наигранно похлопала ресницами, округлив губы в восторженном “О!”
Северус пробурчал что-то, но не потому что она потешалась над ним. Неожиданно проснулась определенная часть его тела, а он не собирался лежать с эрекцией перед Гермионой Грейнджер. Нужно срочно что-то сделать, прежде чем она заметит, что с ним что-то не так. И сейчас окклюменция стала настоящим спасением – благодаря ей можно было не только закрыть разум от вторжения, но и запереть мысли и желания в подобие клетки. Выбросив воображаемый ключ, Северус перевел дыхание – теперь он мог отвечать.
Очевидно, Гермиона уже забеспокоилась – ее руки остановились на его плечах, и она внимательно на него смотрела.
– Вы так и остались невыносимой всезнайкой. Выше предположение насчет мисс Паркинсон верно. Но я готов поспорить, что даже вы не догадаетесь, от кого я получил самое непристойное письмо, заставившее меня покраснеть.
– Неужели? И на что спорим? – Гермиона вызывающе вздернула подбородок.
У него в голове тут же промелькнуло немало картинок, которые почти разрушили его ухищрения с окклюменцией. Но самодисциплина все же оказалась сильнее. Или же он просто внушил себе это.
– Вопрос был риторическим, мисс Грейнджер. Но я замечаю, как низко вы пали: вы азартны!
Гермиона осторожно проминала его шею. А Северус думал, как это удивительно, ведь обычно он никому даже не показывал шрам, а ей разрешил осторожно массировать грубый рубец.
– А вы отвлеклись, профессор. Мне теперь гадать, или вы все же скажете, от кого получили ужасно аморальное письмо?
– Лаванда Браун, – спокойно ответил он, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо Гермионы.
Та ахнула:
– Правда?
– Стал бы я вам врать, мисс Грейнджер? – почти промурлыкал Северус.
Она покачала головой.
– Только истина исходит из его уст, – пробормотала она, словно что-то цитируя. Но прежде чем он смог спросить, что это означает, продолжила: – И что Лаванда написала?
Северус обнажил зубы в волчьей ухмылке.
– Полагаю, что-то наподобие того, что так вас сегодня разозлило. Вынужден признать, она была… очень изобретательна и подробна в мелочах. А еще много раз использовала неприличное слово на букву «т» и спросила меня, не хочу ли я сделать это с ней.
Гермиона неверяще распахнула глаза.
– Лаванда? Которая годы ждала своего принца на белом коне? Спросила: хотите ли вы с мной тра… —Она закашлялась и поправилась: – Со мной спать?
Северус посмотрел ей прямо в глаза.
– Да, – быстро сказал он и помолчал ровно столько, чтобы до Гермионы дошло, о чем она спросила.
Она покраснела с невероятной скоростью.
А Северус добавил:
– Именно это она и спросила.
Гермионе было так стыдно, что она не могла даже смотреть на него, а Северус откровенно веселился. И кто бы подумал, что вывести ее из равновесия до сих пор так легко? А румянец шел ей – Северус не был бы против почаще такое наблюдать. «Это нетрудно», – самодовольно подумал он и был почти разочарован, когда она в последний раз огладила его.
– Все, профессор, – пробормотала Гермиона и отвернулась.
– Никакого чая сегодня?
Она тихонько вздохнула, и ее плечи опустились – ведь знала же, что так легко не отделается.
– Если согласны побыть некоторое время в одиночестве. Мне нужно посмотреть, как там Драко.
– Даже наоборот, – заверил Северус и вежливо поклонился. – Тем радостнее будет для меня ваше возвращение.
Она пробормотала что-то подозрительно похожее на «мерзавец», но когда он вышел из комнаты, на столе его ждала чашка чая.
Гермионы не было почти четверть часа, а когда она пришла, то выглядела усталой и напряженной. Как бы ни нравилось Северусу злить ее, он не мог не увидеть, что она явно озабочена.
– Что случилось? – резко спросил он и отставил чашку.
– Ничего, и это самое худшее, – расстроенно отозвалась Гермиона. – Вообще-то после купания в бассейне со змееобразными драконами должны были активизироваться магические резервы Драко, и я смогла бы войти в контакт с ним. Но такое ощущение, что внутри него черная дыра, которая просто поглощает мою магию.
– Вы когда-нибудь сталкивались с таким?
– Нет. Мне нужно начать исследования. Может, директор даст мне допуск к Запретной секции.
– Она расстелит перед вами красную дорожку, как только вы заикнетесь об этом, – пошутил Северус.
Гермиона покачнулась и резко побледнела. Северус вскочил.
– Мисс Грейнджер!
Она покачала головой.
– Все в порядке. Я просто потратила слишком много магии сегодня. Но немного еды и сон приведут меня в порядок. В конце концов, магия – всего лишь форма энергии, а мы знаем, что энергия не исчезает в никуда.
– Вы несете чепуху, – сказал Северус. – Уверены, что справитесь сами и не упадете в обморок, когда я уйду?
На ее губах мелькнула слабая улыбка.
– Я ведь могу подумать, что вы заботитесь обо мне, сэр.
– Вы до сих пор заговариваетесь, – проворчал он, не сдвинувшись с места.
– Идите, со мной все в порядке, – устало заверила она. – Если вы останетесь дольше, придется лицезреть меня спящей. Я уже не в силах держать глаза открытыми.
Северус наклонился к ее уху так низко, как только мог себе позволить, и прошептал:
– Тогда спокойной ночи, мисс Грейнджер. Я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением в другой раз… – он многозначительно поднял бровь, от души наслаждаясь тем, что снова заставил ее покраснеть.
*
На следующее утро Северус дождался первой перемены между парами и послал Марвина с посылкой к Гермионе. Он громко возмущался тяжестью ноши, но Северус заверил, что получатель накормит его целой кучей совиного печенья. В виде благодарности Марвин попытался ущипнуть Северуса за палец, но зельевар, годами оберегавший себя от прикосновений, снова оказался быстрее.
Холодный ветер гулял по совятне, но Северус стоял и смотрел вслед своему почтальону. Перед ним расстилались земли Хогвартса. Ночью вновь шел снег, и хижина Хагрида, несомненно, опять завалена. Природа была так тиха и гармонична. Северус рассматривал ледяные узоры и дышал полной грудью. Маленькая мисс Грейнджер даже не подозревает, что подарила ему. Просто глубоко дышать, не испытывая боль, – это почти чудо. Очень редко он так хорошо себя чувствовал. И самое малое, что мог сделать для нее, – послать пару флаконов с бодроперцовым зельем, тем более что она так и не предъявила счет. Может, стоит поступить так же, как и Нарцисса, даже если у него нет ста тысяч галлеонов?
На учительском собрании после обеда он слушал вполуха. Филч жаловался, что какие-то ученики испробовали на нем вредилки Уизли. И теперь он уже два дня разгуливает с кошачьим хвостом, который ему совершенно не идет, как решил Северус. Очевидно, заклятие было необычным, даже отрезать не получалось – хвост отрастал вновь за три часа. Завхоз требовал подать в суд на учеников, на Уизли, на Министерство, разрешающее подобное, и в целом и в частности на весь мир, наполненный магией, которой он сам не владел.
Пока Филч жаловался, а Минерва пыталась оценить ущерб, Северус унесся мыслями в тот год, когда василиск угрожал всем, а одна ученица умудрилась обзавестись не только кошачьим хвостом. Он раздумывал, расскажет ли ему Гермиона, почему вообще сварила оборотное зелье. Наверное, она делала это не для себя, не по собственной воле и уж точно не для того, чтобы украсть у него шкурку бумсланга. О да, он был уверен, что это была Гермиона. И нет, это определенно связано с Поттером и Уизли, особенно учитывая, что он нашел Крэбба и Гойла в одном шкафу, и они не могли толком объяснить, как там оказались и что делали. Теперь же он все равно не сможет это выяснить, после того как Крэбб слишком заигрался с огнем.
Нет. Оборотка плюс Крэбб с Гойлом, да Поттер с Уизли означали, что последние двое проникли к слизеринцам. Хотели подшутить над Малфоем? Северус часто думал об этом, но все же сомневался. Для простого издевательства слишком сложно. Скорее всего, они хотели выведать какой-то секрет, который Малфой рассказал бы только своим глупым приятелям.
– Северус! Ты меня вообще слышишь? – судя по взгляду Минервы, она спрашивала уже не первый раз.
– Извини, – сухо ответил Северус, – я отключился где-то после призыва Филча сжечь всех девственниц или снести магазины Уизли. Мы закрыли этот вопрос?
– Вообще-то уже давно. Мы обсуждаем бал, который состоится второго мая.
Он застонал.
– Неужели мы должны каждый год повторять эту пытку? Каждый год организовывать праздник для учеников в тот день, когда следовало бы в тишине вспоминать павших?
Минерва вскинула голову.
– Как часто я должна тебе повторять, Северус? Этот бал для оставшихся в живых! Они это заслужили! И даже постные рожи из Министерства его не испортят. И не забывай, ученики радуются, что могут увидеть мистера Поттера хотя бы раз в год!
И как он мог забыть? Каждый год мальчик-которому-потребовалась-вечность-чтобы-надрать-задницу-Волдеморту оказывал им честь своим посещением. Девицы постарше рядами падали в обморок или начинали истерически пищать, в то время как мальчишки пыжились и, выпятив грудь, гордо прохаживались, пытаясь произвести впечатление на Поттера.
– Ну хорошо, – сдался Северус. – И почему мы должны обговаривать это прямо сейчас? Все равно, как и каждый год, Филиус за день до бала украсит Зал, а затем мы все как-нибудь вытерпим празднество, чтобы еще два дня спустя бороться с последствиями, поскольку ни один ученик не будет в состоянии сосредоточиться на занятии. Нам обязательно нужно ломать над этим голову прямо сейчас?
– Еще как! – Минерва улыбнулась – она точно знала, что он так скажет. – Джиневра Поттер предложила устроить в этом году костюмированный бал, и – прежде чем ты возмутишься – я согласилась. Это неплохая идея. К тому же теперь должны озаботиться все, а не только организаторы.
Северус неверяще уставился на нее:
– Я совершенно не собираюсь…
– Гениальная идея! – пропищал Флитвик, хлопая в ладоши.
– Разумеется, особенно когда не надо даже прикидываться гномом! – несдержанно рявкнул Северус.
Маленький профессор ухмыльнулся.
– Ах, ниже пояса, здоровяк? Зато для тебя не составит проблемы прикинуться маяком. Если хочешь, я даже наколдую тебе вращающийся луч на голове.
– Спасибо, не потребуется – я не приду!
– Разумеется, ты придешь, Северус. Бал второго мая – традиционно бал героев, а ты один из них! Даже если и самый угрюмый и необщительный.
Мадам Помфри, которая до сих пор тихо сидела в сторонке, периодически обмениваясь со Стеллой Синистра замечаниями, засмеялась и хитро посмотрела на Северуса.
– Кроме того, ты нам нужен, чтобы держать всю шайку в узде. А у кого получится лучше, если не у нашего очаровательного Принца?
– Нет! – возмутился он, осознавая, что в этом случае ему придется остаться до самого конца.
– Ну хорошо, Северус, – Минерва задумчиво склонила голову. – Никакого надзора на балу, но тогда ты будешь дежурить в эти выходные в Хогсмиде.
Как глава Слизерина Северус сразу понимал, когда его пытаются надурить, но ничего не мог поделать – иначе все еще больше испортит.
– Ладно! – пробурчал он. – Я подежурю, но только если мне не нужно будет приходить на бал.
– Ты должен прийти, причем в подходящей одежде. Но можешь остаться только до полуночи, согласен? – Минерва все улыбалась.
Он не был согласен, но все что мог – упрямо скрестить руки на груди.
========== Глава 8 ==========
Три четверти учеников с третьего по седьмой курс выпущены в деревню, которую можно не спеша обойти за семь минут. Северус спрашивал себя, что за безмозглый болван придумал выходные в Хогсмиде. И почему именно он, Северус, должен теперь, в начале марта, следить за этим стадом. Поджав губы, он не спускал глаз с главной улицы. Мелкими кучками ученики сновали туда-сюда, скользили по дорожкам, толпились перед магазинами, шумели, толкались, смеялись и наслаждались от души, невзирая на снег и мороз. Ярко светило солнце, погружая все в пронзительную слепящую белизну, и это, очевидно, еще больше поднимало им настроение.
Сегодня вместе с ним дежурили еще Ирма Пинс и Поппи. Но обе дамы уже исчезли в “Трех метлах”, чтобы, как они утверждали, присматривать за детьми помладше, дабы те не пили слишком много сливочного пива. Северусу это было только на руку – так ему не придется толкаться в толпе, и он может чувствовать себя увереннее. Ученики Хогвартса по собственной воле старались держаться от него подальше. Хотя даже семикурсники на самом деле не знали, каким ужасным он может быть, презрительно думал Северус. Можно говорить что угодно о Лонгботтоме и Поттере, но, в отличие от нынешнего поколения, они не были изнеженными и трусливыми.
В мирное время вполне хватало быть просто строгим и требовательным. Северус не снимал теперь баллы без причины, чтобы только отметиться в глазах родителей слизеринцев, да и змеек своих наказывал, если они были настолько глупы, что попадались на месте преступления. Но все же его за версту обходили все ученики, даже самые смелые – гриффиндорцы. И хотя Северуса уже не считали мистером Несправедливость, он полагал, что именно с гриффиндорцев нельзя спускать глаз, иначе они непременно ввяжутся в какие-нибудь непозволительные и даже опасные приключения.
И именно поэтому он всегда старался находиться поблизости от учеников старших курсов львиного факультета. Северус знал этих смутьянов и совсем не удивился, заметив четырех шестикурсников в красно-золотых шарфах, вылетевших из филиала магазина Уизли и торжествующе размахивающих чем-то. Он последовал за ними, настолько близко, чтобы не упускать из виду, но в то же время стремясь не привлекать внимания. Пока что они ничего не нарушили – покупать “умные ужастики” запретить им не могли, вот только нельзя было использовать их в Хогвартсе.
Мальчишки внимательно осмотрелись, а Северус сделал вид, что любуется вывеской магической лечебницы для мелких животных, приемная которой была настолько маленькой, что, по его мнению, туда не поместились бы больше двух человек с жабой. Но витрина сверкала чистотой и вполне годилась в качестве зеркала. Шестикурсники, невинно посвистывая, подождали, пока какая-то старушка прошла мимо, а затем разлили по всей улице светлую жидкость из небольшой голубой бутылки.
Проклятье! Северус очень хорошо знал, что в этом флаконе. Какой-то шутник недавно разлил это же вещество возле комнат Филча. Все, кто наступал на лужу, по грудь проваливались в какую-то желеобразную массу. Выбраться из нее не составляло труда, да и само желе опасным не было, но Филч очень испугался и его гнев на братьев Уизли только возрос.
Северус резко развернулся, чтобы наброситься на хулиганов подобно черному ангелу мести. Но в это время распахнулась дверь лечебницы, выпуская кого-то на улицу. Увернуться бы не удалось, и он привычно сжал зубы, когда какая-то женщина покачнулась, начала падать и схватилась за него. Светло-карие глаза испуганно взглянули в его лицо и тут же распахнулись, когда она узнала его. Гермиона отшатнулась так быстро, будто обожглась.
– Простите, профессор, мне так жаль! – пробормотала она.
Из клетки, плывшей за ее спиной, донеслось жалобное мяуканье.
– Сделаете такое еще раз и… – прошипел он, с трудом сдерживаясь, затем повернулся и рявкнул: – Двадцать пять баллов с Гриффиндора! С каждого! И если вы сейчас же не уберете это безобразие, сниму еще столько же! А потом немедленно возвращайтесь в Хогвартс, понятно?!
Он никогда не видел, чтобы гриффиндорцы действовали так быстро и слаженно – через двадцать секунд улица была очищена, а мальчишки исчезли.
С каменным лицом он повернулся к Гермионе. Она побледнела и отшатнулась снова. Но Северус не увидел в ее глазах страх. Только опасение, что она нечаянно дотронулась до него и причинила боль.
– Попробуйте еще раз! – резко сказал он.
– Я же уже извинилась, – примиряюще отозвалась она. – Я не заметила вас, а когда мы столкнулись…
Северус перебил ее:
– Я, кажется, выразился предельно ясно: попробуйте еще раз, мисс Грейнджер!
Гермиона уставилась на него. Лицо ее постепенно окрашивалось румянцем. Совершенно очевидно, она выпила его бодроперцовое зелье – ее глаза были ясными и внимательными, а мелкие усталые морщинки вокруг рта разгладились. Утомленной она больше не казалась и выглядела полной сил.
– Попробовать еще раз? – повторила сбитая с толку Гермиона.
Северус осторожно вытянул руку.
– Да, – проговорил он. – Дотроньтесь до меня. Я… почти ничего не почувствовал.
Она решительно покачала головой.
– Я в перчатках и, к тому же, больше вцепилась в вашу куртку, чем в вас. Я не буду дотрагиваться до вас.
– Мисс Грейнджер, вы постоянно ко мне прикасаетесь, так что отбросьте ложную скромность. Снимите перчатку и дайте мне руку, как это делают все воспитанные люди, которые встречаются на улице.
– С каких это пор вам известно слово “воспитанный”? – тут она испуганно прикрыла рот рукой. – Простите, нечаянно вырвалось!
И он поверил бы, если бы не ее смеющиеся глаза.
– Мисс Грейнджер, мне не терпится проверить, могу ли я снять с Гриффиндора баллы за вашу дерзость. Вы можете еще спастись, если наконец-то сделаете то, о чем я вас прошу. Тем более что ваш полукнизл, похоже, пытается выиграть в состязании крикунов.
Косолапус на самом деле громко возмущался насчет того, как ему не нравится висеть неизвестно где, да еще на холоде, да еще после того как пришлось выпить ужасное зелье у целителя, а теперь он очень голоден и хочет скорее домой.
Гермиона показала впечатляющие способности в невербальной беспалочковой магии, едва уловимым движением руки наложив на питомца силенцио. Косолапус негодующе таращил глаза, а затем и вовсе отвернулся, демонстрируя всем свой пухлый пушистый зад.
– Профессор Снейп…
– …ждет не дождется, когда же вы наконец пожмете ему руку! – его терпение, и так не самое сильное качество, казалось, вот-вот лопнет.
Очевидно, она это поняла, поскольку внимательно посмотрела прямо ему в лицо, которое – в этом Северус был уверен – все равно ничего не выражало. Смирившись, Гермиона вздохнула, сняла перчатку и осторожно протянула руку, прикоснувшись к нему кончиками пальцев.
Северус же не собирался отстраняться. Он схватил ее руку и потянул на себя так резко, что Гермионе пришлось упереться другой рукой в его грудь, чтобы не упасть. Сквозь его тело словно пропустили ток: он знал это чувство, поскольку мальчишкой прикоснулся к электрическому заграждению. Ощущение было интенсивным, Северус задохнулся, но не отпустил ее, и боль прошла так же быстро, как и появилось. Гермиона хотела убрать ладонь с его груди, но Северус прижал ее руку своей.
– Не надо, – пробормотал он. – Уже прошло.
Ему казалось, что он провел под водой несколько минут – так сильно колотилось сердце.
– Что ж, вопрос, есть ли у вас сердце, снимается, – пробормотала Гермиона, которая, разумеется, заметила это. Она убрала руку. – Как вы себя чувствуете?
Северус неохотно отпустил ее.
– Хорошо. Никакой боли. Неужели все прошло?
– Вы должны проверить, сэр, – ответила Гермиона. – Там идет мадам Помфри, попробуйте пожать ей руку. – Она помахала медиковедьме и улыбнулась, когда та поспешила к ним.
– Здравствуй, Гермиона! Северус! С вами все в порядке?
– Это мы сейчас проверим, если ты пожмешь мне руку, – заявил Северус.
– О нет, ни за что! Ты оторвешь мне голову, уж я-то тебя знаю! – Поппи недоверчиво посмотрела на него.
– Уверяю тебя…
– Пожалуйста, Поппи, – попросила Гермиона. – Это очень важный эксперимент. Профессор Снейп будет вести себя прилично, обещаю!
Медиковедьма смерила обоих недоверчивым взглядом, а затем несмело взяла Северуса за руку. Удар, который он почувствовал, оказался намного сильнее, чем до этого с Гермионой. Северус затрясся всем телом и упал на колени, но по-прежнему не выпускал руку Поппи.
– Немедленно отпусти, сумасшедший! – испуганно крикнула она.
По его лицу катились капли пота, а он сосредоточился только на ее руке, которую видел уже сотни раз, – крепкая, широкая и морщинистая. Она – не враг. Поппи – не враг. Все хорошо. Дрожь потихоньку отступала, как и потрясение. Судороги почти сразу прекратились. Кто-то опустился рядом с ним на колени, мягко обращаясь к нему. Гермиона Грейнджер. Не враг. Никогда. Со стоном он разжал пальцы.
– Все нормально. Уже лучше, – произнес он таким хриплым голосом, что женщины его едва поняли.
– Пойдемте со мной, – тихо сказала Гермиона. – Он на дежурстве? – повернулась она к мадам Помфри.
– Да, но мы с Ирмой справимся и сами, уже все равно пора возвращаться. Забери его и позаботься о нем.
– Я не феникс, – пробормотал Северус, а Поппи искоса глянула на него.
– Нет, сэр, – подтвердила Гермиона. – Но и вас нужно учить летать.
*
– И что это значит – учить летать? – прорычал Северус, который до сих пор не мог поверить, что позволил вымазать себя горячей целебной грязью. Бесспорно, он замерз, как никогда в жизни, и когда они добрались до находящегося совсем рядом дома Гермионы, зубы Снейпа громко выстукивали барабанную дробь.
И все же… это было довольно унизительно – лежать почти обнаженным в черной, странно пахнущей грязи и наблюдать за Гермионой, которая одну за другой зажигала свечи.
– Жить, профессор. Просто жить. Смотрите, малыш Авгурей сейчас достаточно силен. Он уже может расправить свои крылья. Осталось совсем немного до того, как он начнет летать. И тогда я выпущу его, чтобы он смог делать то, что от него ждут.
– Что? – недовольно проворчал Северус – ирландские фениксы частенько пугали его своими глухими резкими криками в Запретном Лесу. – Пугать до смерти порядочных людей, которые всего лишь вышли собрать лечебные травы?
Она засмеялась, но не над ним – он не ощутил никакой насмешки. Это было даже… приятно. Ему стало очень тепло – такой эффект не могла дать только лишь грязевая ванна, хотя и горячая.
– Не думаю, сэр. Он полетит и узнает, что же такое жизнь. И да, возможно, изредка будет пугать людей. Но это очень хорошо умеет и некий зельевар, которого я знаю.
Северус холодно взглянул на нее, но ее, казалось, это ничуть не впечатлило, поэтому он вновь задумался над тем, что занимало все его мысли, после того как они столкнулись на улице.
– Почему с Поппи было тяжелее, чем с вами?
Гермиона пригладила волосы и вздохнула.
– У меня есть теория. Но она вам не понравится, – предупредила она.
Северус отвлеченно рассматривал ее волосы. Она не должна поправлять их, когда он лежит прямо перед ней и не может не смотреть. Ведь у него, как и у любого другого нормального мужчины, появляется желание пропустить эти мягкие локоны сквозь пальцы… Он прогнал прочь эти предательские мысли.
– Ну же, мисс Грейнджер. Я сейчас все равно не в состоянии оторвать вам голову, как выразилась Поппи, – грубо сказал он.
– Думаю, дело в том, что вы еще не приняли Хогвартс, – начала она и поспешно продолжила, увидев, что Северус собрался возразить: – Нет, не перебивайте меня, пожалуйста. Нравится вам или нет, но вы доверяете мне. Хотя бы немного. Иначе ваша магия меня не признавала бы. Несмотря на наше общее прошлое, у нас с вами сейчас что-то вроде перемирия. Вы не чувствуете во мне угрозы – да ее и быть не может.
– Но я не чувствую угрозы и от Поппи! – сказал он.
Гермиона покачала головой.
– И да, и нет. Вы, конечно, знаете, что Поппи никогда не причинит вам вреда, но она является частью Хогвартса, точнее частью вашего прошлого, настоящего и, возможно, будущего. Хогвартс для вас не только дом, но и место, где вы страдали больше всего. А с Поппи вам не удается забыть об этом. Со мной же получается. Потому что вы не видите меня в замке каждый день, как Поппи. Я заметила, что спустя несколько минут ваша боль все-таки стихла. Я права?
Северус кивнул.
– Я внушил себе, что она не враг.
– Ну вот. Пожалуйста! Для начала вам необходимо убедить себя. На самом деле подсознание знает, что у вас нет здесь врагов. Вы знаете, что люди, против которых направлена ваша магия, не представляют угрозы, поэтому она оборачивается против вас.
– Ваша болтовня действительно способна вызвать головную боль, мисс Грейнджер! – но на самом деле он понял больше, чем ему хотелось бы.
– Мне очень жаль, профессор, но это важно! Вы разговаривали с Дамблдором?
Северус надеялся, что она посчитает румянец на его щеках за реакцию организма на высокую температуру грязи. Он закрыл глаза и прошипел:
– Нет.
Северус ожидал, по меньшей мере, получасовой нотации, но Гермиона молчала так долго, что он вновь открыл глаза и подозрительно посмотрел на нее. Она выглядела грустной и несчастной, а он и понятия не имел, почему вдруг почувствовал себя виноватым.
– Проклятье! – пробормотал он. – Давайте, скажите это. Я трус. Не могу разговаривать с ним. Это я убил его! И нет, я не хочу услышать еще одну бредовую теорию о том, кто на самом деле убийца.
Гермиона спокойно встала.
– Хорошо, профессор. Повернитесь, пожалуйста.
– Зачем?
– Через десять секунд я буду снимать грязь, чтобы сделать массаж. А до сих вы всегда пререкались со мной, когда дело доходило до раздевания. Поэтому, думаю, вы будете комфортнее чувствовать себя, лежа на животе.
