Текст книги "Поцелуй Валькирии-2. Две разные войны (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Радости действительно было много, и не только Гарри. Грейнджер едва не задушила Кэтти, Римус минут пять обнимал, ворча, как она всех напугала. А уж когда наверху лестницы – сцена встречи состоялась в холле – появился Гарри… Кэтти я якобы встретил около школы, измученную и уставшую. По придуманной утром легенде – не рассказывать же всем, что именно случилось. И еще мне надо было с Альбусом помириться, нехорошо я поступил предыдущим вечером, закрывшись от него и ничего не объяснив…

– Я тебя убью! – Гарри слетел вниз, прижав Кэт к себе и приподняв над полом. – Ты меня… Ты нас всех напугала! – сначала заругался, но уже секунду спустя мальчик просто обнял сестру, улыбаясь во весь рот. – Живая! Я верил! Живая!

Наверное, такими счастливыми я не видел их никогда, и наверное, в тот момент мое отношение к Гарри и стало улучшаться. Как бы внешне он ни был копией Джеймса, он был другим. И сейчас, счастливо улыбаясь, он смотрел на Кэтти и в его глазах промелькнула неподдельная любовь к ней.

Это соединяло нас и с Томом и с ним… Любовь к этой девушке. И впоследствии, два года спустя, это проявилось в полной мере. Мы все по-своему любили ее. А она нас…

========== Призрачный холл (Кэтрин) ==========

Белый ослепляющий свет. Много света… Я попыталась открыть глаза, но это удалось не сразу. Наконец, привыкнув, я все же подняла веки. Сначала показалось, что этот свет так и есть вокруг и больше ничего нет. Хотя я чувствовала что-то холодное под спиной. И постепенно в свете стали проступать контуры и, наконец, все, что меня окружало.

Я находилась в каком-то непонятном месте, оно чем-то напомнило мне снежный лабиринт. Белый цвет, светло, и среди снега цветут подснежники. Хотя меня окружал снег и я лежала на нем, но холода не ощущалось. А за некоторыми изгибами и вовсе – зеленая травка и доносится птичье пение…

– Проснулась? – раздался над ухом ласковый, смутно знакомый мужской голос. Я оглянулась и не поверила своим глазам. На меня смотрели из-под круглых очков два карих глаза. Короткие черные волосы, взъерошенные. Ласковая улыбка. Но это было невозможно, не могло быть возможно, если только я не умерла…

Передо мной был взрослый Гарри, ничуть не изменившийся за прошедшие с той ночи девять с половиной лет. Джеймс…

– Со… Джеймс! – я резко села, вглядываясь в него. Мой друг детства рассмеялся.

– Соджеймс, да. А ты выросла, Принцесса, очень выросла, – я невольно улыбнулась. Принцесса, данное им же прозвище, и с такой интонацией произносил только он. Ласково, тепло, немного шутливо. Этой интонации голоса я не слышала уже много лет…

– Прошло много времени, – я пожала плечами, все еще пытаясь осознать то, что предстало моим глазам. Джеймс Поттер. Тот, кого нет на свете уже не один год.

“Это невозможно! Хотя зависит от того, что со мной и где я сама нахожусь”.

Сириуса я толкнула, чтобы Авада пролетела мимо, я просто стояла близко к нему. То, что в меня луч не попал, пролетел в нескольких сантиметрах, я тоже помнила. Но я поскользнулась и упала. А потом потеряла сознание… Так где я все-таки? Во время моих мысленных рассуждений Джеймс терпеливо ждал. Наконец я решилась задать вопрос, мучавший меня.

– Я умерла, да?

– Нет, кто тебе сказал такую глупость? Ты жива и вполне здорова! – Джеймс покачал головой. – Тебе еще рано сюда, малышка… Слишком рано.

– Тогда где я? И как я тут оказалась?

– Ты упала за занавеси Арки, оказалась в Призрачном Холле. Это приграничная зона между вашим миром и нашим. Обычно отсюда уходят туда, – он указал рукой на повороты, где виднелась трава. – Или туда, – непроглядная темнота. – Или становятся призраками, если не хватит смелости шагнуть дальше. Но ты вернешься домой не призраком. Белла ведь не попала в тебя.

– Ты… Я смогу тебя ощущать? – промямлила я. Мне хотелось обнять друга, ведь кто знает, когда вновь я окажусь здесь.

“Дай Бог, нескоро!”

– Сможешь. Тут сможешь, – я поднялась, обняла Джеймса и отступила на шаг. Никакого тепла, но я все же его ощущала руками. – И да, Кэт, спасибо тебе… За Гарри и Сириуса. Я всегда в тебя верил!

– Спасибо тебе за Мантию, уверена, она мне пригодится… – улыбнулась я. Джеймс взял меня за руку. Снова не такое чувство, как от рук людей, но все же чувствуется. – Твои загадки были довольно интересными.

– Я знал, что тебе понравятся, – улыбнулся мой друг детства. – Ты же мой маленький большой друг, помнишь? Мы с тобой оба этим увлекались, общие интересы… Я составлял их специально для тебя, малышка, чтобы смягчить боль воспоминаний. Мне всегда хотелось заставить тебя улыбнуться. И даже тут я внимательно слежу за твоей жизнью, и я рад, когда ты счастлива. И в случае с твоим любимым. Тут все оцениваешь иначе, когда все знаешь…

– Я так соскучилась! И до сих пор не могу поверить, что это ты! – сжав его ладонь, наконец сумела сказать я. – Мой большой рогатый друг, помнишь? – Джеймс рассмеялся, закивав.

– Да… Моя анимагическая форма, да и твои поездки на мне трудно забыть, особенно ту, когда ты не удержалась и Роуз меня чуть не… – он замолчал. – Чуть не убила, – все же договорил Джеймс. Я поняла, почему он сделал паузу – он был именно убит, и для меня это стало горем. Я не сомневалась, что он не хотел себе и мне напоминать о том, что тогда случилось. Но у меня в моем мире прошло время, а тут, наверное, такого понятия просто нет.

– Это когда я расшибла коленку? Помню, мама тогда была в ярости…

– А как коллекция вкладышей из шоколадных лягушек? Долго еще собирала? – улыбнулся Джеймс. Я вспомнила, как эта коллекция была начата. Тогда мы с ним за вечер съели две больших коробки лягушек, ради вкладышей… А потом мне стало плохо от сладкого. Лили и мама ворчали: «Ладно Кэт, маленькая, но ты-то о чем думал?» – на Джеймса. А на самом деле я съела полторы коробки, хотя Джеймс мне потом запрещал. Но всю вину он взял на себя, за что получил от мамы строжайший выговор…

– Я ее собрала, полностью… Где-то в двенадцать лет нашла последний вкладыш. Она у меня дома лежит, как память о детстве, – пояснила я. – Джеймс, слушай, а где мама и Лили?

– Я думаю, ты их тоже увидишь, просто у нас немного иное устройство мира. Для тебя сейчас я вполне материален и человечен. А там, в другой сфере, мы абстрактны. Такова наша природа…

– Ну ладно. Ты говоришь, следишь за нами? И как тебе Гарри? – я уже окончательно поверила глазам и ушам. И теперь смотрела на Джеймса, думая о том, как он посерьезнел. Хотя все равно он мало изменился.

– Гарри? Мой сын, это видно. Активный, живой, веселый, хотя я в его возрасте был как-то поэнергичнее, – улыбнулся Джеймс. – Но можно понять. Строгое воспитание твоим папой и вообще…

– Да одного папы хватило бы, – заметила я. Джеймс кивнул.

– Точно! От твоего папы даже мне захотелось перевоспитаться… А уж тем более ребенок…

– Ну знаешь. Гарри испытал на себе твое и мое влияние. По крайней мере, зелье в школьном туалете мы варили не с согласия папы.

– Зелье? А, Оборотное… О да, когда мы за этим наблюдали, мне вспомнилось мародерское прошлое. Да уж, вы с ним оба молодцы, и мне нравится, что вы так дружите, – я не могла бы сказать сколько прошло времени за воспоминаниями, обсуждениями. Шутки, смех, капелька ностальгии… Наверное, так беззаботно и по-детски искренне я не радовалась уже лет девять. Даже больше…

– Вот она, моя красавица! – еще один знакомый голос. Мама! И Лили! Мама обняла меня, вот тепло ее рук я ощущала. – Какая уже большая!

– Совсем взрослая, – приобняла меня Лили. – А ведь была такой малышкой…

– А вы совсем не изменились! – улыбнулась я. – Я вас такими и помню… – снова воспоминания, снова и снова звуки родных голосов, улыбки близких… Но время в моем мире неумолимо шло. И хотя в Призрачном Холле не было времени, те, кто остался за Аркой, могли начать волноваться за меня…

– Зайка, тебе нужно вернуться обратно, у тебя там идет время, а ты и очнулась не сразу… – наконец немного печально заметила мама.

– Мы еще увидимся, думаю, и мы на миг появимся в вашем мире, мы будем по возможности помогать вам. И когда-нибудь наступит встреча. Здесь обычно встречают души, а мы встретили тебя всю, и тело тоже, – добавила Лили. Я не видела Арки и иного выхода…

“Куда же мне идти?”

– Мама, а как я смогу? – растерялась я.

– Тебе будет нужно лишь снять маховик и положить его на снег. И окажешься в своем мире. Валькирия, живая, может отсюда вернуться.

– Но ведь мы и не люди, как оказалось, на нас обычные законы не действуют? – улыбнулась я. – Ни Арки, ни Империуса, и еще кое-что…

– В этом удобство бытности нимфой, – улыбнулась мама. – Я бы нас так назвала. Богинями-то мы не являемся…

– А жаль, – ответила я. Но время все же шло, настала пора прощаться. И хотя я не хотела уходить, я не могла остаться. Не могла бросить тех, кто ждал меня там, в другом мире… По очереди обняв всех троих, я вздохнула.

– Не грусти, настанет день и ты придешь, чтобы остаться, – улыбнулась мама. – Но пока еще рано, очень рано. И потом, мы ведь всегда смотрим на вас, и мы попытаемся вам помочь, если сможем! И передай папе, что я его люблю.

– Передай Северусу, что мы не злимся. Тут нет злости, нет ненависти, у нас этих чувств больше нет, и мы простили… – неожиданно попросила Лили. Я подняла на нее глаза.

– Да. И скажи, что мне жаль, что я так себя иногда вел… Не всегда был прав я. И он много делает для Гарри. Мы простили, – добавил Джеймс.

– Я передам… – кивнула я, немало удивленная таким поворотом дел.

– Удачи тебе, Принцесса! – обнял меня Джеймс, – помни – мы всегда с тобой. Даже если не рядом.

– Здесь… – мама коснулась рукой того места, где билось мое сердце. – И здесь. В твоей памяти, мы с тобой…

– Всегда… Удачи вам всем, – улыбнулась Лили. Я сняла маховик… Рука дрогнула, когда я отпускала цепочку.

– Назови место, куда тебе надо… – заметила спохватившаяся мама. Но поздно… Назвать я успела только «Лондон», а вот место – нет. Снова яркий свет и я зажмурилась, а открыла глаза посреди Лондона. Непонятно где. Без маховика, палочки, которую потеряла, денег. И что делать, понятия не имела. Добраться я решила до лондонской квартиры, там телефон и можно было позвонить папе. Но у меня и денег-то не было, только один галеон в кармане… Примерно сообразив, куда идти, я двинулась пешком, ибо на такси ехать не могла, да и на метро тоже… Без денег далеко не уедешь…

Далеко уйти не удалось. Через минут пятнадцать меня окликнул мужской голос.

– Мисс Реддл! – оглянувшись, я увидела говорившего. Сердце рухнуло куда-то вниз – я поняла, что вляпалась. Сильно вляпалась. Это был Антонин Долохов…

========== Снова жизнь… (Кэтрин) ==========

Сняв капюшон длинного плаща, мужчина из моего кошмара медленно приближался… Ошибки быть не могло. Он.

– Да? – натянула я на лицо улыбку. Долохов подошел ко мне.

– Рад тебя видеть! Куда направляешься? К братику? – мужчина перехватил мое запястье. И приставил палочку к моему горлу. Обычно я бы дала отпор, но я не могла сейчас колдовать… – Маховичка нет… – констатировал он, присмотревшись к моей шее. – Судя по страху в глазках, палочки тоже. Да ты беззащитна, малышка!

– А ты потрясающе наблюдателен. Урод…

– Знаешь, даже жаль, что у тебя нет палочки, не слишком оно хорошо, применять силу к беззащитной… – в глазах его была ненависть. Но я уверена была, что он не опустится до применения ко мне силы.

– От тебя я не считаю нужным защищаться. Ты этого достоин даже меньше, чем Малфой. Если воспользуешься таким моим положением. А на большее ты не способен. Трус!

Удар по лицу, сильный, болезненный. Долохов злобно посмотрел на меня.

– Ты пожалеешь, мерзавка! Лично я жалею, что не убил тебя в ту ночь. Но у меня есть на это шанс!

– Ударил. Говорю же, ты трус. Даже Малфой меня не бил! – теперь уже взмах палочки, улочка была безлюдна. Лицо обожгло как от огня.

“Понятно, наказывает за хамство в его адрес…”

– А я больше не намерен. Тебя ждут ощущения поинтереснее. Посвежее. Лично от меня это будет очень больно.

– Будешь пытать? – стараясь хранить спокойствие, бросила я. Долохов снова усмехнулся.

– Я – не сразу, сначала кое-кто другой. Точнее другая… – почти мгновенно после этих слов он вместе со мной трансгрессировал. Дальнейшее время тянулось ужасно медленно. Оказалось, что прошли сутки, что Орден победил. Это я узнала из обрывков разговоров Пожирателей. Это давало силы терпеть адскую боль пыток Беллатрисы. Долохов применил ко мне Империус, но не пытал… Только раз бросил: «Ты слишком похожа на свою мать!». Наверное, это было оскорбление, хотя я не поняла, что значили эти слова…

Когда пришел Северус, стало еще хуже, пришлось не только терпеть боль, помогая себе тем, что я думала о маме, Джеймсе и Лили, о нашей победе в Министерстве, и издевалась по мере сил над Пожирателями. Пытки Беллы, Хвоста, Яксли мне удавалось терпеть молча. Наверное, человек сошла бы с ума. Но валькирии обладают повышенным порогом терпимости. Боль должна быть поистине адской, просто разрывающей. Тогда мы закричим. Только тогда. А Долохова мое молчание просто выбешивало. Наверное потому я и собирала всю волю, чтобы терпеть. Зля его по причине необъяснимой ненависти. Хотя нет, объяснимой. Он убил маму…

Пытка Северуса оказалась еще болезненнее для меня, чем самая сильная пытка Лестрейндж, но даже тогда я сумела стерпеть. Боль, осознание того, кто это делает, но я не злилась на него, я понимала, что иного выхода нет. И издевалась над Беллой еще ярче, показывая ему, что я терплю. Хотя внутри все рухнуло. Терпя его пытки, я думала о его поцелуях, это немного помогало. Я не злилась. И видела, как тяжело было ему в этот же момент. Тяжело это делать…

Когда все оставили нас с Долоховым наедине, не знаю, что дернуло меня сказать:

– Да. Я похожа на маму. Не сомневаюсь, она так же ненавидела тебя, как и я. Убийца!

Сознание я потеряла от пытки Долохова. Это была ни с чем иным не сравнимая боль, казалось что меня просто разорвало до атомов. Сожгло внутри звезды. То ли он так сильно хотел причинить мне боль, то ли мое тело просто уже не могло терпеть, но я отключилась…

– До… Дол… Долохов… – вынырнув из темноты, я боялась открыть глаза.

“А вдруг повторить решит?”

– Его тут нет, тише, как ты? – голос Северуса. Я осмотрелась. Его комната, Хогвартс, значит, отпустили.

“Белла же и хотела стереть мне память и отпустить. Но я все помню…”

– Отпустили… Ты молодец, справился… – устало улыбнулась я. Северус виновато смотрел на меня. Такой родной, и плевать, что он делал там.

“Я знаю, он не хотел, так было нужно…”

– Ну я же сама просила. Я не злюсь, я все понимаю…

– Как ты себя чувствуешь? Больно? – боли, такой сильной, уже не было. Но все тело было словно разбито.

– Нет. Уже нет, только хочу спать и есть. Я же двое суток не ела ничего… – ужин, обезболивающее и его забота, его тепло… Они немного успокаивали меня. С ним мне почему-то стало спокойно и уютно. Невзирая ни на что.

– Обними меня… – попросила я, засыпая. Северус послушался, лег рядом и приобнял. Боль, сбавленная еще и зельями, утихала. Я сумела уснуть.

Наутро я была дома, меня буквально задушили в объятиях. Оказалось, что меня посчитали погибшей, ну, в принципе, этого следовало ждать.

– Кэтрин! Кэтти! Жива! – неслось со всех сторон еще полдня. Мне стало даже неловко, что я так напугала всю свою семью, включая Северуса.

Вечером вместе с Гарри и Римусом я навестила попавшего в больницу папу, тот заулыбался при виде меня. И ему стало лучше. Как он сам сказал, я подействовала лучше любых лекарств… В воскресенье вечером отвела Гарри и Гермиону в школу, проведя с братишкой выходные. А на следующей неделе папу выписали, и он вернулся домой, здоровый, повеселевший, отдохнувший. На работу он выходил еще через неделю, и пока мы с были дома, но на выходных я решила побыть с любимым. Поговорить да и просто мы с ним давно уже не были наедине…

Папе я сообщила, что планирую на выходных остаться в Лондоне, в квартире, с Северусом. И самого Сева предупредила еще в среду. Навестив Хогвартс в совином облике. Палочку я купила в Швейцарии, на следующий день после возвращения, маховик мне выдали через три дня, с выговором за утрату прошлого. И в общем-то все вернулось на круги своя.

Встретились мы в субботу, после обеда, в Гайд-Парке. Место встречи назначила я, решив немного погулять с моим единственным. Мне был подарен букет цветов, розы, стало очень приятно на душе, цветы мне уже давно не дарили… А тут алые, белые, розовые, и плюс открытка «Любимой девушке»…

Первым местом нашего посещения стало небольшое кафе, где я заказала мороженное, Северус кофе. Маглы вокруг ели, мирно болтали, кто-то читал, кто-то просто смотрел на прохожих. Мне всегда было интересно наблюдать за ними. Вроде бы тоже люди, но так сильно не похожи на волшебников!

– Наблюдаешь за мирными британцами? – улыбнулся Северус. Я кивнула. Того, что нас увидит кто-то из Пожирателей, я не боялась. Едва ли Долохова могло привлечь такое заведение. Или еще кого-нибудь.

– Да, это интересно. Они совсем не такие, как мы…

– Почему же? Они вполне люди, просто у них другой мир. Как и у нас… – коснулся он моей руки. Я рассмеялась.

– Я не говорю, что они не люди. Просто они другие, у них другие приспособления, и другие интересы… Мне и в Денбридже было интересно смотреть на китайцев, немцев, румын… Каждый уникален!

– Не спорю! – Северус снова улыбнулся. – Угостишь? – он указал глазами на мороженое. Я протянула ему ложечку, на миг коснувшись его руки. Это невольно заставило меня снова улыбнуться.

После кафе мы еще несколько часов гуляли по парку, разговаривая, я передала ему слова Джеймса и Лили, рассказала о встрече с ними. Северус внимательно слушал, слегка посерьезнев. И наконец немного грустно улыбнулся.

– Я постепенно прощаю Джеймса, но что бы они не говорили, я виноват. Они могли быть живы.

– Перестань! Ты искупишь свою вину, помогая Гарри и мне. И не так уж она ужасна! Если тебя любит валькирия, ты хороший человек! – Северус при этих словах обнял меня за талию и приподнял над землей. Я обняла его за шею, заглянув в черные как ночь глаза. Для меня – пожалуй самые теплые и ласковые.

– А если я люблю валькирию? – прошептал он. Я пожала плечами, прижимаясь к нему.

– Тогда ты замечательный человек! – мой ответ далее был заглушен его поцелуем. Долгим, нежным, немного страстным… Так мы не целовались уже, наверное, с зимы. Никуда не торопясь, без свидетелей, искренне и любя.

– Сев, ты же вечером со мной останешься? – когда поцелуй закончился, спросила я. Он кивнул.

– Да, как ты и просила. Я твой на сутки.

– Тогда мы пойдем ко мне домой… – я прижалась к нему. – И проведем вместе целый вечер, ночь, и потом еще утро!

– К тебе? А отец и Римус? – не понял он. Я вздохнула. Вот скажи, что у меня своя квартира, и опять начнет самобичевание…

– Сев, у меня, у нас… Есть квартира в Лондоне, – буркнула я. – И не смей мне тут говорить, что ты для меня слишком беден. Это квартира старая, мы там еще до переезда жили!

– Не смею… – кивнул он. Хотя не сомневаюсь, что мысль такая его посетила. По крайней мере радости в глазах поубавилось, но ничего. Что дома есть еда, я не сомневалась – сама лично ее туда отнесла и закупила. Еще утром, я подготовилась старательно. Так что свидание обещало пройти сытно… Но. До того, как отправиться домой, Северус накормил меня в кафе. Домой мы добрались сытые и он значительно повеселел. А вот дома.

– Проходи, располагайся, будем отдыхать, – проведя его внутрь маленькой двухкомнатной квартирки, заметила я.

– А тут мило… – улыбнулся любимый. – Живете тут?

– Иногда папа ночует или Римус. Я тут бываю редко.

– Просто тут вполне обжито, – пока я ставила букет в вазу, заметил Северус. Цветочки подувяли, но я – валькирия – привела их в нормальный вид. Всего немного поплакав над ними. Слезы, кровь и песня. Наша лекарская сила…

Осмотрев квартиру, Сев присел на край дивана в зале.

– Вот теперь я точно спокоен. Не очень богато. Так что говорить, что для тебя я беден, я не смею… – я присела ему на колени, обнимая за шею.

– И правильно… – прошептала, целуя его. И… стук в дверь…

– Спросишь кто? – посмотрел на меня Северус. Я кивнула, думая, что спросить стоит, мало ли что, может, что-то важное или какие-нибудь счета принесли. Но нет… Это была наша соседка, миссис Флаггинс. Старушка примерно лет семидесяти, но еще довольно активная, я бы сказала, чрезмерно активная. Дотошная и знакомая с папой… Прощай, покой!

– Кэтти! А я думаю, кто это тут в квартиру вашу заходит. А ты с кем тут? Все в порядке?

– Да, миссис Флаггинс, все хорошо, все в порядке. Как ваши дела? – вежливо улыбнулась я. Та же тряхнула головой с седыми волосами.

– Мои прекрасно, занимаюсь гимнастикой для оздоровления, чувствую себя превосходно… – порадовавшись за нее, я закрыла дверь. Вернулась к Северусу. Еще пара минут разговора, за окном темнело. Я снова села рядом. Поцелуй, его руки скользнули по моей спине, губы коснулись моей шеи. По телу разлилось приятное тепло, я закрыла глаза… Стук в дверь…

– Извини, – слабо улыбаясь, я снова открыла миссис Флаггинс.

– Кэт, детка, а у тебя нет соли? Немножко… – невинно улыбнулась та. Я молча вынесла соль.

– А как зовут твоего друга? – ангельский голосочек… – Ты же не одна пришла.

– Северус, – мило улыбнулась я.

“Она следила, что ли, за нашей дверью?”

– Ну пойду, не буду мешать…

Примерно полчаса мы провели спокойно, поцелуи и пока не большее… Едва я расстегнула верхнюю пуговку рубашки Северуса, целуя его шею, как снова раздался стук в дверь.

– Не открывай… – прошептал любимый, но я покачала головой.

– Лучше открыть, она дотошная, она достанет… – дверь была открыта. Миссис Флаггинс принесла пирог.

– Угощайтесь, я сама пекла, и папе кусочек отнеси, и братишке…

– Спасибо, миссис Флаггинс! – мило улыбалась я. Захотелось ее заморозить и затолкать в свою же квартиру при вопросе:

– А сколько твоему другу лет? А кем он работает? – ей это жизненно важно?! Вот старуха! Благие намерения не доводят до добра, когда их слишком много.

– Он старше меня, профессор в закрытой школе для одаренных детей, – ответила я. Снова закрыла дверь и теперь прошла в душ, пытаясь успокоиться и веря, что она отстанет. Ан нет. Пока я купалась, она снова зашла. По словам открывшего ей Сева, спросила, не мешает ли нам громкость ее телевизора. И потом, когда я в халатике вышла, увидела меня. Поджала губы.

“Мама дорогая! Она меня точно достанет!”

– Еще раз постучит, убью… – оказавшись в руках Северуса, едва она ушла, заметила я.

– Неа, не убьешь, – усмехнулся он, целуя меня. Оттенок страсти стал ярче, поцелуй настойчивее… Его рубашка была все же снята, теперь я сильнее ощущала тепло его тела. Сев нежно коснулся губами моей шейки, подхватив меня на руки. Стук в дверь.

– Пошла убивать бабушку, – вздохнула я. Запахнула халатик сильнее и приоткрыла через цепочку. – Миссис Флаггинс, я понимаю ваше беспокойство, но дайте нам с мужем побыть наедине! Это мой муж, все нормально! Я замуж вышла, полгода уже как! – почему-то прорвало меня именно так. Бабуля закивала.

– Так ты б сразу сказала… Поздравляю, милая! И больше не побеспокою, ты уж извини.

– Не сердимся, и не обижайтесь, мы просто решили тут побыть немножко, наедине. А то далеко живем, а в Лондон приехали по делам… – снова распрощались и я вернулась в спальню, куда мы переместились в последнюю попытку, постель уже была готова, покрывало с кровати снято…

– Любимый, это было прекрасно… – прижавшись к нему, пробормотала я, слегка отдышавшись.

– Это было чудесно, Зайка, – улыбнулся Северус. – Моя любимая зайка… – он потерся носом о мою щечку. Новый поцелуй и за ним еще один, и еще…

Лишь поздно ночью я уснула в его руках. Сильных, но очень нежных. Спалось мне спокойно, сладко, без кошмаров. И утром, проснувшись, я увидела его рядом. Мирно спавшего. Как когда-то в Хоге. Стало тепло и легко на душе, я подумала о таких вот утрах в будущем. Искренне веря, что они наступят. Это было одно из наших чудесных совместных утр… И тогда я всей душой мечтала, что оно было далеко не последнее…

========== Первое появление “Хранителей” (Снейп) ==========

Солнечный луч, пробившись в окно и посветив в глаза, разбудил меня. Еще не отойдя от дремы и не открыв глаза, я почувствовал знакомый и любимый запах шалфея… Так пахла кожа моей Кэт, а тепло рядом говорило, что она сейчас здесь. При воспоминании о прошедшей ночи губы невольно растянулись в улыбке. Прекрасная ночь… Одна из лучших, потому что с ней рядом…

– Солнышко… – прошептал я, открывая глаза. Потому что боялся, что если она спит – разбужу ее движением или голосом, чего, собственно, мне и не хотелось.

– Да, любимый? – раздался над ухом родной голосок. Кэтти приподнялась от подушки, как раз когда я открыл глаза. И ласково улыбалась своей неповторимой улыбкой, похожей на улыбку, наверное, счастья. Ангела…

– Доброе утро! – улыбнулся я, притянув ее к себе и нежно поцеловав в щеку, – моя красавица!

– Перестань! – Кэтрин стукнула меня по плечу, поморщив носик. – Никакая я не красавица, просто симпатичная!

– Ну уж нет, моя симпатичная! Не смей перечить! – не отпуская ее, я заглянул в ее глаза, – для меня ты – самая красивая. И не докажешь обратное…

– И не собираюсь, – последовал ответ, прерванный нежным поцелуем. Тепло ее тела, ощущение нежной кожи… Это стало истинным удовольствием для меня еще за прошлые годы и сейчас, после столь частых и долгих разлук, после ее мнимой гибели, напугавшей меня до смерти, ощущать ее рядом было практически счастьем…

– Северус, я собираюсь вставать! – прервав поцелуй, она тряхнула кудряшками. – Отпусти меня!

– Неа… – я помотал головой, сильнее обняв ее. Девушка посмотрела на меня, улыбнулась и укусила за кончик носа. Я разжал объятия. Мне было не столько больно, сколько даже наоборот – приятно. Ее прикосновения всегда были мне приятны, даже выраженные в такой вот форме… Но сердить ее не хотелось – надутая мордочка, конечно, милая, но все же хуже улыбки.

Кэт же, проворно встав, мгновенно надела мою рубашку, лежавшую на полу. Я успел только сесть и оглядеть спальню. Кэтрин застегнула несколько пуговок и с улыбкой посмотрела на меня.

– Будешь ходить с голым торсом, раз не успел одеться! Да и мне так больше нравится! – рубашка была ей велика, поэтому прикрывала ее ножки почти до середины бедра. И, надо заметить, она ей очень даже шла, это выглядело мило. Светлая кожа контрастировала с черной тканью, длинные рукава закрывали маленькие худенькие ручки, и сама рубашка была на ней как короткий халатик или платье… Открывая кожу ее бедер, она закрывала ее животик, плечи… И Кэтти почему-то казалась такой по-детски милой и хрупкой, что хотелось прижать ее к себе, увести от всех опасностей и никогда не отпускать…

– Тебе идет! – улыбнулся я, надев протянутые ей брюки. – Очень мило смотришься!

– А я давно уже хотела надеть твою рубашку, – призналась она, – мне в ней тепло, уютно… И пахнет тобой!

– Любишь мой запах? И чем я пахну?

– Для меня тобой пахнет Амортенция, запах лаборатории, шоколад и кофе… Как и ты сам… Кстати, о кофе. Сварить? Ты же его любишь… – улыбнулась любимая.

– Не откажусь… – я кивнул. Кэт ускользнула на кухню, я застелил постель и прошел к ней. Из маленького кувшинчика на плите доносился ароматный запах кофе, рядом еще что-то варилось. Кэт умела готовить, и готовить потрясающе вкусно. Но вот ее кофе я еще ни разу не пил. Тосты с джемом, бекон и фрукты, салатик… По-настоящему вкусное меню.

– Ты решила меня побаловать? – обнимая ее за талию со спины, спросил я. – Покормить вкусненьким…

– Да, я решила устроить тебе сутки семейной жизни, и себе тоже… – положив ладошки на мои ладони, улыбнулась девушка, немного повернув ко мне голову. – Умывайся и садись за стол! – следующие часы были мерными и уютными, спокойными… Кэтти в моей рубашке и босиком сидела сначала за кухонным столом, с нежнейшей улыбкой глядя на меня. Маленькая, худенькая, она наелась быстро и потом просто ждала. Я помог ей убрать посуду и потом мы переместились в гостиную, где моя малышка уселась мне на колени и ласково провела рукой по моей груди, это прикосновение вызывало только самые лучшие ощущения и эмоции.

– Я, наверное, сюда перееду, осенью, когда работать начну, ну или даже в школу, – она положила голову мне на плечо. – Папа согласился на стажера в мракоборцы, буду охранять Хогвартс.

– Будем чаще видеть друг друга, – улыбнулся я. – Я так скучал по тебе весь этот год. Так редко тебя видел…

– А я скучала по тебе. Каждый вечер о тебе думала перед сном, и мне так хорошо спалось, так спокойно… А ты мне еще письма писал, я их все сохранила.

– Как и я твои! Но ты гораздо лучше, чем твои письма. Ты любимая…

– Когда-нибудь мы с тобой уже никогда не будем расставаться, война закончится и мы будем вместе. Всегда! – уверенность в ее голосе всегда нравилась мне. Я и сам искренне хотел верить, что все будет хорошо. Вот только иногда все выглядело довольно плохо. Но война есть война и исход ее мы вполне можем изменить. Сделать лучше для нас.

– Конечно, Зайка. Конечно! – улыбнулся я. – И потом я тебя уже не отпущу, и не мечтай!

– И не мечтаю! – Кэт потерлась носиком о мою щеку. – Опять не брился? – послышался возмущенный голосок. – Ты колючий!

– Прости… – нежно поцеловав ее в щечку, ответил я. – Так какие у тебя планы на сегодня после обеда?

– Ты уйдешь в обед? – я кивнул. – Пойду домой и буду помогать папе и Рему накладывать защитные чары, – она пожала плечиками. – Через недельку уже получу документы и карточки из университета и пойду устраиваться на работу. Еле уговорила папу… – Кэтти улыбнулась. – Потом твоя малышка тоже будет работать.

– Моя малышка становится совсем взрослой, – улыбнулся я. – Но это не плохо! Ты становишься серьезнее, умнее…

– Вот за это я тебя и люблю. Не считаешь меня маленькой! – Кэтти нежно поцеловала меня. – Знаешь, а тебе идет так. Без рубашки! Даже не хочу ее тебе отдавать!

– В таком случае мне придется уйти без нее и так идти через школу, – я изобразил коварную улыбку, – мимо студенток.

– Ну уж нет! Это могу видеть только я! – рассердилась Кэт. – Никаких походов в школе без рубашки!

– Но ты же не отдашь!

– Тогда ты никуда не пойдешь! – Кэтти рассмеялась, я нежно коснулся ее губ своими, забывая во время этих поцелуев обо всем, кроме нее. Она стала для меня всем, и она стала дороже всего. Мне нередко вспоминалось начало наших отношений, и все чаще я осознавал, что хочу быть только ее, только с ней. И в такие минуты верил, что так и будет. Что отныне я только ее.

Время мчалось незаметно.

Но все на свете имеет конец, и ближе к вечеру мне все же пришлось уходить. Кэтти накормила меня обедом, очень вкусным. Кстати, сваренный ей кофе был просто изумительным. Мы распрощались и она ушла домой, а я – в школу… Вечером я с улыбкой вспомнил наши сутки вместе и немного нахмурился при воспоминании о ее соседке – мешавшей нам поначалу и сунувшей нос в жизнь Кэтти, хотя это позже показалось даже немного забавным…