Текст книги "Поцелуй Валькирии-2. Две разные войны (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Какое-то время все было тихо, и Белла со своим коварным планом, о котором пока знал только Долохов, не беспокоила мирных волшебников. Однако долго так длиться не могло, шла война. И вот, дав нам короткую передышку, судьба повернулась к нам. Ну не скажу что спиной. Боком.

– Профессор Снейп, профессор Дамблдор просит вас немедленно быть в его кабинете. Там собрано срочное совещание профессоров и лекарей… – дав студентам задание, я поспешил к Альбусу, гадая, что случилось. Дверь была открыта и прямо передо мной поднималась Минерва.

– Очень хорошо, все в сборе, – заметил директор, когда зашел я и следом за нами – Флитвик. – Дело в том, коллеги, что мы только что столкнулись с абсолютно нам неизвестным случаем применения магии…

– А что случилось? – спросила МакГонагалл. Преподаватели и сотрудники больницы молча расступились и мне стал виден диван, на котором лежал очень хорошо знакомый мне человек. Том Реддл. Его глаза были открыты, но и дыхание, и неподвижность были такими, словно он спит, и в то же время глаза двигались. Не паралич. Вообще непонятно что.

– Мы не знаем, что это, и как это лечится, – заметил кто-то из врачей. – Мы даже не в силах понять, спит он или это паралич. Его нашли буквально минут двадцать назад. У ворот школы. Подозреваю, что он успел трансгрессировать, и после этого сразу случилось вот то, результат чего мы видим.

Его речь прервало появление запыхавшегося Гарри. Мальчик влетел в комнату и пытался отдышаться.

– А что случилось? Вы меня вызвали, директор? – тут он заметил Тома. Глаза Гарри расширились, он около половины минуты, не моргая, смотрел на своего опекуна. Но после парнишка как-то посерьезнел и даже стал казаться старше и солиднее.

– Кэтрин уже сообщили? – кто-то сказал «нет», – это даже хорошо, ее нужно подготовить, для нее это будет шок. Дядя жив?

– Жив, но больше мы ничего сказать не можем… – ответили врачи.

– Нужно будет сначала сообщить сестре, что произошло, подготовить, я, наверное, сам попробую это сделать… Так что произошло? – но ему никто не успел ничего пояснить. И предупредить Кэтти тоже никто не успел. Потому что на лестнице раздались легкие шаги и звонкий немного возмущенный голосок, напевавший что-то.

– А что тут такое происходит? – улыбнулась Кэт, зайдя. – И что это вас так много? – я открыл было рот, Гарри тоже. Но сотрудники Мунго молча, с лицами, выражавшими соболезнование и сочувствие, расступились перед ней.

Кэтти подняла взгляд на диван. Улыбка медленно сползла с ее лица, глаза наполнились слезами, и Кэтти слегка оступилась. Ее тут же подхватил близко к ней стоявший Гарри.

– Кто это сделал? – неестественно высоким голосом спросила Кэт, – кто применил к нему lethargum traem? Что произошло?! – Гарри сжал ее руку, и голос Кэт, повысившийся было еще сильнее, немного стих.

– Применил что? – вытянулись лица у лекарей.

– Это проклятье Хранителей. Кто это сделал?!

– Мы не знаем, Кэтти, мы таким его обнаружили… – извиняющимся голосом ответил Римус.

– Папочка… – Кэт, казалось, и не слышала этих слов. – Папа… – она вздрогнула от слез. Меня наконец отпустило налетевшее при ее появлении оцепенение и секунду спустя я взял ее за другую руку, встав напротив Гарри. Кэт же молча смотрела куда-то в стену и внезапно вздрогнула, вырывая руки.

– Нож у кого-нибудь есть? – и добавила. – Мне нужен серебряный нож. Именно нож а не что-то в него превращенное, и побыстрее… – пару минут спустя нож ей был принесен, точнее кинжал. Серебрянный. За ним ушел кто-то из профессоров, кажется. Мы с Гарри все еще стояли за ее спиной готовые подхватить в случае обморока или истерики. Но вот кинжал принесли, Кэт взяла его под настороженность всех остальных. И, пройдя пару шагов к дивану, провела лезвием сначала по ладони Тома, встав на колени. Выступила кровь. Медики шагнули к ней, но Альбус остановил их.

Кэт же резко провела лезвием по собственной ладони и приложила порез к порезу, что-то шепча на латыни. Нам оставалось только ждать, что будет. Постепенно глаза Тома закрылись, дыхание становилось все ровнее и положение тоже. Девушка сидела, низко наклонив голову и всхлипывая, но шепча, затем шепот ее сменился Песней Валькирии. После этих манипуляций, когда уже и часть медиков ушла, и часть профессоров, Том окончательно просто уснул. Теперь это явно был обычный сон.

– Спи, ты проснешься через год… – поднялась с колен Кэтти. – Большего я сделать для тебя не могу, спи спокойно.

– Кэт, а что с ним произошло? – спросил Дамблдор. Я снова сжал руку девушки, которую начинала бить дрожь.

– Хранители, думаю, применили к нему свое проклятье. Это когда человек не спит, нет, притом совсем… Но все его тело словно спит. Обычно жертвы сходили с ума либо же умирали. Валькирии могут от этого исцелить, но разбудить мы не властны. Сократить срок и только. И еще сделать это нормальным обычным сном, – Кэтрин сжала мою руку. – За ним не надо повышенного ухода, просто присматривать, – она посмотрела на врачей. – Я оформлю для него все документы.

– Хорошо! – ответил кто-то из сотрудников Мунго. – Мы приготовим для него место в, пожалуй, одиночной палате. Это проклятье?

– Да, можно сказать да. Проклятье… – все так же с полными слез глазами Кэт кивнула.

– Тогда палата будет в соответствующем отделении, – ответил тот же сотрудник. И волшебники из Мунго ушли. Сейчас уже оставались только мы – я, Флитвик, Дамблдор, Минерва и ребята. Ну и если можно так выразиться – Том. Кэт, которую уже давно трясло, теперь расплакалась, Гарри обнял ее, а я бережно погладил по руке.

– Все позади… – заметила Минерва. – Папа ведь проснется?

– Через год… – сквозь слезы кивнула Кэт. Кровь из ладони Тома давно уже не шла, а вот из ее ладошки еще сочилась. Я вспомнил, что песня валькирии в принципе слабо действует на саму валькирию. Минус их дара – себе не помогать.

– Все будет хорошо, ты умничка, – Минерва погладила Кэтти по голове. – Поплачь, тебе сейчас это даже нужно. Представляю, что ты чувствуешь… – постепенно нам всем – я старательно говорил нейтральными фразами – Гарри – удалось успокоить ее. Тогда-то Дамблдор и отдал ей записку, которая была при Томе.

«Das ist den Anfang nur», – гласила она. Моих знаний немецкого хватило, чтобы прочесть только слово «Это». Но Кэт поняла.

– Это только начало, – вздохнула она. – Интересно, что дальше? Убивать будут? Гарри, прошу тебя, осторожнее. Это уже не твоя, это моя война и враг этот страшен тем, что я его не знаю.

– Я буду осторожнее. Правда! – очень серьезно кивнул Гарри. Я снова подумал о том, что он совсем, в общем-то, неплохой мальчик. Он уже начинает серьезнеть. Это плохо, да… Но в условиях войны ему это было очень нужно.

– Теперь еще нужно будет решить вопрос с опекуном Гарри, – заметил Римус, – мне не дадут. Работы нет. Получается Сириус…

– Ты забыл обо мне? – посмотрела на него Кэт. – Я с сегодняшнего дня уже практически работаю и у меня все для Гарри есть. И дом на год мой, потому что папа не сможет им пользоваться. И вообще…

– Но ведь Сириус его крестный… – робко заметил Люпин.

– А я сестра. Так вот. Что бы там ни было и кто бы там ни хотел. Опекуном буду я.

– Скажи это Сириусу…

– И скажу! – с уверенность парировала она. Чуть позже они с Римусом ушли, Кэт уже успокоилась. Перед уходом она еще проводила Гарри и после подошла ко мне.

– Спасибо, что проявил толику заботы. Не побоявшись Гарри… Мне… Ты знаешь, мне на самом деле повезло, что вы были рядом. Вы стали моей опорой, оба… – она прижалась ко мне. – Обещай, что будешь осторожен.

– Обещаю! – серьезно ответил я.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Больше жизни, и да, обещаю тебе быть осторожнее, с этого дня мы втянуты в две войны… Две разных войны. И враг в каждой очень даже силен. Но мы победим, главное, верь… – она улыбнулась мне. – И просто будь…

Две разных войны. Да. Это было так, вот только тогда мы еще не знали, что они переплетутся. Станут одной огромной войной… С того дня ситуация перестала казаться легкой окончательно. Но все же, хотя и произошло много всего в следующие года, две войны, став одной, стали даже проще. И тогда мы еще не знали, что будет дальше. Кому суждено это знать? Только, быть может, судьбе. Но не нам…