Текст книги ""Жемчужина" (СИ)"

Автор книги: Astery

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Я закусила губу. Пиздец.

– Я… блин… я не думала даже… я могу что-нибудь сделать?

– Например? – изогнул бровь Рафаил.

– Я не… ну, я могу… я… я могла бы помочь деньгами. Или побазарить с твоим ректором, чтобы он тебя не трогал.

– Софит, не надо. Мой ректор и без того меня не любит.

– Почему?

– Я… скажем так, я не очень контактный человек.

– Разве?

– Ладно, я подрался с его сыном. – буркнул он. – Но зато я победил.

– Из-за чего?

– Он был пьяный, и я тоже. У меня брата тогда в детдом забрали, я справлялся как мог.

– Ясно. Слушай, но я всё ещё могу помочь финансово. Я могу дать вам денег, чтобы вам хватило и ты мог не работать и готовиться к экзамену, сдать его, а потом станет полегче.

– Софа. Ты мне друг?

– Конечно.

– А я тебе?

– Ты мне тоже друг.

– Мы знакомы чуть больше недели. Как ты можешь предлагать такую помощь человеку, с которым плохо знакома?

– Я…

А ведь он прав. С чего я вообще решилась помочь в их ситуации? Потому что мне их жаль? Да, пожалуй. Но жалость бесполезна, а сочувствие – это именно то, что я испытываю – значит хотеть помочь. Но мне кажется, причина не совсем в этом. Я могу только сказать, что хочу помочь Рафу. Хочу, чтобы ему жилось легче, чтобы ему было хорошо. Хочу сделать что-то, что будет ему во благо. Не припомню, чтобы со мной когда-нибудь такое было. Наверное, это и есть настоящая дружба. Или нет. Я не знаю.

– Я не знаю. – призналась я. – Я просто хочу помочь.

– Спасибо. Правда. Но не надо. К тому же, я тебе эти деньги отдам только лет через двадцать.

– Да мне и не надо. – тихо сказала я.

Он удивлённо на меня посмотрел.

– Тогда точно не стоит.

– Почему ты не хочешь принять от меня помощь?

– Потому что я не хочу чувствовать себя обязанным ещё и ТЕБЕ.

Последнее слово от выделил и посмотрел на меня как-то странно. А я ощутила лёгкий укол обиды. Именно мне. Я ему не нравлюсь? Потому что из-за меня Дару так расплакался?

– Ясно. – приуныла я.

– Ты чего?

– Ничего.

– Ты обиделась что ли?

– Почему именно мне ты не хочешь быть обязанным? Ну в смысле… почему я?

Он насупился и отвёл взгляд.

– Отвечать обязательно?

– Я тебе не нравлюсь?

– Чего? Нет, вовсе нет, ты прикольная. Ты классная, ты мне нравишься.

– Тогда в чём дело?

– Я… Соф. – он остановился и посмотрел мне в глаза, а руки положил на плечи. – Пожалуйста, я… я не могу… просто не могу.

Я пялилась на его красивое лицо и думала. Наверное, не надо его допрашивать. Он и так мне душу излил, не хочет говорить, почему не может принять от меня помощь – пусть не говорит. В другой раз.

– Ладно, как скажешь. – сдалась я, положив руку на его ладонь, которой он поглаживал моё плечо. – Сходишь со мной до города? Мне нужно в банкомат зайти. Заодно Дару вкусненького куплю, чтобы не грустил.

– Слушай, мне кажется, ему вкусненьким-то особо лучше не увлекаться. – я изогнула бровь и ухмыльнулась. – Да, это Я говорю. Я за зубы его переживаю, а не из-за пухлости.

– Да ну я немножко. Печеньки там, конфетки, пусть порадуется дитё. Я хочу загладить вину, он же из-за меня плакал.

– Ты не знала, и ты не нарочно, он не обидится. Дару вообще не обидчивый.

– Тогда тем более надо его побаловать. За то, что он такой хороший.

– Соф…

– Он обед из-за меня пропустил, ты ребёнка хочешь голодным оставить?

Рафаил вздохнул.

– Ладно, хорошо, балуй его. Только можешь не переусердствовать?

– Его зубы будут такими же белыми, как твоё лицо.

– Стоять, а что не так с моим лицом?

– С ним всё шикарно. Пошли быстрей, нам ещё мне сим-карту покупать.

– Нам? – переспросил он.

– Нам. Ты же со мной? – я протянула ему руку.

Раф ещё раз вздохнул, только протяжно и тяжело. Затем взял мою ладонь.

– С тобой.

– Шикос, погнали! – и я потянула его по тропинке за собой. Слушайте, меня вдруг осенило. Какие же у него приятные мягонькие руки.

В город мы пришли, как папа и говорил, через полчаса. И там, как только я дорвалась до банкомата, как торговый центр содрогнулся от моего визга. Я расцеловала лицо Рафа, а потом схватила его за руку и рванула по магазинам. Папочка, я тебя так люблю оказывается! Я купила новую сим-карту, воскресила интернет, купила наконец себе лёгкое летнее платье и потом затарилась вкусняшками для Дару. Ну и для себя немножко. Правда, Рафаилу пришлось оттаскивать меня от полок с алкоголем, поэтому я ограничилась банкой энергетика. И пока мы шли обратно, по пути я старательно впихивала Рафу булочку. В итоге после фразы: «откажешься – я на тебя обижусь», он согласился принять от меня булочку с корицей. В лагере, когда я хотела тихо оставить пакетик с вкусностями у кровати Дару, он взял и проснулся. Я в этот момент держала пакет над столом. В дверях стоял Раф и караулил, дабы не пришёл Киро, который живёт с мальчиком в одной комнате. Дару вопросительно на меня уставился.

– А что ты делаешь? – спросил он.

– Э… я… а это тебе! – я протянула ему свой дар.

– А что там? – тут же проснулся Дару, взяв пакетик и открывая. – Это мне?! Всё-всё?!

– Да, абсолютно всё.

– Шоколадки!

А Раф ему часто сладкое даёт, или Дару просто такой сладкоежка? Впрочем, если он сладкоежка, то это объясняет, почему он такой… пышненький. Дитя подползло ко мне и сильно обняло.

– Спасибо! Спасибо огромное, Софа!

– Не за что… – я посмотрела на Рафаила. Он смотрел на счастливого братика, и улыбался. – Это Рафаил придумал.

Брюнет уставился на меня округлёнными глазами. А Дару кинулся обниматься к брату, и потом стал копаться в пакете, выкладывая на кровать пачки шоколадного печенья, конфеты, булочки с корицей и маком, соки и чипсы. А внутри у меня нарастало тёплое чувство. Мне так понравилось видеть его счастливым. И Дару, и Рафа. Они такие милые, такие… не знаю… невинные будто. Прямо ангелочки. Не сказать, чтобы раньше я что-то такое делала для людей, наверное просто не помню, но это приятное чувство было каким-то новым. В какой-то момент я почувствовала, что я тут лишняя. Я тихо направилась к выходу, прошмыгнув мимо парней, младшенький из которых восторженно уплетал «Мерси». Я открыла было дверь, как меня взяли за руку.

– Куда ты? – остановил меня Раф.

– Мешать не хочу.

– Ты не мешаешь, не уходи! – сказал Дару, отломив часть шоколадки и протянув мне. – На, держи.

Я улыбнулась и взъерошила его волосы.

– Это твоё, Дару, кушай сам.

– Но ты тоже ведь шоколадки любишь, держи.

– Я…

– Бери. Или обижусь. – сказал Раф, хитро улыбаясь и поедая свою часть шоколадки.

Ах ты, хитрожопая скумбрия. Нельзя против меня мои приёмы использовать! Я взяла шоколадку и обняла дитё.

– Спасибо, малыш.

Дару заставил нас сесть к нему на кровать и стал оживлённо рассказывать, что ему приснилось, подкармливая конфетами. Но через полчаса я вспомнила, что когда покупала сим-карту, мне приходили сообщения от братьев. Позвонить я им тогда не могла, было лень, а сейчас надо бы. Вечером я вырублюсь, а тут до конца тихого часа десять минут осталось, самое время.

– Так, лады, я пойду и сделаю звонок государственной важности, а потом вернусь. Ты кушай, поправляйся, приятного аппетита. – я встала с кровати и пошла к выходу.

– Десять минут! – напомнил Раф.

– Помню!

Я вышла на улицу и позвонила Верду. Спустя полминуты мне ответили:

– Чё надо?

– Верд, это Софит, привет, у меня теперь ещё один номер.

Пауза. Прислушавшись, я поняла, что там у него играет музыка. А в казарме можно музыку слушать?

– Софит? Твою мать, ты живая! Я думал, ты там померла, ты на связь больше недели не выходила.

– Чё, обрадовался уже, что тебе больше наследства достанется?

– Это тоже. Погодь, ща видео включу, рожу твою хочу увидеть.

– Давай.

Я переключилась на видеосвязь. На меня смотрело немножко пухловатое личико с песочными волосами и серовато-голубыми глазами.

– Боже, что с тобой? – спросил брат.

– А что не так?

– С каких пор ты не замазываешь тоналкой мешки под глазами?

– С таких, что я тут краситься не успеваю. Тут тридцать два ребёнка, когда мне это делать?

– Пиздануться.

– Слушай, ты какой-то слишком нормальный для человека, которого в армию послали.

– Да ну? – ухмыльнулся Верд.

– Ну да. Тебя даже не постригли, ты не выглядишь усталым, почему?

Тут раздался шум битого стекла и вопль: «наливай!». Потом ещё какой-то крик, и музыка сменилась, начала играть «crazy people». А потом позади появились какие-то блики. И меня осенило.

– Ты не в армии?!

– Конечно нет, я дебил по-твоему?

– Но… но папа… как?!

– Знаешь, если он чему меня и научил, так это тому, что заначка – лучший друг мужчины.

– Ты дал взятку?

– И не только я. Фейлн! Фейлн, тащи свою жирную жопу сюда, Софит живая!

– Он с тобой?! – опешила я.

К Верду подвалил Фейлн, случайно влетев тому в грудь. Посмотрел в камеру и улыбнулся.

– Софа!

– Ты пьяный что ли? – сразу спросила я, видя его заплывшее ебало.

– Я? Ну так… немножечко… а чё ты не с нами?

– Ты же в академию уезжал, я видела, ты-то как там оказался? Где вы оба вообще?

Парни заговорщически улыбнулись и переглянулись.

– Смотри. – Верд развернул камеру.

И как же у меня пригорела жопа. Эти два ублюдка на яхте посреди океана с нашими общими пьяными друзьями. Там у них и алкоголь, и стриптизёрши, и музыка, даже грёбанный диско-шар. Рядом с яхтой из воды выпрыгивали дельфины, парни лапали девушек на диванах, несколько из них пошли в каюты, дабы провести пальпацию тел друг дружки. Верд поднялся на верхнюю палубу и стал показывать мне виды. Там, вдалеке был пляж какого-то острова. Ну пиздец.

– А отец знает? – спросила я.

– Ты чё, конечно нет. Для него мы несём тяжёлую службу и грызём гранит науки… Фейлн, блять, ты наебнёшься в третий раз, я тебя из воды опять доставать не буду!

– Но почему вы меня с собой не взяли?!

– Я же говорил, я не мог до тебя дозвониться. Где ты сейчас?

– В лагере «Жемчужина».

– Ч… это где?

– Рядом с городом N***.

– Мне это прямо о многом сказало. Ладно, ты можешь свалить оттуда куда-нибудь в аэропорт? Или в этой залупе такого не имеется?

– Я не знаю, спрошу потом. Тут есть море, но портов нет, так что на яхте ты за мной не примчишься, да?

– Неа. Слушай, Сперафайр далеко от тебя? Я мог бы попросить забрать тебя оттуда на самолёте.

– Верд, я в городе у моря. Сперафайр в центре материка. И Файртаун тоже, и вообще все города папиных владений. Я даже не знаю, как именно добираться отсюда до дома.

– А как тебя туда тогда закинули?

– На вертолёте.

– И ты не запомнила, откуда ты вылетела?

– Я была пьяная. И спала.

– Досадно. Окай, ща я припрягу своих, заберём тебя, и помчимся навстречу приключениям.

– С хмельными красавицами и лихими друзьями?

– И травой.

– Я… – я посмотрела на асфальтную тропинку, по которой сновали дети и Рафаил с Дару, который уплетал конфеты и искал меня взглядом. Внутри поселилось что-то странное. Я вдруг поняла, что не очень хочу отсюда сбегать. Раф заметил меня и помахал рукой. Я жестом показала, что сейчас приду, а ко мне рванул Дару, за которым бежал Киро. Странное чувство. Мне неудобно и не хочется оставлять их. Рафаила. – Слушай, я подумаю и перезвоню, ладно?

– В смысле «подумаю»? – не понял брат.

– О жизни подумаю.

– Соофааа! – вопил Дару.

– Боже, что за ультразвук? – Верд зажал ухо рукой.

– У меня тут дети, я потом позвоню. Пока.

– Пока, чувырла.

Я цокнула и отключилась. Ко мне прибежали парни, толстенький Дару сильно запыхался и покраснел, ухватив меня за руку.

– Пошли мультики смотреть!

– Я тоже конфеты хочу. – канючил Киро.

– Завтра мы пойдём купаться и можем зайти в магазин, там возьмёшь себе конфеты. – пообещала я. – Тебя устроит?

– Да!

– Пошли, я хочу с тобой сидеть. – тянул меня за собой Дару, доев конфетку и измазавшись.

– Стоять. – я стала вытирать его щёчки. – Эх ты, поросёнок.

– Я не поросёнок.

– Теперь нет. – я закончила его вытирать и взяла за руку. – Пойдём твои мультики смотреть.

Дару взвизгнул и рванул вперёд. Я побежала следом. И немножечко пожалела о том, что за всё время работы в лагере я ни разу не явилась на утреннюю пробежку. Вернее, не совсем пожалела, просто выяснила, что бегать ненавижу. Я слишком старая и слишком толстая, оставьте меня, я просто покачусь. Когда мы привели детей смотреть мультики, Дару пристроился рядом со мной, а справа от себя заставил сидеть Рафаила. И так он довольно сидел между нами, лёжа головой на предплечье брата, и держа меня за руку обеими ладошками. Я часто посматривала на брюнета и думала. Я правда не хочу уезжать из лагеря… от него. От Дару. Я явно не ради работы тут остаться хочу, я работать ненавижу. Только из-за Рафа. Непонятно, неясно. Он повернул голову и увидел, как я на него таращусь. И улыбнулся краем губ. Я неловко улыбнулась в ответ. Он красивый. И милый. И добрый. И… шикарный… кажется, я слишком долго на него смотрю. Но можно я не буду отрываться?

Вечером, когда мы отвели детей ужинать, то Раф принёс нам с ним еды и сказал:

– Слушай, спасибо тебе.

– За что? – не поняла я.

– Дару прямо светится весь вечер. За это.

– А… да не за что, всегда пожалуйста.

– Зачем ты сказала, что это я придумал?

Я опустила взгляд к фруктовому салату и пожала плечами.

– Хотела поднять твой авторитет в его глазах.

– Хах, спасибо конечно, но это же неправда.

– Ты его брат, так было бы лучше. Я-то вам никто, я чужая, не хотела затмевать тебя.

Рафаил немного ухмыльнулся, а потом взял меня за руку.

– Ты не никто, не чужая. Не для меня.

Я тихонько улыбнулась, смотря на наши руки. Я не чужая для него… Рафаил… Рафи…

– Ты мне нравишься. – тихо сказала я.

– Что?

– Ничего! – щёки стали краснеть. – Приятного аппетита, хех.

– Ты вроде сказала….

– Салат вкусный, пизданёшься! – я впихнула его в рот, чтобы больше всякую херню не говорить.

Рафи пристально и с хитрой улыбкой на меня посмотрел. Слыш, мышь, если я это сказала, это ничего не значит. А если ты услышал… это всё равно ничего не значит. Я просто завтра утоплюсь, чтобы больше ничего тебе не говорить. Я могла бы утопиться и сегодня, но салат слишком вкусный, а после еды ещё полчаса плавать нельзя, так что не судьба.

====== Пляж ======

Следующим утром мы отправились на пляж. Правда, пока мы шли, на нас как-то хитро поглядывали девочки из нашего и других отрядов и о чём-то шушукались. А потом я услышала «жених и невеста». Я легонечко пихнула Рафа в бочок и спросила:

– Почему нас называют жених и невеста?

Он фыркнул.

– Потому что ты вчера обрадовалась звонку от создателя и на глазах детей облобызала моё лицо.

– А… оу… а они видели?

– Это видели все. Ну кроме Дару.

Я смутилась.

– Ну извини, я так больше не буду. Я просто от радости.

– Я не сказал ничего, за что ты извиняешься?

– Так, ты типа против, или не против? Я запуталась.

Теперь смутился Раф. Он отвёл взгляд и пробубнил:

– Мне без разницы вообще.

– Дааааа? – прищурилась я.

– Даааааа.

– Ну ладно, я запомнила.

Через двадцать минут мы были на пляже. Дети разбросали свои полотенца и одежду, а потом с писками-визгами бросились купаться. Я же улеглась на песок, раскинув руки и ноги в стороны, и закрыла глаза. Я буду загорать. В шортах и рубахе. Нет, разумеется под одеждой у меня был купальник, но раздеваться я тут не могу по очень уважительной причине. Толстенькой, высокой, красивой, черноволосой причине, которая стояла по щиколотку в воде и орала на детей, чтобы они за буйки не лезли. Дару уговаривал его пойти купаться с ними, на что Раф пояснял, что должен следить за ними. Но потом повисла пауза.

– А чего ты на Софу так смотришь? – спросило дитё.

– Тихо ты! – шикнул Гранде-старший. – Ладно, пойду я с тобой купаться, только не ори так!

Мне кажется, Раф на меня смотрел, чтобы удостовериться, что я на него не смотрю, и не смущаю раздеваться. Наверное, он стесняется того, что очень полненький. Я полежала несколько минут, а потом открыла глаза и посмотрела на море. Раф уже был в воде и возился с детворой. Так, зашибись, можно раздеваться, пока он не смотрит. Я стянула шорты и расстегнула рубаху, а потом улеглась на горячий песок, ибо лёжа кажешься худее. И вот, лежу я, загораю своим бледный пухлым тельцем, изредка поглядывая на детей и вопя про осторожность, и в какой-то момент я выпала в астрал. Ну или меня на жаре разморило, и я умудрилась задремать. А потом я резко проснулась от того, что мне что-то говорил звонкий мальчишеский голос, а на грудь и ляжки мне капала вода.

– Ах! – взвизгнула я, вскочив на месте. Рядом со мной стояли Дару, Киро, Алекс, Лили, и ещё несколько детей. – Вы чего?

– Я говорю, пошли купаться. – сказал Дару, поправляя жёлтые нарукавники.

– Нет. – я легла обратно.

– Почему? – не поняла Алекс, взяв меня за руку и стараясь поднять. – Ну пойдём! Давай в волейбол поиграем в воде?

– Дети, играйте без меня, я старая и больная женщина.

– Пошли! Мальчики, утащите её! – скомандовала бойкая Лили.

Дару старался поднять меня, толкая за плечи и поднимая голову, а девочки и Киро тянули меня за руки. Ясное дело, у них не получилось.

– Рафаил! – заголосила Лили. – Рафаил, помоги!

– Чего орёте? Вы чем заняты? – раздалось совсем рядом.

Я аж вздрогнула и втянула живот. Божечки, пусть он на меня не смотрит! Раф стоял надо мной и смотрел на детей.

– Пусть она купаться с нами пойдёт. – сказал ему Дару.

– Оставьте вы меня. – заворчала я. – Купайтесь сами, я в воду не полезу.

– Да пошли. – Раф начал меня расталкивать. – Вода шикарная, идём.

– Нет, купайся с детворой. Я уже старая.

– Ты на год младше меня.

– А ты ещё старее.

– Ах так? – он ухмыльнулся и склонился надо мной.

Я сглотнула.

– Да.

– Иди сюда. – он схватил меня за плечи, поднял, прижал к себе и потащил в воду.

– Помогите! – завизжала я. – Мамочки, ты холодный и сырой! Спасите-помогите-убивают!!! Мама!

И под дружный смех детей Рафаил волок меня купаться, пока те бежали рядом и поддерживали вожатого.

– Утопим Софит! – огласил он.

– Ураааа! – завопили дети.

– Убивают!!! – орала я.

Под ногами уже была вода. И в какой-то момент Рафаил зажал мне рот и нос ладонью, а потом рухнул в море, утянув следом меня. От холода я сперва замерла, а потом выплыла на поверхность, жадно вдыхая и убирая намокшие волосы с лица. Рядом смеялся Раф и дети.

– Дурак, блин! – накинулась на него я, брызгая водой в лицо. – ненормальный! Хоть бы волосы дал собрать, я из-за тебя теперь на мокрую крысу похожа! Придурошный!

Я бы выражалась похлеще, если б не было малышни. Рафаил вытер лицо и улыбнулся.

– На весьма красивую и крупную крысу.

– Я тебя утоплю, сюда иди!

Смеясь, он начал от меня уплывать, а я рванула следом. Догнав парня, я схватила его за плечи и навалилась всем телом, толкая вниз, под воду. Но пока я его топила, он обнял меня за талию… ну за то, что от неё осталось, и потянул следом за собой. Затем вынырнул, лёжа спиной на воде, а я лежала на его пузе. Я наспех собрала сырые волосы, чтобы не мешались, и уставилась на Рафа. Он смотрел на меня и улыбался.

– Всё ещё утопить хочешь?

– Да! – я ударила рукой по воде и забрызгала его лицо.

– Ладно, потом утопишь. Пошли играть?

– В «убить Рафа»?

– В волейбол. А ещё можно в «утопи Софит». – он опять закрыл мне рот и нос, чтобы не попала вода, и нырнул, утаскивая на дно вместе с собой.

Под водой я исхитрилась открыть глаза. Было плохо видно, но я заметила, что у Рафаила красиво развеваются волосы с движением воды. Я как бы лежала рядом с ним, одной рукой он не давал мне захлебнуться, второй прижимал к себе. Не сильно, а аккуратно, нежно даже. Его глаза тоже были открыты. Он улыбнулся, видя, что я на него смотрю, прижал к себе ближе, и поплыл наверх, дышать. Нам орали дети, чтобы мы шли играть. Я протёрла глаза от попавших в них капель, и осознала, что мы как бы отплыть успели глубоко, и что меня придерживает Раф, прижимая к своему круглому пузечку. Чёрт, какое мягкое, горяченькое, приятное… я не удержалась и одну руку положила ему на животик, делая вид, что опираюсь. Боже, дайте мне его полапать.

– Ты плавать умеешь? – спросил он, подтянув брюшко. Стесняется.

– Да. – я убрала с живота руку и взяла его за плечи. – Но ты на всякий случай не отпускай.

– Не отпущу, не бойся. – он бережно прижал меня к себе.

До меня сейчас дошло, что его рука вполне может, или уже могла коснуться моих пухлых боков. Твою мать, он понял, какая я жирная, ё маё! Лучше бы за жопу потрогал, там хоть всё не так плохо и не так стыдно, как за бока или за живот.

– Раф. – пискнула я.

– Что?

– Можешь руку передвинуть?

– В см… куда?

Я собралась было подвинуть его руку к середине спины, как левую ногу сильно свело, и от резкой боли я замерла и камнем пошла под воду. Судорога. Твою мать, отпилите мне ногу и вообще всю левую часть тела, сука, как же больно! Двигаться было больно, и как же я перепугалась, понимая, что выплыть не могу. А затем мне стремительно свело и вторую ногу. От испуга у меня отказал мозг, и я захотела вдохнуть, рефлекторно открыв рот, и в лёгкие хлынула вода. Перед глазами пронеслась сцена похорон и того, как мой призрак является к родителям и материт их за то, что они послали меня хер пойми куда, где я и утонула. Тут меня схватили за плечи и резко потащили наверх. Над водой я жадно задышала, откашливая воду и чувствуя, как меня обнимают обеими руками, держа к себе спиной.

– Твою мать, ты чё?! – заистерил Раф. – Что с тобой? Господи, наклонись, полегче откашливаться будет.

– Я… кхах… судорога… кхе-кхе…

– Боже, как же ты меня напугала. – выдохнул он, обнимая меня. – Где?

– Нога левая… кхе-кхе-кхе… и правая... мамочки…

– Плыви медленно. Давай, потихонечку, чтобы прошло.

Я тихонько поплыла, пока меня придерживал Рафаил и плыл рядом. Меня отпустило, и когда под ногами я почувствовала дно, то ощутила облегчение.

– Извини, не надо было мне так тебя в воду тащить. – сказал он, всё ещё придерживая меня.

– Нормально, я пучком. Ты меня спас.

– И чуть не убил.

– Но не убил. Раф, я в порядке, правда. Пошли к детям.

– Соф, правда, я не хотел. – он обнял меня. – Прости пожалуйста.

Я обняла его в ответ.

– Всё хорошо, Рафи. Не переживай так.

Он кивал и поглаживал меня по спине. А потом, когда нас звал Дару, мы таки пошли с ними играть. В волейбол мы играли так: девочки против мальчиков. Со счётом 8:6 победили дамы. Ну, это потому что Я играла, я же самый лучший волейболист всех времён и народов. Хотя, возможно это Раф мне поддавался, чтобы я не сильно напрягалась и опять судорогу не словила, но это не важно, я победила.

Вскоре дети захотели есть, потому что во время плавания тратится много калорий. Котлетка казалась мне божественной, как и супчик, и даже чёрный чай без сахара. Вечером мы опять пошли на море. В этот раз Рафи насильно меня в воду не тащил. Я сидела на песке и грелась под вечерним солнышком, слушая гам детей. Раф подсел рядом. Мы сидели и наблюдали за верещавшими малышами, которые старательно ловили приплывшую медузу и мелких рыбок. Дару командовал кентами, которые окружили простейшее и думали, что теперь с ней делать.

– Завтра родительский день будет. – сказал Раф.

– Да, я знаю.

– Я подумал, что если всех детей родители заберут на один день, то смогу Дару в город сводить прогуляться… хочешь с нами?

– С вами? – я повернула к нему голову. – Разве этот день не предназначен для того, чтобы провести его с близкими людьми?

– Ну как бы да. – он слегка смутился, но старался этого не показывать. Но то, как он теребил рукой край футболки всё говорило за него. – К тебе приедут братья?

– Нет. Я с радостью, правда, но я разве не буду лишней?

– Конечно нет. – Раф улыбнулся. – Дару ты нравишься. Он хотел у меня завтра выпросить для тебя конфеты.

– Какая прелесть. Что ж, раз меня зовёт с собой семейство Гранде, то грех отказываться.

– А то. Такой чести мало кто удостаивается.

– Я так и поняла. – я залезла ладонью в песок, и принялась пересыпать его из руки в руку. – Раф.

– Да?

– Слушай, а если… ну, вот допустим, что такое случится… если я уеду, что будет?

– Куда уедешь? – не понял он. – Зачем?

– Ну если бы я сбежала, как бы ты отреагировал? Только честно.

Рафаил задумался, рассматривая меня.

– Я бы заскучал. Сильно. И ещё бы обматерил тебя за то, что оставила меня с толпой детей один на один. А потом бы обиделся.

– Ты бы стал меня искать?

– Думаю, да. А ты бы нашлась?

Я робко улыбнулась.

– Нашлась. Я бы к тебе вернулась.

Рафаил промолчал. Мне показалось, он тоже улыбается. Он придвинул ко мне ладонь, и коснулся моей руки. Мне кажется, я не уеду. Я не хочу уходить от него. Теперь я в этом уверена.

– Соф?

– Да?

– Я хотел… хотел спросить кое-что.

– Слушаю.

– У тебя… я просто… в общем… у тебя кто-то есть?

Я ещё раз улыбнулась.

– Кто-то – это кто?

Ясное дело, я поняла, что он про парня спрашивает. Просто хотелось посмущать его подольше, он очень мило краснеет, но старается выглядеть крутым и невозмутимым. Раф весь подобрался и буркнул:

– Ну… человек молодой.

– Такого у меня нет.

Он посмотрел мне в лицо и весь прям засиял.

– А… вау…

– Вау?

– Я в смысле… неважно, забей, просто забей.

Я смотрела на него, игриво прищуриваясь. Говорить ничего не буду, и так уже весь стесняется. Но руку мою он не отпускал. Нас прервал счастливый вопль Киро:

– Я её держу!!! Я поймал медузу!

Дитя рвануло к нам, по пути споткнувшись и рухнув пластом, но его это вообще не смутило, а потому Киро примчался к нам, демонстрируя медузу. Правда, когда она его ужалила, он уже не был таким довольным. В медпункте его быстро обработали и привели в чувство, после чего он всем с гордостью рассказывал о своём боевом опыте. За ужином к нашему с Рафом столу пришёл Дару.

– Наелся? – спросил брюнет, вытирая щёку брата.

– Да, вкусно было. Софа, а ты завтра с нами в город пойдёшь? – спросил он меня с надеждой.

Раф улыбнулся мне, мол: «я же говорил». Я кивнула, поправляя футболку мальчика.

– Да, схожу, Рафаил меня позвал с вами.

– Ну я хотел сам! – обиделся Дару.

– Я решил, что ты забудешь.

– Я ничего не забываю, я же не ты.

– Так, всё, я обиделся. – Раф демонстративно отвернулся.

– Ну Раф. – Дару обежал стол и упёрся брату руками в колени. – Не обижайся. Извини.

– Я подумаю. – дитя зевнуло и потёрло глаз. – Спать хочешь?

– Нет.

– Мгм, вижу. Иди сюда, остальных подождём. Держи. – Раф усадил ребёнка себе на колени и отдал ему свой апельсин, которые подавали вместе с ужином. Дару откинулся на большое пузо брюнета и стал чистить апельсин, пока брат обнимал его. – Соф, я вдруг понял кое-что.

– Что именно? – спросила я, уплетая гречку с мясом и баклажанами.

– Мы для концерта ничего ещё не сделали.

– Гм. Ну смотри, завтра… завтра мы заняты, – завуалировала я название «родительский день», – а послезавтра начнём шевелиться.

– Как шевелиться? – не понял Дару, очистив апельсинку и начиная разделять её на дольки.

– Скоро концерт будет, надо песню спеть. Ты петь умеешь?

– Умею. – с гордостью объявил он. – Только я слова плохо помню.

– Ничего, там будет много детей, прислушаешься к ним и вспомнишь. Будешь в хоре петь? – он закивал. – Шикарно, один есть. Осталось ещё хотя бы человек двенадцать собрать.

– Я один петь больше люблю.

– Ты сцены не испугаешься?

– Сцены? – не понял Дару.

– Ну того, что народу много будет.

– А зачем их бояться?

– Так, я придумала! Если с хором не сложится, выступит вот это юное дарование по имени Дару.

– Раф, давай ты тоже? – оживился ребёнок.

– Нет, увольте, я не буду.

– Ну пожалуйста!

– Дару, ешь апельсин. Я подумаю.

Что-то мне подсказывает, что под «я подумаю», он подразумевает: «я не буду, но сделаю вид, что подумаю, чтобы ты забыл и не забивал голову». Дару взялся за апельсин, отдав по дольке мне и брату, а остальное съел сам. Когда мы укладывали детей спать, я случайно услышала диалог Рафа и Дару, когда первый уводил мальчиков в их крыло:

– У меня там батарейки сели. – сказал ребёнок. – Поменяй пожалуйста.

– Ну слушай, у меня их только четыре осталось. Если ты его каждую ночь включаешь, то через месяц батарейки кончатся.

– Я не могу без него спать, мне страшно!

– Дару, на соседней кровати спит Киро. Я в паре комнат от тебя. Чего тебе бояться? ты ведь не один.

– Мне кошмары снятся, когда у меня света нет. Раф, ну поменяй, ну пожалуйста.

– Ладно-ладно, поменяю я тебе батарейки в ночнике. Иди к себе, я сейчас приду.

Я свернула с девочками в другой коридор. Дару темноты боится? Господи, бедный ребёнок. Я придумала, я подарю ему светильник, который в розетку включается. Раф говорил, что у Дару день рождения в начале июля, так что всё, я угадала. Когда дети улеглись, Раф и я встретились в коридоре. В руках у него были, по всей видимости, севшие две батарейки. Я потянулась.

– Устал?

– Есть такое. А ты?

– Очень. Давай спать, или я прямо сейчас вырублюсь. – я зевнула.

– Да, пошли. Ты долго спишь?

– Очень. До восьми.

– Соня, – фыркнул он. – Я зайду в десять, ладно? С восьми до десяти родители будут забирать детей, Дару болезненно на это реагирует, он побудет у меня.

– Конечно, как скажешь. – закивала я. – Можно я его побалую завтра?

– Да, я и сам тоже хотел.

– Будем развлекать дитё. – улыбнулась я. Опять зевнула. – Извини, я всё, я уже сплю.

– Ничего. Я провожу?

– Конечно.

И он провёл меня целых пять метров. У двери моей комнаты Раф коснулся моей руки.

– Соф… это… добрых снов.

Я обняла его. А затем быстро, чтобы не сильно смутился, чмокнула в щёчку.

– Добрых. Рафи. – улыбнулась я, скользнув по его плечу ладонью, и скрылась за дверью. Он милый, прекрасный, и я бы на него любовалась ещё долго. Но я слишком устала. И рухнув в кровать, я тут же провалилась в сон.

Утром я проснулась от того, что залила слюной подушку. Глянув на время, я подорвалась собираться. Половина десятого. Я резко-дерзко помылась, высушилась, шустро нарисовала стрелки, натянула джинсы и блузку с открытыми плечами, кеды, в рюкзак закинула пару жизненно необходимых вещей, и выскочила в коридор, столкнувшись там с Рафаилом. Я случайно влетела ему в грудь, когда выскакивала из комнаты. Рядом стоял Дару.

– Привет, парни. – улыбнулась я.

– Доброе утро. – улыбнулись парни в ответ.

– Пойдём? – сказал Раф.

– Да, пошли.

– Ты голодная? Мы могли бы в кафе зайти, когда будем в городе.

– Если честно, то да, я хочу есть. Но полагаю, я завтрак проспала?

– Не ты одна. – он погладил круглый живот. Я не то, чтобы прям с сильно пизданутыми вкусами, но на подобный жест я смотрела бы вечно. Как ладонь медленно ложится на покрытый жирком животик, и неспеша описывает один круг за вторым… так, стоп! Я походу не выспалась, чего я такая озабоченная с утра пораньше? – Решено, идём в кафе.

– А ты мне мороженое купишь? – между нами втиснулся толстячок Дару и обоих взял за руки.

– Посмотрим на твоё поведение.

Мы вышли на улицу. Рафи оказался прав, в десять утра уже всех детей разобрали родители, и только подростки из старших отрядов лениво прогуливались между корпусов. В воздухе царила утренняя прохлада и свежесть. И запах духов и одеколона. До боли знакомый. Я принюхалась. Меня посетила одна догадка.