Текст книги ""Жемчужина" (СИ)"

Автор книги: Astery

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

====== Вожатые ======

Стояла жаркая летняя погода, светило такое же жаркое летнее солнце. В детском лагере “Жемчужина” жизнь била ключом. Разводным. Мне по башке. Детвора вокруг меня носилась и верещала, ребята постарше о чём-то разговаривали, вожатые старались организовать свои отряды, а я стояла и хныкала. Я прислана сюда по приказу папеньки, дабы выбить из меня дурь. Дело было так: мы с братьями окончательно довели его своими проказами, и чтобы мы познали жизнь, старшего сына он послал в армию, младшего – в академию, а меня сюда, в лагерь. Ладно бы гостить, так ведь я здесь вожатая. И уж не знаю, он об этом попросил, или это случайно получилось, но мне дали отряд малышни. Тут дети лет от шести до восьми. Я клянусь, хоть сейчас бы приползла к папочке на коленях, и завыла, что больше никогда не буду копаться в его телефоне и переименовывать себя в «сладкая», а потом звонить ему, пока мама рядом. Вообще-то меня это заставил сделать старший брат, Верд, потому что я проспорила ему. Так что виноват он. Утешает только то, что этому идиоту сейчас куда хуже, чем мне.

Маленькие люди липли ко мне и наперебой что-то рассказывали. Кто-то вопил, кто-то ныл, кто-то просился к родителям. И я не выдержала. Я запрокинула голову и громко завыла:

– Мамаааааааа! Роди меня обратноооооо!

Дети начали с меня смеяться. Среди них был темноволосый толстенький мальчик, который обнимал меня за ногу, и который пару минут назад поймал голубя и с восторгом принёс его ко мне. Правда, птица не собиралась позволять себя лапать, а потому шустро улетела. Мальчик, Дару кажется, сказал:

– А ты на мою маму похожа. У неё тоже были такие волосы.

– Надо же. – устало вздохнула я. – Слушайте, вы второго вожатого не видели? Нас же двое должно быть. Я читала, я прошаренная, я знаю. Где она? Или он?

– Я его видел! – хвастливо заявил Дару с загадочной улыбкой, схватил меня за руку и куда-то потянул. – Пошли, я покажу! Он большой, больше тебя, а ещё он мне шоколадку дал.

Боже, какой голосистый. Толстячок перевёл меня через всю площадку, и на входе в столовую я столкнулась с довольно обширным парнем. И довольно прочным, ибо я влетела ему в грудь, и чуть не вылетела назад.

– Ой, простите. – выпалил он, хватая меня за плечи и не давая упасть. – Вы целы?

– Вот он! – объявил Дару, показав на парня рукой.

Вау. Это и есть мой напарник? Брюнет, голубоглазый, статный, импозантный, весьма симпатичный. Милый конечно, но… нет, вы поймите, оскорблять человека за внешность, а тем более за полноту – не по моей части, но как он будет за детьми следить с его-то габаритами? Дару обнял ногу брюнета и показал на меня.

– Раф, это Соня, она наша вожатая.

– София, вообще-то. Софа. – буркнула я. – Соня я только для родителей, и то не всегда.

– Буду знать. – хмыкнул парень и протянул мне руку. – Рафаил. Зови Раф.

– Так мы будем горбатиться вместе? – я чуть улыбнулась и дала ему ладонь.

– Вроде как. Ты откуда?

– Я тут новенькая. Прибыла отбывать наказание.

– Хех, не ты одна. – он быстро повернулся и ухватил за бока Дару, который незаметно для меня прокрался мимо нас и направился в столовую. – Ты куда намылился?

– Я блинчики хочу. Они там есть, я видел, и пахнет.

– Вы распределиться и устроиться не успели, а ты уже есть захотел?

– Ну Рафаил! – заканючил пухляш, вырываясь. Какой вертлявый и неугомонный.

– Вещи разложишь, время как раз подойдёт, и все пойдёте завтракать.

– Отпусти!

– Пошли. – Рафаил взял его под мышку и понёс к корпусу. Вау… какой сильный мальчик… вес-то у Дару явно не детский. Он не тяжелее меня конечно, но килограмм пятьдесят с лишним в нём точно есть. Маленький пухляш, которого тащил пухляш побольше, смеялся и вертелся, стараясь освободиться, и начал пинаться и щипаться. – Ах ты, не в живот же! Ай! Дару! Мой бок!

– Ты такой мягкий! – восторженно выдал ребёнок, и ещё настойчивее надавил на пузо парню.

– Я сделаю вид, что не обиделся. Ох, ты мне желудок раздавишь!

– Ну пусти, я голодный! – заканючил Дару. – Софа, скажи ему!

– Ага, да, обязательно. – пробубнила я, копаясь в телефоне. Как выяснилось, со связью тут беда. И когда я это осознала, у меня вызвалась дикая боль в сердечке, я упала на колени и завопила: – нееееееееет! Интернета больше неееееееееет!

Оба пухлика посмотрели на меня. Тот, что постарше, отпустил ребёнка и сказал:

– Почему? Он очень даже есть. Просто не здесь. На втором этаже нормально ловит.

– Да? – оживилась я и рванула к корпусу. – Спасибо!

– Стоять! – он схватил меня за руку. – Ничего, что ты типа вожатая?

– Ну и что?

– Тебе надо построить детей, помочь им адаптироваться, пересчитать, увести завтракать, увести в парк, привести назад, уложить на тихий час, и уже потом можно будет подняться к себе и сидеть в интернете.

Я захныкала.

– Я не хочу, я не могу, я тупая, я у мамы дурачок, маленькие люди меня пугают!

– Маленькие люди – это мы? – уточнил Дару, подбежав ко мне.

– Да!

– Ты меня боишься? – заулыбался он. – Бу!

Толстячок сделал резкий выпад и схватил меня за руку.

– О нет, о боже, я так боюсь. – монотонно выговорила я. – Как же я ночью спать-то буду, меня ж кошмары замучают. Жестокий ты человек, Дару, совсем тебе меня не жалко.

– Жалко. – запротестовал он, обняв меня. – Я так больше не буду, не бойся.

– Постараюсь. – я вздохнула и взъерошила его волосы. А потом жалобно посмотрела на Рафаила. – Рааааф.

– Ааааа?

– Мы же вместе будем за малышнёй следить? Я имею в виду, ты мне поможешь?

– Да, конечно. Дару, иди давай. Я проверю, нормально ли ты вещи разложил.

– Ну Раф!

– Быстро.

Дару что-то забубнил и поплёлся в жилой корпус, громко топая и фыркая. Раф ухмыльнулся, проводив ребёнка взглядом. Мы с ним направились к остальной толпе детей.

– Если не секрет, то как ты тут оказался? – спросила я.

Он беспечно пожал плечами.

– Нечем было заняться. Вот и попал сюда. Но я тоже не думал, что мне достанется малышня в этом году.

– В этом? – не поняла я.

– Я уже работал здесь раньше. – пояснил брюнет. – В этом году тоже решил приехать. Но тебя я ни разу не видел.

– Я не местная.

– Это я уже понял. О каком наказании шла речь, если не секрет?

– Не секрет. Я просто непослушная, и меня послали приглядывать за детьми в лагерь. – Раф с недопониманием на меня смотрел. – У богатого папы связи.

– А-а.

– Ага. Мажорку сослали перевоспитываться. – усмехнулась я.

– Ты на мажорку не похожа. – фыркнул Рафаил.

– Я умело маскируюсь среди простолюдинов.

– Мы, простолюдины, знать всегда вычислим.

– Но меня ты пока не вычислил.

– Я был близок. Теперь смотри, – он показал на левую часть жилого корпуса, – там живут девочки. Тебе надо собрать их и вывести на улицу. Я позову парней, мы их посчитаем, и поведём кормить.

– Лады. А они меня не укусят?

– Не должны. Тех, которые кусаются, держат в отдельном корпусе. – ухмыльнулся Раф.

Мы разделились. Пока я звала своих девочек, прошло наверное полчаса, потому что несколько из них отказывались выходить из комнат и просились к родителям. Я выяснила, что у меня оказывается всё это время был дар успокаивать детишек. Ну капец, почему я не выявила его лет в семь, когда младший брат постоянно выл, что хочет к маме, когда они с папой в гости уходили? На няне бы сэкономили. Пока я упрашивала детей перестать плакать и старалась как-то отвлечь, то грешным делом проверяла связь. Ни фига. Ну и кое-как уняв истерику семилетней девочки, я со своими дамами вышла на улицу. Там уже стоял Раф со своими парнями. Некоторые носились друг за другом, другие громко что-то рассказывали брюнету, а он пытался их унять, попутно поправляя воротник рубашки Дару. Сейчас, когда я на обоих смотрела в профиль, до меня дошло, что они очень похожи. Только волосы у Рафа чернее, и глаза другого цвета, поярче. У обоих румянец на пухлых щёчках выглядит умилительно. Да и сами эти две булочки выглядят умилительно. Раф заметил меня и мою толпу. Мы кое-как построили детей, Дару взялся за руку брюнета, и мы ринулись кушац. Дети галдели, Раф терпел, а я всё ещё старалась реанимировать интернет. Потерпев неудачу в который раз, я простонала и откинула голову к небу.

– Господи, если ты есть, дай мне интернет прямо сейчас!

– Зачем тебе интернет? – спросил Дару, обежав нас и идя передо мной задом наперёд.

– Дару, иди нормально. – строго сказал Рафаил, но ребёнок не отреагировал.

– Чтобы сказать друзьям, что меня не будет на их… мероприятиях. – не думаю, что при ребёнке можно употреблять слово «бухич», и заявлять, что вожатая балуется алкоголем. И не только.

– У твоих друзей день рождения?

– Ну типа.

– А пусть они приедут сюда, к тебе.

– Знаешь, мои друзья не любят такие места.

– Почему? – опешил мальчик. – Тут же море, лето, а ещё тут можно ягоды собирать.

Я вздохнула. Ну вот как этому наивному чуду объяснять, что у меня друзья – отбитые городские богатые уёбки?

– Им больше нравится в городе.

– А мы с Рафом… – тут пухлик запнулся и рухнул на спину на асфальт кулем, так, что я аж услышала, как у него щёлкнули зубы.

– Дару! – воскликнули я и Рафаил в один голос.

– Ушибся? Тебе больно? Ты целый?! – запаниковала я, осматривая его.

– Я же сказал, ходи нормально! – шикнул Раф, поднимая дитя с земли. – Больно тебе?

– Нет. – Дару энергично помотал головой, потирая копчик и поясницу. – Совсем не больно.

– Мгм, вижу. – Рафаил отряхнул его, взял за руку, и повёл рядом, сбавив шаг, дабы ребёнок не отстал и не устал.

Дару что-то пробубнил, но Раф не обратил внимания. Я, чувствуя себя неловко, взяла и выдала:

– Слушайте, а вы похожи. – оба посмотрели на меня. – Лицами… профилями, вот.

Дитё заулыбалось и огласило:

– Потому что Раф – мой старший брат.

Я аж растерялась сначала, но потом стало понятно, почему Дару так открыто и без тени стеснения разговаривал с парнем.

– А… правда что ли?

– Правда! – заявил Дару и дёрнул Рафаила за руку. – Раф, скажи же!

– Правда. – кивнул он. – Не ори так, я не глухой.

– А у тебя брат есть? – спросил Дару меня.

– Да, целых два. Старший и младший.

– А где они?

– Один в армии, а второй в академии.

– Летом?

– Да. Наш папа отправил его туда на перевоспитание.

Тут Дару как-то приуныл и замолчал. Я что-то не то сказала? А что я сказала? Я с непониманием посмотрела на Рафа, который ласково ерошил волосы ребёнка. Он тихо сказал:

– Всё нормально, забей.

– Но…

– Скучает просто.

Я закивала, и не стала лезть к Дару, который настолько приуныл, что прильнул головой к боку Рафаила и притих. Если честно, я еле сдерживала себя, чтобы не обнять его и не начать успокаивать, как девочек в их комнатах. Только девочки в моих глазах не выглядели так… не знаю… трогательно наверно, как маленький грустный пухленький мальчик. Интересно, а почему Рафаилу достался отряд брата? Он сам попросил?

Впрочем, не будем любопытствовать, это не наше дело. Наше дело – не дать детям убить себя по дороге за едой. Ну и, разумеется, воскресить интернет.

====== Самодеятельность ======

После завтрака мне было велено вместе с Рафом отвести детвору в парк. И пока мы шли, я тихо материлась и проклинала Верда и отца. Не помню, чтобы я когда-нибудь так их обоих ненавидела. Одного за его идиотское желание, а второго за то, что сослал меня в какой-то залупинск, к комарам и отсутствию связи. Когда мы пришли, дети бросились к горкам, каруселькам и качелям, а я рухнула на шикарную скамейку. Проверила связь. Интернет не дышит. Фак. Я бы и рада купить новую сим-карту, но понятия не имею, где она тут может быть, и вообще не факт, что я успею. Рафаил сел рядом. Его брюшко уютно пристроилось на пухлых ляжках. Парень откинул назад голову и вздохнул. Подустал, видимо.

– Ты живой? – спросила я.

– Мгм. А ты?

– Я в печали, интернет не возвращается. Слушай, там с Дару неудобно получилось… он нормально, не плакал? Я буду осторожней со словами.

– Он в порядке, не заморачивайся. – Раф ободряюще улыбнулся. – Я дам знать, если что-то пойдёт не так. А так я рядом, он не будет плакать.

– Ну да… вы с ним так близки? Сколько ему, лет семь?

– Как видишь. И шесть.

– А тебе?

– Двадцать. – я вскинула брови. – Что?

– Я думала, ты постарше.

– Нет. Теперь насчёт тебя. – он с интересом стал меня разглядывать. – Ты мажорка, но ты ещё ни разу не назвала меня жирным, и не бросала на детей брезгливых взглядов. Почему?

– Я трезвая просто. А надо?

– Нет. Я к тому, что ты не кажешься избалованной.

– Это поправимо.

– Ладно, как скажешь. Сколько тебе?

– А сколько дашь?

– Ну, – он немного наклонил голову набок, чтобы получше разглядеть. – Где-то… 17?

Я польщено заулыбалась.

– Тепло.

– 18?

– Горячо.

– 19?

– Бинго!

– Хорошо сохранилась.

– Бальзамирование творит чудеса.

– Верю.

За разговорами время пронеслось довольно быстро. Примерно за полчаса до ухода ко мне стали липнуть девочки и проситься обратно, потому что кто-то хотел есть, кто-то пить, а кто-то вовсе спать. Одна заползла ко мне на колени и откинулась на плечо.

– Я устала. – сказала она.

– Лили, имей совесть. Мне и так жарко. – сказала я. – Ляг на скамейку.

– Хорошо. – девочка легла на скамейке, и положила голову мне на колени.

– Я имела в виду… ай, неважно.

– Я хочу обратно. – прицепилась ко мне другая, вроде, Алекс.

А я-то как хочу. Вроде только утром меня сюда закинули, а я уже хочу домой. Там интернет, прислуга, еда, и прохлада. А сейчас даже ветра нет, боже, как же мне жарко. Я вытерла лоб и посмотрела на Рафаила. Тот в свою очередь перевёл взгляд на меня. На его лбу тоже сверкали капли пота.

– Пойдём обратно? – жалобно сказала я. – Дети устали. Я тоже устала.

– Ну пойдём. – он поднялся и потянулся. Свободная футболка немного задралась наверх, обнажив бледный выпирающий живот, на который я невольно уставилась. Я хочу его потрогать. Не живот, а Рафа. За живот. И ещё за щёчки. Хотя, они и так скорее всего очень горячие, если за них потрогать, то ещё жарче станет. Ну тогда ещё плечи ему помять можно, а то он весь ссутулился, когда сидел, затекли наверное. Интересно, а у него кто-то есть? Видимо, смотрела я долго, потому что в себя пришла, когда он на меня несколько смущённо посмотрел, и сказал: – не пялься так.

– А, ой, извини… я задумалась просто. – он со скепсисом изогнул бровь. – Ты мне брата напоминаешь, я и вот.

– Брата?

– Да, старшего.

Не спрашивай, чем. Просто не спрашивай. Я не хочу говорить, что он тоже полненький, как ты. Ты обидишься. Или засмущаешься. Или всё вместе. Рафаил задумчиво кивнул, и потом посмотрел на малышей и громко сказал:

– Детвора, собирайтесь, идём обедать!

Детвора собралась за две минуты. Дару в этот раз пошёл в паре с мальчиком, с которым они о чём-то рассуждали. Либо о рыбах, либо о море, я прослушала. Ну так вот, идём мы, я опять пытаюсь воскресить интернет, и тут Рафу звонят. После трёх минут диалога, он вздохнул и посмотрел на меня.

– Ты с музыкой дружишь?

– На пианинке тренькаю красиво. И ещё на гитаре немного, и на укулеле, но совсем чуть-чуть.

– Прямо юное дарование. – он присвистнул.

– Ну а то. А в чём дело?

– Директор лагеря звонил. Через три недели будет день города, как следствие – концерт, и нам надо организовать что-нибудь музыкальное с нашей малышнёй.

– А… но… твою ж ма… – на меня посмотрело четверо детей, ожидая ругательств, – …рмеладку.

Если я что и знаю о детях, так это то, что при них материться и ругаться нельзя, потому что в голове у них записывающее устройство. И когда они слышат маты, то там уже по глазам видно, что информация загружена и готова к использованию. Это мы с Вердом узнали случайно, когда выясняли, какой мультик будем смотреть. И пополнили лексикон нашего братика Фейлна слов на сорок. Рафаил хмыкнул и обернулся на детей:

– Вам родители не говорили, что подслушивать некрасиво?

– Так вы сами громко разговариваете. – ответил мальчик Киро с простотою душевной.

– Твою ж мармеладку. – повторил за мной Адам, который шёл рядом.

– Парни, петь умеете? – спросил их Раф.

– Нет! – хором ответили они, всем видом показывая, что в самодеятельности участвовать не собираются.

– Там петь надо? – спросила я коллегу.

– Ну или танцевать. Я без понятия, что мы сделаем.

– Прискорбно. А ты-то сам что-нибудь умеешь?

Он помялся и отвёл взгляд.

– Ну… тенор у меня не самый худший.

– Правда? – оживилась я.

– А что такое «тенор»? – подёргала меня за штанину Лили.

– Тенор, милое дитя, это мужской голос. Высокий. Их три: тенор, а кроме него баритон – средний, и бас – самый низкий. – со знанием дела ответила я. – Они ещё делятся на лирический, драматический, и…

– Чшш. – притормозил меня Раф, показывая, что у дитятки я вызываю бурю мыслей и вопросов.

– Короче, три их, вот. – заключила я. Девочка кивнула и решила просветить подружек приобретённым знанием. – Ладно, может, ты и споёшь, Раф?

– Я?! – опешил он. – Нет!

– Почему? – не поняла я.

– Потому! Не буду, и всё. К тому же, там и детей надо припрячь.

Я хитро улыбнулась, смотря на парня.

– Ты что, боишься?

– Нет. Я просто не хочу.

– Но почему?

– Да не люблю я сцену. – проворчал он, скрестив руки на груди. – Ты-то петь разве не умеешь? У простолюдинов ходят слухи, что дети аристократов все поющие.

– Я поющая. У меня шикарное меццо. Но как ты и сказал, туда надо впихнуть детей. Может, мы детский хор организуем?

Раф подумал.

– Гм. А это мысль. В отряде тридцать два человека, кто-то, да согласится. И что будем петь?

– Не знаю, что у вас простой народ ценит? Вот мы, мажоры, а конкретно наша светлость, – я показала на себя, – больше по року и капельку по классике.

– Что-нибудь про небо, про солнце, что-нибудь детское. – рассуждал брюнет. – надо будет поискать, когда тихий час будет.

– Софа! – меня потянула девочка Джильда. – Софа!

– Что, что? – я повернулась к ней. – Зачем ты мне руку выворачиваешь?

– А мы на дискотеку пойдём?

– На куда? – потерялась я.

– На дискотеку.

– А тут и такое происходит? – спросила я парня.

– Происходит. – кивнул он. – Джильда, вы ещё маленькие для дискотеки.

– Ну пожалуйста! – заканючила она жалобно. – Рафаил, пожалуйста!

К ней присоединилась и другая часть девчонок. А я стояла и ждала его вердикта. Интересно, как тут дискотеки проводят? Вряд ли здесь будет алкоголь, полуголые девушки лёгкого поведения, стриптизёрши и разврат. Следовательно, наверное всё ограничится зеркальным шаром, музыкой, танцами, и… и что ещё может быть в детском лагере? Драки могут быть? Если да, то я обязана их снять и отправить брату! Пусть знает, что я тут не страдаю. А то вдруг ему не пофиг, мало ли.

В итоге, Раф согласился отвести их на дискотеку, но только до девяти вечера, потому что потом они должны спать. Во время обеда подавали пюре и котлету с сомнительным подливом. Я брезгливо на это смотрела и принюхивалась. Рафаил и я сидели за одним столом, и пока я морщилась, он быстро это съел и уставился на мою отодвинутую тарелку. Не наелся?

– Ты чего не ешь? – спросил он.

– Оно пугающе выглядит.

– Это всего лишь котлета.

– Я кролика хочу. – захныкала я. – Или пасту. Или гюцпот.

Он медленно моргнул.

– Что бы это ни было, этого здесь нет.

– Оно хоть вкусное? – спросила я, взяв вилку и потыкав в котлету.

– Да. Ты не ела утром, ты голодная, так что вперёд. – он придвинул тарелку ко мне.

– Я не отравлюсь?

– Я сейчас обижусь.

– На что это?

– На то, что ты опускаешь весьма вкусную еду. Хоть попробуй.

Я сглотнула и согласилась, предварительно взяв нож. Да, я изнеженная сучка, которая не в состоянии отпилить кусок от свёртка мяса без ножа. Я осторожно откусила кусочек и так же осторожно прожевала. Мясо было другим. Не таким нежным, как у папиных поваров, не таким идеальным… но таким вкусным…

– Ну? –ухмыльнулся Раф, видя моё лицо.

– Принеси ещё тарелку, – я кинулась на еду.

И он принёс две, себе и мне. Я немного не рассчитала и объелась, из-за этого мне захотелось спать. И во время тихого часа, когда я растолкала дам по комнатам, я завалилась в свою и совершенно случайно задремала.

====== Разговоры ======

Через несколько дней свершилось чудо. Когда мы с Рафом выгуливали детвору на кортах для тенниса, у меня зазвонил телефон. И едва я глянула на экран, как взвизгнула и запрыгала на месте.

– Да! да-да-да! Это он! Это ОН, Рафи! – заголосила я так, что на меня посмотрели дети и нашего, и других пяти отрядов.

– Кто? – спросил Раф, и как-то напрягся.

– Мой создатель! Папочка заберёт меня! – на радостях я звучно поцеловала парня в щёку и ускакала подальше. – Аллё, папочка!

– Привет, Софочка. – раздался родной ласковый, и внезапно такой любимый голос. – Как ты там?

– Ах, пап, я по вам с мамочкой так скучаю. – сказала я грустно. Надо давить на жалость, и тогда папенька заберёт меня домой. – Мне вас так не хватает.

– Моя ты маленькая девочка. – сюсюкаясь сказал он. – Ну ничего, скоро мы увидимся. Три месяца быстро пройдут.

– Ск… сколько? – оторопела я.

– Три месяца. – повторил отец. – Я же говорил, что ты в лагере будешь всё лето.

– Я думала, ты имел в виду всю смену! Она три недели длится!

– Нет, не смену.

Тут я закипела.

– Ты угараешь?! Ты про месяцы ни слова не сказал!

– А ведь меньше минуты назад ты по мне так скучала. – усмехнулся родитель.

– Па, я серьёзно! Так делать нельзя!

– Если я начну тебе перечислять, как делать нельзя, у меня телефон сядет.

– Ты издеваешься?! – заорала я, уходя ещё дальше, за корпусы. – Ты и так послал меня куда-то на очко волкодава, тут интернет еле живой, закинул мне детей, а теперь говоришь, что я тут три месяца торчать должна?!

– А что, не нравится? – ехидно спросил папа. – Напомнить, почему я тебя туда закинул? Раз я тебя плохо воспитал, то будешь заниматься общественно полезными делами.

– Поди ещё и бесплатно?

– Конечно.

– ТЫ СЕРЬЁЗНО?!!!!!

– Естественно! Зачем тебе там деньги? Жильё у тебя есть, еда и вода тоже. А то, сколько я тебе отправляю, вдвое больше зарплаты вожатого.

– ДА ТЫ… стоп, что? Что ты мне отправил?

– А тебе сообщение разве не пришло?

– Нет, я же сказала, связь плохая. Что ты отправил там?

– Пару тысяч для поднятия настроения. Сходи в банкомат, глянь, раз интернета нет. До города полчаса пешком по прямой, потеряться не должна.

Злость немножко улетучилась.

– А… а сколько там?

– Увидишь. Чтобы от голода не умерла. Как ты там ешь, кстати? Не дай боже узнаю, что снова ешь раз в день и что попало.

– Да нет, тут за мной приглядывают. – я посмотрела в сторону корта. – Коллега.

– Правильно делает, привет коллеге.

– Слушай, а если у меня нет зарплаты, то её директор прикарманит?

– Нет. Я велел раздать её остальным вожатым.

– Мм, давно ты благотворительностью занялся?

– Да недавно. Решил, что когда умру, пусть обо мне будут вспоминать хорошее, несмотря на то, какие мои дети оболтусы и бестолочи.

– Ты злой.

– Я-то злой? – посмеялся папа. – А ты нет?

– Нет. У меня нет сил злиться, тут толпа детей, которым надо не дать себя убить.

– Хорошо. Да, кстати, тебя твои придурошные искали.

– Кто? Мои кенты?! – оживилась я.

– Да, они. Спрашивали, куда ты пропала, когда вернёшься, и можно ли Руби взять твои сапоги.

– Хер ей, а не сапоги! Что ты им ответил?

– Что ты уехала трудиться на благо общества.

– Ты сказал, куда именно?

– Ну да.

– Зачем?! Боже, что они ещё говорили?

– Мне кажется, они к тебе нагрянут. Но ты ж помни, если сбежишь, я карту заблокирую.

– Она не на твоё имя.

– Ну тогда просто денег не дам.

– Ладно, ладно, я поняла.

– Вот и умница. – фоном в трубке раздался чей-то голос. – Мне пора. Я позже ещё раз позвоню.

– Мгм, лады.

– Пока, милая. Люблю тебя.

– Взаимно.

Я отключилась и вдохнула. Ну капец, сюда могут нагрянуть мои кенты, а я не то, что не готова, но даже не красилась толком уже неделю. Ещё и до конца лета тут застряла… а сколько мне папенька закинул? Моё терпение продаётся, но довольно дорого. Хотя, для него это так, капризы любимой и единственной доченьки. Верд и больше денег с него стрясал. Тут я заметила, как в мою сторону бежит Дару. С красными щёчками, запыхавшийся и вспотевший.

– Ты откуда здесь? – спросила я, доставая из кармана влажные салфетки. Когда он добежал, я стала аккуратно вытирать его лицо. – Все ведь на корте.

– Я пить ходил. А ты с кем разговаривала?

– С па… – я осеклась. Дару сильно по их с Рафаилом папе скучает, наверное, лучше не напоминать. – Да так, с родственником. Пойдём обратно.

– Я не хочу. – замялось дитя. – Давай мы на качели пойдём?

– Ну ладно, давай, но почему не хочешь? Там остальные ребята, поиграл бы с ними, побегал.

– Я… устал, я на качели хочу, ну идём.

– Пошли-пошли. – согласилась я.

Дару взял меня за руку и повёл к качелькам, которые были возле детских корпусов. Там он залез на них и попросил себя раскачать. Под упитанной тушкой они поскрипывали, но всё-таки начали качать ребёнка.

– А что мы будем завтра делать? – спросил Дару, весело смеясь и взлетая всё выше.

– Ну, завтра будет очень жарко, так что я думаю, мы с Рафом поведём вас на пляж, купаться. Ты плавать умеешь?

– Да! но Раф всё равно меня нарукавники надевать заставляет.

– Конечно, он же волнуется за тебя.

– А мы весь день будем купаться?

– Вы замёрзнете, если долго в воде просидите. Наверное, мы сходим днём, а потом и вечером, когда вы поспите после обеда.

– Я после обеда никогда не сплю. – с гордостью заявил он.

– Эх, Дару, сон – это самая лучшая в мире вещь. Особенно днём. И ещё булочки с корицей.

– Я тоже люблю булочки с корицей! Рафаил их дома иногда делает.

– Он у вас ещё и готовить умеет?

– Он всё-всё умеет. Даже шить.

– Вау. Прямо хозяюшка.

– Да. – кивнул Дару.

– Ты его любишь?

– Да, очень.

– Он тебя тоже.

– Я знаю. – улыбнулся ребёнок. – Софа, а что мы будем делать потом? Послезавтра?

– Послезавтра родительский день, так что наверное ничего. К детям приедут родители, заберут вас в город, а вечером вернётесь.

Тут Дару опустил глаза и притих. Я сглотнула подступивший комок в глотке.

– Я… Дару, я что-то не то сказала? Ты в порядке?

Он помотал головой. На песок упала капелька. Твою мать, он плачет! Из-за меня?! Да конечно из-за меня, ё маё! Я опустилась перед ним и взяла за плечики.

– Дару, малыш, посмотри на меня.

– Нет. – тихо сказал он и шмыгнул носом.

– Дару, пожалуйста. Ну пожалуйста, солнышко.

Он сильно всхлипнул и упал лицом мне в грудь, начиная плакать. Я напрочь растерялась на пару секунд, но потом собралась и обняла его, начиная успокаивать.

– Чшш, чшш, ну-ну-ну, мой маленький, что случилось? Я как-то тебя обидела? Извини, Дару, я не хотела.

– Папа… мама… – всхлипнул он, вжимаясь в меня.

Он по родителям так скучает? Боже, что за лапочка. Я стала гладить его по голове.

– Ну ты чего? Послезавтра они приедут, вы увидитесь, и целый день будете вместе где-нибудь гулять.

– Они не приедут… никогда не приедут…

– С чего ты взял?

– Они умерли.

Тут у меня руки отнялись. Как умерли? Но Раф… но он ни разу не сказал… родительский день… Ёб твою мать, какая я тупая, какая же я бестолочь, папа был прав. Я сглотнула и крепко обняла ребёнка. Я не знаю, что ему говорить. Но если он плачет при любом напоминании о семье, то наверное их родители умерли не так давно. Лучше дать ему поплакать. Это лучше, чем он будет всё держать в себе. Я поцеловала его в макушку, Дару сильно жался ко мне и всхлипывал.

– Мне… я не знала… прости пожалуйста, Дару, я не хотела на больное так давить. – виновато сказала я.

Он кивал и продолжал льнуть ко мне. Скорее всего, Рафаил хотел, чтобы Дару развеялся после такого, потому и отправил его в лагерь, и сам устроился здесь, чтобы ребёнка одного не оставлять со своим горем. Бедняжка, как мне его жаль. У них есть кто-нибудь из родственников? Наверно да, иначе бы Дару забрали в детский дом. Я ласкала его, укачивая в своих объятиях, и через какое-то время он заснул. Я сидела на земле, Дару спал у меня на руках, и я написала Рафу, что мы у качелей, и чтобы он пришёл. Просто Дару тяжеловат, я его не дотащу до корпуса. К тому же, скоро обед, ему бы поесть. Не то проснётся и голодным до ужина ходить будет. Спустя минут десять Рафаил явился.

– Чего вы… – он осёкся, увидев, что дитя спит. – Ясно.

– Он сильно плакал. – тихо сказала я, поглаживая его по голове.

– Что случилось? Ударился что ли?

– Нет… просто я рассказала про родительский день.

По лицу Рафа пробежало выражение: «твою мать». Дару вздохнул и потёрся щёчкой об мою грудь, отворачиваясь от лучей солнца.

– Почему ты не сказал мне? – спросила я. – Я бы не стала… я не довела бы его до слёз.

Рафаил смотрел на брата и поглаживал по голове. Затем аккуратно, чтобы не разбудить, взял у меня и поднялся.

– Пойдём, я отнесу его в кровать, и поговорим. – сказал он негромко и устало.

Как выяснилось, детвору он уже сводил поесть и уложил спать, и остался только Дару. Рафаил вышел из корпуса, и мы пошлёпали в сторону ворот, ведущих из лагеря. Я намеревалась сходить в город сегодня, и решить наконец проблему с интернетом, купив новую сим-карту, как у Рафа, ибо у него она хорошо ловит. Мы шли по аллее и молчали. Видно было, как Гранде колеблется и собирается с мыслями. Я не выдержала:

– Раф, слушай, и… и давно?

Он сглотнул.

– Наша мать умерла два года назад. Заражение крови. Отец стал спиваться, и когда он избил Дару, его забрали в детский дом, а папу лишили родительских прав. Через год он разбился на машине. Дару всё это время был в детдоме совсем один. Только полгода назад я смог забрать его оттуда. Он плохо помнит, что с ним там было, но мне кажется, ему сильно доставалось. Иначе бы он легче переносил напоминания о родителях.

Я поёжилась. Кошмар просто. Бедные дети.

– Мне очень жаль… прости пожалуйста, я не должна была лезть в это…

– Всё нормально. Мне надо было кому-то рассказать.

– Тебе же двадцать, ты разве не должен где-то учиться?

– Я и учусь. На хирурга. – он горько усмехнулся. – Вернее учился, пока не взял академ.

– Зачем?

– Надо же мне было где-то деньги брать и забирать Дару. Потом меня уволили, но немного денег оставалось, чтобы отправить его в лагерь, пока я найду работу и мы хоть немного выровняемся, и мне не придётся занимать у друзей. Но выяснилось, что он не может находиться здесь один, он сразу плакать начинает. И я решил устроиться здесь хотя бы на лето. Директор лагеря оказался знакомым нашей мамы, поэтому он разрешил мне и Дару остаться здесь до конца лета. Так даже лучше: я не буду тратить деньги на еду и остальное, Дару здесь отдохнёт и отвлечётся, а осенью отдам его в детский сад и разгребу пиздец с учёбой.

– Там всё так плохо?

– Я не сдал четыре экзамена. Если не сдам их к концу семестра – меня отчислят. А если это случится, то у меня нет образования. Нет образования – я не самый достойный человек, который может опекать Дару до совершеннолетия, а значит, его заберут. Но я не смогу подготовиться и сдать экзамены, потому что буду работать, чтобы нас кормить, ибо денег, заработанных сейчас, хватит только до середины полугодия, а потом их опять не станет. Замкнутый круг.