Текст книги "Тупик (СИ)"
Автор книги: Astery
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
– Аааааа, ну за что?! Ну почему?!
Бьол взял у него лист и прочитал.
– Мгм… засим довожу до вашего сведения… – бубнил советник. – Уезжаю… не терпит отлагательств… милорд, если позволите, я сам займусь поисками нового.
– Нет, стой, – папа устремил взгляд сероватых глаз к Рафаилу. – Гм. Ты ведь целитель.
– Да, сир. – напряжённо кивнул Раф.
– Я кажется знаю, как нам прекратить ругать и не спалить что-нибудь ещё.
– Да я не нарочно! – оправдывалась я. – Оно само. Я просто рядом стояла.
– Пойдёмте. Бьол, уточни, когда Айдин уедет, если уже не уехал, и пусть его покои отведут Рафаилу. И пусть парня отмоют и приведут в божеский вид, одежду ему подберут, и так далее.
– Милорд, – кивнул советник и направился в замок.
– Милорд, я немножко не понял, чего вы от меня хотите? – спросил Рафи, теребя краешек туники.
– Место лекаря освободилось. Ты ведь целитель, я и решил тебе его отдать. Или ты против? Я смотрю, там ещё мешки и ящики пылятся…
– Нет! Нет, сир, милорд, я согласен! Божечки, спасибо!
– Пожалуйста. София, ты довольна?
– Сперва скажи, что в его обязанности входит.
– Лечить, варить отвары, мазать мази, чем там ещё лекари занимаются? Тяжёлой работой он уже заниматься не будет, а только своим прямым предназначением.
– Тогда да, я довольна, – улыбнулась я. – Рафи?
– Я счастлив! Милорд, можно я…
– Не смей меня обнимать.
– Я не о том…
– Всё, иди давай, ты выглядишь так, будто в хлеву ночевал, – отец развернул его и стал толкать ко входу в замок. И я могу ошибаться, но мне показалось, что на лице у папы была миролюбивая улыбка.
====== Прятки ======
Пару дней спустя Рафи ходил со счастливым личиком в светлом одеянии придворных лекарей. Так как у него опыта не особо много, ему по большей части доверяли доверяли бумажную работу, либо же возиться с прислугой. Но парня это не очень-то удручало. Каждый раз, встречаясь в коридоре, мы улыбались друг дружке, а потом зажимались в тёмных углах, целовались и тискались. Боже, какой он ласковый и нежный. Он назвал меня сегодня «моё наливное яблочко», и я в отрыв ушла. За что и огребла от Джеспера льдиной по загривку.
Вечером мы закрылись у меня и просто стояли у окна и смотрели на небо. Рафи шептал мне о любви, я смущалась, иногда краснела, но слушала и внимала.
– Мой ты мальчик любимый. Упитанный и миленький.
– Моя пампушечка, – улыбался Рафи, обнимая меня за живот. – Моя милая плюшечка.
– Можно я тебя за животик потрогаю?
– Только если тебе не противно.
– Ничуть, мой кругленький. – я взяла его за толстенький животик. – Ой, какой большой! Какой мягкий и горячий, и… булькающий?
Он слегка покраснел.
– Я недавно поел.
– Мой любименький. Мне кажется, ты начал потихоньку поправляться, – я аккуратно похлопала его пузечко.
– Ох… я как-то не заметил…
– Это очень хорошо, пирожок! Тебе нужно отдыхать, отъедаться и набирать на зиму жирок, не то ты замёрзнешь. А я буду проверять, хорошо ли ты округляешься.
– Я тебя люблю, – улыбнулся Рафи.
– И я тебя люблю, дорогой. Вместе с ним, – чмокнула в брюшко.
Целитель краснел и стеснялся, но не останавливал меня.
– Тебе не обидно, когда я тебя так… ну… смущаю? Я могу не называть тебя…
– Нет, называй, – прервал Раф, взяв мои руки. – Сладенькая, мне нравится. Просто непривычно, когда тебя так тискают.
– Мой ты мягонький эклерчик, – я взяла его за щёчки и поцеловала. – Ты не устал за сегодня?
– Немного. Явно не сильнее, чем когда таскал мешки или толкал телегу в гору.
– Ты и этим занимался?!
– Всего три раза. Боже, Софа, не смотри так, я же не умер!
– А мог! Так, всё, иди сюда, – я повалила его на кровать. – Ложись на животик.
– Зачем?
– Ну давай, сюрприз хочу сделать.
Он подумал пять секунд и улёгся на живот. Я же пристроилась над ним и стала делать массаж.
– Ах! – вырвалось у Рафаила. – Господи… нгх, ещё…
– Расслабь плечи. Да, вот так. И лежи, мамочка всё сделает.
– Я люблю тебя, мамочка!
– Взаимно, мальчик мой, – усмехнулась я, разминая ему плечи. У него вырвался стон. – Чшш, потише, милый. Вдруг услышат.
– Я не нарочно… ох, боже… София, моя самая-самая любимая девочка, не останавливайся… ещё!
– Софит! – раздался ор Верда, который ломился в мою комнату. – Софа, сестрёныш, открывай! Быстрее!
– Чё надо?! – рявкнула я, нехотя отпуская Рафи.
– Впусти живее, меня сейчас убьют! Бегом!
Рафаил тихонько взвизгнул и стал метаться по комнате, ища укрытие.
– В шкаф давай! – шикнула я, распахивая дверцу.
Он кивнул и ввалился туда. Я закрыла Рафи и открыла Верду. Брат ворвался весь взъерошенный и запыхавшийся, захлопнул дверь и сдул чёлку с глаз.
– Чё случилось? – нахмурилась я.
– Я там… это… в общем…
– Верд! – раздался ор отца из коридора.
– Ты опять лапал замужних придворных дам? – со скепсисом поинтересовалась я.
– Немножечко лапал, множечко не лапал. На то оно и детство, знаешь ли.
– Тебе двадцать.
– Первые сорок лет детства мужчины – самые сложные.
– Ну получается, папенька тоже ещё ребёнок? Ему ж ровно сорок.
– Да, совсем скоро он переступит порог взрослости, если только его не сведут в могилу вино и еда. Короче, просто спрячь меня, пока он не нашёл!
– Куда мне тебя прятать?!
– Да хоть в шкаф, – Верд потянулся к ручке.
– Нет! – тормознула его я. – Ты мне там всё перемнёшь… под кровать давай. Ты схуднул немножко, теперь влезешь.
Но я ошиблась. Под кровать братик не влез из-за неочевидной причины, перетянутой чёрным поясом, который объёмов особо не убавил. Так что Верда я просто повалила на кровать и закидала подушками и одеялом. Только я собралась выдохнуть и присесть в кресло, как ворвался Фейлн.
– Софа, дядя Зейир увидел, как я случайно разбил его персональный хрустальный кубок, который он как трофей привёз из какого-то похода, спрячь меня! – выпалил перепуганный младшенький.
Они издеваются?!!!
– Да вы… ргх, – я захлопнула дверь и втянула к себе Фейлна, а потом стала толкать его к окну. – За штору, и сиди тихо!
– Люблю тебя! – он быстро чмокнул меня в щёку и спрятался за бардовыми шторами.
Так, ладно, всех рассовала по углам, вот теперь точно можно присесть. Не успела моя жопка коснуться сиденья кресла, как опять начали стучаться.
– Что?!!! – заорала я, вскочив. Волосы случайно полыхнули от злости. Папочка говорил, что у Флеймов это нормально.
– София, открой!
Зейир. Не дай боже, он увидел, как Фейлн ломится ко мне. Я сделала глубокий вдох, и опять открыла. Дядюшка нагло вломился ко мне и замер посреди комнаты.
– Где он?
– Кто? – тупила я с недоумённым видом.
– Брат твой.
– Их двое, можно конкретней?
– Фейлн! Я видел, он сворачивал в этот коридор, он у тебя?
– Что ему у меня делать? Что случилось-то?
– Этот щенок разбил хрустальный кубок, который у меня десять лет хранился! Десять лет разбились одним взмахом руки мелкого бесполезного засранца!
– Ну может, он не хотел?
– А кому от этого легче? Где он? Под кроватью? – дядя наклонился. Боже, как же хорошо, что Верд туда не влез.
– Дядя Зейир, я тут одна. И я как бы спать собиралась ложиться. – я показала на свою ночнушку и пеньюар. – А ваши подозрения необоснованны. И между прочим, что люди подумают, когда увидят, что вы ко мне в спальню на ночь глядя вломились? А если служанки Бьолу донесут, а тот папе? Нам же всем по шее достанется.
Он выжидающе на меня посмотрел. Я прямо слышала, как у него шестерёнки крутятся, как он рассуждает, крыть меня матом, или просто уйти. Но раздался новый стук. У меня сейчас точно нервный тик начнётся, я уже слышать его не могу.
– Софа! Софа, это папа, ты ещё не спишь?
– Твою… спрячь меня! – шикнул Зейир, хватая меня за плечи.
– Куда?! – шипела я, судорожно соображая, что сейчас делать.
– Я не знаю… ргх, открой шкаф.
– Нет!
– Ладно, тогда за штору…
– Не сметь!
– А куда?! Мне к тебе в кровать под одеяло завалиться?!
– Точно нет! – паниковала я. – Мф, давайте…
– Софа! – повторил папа.
– Секундочку, я одеваюсь! – крикнула я, толкая дядю к углу. – За кресло давайте.
Тот тихо ругнулся и залез за кресло. Я вдохнула, выдохнула, улыбнулась и открыла.
– Папочка, привет, а ты чего не спишь? – спросила я, надеясь лаской его отвлечь и выпроводить, дабы он не узнал, что у меня в спальне спрятаны четыре мужика.
– Да пройтись решил и к тебе заглянуть, – улыбнулся он, обняв меня и взяв за руку. – Ты ничего не слышала? Верд не проходил?
– Верд? А, нет-нет, я же окно нараспашку открыла, а там листва громко шелестит, я больше ничего и не слышала.
– Печально. – вздохнул лорд.
– А зачем тебе Верд? Он что-то натворил?
– Он… неважно, дорогая. Не рассказывать же тебе о его похождениях. Ты что-то красненькая, хорошо себя чувствуешь? – он потрогал мою щёку. – Ох, горячая. Ты болеть начинаешь?
Красненькая я от злости, милый папочка.
– Да нет… душно просто было, поэтому окно открыла.
– Понятно. На самом деле, я поговорить хотел.
– Я что-то натворила?
– А я чего-то не знаю? – улыбнулся он. – Нет, я не о том.
Папа прошёл немного к углу и опустился в кресло. Под его весом оно скрипнуло и слегка отъехало назад. Видимо, он чуть придавил дядю Зейира, потому что раздалось тихое кряхтение.
– Ты слышала? – насторожился отец.
– Это я… утомилась за день, – соврала я, сев на второе кресло, у кровати. – О чём поговорим?
– О тебе. Видишь ли, я всё старался узнать, какая у нас степень родства. Получилось так, что ты совершенно точно либо моя дочь, либо Крейда, это наш с Зейиром младший брат. Скажи, как зовут твою маму?
– Наталия.
Папа подвис и моргнул.
– Наталия?
– Наталия.
– Но… так, стой, а папу? Ну, который тебя растил?
– Владимир.
– Нет… нет, неправильно, – бубнил он, взявшись за голову. – Тебе же девятнадцать, ты родилась зимой… ты же должна быть от меня… ничего не понимаю.
Я нервно сглотнула.
– Теория разрушилась?
– Тут что-то не сходится… что-то очень неправильно… я её помню, твою маму должны звать Маргарита… у неё были такие же волосы. И такое же милое лицо.
Я замялась.
– Я… я не твоя дочь, Дарон. Я не могу ей быть, раз у мамы другое имя. Нет, папа конечно не любил меня так, как сестру, потому что я на него вовсе не похожа, но…
– Нет, я твой папа, Соф. Я. Но я не понимаю… может, она сменила имя? Как выглядела твоя мама? Во сколько она тебя родила?
– Светловолосая и голубоглазая. В двадцать пять.
Тут у него аж руки опустились.
– Маргарите было двадцать… она была рыжей и очень женственной, как ты… Но как такое может… но ты так похожа на неё и на меня… не понимаю… я так надеялся, что это ошибка…
Я поджала губы.
– Я определённо не твоя.
– Нет… – Дарон взялся за лоб. – Нет…
Он поднял на меня глаза. Они поблёскивали, мужчина часто дышал, не моргая на меня таращась. Мне стало не по себе.
– Д… Дарон?
– Ты совсем как она, только помладше.
Он встал с кресла и пошёл ко мне. Взял за плечи, поглаживая по ним и неотрывно на меня смотря. Тааааааак.
– Т-ты чего так смотришь?
– София, боже, она так же произносила моё имя.
– Дарон, ты чего?!
Он рывком поднял меня с кресла, с меня аж пеньюар сполз, оставив плечи обнажёнными. Сердце бешено заколотилось в груди. Рафи, помоги мне!
– Софа… – я была готова к худшему. К тому, что сейчас он разденет меня и будет делать всё, что делал с Маргаритой, на которую я так похожа. А он обнял меня. Ласково и трепетно. И погладил по голове. – Софа, пожалуйста, не зови меня «Дарон». Зови как раньше, папой. Я всё равно отношусь к тебе как к дочери, дитя. К тому же, я всегда хотел дочку после сыновей. Ты чего так смотришь? Я тебя напугал?
Я сглотнула. Можно выдыхать. Чего я так испугалась? Тут совсем рядом Рафи, Верд, и Фейлн. Зейир вряд ли поможет, но если захочет присоединиться, парни и ему влепят. А Дарон… видимо, он любил эту Маргариту, раз говорит, что я на неё похожа, и чтобы звала его «папой».
– Нет, – соврала я, обняв его в ответ. – Папа.
– Да?
– Ты любил её?
Он опустил глаза и робко улыбнулся.
– Да. Мы познакомились на моей свадьбе. Родители нашли мне жену и заставили жениться. И там была она. Служанка, бастард без магии с Земли. Я забрал её у лорда, которому она служила. Когда родился Верд, через пару месяцев она узнала, что ждёт ребёнка. Не смотри так. Да, я изменил жене. Я не любил её, но я любил моих детей. У неё, я полагаю, такое же рассуждение. Я думал, Маргарита разродится здесь, в замке, и я оставлю моего бастарда и её при себе. Но нет. Тогда часто вспыхивали бунты, я упросил Пирса отправить Маргариту на Землю, чтобы она родила там, а я разобрался с проблемами. Через год я узнал, что она умерла родами. И что наш ребёнок пропал. – он поник. Тяжело вздохнул. – Ещё через два года я всё-таки попробовал наладить отношения с Лилар. И появился Фейлн. Но все два года я был безутешен. Я искал своего бастарда, я надеялся, и всё тщетно. Мне только удалось узнать, что Маргарита родила мне девочку.
Я сглотнула комок в глотке. Как всё грустно. Дарон посмотрел мне в лицо.
– У тебя такой же взгляд. Печальный и задумчивый. И щёчки… у неё тоже были милые румяные щёчки.
– Блин, грустно всё, – пробубнила я, опустив голову.
– Что было, то было. Девятнадцать лет прошло. Однако я заболтался. У тебя глазки слипаются, ребёнок, – улыбнулся папа, чмокнув меня в лоб. – Ложись спать.
– Да… пап, ещё один вопрос.
– Я тебя слушаю.
– Я всё же не твоя… и мою маму зовут по-другому… ты меня не выгонишь?
– Ну конечно нет. Я вовсе не жестокий человек, который выгоняет из дома совсем ещё юную девушку.
И тут раздался чих, от которого дёрнулась штора. Папенька с ошалевшим видом уставился на сына.
– Фейлн?!
– Привет, папа, – нервно улыбнулся он.
– Попался! – рявкнул Зейир, выскакивая из-за кресла.
– Простите, дядя Зейир, я правда ненарочно!
– Ты-то здесь откуда?! – опешил отец.
– Отстань, я прибью его!
Фейлн хотел перепрыгнуть через мою кровать и свалить, но запнулся и рухнул прямо на Верда, который со вскриком вылез из-под одеяла, спихивая брата.
– Верд? – потерянно изумился младшенький и дядя.
– Верд, – буркнул Верд.
– Верд! – прикрикнул лорд Дарон Флейм. – Ты-то что забыл в кровати сестры?!
– От тебя прятался! Фейлн, пошёл вон, ты мне ребро сломал своей тушей!
– Моя туша вдвое легче твоей.
– Не льсти себе. Все мы знаем, что это не так.
– Фейлн, я сказал, подошёл сюда, – рычал Зейир.
– Молчать!!! – рявкнул папа. Все уставились на него. – Сию секунду пошли вон из спальни моей дочери!
– Не твоей, – ухмыльнулся Зейир.
Папа молча взял его за шиворот и вытолкнул в коридор. Парни тоже пошли к выходу, а Верда он схватил за ухо и поволок за собой.
– Ай! Больно-больно-больно, отпусти!
– Доброй ночи, Софочка, – улыбнулся папа и захлопнул дверь, а из коридора раздались оры, вопли, и мольбы о пощаде.
Я выдохнула. Стоп… Рафи! На всякий случай я заперлась, дабы никто уже не вломился, и открыла шкаф. Там сидел Рафаил с видом преисполнения в собственном сознании.
– Ты как? – спросила я.
– Напомни пожалуйста, чтобы я больше никогда не прятался у тебя первым.
– Почему?
– Слишком много мыслей и паники посетили мою бедную головушку.
Я усмехнулась и уселась к нему.
– Зато теперь мы знаем, что я дальний-предальний бастард.
– Мне не даёт покоя твоё сходство с лордом и этой Маргаритой.
– Рафи. Это всё не наши проблемы. Наша проблема заключается в другом.
– В чём?
– Уже десять вечера, а мне приспичило поесть. Надо этот вопрос урегулировать.
У него вырвался смешок. Рафи обнял меня, поцеловал, и вынул из-за пазухи маленькую коробочку с печеньем.
– Только оно, наверное, немного подтаяло, пока я забыл, что хотел его тебе отдать.
– Ничего, я не привередлива, – улыбнулась я, достав и укусив подтаявшую шоколадную печеньку. – Вкусно!
– Сам готовил.
– Мой любимый пекарь. Пекарь-лекарь.
Он прыснул.
– Это плохо звучит.
– Зато честно.
И вот так мы с ним и сидели в шкафу, уплетая печеньки на ночь глядя. В этом же шкафу мы и заснули, обнимая друг дружку, ёрзая, и бубня: «я съем тебя, моя печенька».
====== Бастард и щенок ======
Прошло несколько недель. Я уверенно овладела магией огня, но вот остальные её виды давались тяжело. Я уже могла призывать оружие, создавать мощные порывы ветра, управлять холодом и даже немного льдом, и ещё я научилась выращивать растения, чьими корнями почти всегда защищалась от выпадов Джеспера. Сегодня было пасмурно, я плохо спала из-за оглушительных раскатов грома ночью, потому весь день была сонная. Есть не хотелось, папенька уж решил, что я совсем простыла, но сенсей неумолимо тащил меня учиться. Как я у него узнала, на всём Ксентароне сейчас от силы сто одарённых. Они занимают почитаемые посты при королевских дворах. Не все, но очень многие. Было несколько таких, кто отрёкся от мирской жизни и ушёл в монастырь, другие же вовсе поселились жить в лесу, в гармонии с природой. Но почему-то я ничего не слышала об их семьях. А одарённым можно влюбляться вообще? У них есть мамы, папы? Впрочем, наверное, они хранят это втайне. Чтобы в случае чего, было нечем им угрожать.
Мой мастер и я были в тренировочном зале. И уже третий час я была как сонная муха и получала за всё, что можно.
– Ты когда-нибудь соберёшься, или нет? – сказал Джеспер, замахиваясь и призывая меч.
– Я не пазл, чтобы собираться. – буркнула я, вставая с пола. – Я устала.
– Раз можешь язвить – то не устала.
– Рука болит, – заныла я. – Спина разваливается, нога отказала…
Мужчина сдул с глаза прядь каштановых волос и задумчиво посмотрел на меня.
– Гм. Тебе проще колдовать, когда тебя выводят на эмоции, – рассуждал он. – Собственно, с темпераментом Флеймов это ожидаемо. Весь род истеричен и несдержан.
– Эй! Вы о моей семье говорите вообще-то, – нахмурилась я.
– И я говорю правду. Я не спорю, пирокинез – прекрасная способность, но только не для людей с таким характером, как у вас.
– Вы на кого батон крошите?!
– На вас. На тебя.
– Вы чё?! – я вспыхнула. – Я тут уже который день пытаюсь вам хоть что-то высрать, я и так сплю мало, сегодня я и вовсе не спала из-за ублюдочной грозы, а вы мне высказываете за характер родственников?! Я что ли виновата, что все они… все мы взрывные?! И если вы не знали, я – грёбаная полукровка, я всю жизнь не пользовалась магией, и вы не в праве гнать на меня за то, что я херово колдую!!!
Джеспера отшвырнуло к стене потоком вихря, а в моих руках загорелись ярко-жёлтые сферы света. Волосы горели ярким пламенем, прямо из-под пола, ломая каменные плиты, прорывались корни растений. Я ожидала чего угодно. Оправданий, извинений, но явно не того, что случилось. Он улыбнулся. Улыбнулся и взмахнул рукой, убирая все следы использования моей магии.
– Хорошо. Очень и очень хорошо.
– Чт… чего? – потерялась я, гася свет.
Сенсей размеренно хлопал в ладоши, идя ко мне и продолжая улыбаться.
–Тебя нужно выводить на сильные эмоции. Но это не очень правильно. Ты должна уметь контролировать и чувствовать свою магию, не прибегая к страху или гневу. Помни это, когда будешь тренироваться сама.
– Стоп… стоп, стоять… сама? А вы?
– Меня отзывает к себе король. Если повезёт, я вернусь. Или во дворец вызовут тебя. Для обучения. Лорд Дарон знает, что я уеду, можешь ему не говорить.
Я чуть было не завизжала от счастья. Снова можно дрыхнуть до обеда, и не бояться быть побитой. Я и слова сказать не успела, как перед глазами всё стало темнеть, а в голове раздавалось громогласное: «Помоги мне! Помоги! Я знаю, что ты меня слышишь, иди ко мне. Освободи меня!». Это повторялось всё громче, у меня чуть ли глаза не лопались от этого вопля. Я зашаталась и потеряла сознание.
Не знаю, сколько времени прошло, но когда я очнулась, за окном было темно. Я слышала над собой тихий шёпот:
– Пожалуйста, слышишь меня? Пожалуйста, просыпайся. Ну же, девочка моя, проснись. Не покидай меня.
У кровати с двух сторон сидели папа и Рафи. Второй лечил меня, держа руку на лбу, а первый держал за руку и гладил по ней. Он и шептал.
– Ммф… папа? Раф? – кое-как сказала я.
– Софа! – обрадовались оба.
– Моя малышка! – лорд сильно меня поцеловал в щёку. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Рафаил, ей можно встать?
– Лучше не надо, милорд.
– Да, да, что это я… Софочка, ты голодная? Ты пролежала без сознания целый день.
– Я… нгх, живот болит, – я прижала к себе руку.
– Сейчас, – ласково сказал Рафи, так же ласково опуская ладонь мне на пузико и начиная исцелять. – Тебе правда стоит поесть. Куриный бульон с лапшой и можно чай послаще.
– Сию секунду! Лечи, не останавливайся, я сейчас всё принесу. – папа чмокнул меня в лоб, погладил по голове, и выскочил из комнаты, с поразительной для своей комплекции скоростью.
Едва дверь за ним закрылась, как Рафи дал волю чувствам и сам стал меня целовать и обнимать.
– Рафи… болит… мф, я есть очень хочу.
– Минуточку потерпи, любовь моя. Боже, как же ты меня напугала. Джеспер сказал, что ты что-то услышала. Это было… это было из Раскола? – осторожно и нервно спросил Рафаил.
– Наверное да. Голос сильно меня звал, я думала, у меня голова взорвётся.
Рафи поник, поглаживая мой живот и ослабляя боль.
– Я… что ещё ты услышала?
– Ничего нового. Рафи, – я накрыла его руку на своём пузике, – пожалуйста, расскажи мне что-нибудь хорошее… я боюсь сойти с ума.
– Софа…
– А если он заставит меня прийти? Что тогда будет?
– Сладенькая, – он обнял меня и крепко поцеловал. – Я обещаю, я всегда буду с тобой. Я не дам тебе уйти и лишиться рассудка. Я буду рядом.
– Честно?
– Честно, милая.
– Я люблю тебя, – тихо сказала я, прижавшись к парню.
– И я тебя, моя пышечка.
Я нежилась в его объятиях недолго, потому что через несколько минут вернулся папочка с подносом, на котором была тарелка аппетитно пахшего куриного бульона, чая с корицей, приборами и небольшой кастрюлькой. Меня накормили с ложечки, напоили чаем и плотнее укрыли одеялом. Папа дал Рафи долечить меня, а после потянул на выход. Я улеглась на бочок, закрыла глаза и заснула.
Кругом мрак и холод. Я совсем одна. Я парю… или нет… я падаю! Я лечу куда-то вниз, но совсем ничего не вижу. Я чувствую, как много, очень много голосов мерзко посмеиваются и трогают, щипают и толкают меня. И я слышу голоса, мужские и женские:
– … Это неправильно, это ошибка!
– … Девочка, Маргарита. Мои поздравления…
– … Дарон, я жду ребёнка. Нашего ребёночка…
– … Вы точно никого не перепутали? И вы точно трезвы? Не дай бог узнаю, что дети не те, обоих прибью!..
– Ну здравствуй, полукровочка, – раздалось прямо над ухом злым шипящим голосом. Меня схватили за руку и шею, начиная душить. – Помоги мне. Освободи меня, выпусти меня!
– Уйди! – заорала я, брыкаясь и стараясь вдохнуть, но меня лишь сильнее душили и сжимали руку. – Рафи! Папа!
– Папочки рядом нет. Ты МОЯ, София Флейм.
Раздался хруст костей. Я орала и визжала, и в следующий миг до меня донеслось:
– Вставай!
Я вскочила, распахнув глаза и держась за шею. Мне приснилось? В комнате горели свечи, у кровати стояли отец и Рафи.
– Господи, тебе кошмар приснился? – спросил папенька.
– Я… я… папа, – всхлипнула я, повесившись ему на шею.
– Ну-ну, моя маленькая девочка, всё хорошо, это просто сон.
Да… да, наверное. Я уже почти поверила, как Рафи с ужасом уставился на мою левую руку и на шею. Там были синяки и следы удушья. Пирожочек мой стал меня исцелять, пока я дрожала и жалась к нему и к папе. Обоих напрягло то, что со мной случилось, так что после фразы: «мне страшно спать одной», папенька выпер Рафаила и остался со мной. Он думал посидеть рядом в кресле, но мне от этого было не особо легче.
– Поспи рядом, – попросила я. – Я боюсь…
Папа расплылся лужицей, кивнул и улёгся рядом, обняв меня. Я прижалась к нему, стараясь как-то обогнуть препятствие в виде внушительного пуза, но получилось у меня плохо. Так что я свернулась калачиком и уткнулась папе в грудь.
– Всё хорошо, детка, – прошептал он и чмокнул меня в макушку. – Папа рядом.
– Меня не задушат?
– Нет, милая. Я разбужу тебя. Боже, да ты вся дрожишь.
– Ну да, я всего-то чуть не умерла. – Я плотнее к нему прижалась. Какой у него живот тёплый. Прямо как у Рафи. Хотя нет, у Рафи он ещё и мягонький, а у папы немного упругий. – Папа.
– Да, Соф?
– Расскажи сказку.
Он ласково усмехнулся, погладив меня по щеке.
– Может, лучше колыбельную спеть?
– О, да, давай.
И папа стал напевать мягким и успокаивающим баритоном ласковую колыбельную о звёздах, луне, и о том, что что бы ни случилось, он будет со мной. И проваливаясь в сон, я пробубнила:
– Я люблю тебя, пап.
Прошло три недели. Кошмары снились мне всё чаще, Рафи уже не выдержал и стал ночевать у меня, потому что каждый раз на мне появлялись новые синяки и следы удушья. Он сильно за меня волновался, и всё спрашивал, как я себя чувствую. Отвратительно. Все время хочу спать и есть. Ещё и магия шарашит во все стороны, даже когда я просто зеваю. Не нравится мне это.
Сегодня Верд и Рафи тренировали меня в зале. Всё закончилось тем, что я чуть не кастрировала брата копьём, а Рафи чуть не отрезала нахрен чёлку. Нда, оружейник из меня так себе. И тут к нам ворвался взволнованный Фейлн.
– Парни и Софит, пошли бегом, там такое!
– Какое? – спросил Верд. – Мама вернулась?
– Да нет, она у родителей ещё долго будет. Там это… дядя Зейир приехал кое с кем. Короче, идём!
Он стал толкать нас к тронному залу. Рафи остался ждать в коридоре, а мы ввалились внутрь. И там моему взору представилось следующее: папа стоит рядом с Зейиром, а перед ними что-то лепечет девушка. С волосами песочного цвета, как у братьев, с большими серо-голубыми глазами, весьма округлая и женственная, с меня ростом. Папа растерянно смотрел на неё, и тихо прошептал одно слово. И я его услышала. «Маргарита». Я напряглась. Это его любовница? Но она слишком молодо выглядит, не больше двадцати. Папа взял её лицо в руки, а затем обнял. А потом заметил нас.
– Парни, знакомьтесь, это Элен. Ваша сестра.
У нас троих аж мозги отказали. У меня же вовсе челюсть отвисла.
– Здравствуйте, – кротко и уважительно сказала блондинка. – Милорды.
– Ладно тебе, не звать же так родных братьев. А это София, твоя сестра. София – Элен.
Она была похожа на меня телосложением, формой лица и глаз. А на Дарона – цветом глаз и волос. Меня пошатнуло. Вот она – его дочь от Маргариты. Родная дочь от Маргариты. Я ощутила болезненный уколв сердце, когда увидела, как трепетно Дарон знакомить её с вошедшим Бьолом. Я ощутила обиду… ощутила себя ненужной.
– Она мне не нравится, – прошептал мне на ушко Верд, сверля девушку взглядом. – С ней что-то не так.
Я не обратила внимания. Мне стянуло горло, появился неприятный комок. Дарон рванул показывать ей замок, увлекая сыновей. И даже не сказал мне «доброе утро». Что ж, вот она, правда. Я была всего-то заменой его пропавшей дочке. Она миленькая. Чем-то на него похожа, кажется.
– Софа, ты меня вообще слушаешь? – обиженно сказал Верд, пихнув меня в бок. – Эй!
– Чего тебе? – тихо спросила я.
– Я говорю… ты чего так приуныла?
А действительно, чего это я? Я в самом деле что ли поверила, что лорд Дарон меня любит? Что я его дочь? Херня. Я только одарённая. Первая за семь веков. Я – ценная редкая побрякушка, которую он не выгнал, которую запер в Файрфорте, чтобы я не убежала. Какая ж я наивная тупица. Я привязалась к нему… к моему новому, любящему папе… который променял меня на родную дочь. Могу ли я его осуждать вообще за это?
– Софа, всё нормально? – напрягся Фейлн.
– Всё чудесно, – прошептала я, развернувшись к коридору. – Я просто… я не выспалась… я пойду.
В дверях я нашла Рафи.
– Соф, тут лорд Дарон прошёл с какой-то девушкой, она на него чем-то смахивает, это ваша родственница? – спросил он.
Я сглотнула горечь в глотке.
– Это их родная сестра и его родная дочь. Элен Флейм.
Он аж пошатнулся.
– А… но… откуда она здесь?
– Лорд Дарон вроде сказал, что её Зейир нашёл. Я прослушала.
– Софа? – он взял меня за плечи и поднял лицо. – Ты… ты плачешь?
– Я не плачу, это дождь.
– В помещении?
– Уйдите от меня все, – пискнула я, направляясь к себе в комнату.
– Стой! – Раф ухватил меня за руку и потянул за собой. – Пойдём.
Он прошёл со мной по коридору и заперся в своей комнате. Уселся со мной в кресло и обнял.
– Дорогая, пожалуйста, давай сейчас успокоимся и подумаем.
– Думай сам, я не хочу.
– Откуда лорд Зейир её привёл? Как он её нашёл, если даже люди лорда Дарона не смогли?
– Я без понятия. Но па… лорд Дарон её признал.
– Он же просил тебя звать его папой.
– А всё! А теперь у него родная дочка есть, я-то ему зачем? – горько усмехнулась я. – Конечно он меня ещё не выпрет, потому что я одарённая, и меня надо держать рядом, чтобы меня не заполучили какие-нибудь Глейгримы или Холбисты. А знаешь что? А мне пофиг. Пусть возится с ней. Элен его родная средняя дитятка, ну и пожалуйста, больно надо мне его внимание.
Рафи молчал и смотрел мне в глаза, держа на своих коленях и обнимая.
– Софа…
– Пусть он ей вообще мою комнату отдаст. Пусть она сидит с ним рядом за столом. И пусть когда меня снова ночью будут душить, носиться со мной будешь ты.
– Софа, милая…
– Я наверное его так заколебала, – опустила я глаза. – Я каждую ночь просыпаюсь от собственного крика, я херово владею магией, я ничего полезного не делаю, а только капаю на мозги.
– София!
– С чего я вообще взяла, что он ко мне хорошо относится только потому, что мы родственники? Он вообще хотел меня назад, на Землю швырнуть, чтобы я не мешалась, и фигня это всё про полчища бастардов. Зачем меня вообще сюда привели? Какой во всём этом смысл? Чтобы мне дали надежду и заботу, а потом отняли с видом: «ой, ну всё, настоящая доченька нашлась, можешь идти гулять». Я всё это время была просто её заменой.
Тут он резко притянул меня к себе и жадно поцеловал. Рафаил гладил меня по голове и по спине, плотнее прижимал к животику и к груди. Когда он закончил, я посмотрела в его лицо.
– Ладно, я тебя слушаю.
– Софа, тут надо разбираться. Не надо себя накручивать, я всё порешаю.
– А если не порешаешь?
– Ну тогда получится, что Дарон – мудак. Обнадёжил и приласкал испуганную девочку, чтобы потом променять на другую. Он же сам тебя убеждал, что ты его дочь, что ты очень похожа на Маргариту. Я тебе клянусь, тут что-то не так.
– Рафи, моя мать – не Маргарита. Даже не просто Рита. Она родила меня в другом возрасте, она по-другому выглядела. Это я бестолочь и поверила, что правда могу быть…
Я осеклась. Но Рафи меня понял. Он чмокнул меня в щёку и вытер слезинку.
– Я об этом долго думал. И мне показалось… ты ведь родилась сразу после нового года, да?
– Элен тоже.
– Новый год – праздник. Суматоха. Даже в больнице. Особенно в больнице.
– Я туплю, к чему ты… постой-постой… ты думаешь…
– Я думаю, у двоих рожениц могли просто перепутать младенцев.
Я сглотнула.
– Теория конечно интересная, но мне слабо верится. Надо просто признать, я здесь чужая.
– Дай мне время, дорогая, – он поцеловал меня. – Я обещаю, я во всём разберусь.
