Текст книги "Цветок, что умирает после рассвета, не человек ли это?"
Автор книги: Ару Василиск
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Ару Василиск
Цветок, что умирает после рассвета, не человек ли это?
Пролог
В метро было немноголюдно, как и полагалось середине рабочей недели. Джеха вошёл в вагон. Было много свободных мест, но явная зона отчуждения отделяла всех пассажиров от дальнего угла. Там тяжело и надрывно кашляла девушка. Плечи сотрясались судорожно, фигура скрючилась пополам, как сложенная бумажка. Сквозь пальцы проскальзывали цветочные лепестки – багровые, с чёрными пятнами, слегка потрёпанные на концах – они падали так плавно, что их было почти не отличить от крови. Лепестки лежали вокруг девушки широким полукругом, запятнали собой соседние сиденья и разнеслись уже далеко по вагону, поэтому окружающие жались от несчастной по сторонам, брезгливо напрягаясь в попытке спрятаться от возможного заражения. Все деликатно отводили взгляд, но как один натягивали повыше воротники, прятали голые руки в карманах, старались не вдыхать, право слово, всё выглядело так, будто девушка представляла собой сбежавшую из инфекционного отделения опасную больную. Впрочем, большинство из них было перепугано сплетнями из интернета или знакомы с этой болезнью не понаслышке. Глухое неодобрение – вот что виднелось в глазах людей, но встречалась и жалость. Джеха был из того меньшинства, испытывавшим искреннюю печаль, ведь, судя по всему, девушка давилась лепестками уже увядающими, опасного чёрно-красного цвета.
Диагноз «нелюбимый» мог показаться насмешкой, даже издёвкой, но правда была в том, что жить такому пациенту оставалось недолго. Как измерить силу любви? Люди бросались с мостов, побеждали в войнах, проигрывали в дуэлях – чем не мера? Они влюблялись и расставались, знакомились и расходились, как прежде, но теперь болезнь вторгалась в отношения. Жизнь «нелюбимых» полностью зависела от возлюбленных. Их уход означал конец. Быть нелюбимым сложно, вполне переживаемо, однако всё становится сложнее, когда твоя любовь уходит от тебя, забирая твою жизнь себе в качестве прощального подарка. Вспоминали ли эти люди о других, тех, с кем вдох делился пополам? Впрочем, цветок мстил всем на долгие года вперёд. Алые лепестки – от крови ли, от любви ли – летели туда, где кто-то томился от пылающих чувств.
Болезнь лечилась, но только взаимными и крепкими чувствами в течение долгих лет и имела шансы исчезнуть навсегда. Джеха видел такие пары издалека, чаще всего по телевизору. Их приглашали на шоу с дурацкими названиями, плохая мина при плохой игре. Узнать исцелившихся было проще простого – каждый шрам словно подсвечивался изнутри, вместе они были лабиринтом, пройти который было суждено не каждому. Это сияние делало их героями. На фоне многих, что умирали, так и не дождавшись взаимности, или кончали жизнь самоубийством, не дожидаясь начала третьей стадии, они и были героями. Был прав не тот, кто выжил, но рассказал об этом. Вот они и говорили – о любви. Чаще к определённому человеку, но богу тоже перепадало.
С религиями у Джехи не складывалось: его не хватало на веру в высшее существо, зато он щедро одарял своей верностью людской род. Дружеское плечо было надежнее и крепче, чем сотня перерождений. Казалось бы, вот он – холодный и рациональный разум, но душа его принадлежала что ни на есть самому настоящему мечтателю.
В год, когда родился Джеха, болезнь нелюбимых была почти никому не известна. Да и появилась она внезапно, словно до этого была тщательно охраняемой государственной тайной. Сейчас об этой болезни писали все, кому не лень, вмиг посыпались гранты на исследования, даже разрабатывались вакцины, чтобы раз и навсегда покончить с заразой. Беспокойные и любопытные люди пытались узнать всё возможное о заболевании, которому в самом его начале хотели дать название слишком броское, глупое, претенциозное по своему звучанию – «чума нового века». Но волна паники схлынула так же быстро, как и появилась. Люди поняли, что вокруг всё по-прежнему. Никто не спешил падать на улице, истошно хрипя и забрызгивая окружающих артериальной кровью. Вероятность заражения «болезнью нелюбимых» была ниже, чем заразиться гриппом или опоздать на утренний автобус до работы.
Дело было в том, что этой болезнью могли заразиться только те, кто уже был влюблён. К тем, кто любил сильно и страстно, но совершенно без шансов на взаимность, кто уже в какой-то мере привык к постоянному чувству безнадёжности и отчаяния – ко всем ним приходила болезнь, принося с собой возможность заявить о себе.
Сказать ему или ей: «Вот я – перед тобой. Не могу ни жить, ни дышать, ни любить, без тебя всё пусто. Прими меня со всеми чувствами, иначе я умру».
Болезнь словно толкала на действия, заставляла прячущегося в скорлупу выйти наружу и громко крикнуть о своих чувствах, зачастую в последний раз. Возможно, что это было жестоко. Но разве великая любовь не должна быть таковой? На грани безумия, безысходности и умопомрачения? Чтобы искры разлетались во все стороны, сжигая всё ненужное и наносное? И когда буря стихнет, стало возможным построить на осколках смущения, теперь окончательно разрушенного, отношения, что будут крепче любых стальных оков?
Джеха не мог понять такую любовь. Говоря откровенно, он и не пытался. Живя в этом мире, он чувствовал себя будто бы чужим, никому не нужным. Он знал, что это было неправдой, у него были родители, друзья и читатели. Но… всё же. Как только он надевал наушники и включал музыку, он окунался в холодную и прозрачную воду, где было тихо и спокойно – особое пространство, в котором никто не знал его, ведь никому не было до него дела и нигде его толком не существовало. Такое вот никогде.
Вагон тряхнуло и Джеха вынырнул из мыслей. Он быстро взглянул на информационное табло, на котором оранжевой строчкой пробежали названия, и понял, что проехал свою станцию. Раздосадовано чертыхнувшись, он прикинул в уме, что теперь точно опоздает на встречу с редактором. Это было совершенно нежелательно и как же не вовремя!
Решив срочно выйти и поймать такси, Джеха встал с места и пошёл к дверям, когда его сильно и резко толкнули вбок. Народ по сторонам шарахнулся прочь. Это была больная девушка. Хрипло извинившись сквозь зажатые зубы, она ухватилась за поручень и почти вывалилась в проход. Джеха шагнул вслед за ней из вагона и, пройдя пару метров ко второму выходу, обернулся назад. Девушка уже затерялась в толпе, но ветер от приближающегося встречного поезда подхватил оставшиеся лепестки и поднял их в воздух. На более ярком свету они теперь не казались такими тёмными. Джеха аккуратно уклонился от летящих ему прямо в лицо лепестков и наклонился, рассматривая их на сероватой плитке, украшавшей станцию метро. Кажется, это был мак.
Он задумчиво сузил глаза и ещё раз посмотрел вслед ушедшей девушке. Куда бы та ни шла, Джеха желал ей поспешить с признанием. Мак прекрасен в цветении, почти так же как будет прекрасна любая любящая душа. Но он был определённо одним из самых нетерпеливых «цветов». Джеха видел глаза той девушки, отчаянные и тёмные, ещё не получившие окончательного отказа, ещё не сломленные близостью конца. У неё были все шансы побороться за свою любовь со смертью. Джеха глубоко вздохнул и выдохнул, а затем ушёл прочь, больше не оборачиваясь. Он и так уже опаздывал.
1.
На встречу Джеха опоздал на полчаса. Перед редактором он долго извинялся, умалчивая то, что в метро просто задумался и проехал нужную станцию.
Редактор Кан рассерженно фыркнул:
– Я до сих пор не получил от тебя рукописи. А теперь ты уже на встречи опаздываешь. Что с тобой происходит?
– Всё в порядке, хённим33
Обращение «хённим» говорит о большом уважении младшего к старшему (среди мужчин).
[Закрыть], – Джеха устало вздохнул. Пожалуй, он и в сам не состоянии был объяснить, что именно с ним происходит. – Все слова как будто стали пустыми, они растеряли смысл.
– Я тебя понимаю, но и ты войди в моё положение – это уже второй дедлайн, который ты сознательно пропускаешь!
– У меня есть две, может, три главы. Это даже не четверть от того, что я хотел написать.
Редактор Кан недовольно покачал головой. Что делать с приунывшим писателем, он не знал. Он давил как мог, сначала очень мягко – напоминал о сроках и советовал не затягивать, потом начал звонить раз в две недели и интересоваться процессом. Безрезультатно! С Джехой, который всегда отличался тем, что не только сдавал всё вовремя, но даже и закрывал сдачу новой книги раньше, чем по плану, творилось что-то не то.
– С тобой такое уже было, – негромко сказал редактор Кан. – Помнишь? Перед твоим дебютом? Ты тогда сильно нервничал и не давал мне запустить макет в печать, всё порывался переписать неудачные куски, зачем-то удалил две отличные сюжетные сцены. Но ты уже не новичок, Джеха. Тебе нужно очнуться и взять себя в руки!
Но Джеха ничего не ответил. Его взгляд потерянно скользил по полкам крепкого шкафа, привычно нащупывая пустоты и знакомые корешки книг. Вот случайно блеснул золотом малый сборник сиджо – снежно-серое оформление, так сильно напоминающее горы с белеющими шапками, изящный рукописный шрифт на выглядывающей обложке, хвостик ляссе торчит как непослушный ласточкин хвост. А в углу спряталась детская книжка – недавняя новинка их издательства. Многоцветная, яркая, счастливая книга, на страницах которой найдут убежище чьи-то смешинки. Целый мир на тонкой бумаге, в каком удивительном мире все они живут. Джеха знал, что, если он посмотрит на вторую полку сверху, четвёртой книгой справа будет его дебютный роман.
На заднем фоне редактор Кан продолжал рассуждать вслух:
– Тебе надо было отдохнуть перед началом нового проекта. Ты ведь хотел съездить в Европу в прошлом году? Вот, заканчивай с тем, что есть, и вперёд! Развейся, подыши воздухом чужой страны, погуляй среди людей, не знаю, в музеи походи. Да там сам разберёшься! Сейчас важнее хотя бы что-нибудь выдать. Ты срываешь планы, несильно, да, но это пока. Я, конечно, далеко не последний человек в издательстве, но и вечно прикрывать тебя не могу.
– Я знаю, – Джеха потёр лоб и посмотрел в окно, с трудом отрываясь от завораживающих книжных рядов. Взглянуть на редактора он не мог, его пробивала зябкая дрожь, как это всегда было, когда чувствовал, что на него злились. Помолчав, он наконец-то смог выдавить несколько слов. – Я могу прислать все рассказы, которые я писал до этого? Их довольно много накопилось.
– Рассказы… Хм, а если подумать, идея-то хорошая! – Кан засуетился и схватил лежащий на столе блокнот, резко отчеркнул себе пространство для записей и что-то быстро написал. Джеха мог только догадываться, но даже так был уверен, что выход был уже найден. – Так, ну, говори, сколько их там у тебя?
– Пятнадцать? Или больше. Два из них печатались раньше, я тогда в университете учился.
– Неважно, – отмахнулся редактор. – С этим можно работать. Я, конечно, посмотрю всё, что ты пришлёшь, но план уже набросал. Если рассказы такого же качества, как твои обычные тексты, то мы сможем выпустить их в виде отдельного сборника. Конечно, придётся изрядно попотеть над раскруткой и оформлением, тут уже сроки поджимают, но это другая проблема. Даже если из всего сгодится только несколько, я всё равно могу включить их в другой сборник. Как раз недавно задумали проект с рассказами других молодых писателей, ты туда идеально впишешься, даже полезно будет. Ян Ховона знаешь?
Джеха прищурил глаза, пытаясь вспомнить. Имя было знакомое, но точно он бы не сказал.
– Ян сейчас нарасхват, всего две книги и обе вошли в топ-продаж за последние полгода. Такое соседство по сборнику тебе уж точно не помешает.
Редактор Кан засмеялся – слегка пискляво, но искренне. Джеха вежливо улыбнулся, хотя внутри всё захолодело. Подводить людей он не любил, но писать на заказ так и научился. Зато с удовольствием выдавал книжные рецензии и время от времени вёл колонку в городском новостном издании. Отсутствие лишних денег его не мучило, скорее освобождало, так Джеха рассчитывал только на себя и старался жить ни о чём не жалея.
Несмотря на то, что хаос был ему верным другом и даже дружелюбным сожителем, Джеха тщательно следил за всеми своими идеями, а было их немало. Началось всё в детстве, когда он только учился задавать вопросы окружающим, потом научился писать и маленькие зарисовки начали появляться на полях тетрадей, обрастали подробностями или, наоборот, угасали там же, где родились – в дешевых блокнотах, на неровных обрывках или даже на рыхлых салфетках. Джеха стремился к цельным историям, чтобы было где развернуться, рассказы казались ему сложными, он брался за них только в редких душевных порывах, когда точно был уверен в своих силах. Некоторые рассказы казались ему многообещающими, хотя он перечитывал их с сожалением и понимал, что не может вытянуть их во что-то толковое. И признаться честно, Джеха не знал, что с ними делать. Отдать в журнал? Да не возьмут, он вечно не проходил по каким-то внутренним стандартам. То ли писал невыразительно, то ли с темой не угадывал. Просто удалить и забыть не поднималась рука. Похоже, что и не придётся.
Пообещав редактору Кану выслать все законченные рассказы – сегодня же, Джеха! – он попрощался и, выйдя на улицу, слился с толпой вечно куда-то спешащих горожан. Плотное движение закружило его, понесло вслед за текучим потоком, пришлось невольно ускорить шаг и почти побежать вниз по улице, вероятно, к станции метро. Мимо стремительного городского пейзажа, где манили элегантные витрины модных бутиков, восхитительно пахли румяные вывески кондитерских и пекарен, надзирали и холодно поблескивали строгие гранёные здания, они всем видом напоминали – мы есть государство, никто и не спорил, по соседству пыжились парадные входы пятизвёздочных гостиниц.
Вдруг справа тускло блеснула табличка:
«Книжный магазин «Никогде». Добро пожаловать».
Джеха застыл посреди толпы и тут же кто-то налетел на него, невнятно ругаясь. Извинившись, он прошёл сквозь поток людей, разрезая их движение пополам, и направился прямо к неожиданной находке.
На первый взгляд, у магазина была ничем не примечательная, одинокая витрина. Никаких вычурных вывесок, ярких ценников и кричащих указателей со скидками. Книги были выложены строго, как по линеечке. Всё выглядело обычно – в партере бестселлеры месяца, далее амфитеатр витрины был заполнен новинками от популярных писателей, а балкон был отведён под неувядающую классику жанровой прозы. Но самое интересное, как это всегда ожидалось, начиналось на боковых местах. Уж там умудрённый, но совсем не дряхлый старик-томик «Метаморфоз» Овидия соседствовал с гордой дамой в тиснённом позолотой переплёте «Гордости и предубеждения» Джейн Остин, а забытое издание «Хоббита» Джона Р. Р. Толкина, с вёртким чёрным драконом на обложке, спокойно лежало с новым переводом «Краткой истории времени» Стивена Хокинга. Джеха удивлённо моргнул и ему вдруг стало любопытно взглянуть на владельца магазина, а в том, что это частная лавочка, он не сомневался. Оформление не было похоже ни на один сетевой магазин в городе, да и не позволили бы так расставлять книги обычному продавцу. Больше походило на руку самого владельца, наверняка с довольно эксцентричным характером.
Джеха аккуратно приоткрыл дверь и шагнул внутрь. Сверху что-то бодро зазвенело. Он взглянул вверх и увидел, что задел макушкой ветряные колокольчики – тонкое стекло и деревянные бруски, расписанные нежными акварельными мазками, казалось, что изображённые на хрупких стенках птицы обнимали каждый врывающийся с приходом посетителей ветер и укрощали его, превращая в приятный уху звук. Ещё шаг вперёд и вновь приятные переливы. В магазине было тихо и прохладно. Наверное, летом было замечательно входить с раскалённой улицы в холодное помещение, но поздняя осень, которая уже вступала в полную силу над городом, делала помещение зябким, почти неуютным. В глубине магазина, там, где стеллажи начинали плотно теснить друг друга, тускло светили лампы, создавая густой полумрак.
– На библиотеку похоже, да? – послышался слегка хриплый женский голос.
Он доносился откуда-то издалека. Из-за стеллажей выглянула девушка. Она пристально оглядела Джеху и кивнула – не то ему, не то самой себе. Раздался щелчок и помещение залил жёлтый свет, мягкие тени мгновенно ощерились и исчезли.
– Добро пожаловать! Мы открылись совсем недавно, но очень рады, что к нам заходят. Осматривайтесь, если что-то будет непонятно, то не стесняйтесь и зовите меня на помощь.
Джеха кивнул и уверенно пошёл к книгам. Магазин и вправду чем-то напоминал библиотеку. Вероятно, тем, что на книгах не было плотно приклеенных ценников, а на полках не громоздились десятки копий одного и того же издания. Походив меж ближайших рядов, Джеха пришёл к выводу, что это место ему нравится. Он с лёгкостью представил, как приходит сюда непогожим деньком, выбирает книгу по вкусу и садится поближе к свету небольших настольных ламп.
– Уютное место! – сказал Джеха достаточно громко, чтобы его услышали в конце зала.
– Да, я постаралась, – откликнулась девушка. Её голос доносился из дальнего угла.
Вскоре она вышла из подсобки, волоком протаскивая на середину магазина нераспечатанную коробку. Девушка была одета в обычную бордовую футболку и тёмно-синие джинсы, местами испачканные в пыли. Никакого бейджика с именем на ней не было.
– Давайте помогу?
Но она покачала головой и Джеха остановился.
– Сама справлюсь. Помощников всё равно не будет, – пояснила девушка. Ловко управляясь ножом, она вскрыла коробку и расправила картон. В наступившей тишине еле слышно позвякивал браслет с её руки.
– На этой улице никогда не было книжных магазинов, не знаю почему, – Джеха улыбнулся и всё же придержал коробку, когда девушка начала вытаскивать книги. – Вроде хороший район, три станции метро неподалёку, от исторического центра всего ничего. Наверное, все просто пробегают мимо, дорога ведь уходит вниз.
Поставив последнюю книгу, девушка тряхнула волосами, забранными в высокий хвост, убрала опустевшую коробку в подсобку, хитро замаскированную под стеллаж, и повернулась к Джехе.
– Ну, как видите, посетителей немного. Может, вы и правы, но я уверена, что небольшой книжный магазинчик разбавит атмосферу этого квартала к лучшему.
– Не буду говорить за жителей, но мне ваш магазин пришёлся по душе. Особенно витрина. Было приятно увидеть разнообразие, а не только проверенные рекламные ходы.
– Неплохо, да? Вся прелесть старых изданий в том, что они старые. Конечно, люди сейчас предпочитают брать книги свеженькими, когда ещё краска толком не просохла, но каждая моя книга имеет историю. Вот это и важно.
– Вы владелица? Я почти удивлён.
Она не засмеялась, только искривила губы в тщательно скрываемой усмешке.
– Почти не считается. Но да, я здесь хозяйка. Это позволяет мне делать всё, что захочу. Как вам первое впечатление?
– Получилось, надо сказать, своеобразно. Даже впечатляюще, – Джеха слегка запнулся, пытаясь подобрать правильное и уместное слово. – Одно название чего стоит.
– Название – кошмар, не спорьте. Так долго с этим возилась, чуть не сошла с ума! Представьте, что вы долго идёте к мечте, наконец её осуществляете и тут понимаете, что не знаете, как её назвать.
– Мне показалось или это отсылка к книге44
«Никогде» – книга американского писателя Нила Геймана
[Закрыть]?
– Не показалось, – девушка вдруг ярко улыбнулась. Улыбка ей очень шла, преображала слишком серьёзное лицо в приветливое, со слегка лукавыми изгибами глаз. – Так и есть. Это словечко пришло мне на ум, когда я уже совсем отчаялась. Мне была нужна открытая нараспашку тайная дверь, чтобы видели все, но зайти мог только человек, которому действительно нравятся книги, неважно какие, просто книги.
– Тайная дверь, хах, – Джеха хмыкнул, ведь эти слова удивительным образом пришлись ему по вкусу. Он метнулся к хозяйке магазина быстрым вопросительным взглядом, вспомнив наконец о том, что хотел спросить.
– Что-нибудь присмотрели? Может чем-нибудь помочь?
– Здесь стоят столики и кресла. Хотел спросить, будет ли здесь кофейня?
– В округе предостаточно кофеен, – ответила девушка. По её лицу стало видно, что она была не в восторге от идеи совместить напитки и книги. – В этом мире слишком много людей с кривыми руками, которыми они умудряются разлить кофе не только на себя, но ещё и на стол, пол и книги.
Она раздражённо фыркнула и пошла к широкому столу, на котором одиноко стоял кассовый аппарат. Джеха понял, что разговор не задался. Однако что-то не давало ему уйти. Приглядевшись внимательно к стеллажам, Джеха увидел, что на полках встречаются забавные стикеры в виде стрелок, указывающих на ту или иную книгу. Случайно они были расставлены или наугад, но это напоминало ему квест, пройдя который он мог получить некое сокровище. Следуя от одной стрелки к другой, Джеха добрался до отдела современной зарубежной прозы. Здесь книги стояли наиболее плотно, но он бездумно уцепился за чёрный корешок и тот неожиданно легко поддался, как будто только этого и ждал. В руки упало то самое «Никогде», в твёрдом бумажном переплёте. Джеха ласково погладил книгу и решил, что это судьба, а с этой дамой шутки неуместны.
Он повернулся, готовый идти на кассу, но тут же наткнулся на девушку, которая неслышно подошла к нему со спины.
– Настойчивая! – удивилась она. – Похоже, что эта книга так и рвётся к вам. Сейчас я её упакую.
На кассе Джеха расплатился наличными и немного подождал, пока девушка бережно заворачивала книгу в шуршащую бумагу, затем быстро и умело перевязала его покупку тонкой верёвкой. В её движениях не было ничего лишнего – ловкие пальцы пробежались по клавишам аппарата, пробили чек, пересчитали деньги, убрали их в выскочивший ящичек и положили покупку на край стола.
– До свидания, ждём вас снова! – донеслось ему в спину, когда он почти вышел. Поэтому проходя мимо витрины, он кивнул, надеясь, что хозяйка магазина это заметила. Джеха дошёл до конца улицы, взглянул на потемневшее время, проверил время. До заката было ещё полтора часа, ему хватит доехать до дома и, может, ему удастся перекусить, прежде чем он сядет за работу. Он вздохнул и развернул книгу, намереваясь прочитать первые несколько глав в дороге. От неё странно пахло, не свежей краской и не пылью, но тонким, почти выветрившимся цветочным ароматом. Сначала Джеха принюхивался, однако в шуме метро с его вечным сквозняком вскоре напрочь про это забыл. И даже потом он об этом не вспомнил, позже ему всегда казалось, что книга с ним уже давно.
