Текст книги "История Гончей (СИ)"

Автор книги: Arrianrhod

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

На сей раз я оказалась посреди пустой пыльной равнины. Далеко-далеко, подчёркивая линию горизонта, темнела зубчатая полоса – возможно, лес. Рядом со мной припал на передние лапы саблезубый Чудик. Кот принюхивался и время от времени разевал пасть, показывая свои жуткие клыки.

Я закрыла глаза и медленно повернулась вокруг себя, ловя «запах» демона. Есть! След ведёт на запад. (Вряд ли, конечно, здесь есть привычные стороны света, но надо же как-то ориентироваться…)

Идти было легко, и вскоре я увидела того, кого преследовала. Описать демона сложно: здесь, на своей территории он может принять любой облик, какой захочет. Или никакого не принимать – тогда личины меняются, перетекают одна в другую, цепляются друг за друга… Вот и этот перебирал образы, как гадалка карты.

До тех пор, пока ты молчишь, демон тебя не воспринимает. Ну, как лягушка не воспринимает сидящего неподвижно комара. Сейчас меня это устраивало: я не собиралась вступать в бой, моё дело – разведка. Я рассматривала противника, отмечая его характерные особенности, заметные только тем, кто знает, на что смотреть. Пока только запоминала: выводы буду делать потом, когда доложусь Северцеву. Но тут Чудик не выдержал и вмешался. И всё испортил.

Кот прижал уши, взвыл не своим голосом и бросился в бой. В один миг неподвижная композиция превратилась в сумасшедший клубок лап, щупалец, клыков и когтей. Шерсть, клочья плоти, капли крови летели в разные стороны.

– Чудик! – заорала я, срывая голос и бросилась вытаскивать хвостатого дурака из драки. Фиг вам. Оторвать от схватки подростка-махайрода – задача почти нерешаемая. Схватить-то можно, а вот удержать сильного, гибкого, мускулистого зверя – та ещё проблема. Далеко не сразу мне удалось вцепиться в задние лапы и оттащить кота в сторону. Выкрикнув нужные слова, я отправила демона прочь, и обнаружила, что сижу на полу в своей собственной квартире с израненным Чудиком на руках.

– Чудик, – я осторожно погладила слипшуюся от крови шерсть, чувствуя, что впадаю в истерику, – Чудик…

Кот слабо замурчал, успокаивая то ли себя, то ли меня. Так, хватит паниковать, надо действовать. Едем в «Кот и пёс» – время позднее, а они работают круглосуточно. Завернуть кота в тёплую кофту и осторожно положить в переноску. Вызвать такси. Одеться. Дождаться смс от диспетчера, выйти на улицу.

Через пять минут мы были в ветклинике. И лысоватый сердитый дядька в синей хирургической робе осматривал моего кота.

– Ждите в приёмной, – бросил мне дядька, забрал Чудика и ушёл в операционную.

Не знаю, сколько я там просидела. По крайней мере достаточно, чтобы сочинить более-менее правдоподобную историю на случай, если спросят, что произошло. Потому, что думать о том, что мой Чудик может умереть, было невыносимо.

Врач вышел из операционной, и я подскочила, как ужаленная. Он махнул в мою строну ладонью.

– Всё не так плохо, как казалось, – сказал он успокаивающе, – ран много, но они все поверхностные, внутренние органы не задеты. Выйдет из наркоза – и можете забирать своего зверя. И не пускайте его больше на улицу. Самовыгул для кошки – большой риск.

–Да я и не пускаю. Просто не уследила. Не захлопнула дверь, а он выскочил, и соседская собачонка прихватила. У неё хозяин алкаш, напьётся и спать заваливается, а её в подъезд выгоняет. Она или под дверью брешет, или кидается на всех подряд…

Чудика, завёрнутого в пелёнку, вынесли из операционной.

– Наденьте ему воротник или попонку, чтобы не разлизывал швы, – сказал врач, – сегодня есть не давайте, только пить. С завтрашнего дня пусть ест, сколько захочет. Послезавтра на перевязку.

Дома я соорудила попонку из платка, завязав его узлами на спинке, нашла в серванте корзинку, в которой хранились всякие клубки-катушки-иголки, вытряхнула их и застелила корзинку своей старой кофтой. Уложила кота, поставила поближе к батарее, чтобы было тепло и села рядом на полу.

И от души, в голос разревелась.

========== Глава девятая ==========

– Как я и предполагал, – сказал Северцев, выслушав мой рассказ, – одержимость.

– И что делать? Экзорцизм устраивать?

– А нас просили? – приподнял брови Северцев, – Не просили. Вот и не будем лезть.

– Ясно.

Одна из главных заповедей магии: не просят – не вмешивайся. Мне эта корреспондентка никто, и звать её никак, за помощью она ко мне не обращалась, ещё раз мы с ней вряд ли пересечёмся – вот пусть сама и выкручивается. Обратится, тогда и подумаем, что делать. Другой разговор, если проблема у родственника, близкого друга, вообще человека с которым маг эмоционально или кровно связан. Тут уж и маг может огрести просто потому, что есть связи, которые и смерть не всегда может разорвать, чем достаточно сильная сущность способна воспользоваться.

Дома Чудик встретил меня в прихожей – не успела я открыть дверь, а он уже тут как тут. Хвост трубой, морда наглая, один из двух узлов платка-попонки развязан и край волочится по полу. Как он умудрился – ума не приложу… Одно слово – Чудик. Судя по поведению, кот чувствовал себя вполне приемлемо. Настроен был бодро, ел хорошо, швы, насколько я могу судить, в порядке – ни припухлости, ни покраснения не видно.

– Ну-с, друг мой, завтра едем на перевязку, – обратилась я к зверю, – изволь вести себя на приёме достойно. Не ори дурным голосом, не вцепляйся врачу в руки и прочие части тела и вообще будь приличным и благовоспитанным котиком.

–Мрр, – кот дёрнул ухом, не прерывая умывания.

Хорошо, что перевязка завтра. Поскольку послезавтра, в субботу, мы с Андреем собрались в спорткомплекс Олимпийский на реконструкторское действо. И не успев додумать эту мысль до конца, я тупо уставилась в стену с чётким ощущением: никуда я не пойду… И не потому, что нет желания – наоборот, я очень люблю такие зрелища. Просто не получится, а почему – не знаю.

Звонок Андрея застал меня за чтением «Девятого легиона».

– Всё отменяется, – сказал он, едва успев поздороваться, и голос у него был тусклый и замороженный, – мать умерла.

Отмучилась, подумала я, а вслух сказала:

– Я могу чем-то помочь?

– Нет, спасибо. Похороны в субботу, и я буду благодарен, если ты придёшь её помянуть.

– Приду конечно.

– Спасибо, – повторил Андрей, – я потом позвоню, скажу, где и во сколько.

И отключился.

В последние несколько дней матери Андрея стало сильно хуже, и почти всё время он проводил рядом с ней в больнице. Он и в Олимпийский-то собрался только для того, чтобы немного отвлечься и сбросить напряжение. И вот – на тебе… Настроение моё резко упало ниже нуля. И никаких рациональных причин этого я не видела. С матерью Андрея я знакома не была, вообще знала о ней только то, что она существует и больна. Сорвавшееся развлечение тоже не причина вваливаться в чёрную меланхолию. И в чём дело, скажите на милость?

Перепады настроения никогда не случаются просто так, ни с того, ни с сего. Как правило это сигнал некоего неблагополучия внутри организма или вне его. Маги в отличие от обычных людей это понимают, поэтому всегда стараются найти максимально чёткий ответ на вопрос «почему». И я стала разбираться. Нашла в своих музыкальных залежах на компе незамысловатую мелодию – пусть будет звуковым фоном, отсекающим посторонние мысли – устроилась на диване и постаралась до мелочей припомнить только что закончившийся разговор. Не слова – интонации. Мимолётные ощущения. Тени чувств и мыслей. В общем всё то, что обычно сознанием не воспринимается, но след оставляет. Ага, вот что меня смутило: голос. С одной стороны такие интонации обычно и появляются в голосе человека, только что потерявшего близкого – тут бы забиться в нору, пережить горе, зализать рану, а приходится что-то делать, куда-то идти, с кем-то говорить. А с другой в просьбе прийти на поминки слышался очень лёгкий, едва уловимый и даже самим Андреем неосознанный привкус угрозы. Так бродячая собака с удовольствием повиляет тебе хвостиком, если ты её кормишь, но если не дай бог забредёшь на территорию, которую она считает своей – с тем же удовольствием громко облает. А то и в глотку вцепится. Странно это, друзья мои… Но придётся разбираться на месте. А заодно неплохо было бы понять, только ли из-за прошлого неудачного опыта я не подпускаю Андрея близко к себе.

Нет, всё-таки психология есть буржуазная лженаука. Придя к этому неожиданному, ни с чем не связанному и дурацкому выводу, я блаженно потянулась, выключила музыку и поняла, что хочу есть. Ну ещё бы – как с работы пришла, только и съела, что яблоко.

– Чудик! За стол!

Кот, нежившийся на подоконнике, катапультировался оттуда прямо на кухню. Пожрать – это мы всегда пожалуйста…

Открыв холодильник, я какое-то время рассеянно любовалась представившимся видом, соображая, чего бы такого пожевать, чтобы не сильно заморачиваться с готовкой. По всему выходило, что кроме творога нечего. Ещё на глаза попалась располовиненная банка аджики – и меня осенило! Творог с аджикой многим кажется невозможным сочетанием, вроде как мороженое с хреном. Но на самом деле вкусно, хотя и непривычно. А уж если намазать на кусочек поджаренного чёрного хлебушка… Зашибительская вещь!

Всякий раз, как я собираюсь лечь спать пораньше, получается угомониться хорошо заполночь. С «совиной» натурой ничего не поделаешь, и спохватилась я только во втором часу. С сожалением оторвавшись от увлекательнейшего скандала на форуме, выключила компьютер и легла.

И мне приснилась мать. Впервые после того, как её похоронили. Она стояла на мосту через Урал, смотрела в воду и молчала. Не обращалась ко мне, ничего не говорила, вообще не смотрела в мою сторону . А я не могла подойти к ней, хотя очень хотела. Но передо мной, у начала моста, словно бы образовалась стеклянная стена. А мать перешагнула через перила, словно по невидимым ступеням спустилась на поверхность воды и двинулась прочь от меня. И с каждым шагом фигура её таяла, пока совсем не исчезла.

Надо ли говорить, что хорошего настроения мне сон не добавил?

В пятницу в клинике сказали, что раны заживают хорошо, швы чистые, и если всё так и дальше пойдёт, к концу следующей недели их можно будет снять. Чудик вёл себя на удивление спокойно, зато дома оторвался: опрокинул ведро и разбросал мусор по всей кухне. Что искал, сам не понял – ничего хотя бы условно съедобного там не было – но удовольствие получил. И веником по мохнатой заднице – тоже. В субботу на поминках отличилась уже я, едва не устроив скандал. За столом рядом со мной сидела примечательная компания: две тётки с невыразительными, смазанными лицами и мужик с таким слащавым выражением на круглой физиономии, что хотелось пожевать чего-нибудь солёного, кислого или горького. Этакая семейка крыс. Нет, пожалуй, крысы обидятся на такое сравнение. Не крысы. Глисты. Упитанный главглист и две его подружки и помощницы. Но раздражали они не внешностью, а тем, что Главглист говорил без умолку и только о себе. О том, как они, глисты, спасли Леночку (мать Андрея) от безбожного существования и научили любить Бога (с заглавной буквы и с придыханием), как навещали бедняжку в доме скорби и помогали пройти суждённое испытание – и ни слова о том, что же за человек была Леночка, и почему помянуть её пришло так много народу…

– Если уж ты на поминках, – не выдержала я, – стоит, наверное, говорить о том, кого поминают. А не о том, кто и что для него сделал.

– Бог с тобой, деточка, кто же спорит, – Главглист пожевал пухлыми губками и продолжил самовосхваляющую речь.

Дождавшись очередного «Ну, царствие небесное», я допила оставшуюся в моём стакане водку и собралась исчезнуть. Подошла к Анлрею попрощаться.

– Это что за образины? – спросила, кивнув на Глистов. Его аж перекосило.

– Истинно православные христиане, – сказал, как выплюнул, – мать с ними связалась сразу после смерти отца, она тогда совсем никакая была. Уж не знаю, как они на неё вышли, но в её болезни их вина тоже есть.

– Ясненько.

Я одинаково безразлично отношусь к любой религии. И вообще к любому образу мыслей человека до тех пор, пока он не начинает убеждать меня, что его образ мыслей лучше моего. Но истинно православные, они же катакомбная церковь – конкретная такая гадость…

Короче, ушла я с поминок в состоянии раздражения и беспричинного, непонятного страха вместо умиротворённой печали. И с пониманием, что сама с этим делом не разберусь, надо у кого-то спросить совета. К Северцеву идти рано: к нему нужно приходить с анализом ситуации и выводами, а у меня пока что безобразный сумбур в мыслях. Курбан? Он последний, кого я стану впутывать в такие дела. Евгеша? А пожалуй, можно поговорить. Но сначала стоит спросить судьбу. И придя домой, я разложила Таро.

Выпавшая тройка Мечей окончательно всё запутала. Она была ни к селу, ни к городу, совершенно не вязалась с остальными картами расклада и что обозначала – чёрт её знает. Обычно это сулит серьёзные неприятности. Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения.

Остаток субботы я провела в делах обыденных. Сходила на базар и натаскала припасов, прибралась, перегладила всякое барахло, выстиранное ещё четыре дня назад, про которое я совершенно забыла со всеми этими тайнами. Вечером заехал Павел и привёз две трёхлитровые банки квашеной капусты. Что было здорово, поскольку Ольгина капуста – это нечто.

А в понедельник, разобравшись с клиентами, мы с Евгешей пили кофе и разговаривали. Она слушала меня молча и лишь когда я закончила свой бессвязный рассказ, спросила:

– Что ты чувствуешь в присутствии этого молодого человека? Не к нему, а именно в его присутствии?

Я задумалась.

– Чувствую, что нравлюсь ему – чисто по-человечески нравлюсь, как женщина. Чувствую какой-то ещё интерес ко мне. Голодный интерес, охотничий и не имеющий никакой сексуальной окраски. Но то ли он сам этого не понимает, то ли интерес очень глубоко спрятан. И от этого – страх.

– А как твой фамильяр относится к нему?

– Бросается. Когда Андрей приходит, кота приходится в ванной запирать, иначе так и будет завывать и стараться выцарапать ему глаза.

– Вот как, – Евгеша взяла своё Эльфийское Таро и принялась неспешно тасовать колоду.

– Тяни!

Я вытянула три карты и положила их на стол рубашками вверх. Евгеша по одной перевернула их. Рок. Пронзённый Копьём. Храм.

– Тебе предстоит испытание, Ксения, – тихо сказала магиня, – испытание и жертва, которых нельзя избежать. Ты потеряешь нечто дорогое тебе. Но то, что обретёшь, пройдя испытание – стократ дороже. Стоит ли свеч эта игра – решать тебе.

Я ошеломлённо молчала. Даже мыслей никаких не было.

– Мой тебе совет: поговори с Максимом, – продолжила Евгеша, – не исключено, что он посоветует тебе что-нибудь стоящее.

С Северцевым-то я поговорю обязательно. Но боюсь, что толку от этого будет меньше, чем от козла молока…

========== Глава десятая ==========

Первое, что сделал Северцев, когда я вывалила на него свои проблемы – велел подождать до первого февраля.

– Во-первых Имболк – начало весны, рассвет года. Тебе будет легче войти в нарастающий энергетический поток. Во-вторых и в главных – если уж драки не избежать, то лучше, если ты сама выберешь место и время драки. Ну и наконец дашь время своему коту поправиться.

– Что хоть это такое? С чем или с кем мне дело иметь придётся? – я понимала только одно: дела мои складываются паршиво.

– Это я тебе завтра расскажу. Но вкратце – одна из потусторонних тварей, называемых Похитителями Душ. О них мало что известно – мне по крайней мере – но что знаю, тем поделюсь. В общем не могу сказать, что тебе сильно повезло, но уверен, что справишься.

На том и договорились. И уж коли на то пошло – нужно найти подходящее оружие. Железное.

Обитатели Той Стороны не любят и боятся железа – оно очень человеческий металл. Правда, это не значит, что с ними можно справиться только при помощи железа, тут многое зависит от соотношения сил в бою, от многих других вещей. Следовательно мне нужен нож. Мой рабочий не пойдёт, нужно, так сказать, боевое оружие. Что же, это не самая большая из моих проблем. Есть у меня один знакомый ещё со времён работы в экспедиции, имеющий не самое обычное хобби – кузнечное дело. И я взялась за телефон.

– Аллё-о-о, – прогудел в трубке мощный бас.

– Привет, Сан Саныч, это я, Ксения.

– Узнал.

– Сан Саныч, дело есть.

– Излагай.

Я изложила. Сан Саныч помолчал немного.

– Приезжай. Знаешь, где мастерская?

– Знаю. Когда приезжать?

– Да хоть сейчас.

Мастерская, где обитал Сан Саныч, располагалась на территории тепловозоремонтного завода, и приятель встретил меня у проходной. На традиционный образ кузнеца, сложившийся в сознании обывателя длинный и жилистый Саныч был похож меньше всего. Разве что голос подходящий. А ещё руки – сильные, с крепкими широкими запястьями и цепкими кистями.

– Так,– сказал Сан Саныч, когда мы пришли в мастерскую, – для чего тебе нужен нож?

Ему я объяснила всё в подробностях. Можно было не опасаться, что меня примут за сумасшедшую. Саныч – кузнец, а всякий кузнец колдун.

Пока я говорила, он взял карандаш и листок бумаги и стал набрасывать эскиз.

– Такой пойдёт? – спросил Саныч, когда я закончила рассказ.

Не знаю, как ему это удалось, но изобразил он примерно то, о чём я и думала: точную реплику сарматского кинжала.

–Да. Как раз то, что надо.

– Угу, – Сан Саныч кивнул и полез в ящик со всякими железяками. Вытащил обрезок водопроводной трубы и стал набивать её железным хламом – гвоздями, гайками, какими-то непонятными обломками, руководствуясь одному ему ведомыми соображениями. Сунул заготовку в горн, глянул на меня и скомандовал:

– Кыш из кузни. Я позвоню, когда готово будет.

Ну кыш значит кыш.

– Ладно, тогда до связи.

На следующий день Северцев принёс перевод одной старинной книги и сказал, что в ней я найду нужную информацию.

– Прочитаешь, обдумаешь – и побеседуем на эту тему.

Дома я читала и думала весь вечер. И пришла к выводу, что дела мои скверные: Андрей, если и был человеком, то давно. Сейчас его тело занимало сильное и непонятное потустороннее существо, которое вполне может оказаться мне не по зубам. И что само оно от меня не отвяжется.

А утром позвонил Сан Саныч, и мы договорились встретиться.

– Держи, – он подал мне свёрток, – дикий дамаск, самое то, что нужно для твоих занятий.

Я спрятала свёрток в сумку: дома посмотрю, стоять посреди улицы с ножом в руках – такое себе положение…

– Спасибо, Сан Саныч. Я тебе тоже что-нибудь хорошее сделаю.

– Ладно, сочтёмся.

Дома я внимательно рассмотрела нож. Не знаю, что такое «дикий дамаск», но оружие было прекрасно. Узкий клинок длиной ладони в полторы, покрытый волнообразным узором, роговая рукоять украшена рунами (половину из которых я видела в первый раз), оголовье в виде змея, вцепившегося в собственный хвост… На мгновение мне показалось, что в руках у меня не новодел, но подлинный кинжал, созданный тысячелетия назад мастером-сарматом. Наваждение промелькнуло – и исчезло.

А мысли остались. Чем бы я не пыталась занять голову – ничего не получалось. Чёрт, ну почему так? Только встретился более-менее нормальный человек, с которым могло что-то получиться – и нате вам, получите и распишитесь. Похититель Душ. А это ведь даже не одержимость, это, насколько я поняла, гораздо хуже. Недаром сказано, что во многом знании многие печали. Не знала бы ничего, не была бы Гончей – и было бы всё, как у людей. Может, вышла бы замуж, может, нет, просто приятно провела бы время. Господи, о чём я… Так, хватит. Мне предстоит работа, тяжёлая и сложная, следовательно чувства и страдания откладываем в сторону. Страдать буду потом – если жива останусь.

Всё-таки лучший способ вернуть себе душевное равновесие – осознать конечность своей жизни. Вернее, что каким бы ты не был супер-магом, твой срок тебе неизвестен. И может кончиться прямо сейчас.

Я с трудом продиралась сквозь замысловатый стиль старинного текста, и тоскливое ощущение неизвестной, но близкой пакости постепенно отступало. Вернее, пряталось где-то на самом дне души, чтобы выскочить в самый неподходящий момент. Ладно, чёрт с ним, справлюсь. Отставить сопли, не до них мне сейчас. Мне нужно понять, с чем придётся иметь дело.

Выяснить мне удалось не так чтобы много. В частности – что Имя демона известно было разве что царю Соломону, и то он его никому не сказал. Плохо дело… Считается, что если ты знаешь Имя демона, то можешь им повелевать. Ну, кто-то может – маг уровня Мерлина, или Аполлония Тианского, или нынешнего Лорда Охоты. Всем остальным это даёт возможность «запереть» противника в каком-то одном образе, не давая изменяться. Что ж, и то хлеб. В таких делах никогда не знаешь, какая мелочь может оказаться критически важной.

И пока я рылась в книге, тоскливое настроение окончательно рассосалось. Чудик, сидевший у меня на коленях, посмотрел на меня снизу вверх и удовлетворённо мурлыкнул. Я погладила его, подмигнула:

– Прорвёмся, кот!

Кот снова мурлыкнул, соглашаясь.

Жизнь шла своим чередом. Я занималась с клиентами, беседовала с Северцевым, читала принесённые им книги, пыталась прикинуть, что и как нужно сделать, чтобы в ходе столкновения с Похитителем Душ он меня хотя бы не убил сразу. И настало 29 января – день смерти матери. Нужно съездить на кладбище, решила я. К стыду своему на могиле матери я бываю нечасто. Может быть, потому, что не верю в её смерть. Вернее, до сих пор – до того сна, где она уходила от меня через реку – я чувствовала незаметное, тёплое присутствие. Словно она легко и нежно касалась меня. Мать при жизни любила мимоходом погладить меня по голове, дотронуться до плеча, приобнять невзначай… И эта мимолётная ласка – главное, что хранилось в моей памяти.

На кладбище холодно и ветрено, как всегда, и немноголюдно. Могила прибрана, столик и скамейка обметены от снега, всё ухожено и чисто. Ольга постаралась, конечно. Я выложила на одноразовую тарелку помин – блин, выкрашенное красной гуашью яйцо, горсть карамели.

– Мама, – тихонько позвала я, – я здесь. Попрощаться на всякий случай пришла. Знаю, что мы уже, скорее всего, не встретимся, раз ты перешла Реку. Прости меня. За то, что прихожу раз в год по обещанию. За то, что за могилой следит Ольга, а не я. За… Не знаю, за что. Прости.

Бог весть, сколько я так простояла. По крайней мере когда выходила из кладбищенских ворот, уже смеркалось.

Всё-таки мысль о том, как Андрей умудрился связаться с Похитителем Душ, не давала мне покоя. На самом деле подобные твари души не крадут и не покупают. Они их получают с полного согласия «владельцев». Даром. Есть такое поверье: нечистая сила не может переступить порог дома, если хозяин не пригласит её сам. Так и здесь – пока человек сопротивляется, никакой демон им не завладеет. Вот я и думала, что же заставило Андрея принять демона…

Что ж, всё равно не узнаю.

В ночь на Имболк я надела Ольгин подарок – бусы из дымчатого хрусталя – приготовила всё, что нужно и открыла переход на Ту Сторону. Местность, где я оказалась, немного напоминала Мурадымовское ущелье в Башкирии – невысокие горы, поросшие можжевельником, узкая мелкая речка, которую можно свободно перейти вброд, пещера.

У входа в пещеру горел костёр. У костра стояла женщина в платье из сурового полотна, украшенном замысловатой вышивкой. Светлые волосы её были заплетены в две косы ремешками с подвешенными к ним фигурками. В опущенных руках женщина держала бубен и колотушку. И я с изумлением узнала в шаманке Аню.

Подойдя поближе, я молча поклонилась. По правилам здешнего этикета если ты не знаешь Имени собеседника, жди, пока он первым заговорит с тобой. Шаманка подняла руки и трижды ударила в бубен. Долгий, гулкий, низкий звук прозвучал, как сигнал конца света.

– Имена отбрасывают тени, – сказала Аня, – не забывай об этом.

И не стало ни её, ни костра, ни бубна. Вот как прикажете это понимать? Ладно, разберусь, когда время придёт, пока стоит просто запомнить. И я пошла по узкой тропинке, вьющейся вдоль речки. На Той Стороне, пока ты в поиске, удобнее сменить облик. В своё время я не стала сильно мудрствовать и научилась перекидываться в собаку. За образец взяла псину одного типа из первого подъезда – шикарную русскую гончую, крупную зверюгу, рыжую с чёрным чепраком. (Хозяин назвал её совершенно неподходящим именем – Марго, а на все недоумённые вопросы отвечал, что это сокращение от «Марголин». Есть такой спортивный пистолет). Впрочем чёрт с ней, с собакой и с её именем, оно ко мне отношения не имеет.

С переменой облика изменяется и мир вокруг. Краски бледнеют и выцветают почти до неразличимости, зато звуки, а особенно запахи становятся острее и отчётливее. Я опустила морду к земле и пошла широким поисковым зигзагом, пересекая тропу. Множество запахов обрушилось на меня, как вода из ведра. Сухой и пряный запах земли и травы. Сладкий, приторный, с режущим ядовитым привкусом запах вьющихся над травой разноцветных бабочек. На самом деле это мелкие волшебные существа, что питаются энергией. Этакие астральные мухи, слетающиеся на падаль. Создания не опасные, но неприятные, они безошибочно чуют любую возможность поживиться выбросами энергии в драке. Знакомый запах крупной кошки – это Чудик прошёл. Я его пока не вижу, но знаю, что он поблизости. А вот и то, что мне нужно: порыв ветра принёс волну тухлой вони. Я подняла голову, ловя запах верхним чутьём, развернулась под ветер и подала голос. Всё. Гончая Круга взяла след.

Запах был отчётлив и становился всё сильнее. Я приближалась к цели. И в неглубоком распадке увидела того, кого искала. Выглядел демон как огромная, условно человеческая фигура, сотканная из того стеклистого марева, что появляется в жаркий день над горячим асфальтом. Непохоже, что он меня ждёт, но кто его разберёт, с этими существами никогда нельзя быть ни в чём уверенным. Для начала я решила взять его в три круга. Если ты трижды обойдёшь кого-то, выйти из круга он не сможет. Вряд ли этот трюк сработает в данном случае, но попробовать надо.

Разумеется, замкнуть третий круг мне не дали. Мощный порыв ветра отшвырнул меня, я отлетела шагов на двадцать, упала и приложилась обо что-то спиной и вернула человеческий облик. Больно не было: блокировка болевых рецепторов – первое, чему учится маг. Правда, если я выберусь живой из этой переделки, волна высоких энергий, которую я сейчас поймала, отхлынет, и отходняк будет такой, что лютому врагу не пожелаешь…

Демон тем временем поменял стихию, и ко мне, грозя выжечь глаза, потянулись языки огня. Не без труда я отбила их ножом. Огонь сменился землёй, земля – водой, вода – снова воздухом… Железный клинок моего ножа причинял демону боль, но разрушить его тело не мог.

Кому-то может быть интересно, почему я выбрала нож, а не меч например. Поединок на мечах требует немалого фехтовального опыта, которого у меня нет, а вот кое-какие приёмы ножевого боя мне известны – Таня учила.

Выскочив в очередной раз из-под груды земли, обрушенной на меня Похитителем Душ, я решила, что хватит. Вытянула руку с ножом в его сторону и крикнула:

– Здесь я, Фламмина Альба! Властью, данной мне Дианой Тривией, нарекаю тебя, демон, Эрептор Эхинеорум!

Имя заперло демона в том облике, в каком застало – слепленная из земли фигура примерно с меня ростом, но более похожая на медведя, чем на человека. В руке у него появился нож – точная копия моего, но не железный, а из чёрной подземной бронзы. Ну вот, теперь мы с тобой на равных…

Насчёт «на равных» – это я зря, конечно. Всё-таки он демон, а я… Ладно, сейчас я не Гончая, а лайка, поднявшая медведя. Нападаю, бью ножом, отскакиваю. Вопрос в том, долго ли я так выдержу. Некоторое время кажется, что ещё немного, и я его одолею, демон слабеет. Но нет. Я слабею быстрее…

Сверху, со склона холма, на демона спрыгнул с диким воем махайрод. Чудик! Как ты вовремя, друг мой! Кот избрал ту же тактику нападения и отступления, но и «медведь» быстро понял, что к чему.

Заревев так, что земля под ногами дрогнула, он отмахнулся лапой, отшвыривая кота, и развернулся ко мне. Неуловимо быстрый выпад – и я едва успеваю прикрыться левым предплечьем от удара бронзового ножа. Вся моя блокировка слетела к чертям, и от боли потемнело в глазах.

– Diva Jana, Diva Magna, ut luceat lux tua! – заорала я, понимая, что даже вдвоём с Чудиком мне эту тварь не одолеть…

… Водопад серебряного света обрушился на меня с тёмных небес. Кураж схватки сменился холодной яростью, что бывает страшнее боевого исступления берсерка. Клинок моего ножа загорелся тем же светом; я перехватила его поудобнее и метнула в демона.

Несколько секунд не происходило ничего. Потом серебряное сияние погасло, сменившись обычным для Той Стороны мягким, рассеянным светом. Куча земли с воткнутым в вершину бронзовым ножом. За кучей сидит Чудик и старательно вылизывает бок. И посреди этого безобразия – я. Стою столбом, в одной руке нож, другая, раненая, прижата к груди. Болит, но вроде ничего страшного, так, длинный порез. Заживёт. Неужели всё?

Господи, как хорошо дома! Я даже не сразу поверила, что сижу на полу посреди своей комнаты, Чудик лежит рядом и тарахтит, как трактор, и никаких демонов. Совсем никаких демонов. Порез на руке подсох и не кровит, сил нет совсем. Я с трудом встала, нашла в тумбочке бинт и перевязала руку, просто, чтобы не задевать за всё подряд, и поплелась стелить постель. Поспать надо хоть пару часов, а то хорошо понимаю, как чувствует себя самолёт, на последних каплях горючки пытающийся дотянуть до аэродрома.

Последнее, что я помню – как Чудик через одеяло с громким мурчанием когтит мою ногу.

Проспав без снов до утра, я почувствовала себя намного лучше. Настолько, что смогла дойти до работы.

– Ты уверена? – спросила, оглядев меня, Евгеша.

– Вполне.

– Ну смотри.

День прошёл спокойно и незаметно. Вечером позвонила Ольга, встревоженным голосом спросила, всё ли у меня в порядке – ей, видите ли, плохой сон про меня приснился. Я её уверила, что всё в полном порядке и лучше быть не может.

– А то давай, я зайду, – не унималась тётушка, – а то что-то голос у тебя грустный.

– Загрустишь тут. Клиент косяком прёт, и капризный, как не знаю что. С одной стороны хорошо и денежка, но с другой всю душу вымотали.

Кажется, успокоилась.

Следующий звонок вытащил меня из-под душа.

– Слушай, Ксенька, – без предисловий начал Курбан, – ты Андрея давно видела?

– На поминках, а что?

– Да на меня с его работы как-то вышли, спрашивают, не знаю ли я, где он. Третий день на работе не появляется, и телефон вне доступа.

– Не знаю. Он с поминок не звонил.

– Понятно, – странным голосом протянул Курбан и отключился.

В самом деле, демон либо уничтожен, либо убрался в такие края, откуда просто так не выберется. А Андрей? Странно, но никакого беспокойства я не испытывала. Ну пропал и пропал. Снег растает – найдут.