Текст книги "Городские прятки (СИ)"

Автор книги: Arne Lati

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Отвезешь?

Начинаю водить ладонью по стволу. Слишком медленно, чтобы кончить.

– Да.

Толчок мне в руку и он кончает с криком. Изливается себе на живот, содрогаясь всем телом. Несколько движений рукой, и я следую за ним. Ложусь рядом и заглядываю в обиженные глаза.

– Собирайся, у нас мало времени.

Кивок мне в ответ.

Полдевятого мы уже выезжаем с парковки. На улице прохладно, ночью снова был дождь. Не зря надел толстовку Влада. Она все еще хранит его запах. Он не любит пользоваться одеколоном. От него всегда пахнет мужчиной с легким оттенком дезодоранта. Зарываюсь поглубже в одежду и вдыхаю родной запах.

За пятнадцать минут доезжаем до нужного мне салона. Успеваю за это время довести Мая и посмеяться от души. Набрасываю капюшон и выхожу из машины. Направляюсь прямиком в салон. Май пока едет за браслетом. Минут сорок его не будет.

Открываю дверь и иду прямиком в кабинет. Развешанные по стенам и даже потолку эскизы, рисунки, надписи дают представление о месте, куда я попал. В этот тату салон я записался четыре месяца назад. Здесь работает один из лучших мастеров города. Не без помощи своего природного обаяния уговорил сделать мне наколку за несколько дней до совершеннолетия. Предки были бы в шоке, хотя мне откровенно плевать.

Захожу без стука, снимаю все выше пояса и ложусь на кушетку.

– Все, я готов.

– И тебе, доброе утро.

Мастер – женщина, лет тридцати. Ни одной татуировки на открытых частях тела, приятная внешность и милые рыжие кудряшки. Я ее когда увидел первый раз, подумал, что меня разводят. Оказалось, что нет. Она настоящий талант. Проходила практику за границей. Любая работа из ее рук – настоящий шедевр.

– У меня мало времени. Давай, детка, сделай Святусю красивым.

– Будешь пиздеть, наколю тебе на задницу надпись: «вход свободный», а на лоб «мудак».

Внешность и манеры кардинально отличаются.

– Моя попка неприкосновенна. Давай, сделай мне больно, – это я конечно загнул. Я боль вообще не переношу.

Вся работа заняла где-то час. Результатом был доволен. Я матерился, плакал и снова матерился, но оно того стоило. На левом боку, начиная чуть ниже подмышки и доходя до талии, красовалась надпись. С первого взгляда не поймешь что это. Скорее рисунок, переплетение узоров, оплетающий надпись – имя брата на латыни. Увидит, убьет меня.

Май ждет меня в машине. Счастливый и довольный самоубийца прыгаю на переднее сидение и замираю. Мая нет. На его месте сидит отец. Сколько презрения, сколько ненависти в глазах.

– Ну, здравствуй, Влад.

Блокирует двери. Я и не собирался вырываться. Влад не смог дать ему в морду, так я смогу. Замахиваюсь и чувствую резкую боль, пронзившую меня от шеи и по всему телу. Проваливаюсь в темноту, теряя сознание.

Прихожу в себя, лежа на чем-то мягком. Открываю глаза. Все тело ломит, голова раскалывается. Вижу обеспокоенное лицо Мая. Вот я на ком лежу. Встаю с его коленей и осматриваюсь. Диван, как в офисе, стол, стул, окно. Все.

Не успеваю что-то спросить, как открывается дверь, и входят родители и еще двое мужчин крупного телосложения.

– Ни слова. Понял?

Май кивает.

Делаю максимально похуистическое лицо и смотрю на отца. Не отвожу взгляда, когда он пытается пробуравить меня взглядом, мне все равно. Его взгляд выдерживал только Влад, я же всегда отводил глаза. Сейчас мне плевать. Я не боюсь.

Он садится на стул, мать встает рядом, один мордоворот – у окна, другой – у двери. Думают, я буду бежать. Зачем мне это? Шоу только начинается. То, что они перепутали меня с братом, ужасно веселит. Не могу сдержать улыбку.

– Тебе смешно, щенок?

Брезгуешь?

Как там Влад отвечал на такие выпады?

– Сложившаяся ситуация меня веселит, – почти скопировал голос брата. Смотрю на него с той же брезгливостью. Это ему не понравилось. Подлетает ко мне, замахивается и отлетает как пробка из шампанского. Стоит, потирает скулу. У Мая сильный удар. Я даже не пошевелился. Знал, что меня прикроют.

Отец растирает ушибленное место. Глаза залила ярость, злость, бешенство. Только делает шаг в сторону Мая, который закрывает меня своим телом, как останавливается от моего замечания. Сейчас меня невозможно отличить от Влада.

– Тронешь и его парень размажет тебя по стенке, вместе со всеми твоими немногочисленными связями.

Испугался? Правильно. Бойся, сука.

Наш отец – простой бизнесмен. Не самый успешный. Он – игрок. И все его связи – это люди, с которыми он играет. Да, они более влиятельные, но против Рэя они даже все вместе ничего не сделают.

А Рэй у нас – сын одного из главных бандитов этого города. Хоть он сам этим и не занимается, но отношения с отцом идеальные. Так что лучше его сына не злить. Плохо будет всем.

Перехватываю Мая за талию и сажаю к себе на колени. Он дрожит. Страшно ему? Нет. ОН в бешенстве.

– Может он пойдет? – наиграно милый тон.

– Как только ты, отродье, грязная тварь, сядешь в самолет, так сразу и отпустим.

Мама? Не думал, что она на такое способна. Забавно.

– Вам пиздец, – Май констатирует факт. Да ты ж моя злопамятная дрянь.

Целую его в затылок.

– Омерзительно. Ты грязный пидор, ты развратил моего мальчика.

Секунда, две, три. Я начинаю ржать. Истерично, всей душой.

Люди, о чем вы? Я – ваш мальчик, я соблазнил своего брата, может даже двоих. Вы детей-то различить не можете. Давайте, сажайте меня в самолет. С татуировками не берут туда, куда вы меня посылаете. И голубых там не держат. Я уже снес им всю систему безопасности и удалил все файлы. Да они даже зачислить меня не смогут. Смешно. Господи, как же весело.

– Я вас ненавижу, слышите меня. Я ненавижу вас.

Никак не могу перестать смеяться. Как же я ошибался в людях. Больно ли мне? Нет. Я – бесчувственная скотина. Мне невъебенно весело.

– Лучше бы ты сдох, чем родился, мерзкое чудовище.

Маман че-то разошлась.

– Заткнись, курица.

Май в бешенстве. Успеваю откинуть Мая себе за спину и ловлю удар ногой в живот. Сгибаюсь от боли. Еще один в лицо. Какие-то слова, проклятья, ненависть. Плевать. Мая уже держит один верзила. О, второй в отключке. Всю злость, всю ярость и обиду, вкладываю в удар. И бью. Рука ноет, отец валяется на полу. Разбил губу. Жаль, что не голову. Крики, шум, гам.

Не предпринимаю дальнейших действий. Выдергиваю Мая, толкаю на диван и сажусь сверху него. Жду. Все очухались, все нас ненавидят. Что дальше?

– Через сорок минут самолет. Готовься к отлету, животное.

– Всегда готов! Позвонить можно? – я – сама вежливость.

– Кому ты нужен.

– Да, заказал тут вибратор для Святуси, хочу отменить заказ.

Ой, ну этими бешеными глазами меня уже не напугать.

– Ты никогда не притронешься к нашему сыну. Он лишится девственности с хорошей девушкой, а не с извращенной шлюхой.

Чего он лишится? Его этого Лизка уже пару лет назад лишил, ну и я пару раз.

Май долго сдерживался, секунды две. Комната содрогнулась от смеха. Нет, так ржать нельзя. А смех у него красивый, заразительный такой.

– Что смешного? – действительно интересно.

– Да эти кролики перетрахались по всем углам. Какая девственность?

Толкаю его в бок и говорю совершенно секретным громким шепотом.

– Ты еще расскажи, как мы в групповухе участвовали, и как я у тебя утром отсосал.

Ой, все услышали. Какая жалость. Стыдно-то как.

Реакция меня поразила. Отец в бешенстве. Глаза побелели от злости. Мать в обмороке. У громил встал. У обоих.

– Звонить можно?

– Звони.

В меня летит мобильный. Май набирает свой номер. Гудки режут слух. На самом деле все не так радужно. И расставаться с любимым мне не хочется. Его же уведут. Он же, сука, такой красивый. Из него сексуальность прет фонтаном.

– Алло.

До боли знакомый голос. Все веселье куда-то улетучилось. Сердце сдавило. Нужно собраться.

– Привет, Святуся! – получилось скопировать его голос и интонацию. Ты злишься, мой хороший. Я точно знаю.

– Влад? – твой голос охрип. Неужели тебе так больно? Слезы подступают к горлу. Дышать тяжело. Май сжимает меня в объятьях. Спектакль еще не окончен.

– Я у Марии и Андрея. Не волнуйся, со мной все нормально.

Родители хмыкают. Давайте, твари, глумитесь. Я вас всех порву. Ну, или Кир, а я рядом постою.

– Мне тут придется немножко уехать. Ты не скучай. Я вернусь, ты только жди.

Хочется его поддержать, но не знаю как. Я буквально ощущаю, как ему больно. Он не должен страдать из-за меня. Только не он. Влад молчит. Он в бешенстве, в шоке, ему плохо. Так даже лучше.

– Со мной Май, скажи Рэю, что все хорошо. Его отпустят сразу, как мой самолет взлетит.

Малыш, ты у меня умничка. Все поймешь. Я не хочу никуда улетать. Хочу к тебе, обнять, поцеловать. Я не смогу без тебя. Никак не смогу.

Думай малыш, думай. Ищи меня. Я домой хочу.

Объявляется посадка на рейс Москва – Лондон. Есть. Надеюсь, ты слышал.

– Что ты творишь, придурок? – сколько боли в этих словах. Сколько обиды.

– Так будет лучше, ты же знаешь. Я люблю тебя, малыш. Всегда буду любить. Подожди только, ладно?

Господи, как же я тебя люблю, зверь ты мой эмоциональный.

Отец что-то говорит, но я его не слышу. Я слушаю дыхание на том конце провода. Мне хочется кричать о своей любви. Хочется, что бы он знал. Не родители, не другие люди, а тот, с кем сердце одно на двоих, душа на двоих, вся жизнь одна для двоих.

– Я убью тебя, маленькая дрянь. Где?

Ты чувствуешь, что я не смогу не ответить. Этот твой тон сводит с ума. Кровь бежит быстрее по венам. Как я хочу к тебе. Сейчас. Забери меня домой, прошу.

– Домодедово, частный ре… – договорить не успел. Трубку выхватывают. Пощечина до меня не долетает. Май перехватывает руку. Ух ты, таких бешенных зеленых глаз я еще не видел. Видимо, до такой кондиции я его еще не доводил. Какие мои годы.

– Ты оказал нам услугу. Нам не придется искать Свята. Он сам приедет к нам. С ним мы помиримся. Он не такой как ты. Мы уже нашли ему невесту. Она на десять лет его старше, зато из хорошей семьи. Партнер отца уже согласился.

Вон оно что. Хуйня, что Свят – это я.

– Святуся – педик до мозга костей. К тому же пассивчик. Он с ней, что в карты на одевание играть будет? – знаю я эту дочку. Тот еще крокодил.

– Это ты – грязный педик, а он нормальный. Просто запутался.

Гордости-то сколько за меня, аж тошнит.

Переглядываемся с Маем и начинаем хихикать. Нормальное во мне – только рост, остальное все педерастическое.

Проходит минут двадцать. Меня по пятому кругу прокляли и меня же пообещали спасти. Приколисты.

На очередном оскорблении теряю нить разговора. Время идет. Волнение усиливается. Теснее прижимаюсь к Маю. Он все понимает и обнимает меня, утыкается мне в шею. Предки фыркают и кривятся. Похуй.

С каждой минутой все тяжелее. Где ты, мой принц, спасай меня уже. Во-первых, я боюсь летать, а во-вторых мне не улыбается семь лет дрочить на твой светлый образ.

– Май, а можно я на тебя дрочить в Америке буду? – не то чтобы меня интересовало его мнение по этому вопросу, просто нужно отвлечься. О, все услышали. Задолбали уши греть.

– Дрочи на здоровье. Чтоб у тебя руки стерлись, придурок.

И этот туда же, тоже нервничает. Сильнее сжимает меня. Шиплю.

– Больно.

Татуировка дает о себе знать. Вот это я точно никому показывать не собираюсь, поэтому терплю.

– А ты будешь по мне скучать? – мне, правда, интересно.

– Больно надо. Сразу после твоего отлета устрою вечеринку.

Ну-ну, а глаза чего такие печальные?

– Ну, хоть чуть-чуть? – хлоп, хлоп ресницами.

– Давай ты бежишь, а я их задержу?

Сколько решимости. Нет, малыш, тобой я рисковать не буду.

Отрицательно мотаю головой. Дверь распахивается, и нашему взору предстает симпатичная девушка, лет двадцати пяти в форме стюардессы. Светлые волосы ниже плеч, голубые глаза и обворожительная улыбка.

– Ваш самолет через десять минут взлетает. Поторопитесь на посадку.

И снова улыбочка.

Я начинаю ржать. Май тоже. Заливаюсь так, что падаю на пол. На меня все смотрят, как на ненормального.

– С мальчиком все в порядке?

Сколько заботы.

– Да все хорошо. Сейчас идем.

Дверь хлопает. Тишина.

Кое-как успокоились. Посмотрели друг на друга. Снова истерика.

Пропустил момент, меня держат за руки. Мая тоже. Дернуться не могу. Наклоняют, приспускают штаны, и мать ставит укол. Больно, блин. Верзила, державший Мая, уставился на мою жопу.

– Нравится? Хочешь, потрогай?

Даже такие шкафы умеют краснеть.

– Какая же ты шлюха.

О, папа, еще какая.

Вижу обеспокоенные глаза Мая.

– Не дергайся. Слушайся их.

И шлю ему воздушный поцелуй. Захотелось его обнять, а не могу. Все, я – овощ. Все соображаю, все вижу, а пошевелиться не могу. Как кукла на веревочках. Хорошая хрень, надо будет на Владе попробовать, а то сам не дается, скотина. Меня выводят. Май идет следом. Ему что-то говорят, но я не слышу. Не самые приятные ощущения.

Поворачиваю голову, и сердце уходит в пятки. Влад и Рэй. Они пока не видят меня, зато я вижу их. Даже в капюшоне и чужой толстовке я узнаю тебя. Твою походку, напряженные плечи, эти сильные руки, не раз ласкавшие мое тело, стройные ноги, гордая осанка. Отворачиваюсь. Не могу на него смотреть. Больно. Если мы встретимся взглядами, быть беде. Это же неуправляемое чудовище. Слезы стекают по щекам, а я улыбаюсь, вспоминаю, какой ты нежный и заботливый, и плачу. Мне не стыдно. Мне вообще насрать на все и всех.

Заходим в туннель. Назад пути нет. Выходим на посадку. Дует свежий ветер, легкая прохлада приятно остужает. Навстречу нам идет здоровенный мужик в шлепках и майке, мой конвой отдыхает по сравнению с ним. Улыбаюсь. И девушка-стюардесса. Улыбка у нее сейчас какая-то маньячная.

Резкий удар сносит с ног одного. Мужик в шортах вырубает другого. Чмокает меня в щеку, берет обоих за ноги и тащит к самолету. Я стою. Петрушка, ты совсем не изменился. Неизменный напарник Лизки. А где собственно он сам? А вот, дерется еще с двумя. Да, на каблуках неудобно наверно, а нет, очень удобно. Все лежат. Вот что значит военная подготовка.

То ли земля качается, то ли ветер усилился, но асфальт как-то быстро приближается к моему лицу. Не долетел. Меня закидывают на плечо. Вижу симпатичную попку, обтянутую юбкой, и проваливаюсь в темноту.

ГЛАВА 9

POV Влада.

Очнулся от шума. Я лежу на диване. В коридоре какая-то потасовка. Не могу пошевелиться. Почему собственно не могу? Действительно, почему? Я связан. И руки, и ноги. Хоть рот не заткнули.

Ко мне подходит Рэй и смотрит на меня с опасением.

– Как самочувствие?

Страх?

– Такое странное чувство, как будто меня связали, – получилось слишком язвительно.

Слышу из коридора голос Свята.

– Нет, я не пойду, он меня убьет.

Сердце пропустило удар. Медленно доходит суть этого цирка. Свят здесь, это значит все в порядке, а также, что сейчас одной отдельно взятой дряни придет пиздец.

Дергаюсь всем телом. Как предусмотрительно меня связали. Взгляд на Рэя. Он пятится? Не поможет. Всем пиздец.

Мне помогают сесть. Вдох-выдох.

– Святуся, иди ко мне, сладкий, – получилось слишком ласково. На губах – маньячная улыбка. Сейчас я буду убивать.

– Меня здесь нет.

Придурок.

– А где ты? – тот же тон.

– На полпути в Америку?

Он у меня спрашивает?

– Иди сюда, милый.

Терпение мое не безграничное.

– А ты меня любишь? – все так же из коридора. Правильно, бойся меня. В гневе я страшен.

– Люблю.

– Очень?

Кажись, голос отдаляется.

– А ну иди сюда, маленькая клонированная сволочь. Живо.

Терпение кончилось.

Из коридора выходит… а что это? Какая-то тетка в костюме стюардессы, парик набекрень, смазанная помада и в одной туфле без каблука. Да ну?

– Боже, Кир, какая ты страшная женщина.

Начинаю ржать. Со смехом выходит все напряжение, весь негатив. Это чудовище скинуло парик и продефилировало ко мне. Стоит, смотрит, как я ржу.

– По-моему, я – очень даже красивая женщина.

Обиделся? Все, меня накрыло. Если бы не Рэй, я бы ебнулся с дивана. Живот болит, смеяться уже не могу, получаются какие-то булькающие звуки.

Из коридора высовывается темноволосая мордашка, веселье как рукой смело. Боишься?

– Ко мне.

Медленные шаги, как на казнь. Веревки доставляют ощутимый дискомфорт. Но сейчас не до этого. Я зол, я просто в бешенстве, но вместе с тем я счастлив. Уже не знаю, чего я хочу больше – придушить его или расцеловать.

Подходит и садится ко мне на колени. Хоть грамм раскаяния, хоть капля сожаления. Где это все? Где?

Не успеваю открыть рот, как меня затыкают поцелуем. Страстным, горячим. Я кусаю губы, сминаю своими. Ему больно, но он не отстраняется, еще теснее жмется ко мне. Отклоняется, глаза в глаза. Как в зеркало смотрю. Там все: любовь, обида, боль, страх, счастье, страсть и нежность. В моих он видит то же самое.

Не выдерживает. Слезы катятся из красивых голубых глаз. Вжимается в меня всем телом. Страшно? Сейчас ему страшно, что мог потерять меня из-за своей глупости, что мог больше не увидеть. Всю злость как рукой снимает. Бестолочь ты моя любимая.

– Развяжите.

Май помогает мне с веревками.

Обнимаю подрагивающее тело, сжимаю в своих объятьях. Глажу по спине, шепчу милые глупости вперемешку с матами. Он кивает, со всем соглашается и кивает. Провожу руками по бокам.

– Ай, ой.

И закрывает себе рот руками. От слез не осталось и следа. Что это? Страх?

– Щас не понял.

Задираю на нем толстовку вместе с майкой и хуею. На весь левый бок тянется полоска широкого лейкопластыря.

Май пятится за спину Рэя.

Отдираю полоску по сантиметру. Боюсь увидеть, что под ней. Это что за рана такой длины? Пот выступает на лбу. Сердце разгоняется как ненормальное и останавливается. Одним рывком сдираю пластырь.

– Ты совсем охренел, придурок?

Татуировка. Узор с какой-то надписью, очень красиво и на стройном теле смотрится просто шикарно. Но кто ему разрешал портить мое тело?

– Сюрприз, блять.

Шипит, ему больно. Так тебе, сволочь безмозглая. Узнаю, кто сделал – убью.

– Ух ты, красота какая.

Лизка тычет пальцем в самую ранку. Обнимаю свою бестолочь, закрываю его ото всех. Мое.

Май мечтательно посмотрел на Рэя.

– Только попробуй, я ее тебе потом наждачкой самолично сведу.

Весь настрой пропал моментально.

Встаю и тяну мелкого в комнату. Перекидываю через колени, сдираю штаны и его же ремнем разукрашиваю задницу в ярко-красный цвет. Не вырывается, бесполезно. Затем целую в покрасневшую ягодицу и иду в душ. Мне полегчало, а он заслужил. Еще бы Маю всыпать, но думаю, Рэй сам разберется.

Выхожу, когда все уже сидят за столом и пьют кофе. Свят стоит. Сажусь на свободное место и хлопаю себе по коленям.

– Спасибо, постою.

Обиделся. Лучше обижайся, чем по Америкам путешествуй. Лизка обнимает его, притягивая к себе. Май хмуро на меня смотрит. Неужели переживает за друга? Морда кирпичом. Пью кофе.

– Маюшка, поцелуй, где болит.

Рэй подавился кофе, все остальные сделали вид, что ничего не слышали. Тишина.

– Как вы из дома вышли, конспираторы? – этот вопрос интересовал меня уже давно. Свят всегда собирается как слоненок. Поэтому он сначала будит меня, а уж потом начинает собираться, иначе я его убил бы.

– Сначала ушел Рэй, потом я отсосал Маю, оделись и вышли. Все.

Теперь кофе подавился Май, я последовал его примеру.

Я смотрю на Свята, он – на Лизку, тот – на Рэя, Рэй – на Мая, а Май – в кружку с кофе. Замкнутый круг, блять.

– Всем привет!

Поворачиваемся к двери. Входит Петрушка, счастливый, что аж тошно.

– Пиздец тебе, мелочь, – Рэй шипит Маю, притягивая его к себе за волосы. Май кивает.

– Какие новости с фронтов?

Лизка аж расцвел.

Петрушка, проходя мимо Свята, хлопает того по заднице, Свят вскрикивает и подлетает ко мне. Петруша завис.

Обнимаю своего котенка, стараясь не задеть татуировку.

– Короче, предки ваши от вас отказались, они пока не в курсе, но им сообщат. Ваш официальный опекун – Рэй.

Наш опекун чуть не ебнулся со стула. Святуся захлопал в ладоши. Май улыбнулся.

– А почему не Лизка? – полушепот-полустон, а в глазах такая мольба о помощи.

– Он же не самоубийца с ними жить. Так вот, предки ваши в быстром порядке покинули Россию. Больше вы их не увидите. Они очень раскаиваются. Я им сообщил, что они вас перепутали, так такое шоу было. Академию ту прикрыли, какой-то умник стер все их обеспечение, а проверку они не прошли. Там такое было замешано, что лучше туда не лезть. Все, живите спокойно. Лизка, пошли, с тебя благодарность.

Их как ветром сдуло.

Переживал ли я за родителей? Нет. Было ли мне плохо? Да нихуя. Мне охренеть, как хорошо, а щас будет еще лучше, нужно только до спальни дойти.

Май подходит к нам и обнимает обоих, утыкаясь мне в шею. Рэй улыбается какой-то печально-обреченной улыбкой. Да, нелегко ему будет с нами тремя. Свят переплетает свои пальцы с моими, крепко сжимает до боли. Вот она идиллия, вот она семья. Те, кто дорог, те, кто тебя любят, кого любишь ты. Кого готов защищать и подставляться за них. Ведь не важно, кто тебя родил, кто воспитал. Важно, чтобы в трудную минуту они были рядом. И они рядом, что бы ни случилось, а случиться же может многое, на то она и жизнь.