Текст книги "Городские прятки (СИ)"

Автор книги: Arne Lati

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Кирилл Андреевич слушает.

Я даже опешил от такой серьезности. Какой нахер Андреевич?

– Эээ, это я.

Тишина.

– Тьфу, блять, телефоны перепутал. Привет, милый.

Этот голос мне роднее. Как же не хочется делать ему больно!

– Ты на работе? – не могу начать этот разговор.

– Ага. Пашу на благо родины.

– Новое задание? – голос не дрожит, а вот чехол от телефона, который я держу в руках, придется поменять. Напряжение висит в воздухе, каждый вздох как испытание.

– Агась, тут одни уроды… – тишина. – Влад, что случилось? – он всегда нас чувствовал. Знал, когда нам плохо. Просто знал. Предательские слезы катятся из глаз. Как же больно.

– Ты нас любишь? – голос не дрогнул. Он сам научил меня управлять эмоциями.

– Люблю.

Одно слово и всхлип боли вырывается из груди. Из глубины, из самого сердца. Не успеваю убрать телефон от лица. Он слышал.

– Где?

Сейчас он настоящий. Серьезный, строгий, слегка грубый.

– В подъезде, – взять себя в руки не так-то просто, голос дрожит, руки трясутся.

– ВЫ где? – крик в трубку. Он не злится на меня, нет. Он боится. Боится, что нам больно.

– … – сказать ничего не могу. В дверях стоит Рэй и в упор смотрит на меня.

Улыбаюсь ему, какой-то слишком грустной улыбкой и утыкаюсь лицом в колени, которые успел подтянуть к груди. Рука с телефоном опускается, сотовый выскальзывает из рук. Как же быстро меня захлестнула волна отчаяния. Страшно. Больно.

Рэй закрывает дверь, подходит, и садится передо мной на колени.

– Это Рэй, они у меня.

– …

– Все нормально. Жду.

И нажимает на отбой.

Сильные руки стаскивают меня на пол, утыкаюсь лицом куда-то в район шеи. Теплыми, заботливыми, крепкими руками прижимает меня к себе.

– Вы не одни, – он шепчет еще что-то, но я уже не слышу этого. Тихо подвываю, чтобы никто не услышал. Это не просто слезы, это истерика. Весь тот страх, что копился долгие годы, вырвался наружу. Его футболка вся промокла, но он не отталкивает, а еще сильнее обнимает. Сколько мы так просидели, не знаю. Я уснул. Провалился в беспокойный полусон, полуобморок.

ГЛАВА 4

– Аааааааааа. Уйди, противный.

– Сам противный. Ух ты, какой мягонький.

– Куда клешни тянешь?

– А здесь у нас что?

– А здесь у нас хуй!

И топот слоника по паркету в мою сторону. Поднимаю глаза, Рэй сидит рядом, а я лежу у него головой на коленях. Когда он успел перенести меня сюда? И сам почему не ушел? Переглянулись и в один голос сказали: «Май проснулся». О том, что Свят когда спит, забирается на рядом лежащую жертву, Рэй знал. Когда мы у него ночевали, моя копия умудрилась спать на нас обоих, а вот Май был видимо не очень рад такому открытию. Быть беде.

Топ-топ-топ. Бабах. Дверь с грохотом влетает в стену.

– Так, забирай свой дубликат с членом и…

Тишина, взгляд поверх меня не предвещающий ничего хорошего.

– И отдай мне мое, – тычет пальцем в Рэя. Поднимаю глаза на мишень пальца. Рэй улыбается.

В комнату заходит Свят. Подходит к кровати и падает так, что умудряется завалиться на Рэя, и меня заодно прихватив. Правда, мне достались ноги, но это тоже неплохо. Сразу хватаю его за задницу.

Композиция постмодернизма. Лежим, не двигаемся. Я жду, что будет дальше, чем они заняты, не знаю.

– Клоны, вы сука совсем охуели? Вы зачем мне мужика совращаете? – то ли он удивлен, то ли в полном шоке.

– Мы не совращаем, пока. Хочешь, покажу, как совращать надо?

Когда Святуся в образе его лучше не злить, не разговаривать с ним и обходить за километр. Вдруг еще подружиться захочет, а это уже тяжеловато для психики.

– Да показал уже.

О, Май покраснел.

– Так, член погладил, а он визжит как девственница.

А обиды-то сколько. Точно дружить собрался.

– Не хочешь к нам? – вежливо интересуюсь я.

– В вашем царстве разврата нет места нормальным людям.

То ли гордость, то ли обида. Че-то я не понял.

– А ты сверху залазь. Вот сюда.

И отклячил свою попку так сексуально, что кажется сейчас туда полезу я.

Рэй уже давится тихой истерикой. Я держусь.

– Ну?

Свят даже покрутил попой для наглядности.

– Отдайте, блять, моего мужика, может его еще можно спасти, – голос полный надежды, что даже я захотел ему помочь. Не успел.

Рэй ржет как конь. Свят тоже. Я держусь. Встаю, подхожу к красному как рак Маю и перекидываю его через плечо. Он пониже меня сантиметров на семь, да и не тяжелый в принципе. Пока он переваривал, что произошло, бросаю его на кровать и падаю рядом. Эти ржут. Май начинает материть меня, потом Свята, потом Рэя. Потом всех на свете и бить нас подушкой. Быстро включаемся в игру и через пару минут имеем итог: я лежу на полу и прикрываюсь торшером, Свят выглядывает из шкафа с наволочкой в руках, половина Рэя на кровати, а другая под кроватью и булькает от смеха, а Май сидит на нем и лупит его ремнем по голой заднице, громко крича «ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК, ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК», а вокруг перья летают, в хороводе, как снежинки. Красиво. У меня в голове два вопроса: первый – кто это будет убирать, его я решил не озвучивать, а то меня заставят, и второй.

– Чьи трусы? – и палец на люстру.

Все посмотрели на меня, затем по направлению моего прекраснейшего пальца и тишина. Секунда, две, три.

– Га-га-га.

Я аж подпрыгнул. Рэй полностью свалился на пол и корчится в конвульсиях от смеха.

– Малыш, а ты их искал. Га-га-га.

Дабы скрыть свой позор, Май пытается их снять, при этом подпрыгивая и размахивая руками. Высота потолка – почти три метра. Как вы думаете, он допрыгнул? Не-а. Пока он скакал, от смеха катались уже все мы. Так как ремень он вытащил, а джинсы были Рэя, они, конечно же, упали. Белья нет, так как после секса и ванны он сразу лег спать.

– Ой, я снова видел попку и … пипку, – раздалось откуда-то из шкафа.

Рэй икнул, я подавился воздухом, Май, кажется, даже забыл покраснеть, так и стоял с протянутыми руками к солнцу, тьфу ты, к трусам. И что бы вы подумали? Открывается дверь и входит мужчина в форме. Строгие синие брюки подчеркивают длинные ноги, черная рубашка идеально сидит на широких плечах. На поясе видно кобуру с пистолетом, а на голове вместо привычной фуражки завязана черная бандана, полностью скрывающая волосы. Завершают вид чуть затемненные очки в черной оправе.

– Всем стоять, вы арестованы, – этот командный голос заставляет кровь быстрей бежать по венам. Мы замерли, даже испугались чуть-чуть. Май так и стоит с поднятыми руками.

– У Мая и так стоит, – из шкафа шепотом, но все услышали из-за гробовой тишины.

– У меня два вопроса: первый – что здесь происходит, и второй – чьи трусы? – всё, все лежат. Рэй опять ебнулся с кровати, на которую недавно залез.

– Извините, молодой человек, вы высокий, не могли бы мне помочь достать МОИ ТРУСЫ?

Май реально его не узнал.

Кирилл Андреевич подходит к Маю вплотную и обнимает его, тесно прижимая к себе за талию. Если бы он не успел подмигнуть Рэю, то лежал бы уже в нокауте. Но он успел и цирк продолжается.

– Конечно, милый, – голос нежный, в самое ухо.

Май завис.

– А мы нигде не встречались? – подозрение с нотками недоверия.

– Хочешь отсосу? – вот он, тот блядский голос.

Чмокает его в кончик носа и начинает покрывать легкими поцелуями все лицо. У Маюшки шок, вон даже член упал.

– Аааааа, блять, аааа. Пусти противный, пусти, сказал, убери целовалки. Рээээй. Ты вообще меня спасать собираешься? Принц хуев. Никакого секса неделю, две…

– Так, Лизка, отпусти его, хватит мучить ребенка, – голос серьезный дальше некуда. Конечно, как он без секса две недели?

Елизавет отпустил свою жертву, поднял руку, и, не особо напрягаясь, достал те злополучные трусы с люстры. Милые такие, со Спанч Бобом. И двумя пальчиками протянул их Маю.

– Твои трусишки? Где-то я уже их видел.

– Задолбали, извращенцы гребаные. Что б вас всех рота солдат отымела.

– Заманчиво.

Брат в своем репертуаре. Это он на вид такой доступный. Чтобы с ним переспать мужики проходят жесткий отбор и все равно пролетают. Слишком он разборчивый.

– Ага, увлекательно, – это уже мое чудо голос подало.

– Скройся, мелочь озабоченная.

Хлобысь дверка шкафа.

– Маюшка, ты не хочешь штаны надеть? Замерзнешь же, ну или трахнут тебя те к кому ты задом повернулся, – за его спиной стоит Лизка и облизывается.

– Марш одеваться, – это уже Рэй гаркнул. Май дернулся, даже штаны не надев. Упал. Попкой кверху. Эротичненько так упал. В паху появилась приятная тяжесть.

– Опять ты каком к верху? Горе мое косолапое, – Рэй поднял его на руки и понес в комнату, успев чмокнуть Кирилла на ходу в щеку. За что и получил по попе не слабый такой шлепок. Май притих. Обиделся что ли?

– Я не понял, меня целовать кто-нибудь будет или как?

Очки летят на кровать, а руки в разные стороны.

Из шкафа вылетает Свят и с громким «УРА, ТЕТЯ ЛИЗА ПРИЕХАЛА» маленьким ураганом налетает на него. Я следую его примеру и висну с другой стороны. Вместо привычных братских объятьев, были обжимания с облапыванием и обслюнявливанием всего до чего достали, а в завершении – страстный поцелуй взасос Лизки с нами обоими.

Ну да, мы не совсем нормальные братья. Точнее, мы – совсем ненормальные. Зато так жить веселее.

– Тебе так форма идет, давай я ее сниму?

Шаловливые руки Свята уже расстегивали ширинку на форменных брюках.

– Есть разговор.

Та интонация, с которой лучше не спорить. Без особого энтузиазма поднимаюсь с кровати и стаскиваю Свята с Кирилла. Когда мы упали на кровать, не помню. Еле отцепив эту пиявку, уставился на старшего из нас.

– Наведите тут порядок, а я пойду, переоденусь.

Только хотели что-то возразить, как нас заткнули.

– Я все сказал.

И вышел из комнаты.

Мы не просто любили старшего брата, мы его еще и очень уважали. Поэтому привыкли слушаться и доверять ему. Он всегда желал нам только добра. В отличие от других родственников. В груди неприятно защемило, и я с сумасшедшим рвением начал пылесосить.

Свят подошел ко мне, когда я пылесосил торшер.

– Тебе больно? У тебя глаза красные.

Он серьезен. В голосе только забота и беспокойство, никаких шуток. Сразу стало легче.

– Больно, – врать нет смысла, он поймет. Тем более, думаю, у него в душе тоже не все гладко.

– Мы справимся?

– Справимся, – уверен в своих словах. Как бы тяжело не было, мы не потеряем друг друга. Скорее мир перевернется, чем нас заставят забыть друг друга.

Нежный поцелуй в губы, как подтверждение моих мыслей.

– Ты уже все убрал, какой ты молодец. Пойдем?

– Когда успел? – это вопрос скорее для себя. Я вообще уборку не переношу, и брат меня всегда в этом выручает. За отдельную плату конечно, но выручает.

Идем в зал, где нам предстоит серьезный разговор.

Лизка сидит на диване и пьет, кажется, виски. Плохой знак, ой, плохой. На нем все те же брюки, только вместо рубашки розовая майка в облипку и носки в яркую полоску. Банданы нет. Зеленые пряди торчат в разные стороны. Весь пирсинг на месте. Все, он снова стал собой.

Из соседней комнаты выходят Май и Рэй.

– Маюшка, что-то вид у тебя какой-то затраханый. Устал? – и столько заботы в голосе. Свят не был бы сам собой, если бы не поддел его.

У Мая задергался левый глаз и открылся рот. Больше он не смог произнести ни звука. Рэй обнял его за талию и потащил к дивану, на котором уже расположились мы с братьями. Благо габариты позволяли. Диван был просто огромный, угловой, черный, из натуральной кожи. Я влюбился в него сразу, как только увидел. Вообще, во всей квартире присутствовал минимализм. Нет цветочков, статуэток и вязаных салфеток на столе. Несколько картин, плазма во всю стену, мягкий ковер перед диваном и стеклянный столик на нем. Все. Чувствуется, что здесь живет мужчина со строгими взглядами на жизнь.

– Мы не помешаем? – Рэй повернулся к Лизе. Май удобно устроился у него на руках. Брат отрицательно покачал головой.

– Рассказывайте, братцы-кролики.

Усталость выдает его с головой.

– Мы целовались в подъезде, предки из гостей шли и нас увидели. Потом прокляли и выгнали. Конец, – голос Свята, слишком спокойный, резанул слух. Слишком отрешенно, слишком сухо.

Он сидел спиной ко мне, сплетя пальцы правой руки с моими у себя за спиной. Он сдавил их. Хотел показать как ему больно. Не мог сказать вслух. Слишком гордый. Я обнял его поперек груди, притянув к себе максимально тесно, голова удобно легла на его изящном плече.

– Влада кто ударил?

– Отец, он меня хотел, а Владик не дал. Меня закрыл, а сам, сука, получил.

В груди все сжалось. Я знаю, что тебе больно, малыш, я чувствую себя точно так же.

– Кир, ты не вин…

Договорить мне не дали.

– Это моя вина. Я не досмотрел.

Если смотреть на него в целом, то никаких изменений не произошло. Та же прямая осанка, те же небрежно сложенные руки, полуулыбка, но глаза! Даже через ярко-голубые линзы можно рассмотреть боль. Он жил с этим столько лет. Боялся за нас каждую секунду. Что нас не примет общество, откажутся родители, боялся презрения и ненависти чужих людей. Знал, что так будет, просто был еще не готов к этому. Он всегда пер напролом. Мнение других для него – ничто. Есть он, и либо его принимают таким, либо прогибаются под него. За всеми его изящными манерами, сладкими речами и пугающей внешностью скрывается чертовски сильная личность. Правда, ранимая. Он все держит в себе, и хуй кто поймет, что ему плохо или больно. Он всегда в душе один. Еще и нас тянул. Человек, который мог бы разделить с ним его переживания, недосягаем для него.

Свят переполз к нему на колени и крепко обнял за плечи, зарывшись носом куда-то в шею.

– Кажется это заложено в генах, – тихий голос Мая заставил меня вздрогнуть. Все посмотрели на него.

– Ну, я имею в виду, это передается с генами родителей. Любят они друг друга, ты-то тут причем?

Меня поразили его глаза. В них не было издевки, или сарказма, нет, он действительно не понимал в чем дело.

– Я их старший брат, я не доглядел. Подавал плохой пример. В этом моя вина, – Лиз объяснял ему как маленькому ребенку.

– Дак, ты против их отношений?

Удивление такое искреннее, что даже я улыбнулся.

– Я всеми руками, ногами и членом за! Проблема в том, малыш, что им нет восемнадцати, и родители могут их разделить. Увезти одного за границу. Их просто разделят. Одного заставят учиться там, другого – здесь. Им нельзя по отдельности. Они же близнецы, черт их подери.

– Маюшка, ты нас принял такими, какие мы есть.

Сколько радости у ребенка. И мой клонированный монстр начинает ползти в сторону охреневшего Мая.

– Тебя в борделе примут, а я просто смирился. Руки убери, убери, сказал. Целовать-то зачем. Рээ… – договорить не успел. Свят заткнул его поцелуем. Раз, два, три. Взрыв.

– Аааа, ты меня извращением заразишь, вдруг это передается через слюну. – и эта шумная компания начинает носиться вокруг нас.

Рэй закрыл лицо руками. Я покачал головой. Мой монстр не исправим, а Елизавет облизнулся так пошло, что внизу живота потеплело.

– Иди, я тебя целоваться научу.

Святуся в образе. Ручки вытянул, губки бантиком.

– Пошел ты, придурок, я умею.

Третий круг вокруг нас. Мы не смеемся. Нет, нет.

– Тогда ты меня научи.

Растаскивать их? А зачем? Пускай дети развлекаются. За поцелуй кто-то у меня всю ночь извиняться будет.

Надо было все-таки растащить. Хлопок. Поворачиваемся и видим композицию из двух тел. На десятом кругу гонки произошла авария. Май как всегда жопой к верху растянулся на полу. Он вообще умеет в другие позы падать? Может рефлекс? Свят не успел затормозить и грохнулся на него. Поза их имела о-очень откровенный характер.

– Живой? Грациозный ты мой.

И почему он не встает? В такой позе черные джинсы Свята очень удачно подчеркивают его округлости.

– Это у тебя в кармане телефон?

Слишком серьезно. Что-то не так.

– Нет.

– Зажигалка?

– Не-а.

– А что? – даже голову повернул. Красный до кончиков ушей.

– Это член, – шепотом в самое ухо. – Хочешь, покажу?

– Хуй тебе, монстр озабоченный.

Пулей вылетает из-под своего мучителя и летит к дивану. Запрыгивает на колени к Лизке и обнимает его, крепко зажмуривая глаза.

– Вернись, неверный. Я не закончил.

Ползет в сторону дивана. Вот же сексуальная дрянь. Еще как ползет! Передвигается плавно, будто в замедленной съемке. Вообще, все его движения плавные, осторожные что ли. Он будто плывет. Изящные жесты, нежный голос.

Не каждая девушка сможет так. Именно поэтому на него западают как парни, так и девушки. Ну а мне всего лишь остается их разогнать. Вы спросите как? Очень просто. Раздаю пиздюлей и все дела. Лучшего способа не придумали.

Май качает головой и еще крепче сжимает Лизку. Тот не теряется и начинает покусывать ему шею, не забывая мять ягодицы. Стон? Я точно слышал стон.

– Малыш, а ты не АХУЕЛ? – Нежный шепот перерос в крик.

Медленно поднимает голову и встречается глазами совсем не с тем, кого хотел увидеть.

– У меня тоже не телефон, – возбуждение буквально льется из голоса брата.

Медленно начинает отползать в сторону Рэя. А хуй там. Свят быстрым прыжком оседлал бедра Рэя и обхватил его руками.

– Занято, – и поцеловал свой насест.

– Рээээй, – крик.

Что-то мне не понравилось в его интонации. Кажись, переиграли. Встает и направляется в комнату. Дверь хлопает. Сидим, моргаем. Свят переползает ко мне на бедра, не забывая по дороге чмокнуть Кира в губы.

– Шлюшка, – шиплю ему в губы и накрываю их своими. Кусаю его и тут же зализываю. Как бы ставлю метку, что он – мой. Отвечает сразу. Пытается перехватить инициативу, да кто б ему позволил. До боли сжимаю ягодицы и отрываю от себя за волосы. Заглядываю в глаза и плыву. Несмотря на сильное возбуждение, я вижу в голубых омутах такую нежность и раскаяние, что сердце начинает сдавливать тисками, а вдохнуть могу только со второго раза. Вот же зараза мелкая. Сначала до инфаркта доведет, потом подлизывается.

Дверь комнаты распахивается и из нее выходит Май с гордо поднятой головой. На нас даже не смотрит. Черные джинсы и ярко желтая толстовка с накинутым на голову капюшоном. Вроде ничего особенного, но есть в его образе что-то завораживающее. В его движениях, в прямой осанке, его хочется рассмотреть.

Спортивная сумка перекинута через плечо. Идет.

– Марш в комнату, – Рэй не кричит, нет. Он приказывает. Голос холодный и сухой. Слишком командный, слишком властный. Это возбуждает и заставляет бояться одновременно.

Не замедляя движения, разворачивается на сто восемьдесят градусов и с той же гордо поднятой головой идет обратно в комнату, напоследок хлопнув дверью.

Готов поклясться, что что-то задумал этот маленький стервец.

– Лиз, а что мы теперь делать будем?

Брат уже несколько минут сидит и смотрит в пустоту.

– Я поговорю с родителями. Все равно нужно узнать, что они решили. У вас через восемь дней день рождения, потом заберу вас к себе. Сидите здесь и не высовываетесь. Я завтра зайду.

– Спасибо, – почти в голос.

Мы действительно благодарны ему за все, что он для нас делает. Есть за что благодарить. Визит к родителям для него как пытка. Тяжело видеть презрение и брезгливость в глазах. Разговор в коридоре холодный и короткий. Не дай бог, младшие братья увидят такого брата. Приходил он всегда в своем самом худшем образе. Всем своим нестандартным видом он кричал, чтобы его поняли, чтобы приняли таким, какой он есть. А мы сидим в своей комнате и давимся эмоциями. Предки не знали, что мы общаемся. Так было лучше всем. Вот только не смогли мы выкинуть родного нам человека из своей жизни, а они смогли. И нас ждет то же самое. Мы такого обращения с собой не позволим. Кирилл другой. Он считает, что семья – это святое. Он умней, а мы эмоциональнее. В чем-то он прав. Только для нас семья это те, кто нас любят, а не те, кто считает, что имеет над нами власть по праву рождения.

– Просил же, кролики хуевы, потерпите. Как трахнуться еще в подъезде не решили? Бестолочи клонированные.

И ушел, хлопнув напоследок дверью.

Сорвался-таки.

– Уже поздно, пора спать.

За разговором не заметили, как стемнело. Усталость навалилась моментально.

– Рэй, ты чего сидишь? – уже у самой двери поинтересовался Свят.

– Я боюсь.

Страха в голосе я не заметил ни грамма.

– Да все нормально будет, мы справимся.

– Я боюсь в спальню идти. Эта маленькая сволочь наверняка что-то придумала, – печаль, тоска и надежда на поддержку.

Хлопнув дверью, мы пошли спать.

– Заразы клонированные.

И тяжелые отдаляющиеся шаги за дверью, как на казнь.

–Разденешься?

Свят уже разделся и забрался под одеяло.

Ни умываться, ни делать что-то еще просто нет ни сил, ни желания. Отрицательно качаю головой и поворачиваюсь к нему.

– Раздеть? – слегка игриво, но здесь больше заботы, чем желания.

Снова отрицательный ответ.

–Спокойной ночи.

Меня обняли нежные руки и притянули к себе. Утыкаюсь лицом ему в шею. Вдыхаю самый приятный запах на свете: цветочные нотки, легкий оттенок кофе и запах кожи, принадлежащей самому дорогому существу на планете. Сон накрывает нас одновременно.

ГЛАВА 5

Просыпаюсь от собственного стона. Распахиваю глаза. Свят сидит у меня между разведенными коленями и облизывает колом стоящий член. Медленно, плавно. Смотрит в мои затуманенные остатками сна и желанием глаза. Дразнит, зараза. Хватаю его за волосы и рывком заставляю полностью взять в рот. Сам задаю темп. Грубыми толчками направляю его голову, так, как хочу я. Он не сопротивляется, знает, что бесполезно. Движения все сильнее. Его руки сжимают мои бедра. В голове – туман, пустота. Нет никаких мыслей. Есть только желание. Почти дикое, необузданное. От мысли, что это делает именно он, сводит мышцы всего тела. Несколько резких движений, и я с криком кончаю глубоко ему в рот. Отстраниться не даю и ему приходится проглотить все. Пока глотает мою сперму, ему хватает пары движений рукой, чтобы кончить. Экстаз. Наслаждение. Но на меня смотрит такое сексуальное, возбуждающее существо, которое лучше в таком виде не выпускать к людям. Затрахают до смерти.

Одним движением подминаю его под себя и впиваюсь в губы.

Чувствую на языке свои следы. Вылизываю его рот, иногда прикусывая нежные губы. Оттягиваю за волосы и чмокаю в кончик носа.

– Доброе утро, котенок.

– Доброе.

Трется лбом мне о плечо и, кажется, мурлычет от удовольствия.

– Я тебя чего разбудил-то. Владичка, приготовь завтрак. Я жрать хочу.

Готовка – на мне. Так уж завелось. Я готовлю, а Свят делает все остальное.

– Встаю.

Как после такого отсоса можно отказать?

Холодный душ. Одежда. Холодильник. Шок.

За моей спиной маячит сонная мордашка.

– Готовить-то из чего? – сверяюсь с холодильником. – Хочешь лук с засохшим хлебом и просроченными маслинами?

Отрицательно мотнул головой.

– Ой! Я пойду Маюшку попрошу в магазин сходить.

Как-то слишком воодушевленно он полетел. Бедный Май!

Иду за ним. Дверь отлетает в сторону. Мое чудовище в красных джинсах и белой майке с надписью «Kiss my ass!» с разбегу прыгает на спящего Мая и начинает его щупать.

– Это снова ты? – голос со сна слегка хрипит.

– Ага.

Счастья полные штаны.

Одеяло отлетает в сторону. В отличие от нас, обитатель кровати спит в трусах. Красных. Которые медленно стягивают.

– Ааааа, уйди, сын порока!

Маюшка в попытке спастись свалился с кровати. Без трусов, зато успел замотаться в одеяло по самые уши.

– Чей я сын?

Забросил красные труселя на люстру. Май грустным взглядом проследил их полет и вздохнул.

– Сукин ты сын. Ну что тебе от меня надо, бестолочь ты, озабоченная?

Свят слазает с кровати, садится рядом с Маем и начинает его укачивать. Тот сам подписал себе смертный приговор, закутавшись в одеяло, теперь он не может выпутаться, чем собственно и пользуется мой зверь.

– Сходи в магазин за продуктами.

– Нет.

– Ну, пожалуйста.

– Нет.

– А сейчас?

–Нет.

Укачивания все интенсивнее. Май уже зеленый весь.

– А сейчас?

– Что мне за это будет? – обреченность с нотками интереса.

– А что ты хочешь?

И кусает того за ухо, которое тут же краснеет.

– Ты не подходишь ко мне месяц.

– Много. Я соскучусь.

– Неделю?

– Не-а.

– День. Один гребаный день.

– Идет.

И еще раз кусает его но теперь еще и зализывает ранку.

– Уйди, чудовище.

И оно уходит. Быстрей чем надо было. Май падает на пол. По его счастливым глазам видно, что он рад свободе.

Через полчаса Май заходит с двумя пакетами продуктов. Святуся летит обниматься. Пакеты падают из рук.

– Ты же обещал.

– Ну я же не уточнял какой это будет конкретно день.

Чмокает в нос и с пакетами летит ко мне. Смотрит глазами голодного кота и протягивает свою добычу.

– Кушать.

Несносное создание.

Май с поникшей головой идет в свою комнату. Взгляд такой, как будто он только что узнал, что деда мороза не существует. Свят в припрыжку скачет за ним. У самой двери раздается рычание.

– Изыди.

Перекрестился вроде. И захлопнул дверь. Тишина. Свят стучит в дверь. Тук– тук.

– Кто там, БЛЯТЬ?

О, злится!

– Это я.

– А то я, блять, не догадался. Уходи. Меня нет дома.

– Ладно, попозже зайду.

И скачет ко мне, видимо, помогать мне готовить. После трех разбитых яиц и перевернутой муки отправляю его нахер и заканчиваю готовить.

Поели. Кое-как вытащили Мая завтракать. Тот ни в какую не хотел выходить. Мне это быстро надоело. Перекинул его через плечо и отнес на кухню. Кухня у Рэя совмещена с залом, очень удобно. Попытка ограничиться кофе провалилась на корню. Стоило только пообещать, что если не будет есть сам, то Свят его накормит с ложечки, тому понравится и ему всегда придется так питаться. Монстр сидел и довольно кивал. Все. Подействовало как надо. Слопал и еще добавки попросил. Ай да я!

Пока убрались (они), пока вещи разобрали (тоже они), наступил обед. Поели. Май улегся на диване. Так как диван угловой, то ему хватило короткой части, чтобы разместиться с комфортом. Свят улегся ему на живот головой и обнял двумя руками за талию. От шока Маюшка даже руки забыл опустить, пока мой зверь укладывался. Взгляд на меня. Испуг вперемешку с недоверием. Я не очень люблю, когда вторая часть меня лежит на чем-то постороннем, так что взгляд у меня не очень добрый получился. Ну, хочет брат с ним дружить, хрен с ним, пускай дружат. Май, правда, не понимает пока чего от него хотят, вот и шарахается.

Не сильно задумываясь, падаю за спину своего котенка, обхватываю его руками и ногами. Голова комфортно лежит на лопатках. Через тонкий материал майки чувствую тепло его тела и жмурюсь от удовольствия. По телику идет какой-то фильм. Не особо вникаю в суть. Наслаждаюсь моментом спокойствия и идиллии.

– Май, погладь мне головку, – в голосе ни грамма фальши. Он искренен. Мне это не нравится. Чтобы он дал кому-нибудь дотронуться до своих волос? Да никогда! Ревность червячком точит изнутри. Обнимаю его сильнее. Стискиваю в своих объятьях. Мой. Не отдам.

О н чувствует мое беспокойство и переплетает пальцы наших рук, крепко прижимая к себе.

Май осторожными движениями массирует ему кожу головы. Удивление в глазах. Это понятно. На вид его волосы грубые, даже жесткие. В рваной стрижке спускаются к шее. На ощупь же все иначе. Нежные, как шелк. Свят начинает издавать звуки похожие на мурлыканье кошки. Еще бы. Затылок у него самая эрогенная зона.

Я почти засыпаю под эти урчания, как раздается звонок.

Приходится вставать и идти в комнату. Звонит отец. Сбрасываю. Следом звонок от брата. Параллельно снова звонок от отца.

– Кир? – беспокойство, где-то внутри прорывается наружу.

– Сидите дома, на улицу ни ногой. Телефон отключить. Все понял?

Этого я и боялся. Голос охрип. Довели.

– Да, – все, что могу выдавить из себя.

– Люблю, – все, что успевает сказать и вешает трубку.

Сползаю по стене и выключаю мобильный. Свой и брата. Так надо.

Обхватываю голову руками и смотрю в пустоту. Напряжение висит в воздухе густым туманом. Что же они с тобой сделали? Бьюсь головой об стену, но это не помогает.

Нежные руки перехватывают меня и притягивают к себе. Цветочные нотки и запах кофе успокаивает.

– Домашний арест, – говорю в губы, точь-в-точь как мои. И целую. Без напора. Нежный поцелуй. В нем все, что я чувствую. В ответ мне такой же. Я чувствую горечь. Боль от всего происходящего. Отстраняюсь и иду на балкон. Благо, он в нашей комнате. Свежий воздух немного отрезвляет. Достаю сигарету и крепко затягиваюсь. Вообще я курю редко. Но в моменты повышенного стресса без никотина никак.

Свят забирает сигарету из моих рук и делает затяжку. Возвращает мне. Стоим и курим одну на двоих. Затем возвращаемся в зал. Принимаем прежнюю позу и пустыми глазами смотрим телевизор. Видел ли я что-то? Нет.

Уже стемнело. Есть не хотелось. Весь день страдали дурью.

– А где Рэй?

Меня тоже интересовал этот вопрос.

– На работе.

Грустный и немного злой Май – это зрелище премилейшее, скажу я вам. Уже стемнело. Странно.

Как по волшебству распахивается входная дверь и в нее вваливается пьяный в хлам Рэй. Если бы не Лизка, держащий его за талию, то он бы уже целовался с паркетом.

– Ой, мальчики, смотрите, что я принес, – и тычет пальцем в хихикающий кусок мяса, висевший на нем.

Рубашка расстегнута до середины груди. Легкий румянец и бешеный блеск в глазах. Это стоит увидеть хоть однажды. Обычно собранный и серьезный мужчина, сейчас выглядел как подросток-раздолбай. И ему это чертовски шло.

На душе стало в разы легче, когда, осмотрев брата, не увидел следов побоев или депрессии. Он улыбался, чисто и искренне, пока помогал Рэю снять обувь. Тот в это время гладил его зеленые пряди и говорил, какой он хороший.

– А где ты это нашел? – Май злится и тычет пальцем в эту субстанцию, растекающуюся по пуфику.

Еще бы.

– Ой, такая забавная история. Подъезжаю к вашему дому и вижу, как это стоит, задрав голову к небу, орет и машет руками. При этом кричит о любви к Маю. Прохожие пытались объяснить ему, что сейчас июнь, не помогло. Когда он начал петь серенаду, причем на французском языке, я не выдержал, и вот мы здесь.

Не верим не единому слову. Все трое.

– Да я на видео снял. Потом покажу. Милый, ты как себя чувствуешь? Писить, какать, трахаться хочешь?

Сколько участия. Май медленно приближается к своей жертве.

– Хочу, – даже головой закивал.

– А в какой последовательности? – мало ли что, вдруг авария. Нехорошо получится.

– В обратной.

И хватает подошедшего злющего Мая. Впивается ему в губы. Собственнически, жадно, с бешеным напором. Май не успевает и пикнуть. Рэй тут же валит его на пол и подминает под себя, не прекращая целовать. Колени широко разведены, одна рука на бедре, другая притягивает к себе за волосы. Чтобы быть еще ближе, чтобы ощущать еще сильнее.

Лизка забрался к нам на диван, встал на колени за нашими спинами, и обнял нас за талию, положив голову ко мне на плечо. Мы с клоном стояли близко друг к другу, опираясь на колени в диван и держась за спинку. Я почувствовал сладкий запах, совсем рядом. Старший брат всегда пах как конфетка.

Прямо перед нами разворачивалась сцена бешеной страсти. Сначала Май честно пытался сопротивляться. Отталкивал, кусался, даже царапался. Не говоря про трехэтажный мат, которым он крыл всех и вся. Из его криков я понял только: не одни, месяц без секса и спальня. Все. Остальное маты вперемешку со стонами. Рэй всегда был грубоват в сексе. Видимо он нашел идеального партнера.