Текст книги "Иллюзия нормальности или не было бы счастья, да несчастье помогло (СИ)"

Автор книги: Arne Lati

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

      Поднимаю глаза и вижу, как к нашему столику идет официант, аккуратно лавируя между столиками. Меня как током шибануло – это же Лука. Тот же рыжий хвостик на макушке, те же черные джинсы, заниженные на талии, белая рубашка, правда, новая, то же высокомерное выражение лица, вот только глаза уставшие и вид на редкость замученный.

      – Привет, – здороваюсь с ним. Ноль эмоций.

      Он мазнул по мне ничего не значащим взглядом и дружелюбно произнес, глядя на Максима:

      – Добрый вечер, чего изволите?

      Вот это актер, реально делает вид, что мы не знакомы.

      – Привет, Лука, как поживаешь? Выглядишь паршиво, – поставил его перед фактом Максим совершенно буднично.

      – Все отлично. Вторые сутки на ногах, вот и подустал. Пить что будете?

      Неужели рыжий монстрик умеет нормально разговаривать? Удивлен, а вот слышать про вторые сутки не очень приятно. Неужели я ему мало плачу, а кстати, я ему, вообще, сколько плачу?

      – Виски, – заказал Максим, я кивнул соглашаясь.

      Лука не спеша побрел к бару, дождался, пока заказ будет готов и, расставив выпивку и закуску на столе перед нами, удалился в подсобку, видимо, спать.

      Разговор тянулся ни о чем. Я все больше слушал и изредка кивал головой. Максим не возражал, видимо, поняв, что из меня собеседник никакой, зато слушатель то что надо, и рассказывал мне все, что посчитал нужным.

      Стал ловить себя на мысли, что все чаще высматриваю глазами рыжую головушку, лавирующую между столами. На улицы города спустился вечер, стало темно и прохладно, поэтому посетителей с каждой минутой становилось все больше. Никогда бы не подумал, что это место такое популярное.

      Чувство приближающейся угрозы заскребло под лопатками, заставляя меня напрячься и присмотреться к окружающим. Максим поступил так же.

      В зал вошла группа молодых альф, все как на подбор крупные, в расцвете сил и буйном возрасте. Когда кровь быстро течет по жилам и кажется, что ты на самой вершине мира. Я этим переболел лет в семнадцать, а до этих долго доходит. Всем под тридцатку, а все туда же, хвосты пораспушили.

      Столик они выбрали в середине зала, расположившись в эпицентре внимания и привлекая к себе взгляды подвыпивших омежек, пришедших сюда явно не на поиски любви на всю жизнь, а максимум – на одну ночь.

      К ним с подносом спешит Лука, отбиваясь от уже изрядно выпивших посетителей. Смерив их презрительным взглядом и даже поморщившись, вызвал у меня восхищение, а вот у новых посетителей совсем негативные чувства. Самый крупный, как я понял – вожак этого племени, дернул парня на себя и усадил к себе на колени. Только я дернулся к нему на помощь, как меня остановил Максим, перехватив мое запястье. Заметив мою реакцию, он привычно хохотнул и кивком головы указал мне на столик, где разворачивалось нешуточное сражение. Сначала на языках. Они сидели достаточно далеко, поэтому услышать, о чем именно разговор, я не мог, но вот по все менее веселой роже альфы понимал, что Лука вошел во вкус и в свойственной ему манере объясняет, что им не идти рука об руку по жизненному пути.

      Лука попробовал встать, но тут альфа схватил его за хвостик и сильно дернул на себя, заставляя подчиниться. Вскакиваю и иду в их сторону, готовясь к очередному сотрясению, лишь бы не к коме.

      Не дошел. Лука вывернулся из его рук, вскочил на ноги и как хуякнет подносом по наглой морде. Неприятель был повержен и в обморочном состоянии валялся на полу, пока его пытались привести в чувство подлетевшие омежки.

      Двое других, видимо, посчитав, что дерзкого мальчишку нужно наказать, встали и двинулись на омегу. Ни грамма страха в карих глазах, только вызов и желание бороться до последнего. Подлетаю и без лишних разговоров отправляю одного из нападавших полежать рядом с другом. Со вторым было сложнее. Жилистый альфа ускользал от прямых ударов и бросался на меня с воинственным криком. Если верить его словам, то я уже труп и валяюсь где-то в канаве. Ну-ну.

      Уклоняюсь от удара и, выхватив у рядом стоящего Луки поднос, бью им в табло нападавшему. Отличный прием, валит с ног с одного удара. Надо всем омежкам выдавать такие, для самообороны.

      – Вот что ты за омега такой, а? Ты должен был испугаться и скрыться в панике, залезть под стол, позвать на помощь, в конце концов, – орал я на не сопротивляющегося Луку, тряся его за плечи.

      – Бля, укачало, – выдало это чудо.

      Отпускаю его и с укором смотрю в совершенно не раскаивающиеся глаза.

      – Совесть есть? – спрашиваю у него, еще раз хорошенько тряхнув за плечи.

      – Дома оставил, чтоб не потерять по дороге, – огрызнулся он и, выпутавшись из моей хватки, побрел в сторону бара, не забыв при этом пнуть только что пришедшего в себя альфу.

      Плюхаюсь на свое место и вопросительно смотрю на Макса. Может, он мне объяснит, что здесь происходит.

      – Заступник нашелся. Лука сам кого хочешь защитит. Дерзкий парень, к нему лучше не лезть, – хохочет Максим, хлопая ладонью по столу.

      – Это я и сам заметил. Вот только почему он такой? – спрашиваю у спрятавшегося под стол Максима.

      И на хрена он туда залез? Все равно не помещается, вон ноги торчат, и стол качается на его спине.

      – Захочет, сам расскажет, – шепнул он и сделал свое фирменное: «ТССССС».

      Ищу глазами, что могло его так напугать. К нашему столику подходит премилейшее создание. Омежка лет тридцати, с огромными голубыми глазами и копной золотистых кудряшек на голове. Он такой миниатюрный и хрупкий, что, кажется, тронь и он рассыплется. И еще он совершенно не вписывается в здешнюю атмосферу, слишком он домашний, что ли.

      Он дружелюбно улыбнулся мне, от чего я не смог сдержать ответной улыбки, и постучал по столу три раза. Стоит, насупился. Аккуратный носик наморщил, видно, что омежка чем-то недоволен.

      Из-под стола высовывается виноватая морда Максима.

      – А я тебя нашел, – говорит ему омежка, постукивая маленькой ножкой по полу.

      – Молодец, теперь ты прячься, а я тебя, ик, попозже найду, – выдает Максим и не спешит покидать свое убежище.

      – Домой, – командует это чудо, и вот мне совсем не страшно, а Макс как-то сжался весь и, пыхтя и кряхтя, выбрался из-под стола и встал рядом, понурив голову.

      – Вы просто идеальная пара, – восхищенно присвистнул я и офигел от такого несовпадения.

      Омежка едва доходил Максиму до груди, был меньше его раз в пять и на фоне крупной фигуры казался совсем кукольным.

      – Познакомьтесь, мой супруг Рин, а это – Алан, тот самый голожопик, – гордо представил он нас.

      Я подавился виски, который только что глотнул, а Рин залился румянцем и тихонько начал хихикать. И этот издевается.

      – Ну, мы пошли? – спрашивает Макс у меня.

      – Ну, идите, – даю добро.

      Рин, улыбнувшись мне на прощание, потащил своего мужа за руку на выход. Ну что за пара, просто эксперимент какой-то. И как они размножаются?

      – Не улыбайся, дурачок, рот порвешь, – раздалось язвительное, и мне даже не нужно смотреть, кто это был, потому что второго такого смертника еще поискать надо.

      – Че хотел? – спрашиваю, переводя на него ленивый взгляд, и невольно любуюсь им: вздернутый подбородок, вечно горящие глаза, стройная талия, узкие бедра. Качаю головой, отгоняя дурные мысли.

      – Извините, у вас не найдется огоньку? – приторно нежный голос буквально сочился патокой, окутывая меня со всех сторон, а сладковатый аромат свидетельствует, что моего внимания жаждет омега в преддверии течки.

      – Свалил отсюда, проститня, – ответили за меня, а я так и завис. Вот это личность.

      Симпатичный омежка смотрел на меня непонимающе, а на Луку яростно, почти с ненавистью.

      Вот сейчас я отчетливо вижу, что меня в очередной раз хотели использовать. Людям всегда от меня что-то нужно: деньги, внимание, секс. А вот я, такой, какой я есть, нужен хоть кому-то? Найдется хотя бы один человек на земле, которому я не безразличен? Думаю да, тот самый, который приходил навещать меня в больнице, вот только где он?

      Тяжелые воспоминания вперемешку с алкоголем вызвали новую волну ярости. Окидываю омежку презрительным взглядом и, заплатив за выпивку, засовываю деньги Луке в задний карман джинсов, от чего он дергается и сжимается, хоть немного становясь похожим на омегу. Невесело улыбаюсь ему и, взяв куртку, выхожу из бара, ловлю такси и еду домой. Туда, где темно и пусто, где холодно и одиноко, где нет мне места и покоя, чтобы успокоить израненную душу, где жирная рыжая сволочь жрет мой ботинок… Стоп. Не понял.

      Сажусь на корточки и тыкаю пальцем мохнатый бок, ощущая под пальцами гладкую шерсть.

      – И какого хрена ты тут делаешь? – спрашиваю, заглядывая в наглые кошачьи глаза.

      – Мяу, – отвечают мне, выпустив, наконец, мой несчастный ботинок.

      – Да неужели, а почему? – серьезно спрашиваю, дергая его за ухо, за что получаю подзатыльник.

      Да что за день такой, то коты разговаривают, то дерутся? Поднимаю вверх печальные глаза и смотрю на сложившего на груди руки Луку.

      – Живность отпусти, – приказывает он мне, смотря свысока.

      – Даже ты признаешь, что он, эм, слишком упитанный. Давай его сожрем? – говорю заговорщицки и улыбаюсь маньячной улыбкой.

      – Он тут поживет у тебя, недолго. Только попробуй пальцем тронуть, я потом из тебя ручного кота сделаю, – приказывают мне.

      – Это ты так разрешения у меня спросил? – спрашиваю у него и, устав смотреть снизу вверх, дергаю Луку за руку. Он плюхается ко мне на колени и затихает, чтобы через минуту начать вырываться, как будто я его есть собрался.

      – Пусти, – просит он, а просит ли?

      – Забирай свой комок меха и отпущу. Он мой ботинок сожрал и меня сожрет, пока я спать буду, – жалуюсь ему, вдыхая воздух глубже и стараясь уловить хоть нотку омежьего запаха.

      – Он голодный был, – ставят меня в известность. – Нужно было его покормить.

      – А я как об этом должен был узнать? – начинаю заводиться и сильнее сжимать в своих руках хрупкое тело.

      – А нехер шляться по барам, дома сидеть нужно было, и узнал бы, – меня сейчас что, отчитали за гулянку? Интересно омежки пляшут по четыре штуки в ряд.

      – Ты почему не пахнешь? – спрашиваю у него, пытаясь уловить сладковатые нотки.

      – Ты помойся и от тебя пахнуть не будет.

      Дерзкий мальчишка.

      – Хрен с котом, пускай живет, – соглашаюсь я. Его ведь никто не застраховывал, мало ли, в унитазе утонет, с балкона упадет, это жизнь, всякое может случиться.

      – Сколько я тебе плачу за работу? – спрашиваю наболевшее, теснее прижимая к себе омегу, ощущая тепло его тела.

      – Ты – нисколько. Муж твой платил, – говорит он холодно и тихо.

      – И сколько он платил? – язвлю и копирую его вечно недовольную интонацию.

      – Пятьсот долларов в месяц, – начинает раздражаться он.

      – Всего? – вылетает из меня. Это же катастрофически мало за такую работу.

      – Сколько было не жалко, мне хватало, а что, хочешь повысить? – вот же колючая вредность.

      – Хочу, – несмотря на мой плачевный бизнес, который приходится восстанавливать медленными шажками, я имею неплохой капитал в банке, так что могу себе позволить. – Сколько я должен тебе платить, чтобы ты работал только на меня?

      – Я столько не возьму, – огрызается он. Вот же упрямая сволочь, гордый он, посмотрите. Ему деньги предлагают, а он выпендривается.

      – Значит так, теперь мне нужно куда больше внимания, ну к моей квартире. Я живу один и стану загрязнять помещение в пять раз больше, – прикидываюсь дурачком.

      – Ну ты и свинтус, – смеется он, а у меня от его звонкого смеха все внутри поджимается.

      – Две с половиной тысячи долларов тебя устроит? – по-деловому интересуюсь.

      – Идет, но только потому, что один ты тут загнешься от голода, заблудившись в своем же бардаке, – соглашается он, но отчетливо слышу, что ему это не по душе.

      – Можно я пойду? – спрашивает он меня, когда молчание затянулось, а я пристроил голову у него на плече и по-свински собирался заснуть, пригревшись к горячему телу.

      – Угу, – промычал я невнятно.

      – Как? Вместе с тобой? – ворчит он и выпутывается из моей хватки.

      Отпускаю его и он, не рассчитав усилий, плюхается передо мной на четвереньки. Ох бля, вот это вид сзади. Не могу удержаться и с силой шлепаю предоставленное мне полупопие. Он вскрикивает, подскочив, и потирает ушибленное место.

      – Совсем охренел, извращенец, – орет рыжик и машет руками.

      А я улыбаюсь своим мыслям и бреду спать, прихватив с собой мохнатое пузо, трущееся о мои ноги. Захватываю в холодильнике сосиску и, скинув пиджак и брюки, даже не приняв душ, падаю на заправленную кровать. Силы окончательно покинули мое измученное тело. Обхватываю рукой жирненький комочек и под его счастливое чавканье засыпаю, отдаленно ощущая, что меня укрывают одеялом и, прикрыв дверь, удаляются в сторону выхода.

  Часть 4

      Этот месяц утомительной работы, бесконечных переговоров и нескончаемых встреч вытянул из меня все силы. Но есть и хорошие новости: я медленно, но все более уверенно иду к намеченной цели, постепенно выбираясь из ямы, в которую меня окунули. Сейчас ведутся плодотворные переговоры с бывшими партнерами по возобновлению поставок и налаживанию новых связей.

      Несмотря на физическую усталость, морально мне становится легче: буквально ощущаю, как с каждым днем дышать становится все проще, а жуткие кошмары, преследующие меня с самого пробуждения после долгой комы, постепенно сходят на нет. Нет, конечно, я не простил всех, не стал добрым и пушистым, отнюдь. Теперь я слишком придирчив к людям. Видеть их эмоции гораздо проще, если испытать все то, что пришлось пережить мне.

      Я стал более строгим в работе, к подчиненным. Меня стараются избегать лишний раз, пускай, зато работу свою они выполняют на ура, что несказанно меня радует.

      Начало марта. Погода все еще морозная и ветреная, но вместе с первыми лучами солнца, первым теплом и едва уловимыми запахами приближающейся весны, настроение само собой поднимается. Хочется сделать глупость, хочется развлечься, отключиться от всех бед и забот, бесконечных проблем, которые всегда преследуют меня, и просто пожить для себя.

      Родители так со мной и не общаются. Нет, был один звонок от папы, но я его проигнорировал, а зачем отвечать? Зачем мне общаться с людьми, которым было плевать, когда их сын находился на грани между жизнью и смертью? Я слишком злопамятный на подобные вещи, да и, честно признаться, давно не ребенок, которому нужно родительское тепло и забота. Вырос мальчик, давно вырос.

      Открываю дверь своим ключом и становлюсь свидетелем сцены, которая заставила сердце сбиться с ритма, вот только не от радости, а от дикого желания убивать.

      Рамиль собственной персоной сидит на столе, изящно перекинув длинные ноги с края, и оскорбляет Луку, который как мыл окно, так и моет, вот только я вижу, как напряжены его плечи и как тряпка движется по стеклу, резко очерчивая очередную линию.

      Лицо бывшего мужа, некогда прекрасное, искажено злобой и злорадством. Меня передернуло.

      – Что здесь происходит? – разрезаю тишину голосом, от тона которого Рамиль сжался, а Лука наоборот расправил плечи, так и не поворачиваясь ко мне.

      – Милый, – проворковал Рамиль, грациозно спрыгнув со стола, подлетел ко мне, бросившись на шею. – Я так скучал, – томно произнес он мне на ухо, а я едва удержал на лице маску невозмутимости, чтобы его не перекосило от радости долгожданной встречи.

      Скидываю бывшего с себя, от чего легкое тело падает на пол и громко матерится. Он и так умеет? Эта личность продолжает меня удивлять все сильнее.

      – Че пришел? – спрашиваю Рамиля, оглядывая его и ища изменения.

      Те же черные волосы, шелковой волной спускающиеся по плечам, те же покатые плечи и выступающие ключицы, выпирающие из открытой майки, которые я так любил целовать. Все та же стройная талия и сексуальные бедра, вот только сейчас все кажется таким приземленным и простым, что становится тошно от самого себя, насколько я мог быть слеп и глуп. Натянутая улыбка, пустые взмахи ресниц – все ложь, все…

      – Соскучился. Ты не рад? – спрашивает он, заглядывая мне в глаза и ища поддержку.

      – Нет, вали отсюда, – в наглую хамлю ему и вскидываю подбородок. Не ожидал? Это я у Луки научился.

      – Как ты смеешь? – вскрикнул он. – Я отдал тебе два года своей жизни, любил тебя, был рядом, поддерживал, а ты…

      Слезы потекли по его щекам, и впервые за все время нашего знакомства я не испытывал ничего совсем: ни жалости, ни сожаления, ни тоски. Пусто, как будто его никогда не существовало в моем сердце. Мне жирную рыжую сволочь и то больше жалко было, когда я его во сне придавил.

      – Это ты его поддерживал, когда он в коме валялся? Или когда реабилитацию проходил? Или когда мужиков сюда таскал, пока этот в командировке был? – спокойно проговорил Лука, повернувшись к нам и сложив руки на груди.

      На лице чистое спокойствие, но в глазах, мамочки мои, там такой хаос, злость, ярость, я аж засмотрелся. Заступник нашелся.

      Я, кстати, еще и рогоносец? Интересное дополнение к моей персоне.

      – А ты чем лучше, подстилка бракованная? – вскинулся Рамиль и окатил его презрительным взглядом. – Что, уже запрыгнул к нему в постель? Дождался, пока я уйду?

      О чем это они? Становится интересно. Сгребаю рыжую бестолочь, почесывая его за ушами, уже вдвоем следим за разворачивающимся спектаклем. Если что, я болею за Луку, кот тоже вроде.

      – Моя личная жизнь тебя не касается, и его тоже, – тычок в мою сторону. – Я бы послал тебя на хуй, но если судить по твоему затраханному виду, ты и так только что оттуда, – все также не повышая голоса сказал Лука.

      Вот это выдержка, я даже завидую.

      – Да как ты смеешь, отребье! Я тебя на помойке нашел, работу дал. Вали отсюда, отброс, ты уволен, – распалялся экс-муж, махая руками уже совсем не элегантно.

      – Да ну? Хозяин в этом доме уже не ты, а этот, – снова тычок в меня, я киваю. – Если он меня уволит, тогда уйду, – вскинул голову Лука.

      – Можешь подыскивать работу, – прошипел муженек и повернулся ко мне, резко поменявшись в лице, ну прям сама невинность.

      Я не сдержался и начал заливисто хохотать, сотрясаясь всем телом и сотрясая тело кота. Ну актер, ну насмешил. Вот все бросил и кинулся к его ногам!

      – Ты, вообще, че пришел-то, бывший мой? – спрашиваю его, кое-как успокоившись.

      – Я хотел начать все с начала, – прошептал он едва слышно и подошел ближе ко мне.

      – Начиналка сломалась. Свали отсюда, у меня работы много, – ровный тон, глаза в глаза и моя безоговорочная победа.

      – Как хочешь, еще сам приползешь к моим ногам, – шипит, однако. Его некогда красивое лицо вмиг стало холодным и расчетливым. – По законодательству в случае развода все наше имущество делится пополам. Мне нужны деньги.

      – Да ну, а ты засуди меня. Что, благодетель твой перестал спонсировать? Наигрался? – получается слишком язвительно и, может быть, обидно, но я намеренно хочу причинить ему боль, такую, как он когда-то причинил мне.

      – Мы расстались. Я понял, что люблю тебя, – он все еще не сдается.

      – Деньги ты любишь и трахаться, а кто тебя дерет – значения не имеет, – подал голос Лука.

      – Завидуй молча, уродец, – попытался поддеть его Рамиль.

      – Уже забился в истерике и скинулся с крыши от отчаяния, – ирония в чистом виде.

      Лука четким шагом идет к двери, уже собираюсь его остановить, как он тормозит и достает из рюкзака черную папку. Аккуратно раскрывает и достает лист бумаги.

      – На, – протягивает его мне.

      – Заявление об уходе? Не подпишу, – сразу ставлю его в известность.

      – Читай, придурок! – не сдерживается омежка, дав мне подзатыльник.

      У Рамиля глаза на лоб полезли. Он однажды попытался меня оскорбить, потом долго и мучительно об этом жалел. Удивлен? Да я сам в шоке, просто от этого омежки любая грубость звучит как-то не обидно.

      – Хм, – все, что могу сказать.

      Рамиль выхватывает листок и, пробежав по строчкам глазами, покрывается красными пятнами и звереет на глазах. Еще бы, есть с чего. Это копия нашего брачного договора. Когда мы женились, я настоял на нем, все-таки тогда я был не так глуп или шестое чувство меня не обмануло, ну, в общем, Рамиль согласился. Но позже, когда мы были счастливы, договор пропал. Он просто исчез, и я, будучи счастлив в браке, забыл о его существовании. Так вот к чему я собственно веду: первым и самым важным пунктом стоит то, что в случае развода если инициатором буду не я, а Рамиль, по любой из причин, то он остается ни с чем. Вот такая я скотина. Он, видимо, хотел выкрасть документ раньше. Сейчас я понимаю, почему на протяжении нескольких недель после пропажи договора, я часто находил мужа в кабинете. Он искал, но, как видно, не нашел искомое и понадеялся, что если я умру, то никто не узнает про договор, и он заграбастает все состояние себе. Накуси-выкуси.

      – Откуда он у тебя? – спрашиваю у Луки.

      – Выкрал, когда понял, что этот задумал, – ответил он, и я увидел на его щеках румянец. Ну что за милейшее создание! На душе стало так тепло и уютно, что даже такая дерзость не казалась значительным проступком.

      – Моя ты умница. Рамилька, вали на хер отсюда, пока я тебя не посадил за что-нибудь куда подальше, – тяну, глядя на бледное лицо.

      – У тебя нет доказательств, – самоуверенно прошипел он.

      – Ты только что сам спалился. Камеры наблюдения на новогоднем корпоративе отчетливо засняли, как ты подсыпал мне в бокал порошок, а экспертиза крови доказала присутствие большой дозы снотворного, – говорю в его бледное как мел лицо и, не видя там ни грамма раскаяния, начинаю звереть. – И ты посмел после всего этого прийти в мой дом, требовать с меня денег и клясться в вечной любви? Я убью тебя, – в последнюю фразу поверил даже я сам.

      Желание праведной мести стало практически нестерпимым. Дергаюсь в его сторону и тут же возвращаюсь в исходное положение благодаря пинку Луки. Он что, совсем издевается? Бить меня на глазах чужого омеги!

      – Сидеть, – командует он. – Не хватало тебе еще в тюрьму передачи таскать из-за такого говна.

      Хм, аргумент.

      – Малыш, фас его, – выкрикиваю и кидаю в шокированного Рамиля пухлый снаряд.

      Он с визгами и криками вылетает из квартиры. Малыш честно догонял его, целых два шага, сражался как тигр, даже мяукнул, и лег спать. Устал воин.

      – Ты, вообще, как давно тут работаешь? – спрашиваю у Луки, дернув его за руку и усадив к себе на колени.

      – Опять начинается? – устало спрашивает он, закатив глаза.

      А я что, я ничего, просто держу его на ручках.

      – Уже два года, если что. Этот нанял меня сразу после вашей свадьбы, – обижается он крайне мило.

      – Где оригинал договора? – уточняю, проходясь пальцами вдоль ребер.

      Тело в моих руках замерло и перестало дышать. Улыбаюсь своим мыслям.

      – У нотариуса, он мой друг хороший, не подведет, – глухо произносит он и, воспользовавшись моментом, вырывается из моих рук. Ушла добыча.

      Только собираюсь атаковать вновь, как меня прерывают поднятым вверх пальцем.

      – Але, – произносит он, прижимая трубку к уху.

      – …

      – Вообще никак?

      – …

      – Да, я понимаю. Нормально все. Не знаешь, Артем в городе? – спрашивает он у звонившего.

      – …

      – Ясно. Ладно, спасибо. Пока, – послышались гудки и он, запихав трубку в карман, направился на выход.

      – Случилось что? – спрашиваю, тормозя его у двери.

      На нем лица нет. Видно, что сильно переживает и в чем-то сомневается.

      – Нормально все, я пойду, – севший и явно расстроенный голос настораживает меня.

      – Рассказывай, – командую, и, подхватив его под попу, водружаю на обеденный стол, разместившись между его ног.

      – С чего это я должен с тобой делиться своими переживаниями? – начинает раздражаться он и показывать зубки.

      – Мне не все равно, – уверенно заявляю и понимаю что это действительно так – это не пустые слова.

      – Хм, с чего это вдруг тебя стало интересовать что-то кроме себя? Ты два года не замечал, что я тут вообще работал. Мы постоянно сталкивались, и ты смотрел на меня как на пустое место, мебель. А тут вдруг взял и забеспокоился, – бешенство и обида слышались в таких жестоких, но правильных словах.

      Он бил в самое сердце, разрывая душу, но делал это настолько профессионально и грамотно, стараясь донести главное так, чтобы я понял свои ошибки, а не чтобы причинить мне боль.

      – Был неправ, прости, – улыбаюсь ему и чмокаю его в насупившийся носик.

      – Ты неисправим, – хмурится он и демонстративно вытирает нос рукавом.

      – Рассказывай, – повторяю свое пожелание.

      – Жить мне негде, временно. Свою квартиру я сдаю, а сам жил у друга, но он нашел свою пару и я больше не могу пользоваться его гостеприимством, – почти шепотом, словно ломая себя, говорит он.

      При слове «друг» меня передернуло, и кровь начала медленно закипать в венах.

      – И что это за друг такой, что ради мужика выкидывает тебя на улицу? – негодующе спрашиваю, глядя в карие глаза.

      – Это только у тебя друзья такие, что кидают по поводу и без, а он омега, парень – альфа, а у меня скоро течка. Я не хочу разрушить их союз, бестолочь ты недальновидная, – меня как холодной водой окатило.

      – Так ты же не пахнешь, – уточняю важный момент и, притянув его ближе, снова втягиваю запах, касаясь кончиком носа нежной кожи. Нет ни намека на запах омеги.

      – Бестолочь ты. Я же еще не течный, логично, что во время течки запах появляется, или нет? – вскидывает он брови и смотрит на меня свысока, несмотря на то, что я выше.

      – Живи у меня, – говорю безоговорочно и, закинув его на плечо, несу в гостевую комнату.

      Зачем я это сказал, сам не понял. Порыв души, желание, шестое чувство, но я хочу этого как никогда.

      – Сбрендил, придурок? Ты же альфа, не хватало мне еще под тебя лечь под влиянием течки, – разорался Лука и активно замахал конечностями.

      Если он не прекратит так яростно жестикулировать, то либо он, наконец, взлетит, либо мы грохнемся на пол и больно ударимся, что нежелательно.

      – Течка когда? – спрашиваю, закидывая его на кровать в гостевой спальне.

      – Через два дня, – рычит он, пытаясь подняться, но путается в подушках, тем более, что я активно закидываю их обратно, когда они падают. Психанув, раскидывается на мягкой перине, устав бороться.

      С разбега плюхаюсь рядом, чувствуя себя совершенно как ребенок, который переел сладкого. Море эмоций, буря чувств, а девать все это некуда. Может, виной долгое отсутствие секса? Раньше таких перерывов у меня не случалось. Рамиль был неутомим, да и, что греха таить, цеплял иногда других омег для разнообразия.

      – Я в командировку завтра еду, недели на две точно. Так что можешь быть спокоен за свой зад, и за кошаком присмотришь, а то загнется толстячок, – улыбаюсь и рассматриваю белый потолок.

      – А если я вором окажусь и обворую тебя? – сколько пафоса, сколько напускной жестокости! Актер.

      – Два года не воровал, а тут решил. Ну что за бред? Все, я сказал, вещи завтра привезешь, а сейчас спать. Поздно уже, а у меня самолет рано утром, – командую и, выбравшись из кровати, иду в душ, потом спать.

      Есть не хочется совершенно. В животе летают бабочки, в голове пусто как в вакууме, а в душе смятение. Не понимаю, что со мной происходит, но это что-то определенно мне нравится. Этой ночью я сплю без кошмаров, но и без сновидений, что, в принципе, тоже неплохо.

  Часть 5

POV Луки

      Это утро ничем не отличается от предыдущих, если не брать во внимание, что проснулся я совсем не там, где должен. Огромная кровать слишком большая для меня, пуховое одеяло слишком мягкое, а подушка слишком… да все слишком. Я не привык к такой роскоши, мне этого не нужно. Не в этом смысл моей жизни, совсем.

      Выбираюсь из-под одеяла и бреду в душ, принюхиваюсь и понимаю, что Алан уже ушел. Дышать становится чуточку легче. В преддверии течки все чувства обостряются, а каждый уголок, каждая вещь буквально пропиталась запахом хозяина квартиры.

      После вчерашнего я долго не мог уснуть, не понимая, как реагировать на такое неожиданное стечение обстоятельств. Алан разрешил мне пожить у него. И не просто разрешил, а буквально заставил.

      Я сам себя оправдываю, я сам себе противен. Если бы я захотел, то ушел бы никого не спросив, и даже более сильный альфа не смог бы меня остановить. Я просто хотел остаться. Как же давно я этого хотел.

      Принимаю ванну, наполнив ее до краев пушистой пеной, и погружаюсь в давние воспоминания.

      Мне тогда было семнадцать, я только вышел из детского дома и вступил во взрослую жизнь. Приходилось подрабатывать, хватаясь буквально за любую работу и экономя каждую копейку, чтобы передать скопленные средства туда, где я вырос. И все старшие, почти все, делали так же. Цеплялись за жизнь, карабкались по ней, и не искали счастья в финансовом благополучии. Не так мы были воспитаны. Для нас главным было помочь близкому, такому же брошенному ребенку, как и мы, и разделить с ним то, что имеешь. Тогда я и встретил Рамиля. Гордый, утонченный омежка, он смотрел на жизнь свысока, и только я знаю, чего ему стоило добиться всего этого. Он также выходец из детского дома, вот только еще тогда он решил для себя, что ему для счастья нужны деньги, а не то теплое чувство, которым мы без остатка делились с близкими, объединенные одной бедой. Рамиль старше меня на пять лет. Уже давно сбежав из детдома, он лег под взрослого и богатого альфу, накопил достаточно денег и начал новую жизнь. Мы тогда переживали худшие из времен. Финансирование практически прекратилось, и всех детей вот-вот грозились выкинуть на улицу. Рамиль знал об этом и предложил мне работать на него, выполнять по дому все то, что, по идее, должен был делать он. Я согласился при условии, что оплачивать он будет сразу за год вперед. Зная его лживую натуру, можно было не сомневаться, что он меня попытается кинуть. Он вышел замуж. Когда я впервые увидел Алана, у меня сердце сбилось с ритма и тут же забилось сильнее, огонь пронзил все тело и навсегда поселился в моем сердце. Молодой, сильный альфа, за которым увивались сотни омег, но Рамиль умело отводил всех в сторону, искусно играя с чувствами своего мужа. Пронзительные зеленые глаза в обрамлении черных ресниц альфы смотрели сквозь меня, не замечая и причиняя мне море боли. А Рамиль видел, как я утопал в этом омуте чувств без надежды на спасение. И я терпел. Терпел оскорбления, которые, впрочем, пропускал мимо ушей, терпел упреки, нередкие тычки и попытки опозорить меня перед его друзьями-омегами. Но вот парадокс, я закалял свой характер, становился только сильнее, приняв, в конце концов, свои чувства и признавшись самому себе, что безответно влюблен в этого сумасшедшего, необузданного, своевольного альфу, без стереотипов и предрассудков. Алан жил так, как хотел, не замечая вокруг себя лжи и предательства тех, кого он называл друзьями. Я был рядом, пытался оградить его от всех бед как мог, но он по-прежнему не замечал моего присутствия. Вся проблема в том, что я не имею специфического запаха присущего омегам. Дефектный, уродец – так называл меня Рамиль, но я не обижался, просто жил, просто смирился и принял себя таким, какой я есть. Сколько раз я хотел уволиться, и каждый раз останавливался, боясь больше не увидеть этого хмурого взгляда, этой полу-улыбки, я бы не смог без него. Когда я узнал, что Алан попал в аварию и находится в коме, у меня был нервный срыв, началась преждевременная течка, и я три дня провалялся в постели, сгорая от желания и от ненависти к самому себе за то, что иду на поводу у своей сущности и не могу быть рядом с любимым, когда ему нужен. Позже я привез ему все необходимое и, взглянув на него, сбежал. Позорно сбежал, боясь видеть его таким слабым, и не допускал даже мысли, что он может умереть. Я пересылал ему деньги на лечение, пока знакомый юрист не оформил все бумаги и на его счет не начали поступать средства необходимые для лечения. С каждым днем я постепенно умирал и возрождался с первыми лучами солнца, уходил в работу, и довел себя до состояния зомби, иногда забывая даже поесть. Но свершилось чудо, и он очнулся. Я был на седьмом небе от счастья и несказанно радовался тому, что Рамиль бросил его. Это был лучший подарок на день рождения.