Текст книги "Аналитики. Книга вторая II"
Автор книги: Аристотель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
[1] Все свойства вещи, взятые вместе.
[2] Единицу, как видно из данного места, Аристотель не относит к числам; числа, по его мнению, начинаются лишь с двойки. Вот почему он говорит о тройке, что она не слагается из других чисел.
[3] Первичное.
[4] Отдельных.
[5] Все свойства вещи, взятые вместе.
[6] См. главу 5 этой книги и «Первую аналитику», кн. I, гл. 31.
[7] Род, определение которого дается делением.
[8] Не все, что относится к родовому понятию.
[9] Родовое.
[10] Имеется в виду Спевсипп, преемник Платона в Академии (395–334 до н.э.).
[11] Все, что относится к определению предмета.
[12] Данного рода.
[13] Единичного.
[14] Имеется в виду не единичная вещь, а отдельные виды вещей.
[15] Или единичные вещи, не отличающиеся между собой по виду, или виды, не отличающиеся между собой по роду.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
(Решение проблем)
Для решения проблем [1] следует выбирать расчленения и деления, а выбирать следует так, чтобы в основу положить (некоторый) общий род (для всех). Например, если предметом рассмотрения являются живые существа, нужно исследовать, какие свойства присущи каждому живому существу. После того как эти (свойства) установлены, нужно, далее, найти, какие (свойства) сопутствуют всему первому [2] из остальных. Например, если (это) есть птица, то нужно найти, какие (свойства) сопутствуют каждой птице. И так всегда надо найти, (какие свойства) сопутствуют ближайшему; ясно ведь, что (в таком случае) мы сразу сможем сказать, почему то, что сопутствует, присуще тому, что подчинено общему [3], например, почему (что-либо) присуще человеку или лошади. Пусть А означает живое существо, а Б – то, что сопутствует каждому живому существу, а ВДЕ – некоторые живые существа. Тогда ясно, почему Б присуще Д, ибо (оно присуще ему) через посредство А [4]. Точно так же оно присуще и другим [5]. И то же самое всегда имеет место и в отношении других (видов) [6].
Итак, теперь мы говорим (о случаях, когда имеем дело) с распространенными наименованиями, общими (каждому роду или виду), но следует рассматривать не только их, но брать и что-нибудь другое, если оно явно присуще как общее (свойство), затем (рассмотреть), чему оно сопутствует и что ему сопутствует. Например, рогатым животным свойственно иметь сычуг и не иметь передних зубов в обеих челюстях. И далее (следует рассмотреть), каким (животным) свойственно иметь рога. Ибо тогда станет ясным, почему этим животным присущи указанные (свойства), и именно: они будут им присущи потому, что они имеют рога.
Далее, другой способ состоит в том, чтобы выбирать по аналогии. В самом деле, нельзя найти одно и то же название для сепии [7], позвоночника (рыбы) и кости, однако и им сопутствует нечто (общее), как если бы они были какой-то одной природы.
[1] Под проблемами подразумеваются здесь спорные вопросы, логические задачи.
[2] Виду данного рода.
[3] Присуще видам данного рода.
[4] Каждое живое существо (А) способно ощущать (Б). Каждая лошадь, каждая овца, каждый мул (ВДЕ) есть живое существо (А). Каждая лошадь, каждая овца, каждый мул (ВДЕ) способны ощущать (Б).
[5] В и Е.
[6] Данного рода.
[7] Каракатица, морское животное из рода мягкотелых, во внутренностях которого содержится вещество, идущее на приготовление темно коричневой краски под тем же названием сепии.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
(Тождественность проблем)
Иные проблемы тождественны в том (смысле), что они имеют один и тот же средний (термин), например, что все есть противодействие [1]. Некоторые из них (принадлежат) к одному и тому же роду, но различаются между собой, поскольку относятся к разным (предметам) или происходят по-разному, например, отчего бывает эхо, или отчего получается отражение (в зеркале), вследствие чего появляется радуга? Все эти (вопросы) являются проблемами одного и того же рода (ибо все это – (явления) преломления) и различны (только) по виду. Другие же (проблемы) различаются (между собой) тем, что один средний (термин) подчинен другому. Например, почему Нил к концу месяца течет более бурно? Потому что конец месяца бывает более ветреным. А почему конец месяца более ветреный? Потому что луна убывает [2]. Эти (проблемы) находятся, следовательно, в таком (именно) отношении между собой.
[1] Один из древнегреческих комментаторов Аристотеля, Филопон, приводит здесь следующие примеры: почему зимою пищеварение происходит лучше? Почему дыхание во время сна более сильное? Почему под землей теплее зимой? Все это объясняется внутренним противодействием тепла. Таким образом, все эти проблемы имеют одну и ту же причину (один и тот же средний термин).
[2] а. Когда более ветрено, Нил течет более бурно. Конец месяца бывает более ветреным. К концу месяца Нил течет более бурно.
б. Когда луна убывает, ветер усиливается. К концу месяца луна убывает. Конец месяца бывает более ветреным.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
(Причины и действия в доказательстве)
В отношении причины и того, причина чего она есть, можно было бы сомневаться, (всегда) ли, когда есть причиненное [1], есть и причина, например: если опадают листья или наступает затмение, то есть ли причина затмения или опадания листьев. Например, если первый (случай) имеет место, то (причина в том), что (дерево) имеет широкие листья, а (причина) затмения – в том, что земля становится (между солнцем и луной). Ибо если бы этого не было, то что-нибудь другое должно было быть причиной этих (явлений). Если есть причина, то одновременно должно быть и причиненное. Например, если земля становится (между солнцем и луной), то наступает затмение (луны); или если (дерево имеет) широкие листья, то они опадают. Но если это было бы так, то (причина и действие) наступили бы одновременно и были бы доказываемы одно посредством другого. Пусть А означает опадание листьев, Б – широкие листья, В – виноградную лозу. Тогда, если А присуще Б (ибо все, что имеет широкие листья, теряет их), а Б присуще В (ибо всякая виноградная лоза имеет широкие листья), то А присуще В, и всякая виноградная лоза теряет листья. Причина же есть средний (термин) Б. Но и можно доказать, что виноградная лоза имеет широкие листья, потому что она их теряет. В самом деле, пусть Д означает имеющее широкие листья, Е – терять листья, З – виноградную лозу. Тогда Е присуще З (ибо всякая виноградная лоза теряет листья), а Д присуще Е (ибо всякое (дерево), теряющее листья, имеет широкие листья). Следовательно, всякая виноградная лоза широколиственна; причина же (здесь) – опадание листьев. Но если невозможно, чтобы одно было причиной другого, и обратно, (другое – причиной первого) (ибо причина предшествует тому, причиной чего она является), то причиной затмения будет то, что земля находится (между солнцем и луной), но затмение не будет причиной того, что земля находится (между солнцем и луной). Если, (таким образом), доказательство через причины есть доказательство того, почему есть (данная вещь), доказательство же не через причины есть доказательство того, что (данная вещь) есть, то знают только то, что земля находится (между солнцем и луной), но почему – не знают. А что затмение не есть причина того, что земля находится (между солнцем и луной), но, (наоборот), последнее [2] есть причина затмения, это очевидно, ибо в определении затмения заключается то, что земля находится (между солнцем и луной). Так что ясно, что через последнее познается первое [3], а не последнее через первое.
Но может ли одно (действие) иметь много причин? Да, (может), если одно и то же может первично приписываться многим. Пусть А будет первично присуще Б, и первично (присуще) другому, (именно) В, а эти (термины) пусть будут присущи Д и Е. Тогда А будет присуще Д и Е. Причиной же, почему (А присуще) Д, будет Б, а причиной, (почему оно присуще) Е, будет В [4]. Так что если есть причина, то необходимо должно быть и причиненное, но если есть причиненное, то не необходимо, чтобы было все то, что может быть причиной; (какая-то) причина, конечно, должна быть, но не все. И если проблема всегда ставится для всех (случаев), то является ли также и причина чем-то целым? [5] И то, причиной чего она является, относится ли оно ко всем (случаям)? [6] Например, опадание листьев присуще такому-то целому [7], и если это (целое) имеет виды, то (опадание листьев) и этим (видам) присуще во всем объеме – или растениям (вообще), или таким-то растениям. В этих (случаях) средний (термин) должен поэтому быть равным (по объему) и обратимым с тем, причиной чего он является. Например, почему листья деревьев опадают? Если же от сгущения влаги, то или необходимо присуще сгущение, когда опадают листья дерева, или необходимо, чтобы опадали листья (дерева), когда сгущение присуще не всякому (дереву), а (широколиственному) дереву.
[1] Действие.
[2] То, что земля находится между солнцем и луной.
[3] Затмение.
[4] а. Кто поступает справедливо (Б), достоин похвалы (А). Кто справедлив (Д), поступает справедливо (Б). Кто справедлив (Д), достоин похвалы (А).
б. Кто поступает щедро (В), достоин похвалы (А). Щедрый человек (Е) поступает щедро (В). Щедрый человек (О) достоин похвалы (А).
Здесь сказуемое заключения (достоин похвалы) имеет две причины: для справедливого (Д) причиной похвалы (А) будет справедливость его поступков (Б), для щедрого (Е) – его щедрость (В).
[5] То-есть, приписывается ли средний термин (причина) всему меньшему термину.
[6] Относится ли больший термин (действие) ко всем случаям.
[7] Определенному роду.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
(Множество причин одного действия)
А может ли не одно и то же, но разное, быть причиной одного и того же для всех (случаев), или не может быть? Если доказано само по себе (существующее), а не (внешний) признак или случайное, то это невозможно, ибо (в этом случае) средний (термин) есть определение (большего) крайнего (термина) [1]. Если же не так, то это возможно. Ведь можно рассматривать как случайное и то, причина чего (что-нибудь) есть, и то, для чего есть (причина) [2], но (в таком случае), по-видимому, нет проблем (для доказательства). В противном (случае) средний (термин) будет находиться в таком же положении, (как и крайние): если (они) омонимы [3], то и средний (термин) будет омонимом; если (они) рассматриваются как находящиеся в (одном) роде, то также и (средний термин). Например, почему возможна перестановка (членов) пропорции? Конечно, причина (этого) для линий одна, а для чисел – другая, и все-таки она – одна и та же: поскольку (имеются в виду) линии, она не одна и та же, поскольку же имеет место такого-то рода возрастание – она одна и та же. И так обстоит дело во всех (случаях). Но причина того, что один цвет сходен с другим или одна фигура сходна с другой, будет (для одного случая) одна, (для другого) – другая, ибо сходство в этих (случаях) омонимично. В самом деле, (для фигур) оно, пожалуй, состоит в том, что стороны (у них) пропорциональны и углы равны, для цветов же – (в том), что чувственное восприятие (их) одно, или в чем-либо другом в этом роде. Но то, что по аналогии одно и то же, для того и средний (термин) будет одним и тем же – по аналогии. Обстоит же дело так потому, что причина и то, причиной чего она является, и то, для чего она причина, сопутствуют друг другу. Если же взять каждое в отдельности, тогда то, причиной чего (что-то) является, будет простираться на большее; например, что внешние углы равны четырем прямым, это (положение) простирается на большее, чем на треугольник или на четырехугольник. Для всех же (фигур) [4] оно (простирается) одинаково, ибо все (фигуры), имеющие внешние углы, равные четырем прямым, (являются прямолинейными). И так же (обстоит дело) со средним (термином) [5]. Средний же (термин) есть определение первого крайнего (термина), вследствие чего все науки, (дающие доказательства), опираются на определения. Например, опадание листьев одновременно бывает у виноградной лозы и простирается на большее, оно бывает также и у фигового дерева, однако простирается на большее, но за пределы всех (деревьев) оно (уже) не простирается, а (простирается) одинаково (в пределах всех деревьев). Если же взять первый (термин) в качестве среднего, то это и будет определением опадания листьев, ибо этот первый (термин) будет средним (термином) для того и другого [6], ведь все [7] именно такого рода [8]. Далее, средним (термином опадания) будет то, что сок сгущается или что-либо другое в этом роде. Но что же такое опадание листьев? Сгущение сока семени в основании (листьев).
Для тех, кто исследует связь причины и того, причиной чего она является, можно изобразить (эту связь) так. Пусть А присуще всем Б, а Б – каждому Д, но простирается на большее. Б будет, следовательно, присуще Д во всем (его) объеме, ибо под этим (присущим) во всем объеме я понимаю то, что не обратимо [9], под первичным же общим – то, с чем каждое в отдельности не обратимо, но все (вместе) обратимы (с ним) и (по объему) не простираются на большее [10]. Итак, причиной того, что А присуще Д, будет Б. Следовательно, А должно простираться на большее, чем Б; если не так, то почему Б должно быть в большей мере причина, чем (А)? Таким образом, если А присуще (также) всем Е, то все (Е) будут представлять собой нечто одно, отличное от Б. Ибо если не так, то как можно было бы сказать, что всему, чему присуще Е, присуще и А, но не всему, чему присуще А, присуще Е? В самом деле, почему бы не быть (для этого) некоторой причине, как (есть некоторая причина) и для того, что А присуще всем Д? Но таким образом и эти Е представляли бы тогда нечто одно? Это (последнее) следует рассмотреть, и пусть оно будет В. Таким образом, возможно, чтобы одно и то же имело несколько причин, но не одно и то же по виду. Например, причина долгой жизни четвероногих животных заключается в том, что у них нет желчи, причина же долгой жизни птиц – в том, что они плотного сложения, или в чем-либо другом [11]. Если же не сразу доходят до неделимого [12] и если есть не один, но несколько средних (терминов), тогда и причин будет несколько.
[1] Так как в доказательстве, касающемся сущности предмета, средний термин является определением большего термина и так как каждый предмет должен иметь только одно определение (ибо он имеет одну только сущность), то средний термин (причина) может быть только один.
[2] Действие (больший термин) и субъект (подлежащее) действия (меньший термин).
[3] То-есть двусмысленны.
[4] Внешние углы которых равны четырем прямым.
[5] В отношении объема.
[6] Для виноградной лозы и для фигового дерева.
[7] Эти деревья.
[8] Имеют широкие листья.
[9] Сказуемое в отношении своего подлежащего не допускает обращения, когда его объем больше объема подлежащего.
[10] Например, все лошади суть домашние животные, но не все домашние животные суть лошади. Однако все домашние животные суть лошади, коровы, овцы, козы и т.д.
[11] а. Каждое существо, не имеющее желчи (Б), живет долго (А). Каждое четвероногое животное (Д) есть существо, не имеющее желчи (Б). Каждое четвероногое животное (Д) живет долго (А).
б. Каждое животное плотного сложения (В) живет долго (А). Каждая птица (Е) есть животное плотного сложения (В). Каждая птица (Е) живет долго (А).
[12] До неопосредствованной посылки.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
(Средние термины как причины)
Какой из средних (терминов) является причиной отдельной (вещи) – тот ли, который стоит ближе к общему первичному, или тот, (который стоит ближе) к отдельным (вещам)? Ясно, что (именно) тот, который ближе всего стоит к каждой отдельной (вещи), причиной которой он является. Причиной же того, почему первичное подчинено общему, является общее. Например, В есть причина того, почему Б присуще Д.
Следовательно, причиной того, что А присуще Д. является В. Причиной же того, что (А) присуще В, является Б, а что (А присуще) Б – само А. [1]
[1] Каждое живое существо (Б) есть сущность (А). Каждое двуногое существо (В) есть живое существо (Б). Каждый человек (Д) есть двуногое существо (В). Каждый человек (Д) есть сущность (А).
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
(Способность познания начал)
Таким образом, относительно силлогизма и доказательства ясно, что представляет собою каждое из них и каким образом они строятся, вместе с тем – и относительно доказывающей науки, ибо она то же самое (что доказательство). Каким образом начала становятся известными и какова (у людей) способность познавания их, станет здесь ясным после того, как мы поставим некоторые вопросы.
Выше же было сказано [1], что нельзя иметь о чем-нибудь знание посредством доказательства, если не знают первых неопосредствованных начал. Однако можно сомневаться, является ли познание неопосредствованных (начал) тождественным или нетождественным (с познанием опосредствованного), а также, есть ли знание о том и другом или нет, или об одном есть знание, для другого же – некоторый иной род (познания). И далее, появляются ли способности (познавания), не будучи врожденными, или, будучи врожденными, остаются (сначала) скрытыми (для нас)? Если бы мы их уже имели, то это было бы нелепо, ибо (тогда) оказалось бы, что для тех, которые имеют более точные знания, чем доказательство, эти (знания) остались бы скрытыми. Если же мы приобретаем эти способности, не имея их раньше, то как мы можем познавать и научаться (чему-нибудь), не имея предшествующего познания? Это ведь невозможно, как мы уже сказали по поводу доказательства [2]. Очевидно поэтому, что нельзя иметь (эти способности заранее), и невозможно, чтобы они возникли у незнающих и не наделенных никакой способностью. Поэтому необходимо обладать некоторой возможностью [3], однако не такой, которая превосходила бы эти (способности) [4] в отношении точности. Но такая возможность, очевидно, присуща всем живым существам. В самом деле, они обладают прирожденной способностью разбираться, которая называется чувственным восприятием. Если же чувственное восприятие (присуще), то у одних живых существ что-то остается от чувственно воспринятого, а у других не остается. Одни живые существа, у которых (ничего) не остается (от чувственно воспринятого), вне чувственного восприятия или вообще не имеют познания, или не имеют (познания) того, что не остается (в чувственном восприятии). Другие же, когда они чувственно воспринимают, удерживают что-то в душе. Если же таких (восприятий) много, то получается уже некоторое различие, так что из того, что остается от воспринятого, у одних возникает (некоторое) понимание, а у других – нет. Таким образом, из чувственного восприятия возникает, как мы говорим, (некоторая) способность помнить. Из часто повторяющегося воспоминания об одном и том же возникает опыт, ибо большое число воспоминаний составляет вместе некоторый опыт. Из опыта же или из всего общего, сохраняющегося в душе, (то есть) из чего-то помимо многого, что содержится как тождественное во всех (вещах), – берут свое начало навыки и наука. Навыки – если дело касается создания (вещей), наука – если дело касается существующего. Таким образом, эти способности (познавания) не обособлены и не возникают из других способностей, более известных, а из чувственного восприятия. Подобно тому как (это бывает) в сражении, после того как (строй) обращен в бегство: когда один останавливается, останавливается другой, а затем и третий, пока (все) не придет в первоначальный порядок. А душа такова, что может испытать нечто подобное [5]. То, что уже раньше было сказано, но не ясно, мы объясним еще раз.
В самом деле, если что-то из неотличающихся (между собой вещей) удерживается (в воспоминании), то появляется впервые в душе общее (ибо воспринимается что-то отдельное, но восприятие есть (восприятие) общего, например, человека, а не (отдельного) человека Каллия). Затем останавливаются на этом, пока не удерживается (нечто) неделимое и общее, например, (останавливаются на) таком-то живом существе, пока (не удерживается образ) живого существа (вообще). И на этом также останавливаются. Таким образом, ясно, что первичное нам необходимо познавать посредством индукции, ибо таким (именно) образом восприятие порождает общее. Так как из способностей мыслить, обладая которыми мы познаем истину, одними всегда постигается истина, а другие ведут также к ошибкам (например мнение и рассуждение), истину же всегда дают наука и ум, то и никакой другой род (познания), кроме ума, не является более точным, чем наука. Начала же доказательств более известны (чем сами доказательства), а всякая наука обосновывается. (Таким образом), наука не может иметь (своим предметом) начала. Но так как ничто, кроме ума, не может быть истиннее, чем наука, то ум может иметь (своим предметом) начала. Из рассматриваемого (здесь) (видно) также, что начало доказательства не есть доказательство, а поэтому и наука не есть (начало) науки. Таким образом, если помимо науки не имеем никакого другого рода истинного (познания), то ум может быть началом науки. И начало может иметь (своим предметом) начала, а всякая (наука) точно так же относится ко всякому предмету [6].
[1] См. «Вторую аналитику», кн. I, гл. 2.
[2] См. «Вторую аналитику», кн. I, гл. 1.
[3] Познания.
[4] Познания через посредство доказательства.
[5] Постигать общее из единичных чувственных восприятий.
[6] Подобно тому, как ум относится к науке, точно так же, по Аристотелю, относится наука к предмету науки.
