Текст книги "Слабакам не место рядом (СИ)"

Автор книги: Арикель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Глава 1. ==========

Кто же ты? Ты забрал мою жизнь… и не вернул.

Кто же ты? Ты выпил мою кровь, в неё же нырнул.

Своим взглядом так и манишь меня, ведешь за собою,

Кто же ты? Да и кем бы ни был ты,

Я не сдамся без боя,

Я не сдамся без боя…*

Музыка орала на полную катушку. Дин без всякого энтузиазма поглаживал бок прижавшегося омеги, потягивал джин из высокого стакана и вполуха слушал Платона. Друг в очередной раз распинался, как здорово и весело живется в Москве, будто кто-то с ним спорил. Он уже давно уговаривал его вступить в свою стаю, но Дин, когда-то обдумывавший эту идею, отказался в пользу своей собственной. Москва, с её непрекращающейся, бьющей ключом жизнью, прекрасна, но все же не то. А формирование стаи должно проходить в тренировках и притирании друг к другу, клубы для этого не очень подходят. Так что, послезавтра Дин и его волки отправляются в поселение, что являет собой просто потрясающую глушь. Учиться управлять внутренним зверем и искать с ним гармонию, потому что больше делать там нечего.

Платон ткнул друга под ребра, выдергивая из невеселых размышлений.

– Ты и сюда грузиться пришел? Расслабься, бро! Вон, – он недвусмысленно кивнул на омежку рядом, – займись уже делом, а то мальчик скучает.

Скучать омега и не думал, мягко колыхался в такт музыке, кокетливо стрелял глазами, и попыток отлепиться от Дина не делал. Хорошенький, вылизанный, видно, что москвич. Дин считал всех столичных какими-то однотипными, с общей манерой вызывающе одеваться, с капризным взглядом, с взросщенным с детства выражением собственной значимости на лице.

– Еще бы вспомнить, как его зовут…

Платон перегнулся через друга, явно оценивая степень опьянения пританцовывающей прямо на диване омеги. Усмехнулся и иронично выгнул бровь, мол, тебе не все ли равно? По большому счету, да, никто ж его на колени к альфе не тянул. Но какое-то странное чувство чего-то грядущего, неумолимо надвигающегося, терзало его с самого вечера, а своим предчувствиям Дин привык верить.

– НИКИ, БЛЯТЬ! – голос, перекрывший даже музыку, раздался возле самого уха. Даже оборотни дернулись от неожиданности. Омега рядом пьяно засуетился, пытаясь одновременно и выпутаться из объятий Дина, и обернуться к орущему. Вот тебе и ответ на вопрос…

– Николя, поднимаем задницу с дивана и с вещами на выход! – не унимался голос.

Николя закивал как китайский болванчик, кинул виноватый взгляд на парней и стек с дивана. Альфы обернулись, глядя, как пьяненький парень пытается нацепить сумку, путается в ногах, но твердо удерживается рукой другого омеги, одетого совсем не по-клубному: в спортивные штаны и худи с надвинутым капюшоном.

– Но я не очень хочу уезжать… – лепетал Ники, пока другой деловито проверял наличие в его сумке телефона, денег и ключей. Омега резко вскинул голову, капюшон упал с лица, открывая острые скулы и растрепанные волосы, собранные в неаккуратный пучок.

– То есть, лучше тебя с этими уродами оставить? – скептически хмыкнул незнакомец, кивая в сторону медленно охреневающих Дина и Платона, – Давай, шевели батонами, гоп-гоп-гоп-гоп!

Платон вскочил, и, легко перемахнув через диван, оказался рядом с омегами. Дин метнулся за ним, удерживая за плечо. Обычно друг не был вспыльчивым, но в состоянии легкого подпития мог наговорить омегам пару нежных. Остальные волки возвращаться с танцпола не спешили, наслаждаясь жизнью и не видя разворачивающейся сцены. Платон повел плечом, показательно фыркнул, закатил глаза к потолку и отошел в сторону, предоставляя возможность разбираться Дину самому, в конце концов, это был его омега.

– Чё? – с вызовом вопросил незнакомец, продолжая удерживать шатающегося друга одной рукой, и разворачиваясь лицом к альфам. Лицо как лицо, такого в толпе встретишь, в жизни не запомнишь. Но глаза… темные, большие, беспредельно глубокие, смотришь в такие и будто погружаешься в омут. И бездна смотрит в ответ. И только легонькая тень удивления, страха и чего-то еще неопознанного, далекого, щемяще-тоскливого на самом дне.

Дин прикрыл глаза, разрывая контакт, и помотал головой. Как по волшебству его внезапно охватило раздражение: на Тоху, который его вытащил из дома среди ночи, на клуб этот сраный, на отсутствие своей стаи рядом, на тупого пьяного омегу, на себя самого, на всю дурацкую ситуацию, но самое главное – на это явное недоразумение, которое ему еле до плеча-то достает, а строит из себя пуп земли. Да, парень напротив раздражал просто невероятно.

– Тебе что не ясно? Он же сказал, что уходить не хочет, – почти прорычал Дин.

– А это я уже сам разберусь. И лучше с ним утром, чем с тобой сейчас, – парировал омега, зло прищуривая глаза. Ники закачался рядом, прикрыл рот рукой, и был уже отработанным движением направлен в сторону туалета.

– А не много на себя берешь? – до дрожи хотелось просто схватить наглеца за грудки и встряхнуть пару раз. Останавливали только вложенные родителями принципы воспитания по отношению к более слабым.

– А кто мерки устанавливает?

– Мы тут в детском саду, что ли?

– Чего ты доебался? Ночь еще длинная, найдешь себе новую жертву. В нужной кондиции.

Альфа зарычал, еле сдерживая цвет глаз. Нет, он, конечно, тоже не божий одуванчик, но не сам же омегу спаивал. Парень напротив бесил его просто чудовищно, каким-то чудом концентрируя весь негатив. Дин вмиг преодолел расстояние и заглянул в глаза сверху вниз. Красивые? Бездонные? Сейчас их хотелось выцарапать. Переломать и выкинуть. Сделать больно хотя бы на словах.

– А меня пока будут грязью поливать? – он всё-таки не удержался и сграбастал омегу за воротник кофты, – Думаешь, приятно, когда каждая тварь может подойти, обхаять тебя, а потом безнаказанно уйти?

– А что, тебе на прощание еще минетик сделать? – зло прошипел парень, хватая Дина за руку и резко нажимая куда-то на нерв. Альфа дернулся, скорее от неожиданности, чем от боли, разжал руку, и тут же был схвачен обеспокоенным другом. Взгляд у Плата был дикий, непонимающий, ему, наблюдавшим Дина всяким, было странно видеть столько агрессии, особенно по отношению к незнакомым омегам.

– Еще раз меня тронешь… – угрожающе начал источник раздражения, но был перебит трепетавшим от гнева Дином:

– И что ты мне сделаешь? А, мелочь? – может быть, человек еще подумал бы, мало ли какими навыками и связями мог обладать омега напротив, но зверь не боялся ничего.

– Лишу чего-нибудь дорогого, – припечатал неизвестный. Повернулся и ушел, гордо вскинув голову, и игнорируя попытку снова схватить его за капюшон.

Потеряв парня из виду, Дин скинул удерживающие его руки альфы. Озлобленность выключилась словно по щелчку тумблера. Откуда что берется? Нелогично и неправильно. Волк внутри ворочался, не находя себе места.

– Дин, ты в порядке? – осторожно спросил Платон. После увиденного он пребывал в шоке; чтобы Дин, чтобы этот образец вежливости орал на омегу? Первый признак Апокалипсиса…

– Да чёт сам от себя не ожидал…

Остаток вечера прошел в каком-то раздрае: парни из московской стаи были дружные, но сейчас их общество только тяготило, Дин варился в собственном стыде, раз за разом возвращаясь к краткому диалогу. Хотелось на улицу, на воздух, проветрить голову и попытаться выкинуть из неё позорные воспоминания: надо же, поднял руку на омегу!

Хлопнув Громова по спине в знак прощания, и услышав, что тот угощает, Дин пешком побрел домой. Свежий воздух бодрил, и комок неприязни к самому себе медленно таял в груди, выдуваемый еще холодным апрельским ветром. Но альфа шел, то и дело заглядывая в глаза другим людям, пытаясь найти хотя бы толику схожести с темными глазами неизвестного омеги. Это не давало покоя и казалось жизненно важным.

– Парень, мелочи не будет? – прокаркал хриплый голос откуда-то снизу.

Дин никогда скупым не был, а мелочь ему в поселении еще долго не понадобится. Привычным движением засунул руку во внутренний карман, пытаясь вытащить бумажник, но нащупывая пустоту. “Лишу чего-нибудь дорогого”.

– Вот же ж су-у-ука… – протянул Антипов.

Ночь прошла беспокойно. Дин методично перетормошил все карманы, проверил, чтобы его банковскими карточками никто не пользовался, отзвонился Тохе. Тот трубку взял только с третьего раза, и по голосу было ясно, что вечер у него закончился куда как лучше, нежели у друга. Посоветовал забить, искать пропавший бумажник в Москве, это даже не иголку в стогу сена; легче с утра закрыть все карты и начинать делать новые документы. Но Дин забить не мог. Он хватался за единственную ниточку, связывающую его со странным омегой. Хотелось найти, извиниться, поговорить. Поэтому к полудню он уже бодро входил в здание только что открывшего двери клуба – должны же быть у них какие-то камеры слежения, может, охрана чего помнит.

Жизнь внутри велась вяленькая. Какие-то уставшие работники перетаскивали столы и диваны, альфа на стремянке вешал новый аляповатый баннер вечерней тусовки. Время от времени он матерился сквозь зубы и оглядывался на парня внизу в мятой фирменной футболке клуба.

– Да, Игореша, так ровно. И нечего на меня огрызаться, не я это придумал! – пропел знакомый голос. У Дина забилось сердце сильнее, пока он подходил к омеге, а волк вообще готов был рвануть с внутреннего поводка к нему навстречу. При свете он выглядел еще более хрупким и безобидным, даже неровный хвост на затылке казался каким-то миленьким.

– Андрюш, а налей мне колы, а? – обратился он к бару, не замечая приблизившегося Дина. – И спасибо, что позвонил вчера – Коля был просто в лоскуты, еле до дома его дотащил.

– Бумажник мой тоже еле дотащил? – склоняясь к нежному ушку промурлыкал Дин. Парень в ответ шарахнулся, зло блеснул глазами и скривил тонкие губы. Они столкнулись взглядами, и снова, как по команде, альфа стал закипать. Что же за человек-то такой? Сам нагрубил, сам спиздил, а теперь еще и злится. Мелюзга. Сколько ему? Шестнадцать? Семнадцать? Дин легонько потянул носом, но у омеги напротив не было запаха. Ни сильного, ни слабого, никакого, просто не было, не улавливался даже вблизи, как будто он с головы до ног был облит подавителем. Ущербный какой-то. Может, потому и злой все время?

– Ээээ, простите, – протянул парень, который был за барной стойкой, оттягивая на себя внимание – это не этот бумажник?

Дин нехотя оторвал взгляд и посмотрел на протягиваемый предмет и парнишку, который резко залился румянцем, столкнувшись с животной притягательностью оборотня.

– Да, это он.

Бармен, краснея и смущаясь перед красивым альфой, подошел и протянул находку, но был остановлен недовольным голосом:

– А спросить что внутри? Или он единственный, кто мог что-то потерять?

Мальчик вздрогнул, покраснел еще больше и вопросительно уставился на Дина.

– Четыре банковские карты, парочка визиток, топливная карта, деньги, фотография и водительские права, – улыбнулся Дин, и добавил уже в сторону, в спину мелкому гаденышу, специально, чтоб не пропустил и запомнил, – на имя Дина Антипова.

Омега удовлетворенно кивнул, показательно вздохнул и отдал бумажник, не зная куда девать освободившиеся руки, но явно не желая уходить.

– Андрюша, что с колой? Что ж у вас мозг так резко отключается?.. – голос омеги был несдержанный, нервный, словно иголочками по коже. Он не отрываясь смотрел на плакат, но излучал просто ненормальную ауру желчности.

Дин сочувствующе похлопал парня по плечу:

– Иди, Андрей. Выполняй приказ барина. А то он захлебнется своим ядом изнутри, если не хлебнет яда снаружи.

Вот и поговорили. Вот и извинился, папу твоего омегу! Чем дальше Дин отдалялся от странного парня, тем меньше злобы чувствовал, как будто разматывал перетянутый бинт. Бред какой-то!

Уходя, он на самой грани слуха уловил жалостливый голос бармена: “Лис, ну зачем ты так?.. “. Зачем ты так? Лис…

Комментарий к Глава 1.

* – собственно, вольный перевод песни “Без бою”, Океан Ельзы

========== Глава 2. ==========

Поселение как обычно встретило густым запахом разнотравья, деревьев, мха и речного песка. Небо и земля сливались даже не в горизонте, а просто перетекали друг в друга. И волк мог мчаться посреди этих объятий вечно. Свобода была не эфемерным словом, а самой сущностью, тем, что вдыхалось и текло по венам. И как можно это променять на пыльную, унылую Москву? Стая вторила его восторгу, следуя за вожаком. Так и надо, так правильно.

К дому Дин подходил устало-счастливый. Но увидев во дворе машину родителей и незнакомую тачку, ему на секундочку показалось, что весь его мир – большая-большая клетка, где он может бегать, но чья-то невидимая рука уже сжалась на другом конце его поводка. Чувство было одновременно и дико-неприятным, и таким сладким, что Дин невольно поежился от нахлынувшего контраста.

Отец сидел за столом, и даже от двери чувствовалось его напряжение. Он откинулся на стуле, закинув руки за голову и задумчиво глядя в потолок. Второй человек за столом, молодой темноволосый парень, терпеливо ждал какого-то ответа.

– Знакомься, Дин, – отец протянул руку в сторону незнакомого парня, – Ярослав Бернацкий. У него есть небольшое дело к нам. Вернее, к тебе.

В принципе, ничего удивительного в появлении родителей в поселении не было, но так неожиданно, с гостями и без предупреждения? Странно. Дин кивнул, пожал руку и сел на пустой стул. Но просьбу ему пока никто не торопился озвучивать. Выждав полминуты, Ярослав поднялся, растягивая губы в вежливой улыбке:

– Кхм, проведаю брата в машине.

Он торопливо вышел, во дворе хлопнула дверь машины, и послышались приглушенные голоса. Дин выжидающе посмотрел на родителя. Темнил.

– И что происходит? В чем просьба?

– Да, в общем-то, сущий пустяк – надо подержать одного омегу в поселении.

– Та-а-ак, – Дин кивнул и откинул отросшую челку со лба, – и?

– Это Пара его родного брата, Родослава. Связь у них еще не крепкая, поэтому худо-бедно они смогут прожить вдали друг от друга.

– Пап, я пока не улавливаю сути проблемы.

– Ситуация неоднозначная.

Константин свет Матвеевич наконец-то посмотрел на сына. И взгляд этот Дину не понравился, отец, вожак, редко когда находился в столь колеблющемся состоянии.

– Ну, и в чем подвох?

– В том, что Бернацкие находятся в состоянии войны с одним из питерских кланов. Не знаю точно, в чем суть конфликта, по слухам, питерский наследничек обидел их брата, – Дин нахмурился, мысленно складывая два плюс два, – да, именно, взяв под опеку Пару Родослава, мы негласно принимаем их сторону.

– А отказать?

– А отказать… нехорошо. У них в семье шаманы просто от бога, да еще и поговаривают, что это один из немногих кланов, которые имеют… сверхспособности. Да и они, как бы, не раз нам помогали. Именно к ним мы Кики возили… Раздружиться с ними не хотелось бы совсем, – отец потер лицо и сложил пальцы в замок, – так что, с учетом того, что охранять омегу будет твоя стая, то и решать тебе.

– Почему они его сами не прикроют?

– Потому что их стая только начала формироваться. Нет у них сил с питерскими тягаться. Надо объяснять, что будет с пареньком, если его сцапают?

Дин откинулся на стуле, в точности копируя позу, в которой пару минут назад был его отец. Что-то в картинке не желало складываться. А, может, это просто в очередной раз вибрировала интуиция волка внутри, буквально вопя, что от его решения сейчас будет зависеть очень многое.

– А ты бы что посоветовал?

Отец улыбнулся, прекрасно понимая, что вопрос задан не оттого, что его мудрый сын не может решить сам, а исключительно ради широты мнений: чем больше знаешь, тем легче сделать всё правильно.

– Положиться на свое чутьё. Ветровы – сильный клан, столичный, ссориться с ними – ну вообще никакого удовольствия. Но и бедного парня бросать не хочется.

Они сидели, молча просчитывая варианты.

– Каковы шансы, что его найдут здесь?

– Практически никаких, но…

– Ну вот, если узнают, кто его прячет, тогда и будем переживать, – Дин решительно встал из-за стола. И только краешком глаза уловил явное одобрение отца. Да, он всё решил правильно. Ветровы – им вообще никто, а вот быть «должником», особенно клану со «сверхспособностями», совсем не хотелось. Да и омегам в беде надо помогать, это знает любой хороший альфа. Так почему же у него такое чувство, будто он только что сделал ставку и теперь с нетерпением ждет: выиграет или проиграет?..

Возня на улице уже перерастала в целую баталию. Ярослав присел на капот, что-то раздраженно перебирая в телефоне, а, может, просто выплескивая лишние эмоции. Его точная копия, раскрыв дверь, вела безуспешные переговоры со своей Парой.

– Не пойду!

– Лисенок, ну, не глупи!

– Нет! Я сюда не рвался! Почему именно Антиповы?

– Вылазь давай, мы это обговаривали уже сотню раз!

– Нет!

Вскинув головы на приближающихся Антиповых и получив кивок в знак согласия, близнецы синхронно, как единый организм, в секунды вытащили из машины и сумку, и небольшой рюкзак, и…

Дин мысленно застонал. Проиграл, стопудово проиграл. Ему даже послышалось, что Судьба где-то заливисто расхохоталась. Кожаная куртка поверх худи, «конский хвост», и темные глазищи, прожигающие в нем дыру.

Быстро проверив наличие всех вещей, даже в куртку заглянули, будто проверяя кобуру, Бернацкие подошли впритык прощаться. Но омега молчал, обиженно поджав губы.

– Скажешь что-нибудь на прощание? – тихо спросил один из братьев. Странно, что при абсолютно одинаковой внешности – если бы не одежда, даже не различишь – они выглядели одинаково подавленными.

– Скажу, – зло выцедил омега, переводя взгляд с одного на другого, – ты иди на хуй! И ты иди на хуй!

Подхватив свою сумку и какой-то металлический чемоданчик, парень повернулся к ним спиной и направился в сторону смущенных таким прощанием Антиповых. Близнецы синхронно покачали головой, но сели в машину, и через минуту свет фар скрылся в темной густоте.

– Лис, – поставив чемодан на землю, представился Константину. Тот пожал руку в ответ, и, усмехаясь своим мыслям, пошел к машине. Ох, напоминал ему омега кое-кого, ох напоминал.

– Лис?

– Дин? – альфа в ответ невольно расцвел в улыбке, запомнил же. Вроде ничего такого, а внутри потеплело.

Омега только закатил глаза:

– Если сейчас хоть слово скажешь, идешь вслед за ними. Где я буду жить?

Не дожидаясь ответа, Лис развернулся и пошел по дорожке. Дин улыбнулся еще раз и подхватил чужие вещи. Он всё-таки сильный пол, обязывает. Легко, шагов в пять нагнав, все-таки не удержался от подколки:

– А Лис – это у нас кто? Елисей? Юлий? Алексей? А может, Элвис?

– Лис – это Лис! – альфу в ответ обдало таким количество огня в глазах, что можно было бы спалить всё вокруг на многие километры, – а Дин – это Динияр? Или динозавр?

– Да, туго тебе придется с таким язычком, – поцокал языком Дин.

– Оставь свои пошлые сентенции при себе.

– Причем тут пошлые сентенции? Я просто даю дружеский совет, что если хочешь жить в поселении, то стоит прекратить хамить людям.

– Ну, так тут же не люди, а оборотни. Я думал, что у вас психика-то покрепче!

– Хочешь посмотреть границы нашей выдержки?

– И заметь, никакой пошлости! – Лис наставительно поднял палец.

На пороге гостевого домика они застыли, впервые за всё время встретившись взглядами. Улыбку Дина стерло как ни бывало. Волк внутри зарычал, ему определённо не нравились такие резкие перемены настроения.

– А не потому ли ты сюда попал, что уже допроверялся, мм?

– Я обращусь к тебе, если мне понадобятся услуги психоаналитика, – в тон отозвался Лис, но опуская глаза в пол.

– Живешь здесь. Если что понадобится, сразу ко мне. Никуда без моего ведома, даже не пытаешься рыпаться. Какие-то вопросы есть?

– Есть, – Лис растянул губы в лукавой улыбке, – когда построение в этой казарме? Да, и питание трехразовое?

– Трехразовое. По понедельникам, средам и пятницам. Клоун.

Дин сходил с ума. За прошедшие три недели ситуация повторялась один в один. Они встречались совершенно случайно, пересекались у кого-то в доме, появлялись в одних и тех же местах, будто вся Вселенная только и делала, что развлекалась их сталкиванием в не таком уж и маленьком поселении. И каждый раз всё шло по неизменному сценарию: парни вежливо улыбались, будто бы не они в прошлый раз обещали убить оппонента в особо жестокой манере, начинали ничего не значащий разговор, а в какой-то момент принимались собачиться так, что даже матерые сапожники могли почерпнуть парочку особо витиеватых пассажей. Ни один, ни другой объяснить этой аномалии не мог, чужих в «процесс» не пускали, наброситься друг на друга больше не пытались. Но ругались каждый день. Со вкусом, с удовольствием, с фантазией. По едкому замечанию Юры, правой руки Дина, многие сексом занимаются менее эмоционально. В общем, воздух между ними был наэлектризован – можно вместо батареек использовать. И тем не менее, почему прекратить этого не могли, неизменно, каким-то звериным чутьем, выискивая друг друга в толпе – оставалось для Дина загадкой.

Антипов регулярно напоминал себе, что Лис являлся Парой другого оборотня; Род регулярно прибегал, вызывая непонятные приступы ревности у волка. Тот бесился и рычал, но сделать ничего не мог. Лис почти мгновенно терял весь боевой настрой и, повиснув на своем альфе, исчезал в доме. А Дин ломал первую попавшуюся вещь, перекидывался бесконтрольно и долго остывал. И сам не мог увидеть хоть какую-то логику в своих поступках.

Но апогеем стала вечеринка у Дина, где в игре Alias «хозяину» решили подсунуть в напарники «гостя». Совместный, «вражеский», коллектив уже через час присудил им безоговорочную победу, потому что ржать уже не было сил – пара Дина и Лиса отгадывала слова за секунды, а потом еще пять минут все могли наблюдать миниатюру: «Кто, блять, так объясняет?!». Столько эмоций невозможно было представить ни у спокойного вожака, ни у очаровательного, умеющего к каждому найти свой подход, омеги. Абсолютно не поддающееся объяснению поведение обоих.

Но еще более странно то, что никогда до этого Дин не чувствовал себя более довольным и радостным. Как будто с появлением Лиса в его жизнь щедро сыпанули красок, запахов, набросали всех специй без разбору, придали остроты всем чувствам. Как будто, помимо души волка, у него появилась еще одна. Это было как выйти на улицу после долгого пребывания взаперти. Как постоянное ощущение ветра в гриве. Как всегда солнечная погода. Он наконец-то жил. И он не променял бы это ни на что. Язвительные комментарии, побелевшие от злости кулаки и темные глаза – разгоняли кровь, будоражили, выводили из равновесия. И лохматые волосы, и лукавый взгляд, и редкий смех – как бы он жил дальше без этого?

Притихшего, сидящего на земле омегу Дин опять нашел интуитивно. Тот сидел прислонившись к дереву и вперив взгляд в небо.

– Задницу не отморозишь? – вот так, завуалировав свое беспокойство, чтобы омега точно не догадался, какие противоречивые чувства рождает.

Лис не откликнулся, только сильнее кутаясь в воротник куртки.

– Лис?

– Дин, во-первых, моя задница – не твоя забота. А во-вторых… давай не сегодня, а?

Просящий, тихий Лисенок был так трогательно беззащитен, что у Дина перехватило дыхание. Сдавило внутри, протащило из самых тщательно скрываемых уголков души нежностью, вытаскивая и заполняя до краев.

– Случилось что? – он осторожно присел рядом, и так же прислонился к дереву.

– Звезды. У меня очень мало времени смотреть на звезды… – Лис не отвечал на вопрос, пребывая где-то глубоко в своих мыслях. Он сглотнул и обхватил себя руками, – сегодня День рождения моего отца.

– Скучаешь?

– Очень, – он издал какой-то непонятный полувсхлип-полувздох, – он умер много лет назад. А я всё еще скучаю по нему.

Они молчали, глядя на абсолютно холодные звезды, где каждый видел свое. Альфа аккуратно сжал ладонь омеги, пытаясь хоть как-то поддержать его. Лис вздрогнул всем телом, но руку не вырвал.

Дин не мог признаться даже самому себе, что волк уже точно знает ответ.

========== Глава 3. ==========

Юру он нашел в маленьком подобии парка, прислонившегося к дереву, и, склонив голову к плечу, за чем-то наблюдающим. Он заметил вожака, прижал палец к губам и поманил к себе. Зрелище открывалось потрясающее: Лис занимался, растягивал суставы для бега. Мышцы напрягались, обрисованные обтягивающими штанами. Он прогибался в спинке, наклонялся, и выглядел так соблазнительно, что у Дина невольно перехватило дыхание. Легкий, гибкий, такого Лиса хотелось прижать к ближайшему дереву и вылизать. Всего. Сделать приятно, так, чтоб до мурашек, до стонов. Дыхание сбилось, а зверь напрягся внутри, желая. Резинка на волосах омеги неожиданно лопнула, и они волной рассыпались по плечам. До жжения на кончиках пальцев захотелось попробовать их на ощупь, на запах, зарыться в них, оттянуть назад, открывая беззащитную шею. Взгляда невозможно оторвать, будто весь мир сейчас усмехался над Дином. Юра рядом завозился и медленно, крадучись как хищник, пошел в сторону своей жертвы.

– Стоять! Совсем с катушек съехал? – Юра дернулся, блеснул желтизной радужек, но ослушаться приказа не посмел, – Он – Пара чужого альфы. И мы его охраняем. Держись подальше.

Последние слова Дин прямо-таки прорычал в лицо, буквально душа в себе желание свернуть ему шею. Одно дело терпеть рядом Пару, совсем другое кого-то из собственной стаи. Юра поморщился, в его взгляде так и сквозило: «А сам-то?», но он промолчал и через минуту исчез.

Дин как во сне подходил к замершему Лису. Со знакомым лукавым прищуром темных глаз, сведенными на груди руками, явно всё слышал.

– Свою задницу не бережешь, так хотя бы побереги нервы моих волков, не провоцируй их.

– Я тут уже почти месяц занимаюсь, и… и пока никто… – привычно начал омега, но замолк, залипая на серьезном выражении лица альфы. Они молчали, вдыхая одно напряжение на двоих. Дин осторожно протянул ладонь, (и когда только расстояние так уменьшилось?) и невесомо, кончиками дрожащих пальцев, прочертил дорожку по скуле и приподнял подбородок, лишая парня возможности отвести взгляд.

– Дин?

– Лис…

– Я тебя услышал. Я понял…

Дин завороженно кивнул, пробегаясь взглядом по тонким чертами, и не смея опустить руку. Лаская теплой волной взгляда, по вискам к уголочку глаза, по щеке к скуле и губам. Его примагничивало, не отпускало. Легкое касание пальца к неожиданно приоткрывшимся губам и тоненький вздох омеги. Казалось, что в груди уже бьется не свое сердце, так близко. Лис вздрогнул, потерянно и обреченно закрывая глаза, будто обрубая в себе что-то.

Гневная буря в душе поднялась мгновенно, и, что особенно неприятно, привычно. Дин ненавидел его всем сердцем.

– Нет, ты меня не понял, – ладонь на подбородке сжалась сильнее, – Я проклял тот день, когда согласился за тобой присматривать. Ты – худший расклад, который мог произойти. Лучше бы ты никогда не появлялся на моей дороге. Лучше бы ты вообще никогда не рождался! – слова лились, возникая откуда-то изнутри, из темноты, и Дин не успевал даже осмысливать сказанное.

– Лис! – голос вырвал из реальности неожиданно, будто кокон разрезали. Лис содрогнулся, одними губами прошептал: «Родик!» и, поднырнув под рукой у Дина, побежал к нему, впился, обхватил руками и ногами, всхлипывая, уткнулся носом в шею. Родослав подхватил, погладил растрепанную макушку, обжег другого альфу злобным взглядом и понес свое чудо в дом. А Дин примерз к земле, не в силах даже вдохнуть, не способный даже обернуться. Почему, почему он это делает? Как можно так любить и ненавидеть? Почему из всех людей на земле его так влечет именно этот? Дин был готов язык себе отгрызть за оброненные слова.

Обращение в первый раз было болезненным. Одежда клочками слетала с черной шерсти. Он бежал не разбирая дороги, куда? От омеги подальше. От самого себя. Но душа волка выла и тянула обратно. К нему, к нему, к нему. Упасть на колени, просить прощения, тонуть в бездне глаз, целовать тонкие запястья, вдыхать его, потому что без этого никак, без этого он неживой.

Сумасшествие затапливало. Где этот пресловутый выход, который всегда есть в любой ситуации? Быть волком проще, он точно уверен, что ему не нужен никто иной. И все равно, что чужой. И плевать на нерациональную ненависть. Любовь и ненависть – суть одного и того же, правда? Как можно запретить себе быть с ним рядом?

Казалось, что в груди всё забетонировали, оставив пустоту только для дыхания. Стая чувствовала, металась, не могла сосредоточиться. Дин старался не бывать дома, отводил стаю как можно дальше, чтобы лишний раз не видеть темные глаза Лиса. Он бы и в охрану ему кого-то другого поставил. Если бы мог, если бы сердце переставало разрывать.

Тренировки были безжалостными. В ту ночь они ушли неимоверно далеко. И именно поэтому нападение чужаков на поселение вожак скорее почувствовал, уловил на каком-то бессознательном уровне. Дин никогда в жизни так не мчался; слишком далеко, чтобы как-то помешать. Но не успел всего на секунду.

Память не сохранила эту ночь полностью, всё запомнилось только фрагментарными кусочками. Вой чужих волков и оглушительные звуки выстрелов. Красные лужи и брызги на стенах комнаты. Запах смерти от неподвижного оборотня с дырой в голове. Пистолет, как в рапидной съёмке выбитый из рук омеги и отлетающий к выломанному окну. Второй альфа, сжимающий шею вырывающегося Лиса. Звук капающей крови. Клочки волчьей шерсти и сломанная мебель. Мягкий, чмокающий звук погружения когтей в живот омеги. Удивленный взгляд, будто не способный поверить, что такое может произойти. Довольный оскал чужака. Неловкое, медленное падение. Темные волосы на контрасте со светлым полом. Акварельные потеки на одежде от раны. И хруст позвонков сворачиваемой шеи второго оборотня в руках самого Дина…

Дин не успел. Но убил бы и второй раз, если бы это могло помочь. Скуля и умирая от страха, он подполз к тяжело дышащему Лису.

– Дин…

– Лис? Лисенок!

– Прости… меня…

– Даже не смей умирать!

– Я… подумаю… – он неловко протянул руку, желая коснуться лица, будто прощаясь. Дин поймал её и уткнулся носом в запястье, нежное, пахнущее порохом, кровью и чем-то неизведанным, горько-сладким, у самых вен. Самый лучший запах на свете. Запах Пары. Дин неверяще распахнул глаза, вглядываясь в неподвижное бледное лицо, вдыхая еще раз, и еще, и еще. Этого же… не может быть!

Он не помнил, как влетевший в дом Юра тормошил за плечо и почти насильно тащил в машину, не помнил, как они добрались до ближайшей больницы, не помнил лица доктора, лепетавшего о большой кровопотере, не помнил, как грязная одежда Лиса сменилась больничной робой, не помнил, как его везли в палату и суетились медбратья, не помнил, как орал на кого-то про «первую положительную», не помнил канюлей в собственных венах. Осталось только чувство холодного, липкого страха, непоправимости, необходимости спасти любой ценой. И ужасный звук кардиомонитора в ушах.