Текст книги "Фрактал. Четыре демона. Том 1. (СИ)"

Автор книги: АрчиВар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Фрактал. Четыре демона. Том 1.

Глава 1. Варфоломеевская ночь. Истинный Ирмант.

Земля, пять тысяч пятьсот девятый год до рождества Христова, то есть до отправной точки современного летоисчисления основной массы людей. Место действия – остров Атлань, территория Антов, самое отдалённое южное поселение Славяно-Ариев, белых солнцепоклонников, опорная база на священной горе в противоположной Бореи части планеты, пик средь вод или малая столица древнейшей из трёх Земных рас.

Город Атлантида надут суетой. Хотя обычно более безмятежного места не найти. Анты обособленны, немного дики своими порядками и чрезмерно набожны, при этом очень душевны. Их нравы позволили сформировать неповторимое государство, без надзора или контроля, а вмешательство князя и жрецов ограничивалось несколькими статутами. Утопия, где отсутствовали злоба и страдания. Животные, насекомые, природа и даже человек жили в унисон. Заповедник в низине, как называли свой остров местные. Усыпальница древних для тех, кто видел город впервые.

Анты чтили заветы предков так яро, что соплеменники на континенте посматривали на них с недоумением или опаской, ведь по общему убеждению жить в первую очередь следовало здесь и сейчас. Население города паниковало вполне обоснованно – началась война, да такого масштаба, что в своей истории народы Земли ещё подобного не видели. Атланты собрали срочный совет, попутно вооружая способных сражаться, оснащая целителей и загружая припасы для поддержки братьев на материки. Каждая минута была на счету, а чрезмерно активная бытность создавалась непосредственным участием каждого жителя. Через десять минут после получения новости во всём городе не осталось ни одного безучастного, от мало до велика. Завидная сплоченность общины. На главную площадь стягивалась вся техника, способная пересечь расстояние до Бореи, но один индивид не спешил, зная особый и более эффективный способ добраться до места – боевой зоны на севере.

Расположение Атланты безумно прекрасно, даже в жилой зоне, пейзаж и атмосфера создавали образ рая, места, откуда тяжело уходить. Самый край обитаемой суши, вдали от больших континентов, средь бескрайнего океана, остров, вечно обдуваемый тёплыми ветрами, с неисчерпаемым источником кристально чистой воды и густым сосновым лесом. Максимально пригодные для жизни земли, не подверженные никакому катаклизму. Равнина под городом очень плавно и последовательно превращалась в пико-подобную гору, чуть меньше двух километров высотой с уникальным утесом на самой макушке, как гладкий щит, прикрывающий “плато древних”.

Ровная вершина с сооружением мигом притягивала к себе внимание приезжих, несмотря на не менее красивый каменный город. Именно пик являлся центром кусочка суши, местом силы и главной ценностью. Гора – духовный район, а склон от вершины к городу не походил на обычные скалы, очень ровная сторона, плавно спускающаяся на всём протяжении, будто рукотворный срез или высшие силы запланировали заложить здесь поселение. Если смотреть со стороны моря, то форма земли напоминала огромную, цельную детскую горку, а кроны деревьев создавали более ровную линию спуска. Жилой массив по центру поделился пополам вымощенной дорогой, поднимающейся к главному храму Антов, на вершину плато. Верховное капище возложили на самом краю макушки лицом к воде, на обрыве, убрав часть крупного святилища вниз, врезав в скальную породу на несколько уровней, где последний – гробница Асов. Грандиозное монолитное сооружение, походящее на слишком крупную усадьбу или поместье, выступающее и частично повисшее с краю двухкилометровой бездны, уходило вниз по горе обрыва длинным выступом, в виде развёрнутой горизонтально буквы ”Г”. От нижней точки постройки протянулся туннелеобразный шип, метров в десять, а на конце – полураскрытая звезда, неугасающий яркий маяк, освещающий путь странникам короткими, но тёмными ночами.

Именно уединённый храм бога морей, покровителя Атлани, стал излюбленной резиденцией инопланетного наблюдателя во времена его пребывания на Земле. Действующий лидер Сейтлеров, ордена наблюдателей, по имени Орталеон непрерывно прожил здесь несколько Земных лет. Представитель одной из древнейших, но весьма малочисленной расы Ирмантов, а ныне относящейся к Асам, в качестве касты Асмодеев находился в капище основную часть своего времени. В гостях на нашей планете Орталеон занимался изыскательной деятельностью, приносящей ему удовлетворение без определённой цели. Земляне нашли в нём и ему подобных нечто вроде идолов, высший разум, друзей и надёжную защиту хотя пришельцы того и не требовали, люди трактовали способности Асов повелевать духом планеты как божественное проведение, ровнялись на них и молились.

С самого утра день тёмного Лега, как нарекали местные именно этот подвид инопланетян, не заладился. Хотя конкретно сегодня Орталеон собирался домой, на родную планету Дроду, к вечеру ожидаяприлёта группы Вайтманов, но всё пошло не так, добавляя пришельцу нервоза и забот, что пришлось весьма некстати. Ирманта было сложно застать не в духе, а что до нынешнего положения дел, сильно распалился из-за неожиданно начавшейся войны, в первую очередь, злясь на себя, что не смог предвидеть конфликт и пропустил подготовку мимо носа. То была его обязанность, а он слишком редко перемещался по планете. В итоге Асмодей почти вскипел, но благодаря терпению и самоконтролю подавил эмоций, не подчинился им, оставаясь абсолютно спокойным. Орта предпочитал не выходить из себя, ведь в гневе он бывал страшен.

Поговорив с верховным жрецом племени Антов, Орталеон отдал несколько приказов и отошёл в сторону, спустившись в храм и уединившись в центральном зале главного капища. Инопланетный наблюдатель создал на ладони маленький, чёрный шарик, сгусток специфической атмы, лопнул его и размазал по шершавой поверхности, превратив в особую, густую жижу, предназначенную для начертания рун. В качестве кисти использовал большой палец правой руки, вычертил небольшой символ на полукруглом метровом камне, выступающим из пола посередине зала. Он рисовал прямо поверх вырезанного в глыбе трезубца, перекрывая своим веществом символ почтений всех Антов, оружие их бога. Валун, установленный в капище поклонения Иню, занял самое видное место в сердце всего этажа, а по полу крестом от него расходились лёгкие углубления, доходящие до стен и скрывающиеся под ними.

По завершению обряда Орталеон вытащил из-под одежды медальон, мотающийся на груди, и сжал его, а тот ярко засветился манящим синим оттенком. Сияние передалось в руку, словно просветив её насквозь, а затем он приложил кисть к камню, на руну, подпалив её ненатуральным тёмным пламенем, словно от жжёной пластмассы. Через считанные секунды процесс выработки Ирматианской маны затянул весь камень чёрным покровом, непросветной пеленой, поглотившей всё до кусочка, не оставив и сантиметра чистого места, даже трезубец, божественный знак Антов пропал, будто покрылся слоем резины или смолы и застыл.

Правое запястье Ирманта украшал тонкий, жесткий браслет. Гладкое кольцо, медленно переливающееся от чёрного к красному цвету и обратно, ненавязчиво напоминало о срочном сборе всех Асов. Оповещение санкционировал сам же Орталеон несколько минут назад во время общения со Жрецом. Когда порожденные Сейтлером оковы для обработанного куска горы окончательно им завладели, выточенный трезубец вновь выступил из черноты в виде синеватого света, а вслед за символом, проявилась и руна Чернобога, ранее нарисованная Ирмантом и точно в том же тоне визуализации.

Как только руна собрала необходимую мощь, Ирмант произнёс фразу на языке Асов и вновь приложил к монолитному камню свою ладонь. Орталеона затянуло в глыбу, словно чернильное пятно, как в водоворот, глава ордена моментально переместился в Борею. Когда он телепортировался с острова Атлань, монумент Иню плавно растерял покрывающую его чёрную пелену, она стянулась в светящийся символ, а после и руна погасла, осталось лишь нанесённое вещество, но выгоревшее до пепельно-серого оттенка и сразу отпавшее.

Ирмант перепрыгнул в Борею, а точнее, в самый центр, одну из двух священных пирамид столицы Славяно-Арийского общества. Подобно первому, второй камень тоже стал чёрным, но теперь совершенно в другом месте, подле глыбы сосредоточился Ирматианский поток, мана приняла вид круглого, чёрного пятна, вертикально зависшего в нескольких сантиметрах от его поверхности, словно портал. Орталеона выплюнуло из крутящейся атмы наотмашь, он вылетел едва ли не кубарем, но устоял на ногах, гася скорость движения пробежкой. Сначала Ирмант не был собой, лишь субстанция, как вылитое ведро жидкости, только в процессе тело приняло очертания человека, а в последний момент вернулась и насыщенность со всеми индивидуальными особенностями.

Здесь главный Сейтлер собирал всех земных Асов, членов подконтрольного ему ордена, присутствующих в разных уголках вселенной. Первый и наиболее массированный удар на себя приняла страна Городов, множество полуавтономных государств, разбросанных по всей окраине Бореи, необъятной земли Славяно-Ариев, занимающей половину крупнейшего материка планеты, с границами от современного Казахстана и до Хабаровского края. Уже тогда наступательная война воспринималась нашими предками как удел низших, глупых и мирских созданий, они смотрели на любых захватчиков с иронией и сожалением.

У нас ведь всегда было просто, когда враг уже настойчиво стучал в дверь, любой трус шёл в бой не жалея себя, вгрызаясь в каждый клок родной земли, покруче любого Голливудского героя. Эти простейшие инстинкты сохранялись из поколения в поколение, думаю, проявятся и сейчас, если прижмёт.

Основные силы врага ударили одним разом по всей линии оборонительных Полисов страны Городов, махом снеся большинство укреплённых поселений, многие годы существующих лишь для галочки, порядком потрёпанных и устаревших. Мало кто из жителей Бореи ожидал внезапного, беспричинного конфликта, подобное было неприсуще и другим людям того времени и мышления, включая всех соседей, Земляне знали истинную цену жизни. Разрушая Славяно-Арийские форды, силы противника шустро продвигались вглубь континента. Но далеко не все крепости пали, нашлось и много крайне устойчивых, оттягивающих захватчиков на себя. У каждой уцелевшей базы была собственная, казалось бы, незначительная отличительная деталь, маленькое чудо, итогом сыгравшее роль подкрепления права существовать, перерастающего в шанс удержаться, пока не собрались основные силы.

Где-то крайне придирчивый Князь, долгие годы уделяющий много безосновательного внимания стенам и вооружению, уже состарившийся, но опасающийся войны, а где-то присутствовали Асы, вставшие на защиту рубежей обороны. Наиболее твёрдыми древними кремлями оказались: Аланский – на мысе левого берега реки Суундук, Брединский – на берегах Синташты и Берсуаты, они не просто достойно встретили врага, но и оттолкнули его, затупив остриё агрессора по примеру Аркаима, крупнейшего и наиболее неприступного бастиона, обнесённого сразу двумя кольцами крепких, высоких стен. Три замка Бахта-Агапа к моменту перемещения Ирманта в столицу окружили, но они ещё держались, так же, как Журумбай и Исиней на реке Карагайлы-Аят. Ольгинская крепость потерпела поражение, наряду со всеми укреплениями южнее. На Юге осталась лишь Камыста – в настоящее время это северный Казахстан.

Первым Сейтлером, узревшим земной конфликт, был Перун, молодой Маг из клана Первых, сильнейший из светлых Асов, присутствующих на Земле, ровесник Ирманта и его ярый идеологический соперник, но не враг. Именно Перун сообщил Орталеону о начале сражения. Будучи покровителем Восточнославянских племён, он проживал ближе к краю территорий, в Аркаиме, вот и наткнулся на диверсионную группу налётчиков раньше остальных.

Противоборствующей стороной конфликта стал второй корневой вид планеты, последователи Аримии, нация великого дракона, следующий по численности и значимости народ, пришедшей извне, но настолько давно, что Земля по праву стала их полноценным домом. Стерегущие Азиатов ящеры, Аримийцы, – единственные пришельцы, неконтролируемо допускаемые Асами в наш мир согласно старинной договорённости, заключённой между ними много поколений назад. Аримийцы, или ящеры, являлись непосредственными соседями Асов в далёкой звёздной системе Яр-Кеплер. Ящерами их называли Асы, сами же они предпочитали обозначение “драконы”

Невзирая на точность и неоспоримость сведений касаемо начатой войны полученных Ирмантом, Орта никак не мог свыкнуться с мыслью, он был из тех, кому надо увидеть всё своими глазами и получить достаточные доказательства самому, а до тех пор Сейтлер крайне редко утверждал или опровергал что-либо. Несмотря на свой небольшой возраст, чуть более двух тысяч лет, Орталеон стал самым молодым лидером наблюдателей в истории и участвовал в урегулировании нескольких крупных противостояний в дальнем космосе. Однако войны, касающейся домашних Сегментов, в его эпохе не было. Много тысяч лет до него, последняя брань с участием Ирмантов и Асов чуть было не положила конец всей звёздной колыбели, очень давно, задолго до рождения тёмного Лега, объединения рас в союз и учреждения касты Асмодеев.

Орталеон телепортировал себя на изголовье возвышающейся над всем прочим пирамиды Яр-Солнца, величественного сооружения на предгорье, холме, с которого и без ступенчатого капища весь город находился как на ладони. Рядом располагалась вторая, точно такая же, но тёмная святыня Лейлы Нуны – искусственного спутника Земли.

Оказавшись в духовном кварте Яр-града Ирмант согнулся вниз на время физического восстановления, а по завершению, вытянулся, расправил плечи и открыл глаза. Внешне отличить Ирманта от Землян было бы крайне сложно, даже Аса в толпе определить проще, они крупнее, а Асмодеи – отнюдь, одних габаритов с людьми. Между собой у инопланетян также отличий немного, однако, они имели явную разграничивающую черту – очи. Глаза Ирманта уникальны, даже окрашенные чернилами белки человека не повторят такой густо-чёрный цвет и внутренние волны индивидуального изгиба, не говоря уже о желтых зрачках, разных форм и размеров, очень выделяемых на угольном оттенке основного фона.

Ирмант подошел к краю последнего яруса пирамиды и всмотрелся вдаль, в юго-восточный горизонт, настраивая взгляд как бинокль. Тёмные Леги моргали раз в десять реже людей, но высматриваемые им события разворачивались так далеко, что он специально несколько раз подряд прикрывал веки, увеличивая кратность, зрачки тоже претерпевали изменение. В максимальном приближении, зеницы ока стали едва заметными треугольниками – точка и два тонких, желтых кольца радужки, отдельно выступившие сквозь чёрные склеры. Скорректировав параметры зрения, будто объектив фотоаппарата, Орталеон смог покрыть многокилометровое расстояние, игнорируя облака, однако ему удалось лишь подсмотреть издали, но он увидел самую главную угрозу, надвигающуюся на столицу по небу. Особо не отвлекаясь на, казалось бы, устрашающие Виманы – боевые атмосферные корабли ящеров сброшенные с Вайтманов, Асмодей абсолютно спокойно, словно так и надо, отвернулся, поменяв небесный пейзаж на неразборчивый вид ближайшей к городу линии фронта. Здесь он проявил большую заинтересованность, осматривая всё внимательно словно сканер, стараясь не упустить и малейшей детали, картина помогала ему лучше соображать, дорисовывая неизвестные обстоятельства.

Смерть, хаос и разрушения медленно накатывали на город единым фронтом, а летящие к Яр-граду корабли прекратили огонь, не возобновляя без нужды. Пришельцев интересовала лишь оборона и армия, а не простые деревни. Когда темный Лег сам всё увидел, груз его ответственности набрал вес, он тяжело вздохнул, представив, чем обернётся развязка.

Орта всегда был излишне чувствителен, но в его случая это ни слабость, а личная проблема, морока с совестью и ответственный подход, скажем так – сострадание и переживания не перекрывали темперамента, а если разозлить, он быстро взрывался забывая о подобных заморочках, а последствия срывов известны всем Сейтлерам. Хотя стоит оправдать, дурная слава и трепет сводных сородичей перед его персоной появились задолго до назначения на должность распорядителя ордена.

Асмодей с детства желал избавиться от собственной повышенной эмоциональности, ибо она ему была ни к чему. Когда основная часть социума реагирует на тебя как на прокажённого или проклятого, как на существо, к которому опасно подпускать детей и так происходит день ото дня, с самого рождения, вырасти добродушным сложно, не правда ли. Соответственно Ирманты сбились в обособленное меньшинство, где правили свои порядки, а со слюнтяями в его родном клане не считались. Сопереживание, чувствительность и прочие светлые побуждения у них были не в почёте, зато силу и ум в искусстве войны Тёмные оценивали по заслугам, как никто другой. На основании кровного права и подборки всех нужных качеств Орталеон и получил место главы ордена Сейтлеров, когда подняли вопрос о переизбрании.

Принцип мышления Легов прост – каждый должен сделать всё, что требуется для решения возникших проблем, как бы неподъёмны они не казались, не следует искать у других сочувствия и помощи, а ломать собственные пределы, взбираясь в гору с улыбкой и расправленной спиной.

Взрослея, Орталеон не отступал от общепринятого стереотипа идеального Асмодея, дабы не осквернять память об отце, предельно порядочном, благопристойном и благочестивом Леге, восстановившим клан после тысячелетнего упадка и вернувшим ему вес в совете старейшин, но оступившегося в конце своего пути – за день разрушив труд всей жизни и исчезнув.

Сейтлер тщательно проработал в себе каждую неугодную черту, обуздав их и избавив сознание от всех видов комплексов, однако истину не искоренить, можно притупить или скрыть в сокровенных уголках разума, но в свой час, сущность проявляется в поступках, одобрение или соучастие.

Ирмант всегда умело переступал внутренние пределы, игнорируя унижения и пренебрежения со стороны, нисколько не злясь, а выпуская весь негатив в мелкие пакости, непочтительные и дерзкие выходки, из-за которых по молодости у него возникало немало проблем, его оправдано называли дебоширом.

Тяжелее ему давалось затуманивание собственного безразличия и пренебрежения внутренними кастовыми правилами, идеями и стремлениями, перед сородичами. Во многом убеждения Легов для него стали чужды, слишком мрачны, тверды и ограничены, идущие в разрез с его внутренней системой ценностей, но кроме него, это знал разве что всего один Ас, близкий друг, родственная душа, не более. Как бы там ни было, когда приходило время дел, Ирмант знал, как действовать, его особенности на качестве выполнения заданий никогда не сказывались. Что до Асмодейских постулатов, Орта никогда ничего не критиковал, однако, получив власть, постепенно менял всё, что счёл нуждающимся в реформации, и не только внутри диаспоры Тёмных, но и в своде ордена Сейтлеров.

Теперь Асмодей далеко не ребёнок и многое переосмыслил, однако светлые чувства в нём не погибли, хотя и ослабли, скрывшись глубоко внутри, чтобы жизненный опыт их окончательно не затушил. Место добрых побуждений досталось цинизму и уставшему пренебрежению, порой оборачивавшемуся серьёзными проблемами с высокопоставленными представителями расы, чьё самолюбие так нахально не раз запачкал Ирмант. Он мог сказать или учудить всё, что вздумается и кому угодно, если посчитал нужным.

Смотреть на гибель людей с бездушной точки зрения холодного расчёта у Ирманта не получилось, он любил людей, возможно, сильнее, чем Асов, а потери для Орталеона известнее, нежели кому-либо в целой вселенной. Вырос без отца, так ещё и в сильно обмелевшей кадрами расовой прослойке. На фоне безысходности трагедии он всё же ощущал предвкушение от предстоящей войны и никакие жертвы не могли сравниться с кипением крови, будто испытывал многократное чувство радости, подобно которому раньше не знал, обретая новый смысл жизни – сражения. Подобная подоплёка и пробуждение жажды смерти даже пугали его рассудок, казалось, что в нём пробудилась та часть сознания, которую Ирмант в себе всегда отрицал. Словно наступил тот час, когда генная память возьмёт своё, подчинит себе уязвленную гневом голову в нужный момент, в бою и возможно на короткое время, но завладеет им, а тогда произойти могло многое. Подсознательная сладость перед убийством не есть хорошо, и Орта трезво осознавал своё отклонение. Боязнь упустить едва уловимый голос совести – единственная фобия Асмодея, порой доходившая до абсурда, противоречия со здравым смыслом.

Данную особенность тяжело понять, схожее ощущение испытывает ответственный спортсмен, мастер спорта или умелец различных единоборств, который старается избежать уличной потасовки, спуская провокаторам незначительное оскорбление из страха ненароком убить в драке и перечеркнуть собственное спокойствие. Кому хочется последствий статьи по неосторожности или самозащите, океан проблем, ради самоутверждения или проявления превосходства, а зачем принижать и без того самого себя унизившего, душевные страдания и того страшнее.

Орта долго простоял бездействуя, думая и наблюдая за боем вдали, адреналин в теле требовал быстрее отправиться туда, но он не мог торопиться. Пока Ирмант прибывал в себе, вокруг него собрались почти все подчинённые что были на Земле, а на майдане у подножия капища-пирамиды, полководцы из числа землян собирали солдат и отправляли на первый край батальон за батальоном, снаряжая всё новые. В то же время сотни молодых ребят шустро носились через ряды взрослых мужчин, помогая им одеться и подтаскивая обмундирование и оружие. Женщины – и того хуже, волокли наиболее тяжелые части брони и всё необходимое тем, у кого не было своего, сгибаясь под прессом груза, но всё равно двигаясь вперёд, как ломовые лошади, не жалуясь на тяжкую судьбу, а чётко осознавая значимость мучений.

Определив остаточное расстояние до летящих на город Виманов врага, Орта счёл, что время у него ещё есть. Он позволил себе продолжить затянувшееся, эгоцентричное наблюдение, с игнорированием беспокойства своего окружения. Два Аса средь всех вообще не скрывали возмущения, злобно посматривая на главу ордена, молча критикуя Ирманта или даже виня его и ему подобных в произошедшем. Эта парочка презирала руководителя, постоянно пробрасывая своим недобрым взглядом и переглядываясь между собой, в полуулыбке одним уголком губ, выказывая солидарность, казалось ими всё уже обговорено заранее, а теперь слов не требовалось. Причина столь негативного отношения к Асмодеям совсем не в разовом пренебрежении одной персоны своей командой, всё скрывалось глубже. Недовольные друзья были готовы списать на Легов всё, даже самое несуразное, включая космическую войну, развернувшуюся на далёкой Дроде и её отголоски, докатившиеся до Земли.

Орта и сам хорош, он даже не приветствовал коллег, словно их нет, но бесились не все, меньшая часть, наперекор одинаковому положению. Один молодой пришелец Парт или Святовит, как его прозвали люди, расслабленно улёгся на пол и беззаботно любовался небом, как забывчиво-забвенный мечтатель, не способный заметить проблемы.

Тёмный Лег не терял глупой надежды найти себе равного соперника среди нападающих – ящера, но видел только людей и распорядителей, не воинов. Он жаждал схлестнуться с тем, кто заставит его попотеть, хотя среди Аримийцев с Ирмантом сравниться могли не многие, ящеры составляли конкуренцию разве что толпой, доступным им большинством, плодились они быстрее, но и жили многим меньше.

Сейтлеры продолжали недоумевать, покорно ожидая инициативы руководителя. Все, кроме озлобленных, списали промедление на разработку цепочки действий и не отрывали лидера от процесса поисков, да и мандраж им был не чужд, Асы не торопились, пребывая в лёгком испуге. Орталеон по факту бездействовал не ради пользы, а осознавая, что так желанный им враг скоро сам придет за ним, прямо сюда, в духовный квартал города.

Яр-град – столица без стен и ворот, но город уже укрепляли, место, где жил доброжелательный народ, и каждый чувствовав себя свободным, а о войне не помышляли даже страшнейшие интриганы, не видя в ней ни малейшего смысла. Мегаполис прошлого был выполнен в стиле экологического поселения, натуральные материалы – дерево, камень и металл, присутствовало всё необходимое, но без излишков. Широкие мощеные улицы, точечное освещение, постройки, не выше третьего этажа – каждое здание, которого не коснись, было упорядочено и стояло на своём месте, не нарушая общей, почти недосягаемой ныне идиллии с миром, совершенный баланс и контраст с планетой, пример того, как обживая новую территорию человек подстраивался, а не ломал по своему усмотрению.

Яр-град, сердце и географический центр Бореи. Колыбель белых землян, как вида, но это город Славянских племён, а у Арийских, своя столица, Аркона, более поздней закладки, но не уступающая первопрестольной. Аркону возложили на балтийском мысе острова Рюген, обители крупнейшего племени тех регионов Руял. У Ариев и Славян насчитывалось много внутренних отличий, разный обиход и уклад жизни, характерный нрав и порядок ведения дел. Запад в основе своей был воинственен, а восток трудолюбив, довольствовался мирной жизнью и ремеслом, но и там и там находились те, кто раскручивали оба колесе прогресса.

Характерной чертой северо-восточной столице выступал западающий в душу образ, декорум русской природы, неповторимой растительности, распространившейся без контроля и чувствующей себя повсюду, как на своём месте. Бесчисленные цветы, многолетние дубы, берёзы и хвои, заполнившие каждый свободный сантим, цветущие и благоухающие. Асы сами принимали участие в закладке значимого городища средь гор, но тянущегося к озеру, в долине на истоке огромной, чистейшей реки. Яр-град – штаб-квартира Сейтлеров.

Наша планета приветливей Дроды, что не могло не затронуть чувство прекрасного гостей Земли, не считая крайне непробиваемых исключений, не считающих биосферу чем-то значимым и примечательным. Представители высших рас, а именно Асы и Аримийцы, часто посещали людей, закладывали тут собственные резиденции и святилища, а некоторые из них оставались навсегда. Обширный багаж знаний космических путешественников и людские руки позволяли воплощать в жизнь самые вызывающие проекты.

Славянский город взвалил на свои плечи звание прародины всех белых людей, то есть, основной массы всего человечества того времени, но Яр-град не первый глобальный проект к которому Асы приложили руку, ранее инопланетяне обитали ещё северней, однако те времена давно канули в небытие. Новое рукотворное чудо воссоздали на горном хребте современного Урала, но забрались невысоко, строения тянулись от подножия, там, где хватало места, чтоб разгуляться, не ограничивая себя экономией пространства. Творцы, работавшие над возведением капищ, пирамид и закладки основных улиц, воплотили полностью индивидуальный проект, не имеющий сходства ни с одним другим людским ульем. По всюду шпилями ввысь устремились высокие башни не являющие зданиями, подобие молебен, где каждый мог подумать, проветрить голову или просто побыть наедине с собой, только они выделялись высотой. Имелась и серьёзная промышленная зона, где собрали все необходимое, самое разное производство, кузницы с выплавкой невероятных по крепости сплавов, ювелиры и прочие трудяги, технологические и инженерные учебные заведения, предприятия, применяющие технологии будущего в повседневном обиходе, да такие, что современные люди могут только мечтать.

Список достоинств здешних обжитых мест можно превратить в бесконечный. Выходцы из Славяно-Ариев путешествовали по всему свету, неся помощь и знания тем, кому они требовались, всё сильнее отдаляясь от прародины. Главное, никто из них не помышлял о навязывании своей политики или взглядов, ставя смыслом своего существования совершенно другие, более высшие, мирные цели. Хотя солдаты сопровождали миссионеров, обеспечивая силовое прикрытие и регулируя любые конфликты, успокаивая недовольных, но тогда почти не существовало диких племён и угроз.

Центр столицы – духовный район, поставленный на срубленной горе, от которого и начал произрастать град. Капище Яр-Солнца, поднебесная постройка, близнец пирамиды Лейлы, в каждой ровно двести сорок восемь полуметровых ступеней, возносящих поднимающегося по ним к небесам. Пирамиды имели техническое назначение, попасть в их сердце мог узкий круг лиц и то, в основном для ремонта или доработки, настройки и прочего, доступ имели лишь Асы. Другое дело сами храмы – крупные помещения, размещённые в макушках высоко над уровнем моря, вроде последнего этажа, в них проводили ритуалы, но не ограничивали посещение даже для обыкновенных зевак.

Ирманту не пришлось долго ждать осуществления упований, небо постепенно затянули поражающие размерами бомбардировщики, заслонившие закатывающееся Светило. Техника ящеров двигалась далеко над твёрдой почвой, так высоко, что даже не начинали обстрел, но и с земли по ним было не достать ни одним видом оружия или энергии, так ещё и в сумерках, а темнело на удивление быстро. Аримийские Виманы освещались ещё не скрывшейся тонкой солнечной гранью и отражением света от Лейлы Земли. Древняя Нуна очень давно не выполняла свои основные функции за невозможностью их осуществления, гуляя по орбите планеты в качестве угрюмого, молчаливого стража, оставленного предками Ирмантов своим потомкам.

На таком расстояние от земли корабли больше всего походили на молекулы, или нарубленные кусочки многоножки, секциями по шесть лап, странные трубообразные элементы, симметрично разбросанные по корпусу летающей техники. Задействованный атмосферный флот ящеров многочисленным не являлся, в отличие от космического, по крайней мере, судя по тому, сколько бомбардиров они бросили в бой с орбиты. Остальные корабли остались в запасе на бортах Вайтманов – межпланетных средств передвижения, каждый из которых в десятки раз больше Виманов, даже крупнейших из атмосферных единиц. Оба вида легко передвигались по космосу, просто второй – с меньшим экипажем и повышенными временными затратами, чем у крупного межпланетного транспорта.

Эскадрилья пришельцев состояла из множества Вайтманов и звалась Вайтмара, а Виманы всех мастей, как транспортные, так и атакующие, маленькие и побольше, сбрасывались непосредственно на планету, но могли выполнять весьма разнообразные задачи. Аримия спустила на Землю всего пять десятков крупных машин, оснащённых мощным вооружением и ракетными комплексами, не считая механизмов поменьше. Планетарные корабли передвигались звеньями или сотами по десять штук в ряд, и каждое объединение находилось на своей высоте, стая заходила на цель, словно ночь на город, застилая свет и оставаясь неуязвимыми. Боевая техника прошла сквозь всю оборонительную линию Славяно-Ариев, равняя с землёй всё, что могло помешать дальнейшему продвижению наземных сил, начисто зачистив широченный коридор от границы до деревень вокруг конечной цели – столицы. Отстрелявшиеся машины нуждались в перезарядке, и чем дольше отдельно взятому звену требовалось времени до её завершения, тем выше связка поднималась, по принципу лестницы, где старт, это макушка, а бой вела нижняя ступень, сменяясь посменно. Первым шло самое нижнее образование, все последующие – с небольшим отставанием, то, что должно было атаковать в порядке очереди, – ещё не поспело и обстрел жилых массивов не начался. Последнее звено закончило сброс зарядов на крайнем чертоге, а следующее – только начало занимать убойную позицию.