Текст книги "Холодное утро в 3018"

Автор книги: AnniLora

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Идёмте, – я начал подталкивать ребят. – Нужно доставить мисс Эжени наверх.

– Ууу, нет! Давайте посмотрим! – ныли они.

Мы не прошли и двадцати шагов, когда раздался ещё один хлопок, а за ним последовали и новые вопли. Совсем рядом. Толпа хлынула на нас. Я снова начал отталкивать ребят к стене жилой башни. Люди расступились, пропуская вперёд человека с натянутым на лицо (едва ли не до глаз) воротником водолазки. Он нёсся прямо на нас и едва не сбил с ног Оливера и Лизу. Мы попятились к стене, пропуская его, но тут же на нас налетели гвардейцы. Всё смешалось. Проклятье! Это он! И я мог его задержать… Мог задержать…

Прошла секунда.

– Отступите в проулок, зайдите вон в тот магазинчик и ждите меня. Я позвоню, когда всё утрясётся. Идите, – они и пикнуть не успели, а я уже бросился вслед за нападавшим. У службы в гвардии есть одна особенность: где бы ты ни был, что бы ты ни делал, ты всегда на посту. Ты должен содействовать предотвращению преступлений, а если кто-то преступил закон, следует сделать всё для его задержания.

Я хорошо знал тот квадрат. Сколько раз я бродил по закоулкам Нижнего вместе с учениками! Я знал, куда нужно повернуть, чтобы сократить путь, как обойти препятствие. А убийца – нет. Он шёл напролом. И стрелял, желая проложить себе дорогу в толпе. Если он не знает район, то где же попытается укрыться?

12-ый квадрат граничит с мёртвой зоной у озёр, где можно спрятаться на одном из многочисленных складов, переждать бурю и, если верить ребятам, покинуть район, минуя посты. Эх, мне бы аэроботы! Гвардейцы редко патрулируют улицы пешком, но в тот раз они передвигались на своих двоих. Гвардия экипируется за счёт районных средств, а в Нижнем живут исключительно бедные люди.

До мёртвой зоны было не так уж и далеко, убийца не должен был уйти. Трое гвардейцев против одного плюс я. Включив рацию, я связался с патрульными, хоть и не стоило одновременно бежать и говорить. Планировалось, что они продолжат преследовать нападавшего, я зайду с тыла и перекрою ему путь к отступлению (главное, чтобы голову мне не оторвал), а тут и подкрепление должно было подоспеть. Слишком много чести для одного мерзавца! Я свернул в ближайший проулок, чтобы срезать путь. Пока нападавший и гвардейцы двигались по прямой, я огибал улицы, обгонял их. Я определённо добрался до мёртвой зоны раньше остальных. Должен был столкнуться с ними, но… Но навстречу мне никто не бежал. Дорога всего одна, сворачивать некуда. Куда они делись?

Рано запаниковал. Прошло несколько минут, и вот они. Появились из темноты и ринулись мне навстречу. У нападавшего были аэроботы неплохой модели, поэтому он намного опережал преследователей. Мы столкнулись нос к носу, и я выстрелил. Не на поражение, разумеется, ранил в плечо. Я лишь хотел задержать его, и этого должно было хватить. Большой-большой риск… На мне не было защитного жилета. Да если бы и был, он бы не спас меня. Одного выстрела из подобной пушки хватило бы, чтобы снести голову. Однако нападавший не стал стрелять. Он ринулся на меня, и я не устоял на ногах, но утащил его за собой. Пара минут ожесточённой борьбы, беспорядочные удары, старания разоружить друг друга, мои отчаянные попытки не свалиться в озеро, стащить воротник водолазки с его лица, увидеть его, увидеть, запомнить…

Мгновения борьбы трудно запомнить, всё смешивается, сбивается в ком. Некогда думать, некогда рассуждать. Вонь, грязь, удушье. Преступник был сильнее, мощный, хорошо натренированный. Я, явно, уступал ему в весе. Да ещё и тяжёлые железные перчатки… Он разбил мне лоб, кровь заливала лицо, и я не видел, как его пытались оттащить.

Попался! Некуда бежать. Узкий мост, ведущий к водоочистительному комбинату, перекрыли подоспевшие полицейские. «Он никуда от нас не денется», – с удовлетворением подумал я. Его не пытались пристрелить, мерзавец был нужен живым. И вроде бы всё закончилось, его скрутили. Но поганец оказался неплохо подготовленным. Я валялся в грязи, размазывая ладонями кровь по лицу. Она застилала глаза, и я ни черта не видел. Всё произошло слишком быстро.

Бах! Разорвалась дымовая граната, всё заволокло едкой мерзостью. За этим последовал всплеск. Нападавший исчез. Бросился в воду? Очевидно так, ведь больше ему некуда было податься. У нас осталась только пуговица, на внутренней стороне которой были выгравированы два скрещенных ножа.

Знак Гильдии.

***

– Одно из моих первых дел было связано с Гильдией. Я тогда была даже моложе, чем вы сейчас, – сообщила Каролина Фишер. Она вне зависимости от ситуации выглядела потрясающе, хоть и не пользовалась косметикой и не укладывала волосы в сложные причёски.

Было раннее утро, а я уже прибыл в полицейский участок, приехал туда вместе с Хавьером. Я немного завидовал другу, он-то сумел как следует выспаться. И, тем не менее, выглядел Хавьер неважно, жаловался на головную боль, глотал крепкий кофе стаканами и постоянно зевал. И поделом ему! Я же щеголял с повязкой на голове и зашитой бровью, а большая часть лица превратилась в кровоподтёк.

Плохо. Каждое воскресенье я навещал мать, и если бы она увидела меня в таком виде, то пришла бы в ужас. Она была против моего вступления в гвардию ещё до случившегося с Хавьером, а после того инцидента уже не упрашивала сдать значок, а требовала. Я, разумеется, понимал её. Она будет любить меня и волноваться даже тогда, когда мне стукнет сорок и я облысею. Мать есть мать. И всё же я отказывался бросить службу из-за проклятой любви к риску и уже этим огорчал её, а очередная порция чёрных синяков её точно взбесит.

Ладно, не будем вспоминать об этом. Нужно разобраться с Гильдией. Это едва ли не самая крупная преступная организация в мире, она прочно пустила корни не только в ЕАК, но и в других частях света. Киллеры, к нашему несчастью, профессионалы своего дела, а ещё торговцы оружием, сильнодействующими психотропными веществами и крадеными технологиями. Вот кем были члены Гильдии.

– Они постоянно нас запутывают, водят за нос, оставляют на месте преступления знаки отличия: пуговицы, жетоны, булавки, перчатки, – продолжила разговор Каролина. – Толку от них никакого, ни тебе отпечатков, ни образцов ДНК. Гильдейцы всегда хвастаются своими преступлениями.

– Если они вступили в игру, значит, дело серьёзное, – заметил Хавьер. – Кто-то отвалил кучу денег, чтобы гильдейцы прикончили того несчастного. А может, и убитую в 12-ом женщину.

– Эти поганцы всегда подготовлены на «отлично», а мы выставляем против них неподготовленных, плохо экипированных мальчишек. Ясное дело, они его проворонили, – сердилась Каролина. – Ты не в счёт, Алекс, так что не грусти.

Грусти – не грусти, а убийцу я упустил.

– Я не смог его задержать, ранил и только. Он всё равно сумел уйти. Дроиды обыскивают озеро, но думаю, в этом нет никакого смысла. Он бросил что-то в воду, чтобы отвлечь внимание, а сам ушёл. Возможно, у него были сообщники. Если он добрался до электролестницы и поднялся наверх, то его мог подобрать кар. И пиши пропало. Вряд ли он останется в 12-ом… Если бы я смог разглядеть его лицо, сейчас у нас был фоторобот. Мы разослали бы его городским дроидам… Я всех подвёл.

– У тебя не было должного снаряжения. Гвардейцы из Нижнего – неважные помощники, – возразил Хавьер. – И вообще, ты рисковал жизнью, бросаясь на него с кулаками. Больше, чёрт подери, так не делай! Чудо, что он тебя не пристрелил! На площади этот гад серьёзно ранил троих прохожих, что ему стоило и тебя прикончить?

Ха, приятно осознавать, что я везунчик!

– Об убитом что-нибудь известно? Или снова неопознанный? – я направил мысли друга в иное русло, а то он уже начал багроветь от злости.

– Как раз нет. Пока мы жаловались друг другу на горькую судьбу, комп обрабатывал данные и формировал его профиль. Вот поглядите, – Хавс развернул вкладку на весь экран. – Йозеф Лисянский, 2982 года рождения. Основное место жительства – Варшава. Последние три года он числился в списке пропавших без вести. Уехал на заработки в Берлин и исчез. Родственники по-прежнему его ищут, роботы созвонятся с его семьей в течение часа. За три года он ни разу не вышел на связь. Лисянского даже пытались отследить по ID-чипу, и никаких результатов. Похоже, избавился от него. Что это значит? Наш друг занимался чем-то незаконным? И вот теперь он мёртв.

– Вы знаете, что только на западе Конфедерации ежегодно пропадают без вести тысячи человек? – к нам присоединился Майк – худощавый парень в очках, сотрудник аналитического отдела. Он не занимался оперативной работой, а обобщал статистические данные, собранные роботами, и сравнивал их. – В прошлом году, к примеру, исчезло сто тысяч человек, из них по ID-чипу удалось выследить менее 10 %. Кому нужно, тот удалит чип или повредит его. С детьми ещё сложнее, чипы-то вживляют только совершеннолетним.

Скверно всё это! Более чем. Пропавший без вести, без чипа, за которым охотилась Гильдия. Да, скверно.

– Ладно, сидя здесь, проблемы не решить. Я отправлюсь в Нижний район, посмотрю, что там и как. Хавьер, продолжай работать с документами. Пока это всё, чем ты можешь помочь. Но к обеду я должна знать всё о Йозефе Лисянском: почему уехал из Варшавы, привлекался ли когда-нибудь к ответственности, где работал и прочее, и прочее. В общем, ты меня понял. Выздоравливай, Алекс! Ещё увидимся! – попрощалась детектив Фишер.

Когда Каролина ушла, Хавьер схватился за голову.

– Везёт тебе, Ал! Ты пойдешь домой и завалишься спать. Мне бы отгул, хоть один!

– Ты не заслужил. Как ты умудрился надраться?

– Взял и умудрился. Думаешь, самому не противно? А ведь я давно не срывался.

– Похоже, Стейси скверно на тебя влияет, дружище.

– Не о нас со Стейси речь. Лучше расскажи, как там Эжени.

Тьфу ты!

– Думаю, неплохо. Она записала видео и сделала фотографии для рекламы.

– Меня не это интересует. Я о другом, – потешно закатил мерцающие синтетические глаза Хавс.

– Она меня не привлекает.

Если только чуть-чуть.

– Тебе не угодишь! Может, здесь она не так известна, как на Востоке, но у себя на Родине она звезда. Когда ещё тебе подвернётся такая девушка?

– Она стала популярной благодаря деньгам папочки.

– Благодаря своей инициативе, Ал. Она, как и ты, помогает тем, кто попал в трудную ситуацию. Вам есть, о чём поговорить. И ты не можешь, просто не можешь, не посмеешь всё испортить!

– Не начинай, Хавс! Она не привлекает меня, я не привлекаю её. Эжени сама сказала. Ей не нравятся парни с девчачьими ресницами.

Хавьер захохотал. А чего ещё от него ждать?

–Ты не прав, – подкралась к нам жгучая брюнетка Мадлен – помощница главы оперативного отдела. Она по-свойски обняла меня за плечи. – Девушки не меньше вашего обращают внимание на внешность. Многим из нас нравятся миловидные. Те, у кого правильные черты лица, острые скулы и выразительные глаза. Ты подходишь под описание.

– Просто прекрасно! Я польщён! – процедил я, пытаясь увернуться от рук Мадлен. Она собиралась трепать меня за волосы, а я терпеть этого не мог.

– Если он миловидный, то я просто неотразим! – заявил Хавс.

– Проклятье, Хавьер! Почему за моей личной жизнью следит весь отдел?

– О какой личной жизни речь? – усмехнулся друг.

– Серьезно, не начинай! Это старая песня, и она всем надоела. У меня всё под контролем.

– Нет, – покачал головой мой друг. Он больше не ухмылялся. – Не всё. Как ты живешь? Чем ты живешь? Чужими проблемами, заботой о чужих детях. Ты существуешь через них. Год назад я думал, что жизнь закончилась, я не представлял, как буду существовать в темноте. Я не хотел этого, не желал быть обузой. Бесполезным и беспомощным, сломленным, разбитым, слабым. Прежде нам казалось: жизнь такая скучная, нужно добавить перчика. Чем всё для меня закончилось, помнишь? Мне не спрятаться за кипами этих документов, за этим экраном навечно. Нет, я продолжу рисковать. Но теперь-то я не просто знаю, я отчетливо понимаю, как коротка жизнь. Знаю, что можно просто-напросто не успеть всё испробовать, побывать там, где хочется, быть с теми, кого любишь. Время ускользает сквозь пальцы, как вода или песок. Его не вернуть. И второй шанс никто не предоставит. Я горько пожалел тогда, что разменивался по мелочам, что обижался и злился по пустякам, страдал из-за ерунды. Я думал: всё, конец. Я ничего не попробовал, потратил время зря. Но тогда, год назад, не моя жизнь закончилась, а твоя. Тогда мы оба отбросили игрушки и посмотрели смерти в лицо. Каждый вынес из этого что-то своё. Я решил взять судьбу за зад, получить всё, что захочу. А ты стал следовать дурацким принципам и вогнал себя в такую тоску, что хоть в гроб ложись. Вчера тебя могли убить. И что? Всё вот так бы и закончилось? Что ты увидел, чего достиг? Живи, пока можешь. Меняй девушек, получай удовольствие, наслаждайся. Люди созданы для этого. Проваливай отсюда, позвони Эжени и не корчи скорбную рожу. Я дело говорю.

Слишком серьёзным Хавс мне совсем не нравился, а «гиперзаботливый Хавьер» и вовсе доводил до белого каления. Я привык к другому: к его веселому лёгкому нраву, к умению рассмешить даже мертвеца, к его безрассудству. Я хотел, чтобы Хавьер оставался таким и впредь, излишняя серьезность, горечь в голосе и эти слова, исполненные глубокого и мрачного смысла, возвращали меня на год назад, в те дни, о которых я отчаянно пытался забыть, о которых старался не думать.

Хавьер драматизировал, на самом деле у меня всё было хорошо. И такой образ жизни меня совершенно устраивал. Похоже, я с трудом приспосабливаюсь к новым условиям, долго привыкаю к людям. Я встречался с Региной пять лет и собирался на ней жениться, но не сложилось. Не то чтобы я жил прошлым, нет, я уже избавился от сентиментальных глупостей. Мне просто-напросто нравилось плыть по течению. И хватит об этом.

***

Духота, вечная духота, даже дышать тяжело. Никакие зелёные насаждения, никакие фонтаны не спасают.

Раскаты грома. Сильные дожди в Льеже бывают очень часто. Тёплые, они могут идти целыми сутками, и тогда озера выходят из берегов, превращая жизнь обитателей ближайших к ним кварталов в настоящий ад. Берлин, центральный город на западе Конфедерации, от любой стихии защищает энергетическое поле, оно накрывает столицу точно крышка супницу. Жаль, в Льеже его нет.

От полицейского участка до моего дома рукой подать, поэтому не было смысла вызывать электрокар. Я решил прогуляться, рассчитывая укрыться в жилой башне, если город накроет волна дождя. Я шёл едва ли не по самому краю железобетонной площадки, служившей в этом квадрате зоной для пешеходов. Рядом туда-сюда сновали кары и перемещались платформы, которые перевозили пешеходов с одной площадки на другую. Шум города, состоявший из криков, гомона, механических голосов роботов, сигналов электрокаров, перекрывал даже раскаты грома. А ведь Зелёный нельзя назвать оживлённым сектором, большинство его жителей работают в социальных учреждениях: школах, больницах, аптеках в других секторах, в будние дни там куда меньше пешеходов, чем в Центре.

– Эй, Алекс Орелли! Ты оглох, что ли? Я сигналю уже пятый раз, притормози!

Рядом со мной остановился роскошный тёмно-синий электрокар с тонированными стеклами. Потрясающая тачка! Быстрая, но бесшумная модель. Мечта! Мечта! Просто прокатиться на такой машинке уже дорогого стоит. Стекло опустилось вниз, и из окна высунулась головка хозяйки кара. Лицо с острым подбородком и решительно сжатыми губами, большие глаза, ореол густых волос. Эжени.

– Привет! – она снизошла до улыбки. – Эм… хорошо выглядишь.

Прекрасно! Многообещающее начало. Почему бы не поиздеваться?

Я прижал пальцы к виску. Жест гвардейца. «Служу городу и нации».

– Спасибо, барышня! – хмыкнул я.

– Я искала тебя в участке, но мы разминулись. К счастью, Хавьер указал, куда ты направился. Славно, что ему полегчало!

Чёрт!

– Здесь, кстати, нельзя парковаться. Видишь этот значок? Да, скрещенные красные линии. Здесь платформа стыкуется с площадкой, а ты занимаешь место. Парковка допустима только для карет скорой помощи. Для остальных – запрещено. Согласно статье 18.1. Уложения об административных правонарушениях, несоблюдение этого правила дорожного движения карается штрафом от трех до пяти тысяч марок. Дай полный назад или, наоборот, вперёд. И поживее!

Эжени, о чудо, сделала так, как я сказал без вопросов и возражений.

– А Хавьер не лгал, когда сказал, что у тебя прекрасная память.

Подмазывается, не иначе.

– С какой целью ты меня искала?

– Хотела подвезти.

Пфф! Подвезти? Я многое бы отдал, чтобы прокатиться на её крутом каре, но тогда во мне взыграла гордость. Знаю, зависть никому не идет, однако я ничего не мог с собой поделать. В тот день я решил вести себя, как сноб. Чего ко мне прицепилась эта девчонка? Люди её круга не знаются с такими, как я. С обычными парнями из небогатого района. Я искал информацию об Эжени в Сети, и то, что я вычитал, лишь усугубило зависть. Её отец владел целой сетью предприятий по производству деталей для космических кораблей. Василий Логинов считался едва ли не самым богатым человеком в ЕАК. А его единственная дочка была почти принцессой, заносчивой барышней, гадкой, маленькой… Так, стоп! Не стоит увлекаться.

– Спасибо за заботу, но я живу неподалеку.

И тут небо, как назло, разразилось дождем. Поток воды обрушился мне на голову, вмиг я промок до нитки, но и не подумал укрыться от непогоды в электрокаре этой дамочки. Эжени засмеялась.

– Ты ведёшь себя, как придурок. Тебе это не идёт. Залезай, говорю тебе.

Внутри кар выглядел даже лучше, чем снаружи. Обивка сидений из натуральной кожи, регуляторы температуры, столик-трансформер, откидывающиеся кресла, большой экран управления искусственным интеллектом автомобиля, похожий на те, что установлены в космических кораблях. Не кар, почти самолёт. Я с восхищением пялился по сторонам и ничего не мог с собой поделать. Потому-то и не сразу заметил, что Эжени развернула потрясную тачку на 180 градусов.

– Эй! Я живу в другой стороне!

– Неважно, мы летим не туда, – заявила девушка, её смеющиеся глаза я видел в зеркале заднего обзора. – Похитить тебя ничего не стоит! Такой доверчивый!

– И куда же мы летим?

– Вперёд. Или вверх. Неважно, куда. Мы поговорим и поедим, – Эжени переключила кар в режим автопилота и повернулась ко мне. – Гляди, что у меня есть. Сандвичи, сок, печенье. Хочешь печенье? Хавьер сказал: тебе нравится овсяное.

– Что-то я не совсем понимаю… Если ты снова хочешь, чтобы я провёл экскурсию, могла бы просто сказать.

– Нет, я собрала достаточно материала для социальной рекламы. Дело в другом…

И тут её решимость испарилась. Выветрилась. Исчезла. И вот передо мной сидела всего лишь беспомощная, грустная девчонка. Неожиданный поворот!

– Какая помощь тебе нужна? Что я могу сделать для Эжени Логиновой такого, чего не могут сделать другие? Мои ресурсы ограничены.

– Дело очень деликатное, его я могу поручить только доверенному лицу, тому, на кого смогу положиться, тому, кто не донесёт на меня отцу. Когда всё расскажу подробнее, ситуация прояснится… Стася дружит с Хавьером, мне кажется: они нравятся друг другу. Они общались по переписке и иногда встречались, здесь, в Льеже. Её доверие не так-то просто заслужить, но у него получилось.

Надо же! Вот хитрый лис! Мне ничего не говорил! Или Эжени всё выдумала? Стоило набрать сообщение Хавьеру. Знаю-знаю, я тот ещё параноик!

– Так какая помощь тебе нужна?

Девушка наморщила лоб и тяжело вздохнула.

– Все думают: я приехала в Льеж на стажировку. Отец тоже так считает, иначе не позволил бы уехать без сопровождения. И, тем не менее, он наблюдает за мной.

– Какой-то тиран, твой отец. Ты ведь уже совершеннолетняя. И, кажется, ведешь жизнь пай-девочки. Скажешь, нет?

– Я приехала в Льеж, надеясь найти дядю. Ты знаешь его, не можешь не знать! Вы выступали на одной конференции месяцев девять назад. У тебя был доклад… Что-то про правовое регулирование в кибернетической сфере. Кажется, это так звучит на новоанглийском. Мой дядя – доктор. Он проводил операции по пересадке синтетических органов. Ты точно знаешь его… Пётр Никифоров, он ещё преподавал в Московском…

– Питер Никифоров – твой дядя? – ахнул я. Питер Никифоров – худой, сутулый, в простой, опрятной одежде и в очках. Таким я его запомнил. Он потрясающий специалист, учёный с мировым именем! Он разработал и внедрил в медицинскую практику процедуру адаптации людей, перенёсших пересадку синтетических тканей и органов. Он часто выступал с докладами на самых разнообразных конференциях, он был увлечённым исследователем. Если бы не случившееся с Хавьером, я вряд ли бы заинтересовался подобной темой. Но вот мне довелось посетить конференцию, на которой выступал сам Никифоров. Разумеется, сферы наших научных интересов совпадали лишь по отдельным пунктам, но меня поразил энтузиазм этого ученого, восхитило его умение говорить просто о сложных вещах.

– Пётр Никифоров – брат моей матери. И он пропал три месяца назад. Бесследно исчез.