Текст книги "Обещание длиною в жизнь"
Автор книги: Anna Milton
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
Только после того, как она умерла, я вдруг вспомнил о тюльпанах. Теперь, приезжая на ее могилу, я покупал их… но мама больше не сможет увидеть и почувствовать запах любимых цветов.
Я понимал, почему Наоми боялась кладбищ. Потому что она боялась мертвых. Боялась тишины, из которой те сотканы. Их молчание ранило глубже всего сердца родных и любимых. Признаться, я тоже боялся. Того, что мои слова оставались без ответа. Но, несмотря на свой непреодолимый страх перед смертью, я и все те, кто кого-то когда-то потерял, будем с ними, потому что гораздо сильнее страх забыть их.
Лишь ради того, чтобы беречь память об ушедших, – не для них, а для себя, – мы учимся общаться с тишиной и слышать, как она отвечает нам.
Ноги сами принесли меня к могиле, и я опомнился, вонзив застывший взгляд на мраморную табличку.
– Привет, мам, – низким от нахлынувшей тоски голосом сказал я и присел на корточки, чтобы положить цветы. Закрыв на секунду глаза, я сделал глубокий вдох и выпрямился. Стремительный порыв холодного ноябрьского ветра растрепал мои волосы, и сквозь спутанные светлые пряди, спавшие на лоб, я внимательно вглядывался в золотистые цифры, высеченные на идеально ровном и гладком темно-сером камне.
Я приезжал сюда каждый месяц в один и тот же день – в день ее смерти. Обычно я просто молча стоял и вспоминал то, какими нелегкими были наши отношения; а затем винил себя за то, что мне стоило быть мягче с мамой. Если бы я знал, что она безнадежно больна, и у нас так мало времени, я переступил бы через свою ненависть и первый бы пришел к ней, ведь… ведь она моя мама. Каких бы глупостей она ни наделала, я любил ее. Люблю и буду любить. И не проходит и дня, чтобы я ни жалел об утраченных годах, которые мы могли бы использовать, чтобы обрести потерянное взаимопонимание.
Но сегодня я не собирался погружаться в ностальгию.
Сегодня я здесь, чтобы попросить совета.
– Что мне делать, мама? – вздохнул я и рассказал причину своего «геморроя».
Я долго стоял, потирая переносицу, и слушал тишину. Пытался найти в шелестящем звуке ветра до боли родной голос.
Что бы она сказала мне сейчас?
Наверно, улыбнулась бы, потрепала по голове, как нашкодившего мальчишку, и сказала, чтобы я не шел на поводу у собственных сомнений и переживаний. Она сказала бы мне быть сильным и стойко преодолеть препятствие, встретившееся на пути, ведь я мужчина.
Мужчина…
Я горько усмехнулся себе под нос.
Я трусил совсем не как мужчина, ведь, черт подери, возможно, у меня есть пятилетний сын.
Но я молод, чтобы быть отцом! Мне же всего двадцать три, мать вашу! И… если бы я хотел иметь детей, то исключительно от Наоми.
Судьба – такая стерва.
В кармане завибрировал мобильник, и, не глядя, я вытащил его.
– Да? – поднес к уху, даже не взглянув на экран.
– Приветик, Зак.
Воздух застрял в горле, и мгновение, которое мне потребовалось, чтобы проглотить его, показалось невообразимо бесконечным.
– Шарлотта, – процедил я, сжав свободную руку в кулак. – Чего тебе?
– Почему ты такой грубиян? – она огорченно вздохнула.
– Кончай ломать комедию и говори, чего хотела.
Меньше всего я желал слышать голос этой девушки сейчас… да и вообще.
– Хочешь перейти сразу к делу? Ну ладно, – елейно протянула Шарлотта, и я представил хитрую улыбку, расплывшуюся на ее лице, отчего ощутил металлический привкус раздражения и отвращения у себя во рту.
– Так что? – рявкнул я. Затянувшаяся пауза конкретно давила на взыгравшие нервы.
– Мне звонила доктор Эмбер. Она и тебе звонила, но ты не отвечал, – короткий вздох. – В общем, я в Су-Фолс. Только что вышла из медицинского центра. Результаты теста готовы. Прямо в эту секунду я смотрю на процент твоего отцовства, Зак, – снова пауза. – Хочешь услышать ответ на вопрос, твой ли Лукас сын, сейчас, или дождешься завтрашнего дня, когда мы сможем увидеться?
– П-подожди, – в горле пересохло, и, превозмогая дикую болезненную сухость, я пытался произнести хоть слово внятно, без запинок. – Сегодня же выходной день… Не может быть, что…
– Откуда мне знать, как у них там все происходит, – с недовольством проговорила Шарлотта. – Факт в том, что я держу этот чертов документ в своих руках. Так тебе сказать, что в нем написано, или как?
Я не был готов.
Проклятье.
Я думал, что смогу услышать ответ на мучавший меня вопрос как минимум завтра, или послезавтра…
И я не хотел знать. Не хотел терять ту призрачную толику надежды в то, что не имею никакого отношения к Лукасу.
Если бы Наоми была здесь, рядом со мной, мне было бы проще.
– Говори, – стиснув зубы, сказал я.
Просто будь мужиком, Зак.
– Хорошо. Как скажешь, – могу поклясться, что Шарлотта прикусила губу, сдерживая улыбку.
Еще ни разу в жизни я не молился так, как сейчас.
Еще ни разу в жизни я не уповал на снисхождение Господа к моей жалкой душонке.
Дерьмо!
Я сжимал и разжимал заледеневшие пальцы. Телефон едва не выскользнул из вспотевшей от бешеного волнения ладони.
– Лукас твой сын на… – я так жалел, что находился далеко от блондинки, ведь за ее игру со мной хотел задушить ее, – девяносто девять и девять десятых процента. Прими мои поздравления, дорогой. И, да, я требую извинений за сомнения. Ужина в кафе будет достаточно.
ТРИНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Мы в ответе за все, что происходит.
Можно сколько угодно спихивать свои неприятности на судьбу, но… что вообще такое судьба? Совокупность действий, совершаемых нами, приводящих к ситуации, в которой мы оказываемся и спрашиваем, почему же она так жестоко обошлась с нами.
Я был не прав, обвиняя судьбу в собственных неудачах.
Это только моя вина, и ничья больше. Будь я предусмотрительнее, не будь я таким легкомысленным и беззаботным, все сложилось бы иначе.
Хах.
Не удивлюсь, если еще кто-нибудь залетел от меня.
Н-да. Умею же я приободрить себя в момент, когда нервы и без того накалены до предела.
– Зак? – тревожно позвала меня Наоми. – Не забывай, что ты за рулем и поменьше витай в облаках.
Я встряхнул головой и моргнул, с легким удивлением осознав, что едва не проворонил нужный поворот. Покрепче сжав пальцами руль внедорожника, я с благодарностью взглянул на Наоми; ее тон с шутливым укором вывел меня из транса. Большие, обрамленные длинными смоляными ресницами черные глаза с вопрошающим беспокойством смотрели в мою сторону.
– Извини, – ответил я, выдавив улыбку. – Задумался.
Мысли о Лукасе и подтвердившемся отцовстве ни на миг не покидали мою голову. Самый наихудший кошмар, о каком можно было только представить, воплотился в реальность. В гребаную реальность. Иногда, закрывая глаза, я видел перед собой результат ДНК-теста. Снова и снова в сознании всплывали слова Шарлотты, и вслед за ними – ее поразительно уверенные глаза, вонзающиеся в мое усталое лицо, проникающие вглубь и пожирающие остатки надежды.
Между бровей Наоми пролегла небольшая складочка, и взволнованный взгляд превратился в сочувствующий.
– Знаешь, это так не похоже на тебя, – вдруг сказала она.
– В смысле?
– О том, что ты много думаешь. Честно говоря, мне немного страшно.
Повисла непонимающая пауза, и Наоми хихикнула в кулак. Я шумно выдохнул, закатив глаза и усмехнувшись.
– Издеваешься, да?
Она засмеялась громче, и, если бы я не знал ее, то подумал бы, что это искренний смех. Но я знал свою девушку «от» и «до», поэтому легче не стало. Наоми улыбалась, потому что не желала расстраивать меня, потому что на самом деле она не хотела смеяться так звучно, что вскоре захрипела и закашляла, после чего притихла и опустила взгляд к приборной панели.
Я не знал, как выглядит умирающая надежда. Я не представлял, как тяжело наблюдать это в глазах человека, которого любишь.
Когда я рассказала Наоми о результатах экспертизы, то не на шутку перепугался, ведь во второй раз за время нашего знакомства увидел в глазах Наоми такую печаль, от которой мое сердце было близко к тому, чтобы разорваться на куски.
Первый раз был в дождливый вечер прошлого лета, когда вернулись наши родители и объявили о расставании, когда я повел себя, как настоящий идиот, и бросил Наоми. Я отчетливо помнил и вряд ли сумел бы когда-нибудь забыть, с какой болью она тогда смотрела на меня.
Она смотрела так, потому что была уверена, что потеряла меня.
Пару дней назад я увидел точно такой же взгляд.
– Прости, – Наоми вяло покачала опущенной головой, я все еще слышал ее приглушенный сипловатый смех. – Я понимаю, что сейчас не время для веселья, но… я просто не хочу, чтобы мы… погрузились по тьму. Ты понимаешь, о чем я?
Я стиснул челюсти и напряженно кивнул.
– Прекрасно понимаю, малыш. И я этого не хочу.
– Тогда, пожалуйста, убери со своей сексуальной мордашки эту задумчивость, – Наоми потянулась ко мне. Я издал мурлыкающий звук, когда она погладила меня за ухом. – И улыбнись. Я люблю, когда ты улыбаешься. Я люблю, когда ты валяешь дурака и соблазняешь меня при любом удобном случае.
– Разве я когда-нибудь валял дурака? – я изогнул бровь, изображая невинность. Убрав одну руку с руля, я накрыл ею тыльную сторону ладони Наоми.
– Перестань нервничать, – она перешла на шепот, когда ее мягкие, теплые губы оказались около моего уха. Волна мурашек пронеслась по моему телу.
– Без тебя не справлюсь, – я перехватил ее пальцы, когда те опустились со щеки, прочертив дорожку от подбородка по шее и пробравшись под рубашку. – Поможешь мне? – повернув голову, я встретился с обсидиановыми глазами и словно окунулся в беззвездную ночь, поглотившую меня всего целиком.
Прикусив нижнюю губу, Наоми кивнула.
– Куда же вы без меня, мистер Роджерс, – наклонившись ближе, она оставила легкий поцелуй на моей скуле.
Я ухмыльнулся одним уголком губ и резко вздрогнул, когда Наоми расстегнула ширинку на моих джинсах и ловко пробралась в боксеры. Когда ее пальчики крепко, но осторожно обхватили мой член, из легких словно исчез воздух, но я ясно помнил, что делал глубокий вдох.
– Наоми? – опьяненный нахлынувшим ощущением бешеного исступления, я произнес ее имя грудным голосом.
Подмигнув мне, она нагнулась вниз.
Я не успел моргнуть, как почувствовал свой затвердевший орган в горячем, влажном и маленьком ротике Наоми. От неожиданности я потерял управление и резко крутанул руль вправо, чуть не врезавшись в штендер с рекламой книжного магазина. Машина наехала на тротуарный бордюр, заставив прохожих отпрыгнуть с испуганными лицами в сторону, и Наоми укусила головку зубами, когда ударилась затылком о руль.
Я зашипел от пронзившей меня острой боли и выругался про себя, вырулив обратно на дорогу.
– Простипростипростипрости, – Наоми аккуратно возобновила размеренные и медленные движения ртом.
Она нежно и бережно погружала меня в мир нескончаемой эйфории, помогая себе рукой.
Еле сдерживая рвущийся наружу стон, я как можно нежнее схватил ее за волосы. Затуманенным взором я смотрел за дорогой, на автомате двигаясь к гипермаркету, куда мы направлялись, и наблюдал, как пухлые губы Наоми сомкнулись вокруг набухшей головки.
Я был готов свихнуться. Я рычал, сдерживая свои эмоции и желание двигать бедрами навстречу ее податливому и обжигающе влажному рту.
Наоми отстранилась, с дразнящей неторопливостью проведя кончиком языка по всей длине моего напряженного члена. Я крепче сжал в кулаке клок шелковистых волнистых волос, изнывая от мучительной и сладкой пытки, доставляемой Наоми. Она забавлялась с моим терпением, то едва-едва касаясь плоти, то резко и моментально заглатывая целиком. Я собрал всю свою волю, чтобы продержаться как можно дольше.
Наоми была великолепна. Она нашла действенный способ лишить меня мыслей и заодно рассудка. Я с трудом осознавал, где нахожусь, и кто я такой. Наоми наращивала темп, быстрее двигая сомкнутыми в узкое кольцо губами. Не будь мы сейчас посреди многолюдной улицы, я бы остановил машину и довел это безумие до конца. Я бы заставил ее сходить с ума вместе со мной. Но сейчас Наоми контролировала ситуацию, и только ей решать, когда останавливаться.
Тело била лихорадочная дрожь, и я стонал, с воздухом выпуская из себя ее имя. Снова и снова. Окончательно потеряв силы и желание сопротивляться, я толкнул бедра навстречу Наоми и придержал ее голову, когда она собиралась податься назад.
– Глубже, детка, – прохрипел я.
Чуть откинувшись назад, я вжался в кресло и ускорил движение бедрами, нещадно вторгаясь в ее рот пульсирующим членом, упираясь налившейся кровью головкой в заднюю стенку горла. Я чувствовал, как жар растекался по венам, достигая самых отдаленных точек тела, как по вискам скатывались капли пота, а сладостные волны, окутывающие мою сущность, становились все яростнее и интенсивнее, предвещая скорое приближение пика экстаза.
Наоми мычала и стонала со мной в унисон, отчаянно глотая.
– Че-е-ерт, – надломившимся голосом проскрипел я, взрываясь и извергаясь ей в рот.
Проглотив все до последней капли, она с довольным лицом подняла голову и облизнулась.
– Стало легче? – с улыбкой спросила она и стала приглаживать свои волосы.
Не в состоянии пошевелиться, я жадно вбирал в себя воздух.
– Ради ТАКОГО способа поднять мне настроение я готов всю жизнь проходить в глубочайшей депрессии, – все, на что мне хватило сил произнести.
Наоми самодовольно влюбилась.
– Я требую, чтобы ты чаще так делала, – освободившейся рукой я застегнул ширинку.
– Я подумаю над вашим предложением, мистер Роджерс, – театрально деловитым тоном проговорила она.
– Буду с нетерпением ждать вашего ответа, мисс Питерсон.
В тот вечер я вновь обрел непоколебимую уверенность в том, что мы сумеем справиться с любыми проблемами…
Но как же я ошибался.
Вскоре мы наткнемся на камень преткновения. Это препятствие станет решающим на нашем пути.
ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Никогда бы не подумал, что в магазине детских игрушек может быть такая огромная очередь. Моя голова и без того обремененная спонтанным решением Шарлотты познакомить меня с Лукасом сейчас разрывалась от оглушительного гомона переполошенных посетителей.
Большая красная машина дистанционного управления за пятьсот баксов, которую я собирался подарить Лукасу, так и напрашивалась прилететь в голову капризному толстому мальчику лет шести-семи, орущему на весь зал и выпрашивающему какую-то игрушку у своей матери. Они стояли недалеко от меня, поэтому, ожидая свою очередь расплатиться за машину, я невольно зацепился слухом за прихотливое требование ребенка и сумел расслышать, что именно он так хотел. Полуметрового робота-трансформера «Бамблби», на которого засматривались и другие присутствующие здесь дети. Но они восторгались тихо, не то, что этот мелкий вымогатель. Его мать, темноволосая невысокая женщина, стыдливо оглядывающаяся на других покупателей, то краснея, то бледнея от возмущенных просьб успокоить несносного мальчишку, не была в состоянии сделать это, потому что пацан в конец обнаглел и стал кричать на нее еще сильнее, заливаясь горькими непрекращающимися слезами.
Боже, неужели, все детали такие ужасные?!
Что, если Лукас окажется не лучше этого пухлощекого пакостника?
Мои нервы такого не выдержат. Я с трудом сдерживался оттого, чтобы не дать подзатыльник чужому ребенку и научить его слушаться свою маму. Что будет с моим собственным сыном, если опасения относительно его характера подтвердятся? Хватит ли мне терпения выслушивать подобные капризы и потакать ему?
Нет.
Мой сын не такой, как этот пацан.
Я уверен.
Милый светловолосый ребенок с таким ангельским лицом не может быть хитрым монстром… как его мама.
Стиснув зубы, я заставил себя отвернуться и с удивлением обнаружил, что стою в шаге от кассы, и передо мной больше никого нет.
Молодая девушка в зеленой форме пробила то, что я выбрал, и широко улыбнулась мне.
– С вас четыреста девяносто девять долларов и девяносто девять центов.
В чем прикол таких цен?
Я протянул ей пять сотен, взял глянцевую коробку с «Ламборджини» внутри и поплелся к выходу из магазина, протискиваясь через копошащихся у полках с игрушками людей. Перед тем, как закрыть за собой стеклянную дверь, я невольно обернулся и увидел счастливую физиономию мальчика, крепко прижимающего к себе робота-трансформера, и женщину, со снисходительной улыбкой глядящую на сына.
Я вздохнул.
– Все-таки купила… – пробормотал себе под нос.
А ведь игрушка не из дешевых.
Развернувшись, я улыбнулся ожидающей меня у внедорожника Наоми. Она стояла со скрещенными руками на груди, прислонившись к переднему капоту, и постукивала левой пяткой по шине. Нервничала. Причем сильно. Сгрызла все ногти и искусала нижнюю губу.
Наоми не заметила того, как я вышел. Глядя куда-то в сторону, она дергала собачку замка на теплой жилетке. Я воспользовался ее рассеянностью, чтобы понаблюдать и подумать о правильности своих действий.
Встреча с Лукасом должна состояться через час на городской детской площадке Рапид-Сити. Конечно же, там будет Шарлотта. Я. И Наоми. Я потратил весь вечер на то, чтобы уговорить ее пойти со мной.
Она будет нужна мне, когда я впервые увижу Лукаса.
– Хэ-эй, – я оторвал ноги от места, на котором простоял неподвижно несколько минут, и вяло протянул это, двигаясь к вздрогнувшей Наоми. – Я вернулся.
Ее черные глаза уставились на меня, чуть расширившись, а затем Наоми издала громоздкий выдох.
– Ты долго, – она заправила за ухо выбившуюся прядь длинную прядь волос и оттолкнулась от капота.
– Им, – я указал большим пальцем за спину, в сторону детского магазина, – следует сделать объявление, что по выходным там разверзается ад.
Мимолетно улыбнувшись, Наоми кивнула на коробку в моих руках.
– Крутая. Уверена, ему понравится.
Это было сказано не без тоски в голосе. Наоми была переисполнена неуверенностью, и я знал это без каких-либо слов.
– Тачка стоит пятьсот долларов, – я осторожно встряхнул игрушку. – Она просто обязана понравиться.
Честно говоря, я сомневался, что Лукас будет в восторге. Вдруг, он не любил красные машины, или машины вообще? Возможно, он предпочитал тех дурацких роботов-трансформеров, и мне стоило купить ему одну из таких игрушек…
Сев за руль внедорожника, я целую минуту не решался повернуть ключ зажигания и поехать к назначенному месту встречи. Наоми не обращала внимания на мою медлительность, потому что чувствовала то же самое.
– Ты уверен, что я не буду четвертой лишней? – спросила она, отвернувшись к окну.
Я нахмурился.
– Не говори так.
– Хорошо. Тогда перефразирую. Ты уверен, что мое присутствие обязательно? Шарлотте наверняка не понравится то, что я буду с вами… И я пойму ее, – грусть в понизившимся до шепота голосе Наоми сковало мое сердце тяжелыми цепями.
– Во-первых, – начал я угрюмо и даже со злостью, ведь в последнюю очередь она должна думать о том, что нравиилось, а что не нравилось Шарлотте. – Ты делаешь это ради меня. Разве нет?
– Да, – незамедлительно и едва слышно согласилась Наоми, слабо кивнув.
– Во-вторых, даже если Шарлотта станет что-то говорить, не обращай внимание.
– Легко тебе говорить, – фыркнула Наоми, рисуя на окне указательным пальцем линии. – Знаешь, если бы отец моего ребенка пришел знакомиться с ним, приведя с собой свою девушку, которая не имеет совершенно никакого отношения к моей семье, я бы разозлилась, пусть мы и не были бы в отношениях.
– Мне казалось, ты на моей стороне, – я сузил глаза, чувствуя разжигающее плоть пламя обиды.
– Я просто стараюсь мыслить трезво, – она пожала плечами.
– Я все равно отказываюсь так думать.
– Я не хочу все испортить, Зак. Не хочу, чтобы из-за меня у тебя в будущем были проблемы с общением с Лукасом.
– Не понимаю, причем здесь это, – раздраженно сказал я.
– Ты не представляешь, на что может быть способна обиженная женщина, – с усталостью продекларировала Наоми.
– Мы с Шарлоттой не в таких отношениях, чтобы она злилась и обижалась на меня, – хмыкнул я.
– Возможно, она думает иначе.
Я помотал головой.
– Больше не хочу говорить об этом.
– Как скажешь. Но…
– Наоми, – я повернул голову в ее сторону. Услышав свое имя, твердо произнесенное мною, она замерла. – Закрыли тему. Что бы ни случилось в будущем, я разберусь с этим.
Я ждал, что Наоми ответит, но она так и не взглянула на меня…
Не смотрела до тех пор, пока я не остановил внедорожник рядом с детской площадкой, где с минуты на минуту должен увидеться с Лукасом.
***
Одной рукой придерживая у груди коробку с игрушкой, а второй сжимая ледяную ладонь Наоми, я уверено шел вперед, но с каждым шагом все больше удостоверялся в том, что играть непоколебимость чертовски сложно. Но я так хотел поддержать Наоми, которая ни разу не подняла головы, покинув салон автомобиля, поэтому старался изо всех сил не показывать свой страх перед встречей с сыном.
Наоми думала, будто я не боюсь реакции Шарлотты на ее появление? Да я уверен, что блондинка что-нибудь вычудит. Я был готов к любой ее реакции и не рассчитывал на теплый прием. Но вопрос в том, готова ли к этому Наоми?
– Зак!
Я обернулся на знакомый звонкий голос.
Шарлотта Скарлет выглядела безупречно, словно собиралась на встречу как минимум с губернатором штата. Ее светлые уложенные волосы и белое пальто сильно выделялись на фоне темно-серого неба и блеклых зданий, обрамляющих площадку со всех сторон. Даже при самом огромном желании ее невозможно было не заметить.
Я почувствовал, как Наоми напряглась, остановившись рядом. Инстинктивно сжал ее кисть сильнее, как бы напоминая, что я не дам ее в обиду, никому, хотя прекрасно знал, что Наоми может постоять за себя и без моей помощи.
Сверкающая улыбка сошла с накрашенных губ Шарлотты, когда ее взгляд скользнул немного в сторону. Краем глаза я заметил, что Наоми смотрела на нее в ответ, прямо и неподвижно.
По спине пробежался неприятный холодок, но я проигнорировал нарастающее предчувствие беды, ища взглядом главную и единственную причину, по которой оказался здесь.
– Пойдем, – я потянул Наоми за руку и направился к блондинке, вокруг которой сгущалась темная аура, а приветливое выражение лица резко сменилось на маску отчетливого недовольства.
– Где Лукас? – холодно спросил я.
– Как это понимать? – голубые глаза Шарлотты продолжали сверлить Наоми. – Зачем ты привел ее с собой?
Враждебность в голосе Шарлотты разозлила меня.
– Не твое дело, – сухо ответил я.
– Ошибаешься, – прошипела она и сдвинула брови, показывая степень своей сердитости. – Это – мое дело! Как я объясню ему то, что его папа пришел с чужой… девушкой?
– Не вижу ничего плохого в том, чтобы Лукас знал о Наоми, – спокойно пояснил я.
– Ты идиот! – она вскинула руками.
– Сбавь обороты, – предупредил я со всей серьезностью.
Шарлота поджала губы и скрестила руки на груди.
– Он – ребенок, Зак! Он думает, что мы вместе, ведь мы его родители! Все дети так считают! Он ничего не знает о том, что между нами.
– Между нами ничего нет, – я поморщился. – И в таком случае… как ты объяснила ему то, что я появился только сейчас? – я не заметил, как перешел на повышенный тон.
– Зак, – предостерегающе шепнула Наоми.
Я моментально успокоился и сделал глубокий вдох.
Шарлота, сверкая негодующим взглядом, развернулась в сторону качелей, вокруг которых бегали двое мальчиков, и крикнула:
– Лукас, милый, подойти к маме!
На нее тут же откликнулся тот, что был в светло-изумрудной куртке и белой шапке, из-под которой торчали волосы золотистого оттенка.
Я замер, пытаясь разглядеть черты его лица, но мешало внушительное расстояние между нами. Что-то сказав второму мальчику, Лукас побежал к нам. Словно загипнотизированный, я пристально смотрел только на него, забыв о существовании Шарлотты, Наоми и всего мира.
– Дорогой, – с такой нехарактерной для Шарлотты искренней любовью пропела она и прижала к себе Лукаса. Он устроился подбородком на ее плече и заинтересовано разглядывал нас.
В мгновение ока я растеря все мысли и слова, которые хотел бы произнести в первую встречу с сыном.
– М-а-ам? – протянул он детским, тоненьким голоском и приблизился к уху Шарлотты, громко зашептав: – Это мой папа, да?
Он не сводил с нас внимательного взгляда.
– Да, – отстранившись, Шарлотта повернулась к нам лицом и сжала маленькую ладошку Лукаса. – Твой папа, – сказала не без удовольствия.
Однако глаза ее вернули себе прежнюю злобу. Она вновь впилась ими в Наоми, но все мое внимание сконцентрировалось на мальчике пяти лет, и я погрузился в сумасшедший вихрь эмоций, раздирающих мою грудную клетку.
– Я…
Я был настолько ошеломлен, словно заново пережив события последних дней за такой короткий промежуток.
Я был растерян, хотя ждал этого события.
И что удивительно – страх улетучился. Я не боялся своих чувств, не боялся Лукаса и того, что этот красивый ребенок мой.
Мое сердце еще никогда не билось так быстро. Он похож на меня. Совершенно неожиданно в памяти всплыли образы моих детских фотографий.
Словно две капли воды. Только цвет глаз разный.
– Привет, приятель, – наконец, выйдя из ступора, я сделал шаг вперед и опустился перед мальчиком на корточки. – Это тебе.
Прижавшись к боку Шарлотты, Лукас мешкал подойти ко мне. Но после того как Шарлотта одобрительно кивнула и нежно улыбнулась ему, он отлепился от нее.
– Держи, – я протянул ему коробку с красной машиной, которая за это время успела прирасти ко мне.
– Спасибо, – внутри растеклось невероятной силы тепло, когда щеки Лукаса порозовели, и это была одна из самых милых вещей, которые я когда-либо видел в своей жизни. Он принял подарок и вдруг широко улыбнулся. У него ямочки. Дерьмо. Этот ребенок великолепен. Он точно мой сын. – Классная! Ма-а-ам! Смотри!
– Я вижу, – рассмеялась Шарлотта, гладя его по шапке. – Замечательная машина. Твой папа просто умница.
– Ты крутой, папа!
Я улыбнулся ему, чувствуя восторг от похвалы. Черт, я даже покраснел. Будет ли правильно обнять его? Потому что я хотел этого. Притянуть Лукаса к себе и узнать, каково это – ощущать тепло своего ребенка. Или мальчик испугается, если я так сделаю?
Проклятье.
Сердце защемило от боли, когда я понял, сколько всего упущено. Его рождение, его первые шаги и первые слова… Я мог видеть все это, если бы Шарлотта заявила о себе раньше.
Я мог видеть, как мой сын растет.
Нет.
Я еще увижу это.
Я стану свидетелем того, как он пойдет в школу, как впервые влюбится. Я буду подкалывать его на тему секса и предохранения, рассказывать о том, каким ходком был в молодости, и что не пропускал ни одной юбки до тех пор, пока не встретил Ту Единственную…
– А кто та тетя? – хлопая длинными ресницами, Лукас кивнул круглым подбородком на Наоми.
Наши с Шарлоттой взоры устремились на нее, и внутри что-то больно кольнуло, где-то в области сердца, когда я увидел смятение на медленно рдеющем лице Наоми, которая не знала, что ответить мальчику.
– Я… просто Наоми.
«Исчерпывающий ответ» подумал я с улыбкой.
– Ты его девушка? – догадался Лукас.
А он смышленый парень для своих пяти.
– Ну, да, – Наоми с опаской подняла взгляд к Шарлотте, которая демонстративно отвернулась.
– Вы любите друг друга?
– Да, – сказал я.
Большие зеленые глаза Лукаса вернулись к моему лицу.
– А мою маму? Ты любишь мою маму?
Вот этого вопроса я точно не ждал.
– Милый, может, покажешь машину Гарри? – Шарлотта не растерялась и быстро перевела тему.
– Он от зависти умрет! – быстро отвлекся Лукас.
– Пожалуйста, будь аккуратнее, – нагнувшись к нему, она лизнула подушечку большого пальца и провела им по лбу Лукаса, стирая темное пятнышко. – И не задерживайся. Хорошо? Твое любимое кафе-мороженое закрывается через два часа. Если хочешь успеть…
– Понял! Я быстро, мама! – прижав коробку с машиной к себе, которая была едва ли не больше Лукаса, он, довольно хихикнув, взглянул на меня, вновь зардевшись, и убежал к своему другу.
– Что я тебе говорила, – мрачно произнесла Шарлотта, глядя ему вслед. – Ты мог бы подождать и для начала дать Лукасу привыкнуть к тебе. Так не терпелось? Теперь он не отстанет, расспрашивая о… Наоми.
Господи боже. Откуда в этой девушке столько неприязни?
ПЯТНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Я знал, что Шарлотта стерва.
Я был уверен, что во время встречи с Лукасом она непременно попытается выкинуть какой-нибудь грязный фокус. Она вела себя мило и дружелюбно… с первого взгляда. И если бы я не был знаком с ее истинной стороной непревзойденной сучки, то посчитал бы ее хорошей.
Но я знал Шарлотту Скарлет.
Так же я убедился в том, что совершил еще одну большую ошибку в своей жизни. Мне не следовало брать с собой Наоми, чтобы познакомить с моим сыном. Я думал, что поступал правильно по отношению к своей девушке, к самому себе. Я думал, что, возведя определенные границы, таким образом, крыл главный козырь Шарлотты.
Если бы у меня появился шанс переиграть тот вечер, я бы воспользовался им, не раздумывая. Я бы оставил Наоми дома, чтобы защитить ее от боли и грусти, сделавшими ее лицо бледным и непроницаемым.
Я бы хотел все время держать ее за руку, сжатую в кулак, которую она прятала под столом, пока мы сидели в кафе-мороженом, чтобы не выдать своего беспокойства. Я сблизился с Лукасом, но отдалился от нее. Мое общение с сыном не останется бесследным на наших отношениях с Наоми. Я понимал это и то, что возникшая между нами маленькая пропасть не исчезнет, но я бы не хотел позволить ей разрастись и превратиться в причину нашего краха.
Я сохраню все, что мне дорого. Я приложу к этому все усилия.
Шарлота всячески намекала на лишнее присутствие Наоми. Конечно, Лукас не понимал завуалированного раздражения в голосе своей матери. Он не понимал, что она далеко не ангел, не святая. Мне так же бы хотелось уберечь его в будущем от осознания очевидной правды, которая рано или поздно откроет ему Шарлотту не в самом лучшем и выгодном свете.
Наоми терпела детское поведение Скарлет, не смотрела в сторону Шарлотты и с непробиваемой решимостью игнорировала ее. Она была сдержанной и в то же время умудрялась смеяться с Лукасом. Я знал, что такая ложь стоила ей невероятного самоконтроля и усилий над чувствами.
Наоми была сильной ради меня.
После ужина я полюбил ее еще больше. За ее терпение. За то, что она была рядом, когда я был слаб. Она поддерживала меня, – ведь я такой трус, – хотя сама страдала.
Если бы не Наоми, я бы не выдержал. Ни минуты из той, что провел в компании Шарлотты. Я полон эгоизма и осознавал свою вину, но ни за что не справился бы без Наоми.
Теперь мне казалось, что я вообще ни на что не способен, когда этой девушки не было рядом. Я полностью зависел от нее, эмоционально и физически. Минута, час, день без нее… от мысли о разлуке мне хотелось разрушить весь мир, сломать все преграды, мешающие нам быть вместе всегда и везде.
Я так любил ее.
Обещаю, Наоми, отныне я не стану обрекать тебя на такие муки.
Прошло шесть дней, и я скучал по Лукасу. Безрадостная тоска рвала мое сердце на части. На работе я мог часами смотреть на единственную фотографию мальчика, которая у меня была. Я хотел видеть его каждый день, я хотел, чтобы Лукас как можно скорее стал неотъемлемой частью моей жизни. Наоми не имела ничего против этого, но мы оба были против Шарлотты – единственной причины, по которой я буду видеть Лукаса раз в неделю. По крайней мере, наши встречи обязуются проходить в ее присутствии до тех пор, пока я официально не стану его отцом (больше я просто физически не смогу вынести присутствия блондинки, ее прекрасно хватает в стенах офиса). Но я уже занялся устранением этой проблемы.
