Текст книги "Forget-me-yes (СИ)"
Автор книги: Anna Jones
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
–Он, правда, это делал? – удивился Кэп.
Крейн раздраженно кивнул.
–Он ненормальный.
–Ты сам виноват – ты заслужил это…
Пугало помолчал.
–Знал бы – не связался бы.
Роджерс смог различить тумбу из красного дерева у стены и с облегчением вздохнул.
–Он убьёт меня, – мужчина под Стивом вздрогнул и вдруг заплакал. Кэп растерянно отпустил его, но тот даже не пытался сбежать. – Он обещал убить меня. Сказал, что отрежет мне все конечности и заставит меня смотреть на это, а потом скормит мне же!!!
Роджерс шокированно отошел назад. Это был театр абсурда.
–Баки не мог такое сказать, – с сомнением прошептал Кэп, но Крейн не слышал – его вопли заглушали всё вокруг.
–Убей меня, – вдруг сказал Пугало, оборачиваясь и хватая Капитана за сапог.
–Что?
–Он разрушил мне жизнь. Он преследует меня постоянно, он всегда где-то рядом я знаю, я чувствую, – блестящие от слёз глаза болезненно уставились на Стива. – Он не оставит меня в покое, пока не приведет свой приговор в действие. Он ни перед чем не становится. Ему нравится гнобить мою жизнь, он наслаждается этим!..
Роджерс попытался отцепить от себя крепкие руки мужчины, но его схватили за запястья.
–Убей! Лучше ты, чем он. Ты ведь хочешь этого? – Крейн задохнулся, притягивая к себе Стива и буквально сжигая взглядом. – Ты же не просто так пришел сюда. А с целью. Убей меня. Я не хочу страдать. Эти пытки длятся месяцы, а прошли будто годы, вечность. Я устал жить в постоянном страхе, вздрагивать от малейшего шороха. Он хочет, чтобы я свихнулся. Я уже свихнулся, – зловеще прошептал Джонатан. – Давай же…
Капитан дёрнулся назад, избавляясь от звериной хватки. Часто задышал, вспоминая, как давал обещание убить насильника Баки, как следил за ним, как пришел сегодня с четко поставленной целью – наказать. Да, он хотел убить Пугало, прямо здесь, этой ночью. Ради Баки. Но сейчас… Марать руки об этого слизняка? Да лучше отдать под суд, чтобы справедливость восторжествовала, чтобы мир вздохнул с облегчением, избавившись от наркодилера.
Стив покачал головой:
–Я не убью тебя. Ты будешь гнить в тюрьме.
–Нет! – глаза Крейна испуганно распахнулись. – Нет. Он же меня и там найдет!
Баки, милый Баки, разве ты можешь быть таким чудовищем? Баки – нет, Зимний солдат – да. Особенно после того, что с ним случилось.
–Ты сам виноват в этом, – жёстко оборвал Пугало Роджерс.
Крейн заткнулся, сверля в Капитане дыры.
–Он твой друг? – вдруг вкрадчиво спросил Пугало, видя, как изменилось лицо Кэпа. – Об изнасилованиях на каждом углу не рассказывают. Значит, вы близки. Значит, ты пришел мстить, так мсти!
–Не буду. Я не буду пачкать об тебя руки.
–Тим рассказал мне, что в ту ночь они дрались с Капитаном Америка, – страшно улыбнулся Крейн. – Если хочешь упрятать меня в тюрьму, то тогда я всем расскажу, что твоего дружка трахнули в по…
–Заткнись! – Стив схватил Пугало за горло и потянул наверх, тот вцепился ему в руки, продолжая гнусно улыбаться.
Роджерс мгновенно представил, как Крейн рассказывает об этом Наташе, которая ведет допрос. Как она удивляется, как говорит об этом Фьюри, как потом они находят Баки и вызывают его на очную ставку, как он растерянный и злой идет по коридорам…
Кэп помотал головой, прогоняя жуткие мысли.
–Он был такой беззащитный. Голый. Такой открытый…
Роджерс ударил Крейна по лицу, чувствуя, как в нем плескается гнев и отвращение.
–Он стоял на коленях, упершись локтями в пол, и я входил в него, – засмеялся мужчина, облизывая разбитые в кровь губы. Очередной удар пришелся в нос. Что-то хрустнуло. – Он молил о пощаде. Молил.
Капитан злобно сжал челюсти и, накинувшись на мужчину, стал наносить ему удары в лицо, совершенно не замечая того, что кровь заливает пол, его костюм, дорогой халат, ковер, перчатки. Стив еле дышал и бил, бил со всей жестокостью, не желая слышать такое про своего друга, представлять такое, осознавать, что Баки придется жить с этим всю жизнь.
–Я засунул ему в рот свой чле…
–Заткнись!!! – закричал Стив, отползая от Крейна подальше, ощущая, что ещё чуть-чуть, и он убьёт его, не выдержит и сломает шею, не желая видеть разбитое в кровавое мясо лицо.
–Убей меня, – хлюпая носом, попросил Джонатан. – Я не могу так. Убей меня быстро и без мучений. Застрели, – мужчина кивнул на пистолет, всё еще лежавший на столике. – Прошу.
Стив отрицательно помотал головой, понимая, что Пугало специально довел его до такого состояния.
–Я кончал в него не раз…
Это было последнее, что он успел сказать. Стив побагровел от злости, он не помнил, что именно сделал в тот момент, не помнил, о чём подумал. И если бы провели медицинскую экспертизу, то его бы признали находящимся в состоянии аффекта.
Очнулся Роджерс, когда Крейн уже перестал судорожно биться в конвульсиях. Кэп удивленно взглянул на свои руки и заметил, что держит пояс от халата Пугала, кусок ткани был обернут вокруг шеи мужчины, тот лежал с выпученными глазами и язык неестественно вывалился изо рта.
–Смерть через удушение – самая мучительная смерть, – вдруг раздался сзади чей-то холодный голос.
Стив испуганно обернулся, отбрасывая в сторону пояс, и увидел стоящего у открытого окна Барнса. Тот скрестил руки на груди и мрачно смотрел на Капитана. Маски на лице не было.
–Баки, – сглотнул Роджерс, и сердце пропустило удар.
–Ну и зачем? – в глазах раздражение и ненависть.
Кэпу стало не по себе. Он растерянно взглянул на свои руки в перчатках, на убитого им Крейна и побледнел. Стало невыносимо жарко, и он стянул с лица маску.
–Я… я не знаю…
–Что ты здесь делал? Он моя добыча, – Баки был в ярости, голос сильно дрожал от бешенства. Он подошел ближе, подошва обуви противно скрипнула по полу.
–Я… – Стив поднялся на ноги. – Так ты следил за ним.
–Он. Моя. Добыча, – повторил Барнс. – Я должен был убить его. А не ты.
–Но…
–Я обещал себе!
–Я думал… – растерялся Стив.
–Ты не думал, – оборвали его.
–Ты мучил его.
–Этот ублюдок заслужил.
Так оно и было. Стив это знал.
–Не ты должен был это сделать. Ты забрал его у меня!
–Он всё равно мёртв. Не этого ли ты хотел?
–Я! – Баки злобно сверкнул глазами. – Ты не представляешь, что я хотел сделать.
–Ты опять убиваешь. Ты не должен.
–А что только что сделал ты? Погладил его? – Баки толкнул Стива в грудь и ударил его металлической рукой.
Капитан не удержался и упал на пол. Рядом с трупом Крейна.
–Я!
Баки навис над Роджерсом.
–Должен!
Удар в лицо такой, что потемнело в глазах.
–Был!
А Кэп и не сопротивлялся, прекрасно понимая, что заслужил. Заслужил, потому что полез не в своё дело. Заслужил, потому что украл чужую месть.
–Убить!
Он разрушил всё, что между ним и Баки было. Всё, что он так старательно строил и возводил. Всё, чему он пытался его научить. Все маленькие победы рухнули в мгновение.
–Его!
Уже ничего не вернешь, и от этого стало горько на душе.
–Баки, послушай…
–Заткнись! – от удара что-то дико хрустнуло в лице, и Стив ощутил, как что-то вмялось ему под глаз.
–Прошу выслушай меня, – рот полон крови, а прикушенный язык не шевелится, но Роджерс всё пытался остановить друга.
–Я не хочу тебя слушать. Ты украл не своё. Ты убил меня, потому что я теперь не могу отомстить.
–Он уже достаточно настрадался. Ты пугал его, – Стив ощупал свою скулу, пальцы вдруг наткнулись вмятину.
Баки округлил глаза и недоуменно выдохнул.
–Так значит, он вдоволь настрадался? Не я? Не мне жить с постоянными кошмарами, съедающими меня каждую ночь?
Роджерс виновато-удивленно открыл рот, как очередной удар сломал ему надбровную дугу и от дикой боли Кэп потерял сознание.
Было такое ощущение как в сорок третьем, когда Баки погиб.
========== Глава 8 ==========
Dediscit animus sero, quod didicit diu
Не скоро забывается то, что долго заучивалось
Усталость разливается по искалеченному телу. Дрожат ноги и руки, шея затекла настолько, что уже болит голова. Пот струйками стекает между лопаток, скользит вдоль позвоночника. Волосы липнут к вспотевшему лицу, Баки пытается их смахнуть, но не получается. Глаза слипаются от боли и унижения. Хочется спать, но невозможно, пока в тебе еще находятся. Пока чужие руки цепляются за твои плечи, и острые ногти впиваются в кожу. Пока всё внутри пульсирует от боли, когда в тебя изливаются вновь и вновь. И сердце сжимается от отчаяния, когда тебе не дают дышать, когда отбирают жизнь.
Когда тебя касаются руки, о существовании которых ты хочешь забыть вот уже на протяжении пары месяцев. Когда в тебе шевелятся чужие пальцы, которые ты мечтаешь отрубить. Но не можешь. Потому что уже нечего отрубать. Не от кого.
Но кошмары всё равно снятся каждую ночь. И от них нет покоя ни в забытьи, ни в кайфе, нигде.
Когда чужие руки хватают за волосы и с силой оттягивают назад так, что кожа на шее натягивается до боли, когда чужое мерзкое дыхание опаляет кожу, когда чужая ладонь трогает там, где некогда трогал Стив…
Баки закричал, упираясь о края раковины, и взглянул в ненавистное зеркало. Бледное лицо, темные синяки под глазами, щетина, густая и черная, жирная от пота кожа. Барнс нахмурился, и отражение, издеваясь, нахмурилось в ответ. Он так постарел, словно прошли не недели, а годы, полные отчаяния и уныния. Баки в ярости замахнулся и опустил металлический кулак на зеркальную поверхность. Она тут же с хрустом покрылась паутиной трещин, и осколки посыпались в раковину. Баки, тяжело дыша, закричал, громко и пронзительно, опуская живую руку на зеркало, круша его, разбивая, наслаждаясь болью, улыбаясь, как сумасшедший, когда на сбитых костяшках выступили капельки крови. Боль отрезвляла, говорила, что он живой, что он дышит, что всё еще здесь. В этом мире. Но Баки было мало, он кричит еще громче, срывая голос, раздирая горло, всхлипывает, чувствуя, что вынужден выплакать всё, что накопилось внутри. Пока никто не видит. Баки сжал правой рукой осколки, царапая пальцы, ладонь. Слёзы, горячие и горькие опалили покрасневшие щеки, он слизал их с губ и шумно втянул воздух, задыхаясь.
Он поднял взгляд и заметил в остатках зеркала Харлин. Она испуганно отскочила к двери, увидев, как перекосилось лицо Баки. Он резко обернулся, дорожки слёз блестели на щеках, путались в щетине. Глаза зло сверкнули.
–Что? – злобно спросил Баки, сжимая металлическую руку.
–Ничего, – тихо прошептала девушка, пятясь к стене. В глазах плескался ужас. – Просто ты так кричал…
Баки медленно двинулся следом, заставляя блондинку вжаться в стену. Она вздрогнула, когда Баки подошел в плотную, опаляя её лоб горячим дыханием, почувствовала жар его груди и вскрикнула, когда Баки сжал её плечи и с дури ударил спиной об стену. Ещё и ещё раз, голова её моталась из стороны в сторону, затылок бился об стенку.
–Кричал?! Кричал?! Кричал! – заорал Барнс, брызжа слюной. Глаза его помутнели от гнева, лицо покрылось красными рваными пятнами. Он тряс девушку, словно она была тряпичной куклой. Он кричал что-то еще, не щадя сил и дыхания, под конец уже начиная хрипеть.
Устав, Баки с трудом отцепил металлические пальцы от плеча Харлин, замечая, как на девичьей коже остаются багровые отпечатки. Девушка дрожала словно осиновый лист, но голос прозвучал на удивление холодно:
–Может тебе сделать укол?
Бровь Баки невольно поползла вверх, он удивился такой реакции. Неуверенно взглянула на свои руки, на окровавленную ладонь, сжал-разжал её, словно не веря, что она его. Он судорожно вздохнул, слыша, как в висках пульсирует кровь, устало прикрыл глаз и кивнул. Ему нужен покой. Много покоя.
Харлин осторожно обработала его рваные порезы, аккуратно забинтовала ладонь и достала из небольшой коробочки ампулу и шприц. Баки в предвкушении откинулся на диван и прикрыл глаза. Он так устал, уснуть бы сейчас. Навсегда.
На руку был наложен жгут, Барнс привычно заработал кулаком, чувствуя, как холодная ватка растирает кожу. Сердце бешено заколотилось от ощущения восторга, когда игла вошла в вену, и лекарство побежало по сосудам. Харлин бережно наложила на место укол ватку, но мужчина даже не обратил внимания, от радости шумно выдохнув. Девушка сгребла аптечку и, немного постояв, удалилась из комнаты, оставив Баки одного.
Он уставился в потолок, видя, как туман застилает глаза. Блаженно улыбнулся, сглатывая, сладость морфия расплескалась по венам, сердце трепетало от восхищения. В голове будто взрывался праздничный фейерверк. Баки положил правую руку себе на грудь и заморгал, вяло и медленно, почти не дыша. Он так любил кайф, приносящий с собой радость, и так ненавидел, потому что он забирал жизнь, оставляя после себя лишь разруху, усталость и ненависть.
Стало хорошо. Мысли в голове перестали гудеть, стали свинцовыми и неповоротливыми. Баки сонно прикрыл глаза, облизывая сухие шершавые губы, с трудом глотая, живая перебинтованная рука заскользила по животу. Он сейчас был так похож на большого сытого кота. Пальцы сжали футболку на груди, поползли вниз, к паху, остановились. Баки втянул воздух через нос, равнодушно уставился в потолок воспаленными глазами, и рука скользнула под резинку спортивных штанов. Холодные пальцы коснулись члена, обхватили его, но Барнс не почувствовал возбуждения, слепо гладя по головке. Перед глазами предстал Стив, его немного виноватый вид, его приоткрытые от частого дыхания губы, влажные от того, что он их облизывал. Как он опустился перед ним на колени, как швырнул на кровать, обхватывая его плоть…
Баки почувствовал, как член в руке твердеет, и интенсивно заработал рукой. Мешали бинты, ссаднила порезанная ладонь, Барнс сжал зубы. Он дрочил себе, представляя мокрый язык Стива, ласкающего там, его пальцы, трогающие мошонку, выгибался, закусывая губы, чтобы не застонать и не разбудить спящую в соседней комнате Харлин. Не помогало, Баки никак не мог кончить, сколько не работал рукой, сколько не сжимал и не разжимал, сколько не представлял Стива. Ничто не могло сравниться с Капитаном Америка…
Устав и взмокнув, Баки расстроенно закрыл глаза и вздохнул, сводя ноги вместе и прижимая их к себе. Кто-то, кажется, Харлин, говорил, что морфий снижает сексуальное влечение. Невольно оправдывала его за то, что он её ударил, когда она ему пыталась сделать минет.
Баки заснул, дрожа от холода, прижимая к себе правую руку со сбитой повязкой.
Барнс недовольно разворошил аптечку в поисках таблеток или ампул, переполз на полку ниже, раскидывая коробочки со специями, солью, крупой и прочей лабудой. Зло побрасывал на пол фарфоровые кружки и блюдечки, пока на кухню не вошла Харлин. Повязку с её лица сняли на днях, но кожа на носу всё еще была неприятно желтоватого цвета.
–Ищешь морфий? Или промедол? – холодно поинтересовалась блондинка, наливая себе кипяток из чайника.
Баки сердито уставился на девушку, желваки под кожей заходили от ярости.
–Всё закончилось вчера. Ты же просил вколоть себе двойную дозу. Я схожу сегодня куплю, – сообщила Харлин, делая себе чай. Её лицо выражало полное безразличие к происходящей ситуации, но руки предательски дрожали. Она боялась неуравновешенного Барнса. Никогда не знаешь, что он выкинет в следующую секунду.
Баки устало присел на стул и обхватил голову руками. Его знобило, над губой выступил пот, пальцы паркинсонически дрожали.
–На, поешь, – перед ним на столе оказались бутерброды с колбасой, и Барнс едва успел подавить в себе тошноту. Он брезгливо отвернулся. Ему не до еды, ему хреново без дозы, и так невыносимо болит спина! – Поешь хотя бы немного.
Баки с трудом сглотнул вязкую слюну, наполнившую рот, и поморщился от кислого привкуса на языке. Он поднял глаза на блондинку, возившуюся у раковины, и заметил, как она вытаскивает из ушей беруши и кладет их в маленькую коробочку. Барнс вытер пот со лба и заправил непослушные пряди за уши. Холодный металл руки не принес желаемого облегчения, и Баки опустил руку на стол. Харлин боязливо уставилась на протез.
–Я мешаю тебе, – хрипло прошептал Баки, пытаясь унять дрожь.
Блондинка пожала плечами. За эти недели она уже привыкла.
Баки снова облизнул обветренные сухие губы.
–Тебе мешают мои крики.
–У всех бывают кошмары.
–Я напугал тебя позавчера.
–Я уже забыла.
Баки потер слипающиеся глаза. Порезы на живой руке заныли.
–Ты приютила меня.
–Тебя невозможно было не приютить, – девушка улыбнулась. – Ты был такой… – осеклась, раздумывая над тем, не взбесит ли его это слово.
–Слабым? Разбитым? Неопрятным? Несчастным? – боль резко пронзила спину, и Баки сжал металлическими пальцами своё колено.
–Беззащитным, потерянным, – призналась Харлин. – Тебя хотелось утешить.
Баки поморщился от боли, сменил позу, упер руки в колени, но не помогло.
–Давно тебе снятся кошмары?
Барнс кивнул, взглядом пытаясь отыскать в аптечке снотворное. Харлин поджала губы.
–Это, скорее всего, из-за опиатов…
Баки дернул головой, соглашаясь, и потянулся за пачкой таблеток. Боль, жуткая и мерзкая, пронзила позвоночник и растеклась по живой руке. В шее будто что-то взорвали. Баки зло отшвырнул от себя коробку, та с грохотом повалилась на пол. Упаковки посыпались на паркет, бутылочка спирта разбилась, и по кухне распространился удушливый запах этанола.
–Я не могу так больше, чёрт возьми! – не сдержался Барнс, горбясь и опираясь на стол. – Надоели эти проклятые сны. Я устал! Так невозможно жить. С этой болью, с этими воспоминаниями, с зависимостью. Это выше моих сил, – Харлин вздрогнула. – Я хочу с ними покончить, – голос стал глуше, Баки выдохся. – Я знаю, как.
Блондинка аккуратно присела на пол, собирая разбросанные кругляшки таблеток и капсул.
–Я готов обнулиться.
Это единственный выход. Единственно верный и правильный. И от него будет намного больше пользы. Забыть всё и никогда не вспоминать. Баки в первый раз в жизни пожалел, что ГИДРА теперь не может этого сделать.
–Что сделать? – не поняла девушка.
–Электрошок.
Голубые глаза Харлин округлились.
–Хочешь пропустить через себя ток?
Баки не шевелился, словно обдумывая это у себя в голове. Затем моргнул и кивнул, пожимая губу.
–Ты с ума сошел! Нет! – блондинка сгребла лекарства в аптечку и грохнула её на полку шкафа. – Я никогда не сделаю это. За кого ты меня принимаешь? Да и чем? Нас этому не учат, я даже пытаться не буду. Всё! Тема закрыта. Даже думать об этом не смей.
–Пожалуйста, помоги мне, – Баки поднял на девушку глаза, полные страданий и безысходности. В сердце у блондинки что-то кольнуло. Но она покачала головой. – Это поможет. Всегда помогало.
–Всегда? Тебе, что, уже делали эту процедуру?
Барнс неопределенно качнул головой.
–Пожалуйста. Я не могу так, с этими кошмарами. С этими воспоминаниями.
–Побочный эффект от электрошоковой терапии – ретроградная амнезия. Ты этого хочешь? Забыть всё?
Баки сглотнул, смотря в окно. Кивнул. Это так сладко – забыть всё и никогда не вспоминать.
–Я не могу, – Харлин покачала головой.
Баки снова кивнул. На его лице промелькнула горечь, и сердце девушки болезненно сжалось.
–Я прямо сейчас схожу за наркотиками, – пообещала она, пытаясь сгладить свой отказ.
Баки вновь кивнул.
Стив самому себе боялся признаться, что жизнь без Баки лучше. Никакого стресса, ни переживаний, всё встало на свои места, и жить стало легче. Наконец-то Роджерс вздохнул свободно. Вновь вернулся к тренировкам, за каждый пропуск истязая себя и своё тело, больше отжиманий, больше подтягиваний, еще восемь дополнительных кругов на стадионе. Будто стараясь забыться и не думать о Баки. Но не помогало. Он стоял перед глазами, словно живой намек на то, что Кэп не справился. Не смог удержать дорогого друга и разрушил то хрупкое, что между ними когда-то было. Стив винил себя и вина убивала его изнутри. Он не дал Баки отомстить и реабилитироваться, и от этого было паршиво на душе. Ведь это была его битва, а он влез туда, куда не следовало.
Стив устало вытер лицо полотенцем и нацепил на себя спортивные брюки. Пару часов назад он закончил играть с Сэмом в баскетбол, и всё тело теперь страшно ломило с непривычки. Ему не стоило терять форму. Не стоило постоянно сидеть дома и сторожить Баки, будто он был несмышлёным ребенком.
Роджерс вышел из ванной и резко застыл прямо в коридоре. По ногам гулял ветер. Сердце радостно затрепетало: он помнил, что не открывал окон, и он знал, что так может делать только Баки. Кэп медленно двинулся к спальне и заглянул внутрь, замечая, что окно закрыто. Вздох разочарования вырвался из груди, и Роджерс взглянул на всё еще незаправленную кровать. С тех пор, как он выгнал Барнса, Кэп не стал ничего менять здесь, даже спал до сих пор на жестком диване, надеясь, что Баки вернется в любую минуту. Стив прикрыл за собой дверь и пошел на кухню.
Он глядел себе под ноги и вдруг заметил, проходя мимо гостиной, что там горит настольная лампа. Стив похолодел. Он старался бесшумно ступать босыми ногами, вглядываясь в темноту, не натыкаясь на какие-то предметы. Зашуршала бумага, и Стив, наконец, разглядел ночного незнакомца, развалившегося в кресле. Это был Баки.
Роджерс перестал дышать.
Барнс с невозмутимым лицом разглядывал блокнот Стива для рисования. Пейзажи и здания Нью-Йорка, небрежные зарисовки людей в парке, складки штор, Наташа, попросившая её нарисовать, улыбается. Голуби, чашка кофе, лицо спящего Баки, набросок его металлической руки, его глаза, на этот раз раскрашенные акварелью. Баки, с другой прической, в военной форме. Старый Баки, не Зимний солдат. Барнс задержался на этом рисунке, затем вздохнул и перелистнул. Баки, спящий на боку, голый по пояс, напряженная спина. Баки, развалившийся на кровати, с разведенными ногами, а между ними…
Пунцовый Стив вырвал из рук удивленного Барнса свой блокнот и прижал к обнаженной груди. Сердце бешено отбивало ритм. Он не должен был этого видеть.
–Ну, вот. Просишь меня открыться, а сам не хочешь мне даже рисунки показать.
Стив смутился. Ему было радостно, что Баки вернулся, что он сидит сейчас здесь, перед ним. Боже, сколько он его уже не видел? Роджерс улыбнулся, захотелось обнять друга, прижать к себе, похлопать по плечу, но он лишь стоял и улыбался, стискивая в вспотевших руках блокнот. Лампа горела тускло, но Кэп видел, что Баки был бледен и слаб. Он вяло моргал и часто дышал.
–Я, я рад, что ты здесь, – выпалил Стив, понимая, что нужно что-то сказать. Обязательно. – Прости меня, Баки, пожалуйста, прости. Я не должен был убивать Пугало, прости меня. Это должен был сделать ты. Я так виноват. Баки, прошу тебя, вернись. Не уходи больше никогда. Я обещаю, что не буду давить на тебя, Баки, слышишь?
Стив чуть ли не на колени опускался, умоляя Барнса, но тот задумчиво глядел перед собой.
–Я вспомнил.
–Что? – не понял Роджерс.
–Я вспомнил. Ты также стоял с альбомом в руках, когда в младших классах его у тебя пытались отобрать. Ты не убегал, испуганный стоял в углу, альбом выдирали у тебя из рук и рвали листы, а ты стоял и смотрел. Пытался остановить их, но тебя не слушали, лишь смеялись над твоими жалкими попытками. Ты был таким хилым и тощим. Одни кожа да кости. Ты был раза в три меньше, чем сейчас. Настоящий хлюпик. Тебя постоянно избивали в подворотнях. Нападали всегда по двое-по трое, колотили до полусмерти, разбивая всё лицо в кровь, но ты не убегал. Ты не умел скрываться и убегать. Принципиальный. Ты словно истинный христианин: тебя били по одной щеке, а ты подставлял другую. Я вспомнил, что ты постоянно болел. Простуды, нарывы, воспаления легких, бронхиты, ты не вылезал из кровати. И мне постоянно приходилось торчать у тебя дома, потому что гулять ты не выходил. Ты вечно давился соплями, потому что у тебя была аллергия на пыльцу. А на уроках физкультуры нас заставляли бегать кругов по восемь по стадиону. И ты начинал задыхаться, даже ста метров не пройдя. Тебя что-то душило внутри, ты страшно хрипел, упираясь руками в колени, сгибался, потому что так легче было дышать. У тебя всегда был забит нос, и очередной приступ астмы превращался для тебя в настоящий кошмар. А потом, когда они проходили, у тебя зверски болела голова. Я вспомнил и то, как ты спас меня. Когда ГИДРА взяла наш отряд в плен и когда тебе сказали, что нас вызволять не будут. Ты пришел один и расшвырял их всех… Лучше бы ты оставил меня там, подыхать в газовой камере или от очередного сумасшедшего опыта доктора Золы. Я бы сдох и никогда бы не испытал всего этого дерьма…
Стив шокированно раскрыл рот.
–Это… О Боже, Баки, это же прекрасно, что ты вспомнил. Я… я так рад, Баки!
–Ты-то да, – обиженно прошептал Барнс. – Но что с этим делать мне? Я изменился, я другой. Нет больше того Джеймса, он исчез. Я никогда им не буду, даже если вспомню всю, свою жизнь. Ты когда-нибудь замечал во мне какие-нибудь привычки, действия, слова или мимику, по которым ты мог догадаться, что в этом теле Джеймс Барнс? Глядя на меня, ты мог бы воскликнуть: «Да это же Баки, тот самый, я узнал!» Я не хочу ничего этого помнить и знать. Всё, что со мной произошло недавно, – это полная херня, разрушившая во мне всё, хотя, казалось, и разрушать-то нечего. Это гребанное изнасилование, до сих пор мне снящееся в кошмарах! – голос Баки невольно задрожал, но лицо оставалось злым и сосредоточенным. Стиву стало не по себе. – Я не могу от этого избавиться, это глубоко! Это не достать и это отравляет мою и без того никчемную жизнь. И то, что я не мог отомстить за себя. Я же поклялся себе в том, что убью этого подонка, но я не смог. Потому что ты опередил меня! – Стив стушевался, растерянно глядя на Баки. – Ты всё испортил. Эти страшные боли, – Баки дёрнулся, металлическими пальцами указывая себе на спину. – Они губят меня, сжирают всё, убивают меня. И наркотики, раньше приносившие покой и умиротворение, тоже начали меня убивать! И твой грёбанный отсос, который был хер пойми чем, взорвал мне и без того зажаренный мозг. Я устал, я не могу так.
Баки с трудом встал из кресла, опираясь на неживую руку. Стив виновато молчал.
–Ты вспомнил…
–Не радуйся, – оборвал его Барнс, шаркающей походкой направляясь в ванную.
Стив вздохнул, не зная, что и сказать. Хотелось сказать многое, но в тоже время и ничего. Слова здесь были лишними. Баки хотя бы пришел к нему и сказал всё, что накипело в душе. Пришёл именно к нему. Чтобы поговорить.
Лицо Стива разочарованно вытянулось, когда Баки вытащил из-под ванной коробку с рыболовными снастями и достал оттуда ампулу и шприц.
–Что это? – ужаснулся Роджерс, понимая, что мог бы и не спрашивать.
Баки сглотнул и устало прислонился к стене, закатывая рукав черной куртки. Стив округлил глаза, увидев фиолетово-синие и желтовато-зеленые синяки на венах, ладонь и пальцы покрыты рваными порезами.
–Господи, Баки…
Барнс будто не замечал Кэпа, поглощенный введением дозы, взгляд его лихорадочно блестел и руки тряслись. Он весь взмок, и Стив понял: Баки пришел к нему всего лишь ради дозы. Роджерсу стало невыносимо обидно и больно.
–Ты прятал у меня наркотики? – ядовито спросил Кэп.
Барнс проигнорировал его вопрос, вытаскивая шприц из вены и отбрасывая в сторону.
–А ты ведь даже не обработал рану…
Баки молчал, уставившись в стену. Дыхание его стало прерывистым, зрачок сузился и превратился в маленькую черную точку. Пряди, выбившиеся из небрежно собранного на затылке хвоста, облепили взмокшее лицо. Стив ощутил кольнувшую в сердце жалость. Во что превратился его друг? В наркомана. А он ничего не может с этим сделать.
–Баки, – Кэп потормошил его, но Барнс всего лишь устало взглянул на него, но будто бы и не заметил. – Останься здесь. Я помогу тебе. Я найму лучших врачей для тебя и…
Баки вяло покачал головой и закрыл глаза. Стив поджал губу, в отчаянии сжимая металлическое плечо друга. Бледный, вспотевший, бородатый.
–Я помогу тебе, обещаю. Чего ты хочешь? Я всё сделаю.
Стив испытал ужас и жалость, ему так хотелось помочь, подбодрить, сказать, что всё будет хорошо. Кэп опустил взгляд на губы Барнса, искусанные, местами красные, сухие, и прижался к ним.
Баки что-то промычал, но отталкивать не стал, наверное, не было сил.
Стив целовал до тех пор, пока не закончился воздух в легких, и отшатнулся, понимая, что только что сделал. Баки открыл глаза, недоуменно глядя на Роджерса. На лице застыл немой вопрос.
–Чёрт, мне не стоило этого делать, – в ужасе прошептал Стив.
Баки медленно кивнул. Сглотнул, кадык дёрнулся, и Роджерс взглянул Баки прямо в глаза. Тот всё еще был под кайфом. Разговаривать с ним было бесполезно. Стив попытался встать, но металлические пальцы грубо сжали колено. Кэп вздрогнул, забыв, как дышать. Барнс сделал это явно неосознанно. Живая теплая рука потянулась к его лицу, коснулась скулы, провела большим пальцем по брови. Стив вздрогнул, когда волна удовольствия прокатилась по всему телу.
–Зажило, – тихо прошептал Барнс, вспоминая, как ужасно всё-таки выглядела рана на гладком лице Капитана.
Стив кивнул. Регенерация. Труднее было объяснить Фьюри и Наташе, как он оказался в номере Пугала.
Так они просидели еще минут пять, Баки стал приходить в себя, моргать, вытирать пот со лба. Стив заправил ему прядь за ухо и задержал пальцы на мочке. Барнс хмуро сдвинул брови и схватил его за запястье.
–Надо идти.
–Останься, – попросил Кэп.
Баки медленно помотал гудящей головой, словно каждое движение причиняло неимоверную боль. Роджерс протяжно вздохнул, когда Барнс коснулся его обнаженной груди, пытаясь оттолкнуть от себя, чтобы встать. Обе руки холодны, и не поймешь даже, где металл, а где нет. Кэп вновь прижался к губам Баки, раздвигая их языком, проскальзывая внутрь. В животе Роджерса сладко потянуло, он прижался сильнее, чувствуя, как ладони Баки покоятся на его груди. Барнс целовал в ответ, но как-то вяло, нехотя, не умеючи. Стив прикусил его нижнюю губу и виновато отшатнулся.
Баки опустил руки и прижал их к себе.
Где-то на кухне зазвонил мобильник Роджерса. Но он не шевелился, глядя другу прямо в глаза. Или уже не другу.
–Как глупо, – прошептал он. Губы горели, он ощущал вкус Баки на языке, и чувствовал, что краснеет. Он никогда от этого не избавится.
–Звонят, – напомнил Барнс, отворачиваясь.
–Подождут.
Баки не отреагировал, с интересом изучая белый кафель на стене.
–Ладно, сиди здесь, пожалуйста, никуда не уходи, – попросил Стив и коснулся правой руки, холодной, словно лёд. Джеймс тут же отдернул пальцы.
–…Стив, новое задание. Фьюри просил тебя подключиться, – затараторила Наташа. – Начинаем прямо сейчас, я заеду за тобой минут через десять…
–Нет, стой, я никуда не пойду.
–В смысле? – опешила девушка. – Фьюри…
–Мне всё равно, пожалуйста, только не сегодня, как-нибудь в другой раз.
–Но, подожди… Ааа, – Наташа засмеялась. – Я поняла, у тебя свидание?
–Эээ… – Стив выскользнул из кухни и заглянул в ванную, проверяя, всё ли в порядке с Баки. Комната была пуста. Роджерс кинулся в гостиную, застыл, заметив, что окно открыто.
