Текст книги "Дотянуться до звезд (СИ)"

Автор книги: . Анна Дарк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 16.

POV Блейк.

Ожидание меня угнетало. Мы как идиоты сидели в машинах и ждали, когда наблюдающие дадут знак атаковать. План был до безобразия прост и одновременно безумен.

Хендриксон собирался сбыть приличную партию наркоты, и в момент встречи нашей задачей было появиться и убрать всех присутствующих. А уж дальше в дело вступает Куцый, и мне плевать, что он задумал.

Конечно, вряд ли изворотливый сукин сын лично появится, не его масштаб, а жаль.

Каждый из парней, которые участвуют в этом «штурме», прекрасно осознает опасность. Без потерь тут не обойдется. Вопрос лишь в том, для кого это задание станет последним.

Мне внезапно стало тошно. Нет, я не боялся смерти, я с рождения был к ней готов. Просто внезапно я понял, что вопреки всем своим мукам, всем попыткам моего подсознания подкинуть аргументы за ее возвращения, я поступил правильно.

Разве заслуживает Мая жизни среди опасности? Кто выдержит каждый день трястись от страха в ожидании возвращения любимого? Никто. Таким как я нельзя заводить крепкие отношения или семью.

Сейчас я понял, что стою на пороге судьбоносного решения, да или нет. Останусь я в опасном теневом бизнесе или начну все с нуля. Остаться было проще, я знал, чего мне ожидать и как жить. Но оставить все это дерьмо позади давало шанс начать жизнь заново. Попытаться стать другим человеком. Человеком, для которого возможны личное счастье, семья и радости простой жизни.

Но хочу ли я этого? Конечно. Встреча с Маей заставила меня глубоко почувствовать неправильность и уязвимость моей жизни.

А вот смогу ли я? Не знаю. Это чуждый мне мир, о котором я толком ничего не знаю. Неизведанная территория, по которой придется двигаться вслепую. Вполне возможно, что я просто не создан для спокойной и законопослушной жизни. При мысли о таких глобальных изменениях становилось по-настоящему страшно…

Я должен принять решение. Сейчас. Больше времени на раздумья нет.

– Я слышал, это твое последнее дело? – прервал ход моих мыслей Билли.

– Я еще не решил, – мрачно ответил я.

– Как это?

– А вот так.

Билли задумчиво посмотрел на меня. Он был жестокой машиной для убийства, но при этом я не мог назвать его плохим человеком. Парадокс конечно.

– Чего ты хочешь от жизни, Блейк? – спросил он.

– Того же, что и все – счастья, – неопределенно передернул я плечами.

– А твое счастье – она, – сказал Билли, и это прозвучало как утверждение, а не вопрос.

Я ошеломленно уставился на парня рядом с собой. Откуда он знает?

– Блейк, не думал, что скажу это, но ты должен уйти, – что? – В нашем мире людей всегда можно поделить условно на две категории – такие как я, то есть те, кому нечего терять, кто живет одним днем. И такие как, допусти Чарли, он вовсе как будто ищет неприятности. Ты же всегда отличался расчетливостью и жизнелюбием. Тебе дорога или на самый верх, но ты слишком добр, чтобы выписывать смерть тысячам незнакомых людей, или тебе вовсе лучше выбираться из этого дерьма. Бросай все это и живи нормальной жизнью, иначе в один прекрасный день ты станешь таким как я или таким как Чарли, потеряешь себя.

Я потрясенно моргал, глядя на Билли. Кто это такой, и что он сделала с Билли?

Видимо, заметив выражение моего лица, он добавил:

– Странно слышать такие вещи от наемника-садиста, но ты мне нравишься, и лишь, поэтому я советую тебе бежать из этого болота, пока не стало слишком поздно.

Пока не стало слишком поздно? А разве это уже не случилось? Я родился и всегда так жил. Это у меня в крови. Могу ли я жить по-другому?

– Пора, – раздался голос из рации.

Машины потоком хлынули к старому пирсу. Пульс участился в предвкушении жаркой заварушки.

Участники встречи явно не ожидали нашего появления, но быстро пришли в себя. С автоматом наперевес и боевым кличем, Билли выскочил из машины. Я поспешил за ним с таким же автоматом.

Вокруг творилось нечто невообразимое. Было чувство, что мы стали героями какого-то третьесортного боевика. Стрельба слышалась отовсюду. Воздух сотрясали взрывы, и повсюду лежали мертвые тела. В нос била отвратительная смесь гари, пороха и крови. Впервые за всю свою жизнь мне стало страшно.

Я просто ясно осознал, что не хочу умирать на пороге новой жизни. Это для меня стало откровением. Я принял решение, оказавшись на краю гибели, я понял – больше я не хочу иметь отношения ко всему этому. К смерти, наркоте, постоянной опасности.

Я хочу жить.

Начать все с чистого листа. Стать другим человеком. У меня получиться, должно получиться. И тогда, возможно, я смогу попробовать что-то с Маей…

– Блейк! – услышал я яростный оклик Билли и понял, что позволил себе на какое-то мгновение задуматься.

И это дорого мне обошлось. Я не сразу понял, что произошло. Уложив длинной очередью двух противников, осознал, что ноги слабеют, а перед глазами все плывет.

Все-таки я словил пулю. Похоже, так или иначе, это было моим последним заданием…

POV Мая.

Я почти перестала спать, от мыслей о еде становилось дурно. И виной тому не моя беременность, точнее она, но не в привычном смысле слова.

Токсикоза, как такового я не ощущала вовсе. Может рано, а может я счастливица. Но мысли о будущем не давали мне покоя. Как быть? Что делать?

А еще сильная, просто нестерпимая боль терзала душу и сердце при мысли о том, что Блейк нашел другую. Это ей он теперь улыбается, она тонет в омутах невероятных глаз, она получает его заботу и нежность.

Хотелось орать. Просто орать во все горло. Почему? За что мне все это? Как жизнь может быть так жестока?

Единственное, что спасало от полного помешательства, это мысль, что я могу навредить ребенку своими истериками и нервами. Только это заставляло меня стараться спать и через силу пихать в себя еду.

Я понимала, нужно рассказать о беременности родителям, но оттягивала разговор как могла. Мне не хотелось никаких вопросов, а они непременно возникнут. Я просто не готова к этому.

Ну и когда ты будешь готова? Когда появится живот, и скрывать станет невозможно? Этот вопрос я задавала себе по сотне раз в день, но так и не находила ответа. А ведь мне давно пора устраивать свою жизнь.

Пора решить, где и на что мы будем жить, пора начать действовать. Вот только сил на это я не находила, сидела закрывшись в своей комнате, каждый день обещая себе завтра начать новую жизнь.

Тайком от родных я посетила врача, который подтвердил и беременность, и срок. Так же у меня взяли анализы, и через два дня я узнала, что все в норме. Мне выписали витамины и посоветовали лучше питаться, и поменьше нервничать. Легко сказать, когда твоя жизнь лежит в руинах, а будущее скрыто стеной непроглядного мрака.

Однако, я неоднократно ловила себя на мысли, что раздумываю о том, как будет выглядеть мой малыш. Как его будут звать. Чем мы с ним будем заниматься. Его присутствие еще совсем не заметно, но я уже люблю его. Всем сердцем. Подумать только, внутри меня новая жизнь, мой ребенок…

Решив последовать совету врача на тему больше и лучше кушать, я покинула комнату, чтобы стащить на кухне что-нибудь вкусненькое.

Съев йогурт и два черничных пирожных, я вышла в гостиную. На глаза попалась стопка журналов, и меня потянуло их полистать. Журналы были самые разные, от Космополитена, серьезных новостных и политических изданий.

Лениво листая страницу за страницей, я натолкнулась на статью, где мой взгляд зацепился за название города. Лос-Анджелес. Город, где я познала величайшее счастье, боль и страх.

«Беспрецедентная бандитская разборка закончилась десятками погибших» – гласил заголовок. Я не знаю, какой черт дернул меня к более внимательному изучению статьи, чем мимолетный взгляд, но мой взгляд зацепился за большое, цветное фото.

На фотографии были запечатлены множество тел накрытых простынями. Но я перед собой видела лишь одно.

Из под ближней простыни было видно руку. До боли знакомые часы и кольцо были на ней. Нет!

Схватив журнал, я со всех ног побежала наверх. Ни секунды, не думая, я набрала номер, который знала наизусть. Мне просто нужно услышать его голос.

Но вместо гудков я услышала «абонент недоступен». Нет-нет. Это не может быть правдой!

Но чем больше я изучала крупное фото, тем четче осознавала убийственную истину.

Его больше нет.

Блейк навсегда покинул этот мир.

– НЕТ! – заорала я, что есть мочи. Наверное, меня слышали даже в Америке.

Стены давили, казалось, комната вокруг смыкается, и в ней не хватает кислорода. Мне нужно на улицу. Немедленно.

Вскочив, я бросилась прочь из комнаты, но у лестницы столкнулась с мамой.

– Мая, что случилось? – в голосе был неподдельный страх. – Ты так кричала…

– Нет.! Оставь меня! – я не соображала, что делаю. Перед глазами калейдоскопом проносились мгновения, что я провела с Блейком.

Нет, этого не может быть! Он не мог умереть!

Но я своими глазами видела фотографию…

– Доченька, послушай… – старалась она удержать меня за руку.

– Отстань! – завизжала я и постаралась ее оттолкнуть, выбраться из хватки матери. Растерявшись, она разжала пальцы, а я, потеряв равновесие, покатилась кубарем по лестнице.

Тело пронзила острая боль, и я погрузилась во тьму…

Глава 17.

POV Мая.

Темно. Хочется пить. Где я?

Медленно ко мне приходит осознание того, что темнота – следствие закрытых глаз. Призывая на помощь все свои силы, я распахиваю глаза и тут же закрываю обратно, ослепленная ярким светом.

Затем, я снова, но уже медленно и осторожно открываю глаза. Вот теперь терпимо.

Обвожу место, где я оказалась, взглядом и понимаю – это больница. Вместе с этим открытием приходят и воспоминания. Господи, нет!

Попытка сесть приводит к вспышке боли во всем теле. Что… Почему… Я упала с лестницы!

Мой ребенок!

Пытаюсь позвать кого-нибудь, но из пересохшего горла вырывается лишь слабый хрип. Видимо, меня все-таки услышали, потому-что меньше чем через минуту в палату заходит медсестра.

– Мисс Стенфорд, как вы себя чувствуете? – интересуется женщина лет тридцати пяти.

– Пить хочу, – хриплю я.

– Конечно, – кивает она и выходит прочь.

Вместо этой женщины в палату со стаканом воды заходит мама. Она помогает мне выпить живительную влагу и после садиться на стул неподалеку от моей кровати.

В ее глазах я вижу боль. Много боли.

– Мама, – шепчу я, – Что с тобой? Почему у тебя такое лицо?

В голове проскакивает догадка, но я гоню ее прочь, не давая укорениться в голове.

– Мая, родная моя… – ее голос на миг прерывается. – Почему ты нам ничего не сказала?

Я прекрасно понимаю, о чем она.

– Что… – мне никогда так тяжело не давались слова. – Что с моим малышом?

– Мая… Мне так жаль, – начинает плакать она. – Все будет хорошо…

Она продолжает что-то говорить, но я ее не слушаю. В моем мире больше ничего не осталось. Ее слова – смертный приговор. Нет сил, плакать, нет сил, кричать, ни на что нет сил…

За что? Что я такого сделала? Почему у меня забирают все и всех?

Мой ребенок… Его больше нет. Нет последнего лучика света во тьме моей жизни.

Последняя ниточка, что связывала меня с Блейком, оборвалась. И самого Блейка больше нет.

Они ушли, умерли, оставили меня одну… Они забрали с собой все – мою жизнь, сердце, душу. У меня больше ничего не осталось…

Я, наверное, сплю. Это не может быть правдой. Не может! Сейчас я проснусь, и Блейк улыбнется мне своей голливудской улыбкой…

Но этого не будет. Его больше нет.

Больше никогда я не услышу его голос, его смех. Не увижу его глаз, не прикоснусь к его телу… Дура! Ты и так не могла всего этого делать. Он выгнал тебя. Он нашел тебе замену…

Знать, что у него была другая, было больно, но это ничто по сравнению с чувствами, которые я испытываю сейчас. Раньше я хотя бы знала, что он жив… Возможно, счастлив. А сейчас… Сейчас его нет.

Моего ребенка тоже нет. Моей надежды на светлое будущее. Моей надежды на счастье. Не будет ничего, о чем я так мечтала. Я не буду радоваться первому слову, первому шагу, первой улыбке… Ничего не будет. Никогда.

Родители из кожи вон лезли, чтобы заставить меня начать жить и что-то делать. Меня выписали из больницы довольно быстро, но мне было все равно, где лежать, дома или в больнице.

Дни сливались в единый безликий серый ком. Вокруг постоянно суетились люди, но я их как– будто и не замечала. Все, что мне хотелось, чтобы меня, наконец, оставили в покое.

Зачем они меня мучают? Зачем говорят, что все будет хорошо? Ведь не будет. Просто не может быть.

Они вообще постоянно что-то говорили, куда-то меня таскали, как куклу. Неужели они думают, что поход за тряпками может заставить меня забыть все?

Конечно, родные правы, надо как-то жить, но как? Где взять силы?

– Мая, дорогая, к тебе гости, – произнесла мама.

Я лишь отвернулась к стене. Никого я не хочу видеть.

– Пусть уходят, – произнесла я.

Я услышала хлопок двери и почувствовала, как рядом со мной прогнулась кровать. Почувствовала прикосновение к волосам, меня гладили по голове как ребенка. Мягко и успокаивающе.

Эти прикосновения несли покой. Я была благодарна, что этот человек не пытается со мной говорить, ни в чем не убеждает. Мне было удивительно хорошо и комфортно. Ощутив потребность увидеть, кто это.

Когда я повернулась, крик застрял у меня в горле. Я схожу с ума. Определенно. Я просто перестала различать реальность и фантазии…

POV Блейк.

Я смотрю на Маю и не узнаю ее. От девушки остались кожа да кости. Вокруг глаз тесные круги, и вообще она была почти прозрачной…

И это – моя вина.

Два с лишним месяца назад я допустил критическую ошибку. Зазевался и получил пулю. И это меня чуть не убило.

Девять дней я провел в отключке на грани жизни и смерти.

Вначале, меня даже приняли за мертвого, а неизвестно откуда взявшиеся журналисты, которые появились вслед за копами и медиками, успели наделать фотографий.

В итоге, медики все же поняли, что хоронить меня рано, но из-за журналистов половина всех, кого я знал, были свято уверены, что я погиб.

Дошло до абсурда, сердобольные знакомые почти успели меня похоронить, если бы не Билли, который положил конец этому бреду.

Преступный мир жесток, и слабым там делать нечего, но все же в нем есть свой кодекс чести, который Гарри соблюдал. Он держал свое слово и отпустил меня, перечислив на мой счет жирную сумму. Оказалось, что в первые дни, в бреду я постоянно нес что-то про новую жизнь, это и подстегнуло Гарри к выводу, чему я был несказанно рад, когда пришел в себя.

Пуля задела позвоночник, и полтора месяца мне запрещали вставать. А когда, наконец, мне дали добро на самостоятельное передвижение, то я понял, что мне чуть ли не заново придется учиться ходить.

Но чего у меня хватало, так это упорства. Я часами на пролет учился ходить, наплевав на боль и усталость, которую чувствовал круглые сутки. И это принесло свои плоды, чуть больше, чем через неделю, я с трудом, но передвигался, а через три – бегал.

И, конечно же, у меня была уйма времени для раздумий. Было время продумать, как устраивать дальнейшую жизнь. Для начала нужно было сменить квартиру, не хочу больше жить в этом районе.

Так же у меня имелись некоторые связи и наброски бизнес-плана. Я их сделал, когда начал задумываться о том, что не хочу всю жизнь выбивать дерьмо из всяких придурков по чьему-то приказу. Теперь пришло время, довести все до ума. Продумать детали.

И конечно же, я думал о Мае. Много думал. Я тосковал по ней безумно. Каждую ночь я видел ее во снах, слышал ее голос, чувствовал запах…

Временами мне казалось, я близок к безумию. Я искал доводы оставить ее в покое, не вмешиваться в ее жизнь, и их было море, но мое желание, быть к девушке как можно ближе, перевешивало их.

В итоге я решился. Приду в форму, сменю жилье и поеду за ней. Ну, а после, займусь бизнесом.

Найти ее место жительства оказалось легко. Дверь мне открыла красивая, моложавая женщина. На мою просьбу встретиться с Маей, она как-то поникла и отказала. В душу закралось мерзкое беспокойство.

Все мои попытки увидеть девушку проваливались. Ее родители были как будто не в себе, а просьбы объяснить, что происходит, попросту игнорировались.

Но я не сдавался и приходил по нескольку раз в день. В конечном итоге женщина сдалась. С самого первого дня никто ни разу не поинтересовался, кто я и зачем хочу видеть их дочь. И теперь, наконец, я услышал этот закономерный вопрос.

Я понятия не имел, как представляться, и решил безопасности ради сказать, что я просто друг из штатов. Услышав это, она скривилась.

В отчаянии и ярости, буквально выплевывая слова, женщина запальчиво говорила. Говорила, что из штатов Мая вернулась сама не своя. Была несчастной и подавленной из-за неразделенной любви.

С нарастающим ужасом я слушал историю женщины. Падение с лестницы, выкидыш, и после Мая стала напоминать механическую куклу. Почти не ела и не спала, ни с кем не желала контактировать. Ушла в себя целиком и полностью.

Выкидыш. Мая была беременна. Господи. Кто отец?

Эта мразь, которая измывалась над ней, или я? Ведь перед ее отъездом мы провели жаркую ночь, и я был потрясающе беспечен…

Сотни раз я представлял нашу встречу, но таких вариантов не было. Я долго гладил ее по волосам, безумно желая крепко прижать ее к себе, забрать всю ее боль и никогда не отпускать.

И вот она – моя Мая смотрит на меня огромными глазами.

– Блейк, – шепчет она.

– Мая, – улыбаюсь я.

Тут она начинает мотать головой. Сворачивается в клубок и сквозь громкие рыдания бормочет что-то нечленораздельное.

Крепко обняв ее, говорю ей всякие успокаивающие слова, мне просто невыносимо видеть ее такой. Сломленной, не похожей на себя.

Наконец, успокоившись, она смотрит на меня и спрашивает:

– Кто ты?

– Мая, малышка, это же я – Блейк, – говорю я.

– Неправда. Блейк умер, – всхлипывает она.

– Я здесь, Мая, – тихо шепчу я.

– Но как…

– Все потом. Просто успокойся, маленькая моя.

Я качаю девушку на руках как ребенка, крепко прижимая ее к себе.

– Не уходи, – тихо просит Мая. – Не бросай меня.

– Никогда, – клянусь я. – Никогда.

Глава 18.

POV Блейк.

Не знаю, сколько мы так сидим, но вскоре девушка слегка успокаивается и отстраняется от меня.

– Я думала, ты мертв, – шепчет она.

– Почему? – спрашиваю я. Мне действительно интересно.

– Я… я видела фотографию под статьей и узнала… часы и кольцо, – ее голос дрожит, выдавая эмоции.

Прикрываю глаза, силясь успокоиться. Убить мало этих журналюг. Их стараниями, мне блядь чуть похороны не организовали! Я ни хрена не могу сделать! Будь моя воля, подал бы на ублюдков в суд, но учитывая характер происшествия не могу, мне не нужна огласка, учитывая мое стремление, начать все с нуля.

Именно из-за их гребанной статейки, Мая прошла через столько мук… И тут меня как током шарахнуло. Если бы не статья, девушка бы не начала истерить, не упала с лестницы, не потеряла ребенка. И примерно через шесть месяцев я бы стал отцом!

И тут гаденькая мысль охладила мою кровь —, а мой ли это был ребенок? Я должен узнать, но как спросить ее, не вызвав новый поток слез?

– Мая, это долгая история. Вышло простое недоразумение. Как видишь, я жив и здоров, – улыбаюсь я, запихав поглубже лишние эмоции.

– Расскажи, – просит девушка.

– Ну если вкратце, – начинаю я, – То наша потасовка привлекла внимание, и на место быстро прибыла толпа копов, медиков, и журналисты пролезли.

По взгляду Маи я вижу, что не удовлетворил ее интерес.

– Я проявил небрежность и словил пулю, а ребята в спешке решили, что я помер, – объясняю я ей.

– Как можно живого человека посчитать мертвым? – хмурится она.

– Мая, они бандиты, профессиональные убийцы, – девушка вздрагивает от моих слов. – Их призвание отнимать жизни, а не спасать. К тому же и времени особо разбираться, не было. Но как видишь, все хорошо.

– Ты сильно пострадал? – интересуется она.

Не так сильно как ты, малышка…

– Прилично, но все в порядке, – отмахиваюсь я, не желая вдаваться в подробности и лишний раз расстраивать девушку. – Мая, мне нужно кое-что знать…

Блядь, как же спросить ее?

– Что? – хлопает она глазами.

– Твоя мама сказала, что ты потеряла ребенка, – смелее Уокер, не будь тряпкой! Надо выяснить все здесь и сейчас, чтобы двигаться дальше. – Чей это был ребенок, Мая?

Девушка смертельно бледнеет. После моих слов она вся сжалась и поникла. С одной стороны, мне хочется врезать самому себе, а с другой, я должен знать.

В комнате царит гробовая тишина.

– Мая, это был ребенок Риччи или мой?

– Твой, – шепчет она очень-очень тихо, но я расслышал.

Глубоко вздохнув, я закрываю глаза. Моя беспечность дорого обошлась девушке, и я просто ненавижу себя сейчас. А она сама-то уверена, что это мой ребенок? Эта мысль, как всплывает в сознании и отравляет меня.

– Ты уверена? – тихо спрашиваю я.

В зеленом взгляде плещется боль вперемешку со жгучей обидой. Этого достаточно для того, чтобы мне захотелось провалиться на месте.

– Уверена, – ответила она мертвым голосом.

– Прости, – прошептал я в ее волосы, крепко прижимая к себе. – Прости меня, пожалуйста.

Для меня это было совершенно ново – просить прощения. Но как ни странно, я не ощущал дискомфорта, не прилагал усилий.

Слегка отстранившись, девушка поцеловала меня. Поцелуй был неожиданно горячим и страстным. Я замер, потрясенный напором Маи.

Она целовала меня, прижимаясь всем телом, терлась о мой пах. Твою ж мать! Она меня откровенно соблазняла!

– Подожди. Мая, остановись! – взмолился я, задыхаясь. Ее провокация более чем удалась. Я был предельно возбужден, так, что даже больно становилось.

– Ты не хочешь меня? – горячо прошептала девушка мне на ухо, продолжая доводить меня до исступления своими прикосновениями.

– Мая, ты расстроена, и мы находимся в доме твоих родителей. Я пришел к тебе, потому что ты нужна мне, а не для того чтобы трахнуть тебя, пользуясь ситуацией.

– Блейк, пожалуйста! – с каким-то непонятным отчаянием произнесла она. – Мне это нужно. Ты мне нужен. Сейчас. Немедленно.

Она снова впилась в мои губы, пока я шокированно смотрел на нее, пытаясь осмыслить информацию. Видит Бог, я старался не поддаваться. Сопротивляться. Но ее напор был слишком силен, а разлука такой долгой!

С глухим стоном, я ответил ей, вкладывая в поцелуй всю тоску, отчаяние и муки последних месяцев.

Отстранившись, девушка соскочила с постели и заперла дверь. После чего вернулась и оседлала меня.

Я задыхался от нахлынувших чувств и эмоций. Реальность отступала под напором сметающего все на своем пути горячего желания.

Когда вся одежда оказалась разбросана по комнате, я стиснул зубы. Она слишком потеряла в весе, хотя осталась по-прежнему прекрасной. Я еле сдерживался, чтобы не начать целовать, кусать и лизать каждый сантиметр ее тела, слышать громкие стоны… Но приходилось сдерживать себя, прилагая немыслимые усилия. Нам нельзя настолько уходить от реальности…

Накрыв губами нежную розовую вершинку, я опустил руку вниз и ввел палец в ее лоно. Девушка издала громкий стон.

– Тише, детка, – прохрипел я ей на ухо. – Нам совершенно ни к чему привлекать внимание твоей матери.

Я продолжал ласкать ее, упиваясь ощущениями. Мая закусила губу, чтобы не издавать звуков. Ее руки шарили по моему телу, тянули за волосы. Не в силах больше терпеть, я вошел в нее одним толчком на всю длину. Вздрогнув, девушка сильно вцепилась мне в волосы, так, что чудом не вырвала клок.

Я погружался в нее снова и снова, желая стать ее частью, теряя себя в ней. Она вбирала в себя мое тело, сердце и душу. Мне хотелось навсегда остаться ее частью, ведь она уже проникла в мою кровь, въелась под кожу.

Ее ноги начали дрожать, в мышцы крепко сжимать мой член в приближении оргазма. Девушка выгнулась подо мной, ее ногти разорвали кожу на моей спине. Я заткнул поцелуем ей рот, вбирая громкий, протяжный стон.

Вскоре девушка расслабилась, и я почувствовал приближение своего оргазма. В последний момент, я с великим трудом вышел из горячей плоти и с глухим рыком кончил ей на живот.

Черт. Я опять чуть не облажался. Эта девушка лишает меня разума, заставляя забывать обо всем.

Чувствуя себя полностью выжатым, я опустился на Маю, вжимая ее тело в матрас. Она меня опустошила, полностью выжала.

– Я люблю тебя, Мая, – прошептал я.

Понятия не имею, откуда пришли эти слова. Они вырвались из неведомых глубин сознания, шокировав меня.

POV Мая.

Всю негу и расслабленность как ветром сдуло. От тихих слов Блейка все внутри замерло. Измученное сердце так хотело в это верить! Но гаденький голосок здравого смысла, шептал, что мне послышалось.

– Что ты сказал?

Мужчина старательно отводил взгляд. Мне не послышалось, но, похоже, он уже пожалел о своих словах. Во рту появился горький привкус разочарования.

– Мая, я… – он запнулся.

– Не надо, Блейк, – покачала я головой.

Мне не нужны признания, вытянутые силой. Блейк скатился с меня и сел на кровати.

– Мая, я перелетел через океан, чтобы увидеться с тобой. Ты и не представляешь, как я тосковал по тебе, – тихо сказал он. – Дни без тебя казались серыми и безликими, я постоянно о тебе думал. Ты будишь во мне неведомые и несвойственные мне чувства. Они меня пугают. Это слишком ново.

Мое сердце колотилось как сумасшедшее. Каждое его слово грело душу.

– Ты моя зависимость, – продолжал он. – Мое помешательство. Да, Мая, я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я, прижавшись к нему.

– Знаю, – грустно улыбнулся он.

Блейк поцеловал меня нежно и трепетно, в этом поцелуе не было ни грамма похоти или вожделения, а только трепетная привязанность. Он боялся этих чувств, но все-таки нашел в себе силы признать их, и за это я его любила еще сильнее.

– Нам бы не помешал душ, – произнес Блейк, отстранившись от меня.

Я с ним была полностью согласна. Наши тела блестели от пота и семени Блейка, и душ был просто необходим. Но дома была мама. Черт!

Блейк нашел на кресле в углу полотенце, и, как могли, мы вытерлись им. Нам нужно срочно спускаться, мама, наверное, места себе не находит от беспокойства. Как она еще не пришла узнать, жива ли я?

Быстро одевшись, мы спустились в гостиную, где сидела напряженная как струна мама. Она сразу все поняла, как только увидела нас рядом, рука в руке.

– Значит друг, – произнесла она.

Стоящий рядом Блейк замялся и выглядел каким-то потерянным, и я решила действовать сама. Но я не успела и рта открыть, как она продолжила:

– Зря я раньше не решилась поговорить с тобой. Но сегодня я быстро поняла, что ты больше чем друг.

– Миссис Стенфорд… – начал он.

– Не надо, – оборвала мама, взмахом руки. – Я не собираюсь тебя судить или вмешиваться, но хочу предупредить, еще раз заставите мою дочь так страдать, и я вас из-под земли достану.

В голосе и взгляде мамы было столько холода, что я непроизвольно поежилась. Стало как-то жутко. Я никогда ее такой не видела.

– Я здесь, чтобы исправить свои ошибки, – произнес Блейк.

– Очень на это надеюсь, – с этими словами она вышла прочь.

Мы так и остались стоять, держась за руки. Нам о многом предстояло поговорить, многое выяснить и решить, но сейчас я была полна надежд. Нет, боль и тоска не покинули до конца сердце, я никогда не перестану оплакивать своего ребенка, но теперь у меня есть надежда, стать счастливой. И я буду бороться за свое счастье всеми способами.