Текст книги "Когда наступит рассвет (СИ)"

Автор книги: ann_k_a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Лидия идет гордо, с высоко поднятой головой, показывая свою отвагу. Она знает, что для кого-то может быть смешной, но не для себя. По пути в учебное заведение она создала внутри себя воина, который готов подставиться под вражескую пулю, чтобы обезопасить того, кого поистине любит. Мартин снова вспоминает Стайлза, его улыбку, карие, с любовью смотрящую на нее глаза… Теперь она точно уверена, что поступает правильно.

Ее кто-то хватает за руку, чтобы остановить, но она не поддается, продолжая идти. Она убеждена, что это Хейл, ведь ее схватку она запомнила еще вчера. Такое и, правда, не забыть. Девушка лишь прибавляет шаг, вовсе не желая разговаривать со своим ненавистником: этого она хотела меньше всего. Она вообще не планировала с ней встречаться сегодня, но этому было суждено случиться.

– Далеко собралась? – спрашивает брюнетка.

Лидия нехотя поворачивается, сдерживая себя, чтобы в очередной раз не расцарапать лицо Хейл, делает глубокий вдох, чтобы не сказать колкостей в ее адрес. Пока она держится уверенно. Она осматривает Кору с ног до головы, после чего практически выплевывает:

– Тебя бы в свои планы хотелось посвящать меньше всего.

Да, одной фразой Лидия моментально ввела брюнетку в ступор, от чего последняя похлопала глазами, приоткрывая рот. Сказать, что она была растеряна, – ничего не сказать. Хейл была уверена на все сто процентов, что после вчерашнего Мартин будет ей подчиняться, плясать под ее дудку, но она ошибалась. Она не ожидала, что ее соперница будет такой собранной и мужественной на поле боя. Брюнетка стоит около минуты, придумывая какую-нибудь реплику в ответ, от чего Лидии становится так скучно, что она собирается уйти по своим делам.

– Кажется, кто-то забыл про вчерашнее? – наконец говорит Хейл. – Мне казалось, ты была готова на сделку… А знаешь, у меня прям чешутся руки разослать всем те фотографии.

Кора улыбается, довольная такой дерзостью. Она думает, что снова заставит Мартин выглядеть такой жалкой и никчемной, как вчера. Она уже представила у себя в голове, как лицо соперницы искажается в жалкой гримасе, но, устремив на нее карие глаза, не замечает ничего: девушка даже не шевельнула губами, не стала бегать глазами по помещению в надежде найти какое-нибудь спасение.

– Как жаль, что я могу обломать твое удовольствие почесать руки! Извини, но меня ждут в деканате, – договаривает рыжеволосая.

Мартин сейчас полностью уверена, что смогла утереть нос противной Хейл, не поддавшись ее напору. Она знает, что та сейчас недоуменно хлопает глазами от такой дерзости, и не желает ее больше видеть. Хейл та, которая испортила ее жизни, заставила отказаться от мечты.

Лидия уже подошла к кабинету, где находился их деканат, но не решалась войти, как будто что-то сдерживало ее внутри. Она переминается с ноги на ноги, чувствуя подступивший к горлу ком и появившуюся ниоткуда неуверенность. Она смотрит на цифру «207», затем на надпись ниже «Факультет актерского мастерства», и на нее нахлынули воспоминания. Девушка помнит, как прошлым летом, будучи абитуриентом, стирала ноги на пороге кампуса, волнуясь за результаты вступительных внутренних экзаменов; помнит, как волнительно потирала ладоши, ожидая, пока вывесят на стенде списки поступивших; помнит, как с радостными криками выбегала из академии, набирая номер матери, чтобы рассказать, что она зачислена на первый курс…

Эти воспоминания заставили ее вздрогнуть, а сердце – издавать бешеные кульбиты. Она подтерла стекавшую по щеке слезу, делая глубокие вдохи и выдохи, словно собиралась с мыслями. Она уже не чувствует той былой уверенности, как раньше, лишь ощущает себя жалкой и сильно потрепанной судьбой. Она только хочет коснуться дверной ручки, чтобы наконец-то зайти внутрь и завершить намеченное, но за нее это делает кто-то другой.

С той стороны распахивается дверь, и девушка замечает своего декана, мужчину лет сорока, с покрашенными из-за проступающей седины волосами, аккуратно выбритой короткой бородкой. На нем был черный хлопковый костюм, голубая сорочка и серый галстук. Это придавало ему солидности, как, в принципе, было и положено по статусу. Перед выходом он взглянул на часы фирмы «Royal London», будто куда-то торопился, но его сбила с толку стоявшая перед ним студентка, поэтому он почему-то выглядел рассеянно, словно забыл, что намеревался сделать.

Он осматривает ее, пытаясь то ли вспомнить ее, то ли понять цель ее визита, но потом выпрямляет корпус, поправляет галстук и серьезным голосом спрашивает:

– Девушка, вы что-то хотели? – его голос такой уставший, немного осевший, с некой хрипотцой.

– Да, – как-то робко отвечает та.

Мужчина, показывая жестом «проходите», следует за ней, прикрыв за собой дверь. Он говорит секретарше, чтобы та позвонила некому Римору и сообщила о переносе их встречи на два часа, затем заходит в свой кабинет.

Лидия отчаянно пыталась не смотреть в его лицо, замечая его сердитость, и скользит взглядом по его кабинету. Стол был завален бумагами, что явно намекало на сильную загруженность мужчины. Это было видно и по темным кругам под глазами, опущенным плечам и неестественной осанке. Она понимала его загруженность, ведь он руководит факультетом около восьми лет. За это время этому мужчине удалось сделать многое: увеличить штат сотрудников, принимая на работу молодых специалистов, открыть много секций для студентов, организовать множество мероприятий и возродить старые традиции факультета. И сейчас девушка действительно удивлялась его упорству, которое помогло совершить такой кропотливый труд.

Мистер Бартемельо садится на черное кожаное кресло, придвинувшись к столу и облокотившись на него. Он смотрит на нее в ожидании, но под таким напором девушке не удается вымолвить ни слова. Декан смотрит на часы, недовольно цокая, и решает ускорить весь процесс.

– Так какова же цель вашего визита?

– Я… Я бы хотела забрать свои документы, – почти без колебаний проговаривает она.

Лицо мужчины принимает удивленное выражение. Он вскидывает одну бровь вверх, любопытно уставившись на свою собеседницу, вызвавшую в нем дикий интерес. Обычно они сами кого-то отчисляли из-за неотработанных пар, большого количества прогулов или же, например, трех пересдач, но были лишь единичные случаи, когда студенты хотели сами покинуть академию. Уйти легко, а вот попасть нет. И если уж она оказалась здесь, то у нее явный талант, подметил мистер Бартемельо.

– Могу ли я узнать причину? Просто это немного неожиданно.

– Конечно. Просто… Я поняла, что это не мое.

Она врет, и не только ему, но и самой себе. Знал бы он, каких усилий ей стоило прийти сюда, чтобы забрать документы, как тяжело ей отвечать на эти вопросы. Ей просто по-тихому хотелось забрать документы и исчезнуть, но, как назло, ей постоянно препятствуют.

– Ну что же, тогда скажите вашу фамилию и курс, – строго говорит декан.

– Лидия Мартин, первый курс, – прочистив горло, ответила она.

Мужчина кивнул головой, а затем повернулся к телефону, по которому, нажав какую-то кнопку, связался с секретаршей и попросил принести личное дело Лидии Мартин. Пришлось немного подождать, прежде чем секретарша принесла то, что просил ее начальник. За это время между Лидией и мистером Бартемельо возникло неловкое молчание, сопровождавшееся напряжением. Наверное, девушке это было на руку, ведь в душе вновь зародилось поганое чувство, от которого она постоянно пытается бежать. Она желает поскорее закончить то, что начала, но время тянется так долго, словно оно не по одну сторону баррикад с Лидией.

И вот дверь в кабинет декана открывается, а на пороге появляется секретарша с папкой в руках. Она медленно, словно никуда не торопится, несет документ, кладя его на стол, а потом разворачивается, так же удаляясь. Когда они снова остаются одни, мужчина берет в руки, из-под очков поглядывая на девушку, наверное, все еще надеясь, что она передумает. Как только он открыл папку, то сразу же заметил записи, в которых говорилось об активном участии девушки в жизни академии, о ее маленьких наградах, которые она успела завоевать за такой короткий срок. И сейчас он усомнился в подлинности причины, которую она назвала некоторое время назад.

Он наконец мог вспомнить ее. Она была гордостью их факультета, активистка, которая не могла усидеть на месте. Он вспомнил, как она вступала на битве групп, осеннем марафоне, как она естественно вжилась в образ одной из героинь за короткое время, когда им нужно было защитить честь академии. И он действительно не мог ее понять.

Он долистал ее дело до конца, после чего отложил в сторону, в кучу с другими не менее важными бумагами, встал со своего места, подойдя к окну и не глянув на нее. Декан поистине не понимал, почему лучшая студентка их факультета решает вдруг так скоротечно забрать документы. Возможно, мужчина осознавал, что под этим кроется что-то более серьезное, нежели призвание не быть актрисой. Он на самом деле хотел докопаться до истины, но не мог так глубоко залезть ей в душу: он будто видел ее переживания изнутри.

– Мисс Мартин, вы меня извините, конечно, но мне кажется, что вы торопитесь, – повернувшись к ней лицом начал декан. – Та причина, по которой вы собираетесь уйти, кажется мне нелепой, учитывая то, как вы проявляли себя в течение двух семестров.

Сердце Лидии пропустило удар, а потом словно готово было уйти в пятки. Быть практически разоблаченной в собственной лжи, не это ли ужасно? Ее ладоши немного вспотели от волнения, от чего она потерла их о подол миди-юбки, но кажется, это ей вовсе не помогло. Она чувствовала, как волнение начинало накрывать ее с головой. Еще чуть-чуть и она точно выдаст все, как есть, не боясь последствий.

– Отчего же вы молчите? – он снова посмотрел на нее. – Мне казалось, что вы пришли сюда с четко намеченной целью, а теперь сами же не говорите ни слова.

– Извините. Я просто хотела забрать документы без каких-либо объяснений, – вконец собравшись с мыслями, проговорила девушка.

– Хм, ну что же, это ваше личное дело, но прежде я отправлю письмо вашим родителям, чтобы оповестить их о том, что вы больше не являетесь студенткой Академии Драматического Искусства, – заключил мужчина.

Девушка недоуменно захлопала глазами, а волнение накрыло ее удушливой волной. Казалось, кислорода в легкие стало поступать меньше, чем обычно, и дышать было невыносимо. Если она не возьмет себя в руки, то у нее тотчас же начнется паническая атака, о которых знает только Стайлз и Итан. И как же досадно, что их нет рядом в такой момент! Она вовсе не подумала, что ее родителям пошлют письмо об ее отчислении, и это начало ее беспокоить: девушка совершенно не планировала говорить об этом матери и отцу так скоро. Представив, что же будет впереди, она сделала себе только хуже: голова начала кружиться, и, кажется, она готова потерять сознание.

– Мисс Мартин, с вами все в порядке? – обеспокоенно спросил мистер Бартемельо, подойдя к ней.

– Да, вполне. Просто очень жарко и не хватает воздуха.

Мужчина, услышав просьбу девушки, быстро подбежал к окну, открывая его настежь и позволяя свежему воздуху вторгнуться внутрь. Он заметил, как бледное лицо Лидии начало принимать нормальный цвет, а сама девушка стала ощущать себя гораздо лучше. Ей не хотелось ни минуты оставаться наедине с деканом, который своими вопросами вгоняет ее в тупик, поэтому она встала со стула и, забрав со стопки папку со своим личным делом, намеревалась покинуть кабинет. Мистер Бартемельо не стал ее больше останавливать, позволяя уйти без лишних вопросов. Он просто покачал головой и бросил ей вслед « ну как знаете» и снова отвернулся, повернувшись к окну. Мужчина видел через окно, как девушка, прижав сильно к груди папку, быстрым шагом удалялась с территории. Он уже понимал, какую ошибку она совершила, обрывая путь к своему собственному счастью.

***

Мужчина сидит в огромной пустой аудитории, сосредоточенно рассматривая документ за документом. Иногда у него начинают слипаться глаза то ли скуки, то от сухости, но он просто обязан сегодня закончить проверку курсовых работ, иначе его ждёт вычет на кафедре. Стайлз отбрасывает проверенную работу в стопку, снимая очки и откидываясь на спинку стула в надежде снять нахлынувшее напряжение. Он уже битый час сидит за одним и тем же занятием, но никак не может достигнуть конца, как будто здесь бесконечное множество папок с бестолковыми текстами.

Стилински моментами сердится, когда замечает, какую глупость пишут студенты, взяв непроверенную информацию из интернета, уже чувствует, как рука просто жаждет написать неудовлетворительно, но его быстро отвлекают, сильно хлопая дверью. Сначала мужчина не хочет отрываться, считая, что это какой-то студент, решивший прийти на лекцию пораньше, уже берет красную ручку, желая просто перечеркнуть все листы и выплеснуть свой гнев, но на его стол падает тень, от чего он нехотя поднимает глаза, сквозь очки замечая стан ректора.

Он, немного опешив, привстает со стула, немного отодвигаясь его назад, откашливается в кулак из-за неожиданно возникшей мокроты в горле, поправляет бабочку и тянет руку, желая таким жестом поприветствовать должностное лицо.

Он извиняется за свою медлительность и за то, что не сразу сделал это, ссылаясь на усталость и стопку непроверенных работ, но замечает слабую кривую улыбку ректора, который садится напротив него, будто их сейчас ожидает длинный диалог.

Это начинает немного настораживать, потому что обычно мистер Грин, он же ректор, не заходит по пустякам. Стилински складывает руки в замок, намереваясь услышать то, зачем же пришёл его начальник, но тот лишь перебирает ручки на столе, словно это очень занимательно, но для брюнета это было томительно. Сначала ему хотелось обратиться первым, но это было бы грубо, поэтому он просто молчал, то глядя в окно, то просто осматривая помещение, стены которого почему-то стали давить на уши.

– Мистер Стилински, как вы понимаете, я нанёс вам визит не просто так, – начал мистер Грин.

Стайлз одобрительно кивнул, сглатывая подступившую слюну. Не то чтобы он боялся ректора, просто неожиданное волнение охватило его. Мистер Грин всегда был почетным человеком, да и занимаемая им должность требовала уважения. Это был пожилой мужчина старой закалки, немного сутуловатый, наверное, из-за многолетнего труда и постоянного сидения на одном месте, хромой на правую ногу. Его морщинистое лицо никогда не выражало удивления или же, например, злобы, оно было словно неподвижным, ни одна жилочка не шевелилась в напряженный момент.

– Дело в том, что я хочу поговорить с вами на очень важную тему. Надеюсь, она не останется для вас незамеченной, – необычно громкий голос зазвенел эхом в ушах мужчины.

Стилински снова нервно сглатывает слюну, очевидно, не понимая, что от него хотят, да и почему так тянут разговор, который так и не мог завязаться вот уже вторую минуту. Он стучит пальцами по столу, смотря то на кипу курсовых работ, но в загадочное и интригующее лицо своего начальника, который сейчас казался ему неизученной загадкой.

– Я, наверняка, затягиваю тему. Это видно по вашим нервным жестам, но хочу вас уверить, что эта новость должна вас порадовать.

Эти слова немного успокоили Стайлза, который уже расслабился всем телом, не дышал прерывисто, словно боялся. Он даже немного улыбнулся, поправив прическу, и снова уставился на своего начальника.

– В общем, начну с самого главного. У меня для вас есть одно серьезное предложение, точнее не у меня, а у моего старого приятеля из Бостона, – он наполовину развернул свой корпус. – Помните, когда к нам приезжали очень важные гости, тогда вы еще руководили театральными постановками?

– Да, конечно. Ведь это было не так давно, – вспоминая, какого упорного труда ему это стоило, ответил Стилински.

– Так вот, мой друг, по совместительству владелец одного из театров Бостона, был просто в восторге. Он никогда не видел таких живых актеров. Одним словом, был несомненно рад лицезреть что-то необычное.

Эти слова заставили Стилински немного покраснеть, заливая розовой краской его бледные щеки. Это очень смущало, хотя он и был не против такой похвалы. Да, у него был определенный талант, но он никогда не думал, что его постановки будут пользоваться спросом в других штатах. Это было для него далекой несбыточной мечтой.

– Так вот, к чему я клоню. Мой приятель очень хочет видеть вас там. Я пока не знаю в качестве кого, – он пожал плечами. – Может, в роли актера, а может, и режиссера-постановщика.

Последняя фраза заставила Стайлза выпрямиться в спине и по-дурацки заулыбаться. Эти слова определенно льстили ему, что не осталось, конечно, незамеченным. Ректор видел, как горят его глаза, как он резко оживляется, будто видит или слышит что-то необычное, но никто, кроме самого мужчины, не знал, как это для него важно.

Парень потупил взгляд, осознавая, что это правда. Он отчетливо помнил те времена, которые сейчас казались ему далеким сном. Он тогда был на последнем курсе, каждый раз, засыпая, мысленно примерял выпускную мантию и мечтал о будущем. О счастливом будущем, где он профессиональный актер или режиссер-постановщик, о великолепной девушке, он буквально распланировал каждый день, знал, куда поедет с друзьями, знал, что будет заказывать в кафе, на какой фильм поведет возлюбленную.

Он мечтал о роли в известном голливудском фильме, о радостных возгласах его поклонниц, о том драйве актерского мастерства. Он мечтал о той славе, о том, что девушки не будут отлипать от него, а отец – гордиться. Прошло уже много времени, но Стайлз по-прежнему не может вспоминать тот вечер без дрожи в руках.

Казалось, ничего не предполагало беды. Он, как обычно, возвращался с ребятами с выездной серии спектаклей в хорошем расположении духа. Их студенческие постановки пользовались огромным спросом, а в лиге они не раз занимали призовые места. И, казалось, счастью молодого парня, выпускника Академии Драматического Искусства, просто не было предела.

Семья Стилински жила ближе к окраине города, поэтому, проводив всех, парень спокойно вставил наушники в уши и включил любимую песню. Насколько сейчас он помнил, это было «Feeling good». Шаркая кедами по охлажденному к вечеру асфальту, парень радостно вспоминал последний акт пьесы, сотни раз прокручивал в голове слова их преподавателя-постановщика «Стайлз, задержись, с тобой хотят побеседовать». Парень даже помнил тот опечаленно-гордый взгляд наставника, когда останавливался рядом с двумя разодетыми по последней моде стариками. Помнил, как сердце сделало тройное сальто, когда он понял смысл услышанного.

« Стайлз, мы хотим после окончания академии видеть у себя в театре в Бостоне».

И молодой парень был готов броситься кому-нибудь на шею, чтобы выразить свою радость. Он, почти никого не замечая на своем пути, шел в своих мыслях, пока не дошел до изгороди своего дома, завидев рядом машину скорой помощи. Он прикрыл глаза, просто желая надеяться на все самое лучшее, однако врачи, бегавшие в полной суматохе то в дом, то из него, не предвещали ничего хорошего.

На ватных, почти негнущихся ногах он доковылял до порога собственного дома, на который его не хотели поначалу пускать, пока он в грубой манере не сказал, что он хозяин. Врачи, сразу же растолпившись, пропустили уже разгневанного парня внутрь.

Стайлз, все также зачарованный, словно в неком трансе, шел по длинному коридору, ведущим в родную гостиную, где заметил Мелиссу МакКолл, полностью опечаленную. Он окинул взглядом помещение, но отца своего так и не увидел, и это насторожило его еще больше. Нет, это не могло случиться.

– Миссис МакКолл, скажите, что это не то, о чем я думаю, – хрипло, едва сдерживая слезы, проговорил шатен.

Но Мелисса молчала, нагнетая не самые лучшие мысли. Стайлз присел на край дивана, зарывшись с головой в собственные руки, желая не чувствовать всей боли, которая начала медленно съедать парня изнутри. Он не хотел верить, что серьезная сердечная болезнь могла забрать его отца, единственного родного человека, на тот свет. Он отчаянно пытался не верить в это.

– Стайлз, пока с твоим отцом все хорошо. Приступ случился снова, но третьего раза не будет, понимаешь? Его сердце очень слабое, оно просто не выдержит этого. Сейчас он полежит у нас, но я советую тебе начать искать деньги на операцию. Если в течение десяти дней ты не найдешь деньги, то… Ты сам все понимаешь…

Женщина встала и ушла, закрывая за собой дверь и оставляя парня наедине со своими мыслями. Стилински взвыл от этой боли, совершенно не боясь, что может быть услышанным. Он отчаянно и с огромной силой бил себя по коленям, буквально вырывая свои волосы из луковиц, желая избавиться от всего того, что с ним происходит.

Он очень любит своего отца, поэтому сейчас должен был быть с ним, несмотря ни на что, пусть даже если ему придется отклонить предложение из Бостона, отказаться от своей мечты…

– Мистер Стилински, может, вы как-нибудь отреагируете? – озадаченно посмотрев на мужчину, спросил мистер Грин.

Но мужчина все еще никак не мог прийти в себя. Он думал, что ему никогда не представится второй шанс получить такое предложение. Отказываясь от своей мечты много лет назад, он понимал, что после поправки отца он уже будет не нужен и вынужден будет до конца своих дней работать в академии, но сейчас он находится в одном шаге от того, чего так давно желал.

– Да. Это потрясающе. Я удивлен, что они дают мне второй шанс, – радостно проговаривает брюнет.

Ректор, конечно, не понимает, о каком втором шансе идет речь, но старается не выглядеть глупым и просто кивает головой, нелепо улыбаясь. Мистер Грин осознает, что Стилински уже не откажется, как бы ему ни хотелось. С одной стороны, он рад, что мужчину ожидает карьерный рост. Но, с другой стороны, тяжело понимать, что их академия теряет такого добросовестного и профессионального сотрудника, который, будучи влюблен в свою работу, выкладывается на все сто процентов.

– Так это значит, что вы принимаете это предложение?

Сейчас мужчину настигло какое-то непонятное чувство, которое ввело его в настоящий тупик. На задворках сознания появляется мысль о том, что он будет на приличном расстоянии от Лидии, которая, наверняка, не переживет их расставания. От этого стало тяжело принять решение, которое пару минут назад казалось таким простым, словно не было никаких препятствующих барьеров. Он заводит руку в волосы от чувства незнания и безысходности, разрываясь внутри от двояких мыслей.

Мужчина четко понимает, что это его последний шанс, которого, возможно, больше не предвидится, но не может оставить девушку одну. Нет, он знает, что бывают отношения и на расстоянии, что это разрушит между ними границу преподаватель-студентка, но также понимает, что со своей работой они будут очень редко видеться. И это раздражало его больше всего на свете. Его тошнит от того, что, стоя перед очень важным выбором, он, словно мальчишка, теряется и не может достигнуть консенсуса. Он просто в замешательстве.

– В общем, я понимаю, что, как бы вам ни хотелось поехать в Бостон, вам сложно принять решение в ту же секунду. Должно быть, есть обстоятельства, которые вы не можете обойти, – он встает со стула. – Поэтому я дам вам пару дней на раздумья.

– Спасибо, – благодарно, почти полушепотом произносит мужчина.

Ректор уходит, а Стилински искренне благодарен ему за то, что он вошел в его положение. Ведь он действительно имеет обстоятельства, которые не может обойти. Стайлз четко осознает, что ему стоит поговорить с Лидией, которая способна не только понять его и войти в его положение, но и дать стоящий совет. И он решает, что не стоит тянуть, поэтому хочет сделать немного неожиданный визит сегодня вечером, сразу же после того, как, наконец, управится с курсовыми работами.

Он качает головой от осознания того, что еще на долгие часы обречен, берет одну из работ на проверку, раскрывая папку и принимаясь вдумчиво вглядываться в напечатанный на идеально белом листе текст.

***

Громкий звук телевизора разносился по всей квартире, даже залетал в самый скромный уголочек девичьего обиталища. Лидия, удобно разместившись на диване с огромной тарелкой недавно пожаренного попкорна, смотрела в коробку телевизора, на экране которого уже в тысячный раз крутили ее любимый фильм «Дневник памяти». На душе в буквальном смысле скребли кошки то ли оттого, что она сентиментальна, то ли оттого, что в голове миллионный раз девушка прокручивала события сегодняшнего утра. На стеклянном столике, разместившимся почти в центре гостиной, под кипой журналов лежало ее личное дело, в которое она заглядывала почти каждые пять минут.

Она все еще не могла поверить, что самое лучшее время для нее закончилось. Стоило ей только избавиться от убийцы ее брата, зажить нормальной студенческой жизнью, как эта тоненькая нить надежды на хорошее будущее вдруг резко оборвалась, будто ее и не было. Нет, она вовсе не винила Стайлза в этом, ведь первая сделала шаг, так что уж теперь жалеть.

Голова была тяжелой от переполнявших ее мыслей, так что она оперлась на спинку углового дивана, будучи не в силах ее держать. Тысячу идей о том, как все рассказать Стилински, а главное, собственным родителям, мелькали перед глазами, словно кадры, но стоящей и обоснованной не было. Она прикрывает глаза, сильно зажмуриваясь от подступающей боли, но от этого не становится легче, а страх и волнение накрывают ее с головой.

Неожиданно раздается звонок в дверь, но у Мартин просто нет ни сил, ни желания подниматься с дивана. Она надеяться, что по ту сторону квартиры поймут, что хозяйки нет дома, и уйдут. Она готова была поклясться, что слышала шаги, словно кто-то в отчаянии ступал по лестнице, и немного расслабилась. Но это было не так. Через пару минут вновь раздался давящий на голову звонок, и она уже нехотя плелась на негнущихся ногах к двери, но стоило ей только взглянуть в глазок, как ее тело тут же обомлело, а ноги не хотели держать их обладательницу.

Черт, как же ей сейчас не хотелось ни с кем говорить, особенно со Стайлзом!

Она просто боялась, что одним своим видом только может показать, как хреново у нее на душе, а беспокоить мужчину ей хотелось меньше всего. Но, кажется, на той стороне услышали, как она с грохотом скатывается по входной двери, и начались снова звонки.

Лидия металась с места на место, совершенно не зная, как себя успокоить, ведь сейчас она была настоящей истеричкой! Но потом, выпрямив корпус и сделав глубокий вдох, обратно подошла к двери, с нажимом на ручку открывая ее.

– Лидия, привет. Почему ты так долго не открывала? Что-то случилось? Я тебя не разбудил, – посыпались многочисленные вопросы.

Девушка отрицательно помахала головой, бросаясь в объятья парня. Сейчас они были такие крепкие и такие нужные, как никогда ранее. Она всем телом, всем ее существом прижалась к нему, чувствуя тепло, любимый аромат и разгоряченное дыхание брюнета. Немного отстранившись, она приблизилась к его лицу и коснулась его губ. И поверьте, мужчина чувствовал, как поцелуй отдает горечью.

– Лидия, скажи, что-то случилось? – обеспокоенно спросил он.

– Нет, просто я очень соскучилась. Мы с тобой не виделись почти неделю, – она выдавила что-то наподобие улыбки.

Мечислав улыбнулся и вручил ей букет красных роз, который планировал презентовать ранее, как только пересечет порог ее квартиры, но девушка поспешно бросилась к нему в объятья. Он видел, как она по-настоящему улыбнулась, а в ее глазах появился слабый блеск. Мартин поблагодарила его, но не бросилась обнимать, лишь сказала, что их стоит поставить в вазу, и тут же исчезла.

Мужчина прошел вглубь гостиной, присаживаясь на диван в ожидании своей девушки. Но эти минуты казались уж больно томительными, поэтому, не зная, чем себя занять, он решил взять какой-нибудь журнал на столике. Подойдя к нему, он потянул за край « Daily Telegraph», но по неосторожности опрокинул остальную стопку. Он поспешно стал их собирать, пока не наткнулся на картонную папку. Перевернув его лицевой стороной к себе, он, слабо шевеля губами, прочел « Личное дело Лидии Мартин».

Волна недоумения накрыла его. Он, почесав затылок, снова присел на диван, открывая папку и вчитываясь в каждое предложение. Нет, он знал, что все это значит, но просто осознание этого доходило до него медленно. Шестеренки в мозгу крутились еле-еле, а перед глазами образовалась белая пелена. Он прикрыл отяжелевшие за минуту веки, выдыхая скопившийся в легких углекислый газ. Он отказывался в это верить.

Мужчина и не заметил, как тонкие ножки девушки еле-еле ступали по половицам, едва появившись в гостиной, пока она не присела рядом с ним, обеспокоенно оглядывая его. Стилински поднял на нее свои карие глаза и читал боль и сожаление на ее побелевшем лице. Он, крепко сжав ее руку, спросил:

– Лидия… Что это значит?

Но, кажется, Мартин просто отказывается отвечать на вопрос. Она абсолютно растеряна, обескуражена, загнана в угол. Она бегает глазами по гостиной, лишь бы не столкнуться с его, которые с большим напором направлены на нее. Кажется, ее дыхание снова сбилось, а сердце делает многочисленные кульбиты и трехкратное сальто, черт возьми. Ее волнению нет предела, от чего голова вовсе отказывается соображать.

– Стайлз… – ее голос такой хриплый и надломленный. – Я должна была это сделать… Иначе мы… мы оба пострадали бы…

– Пострадали от чего? Лидия, я прошу тебя успокоиться и рассказать мне все.

Девушка, будучи не в силах больше сдерживать слезы, уткнулась ему в плечо, полностью отдавшись своим эмоциям. Стайлз, поцеловав ее в макушку, начинает гладить ее по волосам, спине в надежде немного успокоить, но все попытки оказываются тщетными. Он, немного отодвинувшись, обхватил ее лицо руками, поглаживая большим пальцем скулы или стирая стекающие слезы, приговаривая:

– Тш, Лидия, успокойся, пожалуйста. Сфокусируйся на моем голосе, ладно? – он получает одобрительный кивок. – Пожалуйста, расскажи мне все по порядку.

Эти слова, кажется, подействовали на Мартин, которая на минуту куда-то удалилась, заставив мужчину забеспокоиться, а потом вернулась с белым конвертом в руках. Она присела снова на диван и вручила конверт ему, медленно наблюдая за тем, как его жилистые руки открывают его, а затем вытаскивают содержимое.

Его глаза немного округляются, когда он замечает себя и Лидию на фотографии, но он не подает виду, что волнуется. Перелистывая снимок за снимком, он отбрасывает их на диван, начиная злиться на самого себя. Он отчетливо понимает, что этого его вина, только его. Он вспоминает тот вечер, когда назначил ей встречу в центральном районе Лос-Анджелеса, когда девушка, с опаской оглядываясь по сторонам, говорила, что их могут заметить, а в ответ на предупреждение получила «Лидия, сейчас уже вечер, здесь слишком много людей, чтоб нас заметили».