Текст книги "Когда наступит рассвет (СИ)"

Автор книги: ann_k_a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Но Лидия была слишком глупа и затуманена, заворожена этим светлым чувством, охватившем его с ног до головы, чтобы до ее сознания дошли слова друга, пытающегося уберечь ее от плачевных последствий. И снова она стала жертвой, только уже другого человека.

-Ладно, тогда приступает к вопросам, а я пока подумаю, что теперь делать с мисс Мартин.

Стилински, засунув руки в карманы аккуратно отглаженных брюк, вальяжной походкой направляется к своему столу, думая, что же на самом деле ему предпринять в такой ситуации. Он надеялся, что увидит ее в академии и все объяснит, но его надежды были ложны. По-видимому, рыжеволосую сильно задели те слова, что так небрежно вылетали из уст блондинки.

Он присаживается на стул, полностью откидываясь на его спинку, складывает руки на груди, одновременно следя за студентами, которые неумело хотели достать шпаргалки, и впускает в свои мысли Лидию, которая находилась непонятно где.

Пару раз он ловил на себе взгляды Карвера, что нервно щелкал шариковой ручкой и с напором смотрел на него, затем отворачивался, когда был пойманным, а потом это повторялось вновь.

И Стилински на самом деле понимал его, ведь Итану Лидия дорога не меньше: она первая, кто тогда с ним заговорил в коридоре, она та, кто поддержал его, когда ему было плохо и больно. Стайлз знал, что его непременно ждет разговор с этим молодым человеком прямо после зачета, поэтому просто решил поддаться течению и плыть по нему, не желая что-либо предпринимать.

Примерно через полчаса преподаватель стал собирать листочки с ответами, складывая их в одну большую стопку на столе, объявляя перерыв длительностью в двадцать минут, чтобы они могли прорепетировать постановку, а он-проверить их работы.

В коридоре стали раздаваться возгласы недовольных студентов, паниковавших перед выступлением, ведь основная часть их постановки повязана именно на Мартин, которую едва сыщешь за такой короткий срок. Послышались бурные обсуждения насчет того, как им теперь быть, что привело к большому количеству ссор: некоторые предлагали перенести выступление, пока они не найдут Лидию, некоторые же предлагали выступить без нее.

-Но как мы сделаем без Мартин? Она же почти главная героиня! -недовольно бурчала Юкимура, состроив печальную гримасу на лице.

-У вас еще предложения? Это не конец света, а завалить из-за нее зачет по сценическому искусству я не собираюсь! – выкрикнула Кора, сложив руки на груди.

-Так, успокойтесь.-встрял в разговор Карвер.– Будем пока выступать без Лидии, а потом она появится, я вам обещаю. Я найду ее, а вы начинайте без нее. Уверен, что мистер Стилински не проверит наши тесты так быстро.

Итан, договорив реплику и тем самым успокоив разъяренную группу, направился в свое излюбленное место, которое находилось на последнем этаже их академии, откуда открывался прекрасный вид на Лос-Анджелес, полностью убежденный, что Мартин будет именно там, ведь с утра видел, как она забегала в здание, а значит, не могла отсюда куда-то исчезнуть.

Он нажимает на кнопку двенадцатого этажа, доезжает до нужного места назначения, делает поворот налево, затем направо и снова налево, оказываясь в самом тихом месте. Итан замечает рыжеволосую девушку, что отчаянно разместилась на подоконнике, поджав под себя колени и обхватив их руками, что поминутно дрожали. Он слышит тихие всхлипы, которая Мартин тщетно пыталась подавить, подходит к ней, присаживаясь рядом и положив руку ей на плечо, от чего та немного вздрагивает.

-И-итан? Что ты здесь делаешь? – вытирая слезу рукавом своей кофты, удивленно спрашивает она.

-Ты не пришла на зачет, – очевидно для нее отвечает светловолосый.

-Но как ты меня нашел? Неужели я такая предсказуемая? – она выдавливает из себя улыбку.

-Если быть честным, то да. А теперь выкладывай, что у вас с ним произошло, – он присаживается напротив ее лица, ожидая дальнейшего ответа.

-С кем? – включая дурочку, начала рыжеволосая.

-Со Стилински. Ты плачешь, не пришла на зачет, а он слишком задумчивый и встревоженный сегодня. Таких аргументов достаточно, чтобы судить о том, что у вас сто процентов что-то случилось.

Мартин обреченно вздыхает, полностью разоблаченная своим другом, выпрямляется в спине, набирая больше воздуха в легкие и придавая себе немного уверенности, затем берет его за руку, крепко сжимая ее и начиная свой рассказ, подробно описывая момент, когда раздался звонок в дверь.

Карвер внимательно слушает подругу, понимая, что она глупо волнуется, поглаживает тыльную сторону ладони, пытаясь ее успокоить. Он внимательно следит за тем, как вздымается и вновь опускается ее грудь, как ее глаза бегают из стороны в сторону, а интонация меняется с каждым сказанным словом.

От услышанного, по правде говоря, у Итана округляются глаза, словно сейчас вырвутся из своих орбит, а его рука сильно сжимает женскую, оставляя там легкое покраснение после схватки. Он извиняется, ссылаясь на сильную впечатлительность и эмоциональность, затем заключает подругу в крепкие объятья, предугадывая, что сейчас она снова заплачет, зарывается в ее рыжие волосы, что беспорядочно лежали у нее на голове.

Минуту они сидят в полной тишине, но затем Итан отстраняется от Мартин и, глядя ей в глаза, произносит:

-Лидия, я понимаю всю твою ненависть к этому человеку. Знаю, что ты не хочешь его видеть, но ведь для тебя учеба на первом места. Разве ты готова завалить сессию ради этого человека? – он вновь берет ее за руку.– Я думаю, что нет. Да и группа для тебя многое значит, ведь ты же староста. Лидия, милая, я прошу пойти в этот зловещий зал, чтобы выступить, сдерживая эмоции при встрече с ним. Будь выше этого, я всегда тебе говорил, что ты достойна большего.

Мартин улыбается, вспоминая тот момент, когда он впервые сказал эти слова, оживляется, поправляя волосы и уже не натянуто улыбаясь.

-Знай, что у тебя есть я, Эллисон. Уверен, что она надавала бы тебе кренделей, если бы узнала, что ты сегодня вытворяешь, – парень сам смеется со своих слов, вспоминая ту несносную девчонку.– Мы на твоей стороне. Мы втроем против всего мира, помнишь? Мы справимся с этим, а сейчас подними свою попку, приведи себя в порядок и приходи в актовый зал, ведь скоро твой выход.

Карвер встает с подоконника, все еще улыбаясь, а затем оставляет ее одну, уверенный в том, что она примет верное решение, а сам направляется в актовый зал, где сейчас проходит его постановка. Он надеется, что все пройдет гладко, однако волнуется, нервно потирая вспотевшие ладошки.

Итан ходит за кулисами из стороны в сторону, вчитываясь в слова текста, находящимся перед его глазами, шепчет реплики про себя, то повышая, то занижая интонацию. Он все еще обнадеживающе выглядывает из щелки, образованной между шторами, желая увидеть через нее рыжую копну волос, однако полностью разочаровывается в необнаруженном.

Мысленно он уже сотый раз проклинает Стилински, который снова сломал бедную девочку, так отчаянно влюбившуюся в своего преподавателя, вскружившего ее светлую голову, но когда он обнаруживает Мартин, что упорно пыталась пробраться через толпу студентов, зубрящих свои слова, то легкая улыбка появляется на его лице.

-Я знал, что ты сделаешь правильный выбор и все-таки придешь, -подбадривающе начал Карвер, размахивающий руками из-за нахлынувшей радости.

-Я должна быть выше этого, верно? – вспоминает слова друга рыжеволосая, на что получает положительный кивок от него.-А сейчас пойдем, наш выход.

Она берет светловолосого за руку, выходя из-за кулис и занимая свое место, чтобы начать следующий акт придуманной ими постановки.

Мечислав, едва завидев девушку, сразу же оживился, выпрямился в осанке, шевеля широки плечами, удобно уселся на стуле, полностью устремив взгляд на Лидию, которая не поддавалась провокациям с его стороны и старалась просто играть свою роль.

Надо сказать, у нее был огромный потенциал в этой области, поэтому она могла блистать ими в театре уже сейчас, без какой-либо подготовке в академии, ведь она так эмоционально изображала героиню, словно пережила все это сама, хотя в каком-то роде так и было.

В голове Стилински крутилась лишь одна мысль: следует незамедлительно обсудить с ней утренний прецедент, из-за которого они рассорились, поэтому он уже ожидал окончания их выступления, теребя в руках ведомость группы.

Вот их постановка близится к финалу, на сцене уже погасает свет, а тусклый его лучик направлен на середину, где за каким-то круглым столом сидит Лидия и Итан в образе персонажей, обсуждая неудачную любовь главной героини.

Парень берет девушку за руку, сочувствующе и как-то сострадальчески глядя ей в глаза, немного сжимая ее ладонь. Она грустно улыбается, как бы вспоминая былые времена.

-Вам больно, мисс Аддерли? – спрашивает « Эндрю», все также держа ее за руку.

-Если бы вы знали как. Эта боль сидит вот здесь, – говорит она, прикладывая руку к груди.– И ничуть не отпускает.

В этот момент глаза Лидии и Стайлза сталкиваются в одной точке, а на глазах девушки образуется мокрый поток. Она моментально отворачивается, глядя на Итана, чтобы вовсе не сбиться и не забыть своих слов, которые она так долго придумывала для этой постановки.

-Знаете, почему я потеряла его? Потому что я просто так, без повода говорила ему, как он важен для меня и что он значит, потому что просила прощение, даже когда я была права, потому что прощала ему то, что никогда никто бы не простил, потому что верила в него, больше чем в кого-либо, потому что любила его, как никого…

Мартин непроизвольно устремляет свой взгляд в зал, где сейчас сидел Стилински и в упор смотрел на нее. Глаза девушки уже давно переполняют слезы, что она вот-вот расплачется, разглядывая их виновника.

Если бы она только знала, как Стайлз дорожит ею и как сильно терзает его чувство вины! Но она смотрит на него, словно эти слова адресованы в точности ему, и он понимает, что все этой чистой воды правда.

Карвер чувствует волнение подруги, поэтому приобнимает ее за плечи, как будто так и было запланировано. Приняв его поддержку, она вновь продолжает:

–Потому что терпела обиды сквозь слезы, потому что ценила его больше, чем себя.

И это все было моей грандиозной ошибкой, ведь чем больше мы к человеку с душой, тем быстрее он начинает наглеть и тем сильнее он причиняет тебе боль.

-Вы правы, юная миледи. И я вам глубоко сочувствую. Но, может, счастье ходит где-то рядом?

-Ах, мистер Эндрю, мой дорогой, я так устала гоняться за ним, что решила больше этого не делать, -она встает из-за стола, опираясь на деревянный стул.– Я думаю, что оно у меня уже есть. А теперь пойдемте я покажу вам свою оранжерею! – она подает ему руку, таким жестом зовя за собой.

«Эндрю» оставляет легкий поцелуй на ее порозовевшей щеке, и они направляются за кулисы.

На этом и заканчивается их постановка, поэтому Стилински, натянув улыбку чуть ли не до ушей, встает со своего стула, кладя на него ведомость, и громко аплодирует, хваля постановку. Он знал, что всем этим занималась именно Лидия, поэтому по достоинству оценил их выступление, даже не применяя критики.

После того, как он поставил в зачетки студентам их долгожданное и трудом заслуженное « зачтено», он просит Мартин остаться под предлогом обсудить важный вопрос.

Лидия начинает немного нервничать, слегка потирая вспотевшие от волнения ладони, кивает Итану, чтобы он все же оставил их наедине, и стоит возле него, глазами оббегая актовый зал. Мечислав, убедившись, что они одни, подходит ближе к девушке, вглядываясь в черты ее лица, затем берет ее хрупкую ладонь в свою, намереваясь объясниться. Но Мартин не терпит этот жест, вырываясь из схватки, отходит от него на метр, увеличивая расстояние между их телами.

-Лидия, то, что было утром, это все не правда, понимаешь? Она нагло лжет, я знаю это, и…

Он не успевает договорить, потому что его перебивает Мартин, которая не желала вспоминать, что произошло сегодня утром, ведь она проплакала из-за этого три часа!

-Мистер Стилински, мне кажется, что ситуация предельно ясна. Думаю, что стоит все вернуть на те места, откуда все начиналось. Я всего лишь ваша студентка, а вы мой преподаватель. По-моему, здесь все понятно, а то, что произошло утром, меня уже не касается, – отчеканила каждое слово она, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо.

-Но, Лидия, подожди. Позволь объясниться…

-Мне… Мне кажется, что…что все этой было нашей глупой ошибкой…– тщательно скрывая слезы, говорила она.– А насчет письменной части не волнуйтесь, я ее готова сдать прямо сейчас.

От услышанных слов мужчина просто опешил, еле удержавшись на ногах. После всего того, что между ними было, она вот так вот просто уходит? Она называет их отношения, в которые Стайлз старался вложить все, глупой ошибкой? Оплошностью?

Он проглатывает ком, что предательски скопился в горле, вновь поворачивается к ней лицом, смотря в зеленые глаза, пытающиеся от него умело увильнуть и произносит:

-Я не сомневаюсь, но я уже поставил вам зачет, так что можете быть свободны.

Лидия пожимает плечами и разворачивается, направляясь уверенной походкой к двери, стараясь не выдать себя.

Если бы он только знал, как тяжело ей дались эти слова! Но она считала, что поступила правильно, что так будет лучше для всех.

Она делает вид, что сильная, но как только покидает актовый зал, то тут опирается на стену, медленно скатываясь по ней вниз и поджимая по себя колени, пытаясь скрыть свои громкие всхлипы.

Она чувствует себя так паршиво, словно совершила какое-то крупное преступление, покусившись на жизнь сотни людей. Лидия кусает собственные кулаки, пытаясь заглушить неимоверную боль, что съедала ее изнутри, откидывает голову назад, прикрывая глаза, осознавая, что сама только что разрушила собственное счастье, растоптав всю надежду, что так грела девичье сердце.

Комментарий к Глава 17.

Как и обещала, на долго я не пропала и уже за полторы недели написала новую главу к этой работе. Не знаю, получилась ли глава хорошей… Все же решать вам, но вот эта постановка далась мне очень тяжело. Я придумывала реплики сама, пытаясь как-то связать с нашей проблемой. Надеюсь, что вышло неплохо.

Спасибо ваш за ваши лайки, которые многое для меня значат!

P.S. надеюсь надолго не пропадать и вскоре выложить продолжение.

========== Глава 18. ==========

Сумерки начали постепенно накрывать мегаполис, оковывая город в белый туман, словно некий купол, заполонивший весь город. Толпы и звуки проезжающих мимо машин увеличивались каждую секунду, создавая огромную пробку возле светофора, который упорно показывал красный свет. Некоторые водители, простоявшие в бесконечном заторе, нервно нажимали на середину баранки, что издавала громкий писк, высовывались из окон своих роскошных автомобилей, желая узнать, долго ли им еще коротать время зря. Но, убедившись в том, чего не хотели, с опечаленным выражением лица залазили обратно, устало откидываясь на спинку сиденья.

Небоскребы, да и обычные магазины в целом, светились яркими светодиодами, создавая прекрасную сказочную атмосферу, утешая и расслабляя отчаянных водителей, которые смирились с безвыходностью в данной ситуации. С крыш, наверняка, был бы потрясающий вид сверху, ведь весь город был словно на ладони, а люди снизу, что огромными толпами бегали туда-сюда, явно скрываясь от бесчисленного потока прохожих, казались такими крошечными, словно вид был из самого космоса.

Мужчина сидел на крыше одного из этих высотных зданий, поджав под себя колени и слегка раздвинув ноги, его осанка приняла вогнутое положение, выраженное буквой «С», а темные волосы раздувал легкий ветерок, приятно охлаждая кожу. Он смотрел на всех сверху, словно какой-то Бог, всемогущий человек, прокручивая в своей голове, что бы он сделал, если был бы наделен такими полномочиями. Иногда он усмехался от своих собственных мыслей, словно что-то несуразное и весьма глупое приходило ему в голову.

Он сидел с полупустой бутылкой крепкого виски, продолжая вливать внутрь эту пагубную дрянь, пытаясь снова залатать огромную дыру в своей душе, однако соответствующей ткани для заплатки уже не было, а приобрести новую не было особого желания.

На душе в самом деле было погано, будто кто-то ее растоптал так беспощадно, что восстановить ее по крупицам в этот раз уже не удастся. Он думал, что на нем явное проклятие, раз он ошибается уже дважды: сначала Рафаэль, которая каждый раз ласкала его слух таким обычным словом «люблю», но потом закатала его под лед, не разделяя его интересы и желания; теперь же в этот список было занесено еще одно имя, которое постоянно крутилось у него в голове и никак не хотело оттуда выходить, словно за что-то зацепилось, встретило на своем пути некое непредвиденное препятствие, как это обычно бывает.

Страхи, что так давно поселились внутри, в его голове, начали сбываться, ведь он уже дважды сильно влюбился и дважды потерял свою любовь, причем так просто, как бывает в чертовых мелодрамах, но ведь по сценарию обычно следовал счастливый конец, которого, видимо, у Стайлза не предусмотрено.

Белая полоса в жизни так быстро окрасилась в черный, что он, пожалуй, устал с этим бороться, ища где-то там, в огромном туннеле, просвет, кричащий о счастливой и умиротворенной жизни. Кажется, его в жизни обделили возможностью жить спокойно, без эмоциональных переживаний и всякой прочей ерунды, свалив на него все невзгоды и сплошные разочарования.

Единственное, что его сейчас успокаивало, -это то, что, кроме семьи, с ним остался очень дорогой ему человек-его лучший друг, который, кстати говоря, уже спешил на помощь. Об этом брюнет узнал, когда дисплей его смартфона ярко загорелся, а экран показывал такое родное имя-Скотт.

Мечислав улыбнулся, сделав большой глоток терпкого напитка, затем нажал на кнопку «ответить», прикладывая телефон к своему уху. Ничуть не трезвым голосом, он начинает что-то бормотать, явно неразборчивое и вводящее друга в заблуждение.

–Чувак, ты где и почему ты уже без меня в хлам? – сосредоточенно спрашивает брюнет, сместив брови к переносице.

–Я там, где чувствую себя спокойно, – он начинает смеяться, делая очередной глоток.

–Так, а сейчас без шуточек сказал, где носит твой подлый зад! Я приперся к тебе домой, но там, судя по всему, пусто, – он тяжело вздыхает, почти закатывая глаза.

–Только не закатывай глаза сейчас, – слишком хорошо знает МакКола.– Лучше поднимайся на крышу, тут очень круто, а если посмотреть вниз, то просто сносит бошку, – смеется так, словно сошедший с ума, потерявший рассудок безумец.

Скотт быстро нажимает на красную кнопку, попутно кладя телефон в карманы джинсов, затем машет головой из стороны в сторону, отгоняя прочие мысли, направляется к лифту, чуть прислонившись к стене в ожидании транспорта. Как только кабинка остановилась, издавая характерный для этого звук, кареглазый пролазит внутрь, скорее нажимая на последний этаж. Признаться, он немного нервничает, боясь, что пьяный друг уже лежит где-нибудь внизу, распластавшись по мокрому асфальту, а из его головы, что разбилась вдребезги, потихоньку вытекает субстанция в виде мозгов.

Конечно, он верит в то, что его друг еще не настолько обезумел и еще совладает с собой, но бурлящий в крови алкоголь может нежданно-негаданно отдать в голову, подталкивая на безумные и смертоносные поступки. Поэтому, как только он пребывает на нужный этаж, то тут же бежит на пожарную лестницу, поднимаясь по ней на крышу, где сразу же обнаруживает черную макушку, мелькающую почти на краю высотного здания.

Он быстро подбегает к нему, грубо хватая за руку, и отводит его на расстояние около трех метров. Стайлз, весьма опешенный поступком товарища, медленно поворачивает голову, опуская правую руку с виски вниз, испепеляюще осматривает другу, пытаясь понять, что сподвигло его на это, но когда замечает, как глаза Скотта постепенно оказываются на уже пустой бутылке, то тут же расслабляется, похлопывая его по плечу.

–Скотти, я еще адекватный и не собираюсь пока сбрасываться с крыши из-за этого дерьма, – выдавливая слабую улыбку, проговаривает тот.

МакКол улыбается в ответ, ободренный словами Стилински, затем идет к какой-то коряге, что лежит посредине крыши, и присаживается на нее, горбясь в спине точно так же, как это делал Мечислав несколько минут назад. Стайлз идет за ним, совершая такое же действие, а затем устремляет взгляд куда-то в даль, где маленькими огоньками отражаются фары машин, освещающих себе путь.

Пару минут они сидят в полной тишине, любуясь уже ночным городом, витая, так сказать, в своих мыслях. Скотт думал о чем-то своем и немного о Стайлзе, а Мечислав же решал, с чего же все-таки начать разговор, осознавая, что сам устроил эту встречу, от которой ожидал многого.

Во-первых, поддержки со стороны лучшего друга, который знал его как свои пять пальцев, ведь МакКол это делал лучше любых психологов, которым многие люди отваливают кучу бабла без гарантий того, что это как-то поможет. Он всегда находил нужные слова, которые успокаивали брюнета, рождали где-то глубоко внутри маленькую надежду найти выход из этого дерьма.

Во-вторых, он надеялся, что Скотт ему поможет, ведь на его плечи свалилось столько проблем, столько загадок и тайн, которые ему не распутать в одиночку даже со своими мозгами, которые так умело распутали дело Лидии.

Опять Лидия.

От одного имени его бросает в рожь, а по телу пробегает табун мурашек, покрывая всю кожу. Внутри снова что-то болит, но вот это не та боль в сердце, которая была раньше. Наверное, Стайлз и сам не может описать состояние, все эмоции, что бушевали внутри него лишь при одном только имени.

Он заводит руку в волосы, медленно оттягивая их, подносит горловину бутылки ко рту в надежде, что хоть маленькая капелька скатится по стенкам сосуда, но отчаивается, так и не получив желанного.

Скотт, завидев все его действия, разворачивается к нему лицом, сочувствующе и искренне, как никогда раньше, улыбаясь. Он отбирает из рук брюнета пустую бутылку, помещая возле своих ног, кладет ладонь на плечо кареглазого, чуть нажимая на него в знак поддержки, ловит на себе опечаленный и болезненный взгляд мужчины, от чего у него в груди что-то сжимается.

Стайлз сломался. Второй раз за всю свою жизнь. Знаете, он всегда старался быть сильным, не показывать эмоции, ходя постоянно с каменным лицом, ведь он же мужчина, они же должны быть стойкими ко всему. Даже после смерти своей матери брюнет держал себя в руках, стараясь при собственном отце не проронить ни слезы, чтобы сильнее не ранить его. Смерть близкого человека не смогла так быстро и качественно сломать его, как это сделала любовь!

Любовь… Такое ужасное и до боли в желудке противное слово… Кто сказал, что любовь-это хорошо? Тот, кто ни разу не терпел неудач, не ломался, падал, а затем поднимался и шел дальше?

Наверное, какие-то глупцы, возомнившие, что знают все об этом мире. Оказывается, они не правы, ведь любовь бывает не только окрыляющей, приятной, что аж бабочки порхают в животе. Она ведь может быть беспощадной, зловещей и ломающей самого человека.

Может, Стилински заслужил, чтобы с ним обходились так, назвав самое прекрасное, что у него было в жизни, простой ошибкой и оплошностью? Может, он где-то провинился и не осознает этого? Может, не тому перешел дорогу?

Почему все девушки, в которых он влюбляется, стараются надавить на самое больное, растоптать в грязь его чувства? Они беспощадно ломают его, не дав даже минутки для восстановления, для того, чтобы он успел подняться. Но ведь только сделав это, он снова падает, наверное, уже не в силах подняться. Он перестает бороться и пускает все на самотек, поддаваясь течению.

Его глаза начинают предательски щипать, что даже принятый алкоголь не может скрыть его состояния. Он делает глубокий, насколько это позволяют его легкие, вдох, чуть прикрывая веки и наслаждаясь ветром, что продолжал бить в лицо. Он хочет кричать, пусть и в пустоту, от обиды и несправедливости в этом чертовом мире, но сдерживает себя хотя бы потому, что здесь его друг, перед которым ему не хочется быть половой тряпкой.

–Скотт, это…это все так неожиданно произошло, что я еще и сам не успел осознать происходящее, – едва выдавливает из себя шатен.

МакКол выпрямляется в спине, напрягая слух и слушая своего друга, который наконец-то начал свой рассказ. Он понимал, что это дается ему тяжело, ведь Стайлз старается держать все в себе, не желая выплескивать все наружу и перекладывать на плечи друга. Но сегодня, видимо, он не в силах переварить эту кашу сам, поэтому, скрепя сердце, все же продолжает, каждый раз тяжело дыша, словно в легких заканчивается кислород.

–Я даже представить себе не мог, что это утро так плохо обернется… Мы с Лидией, как обычно, собирались в академию, но тут этот проклятый звонок в дверь, который испортил и перевернул все с ног, – на минуту замолкает, переводя дух и сильно сжимая кулаки до побеления костяшек.– Рафаэль стала говорить, что от меня беременна… Но этого просто не может быть, ведь мы не виделись давно, ну, сам понимаешь…

Скотт кивает, одобряя сказанные им слова. Только сейчас он понимает, насколько же подлой оказалась эта блондинка, которую он когда-то считал той, которая просто обязана быть со Стилински. Но лишь во времени и поступках раскрывается сам человек, показывая себя не с очень хорошей стороны. Только сейчас он это осознает.

–Стала тыкать мне какой-то справкой, понимаешь… А Лидия…она в тот момент была в моей комнате и все слышала… Она вылетела из моей квартиры как пробка… Но я не смог ее остановить…– он закрывает свое лицо руками, потирая собственные щеки и глаза.

–И ты не смог оправдаться перед ней, так? – помогая другу, начал МакКол.

–Да, она сначала не явилась на зачет, но… Но потом чудным образом оказалась в зале, она выступала, черт возьми… Она… Она была шикарна, а последние слова в пьесе она произносила, глядя мне в глаза… Считая меня лицемером и предателем! – он уже переходит на крик, не сдерживаясь.– А после вовсе сказала, что все, что между нами было, -это просто ошибка, оплошность!

Он резко вскочил со своего места, продолжая что-то кричать и размахивать при этом руками, словно выплескивал все свои эмоции, что огромным комом скопились у него внутри, и от этого ему становилось легче. Наверное, никогда не стоит держать что-то внутри себя, ведь, когда все «отходы», накопившиеся в душе, выходят наружу, то получается настоящий вулкан, что начал пробуждаться.

Скотт понимал Стайлза, правда. Он знал, как больно ему стало после этих слов, ведь сам когда-то пережил тяжелое расставание, после которого вообще не встречается ни с кем, запрограммировав у себя где-то в голове, что так определенно будет лучше.

МакКол тянется к своему черному кожаному портфелю, ставит его себе на колени, одним движением справляясь с бряшкой на нем, затем немного капошится внутри, что-то упорно выискивая, но, когда находит, уголки его губ поднимаются, а в руке красуется бутылка любимого виски Стилински.

–Выпьем? – нарушая тишину, спрашивает тот, заставляя брюнета повернуться.-Я думаю, тебе сейчас это необходимо.

Мечислав кивает головой в знак согласия, вальяжной походкой направляясь к той коряге, которая стала их «диваном», затем плюхается на нее со всей силой, из-за чего они вдвоем сильно покачнулись, но быстро приняли нужное положение.

Маленьким просчетом МакКола было то, что он не взял стаканы, куда бы хорошенько вписалась эта коричневая жидкость, поэтому им приходится выпивать с горла, по очереди передавая бутылку. Они начали разговаривать абсолютно обо всем на свете, согреваясь напитком, имеющим терпкий вкус, смеялись, что было просто жизненно необходимым для Стилински.

Сейчас ему было определенно хорошо, а боль в груди уже не была ноющей, воздуха в легких стало больше, а сердце не изнывало от тоски и горькой обиды. На минуту ему показалось, что из-за алкоголя, что начал отдавать в голову, земля уходит из-под ног, а тело перестает поддаваться ему, полностью расслабляясь.

Наверное, это самое лучшее в таких моментах чувствовать себя неваляшкой, поддаться потере собственного тела и ловить кайф. Они уже не сидели, а лежали на крыше с бетонным покрытием, глядя в темно-синее небо, полностью усыпанное бело-желтыми звездами, делали жадные глотки алкоголя, смеялись так громко, почти до сумасшествия.

–Знаешь, почему это мое любимое место? – спрашивает Стайлз, слегка повернув голову в сторону друга.

–Неа, – как-то смешно говорит Скотт, по-детски смеясь.

–Потому что здесь так тихо, свежо. Тут можно уединиться с природой и отдохнуть, быть вне этого мира, не с этими людьми, – тяжело вздыхает, проглатывая виски, уже даже не морщась, словно это был детский лимонад.

–Наверное, ты прав, – томно вздыхает друг, едва вздернув уголки губ.

–Знаешь, а я ведь хотел привести сюда Лидию, показать Лос-Анджелес сверху, но просто не успел… Я думаю, ей бы понравилась, а этот прелестный вид она обязательно запечатлела бы у себя на холсте…

–Ну тогда сделай это, Стайлз. Я думаю, тебе еще стоит побороться. Мне кажется, что Лидия сказала так лишь потому, что не хотела разрушать будущую семью…– он поднимает корпус и устанавливает его на уровне девяноста градусов, инстинктивно поджав под себя колени.– Для начала разберись с блондинкой, а потом смело ступай к Мартин. Иначе ты вовсе потеряешь ее и будешь винить себя всю оставшуюся жизнь!

–Но как, Скотт?! – резко вскакивает с земли, запустив руку в волосы и подойдя к краю здания.

–Я тебе сейчас расскажу наш план действий, – хлопая по земле, таким образом показывает, что другу лучше присесть.

Стилински повинуется, занимая предначертанное место, и принимается слушать друга, который придумал, как выбраться из такой непростой ситуации.

***

Ранним утром девушка решила сделать все дела, что запланировала еще вчера вечером. Встав по будильнику, он аккуратно, без единой складки, застилает постель, делает банальные утренние процедуры, направляется на кухню, открывая буквально каждый шкафчик в поисках овсянки, но отчаянно машет головой, не обнаружив ни на одной полке желанного.

Она нехотя подходит к шкафу купе, чтобы достать пальто, но застывает на пару минут, рассматривая себя в зеркале и криво улыбаясь, увидев себя такой: под глазами образовались мешки из-за того, что она много плачет из-за неразделенной любви, глаза уже не блестят тем ярким огоньком, а скулы стали выглядеть совсем иначе.

Она почти собралась выходить из квартиры, схватив первую попавшуюся сумочку, как громкий звонок нежданно раздался по всей квартире. Девушка удивленно изгибает бровь, ведь никого не ждала, потом аккуратно смотрит в глазок, пытаясь разглядеть незваного гостя, но тут же отходит в неком затуманенном разуме.