Текст книги "Закрытая книга (СИ)"
Автор книги: Anakris
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– А это не ерунда, это правда. Скольких ты убила в средней школе? А в младшей? А я ничем не мог тебе помочь.
Устало шепчет парень, но внимательно осматривает местность и прикрывает спину девушки.
– Нет. Раз уж мы заговорили об этом, то я всего лишь защищала ваши жизни, а вот вы дали мне чувства. Без вас я бы стала просто бешеным псом семьи Хибари или безэмоциональным роботом. Ты сделал для меня не меньше.
– Угу, чисто.
На выходе из подземелий стояли три вооруженные группы людей. Настроены они явно были против Хранителей Вонголы.
– Один удар – и все в ажуре!
Негромко проговорил Рехей, ухмыльнулся и бросился вперед, вырубая двух стоящих рядом.
– Идиот. – Поставила диагноз Кея и бросилась в гущу боя следом за Рехеем.
Стоя посреди крови и хаоса, оглядываясь по сторонам и внимательно осматривая трупы, девушка глубокомысленно заключила:
– Два идиота.
И спокойно помогла Рехею встать.
Дальнейший путь был не менее захватывающий, а в главную резиденцию они завалились уже под вечер.
Сейчас…
В Италии звезды другие. На них смотришь и, так странно, видишь вроде те же созвездия, но иначе. Первое время Фуккацуми часто уходила ночевать на крышу и любовалась звездами. А потом, в июле, она увидела Луну. Большую, проникновенно-желтую, словно её опустили в стакан чая, вынули, высушили и поставили с подсветкой. Были видны все океаны, впадины, моря и это было великолепно. Нет, в Японии тоже была Луна, но там она была либо серебрянной, словно иней на серебре, либо желтой, такой плоской и далекой, что чаще девушка любовалась звездами, ища сверхновые с помощью телескопа. И она влюбилась в это небесное тело.
Тихий шелест одежды ворвался в мысли и рядом с ней возник молодой мужчина, он деликатно поклонился девушке, а потом сел рядом и так же перевел взгляд на небо.
– В Италии созвездия состоят из звёзд, как падре Пио – из добродетелей. Это факт. Тут созвездия (от Сверкающего Единорога до Мудрой Саламандры) прогуливаются, плывут по небу (оттуда их и срисовывают в астрономические атласы) и таращатся на тебя, вращая зрачками: и рычат, и мычат, и галдят, и причитают – всё разом. Если прислушаться.
И если приглядеться, небо напоминает большой бассейн, куда по дури и попрыгали: Толстый Кит с Фонтаном; Жёлтый Жираф с Фиолетовыми Пятнами; Давно Невинная Дева; Тот Самый Центавр; Просто Пёс прыгнул; и Плешивая Гиена; и Даже Кот, который вообще плавать не умеет; и ещё Рыба Летучая; и Гады Морские Всякие; и бог знает кто попрыгал. И теперь нелепо брыкаются ногами, барахтаясь над головой…
А ты лежишь себе на дне, таращишься, прижимаясь спиной к прохладным керамическим плиткам и тихо пускаешь вверх смешные бульки. Даже всплывать не хочется – до того хорошо… Так это выглядит.
Голос разносится по крыше, придумывая историю на ходу, и девушка подхватывает:
– “Buona sera* любезный, не подскажете, который час?” Жёлтый Жираф с Фиолетовыми Пятнами наклоняет голову и тычет влажным тёплым носом в ухо. Мне щекотно. “Scusi, signore”*, – я выворачиваю карманы. Тру мокрое ухо… Кажется – забыл сотовый в машине… Жираф опёрся подбородком на Жёлтую Луну. Он смеётся.
Но это если хорошенько приглядеться и прислушаться… – гомон стоит несусветный. Захочешь – не заснёшь!
На самом деле – всё это враньё!
Это созвездия не могут угомониться, как животные в хлеве. В итальянских городках жизнь только и начинается с закатом солнца.
Тишина дожидается, когда последнее эхо растает вдалеке и вновь возвращается на остывающую от полуденного зноя крышу, но её спугивает уверенный и звонкий голос третьей.
– Тогда открываются двери всех баров, джелатерий, пиццерий, магазинов, театров и бог знает чего… И все остальные двери, окна и балконы, обычно наглухо закрытые в полуденный зной – открываются настежь.
Гвалт стоит – неимоверный. Как тут уснуть бедным Псам, Китам и Плешивым Гиенам?
Я вскинул красный рюкзак и пошёл вниз, по серпантину, среди чёрных, как вавилонские чудовища в темноте, олив. К морю. И Коты, и Девы, и Киты потянулись следом по небу, смешно перебирая ногами и зевая.
Я вышел к морю, скользя стоптанными кроссовками на изъеденных злыми зимними прибоями рифах марины, и замер. И теперь, обмирая от хруста, переваливался с пятки на носок, и наблюдал, как медленно вздымается у ног и опадает невидимое в темноте тело Моря. Как обмякают, словно дети на руках, угомонившиеся Гады Морские Всякие. Их вялые ноги смешно свисали с Неба, цепляя голову, точно вывешенное на просушку бельё синьорой Ритой, поперёк узкой улицы Альбикокко, в суматошном Бари. У некоторых ноги дёргались во сне, когда ему снятся утки…
Чудилось: я слышу их тяжкие вздохи и всхлипы; и ещё – их тепло.
Как если схватить большую голову «Тельца» и прижаться к его жаркому фыркающему носу.*
Тишина все еще робко, но с каждой секундой все уверенней возвращается на законное место и словно большой пушистый зверь, прижимается к двум девушкам. Закрывает им рот и уши большим теплым боком, обязательно серым, и устраивается на их коленях, давая доступ кислороду, внимательно слядя за ними. Но сидящим на крыше не нужны слова чтобы понимать друг друга, и они просто наслаждаются ситуацией.
Определяет то, что будет с тобой завтра…
Комментарий к Взгляд в сторону. То, что будет.
Синигами* – японский бог смерти
Buona sera* – добрый вечер
Scusi, signore* – извините, сеньор
фыркающему носу.* – история взята с “http://www.peremeny.ru/blog/13339”
Небольшое отступление, необходимое для дальнейших событий в мире TYL.
========== Взгляд в сторону. Немного ни о чем ==========
Этот мир не принимал меня. Этот мир не желал давать мне свободу. И я рассмеялась ему в лицо.
Всё началось банально. Сначала легкие пожелания в дружественной форме, которые не выполнить трудно, потом откровенные приказы и требования подчинения.
До двадцати лет я была не способна сопротивляться. И не потому, что закон Японии или еще что, в конце концов, ничто не мешало мне сменить гражданство, просто именно в двадцать лет я бы полностью взяла под контроль свою силу смогла бы работать с ней в полном объеме. И я терпела.
Откровенную слабость Неба, неспособного убить, а потом жалеющего о каждом трупе на своих руках. Если он так не хочет убивать и такой правильный, пускай пускает пулю в лоб или просит о подобном нас. Я всегда готова его отправить в мир иной.
Недоверие Дождя, скрывающего себя за своей силой. Если он нам настолько не доверяет, что прячется каждый раз за вечную улыбку, о какой команде может идти речь? Тебе больно, тяжело или плохо и у тебя есть семья, так расскажи им об этом и позволь помочь – это доверие. А не вечная улыбка и слова “я сам со всем разберусь”.
Лживость Тумана, вечно скрывающего правду в своей силе. Я его понимала, видела в нем свое кривое отображение и, иногда, зачищала за ним хвосты. Но меня бесило быть его нянькой. Какого дьявола этот великовозрастной ребенок не может сам чисто выполнить задание? А Хроме? Я понимаю, выбора у неё не было, да и сейчас не особо есть.
Единственное, о чем я сожалела, так это о Рехее. Солнце, которое сожгло само себя ради других. Его Пламя с каждым днем было все жарче и концентрирование, и все понимали не за горами тот день, когда родится сверхновая, что испепелит всех.
Я ненавидела Саваду за то, что Сасагава пришел ко мне с пистолетом полным патронов на мое двадцатилетие и сказал: “Если ты уходишь, то пусти мне всю обойму в лоб”. И я осталась, потому что знала, кто займет его место, а на Киоко у меня просто не поднялась бы рука. Точно так же как и на Ламбо, на Хроме.
Я презирала Вонголу за то, что все они шли ко мне, а не к Саваде. Я рвала себе жилы ради них, выворачивала себя наизнанку. А потом чертов Савада сдох. Позволил Бьякурану пустить ему пулю в лоб, прикрываясь сумасбродным планом и глупым лозунгом. Не в моих интересах было срывать весь спектакль, а потому я играла по нотам до тех пор, пока я-из-прошлого не начала появляться. А вот после этого я совершила огромную дерзость по местным меркам. Я ушла. Плюнула на прошлое и клятвы, привязанности и тех, кого мне навязали в стаю.
Вместо моего тела, после пропажи Кеи-из-прошлого возник лишь пистолет и семь патронов в магазине. Одна ячейка была пустой, с запиской.
“Моё сердце стучит только для тех, кто умеет его слушать. Для остальных у меня сердца нет”.
Я не знаю, что происходило дальше в том мире. Я не знаю, каковы были последствия моего поступка. Я ушла дальше, по Дороге Миров, впервые ступив на неё осознанно. Оставив в ячейке швейцарского банка документы, деньги и две флешки, со всем необходимым для перемещения в Академию Балаур. Ключ же отдала маленькой шестилетней девочке, Кац Умифу. Жительнице славного города Эрденет*, в котором Кея Хибари никогда не была.
Комментарий к Взгляд в сторону. Немного ни о чем
Эрденет* – напоминаю, что Хэллан Родери можно назвать орчанкой или жительницей степи. В её родном мире был город Эрден, столица её государства. (Это не упоминалось)
Это то что было до арки TYL в мире TYL и немного после. Продолжение если и будет то не скоро и о той версии событий, что “прыгала” по времени, проще говоря – канон.
========== Give Peace a Chance ==========
– Ксо, – тихо разлетается по коридору школы.
– Хибари-сан идет, – словно шелест ветра.
Тсуна оборачивается, глаза непроизвольно замирают на высокой, сильной и мужественной фигуре его Хранителя. Она идет как королева, с достоинством и гордостью, придирчиво осматривая краем глаза стены, полы и потолки – высматривая трещины. Школьники жмутся к стенам, и Тсуна, только благодаря чему-то внутри, что шепчет “она не тронет”, остается на месте.
– Хибари-сан, – немного нервно окликает он.
– Савада, – холодный блик серых глаз, – снова взыграл стадный инстинкт, травоядные?
– Ты в порядке, – улыбаясь, отвечает Такеши, чуть прикрывая глаза, – я рад. Снова патрулируешь школу?
– Я на проверке, – Тсуна видит фиолетовое пламя в глазах Кеи, – хочу убедиться, что каждая маленькая трещина была заделана, – и ему кажется, будто вокруг её фигуры прямо сейчас начинает формироваться облако тьмы.
Недавние мысли о Занзасе становятся такими мелочными и глупыми. Право слово, что может сделать с ним гайдзин, что не переплюнет ГДК?
– Вроде всё цело, – нервно отвечает Гокудера, немного наступая.
– Если бы это было не так, – стальные глаза фокусируются на блондине, – я бы заставила тебя всё исправлять, а потом прикопала бы на кладбище.
– Так или иначе, – прежде чем Гокудера успевает что-то сказать, встревает Тсуна, – Больше подобное не повторится.
Легкий кивок – единственный ответ, который они получают. Но для всех это более чем ясное послание: “трещина в школе – отработки в стройотряде для всех троих”.
Уже ночью, после того как заканчивается весь этот кошмар, Тсуна дает себе труд заметить, что во взгляде Хибари-сан не было столь привычного ему безразличия со слабым презрением, словно он прошел какую-то проверку, куда как более важную нежели Битва Колец.
***
Открытый урок проходит на удивление спокойно, что даже немного нервирует.
– Реборн, – за шиворот ловит великого киллера малолетняя убийца и до сих пор всего лишь кандидат на пост Хранителя Десятого Вонголы.
– Хибари, – недовольно цыкает итальянец.
– Ты хочешь разорвать договор? – равнодушно приподнятая бровь и только в самых уголках её черт прячется тщательно сдерживаемое стремление к убийствам. Кого же создал Даи Хибари?
– Нет, – серьезно отвечает репетитор и приземляется на ноги, оба делают вид, что Хибари не удерживала его с помощью пламени, что он не освободился самостоятельно.
– Тогда вон с моей территории, – девушка разворачивается и уходит.
***
– Вы еще кто такие? – слышит Ёсида и поднимает взгляд от своих конспектов. Этот голос ему, как и каждому в комитете знаком.
Хару Миура, подруга Кёко Сасагавы и негласная ученица их Главы. Приоритет защиты – второй. Во время инцидента с Кокуе и странного карантина в школе был создан целый отряд, чтобы негласно наблюдать за каждым кто попадает в зону риска.
Ёсида подходит ближе, чтобы оценить ситуацию и понять, нужна ли его помощь или лучше сообщить обо всем Главе.
– Мы разрушители додзе, – ухмыляется подпольный боец по прозвищу Голова-Кирпич.
На дальнейшие действия прямо влияет нахождение в зоне риска не только Хары Миуры, но и Кёко Сасагавы, приоритета номер один. Ёсида выходит из стихийной толпы и подходит к девушкам.
– Какие-то проблемы?
Он знает, что видят три боксера: простая футболка, серые брюки, расстегнутая рубашка. Вот только он школьник из Средней Намимори (галстук, пусть он и расслабленно свисает, но всё же есть и весьма узнаваемый), но что более важно – это его прическа в стиле Элвиса.
Он знает, что эти трое поняли, из какого он Комитета.
– Они забрали нашу вывеску, – хнычет ребенок в объятьях Сасагавы.
– Значит вы разрушители додзе, – Ёсида плавно обходит девушек, позиционируя себя как защитника, – то есть вандализмом промышляете? Так и оформим, нарушение гражданского порядка в дневное время суток, свидетели имеются, нанесение особо тяжких травм, – он кивает сам себе с уверенным видом, словно уже представляет все необходимые бумаги и тяжко выдыхает, – столько бумаг… – Он просто намекает, весьма деликатно, – а у меня сегодня выходной.
– Да мы просто хотели правильно вывеску повесить, – понимает намек Голова-Кирпич, и выхватывая доску из рук своего друга, – она совсем покосилась, того и гляди на голову кому упадет.
– Это хорошо, – кивает Ёсида, – но лучше поставьте, думаю, дети сами прибьют, должны же они учиться, – и ухмыляется так, как научили его семпаи. Те, что еще помнили дни Комитета без Хибари.
Когда троица уходит, Ёсида деловито берет контроль над ситуацией: детей – к родителям, учителя – в больницу, Хару и Кёко – к Саваде. В конце концов, он же первопричина, вот пусть и разбирается, будет знать, как их Главе приказывать.
***
Тсуна устало выдыхает и падает там же где и стоит. Земля ровная, разметка нанесена и вроде бы все так как и было. Ну, может, нет нескольких кустов и парочки камней – но это уже детали.
Рядом лежит Гокудера, неподалеку сопит Ямамото и устало хрипит Сасагава.
– Это была моя идея, всё здесь взорвать – ревниво и немного в сторону ворчит Гокудера.
– Ну, я ведь тоже под угрозой, верно – взлохмачивает волосы Такеши
– Экстрим! – просто отвечает Сасагава.
Тихий шорох чужих шагов не настораживает, а наоборот расслабляет.
Что-то внутри него, то самое что толкало его к капсуле, говорит, что теперь всё хорошо и он в безопасности.
Ламбо спит на И-пин в траве.
Хроме гуляет по школе, смущенно сжимая трезубец.
Хибари стоит прямо над ним.
От последнего можно было бы вскочить и даже закричать. Но сил нет. Никаких сил нет, и всё что он может – устало прикидываться трупом.
– Я не зверь, Савада, – ему чудится насмешка в хрустальном голосе, – на трупы не ведусь.
– Отстань от Десятого, глупая женщина, – хрипит Гокудера.
Он практически видит как в раз ставший надменным стальной взгляд препарирует Гокудеру, потом из рукавов выскальзывают тонфа и Хаято увозит скорая.
– Прости, Хибари-сан, – он говорит едва слышно, но ночью голос разлетается дальше, – мы с радостью поможем стройотряду Намимори на этих выходных.
– Вот как, – роняет ГДК, и тихий хмык ему однозначно померещился, – я же просила звать меня Кея-семпай, травоядное.
– Кё-чан, экстремально, давай завтра? – тихо стонет Сасагава, – мы ведь все отмыли.
В следующее мгновение ему кажется будто всё это – лишь обман его уставшего сознания.
***
– Так следующим выступит, – зачитывает Бьянки и Тсуна смиренно прикрывает глаза, не отводя их от раздвижных дверей во внутренний двор, – Хибари Кея.
Она просто стоит в проходе, её птица поет гимн Намимори, Комитет заливается слезами, а Тсуна думает, чем Реборн заманил её сюда.
– День Матери в стиле Вонгола, – в воздух произносит Фуккацуми, делая вид будто бы раздумывает, – навестить, что ли, Хибари Меи?
– Где еще можно узнать босса лучше, чем у него дома? – Реборн появляется прямо перед ней.
– В могиле, – усмехается девушка, но кивает головой. Она знает правила игры.
========== You can close your eyes ==========
Комментарий к You can close your eyes
(Вы можете закрыть свои глаза)
Ни при каких обстоятельствах, кроме прямой и имеющей доказательства угрозе мирному населению, не способной разрешиться иначе, нежели устранением вменяемого человека, ответственного за данный инцидент, ты не должна убивать.
Хибари Кея тщательно и планомерно изучает всё содержимое комнат, в которых её поселили. Её “будущая” версия здесь не жила, но у них есть всего три часа и она сама отказалась от того чтобы вернуться в “свою” базу.
Она хочет убивать.
Медленно, мучительно, так, чтобы противник харкал кровью и смотрел как она расчленяет дорогих ему людей.
Она не может выполнить своё желание по одной единственной причине: эти противники на порядок её лучше. Если бы не вмешательство Хиро, то она бы проиграла тому мечнику. А это показательно.
Ей нельзя срываться.
Она должна держать себя в руках и трезво смотреть на вещи, а еще перебрать весь доступный арсенал и заменить разбитые тонфа, порванные веера, потерянные сюрикены, обоймы в пистолете и яд на дротиках. Зная саму себя, весь арсенал никогда не лежал в одном месте – нецелесообразно, а самое убойное и маленькое хранилось там, где никто бы не подумал искать.
“Будущая” Хибари Кея ненавидела Вонголу, а значит всё “недостойное” хранилось именно в этих комнатах.
Ты не должна покрывать убийц или отдавать приказы, выполнение которых подразумевает, ведет или как-то иначе относится к устранению людей.
Хибари мечтает о чужой смерти.
Она читает свои заметки, копии контрактов и договоров, листает книги, выставленные на полках, скользит пальцами по отточенным лезвиям и задыхается в своей ненависти.
Десять лет спустя она сломалась.
В этом времени не было ни-ко-го.
Ни Хэллан, ни Кеи, ни Фуккацуми.
Только какая-то глупая сломанная кукла, которая нашла один-единственный способ уйти красиво: не возвращаться.
“Будущей” Хибари Кеи нет в установке Шоичи. Её вообще уже нет в пределах этого каскада миров.
Фуккацуми прикрывает глаза, успокаиваясь, сворачивая силу во внутрь, успокаиваясь. Её яки сейчас ни к месту. От них не будет пользы.
Вся информация, которую она нашла, девушка изучила, запомнила и уничтожила.
Всё оружие закреплено в нужных местах, подогнано под её параметры или же возвращено на свои места.
Всё остальное – не суть важно.
Приказывать тебе может только Савада Тсунаеши
– Экстремально не понимаю, – разносится на все укрытие Вонголы.
– Успокойся, – раздается от двери.
– Кё-чан, – приветствует Реохей.
– Сасагава. Повтори, – рядом со столом с грохотом опускается стул, девушка изящно на него опускается, закидывает ногу на ногу, складывает руки под грудью и сверлит шатена сумрачным серым взглядом полным теней.
– Они перенеслись на десять лет вперед, нашли кучу психов, кого-то побили, кто-то побил их, а мудила-предатель, оказался хорошим.
– И что тебе не понятно?
– Почему если меня побили, то я здесь!?
– Потому что побили не тебя? – пожимает плечами девушка, встает и уходит.
========== if you want ==========
Комментарий к if you want
if you want – если ты хочешь.
Это очень ангстовая глава и тяжелая для нас.
Арка вероятного будущего остается за рамками и будет всплывать флешбеками в течении арки “Испытания Аркобалено”. Арка Шимон в основном на личностном росте и гармонизации Фуккацуми.
– Посмотри мне в глаза. Запомни их – это последнее, что ты увидишь, – тихо хрипит Хибари, говоря это скорее себе, чем своему противнику. Она тяжело дышит, сражаясь с Мельфиоре, всё это время, стараясь держать собственный разум в узде и не срываться на союзниках.
Кольцо на пальце подобно рабскому клейму и выбешивает до самых гланд.
Она хочет убивать, рычать и уничтожать – война с Мельфиоре, единственная хорошая новость.
…
В её комнате пусто и тихо. Она заходит туда после недолгих сомнений на пороге и осматривается.
Прошлое, будущее – всё смешалось и даже опыт Хэллан, не раз ходившей из одного мира в другой, не помог.
Фуккацуми прикрывает глаза осторожно, словно боясь провалиться в свой разум. Её страх – адекватная реакция, как ей кажется.
Дверь закрывается с тихим шелестом, отрезая комнату от остального дома. Легкое усилие мысли и зайти внутрь можно лишь с боем. Тело машинально подходит к окну, закрывает его, задвигает шторы. Еще одно усилие мысли, пламя направляется в коробочку и Хиро заполняет пространство, пряча её внутри себя. Это – безопасно.
Фуккацуми кричит. Срывает горло, захлебывается слезами, расчесывает свою кожу до крови, воет от боли и мечется, словно раненый зверь. Внутри неё все полыхает.
Она добровольно надела кольцо.
Она допустила мысль о том, что Савада – не такое уж и плохое Небо.
Она решила проверить.
Она позволила надеть на себя ошейник.
– Так вот где всё началось, – понимающе хрипит девушка, отплевывая кровь и поднимаясь с пола.
Хиро смотрит на неё из угла тревожно-непонимающе, без жалости, но с легкой тенью застарелого страха.
“Будущая” Хибари была стервой по отношению к бесправным подчиненным, бешеным зверем, которого приковал к себе Савада.
Она смотрит в зеркало, и отражение усмехается ей.
– Интересно, а она тоже обещала умереть, как только поймет, что назад дороги нет? – левый глаз косится на ежа, а правый следит за движениями рук, втирающих мягкий ранозаживляющий гель в кожу, – приказывала ли она Тетсуе убить её, если окончательно сойдет с ума? Хотела ли пристрелить Саваду? Отправиться в прошлое и убить его во младенчестве? Каялась ли в том, что увидев в первый раз в младшей школе – не придушила?
Хриплый шепот не покинет комнату, Хибари это знает.
Всё что у неё осталось – это одна единственная комната и тайны внутри неё. Не так уж и много, но гораздо больше, чем было, когда она только пришла в этот мир.
Она устало прикрывает глаза, опускаясь на пол, ей просто хочется умереть. Прямо здесь и сейчас.
Однако, она живет. Она встает. Проверяет школу. Прорабатывает имеющуюся вторую личность. Работает с Рехеем и Киоко. Берет заказы на добычу информации и превращает процесс в пытки. Избегает Саваду. Съезжает на запасную квартиру в центре Намимори. Избегает Реборна. Она выживает.
Месяц.
Обратный отсчет от очень тщательно проработанной операции.
Вонгола – танковый батальон мафии, от него можно спрятаться либо в окопе (очень хорошем окопе), либо за их спиной.
Фуккацуми совмещает.
За тридцать дней «до» в школу переводятся Шимон.
========== Some things are less scary ==========
Тсуна не знает, как всё исправить. Он просто этого не знает и никто никак не помогает.
Реборн этого не видит, он пропадает где-то, Гокудера этого не ощущает, Ямамото улыбается, замыкаясь в себе, а он пытается понять – как всё исправить?
Что надо сделать для того, чтобы всё было правильно?
Это никогда не будет по прежнему, они все изменились после этого “квеста” так, что многих и не узнать. Это не будет просто.
Ему только необходимо заставить это работать.
Он не знает как.
Явление Шимон заставляет досадливо поморщиться. Он только-только начал понимать, что не так, а тут землетрясение и перевод новых учеников, от которых веет могилами и трупным запахом.
Его интуиция, разбуженная сумасшедшим Бьякураном, дает ему несовместимые сигналы. Вроде того что это те самые проблемы, после которых всё становится радужно. Но. Только если выживешь.
Так и получается.
***
– Адельхейд Сузуки, – поднимает ухоженную бровь Кея, а избитый член Дисциплинарного Комитета едва ли не дрожит, – захватила нашу школу.
– Д-д-да, – выдыхает парень, всё еще стоя на коленях и уткнувшись в пол.
– Где она сейчас? – Тихо, сдерживая ярость, спрашивает Глава.
– Н-н-на крыш-ш-ше.
– Вот как, – пальцы мягко и уверенно обхватывают рукояти тонфа, – иди в медкабинет, Куро, тебе нужна перевязка.
– Д-д-да.
Фуккацуми в полной и отчаянной ярости. Все те эмоции, что она подавляла на протяжении нескольких недель, бурлят, толкают на необдуманные поступки и только сила воли удерживает её от того, чтобы поджечь оружие собственным пламенем.
А девушка напротив, она не та, кто бы её испугал.
– Зря ты это, – закрывая за собой дверь на крышу, говорит Хибари, – отсюда насмерть не упадешь, только если вниз головой. Да и школе проблемы не нужны. Полиция, СМИ, это так утомительно.
– Комитет Ликвидации избил Дисциплинарный Комитет.
– Действительно? Бывает. Вас хоть раз побеждали?
– Нет, – высокомерно вскинула бровь Адельхейд, – чего не скажешь о вас. Проиграть трем подросткам.
– Непобедимый противник – наилучшая мотивация для бесконечного самосовершенствования, – спокойно сказала Хибари, снимая пиджак и вешая на ручку двери, – я прикопаю тебя на кладбище, – равнодушным голосом сказала девушка, впервые смотря в глаза противнице и показывая всю бездну своей ярости.
Несколько первых ударов – это обмен, для того чтобы привыкнуть, прощупать противника. Блок, удар, финт, блок, контрудар. Тонфа звенят от ударов, прорезиненная рукоять не позволяет выскользнуть из рук.
Минутная стрелка едва ли сдвинулась, когда они отскакивают друг от друга на прежние позиции.
– Я знаю кто ты, – начинает ходьбу по кругу Хибари, – Сузуки Адельхейд. Глава комитета Ликвидации школы Шимон. Оружие: железные веера. Сирота. Потеряла родителей в детстве. Хранитель Льда Десятого Поколения Семьи Шимон, – спокойно, с легкой улыбкой говорит Фуккацуми, мягко, едва слышно, ступая по бетонному полу, – мне не понятно лишь одно. Что ты и твоя семья забыла здесь. И либо ты дашь мне адекватную причину не отправлять тебя в больницу, что, как мы обе решили, я вполне способна сделать. Либо тебе придется учиться на дому. Итак?
– Поразительно. И откуда у простой школьницы, проданной Вонголе еще до рождения такая информация?
На крышу выходят Рехей и Такеши с широко раскрытыми глазами. Они смотрят на двух девушек, пытаются соотнести услышанное с реальностью и едва ли замечают проскользнувшего следом Тсуну и других студентов.
Нет ни слова, ни звука, ни намека на то, что в следующий момент Хибари отскочит в сторону, противоположную её ходу, метнув в противницу острые лезвия, но она это делает.
Широкий шаг, замах, тонфа ударяются о сложенные веера. Наклон, поворот, удар.
– Первая кровь моя, – отскакивая в тот самый момент, как Реборн швыряет Тсуну вперед, спокойно говорит Хибари, – так для чего вы здесь.
– Церемония наследования, – отвечает Реборн, пристально рассматривая её из-под полов шляпы.
Адельхейд вытирает кровь с кистей рук и шеи, когда слышит:
– Если к завтрашнему дню не освободишь мой кабинет, я повторю то, что сделала ты. Посмотрим как долго твой комитет продержится против меня.
***
Наблюдая краем глаза как Хибари, едва ли слушая объяснения Реборна смотрит вниз на школьный двор, Тсуна почему то хочет уйти с крыши. Есть что-то такое, кровавое, не утоленное в местной атмосфере, исходящее от Главы ДК.
Вот только интуиция настойчиво шепчет оставаться. Наблюдать. Слушать внимательно.
И Савада это делает.
Только поэтому он не пропускает легкий хмык над фразой о слабости Шимон.
– Кея-семпай, – прерывает он Реборна.
– Чушь, – девушка едва ли оборачивается, – Шимон, конечно, не Вонгола с её влиянием, но вполне достойная семья. А то, что ты о них не знал, так это и не удивительно. Ты очень мало знаешь о японских семьях. Не так ли?
От слов веет иронией, холодом и чем-то таким, пробирающим. Адельхейд явно не ожидает таких слов, на несколько секунд замирает, но потом продолжает обрабатывать порезы.
Пожалуй, обо всем, что происходит дальше, Тсуна может сказать только одно – кошмар. Подготовка к церемонии, постоянный перезвон интуиции где-то на подкорке сознания, всё более и более накрученные Хранители. Это не то, что он может взять целиком и сразу.
Только поэтому он находит себя стоящим перед домом в традиционном квартале Намимори. Он не большой, из двух этажей, с покатой крышей и двумя статуями у входа, калитка закрыта.
Тсуна заносит руку для звонка, когда холодный голос с другого конца улицы его окликает:
– Савада.
Хибари в повседневной одежде не должна его удивлять после всего ими пережитого, но есть что-то в её облике – что-то цепляющее, что-то неправильное. Может, дело в походке, может в укладке прически, может в слегка пыльной одежде.
– Кея-семпай, я…
– Проходи, не стой на пороге.
***
Хром, Кен и Чикуса уехали в школьную поездку вместе с классом пять дней назад и вернутся послезавтра, в доме непривычно тихо и из-за скорой церемонии в Намимори лезет всякая шваль, которой абсолютно не хочется давать быструю смерть. Предпочитая нападать, доводить до медленной смерти и оставлять без шанса на спасение, Фуккацуми обходит уже чисто формальный запрет, обставляя это как процесс извлечения информации и случайные ошибки.
Трупы после она убирает лично, на ночном обходе.
Но ей хреново. Ей настолько плохо из-за сорванных и вырванных с корнем планов, что она каждый вечер закрывает дом и кричит внутри щитов, созданных Хиро, до тех пор, пока не заканчивается кислород.
Еж смотрит на неё с застаревшим испугом и любовью. Первый раз, когда девушка видит этот взгляд, она замирает и впервые берется за кисть для каллиграфии с тех пор, как они вернулись из будущего.
Она отрицает и пытается разорвать связь, мечется внутри собственного ошейника, чувствует, как сама себя ранит, пытаясь выбраться и затягивая обманчиво хрупкую нить еще туже.
Когда Савада появляется напротив её дома, у неё уже нет сил. Никаких.
Уже не важно, почему она была против, чего она пыталась добиться, как много усилий она приложила.
Она никогда не была стабильным социальным элементом.
Память подводит её раз за разом, очень просто захлебнуться в силе и раствориться в ней, очень хочется отдаться на волю такому обманчиво слабому Небу.
Когда Савада переступает порог, Хибари ощущает, как ослабляется поводок.
***
Он сидит за европейским столом на кухне, пьет зеленый чай из небольшой чашечки, слушает негромкую речь об особенностях готовки рыбы и рассматривает стоящую фотографию.
Кен обнимает Хром, та незатейливо краснеет, рядом стоит Чикуса, бликуя стеклами очков, а Хибари сидит в кресле у столика летнего кафе. Вроде бы и рядом, вместе с ними, но всё еще одинока и вполне довольна этим фактом.
– Я никогда не интересовался где живет Хром до того как мы попали в будущее. Я даже не знал, кто мой хранитель Тумана до Конфликта. И, на самом деле, я даже не разбираюсь во всем этом. Церемония, Хранители, Пламя.
– И?
– Я… Я понимаю, почему ты против того чтобы быть в моей Семье. В конце концов, кто ты, а кто я? Всего лишь глупый мальчишка, узнавший обо всем этом год назад. Я не понимаю, почему Девятый так спешит с церемонией. Что происходит. Интуиция с ума сводит. Реборн темнит, Шимон выводят из себя и…
