Текст книги "Мастер-Девил (СИ)"
Автор книги: Amberit
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)
– Ты продашь мне пса? – уже более уверенно спросила я.
– А если я попрошу от тебя платы не деньгами? – Ник пристально вглядывался в мои глаза. – Ты согласишься? Тебе даже можно будет не сообщать об этом Грейсону, я найду способ устроить это.
Я не колебалась.
– Нет, Ник. Нет. Я не могу предать Кейна, – мой голос не дрогнул, хотя я впервые назвала своего Мастера по имени в разговоре с кем-то посторонним.
Ник помолчал.
– Мне говорили, что ты влюбилась в него, но я не верил. Надо же, это оказалось правдой, – он говорил это не мне, а, скорее, себе со смесью удивления, недоверия и огорчения.
– Хорошо, – наконец, нормальным голосом сказал Ник. – Продам. О цене поговорю с Грейсоном, все равно, как я понимаю, денег у тебя нет.
Я кивнула, даже не пытаясь скрыть ликование, и стала лихорадочно соображать, куда деть собаку – здесь ее явно не стоило оставлять.
– Только, – и вся моя радость притихла, как нашкодивший котенок, – сегодня ему придется выйти на бой.
– Но, Ник… – не веря своим ушам, робко произнесла я.
– Ничего личного, один бизнес. Он заявлен на сегодня, были сделаны ставки. После боя забирай своего пса, – и Ник отвернулся, перенося свое внимание на Шона и еще одного парня, подходящих к нам с еще двумя собаками.
– Ник, – я сделала шаг и поскользнулась. Черт бы все это побрал! Я упала прямо на Ника, он был вынужден подхватить меня, чтобы не рухнуть самому. От резкого движения два приближающихся пса зарычали. Один из них, более нервный, что ли, или более взбудораженный, поскольку парень еле удерживал его, рванул вперед с такой силой, что вырвался-таки и со скоростью выпущенной пули бросился на меня. Чтобы вцепиться в мое тело, собаке должно было хватить двух-трех секунд – она была от нас в нескольких метрах, и я даже не успела бы испугаться, поскольку не видела происходящего, стоя – опираясь на Ника – спиной к собаке. Я и не испугалась. Тогда. Я просто услышала сочное ругательство, произнесенное мужским голосом, и шум собачьей драки. Приняв вертикальное положение, я отцепилась от матерящегося Ника, державшегося за запястье, в руках которого уже не было поводка, и обернулась, застыв в ужасе. На снегу перед нами крутился мохнатый рычащий клубок. На белом снегу виднелись багряные пятна крови, и непонятно было, чья она – Шира или безымянной для меня собаки.
Секундная оторопь прошла, и с коротким вскриком „Шир!“ я кинулась туда, сама не зная зачем. Может, хотела ухватить Шира за поводок и вытащить его оттуда.
– Куда, дура! – Ник поймал меня за талию и оттащил в сторону.
Рекси, которую с трудом удерживал Шон, не выдержала солено-ржавого запаха крови и близкого соседства собачьей драки, дернулась, вырвала поводок и присоединилась к общей заварухе.
– Ник, пусти! – пыталась я вырваться, отбиваясь руками и ногами, не соображая, что делаю.
– Куда ты лезешь!? – орал он в ответ, с трудом справляясь со своей задачей – придерживать меня. – Там только тебя не хватает! Порвут на куски, дура! Шон, Кэри, их надо разнять!
В какой-то момент я, похоже, задела Ника по вывихнутому после рывка Шира запястью. Он охнул, разжал руки, и я по инерции улетела вперед и рухнула на снег, прямо рядом с ожесточенно грызущимся клубком, задев за лапу недавно присоединившуюся к драке Рекси. Собака после недолгой паузы, во время которой я успела откатиться на ярд в сторону, среагировала, развернулась и бросилась уже на меня. Перед тем, как закрыть глаза и поднять руки, защищая голову, я еще успела увидеть оскаленную пасть и капающую с языка слюну и приготовилась к острой боли, когда клыки вонзятся в мое тело…
Раздался глухой щелчок, короткий взвизг, никакие зубы в меня не вцепились, зато сверху рухнуло что-то тяжелое, и что-то горячее попало на мою кожу. Я лежала, не двигаясь, не зная, что происходит, боясь пошевелиться – а вдруг собака просто раздумывает и кинется – и даже не могла открыть глаза. Шум собачьей грызни как-то сам собой прекратился, сердитое утробное рычание переместилось в сторону.
Тяжесть, прижимающая меня к земле, пропала.
– Вставай! – услышала я приказ. Я, несомненно, знала этот голос, только сейчас он настолько изменился от несдерживаемой ярости… да и что бы его обладателю здесь делать? „А ты что, считала, что Кейн не догадается, куда делась его девушка?“ – ехидно осведомился внутренний голос.
Я осторожно опустила руки и разлепила глаза.
Сказать, что Кейн был в ярости – это ничего не сказать. Он был в бешенстве.
– Вставай! – резко повторил он, протягивая руку. Я уцепилась за нее и неловко поднялась, тщательно стараясь не встречаться взглядом с Мастером. Одного раза было достаточно, спасибо большое. Однако перед моими глазами оказалось тело собаки, из-под которого растекалась лужица крови. Комок подкатил к горлу, я поспешно отвела взгляд, осматривая себя. Вид был не лучше. И куртка, и джинсы, и руки были покрыты багровыми пятнами. „Шир!“ – мелькнуло у меня в голове, желание освободить желудок отступило на второй план, я поспешно огляделась и выдохнула, увидев, что его удерживает за поводок Шон. На первый взгляд с ним все было в порядке, за исключением покрытого кровью бока.
Кейн присел и дотронулся до морды лежащей на снегу собаки.
– Извини, Паттерс, – глухим, ничего не выражающим голосом сказал он. – У меня была пара секунд на размышление, и пришлось стрелять наверняка.
– Я не виню тебя, – хрипло ответил Ник. – Будем считать, что бой состоялся. Судя по тому, что эту ирландскую скотину задели только один раз, он стал победителем.
– Состоялся? – вскинулась я. – Тогда я забираю Шира. Ник, ты обещал! – рванувшись, я забрала поводок у опешившего Шона. Ник махнул рукой и поморщился.
– Грейсон, кажется, из нас двоих повезло все-таки мне. Надо же, а когда-то я завидовал тебе, – хохотнул он.
– Иногда мне тоже так кажется, – пробурчал Кейн, вставая и подходя к нему. – Покажи руку.
– Это вы о чем, парни? – подозрительно уставилась я на них, отвлекаясь от теперь уже своей собаки. Парни не обратили на меня внимания. Мой Мастер осмотрел запястье Паттерса и заключил:
– Вывиха нет, только растяжение.
– Ну и хорошо, – облегченно ответил Ник. – А болит, б***ь, как перелом.
Я еще раз попыталась напомнить о себе.
– Вы о чем, а?
Они соизволили отвлечься от увлекательного диалога.
– Эрика, ты досталась Грейсону не иначе как в наказание за грехи, – охотно растолковал мне Ник. Я возмущенно перевела взгляд на Кейна, надеясь, что он не подтвердит этого, но в ответ получила только короткий кивок.
– И явно из предыдущей жизни, – равнодушно сказал Мастер. – В этой я вряд ли успел столько нагрешить. Пойдем.
Я не сразу поняла, что это обращение ко мне.
– Пойдем, – более резко повторил Кейн. – Надо показать Шира кое-кому. Паттерс, я свяжусь с тобой завтра.
– Ладно, – согласно кивнул Ник. – Постарайся не убить своего Девила.
– Попробую, – без улыбки сказал Кейн и молча двинулся к выходу. Я с недоверчивой ненавистью посмотрела на Ника.
– Только попробуй содрать с него больше, чем следует, а то…
Я не стала дожидаться ответной речи, дернула за поводок и поторопилась догнать Кейна. Шир послушно шел рядом со мной.
– Кейн, подожди!
Он не обернулся, но шаги замедлил.
– Кейн, я… – у меня вылетело совсем не то, о чем я хотела сказать. – Куда мы идем?
– К Дэвиду, – сухо бросил он. – И лучше помолчи. Я и так еле сдерживаюсь.
До небольшого коттеджа мистера Грина, в котором он жил еще с двумя преподавателями, мы дошли в гробовом молчании. Учитель биологии изрядно удивился, когда, открыв дверь, обнаружил на пороге двух своих учеников, одна из которых была в окровавленной одежде, и большого пса с раной на боку, но быстро справился с собой.
– Эрика, с тобой все хорошо? – встревоженно обратился он ко мне.
– Да, – поспешила я уверить его. Кейн буркнул, что лично он в этом сомневается, поскольку с моей головой явно было что-то не в порядке.
Мистер Грин впустил нас в дом.
– Посмотрите, пожалуйста, что с Широм? Он не сильно пострадал? – попросила я. Кейн, с непроницаемым выражением лица, прислонился к косяку.
– А пес не укусит? – опасливо поинтересовался мистер Грин, осторожно присаживаясь на корточки. Вместо ответа я села рядом на пол, обхватила Шира за морду и начала ему шептать, что он хорошая собака, сейчас его посмотрит этот человек, а потом будет мясо, и теплый дом, и вообще все будет хорошо. Вряд ли Шир что-то понял из моего лепета, однако выдержал весь процесс осмотра с олимпийским спокойствием, даже не дернувшись и не зарычав.
– Все нормально, ребята, – сказал мистер Грин, поднимаясь с колен. – Там небольшая рана, но зашивать не надо, он сам залижет. А что вы с ним будете делать?
Вот этот вопрос меня тоже крайне интересовал последние пятнадцать минут. Я вопросительно посмотрела на Кейна. Он не реагировал, все с тем же непроницаемым видом глядя в пустое пространство. Пауза длилась пару минут, после чего я не выдержала.
– Его надо куда-нибудь пристроить, пока мы не закончим школу. Мистер Грин, вы не можете нам помочь?
– Оставьте его у меня, – вздохнул учитель. – Парень, похоже, не будет возражать. Как хоть его зовут?
– Шир, – облегченно выдохнула я. – Это правда можно, мистер Грин?
– Да, – подтвердил он. – Можешь приходить гулять с ним. Если тебе разрешат, конечно, – поспешно добавил он, взглянув на Кейна.
– Пусть лучше ходит сюда, чем в питомник, – холодно нарушил свое молчание Кейн. – Спасибо, Дэвид.
– Договорились. – Мистер Грин забрал у меня поводок. – А вам я советую идти сейчас домой. Эрике стоит переодеться, как минимум.
Кейн кивнул и вышел.
Пока я еще раз благодарила мистера Грина и на прощание гладила Шира, Кейн успел уйти на несколько ярдов, и мне пришлось его догонять. На мой окрик „Кейн, подожди!“ он даже не оглянулся, не то что замедлил шаги. Это неприятно кольнуло меня, но, в общем-то, я понимала, что мой Мастер имеет полное право злиться.
– Кейн! – Запыхавшись, я догнала его и ухватилась за рукав. Никакой реакции. Он не обнял и не притянул меня к себе, как обычно. С другой стороны, и не оттолкнул, чего я, честно говоря, боялась. Он никак не отреагировал, просто продолжая размеренно и молча идти по мокрому асфальту, поблескивающему в свете включившихся с наступлением темноты фонарей, словно не замечал цепляющуюся за его кожаную куртку и тащившуюся за ним меня. Это было нехорошим признаком. Но, когда я отдышалась и присмотрелась к выражению лица Кейна, мне стало совсем страшно. Я просто запаниковала. Такое выражение лица я уже видела, и не скажу, что это были радостные воспоминания. Этот мрачно-решительный вид был у Мастера, когда он намеревался расстаться со мной, считая, что так будет лучше для меня. А сейчас он считает, что это лучше для него, так, что ли?! Ледяной ужас медленно завладевал моим телом, во рту появился противный привкус поражения, ослабевшие ноги с трудом поспевали за широкими шагами любимого.
– Кейн, – опять позвала я севшим от волнения голосом. – Поговори со мной. Пожалуйста. – Мой голос дрогнул и практически превратился в шепот. Кейн остановился так резко, что я по инерции пролетела вперед, продолжая цепляться за его рукав, и чуть не упала. Чуть – потому что сильные руки подхватили меня, удерживая в вертикальном положении. Я почувствовала проблеск надежды. Может быть, все еще не так плохо, если его волнует мое возможное падение.
По случайности мы остановились в неровном желтоватом пятне света под фонарем, и, повернувшись к Кейну лицом, я четко видела заострившиеся от внутреннего напряжения скулы, плотно сжатые губы и суровый взгляд. И только глубоко-глубоко в потемневших глазах теплела искорка, позволившая моей проклюнувшейся надежде разгореться сильнее.
– Кейн! – опять жалобно повторила я и мысленно выругалась. Я, как попугай, повторяю одно и то же – Кейн, Кейн, Кейн, словно не способна на нормальную человеческую речь. А он не шелохнулся, не дернул ни одним мускулом на красивом – черт, он был невероятно красив сейчас! – лице, только искорка стала чуть ярче и чуть заметнее. Это придало мне дополнительные силы. Слова посыпались из меня, как высохшие горошины из стручка – с таким же шумом и таким же коэффициентом полезного действия.
– Я понимаю, я виновата, и ты запрещал мне ходить туда, и Ник тоже… – Упс. А вот про Ника упоминать совершенно не стоило, но сейчас уже ничего не поделать… – Кейн, это была просто случайность. Просто несчастный случай, – еще раз повторила я, стараясь сделать это более убедительным. – Синтия сказала, что Шир может погибнуть, что его выставят на бой, а он не подготовлен, и ставки на него никто не делает, потому что бессмысленно, потому что все и так знают, что он проиграет, и я не могла этого допустить, и уже почти договорилась с Ником, как вдруг эта псина рванулась, и прямо на меня, а потом я упала… – Я замолчала, потому что напоминать о том, что мне чуть было не вцепились в горло, было не лучшим продолжением, тем более, что Кейн и сам наверняка помнил об этом, судя по еще более помрачневшему лицу, хотя, казалось бы, куда еще больше… Но он продолжал молчать, не сводя с меня взгляд. Я набрала воздуху в легкие и с отчаянной решимостью заявила:
– В общем, я понимаю, что нарушила твою просьбу… твой приказ, и готова понести наказание, – и выдохнула. Теперь все зависело от него. Я больше ничего не могла сделать, не могла придумать, что еще сказать в свое оправдание. Голова опустела, став звонкой, как колокол, и только одна мысль билась в ее стенки: „Ну прости меня. Кейн, пожалуйста, прости!“
Кейн молчал. Я не могла прочитать по его невозмутимому лицу – на нем опять была эта чертова маска – о чем он думает, но, кажется, догадывалась. Та искорка в его глазах – а не почудилась ли она мне? Как я не вглядывалась, с каким усердием не искала ее – исчезла. Крохотного теплого огонька не было, словно и никогда не существовало. На его месте была лишь ледяная пустота.
„Ты выбрала собаку и потеряла любимого“, – отстраненно констатировал внутренний голос. – „Нет, нет, нет, пожалуйста, нет“, – просила я, сама не зная кого. – „Нет, это неправда, я не могу вот так просто потерять его. Он любит меня, он поймет…“
Но с каждой утекающей секундой я все больше понимала, что это правда, что он устал от моих выходок, что я дура, идиотка, кретинка, что меня действительно нужно было приковать к батарее и не выпускать из дома. Я готова была упасть на колени и умолять, только чтобы он простил меня, только чтобы из его глаз пропала эта ледяная пустота, только чтобы он обнял меня, привлек к себе… Я была готова на все. Так почему я до сих пор стою, с отчаянием и надеждой заглядывая в темные, практически черные в свете фонаря глаза, выискивая малейший намек на то, что ошибаюсь? Не знаю. Возможно, я просто оцепенела от мысли, что потеряла Кейна, потеряла свое будущее, собственными руками разрушила его. Слезы подступили к глазам, но не собирались выкатываться на щеки. Они застыли так же, как и я. Все застыло. Весь окружающий мир замер, воздух превратился в острые колючки, режущие легкие, пространство и время поменялись местами, превращаясь в черную дыру, постепенно засасывающую меня…
– Ты вообще понимаешь, что творишь? – Кейн со стоном обнял меня, прижимая к себе.
– Кейн… – Мир быстро вернулся в нормальное состояние, черная дыра исчезла, я резко вдохнула и… разревелась. Горячие соленые капли стекали по черной коже его куртки, оставляя за собой мокрые дорожки, а я цеплялась за плечи Кейна так, словно это была моя последняя надежда на спасение.
– Ты не представляешь, что я почувствовал, когда увидел эту суку, готовую вцепиться тебе в горло! – хрипло шептал мне на ухо мой Мастер, так же отчаянно прижимая меня к себе, до боли в моих ребрах, до невозможности дышать. – Ни я, ни Паттерс не успевали оттащить тебя оттуда. Мы же говорили – не соваться в питомник, это опасно!
– Да, да, – бессвязно шептала я, захлебываясь слезами, но уже знала – он останется со мной, он не бросит меня, и у нас все будет хорошо… У нас будет семья, мы поедем учиться, когда-нибудь поженимся, появятся дети, собаки, кошки, хомячки и золотые рыбки… – или нет? Я с опаской подняла голову, встречаясь взглядом с… Нет, не с ледяной пустотой. В глазах Кейна горело пламя, сложенное из неисчезнувшего еще страха, ярости и искренней любви.
– Я люблю тебя, – прошептала я.
Он молчал. Сердце уже приготовилось опять рухнуть в зиящую пропасть, но…
– Да поможет мне бог, потому что я тоже люблю тебя, – простонал Кейн.
Мы целовались, стоя в тускло-желтом свете фонаря под холодно-равнодушными взглядами звезд, проявляющихся на угольно-черном покрывале ночного весеннего неба. Мы целовались, не обращая внимания, что мои испачканные кровью куртка и джинсы приводят в такое же состояние одежду Кейна, и лучше бы нам побыстрее вернуться домой, принять горячий душ и переодеться.
Наш дом был здесь – в объятиях друг друга.
Глава 28
Кейн
Сразу уйти у нас не получилось. Возле столика остался мой пиджак, надо было его забрать, и Эрике пришлось пойти вместе со мной. Там как раз принесли мороженое, и она, естественно, захотела его попробовать. Меня немного волновала ушибленная голова Эрики, но ни тошноты, ни особой бледности не наблюдалось, и я решил не портить вечер окончательно.
Есть мороженое со скованными руками оказалось неудобно, и я разъединил цепочки, но при этом положил Эрике руку на плечо.
– И только попробуй уйти куда-нибудь, – изобразил я сурового хозяина.
Она подхватила игру:
– Я, безусловно, проинформирую тебя о своем желании.
Я полностью успокоился. Эрика шутила, значит, все обошлось.
– Ага, в письменном виде и трех экземплярах.
– Несомненно. Это новое правило?
– Обязательно, – улыбнулся я, нежно целуя Эрику в висок.
Весь вечер я не отпускал ее от себя. Не думаю, что она сама захотела бы уйти, но я предпочел быть уверенным в этом. Мы ели мороженое, болтали, смеялись, танцевали еще… Вечер закономерно завершился в полумраке спальни.
Эрика стояла передо мной, все еще одетая, с красным бантиком на талии. В свете уличного фонаря, лишь немного разгоняющем темноту, глаза Эрики сияли, а кожа чуть светилась.
– Я весь вечер мечтал развернуть свой подарок, – прошептал я.
Эрика только приподняла голову и поинтересовалась:
– И чего ты ждешь?
Я не стал отвечать, мои действия говорили сами за себя. Руки уверенно развязали узел банта, отбрасывая в сторону ненужную ткань, расстегнули молнию на спине, и через пятнадцать секунд Эрика уже стояла передо мной в одном нижнем белье, если, конечно, это можно было так назвать. Стратегические места были слегка прикрыты полупрозрачной кружевной тканью, практически не оставляя простора для воображения. Я тихо простонал. Воображения особого не требовалось, я уже прекрасно знал тело Эрики, все его округлости и впадинки, и зрительно, и на ощупь, но, тем не менее, оно не переставало меня восхищать.
Любимая чуть поежилась, словно от холода, хотя в комнате, я бы сказал, было жарко.
– Тебе ничего не мешает? – чуть севшим голосом спросила она, начиная расстегивать мою рубашку.
– Мешает, – согласился я.
Конечно, это так, можно было и не спрашивать, яркое тому доказательство болезненно пульсировало у меня в брюках.
Я освобождаюсь от одежды сам и снимаю с Эрики ее лоскутки. Теперь на нас остаются только браслеты, еле слышно позвякивающие при каждом движении. Мы стоим и смотрим друг другу в глаза, и я вижу только бесконечную любовь. Я понимаю, что сейчас, в эту минуту могу с ней сделать все, что хочу, и это будет воспринято как должное. Но я не хочу быть грубым. Все это было в прошлом, может быть, еще будет в нашей жизни – я уже знаю, что нравится Эрике – но сейчас время любви, а не страсти. Девушка, стоящая передо мной, принадлежит мне и телом, и душой, и я хочу сделать все, чтобы доставить наслаждение и тому, и другому. Но она все-таки моя…
– Ты моя, – озвучиваю я свои мысли, осторожно касаясь рукой ее лица, не дотрагиваясь до ушибленного виска.
– Я твоя, – утвердительно кивает она. Конечно, любимая, я не сомневаюсь в этом. Но Эрика в очередной раз удивляет меня – она соединяет наши браслеты. – Теперь ты не сможешь от меня избавиться… – заявляет она.
– А кто сказал, что я этого хочу? – искренне удивляюсь я.
И действительно, с чего Эрика это взяла? Единственное, чего я хочу – это не отпускать ее никогда. Ну, по крайней мере, в ближайшие несколько часов.
Я притягиваю Эрику к себе. Наши губы соприкасаются, сначала слегка, но потом словно пытаются слиться воедино. Я могу прижимать любимую только одной рукой, вторая прикована к ее запястью и лежит на моем плече. Мы целуемся до головокружения, до горящих легких, требующих воздуха. Эрика еле стоит на ногах, отчаянно цепляясь за меня в поисках поддержки. Ее трясет – или это меня трясет – или, скорее, мы оба сгораем в обжигающем огне любви… страсти… желания… Устоять на ногах становится все труднее и мне самому. И зачем стоять, если значительно удобнее лежать? Я подхватываю Эрику под колени и осторожно опускаю на кровать, поскольку наши руки соединены вместе, и я боюсь резко дернуть и причинить ей боль.
Она принимает все мои ласки – и нежные, и откровенные. Я вбираю в рот ее сосок – и Эрика со стоном выгибается на кровати, одновременно запуская руку в мои волосы. Я кусаю ее за шею – и Эрика в ответ кусает меня. Мы целуемся опять – и одновременно жадно ласкаем тела друг друга. Я знаю, знаю, что нужно сейчас Эрике, даже без чтения мыслей, ее тело говорит само за себя, и ввожу в нее два пальца, сначала медленно. Я в курсе, что ей надо все и сразу, и как можно быстрее, и Эрика движениями бедер сама пытается увеличить темп. Я сдаюсь, ускоряю движения, касаясь одновременно ее клитора и начиная растирать его, и тут же накрываю ее губы своими, заглушая крик наслаждения.
Ты моя…
Эрика дрожит от оргазма. Я тоже больше не могу ждать. Я хочу быть в ней, слиться с ней, стать единым целым, не только телом, но и душой.
Ты мой….
Эрика молча соглашается со мной. Мне не нужно слов, чтобы понять значение ее хриплых стонов, ее руки, впивающейся в мою спину, ее приподнимающихся в ритме моих движений бедра…
Ты моя…
Я тяжело дышу, сердце колотится как безумное, я сдерживаюсь из последних сил, стараясь продлить этот древнейший танец двух тел.
Ты мой…
Эрика запрокидывает голову, кусая себя за руку. Я не совсем уверен, что она понимает, кого именно кусает – ее глаза закрыты, дыхание превратилось в серию коротких резких вздохов и тяжелых стонов-выдохов.
Я твой…
Я твоя…
Я больше не могу сдерживаться и взрываюсь в ослепительном финале, успевая заметить, что Эрика тоже дрожит в конвульсиях наслаждения. Я падаю рядом с ней, укрываю нас обоих, притягиваю к себе любимую и мгновенно засыпаю. Наши руки так и остаются сцепленными.
Я люблю тебя…
Я люблю тебя…
* * *
Утром моя рука невыносимо затекла. Возможно, засыпать при невозможности пошевелить рукой было не самым лучшим вариантом. Я осторожно разъединил браслеты – Эрика недовольно проворчала во сне – и постарался поспать еще немного. Но сон уже был перебит, и, устав ворочаться с боку на бок рядом с мирно спящей Эрикой, я тихо встал. Кофе, пара крекеров, субботнее утро, любимые сайты в Инете – что еще нужно для прекрасно проводимого времени? И я забыл обо всем.
Взглянув внезапно на часы, я сначала изумился, а потом озаботился. Одиннадцатый час. Эрика еще спит. Это просто усталость, или сказывается вчерашний ушиб?
Я осторожно приоткрыл дверь спальни и с облегчением увидел, что Эрика явно просыпается.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался я.
На первый взгляд все было в порядке, но лучше уточнить.
– Я не хотел тебя будить, но после десяти уже испугался, не случилось ли чего. Все-таки тебе вчера досталось.
Эрика открыла один глаз, потом другой, задумчиво посмотрела на потолок, затем шевельнулась и хриплым со сна голосом сообщила:
– Хорошо, я уже встаю, – и начала вылезать из кровати.
К счастью, я стоял близко и успел ее подхватить. Эрика встала и, пошатнувшись, почти упала, приземлившись бы в этом случае многострадальным виском прямо на спинку кровати.
– Ты в порядке? – спросил я еще раз, осторожно ставя Эрику на ноги.
Она помолчала, прежде чем ответить:
– Все нормально, просто прямо сейчас стать отцом тебе не грозит. И в ближайшие восемь месяцев тоже. Ты обрадовался? Или расстроился?
Сначала я почувствовал облегчение – с Эрикой все в порядке. Я вспомнил, как месяц назад она примерно так же рухнула на меня во время этих своих проблем. Потом… Ну, не то чтобы очень сильно расстроился. Против ребенка от Эрики я бы не возражал, только вот сейчас это было бы слегка преждевременно. Лет через несколько… самое оно.
Эрика продолжала с интересом смотреть на меня.
– Ни то, ни другое. Иди в ванную, – я легким шлепком отправил ее в ванную. Если ей так хочется поговорить – не проблема, только сначала стоит позавтракать… или это будет уже почти ланч? – Затем выпьем кофе, а потом поговорим. Хорошо?
Эрика послушно скрылась за дверью, и почти сразу же послышался шум текущей воды. А я вспомнил еще кое-что.
– Кэтрин, у тебя есть шоколад? – с порога спросил я у открывшей мне сестры.
Она изумленно посмотрела на меня.
– Это вместо „доброе утро, Кэтрин“? – ехидно поинтересовалась сестренка. – И зачем тебе шоколад в половине одиннадцатого утра?
– Мне не нужен, – терпеливо пояснил я. – Это для Эрики. И да, доброе утро, Кэтрин. Так у тебя есть шоколадка? У меня не так много времени, чтобы вести светские разговоры.
– Для Эрики? – удивилась Кэтрин. – Слушай, Кейн, только не говори, что она беременна, и ей вот до смерти захотелось шоколада.
– Нет! – возмутился я. – За кого ты меня принимаешь?
„И действительно, за кого?“ – встрял внутренний голос. – „Если учесть, что буквально час назад такое положение вещей было вполне вероятно“.
– Ну, мало ли, – неопределенно высказалась Кэтрин.
– Нет, она не… – я замялся. Как-то странно было произносить все эти слова, так не вязавшиеся с моей прежней жизнью. – Совсем… наоборот. Короче, Эрика, да, очень хочет шоколада. Или скоро захочет, неважно. Так у тебя есть или нет? – я уже начал терять терпение.
– Есть, – со странным выражением лица сказала Кэтрин. – Заходи. Что это мы тут на пороге стоим, интересно?
Через пару минут она принесла коробку конфет и, усмехнувшись, передала мне. Это странное выражение так никуда и не исчезло с ее лица.
– Что? – не выдержал я.
– Да ничего, – спокойно ответила Кэтрин. – Никогда бы не подумала, что мой брат будет просить у меня утром в субботу шоколадку для своей девушки.
– А что такого? – я действительно не видел в этом ничего удивительного. Можно было, конечно, сбегать в магазин, но, честно говоря, лень.
– Да ничего, – тем же тоном повторила сестра.
Я пожал плечами и вернулся к себе. Эрика все еще была в ванной, поэтому я налил ей и себе кофе и положил коробку с конфетами на место, которое она выбрала себе в первый день нашего знакомства. Или второй? В первый, кажется, мы общались в несколько другом месте… Да какая нахрен разница – первый, второй? Сейчас это было место Эрики, вот и все.
Эрика заметила коробку сразу же и с подозрением воззрилась на меня.
– Кейн, надеюсь, это не то, о чем я подумала?
– А о чем ты подумала? – не сразу сообразил я.
– Ну, день святого Валентина был вчера…
Только сейчас я обратил внимание на то, что коробка была розового цвета и в форме сердечка. Вот черт!
– Я еще пока не сошел с ума. Нет, это не то, о чем ты подумала. Просто тебе иногда, – я голосом подчеркнул это слово, – хочется шоколада, и я постучался к Кэтрин и попросил у нее конфет.
– Да, что-что, а конфеты у Кэтрин есть всегда, – Эрика благодарно чмокнула меня в щеку. – Спасибо.
Что, интересно, такого в простом действии – я принес девушке шоколадку, поскольку ей их хочется во время… хм… как там говорится в рекламе… критических дней. Почему и Кэтрин, и Эрика видят в этом героический поступок, судя по их реакции?
– Было бы за что. Пей кофе, пока он совсем не остыл.
Эрика послушно принялась за завтрак, то и дело поглядывая на меня со смесью благодарности, любопытства и нежности. После того, как она поела, мы устроились в гостиной. Эрика забралась ко мне на колени и, прикусив губу, явно задумалась. Пока она собиралась с мыслями, я решил прояснить то, что казалось важным лично для меня, а именно – где мы будем учиться. Мы, правда, не говорили о том, что учеба будет совместной, но я даже и подумать не мог о возможном расставании, и, надеюсь, Эрика тоже. Оставалось только выбрать колледж.
– На кого ты хочешь учиться?
Эрика дернулась, изумленно уставилась на меня, но ответила:
– Что-нибудь техническое, связанное с компьютерами. Гуманитарий из меня, сам знаешь, никакой.
Ну, в общем, я так и думал. Гуманитарий из нее действительно… Хотя читать Эрика любит, это я знал.
– Хорошо. Тогда давай выбирать колледж. Тебе обязательно надо в Лигу Плюща или устроит что-нибудь попроще?
– У уже меня есть несколько предложений, – сообщила Эрика. – Нет, подожди, Кейн, что значит – выбирай колледж? А ты? Ты поедешь со мной?
Это нуждается в дополнительных объяснениях? Для меня наше совместное дальнейшее обучение было самим собой разумеющимся, а для нее, получается, нет? Или она изначально не рассматривала такой вариант?
– Ты имеешь что-то против этого?
– Нет, – поспешно ответила Эрика. – Нет, конечно, просто, – она замолчала. Что „просто“? „Просто“ через три месяца мы расстанемся, дорогой, и все наши признания в любви ничего не будут значить? – Просто я даже боялась думать о будущем, – закончила свою мысль Эрика.
Теперь я уже совсем ничего не понимал. А что в нем страшного, в этом будущем? Для меня оно казалось четким и ясным. Мне вспомнилось, как Эрика испугалась возможности забеременеть. Чего она боится? Того, что бросит меня? Или того, что я брошу ее?
– Почему? – резко спросил я. – Ты сомневалась во мне? Или в себе?
– Нет, – жестко ответила Эрика, садясь ровно. – Но, знаешь ли, кроме нежной любви в мире существуют и другие презренные и низменные материи типа средств на обучение! Может, у тебя и хватит денег на Лигу Плюща, но у моих родителей точно нет, а в любой другой затрапезный второсортный колледж сын Картера Грейсона просто не может поехать!
– И это все? – не мог я поверить ее словам. Если ее волнует только денежный вопрос, то можно не волноваться. „А надо было сразу пояснить девушке, что у тебя есть средства к существованию и без твоего отца“, – ворчливо прокомментировал внутренний голос. „Ну, сейчас поясню“, – отмахнулся я.
Эрика внимательно выслушала мою пламенную речь и явно успокоилась, но все-таки уточнила:
– Кейн, ты все очень хорошо спланировал, но что скажет об этом твой отец? Он не лишит тебя средств к существованию, узнав, что ты связался неизвестно с кем?
