Текст книги "Зачетный профессор (СИ)"
Автор книги: AlmaZa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Урок седьмой: Пока гром не грянет, гусь свинье не товарищ
Исходя из собственных наблюдений, Шивон вывел формулу того, что женщинам важнее частота встреч, а не их продолжительность, поэтому можно затянуть одно свидание на целый день и рассказать о себе совершенно всё: при следующей встрече дама скажет «мы лишь второй раз видимся», а если в течение месяца проводить с ней по полчаса-часу, то ей будет казаться, что знакомство уже продолжительное, даже если сумма времени выйдет меньше. Предполагая, что Нора тот тип, который предпочитает давние знакомства и быстро не сдастся, он не стал приглашать её в кино или ещё куда-нибудь, после кафе (к тому же, у него имелись и другие дела). Для первого раза достаточно.
Запомнив в прошлый раз адрес, Шивон сориентировался и, без поправок подвез Нору к нужному подъезду, всё так же галантно выходя из-за руля и помогая ей выйти. Благо, что она жила в месте, где просматривалось пространство и папарацци и фанаток видно стало бы за версту. Сейчас никого подозрительного не было, и присутствие Шивона в сопровождении женщины никем не осудится и не обсудится.
– Спасибо за приятно проведенное время, – поблагодарил молодой мужчина у железной двери, целуя руку Норе.
– Взаимно. Ты разносторонний собеседник. Это редкость. – их глаза встретились, и пользуясь моментом кое-кто стал играть страсть и похоть. Но, поскольку выражения глаз были примерно одинаковыми, трудно сказать, кто не играл.
– Когда мы можем увидеться снова? – Шивон легонько хлопнул себя по лбу. – Я ведь так и не стал счастливым обладателем твоего номера телефона!
– Это легко исправимо, – Нора достала из сумочки свою визитку на жемчужной, чуть шершавой бумаге, где стилем шрифта Monotype Corsiva были выведены её регалии, имя и контактные данные. Выбранное оформление, на вкус женщины видевшееся утонченным, показалось Шивону флиртующим и лишенным той строгости, которая была во всем остальном. Уж не напускная ли эта суровость? Только остроумие и выдавало в спутнице способность к неделовому общению. – Звони и договоримся, только не слишком поздно.
– Не слишком поздно по времени, или не тянуть слишком со звонком, чтобы не стало поздно? – сыронизировал он. Добавив второе ради красного словца, он искренне считал, что за такими доцентами стаями не вьются, и поздно быть не может, даже если вспомнить о ней в следующий раз через десять лет. Но раз суть была в споре, то тут поджимало его собственное желание выиграть.
– Слишком поздно по времени неприлично в принципе и не нуждается в уточнении, – улыбнулась Нора.
– А как же пожелать сладких снов? – медленно сполз пальцами по пальцам Шивон, выпустив её руку.
– Но ты же не знаешь, во сколько я ложусь спать, – «Часов в десять, дочитав статьи в научной газете!» – усмехнулся про себя фальшивый ухажер. Женщина немного наклонилась к его уху, поскольку он стоял ниже на две ступеньки крыльца. А точнее, ухо было недостигнутой целью, и её губы остановились где-то возле щеки, не касаясь её. – Но мы же не подростки, чтобы желать такое по телефону? Взрослые люди делают сны сладкими, а не желают их.
Сбитый с толку Шивон едва не оступился, услышав подобное. Они вроде пили только кофе, и леди не употребила алкоголь, чтобы её побудили к подобной фразе иные импульсы, кроме собственного, исконно присущего. Скользнувший по коже приглушенный голос, не столь резкий, как на лекциях, заставил поёжиться. Это что ещё за фокус с пошлыми намеками от фригидной старой девы?
– Я…– растерялся он, не зная, очередная это шутка или можно ответить в этом духе? Или за дерзость он получит отворот поворот? Вспомнив о пылких любовниках среди исторических и литературных персонажей, Шивон решил прикрыться честным, благородным пылом. Если что спишет на неудержимые порывы души. – Если бы я только мог посметь подумать… надеяться… что возможно нечто большее, чем звонок по телефону…
– Шивон, – остановила его Нора, положив руку ему на плечо и, сама похоже решив, что излишне осмелела, перегнула палку для первого свидания, сделала вид, что стряхивала пылинку с пиджака. – Я зрелая женщина, которая явно не пробудила с первого взгляда желание на ней жениться. Ты артист, поэтому ни о каких серьёзных отношениях речи тоже быть не может. Глядя на тебя, я не просто не сомневаюсь, а уверена, что ты далек от удовлетворения платоническим общением. Ты здоровый и выглядящий более чем сексуально развитым представителем своего пола, поэтому, скажу прямо, считаю, что ты не только смеешь думать и надеяться, а не ждешь ничего другого кроме как дойти до постели. Разве я не права?
– Нора, ну что ты… – воспротивился он, прекрасно справляясь с ролью благородства, которое готово разуверить в том, что мир поголовно низок, циничен и таков, каким его выставляют другие. Женщина подняла руку, попросив тишины. Шивон замер, не зная, к чему готовиться дальше.
– Я польщена тем, что ты не напрашиваешься ко мне сегодня же «на чай» – да ко мне и некуда, поскольку я живу с родителями, – прозвучало как просьба к принятию мер насчет территории в мозгу Шивона. – Однако согласись, что цель твоя сосредоточена на физиологии, это и ежу понятно.
– Нет, – покачал головой молодой мужчина, озарившись доброй улыбкой. Искренней. Ему понравилось, насколько сошлась вынужденная бы при таких обстоятельствах ложь с той правдой, которая была на деле. И врать уже не нужно было. Ему не нужен секс. Пари с Кюхёном состояло в том, что следовало пробудить любовь. И до тела Норы Шивону было мало дела. Как книжному дьяволу, которым обычно считался Кюхён, душа требовалась и старшему. – Я не отрицаю, что ты роскошная и интересная женщина, но ты покорила меня своим интеллектом, и мне важнее то, что у тебя внутри. Я хочу проводить с тобой больше времени и общаться, а что касается секса, конечно, это приятный бонус, если бы до него дошло…
– Дойдет, при правильном приложении сил с твоей стороны. – а это прозвучало как угроза. Шивон не придумал, что изобразить на лице, и на нем застыло нечто безэмоциональное, но одухотворенное. Нора не спускала с него глаз разведчика, допытывающего пленного.
– Хм… гхм. – покряхтел в кулак Шивон, выигрывая время для раздумий. Его брови приподнялись, образовав поперек лба две морщины. – И… как же это «правильно»? Нет-нет, я не концентрирую внимание на том, что этого-то мне и нужно, просто интересно, как это в твоём понимании.
– Не знаю, – вильнула плечами Нора, как другая вильнула бы бедрами, но преподавательницу природа не наградила формами, которыми можно было бы повыбражать. – Подумай, придумай, выкручивайся как-то. Я сама себя под тебя класть не буду, Шивон. Прости за пошлость.
– У меня сейчас создаётся впечатление, что это тебе от меня ничего, кроме секса не надо, – попытался отшутиться мужчина, но Нора приняла его замечание и фактически подтвердила.
– Возможно, я же не успела проникнуться тобой столь глубоко, чтобы захотеть чего-то большего.
– То есть, выходит, что ты изначально согласна на… – всё ещё считая, что перейти на прямолинейный язык – это выйти из образа «ангела», Шивон не решался называть вещи своими именами. – На постель, но я должен каким-то образом разыграть расклад так, чтобы ты… мм… удовлетворила своё согласие за счет моей настойчивости?
– Естественно, – Нора непроницаемо однократно моргнула. – Это же огромный риск – перейти с тобой к интимным отношениям. Ты друг моего студента и всё, что между нами произойдет, может дойти до него. Мужчины сплетники, не меньшие, чем женщины, не пытайся разуверить меня. А мне не нужно косого взгляда с первой парты и потери уважения учащихся. Информация просачивается всюду, если тайну хранит более одного человека. Поэтому надобно, чтобы риск был обоюдоострым. Для этого нужны максимальные затраты с твоей стороны.
Не найдя, где вставить хоть слово, Шивон смотрел на Нору, ожидая, не выкатится ли из её рта ещё какая-нибудь задержавшаяся каверзная тирада. Мда уж, приложила, так приложила. Он медленно, и оттого немного глупо, улыбнулся. Держать полдня эту прозаическую улыбку уже устали не только щеки, но и его внутренний запал.
– Я думал, что когда девушки… – он намерено употреблял эту возрастную категорию, постоянно льстя обвораживаемой. – … откровенны и сразу говорят, чего хотят, то это облегчает дело, но ты умудрилась так всё усложнить, что я совершенно запутался. Я ведь и не говорил тебе, что мне что-то такое нужно, но чувствую, будто навязал тебе резкий перескок на иную ступень отношений. Прошу тебя, Нора, поверь, я не тащу тебя в постель. Давай будем узнавать друг друга, пока не узнаем достаточно хорошо…
– Что ж, если тебе ещё не ясна моя натура, – как-то лукаво и шаловливо повела она взглядом в бок. – То узнавай. Я не претендую на гениальную экстрасенсорику, но думаю, что тебя достаточно узнала для некоторых выводов.
– Ох уж эти девушки! Вечно вы делаете выводы, – добродушно махнул рукой Шивон. – Часто преждевременные.
– Ну не вводы же мы должны делать, это не наша прерогатива. – подмигнула Нора, достав ключи и взявшись за ручку двери. Молодой человек окончательно затерялся в джунглях чадящей насмешки над ним и издевки, которые лианами опутали его мозги, лишая работоспособности. Проклятое высокое айкью у дичи! Не положено ему быть выше, чем у охотника, иначе охота обернется пустой обоймой и такой же авоськой, куда надо бы складывать добычу.
– И что же за выводы относительно меня?
– Как сказал Кюхён – ты святой человек, и по всем твоим словам похоже, что ты высокоморальная личность, однако почему-то тяготишься не к невинной девчонке, своей ровеснице или помладше, а к опытной женщине намного старше себя. Это исключает серьёзность намерений, либо же, бывает и такое, у тебя склонность к уму и интеллекту, типу женщины-покровительницы, которая бы направляла тебя на путь истинный, тогда возможны и весомые планы на будущее. Но я не вижу, чтобы ты походил на поклонника данного типажа. Твои прикосновения выверены с уклоном в близость, ты смотришь в глаза, только когда говоришь комплименты – будто убеждая меня в чем-то, ты говоришь в тональности возбужденно-эротической, а не тем тоном, каким заводил бы беседу человек, жаждущий получить порцию знаний или насладиться диалектическими спорами. Ты хочешь меня соблазнить, но утверждаешь, что секс не первостепенен. Либо ты не понимаешь сам себя, либо ты обманываешь кого-то из нас двоих. И, признаться, меня получается обмануть меньше.
Шивон превратился в статую там, где стоял. Развернутый из обертки праведного образа, как банан из кожуры, он нервно сжал перила, стараясь больше ничем не выдать укол от разоблачения. Как, как, как она это делает?! У него всегда срабатывало, всегда! Ещё ни одна особь не раскусила его сути до того, как он попрощался бы с нею после бурной ночи. Может дело в том, что он не хотел Нору и отсутствие реального вожделения выдало? Нет, это всё её гиперобразованность. Нельзя бабам столько учиться – нельзя! Как их после этого соблазнять? Уму непостижимо.
– Нора, у тебя какое-то предвзятое мнение о мужчинах, – бросил сам себе спасательный круг Шивон. На него взглянул зоркий рентген глаз. Сам того не ведая, он тут же пырнул круг шилом. – Не всем же важнее всего какая-то невинность, есть вещи глубже, а жизненный опыт очаровывает не меньше…
Карие глаза сузились. В них мелькнуло что-то огненно-раненное. Шивон не мог знать, как презирала Нора тех, кто в грош не ставил женскую честь и невинность. Эдаких ценителей «опыта», а проще говоря – разнообразного секса, ей хотелось пользовать и выбрасывать самостоятельно, чтобы поняли, как верно расставлять приоритеты. Она не могла точно сказать, что увидела насквозь Шивона, но он казался ей несколько напыщенным и неискренним. Но она может ошибиться, а потому рубить сгоряча не собиралась. Разве откажется женщина, которой уже нечего терять, от сочного и красивого любовника?
– Захочешь, – конкретизировала она голосом то, что надо было бы от неё хотеть. – Звони.
Проникать себе куда-то глубже, чем сантиметров на пятнадцать-двадцать (при неудачном раскладе двенадцать, десять, восемь…), Нора уже никому не позволяла. Годы не те. Шивон коротко кивнул, проявляя понимание и понимая то, что момент упущен и не исправлен. Женщина скрылась в подъезде и он, едва не чертыхнувшись и поджав губы, обернулся к машине. Ночью приедет в общагу и что скажет Кюхёну? А ничего! Любая информация – это помощь сопернику, так что фигушки. Пусть сам напорется на эту неуместно похотливую самку. То-то у младшего будет шок, когда он узнает о скрытой стороне училки. Ох уж и училка… как из фантазий школьников, прямо для ролевухи.
Мысль о ролевухе выстрелила куда-то под ребро и оттуда, как залп взболтанного шампанского, ударила в голову. Почему он не думал о том, что Нору можно захотеть? А что, если её раздеть, наверное, она не так уж и плоха, и, судя по всему, далеко не бревно. Хорошо вытраханная женщина привязывается к любовнику, начинает по нему скучать, а там, глядишь, и до любви рукой подать. Это мужикам всё равно, с кем спать, а женщины-то по-любому влюбляются в тех, кто их отменно удовлетворит. Ладно же, Чхве Нора, хочешь постели – будет тебе постель!
Урок восьмой: Умный в гору не пойдет – кобыле легче
Кюхён с затаённым интересом ждал отчета Шивона о свидании. Убивая время за вузовскими учебниками, он пристроился в гостиной, чтобы точно ничего не прошло мимо. Нора боялась, или остерегалась мужчин – это казалось маннэ очевидным. Её могли расположить обходительность и вежливость «великого пастора» всея Супер Джуниор, ей могло с ним быть интересно, но пойдет ли это дальше? Кюхён готов был спорить, что нет, но никогда не будет зарекаться. Как говорят американцы – джинкс! Проклятие чрезмерной уверенности в том, что что-либо выгорит или «загад не бывает богат». А вдруг нет? Лучше не гневить высшие силы наглостью. Атеизм молодого человека распространялся скорее на обрядную сторону веры, а в душе у него всё же что-то было, нечто духовное и, пожалуй, куда более честное, чем у Шивона с его проповедями и христианским милосердием. А потом бросаем девушек, а потом показываем стриптиз, а потом балуемся недогомосексуализмом на сцене на потеху несовершеннолетних, что вообще отдельный чудовищных грех, который патриархи-педофилы сочинители всех религий мира, похоже, забыли вписать в свои Заповеди, Талмуды, Кораны.
Шивон вошел без сияния, не дотянув до архангелов, и возвышаясь в бренном мире высоким ростом более чем высокой нравственностью. Кюхён заложил книгу вшитой лентой и опустил её на колени.
– Ну как? – Шивон остановился, держась за пуговицы рубашки. Похоже, он успел побывать где-то ещё, в фитнессе или спортзале, или у той пассии, с которой «мутил» в последнее время.
– Ты о доценте? – повел он бровью.
– Нет, о состоянии здоровья Папы Римского, – парень покривился ядовитой ухмылкой. – Так что?
– Обменялись телефонами, договорились встретиться ещё. В более интимной обстановке. – обтекаемо выдал Шивон, удаляясь по коридору и здороваясь с остальными, кто попадался на пути. Кюхёну показалось, что он ослышался. Пришлось встать и пойти следом.
– Что? В какой ещё интимной обстановке? Не скажи, что эта мадам знает, что такое «интим»? – Шивон, находясь спиной к другу, скорчил гримасу точного попадания. «Знает, ещё как знает!». После этого он обернулся.
– В любой можно пробудить чувственность, главное уметь.
– Я не верю, что она из тех, кто быстро допустит секс. – Шивон разве что не рассмеялся. Если бы он не слышал того, что она ему сказала, то и сам бы не поверил.
– Посмотрим.
Кюхён проводил его глазами до комнаты, оставшись с точащим нутро сомнением, что у конкурента дела движутся более прытко. Никуда не годится, надо бы брать быка за рога, вернее, корову за вымя, черт, да какое там вымя? Браться там совершенно не за что. Глодать кости в сытое время, полное выбора и деликатесов, как-то моветон. Но разве у заевшихся не странные предпочтения? Кюхён не считал себя заевшимся, но предпочтения, видимо, у него ещё формировались, и оттого порой были чуднее некуда.
– Психология масс изучалась фактически с момента рождения социологии, и первые теории были выдвинуты ещё в девятнадцатом веке, – повествовала Нора у доски. – Наблюдение за обществом есть основной предмет социологии, а что в обществе движущая сила? Их две, разумеется, о первенстве среди которых говорить не приходится; личность, индивидуальность, вожак и масса, толпа, большинство, ведомое, но порой неуправляемое. Психология масс как нигде важна в политике и пользуется популярностью для современных игр сознанием, для ведения холодных войн и обманов, создаваемых СМИ, так же служащих политике и оплачиваемых ею же. Мы рассмотрим концепции Габриэля Тарда и Гюстава Лебона, и начнем с первого и его теории подражания… – женщина озаглавила на доске тему лекции и обратилась к Кюхёну. – Нет претензий по биографии этого ученого?
– Нет, насколько я знаю, он себя никак не скомпрометировал, – оживился Кюхён, каждую минуту готовый действовать, но всё никак не находивший наиболее выгодного момента. Уже два студента перекинулись мнениями с преподавательницей, и она никому не съязвила. И вот, его самого дернули. – Старик Тард не был женат и всего себя посветил преподавательской деятельности. Настоящая самоотверженность во благо науке.
– Вы считаете правильным, когда человек полностью отдаётся лишь одной стороне бытия? Не делает ли это его слегка ограниченным и не субъективирует ли? – их взгляды встретились. Кюхёну показалось, что она намекает на себя.
– У всех свои причины, чтобы отказаться от чего-то и выбрать что-то одно. Не нам судить. – ответил, как думал, парень. Ему хотелось добавить, что мужчинам такое позволительно, а вот женщина должна быть женщиной, заниматься домом, браком и детьми, а не бегать по конференциям, но он промолчал. Глаза Норы заволокло золотистой ряской. Или это отсветы солнца из окна? Кюхён поглядел на полуповернутые вертикальные жалюзи.
– Что ж, продолжим, – мел стукнул по полочке и руки вновь легли по сторонам кафедры. – Тард говорил о трех видах психологических процессов масс: подражании, оппозиции и адаптации, но чаще всего, настаивал он, встречается именно подражание, как наиболее распространенная форма поведения людей. В самом деле, рассматривая любые случаи массового скопления, будь то болельщики на стадионе, давка в метро, бунтующие или революционеры на площади, мы видим, что более девяноста процентов ведут себя одинаково, и крайне малая часть способна не уподобиться общему направлению, панике, к примеру, при каком-то эксцессе, будь то пожар, внезапная потасовка, взрыв, что угодно. В случае войн или революций крошечный процент не принимается мародерствовать или бесчинствовать, не поддаваясь инстинкту толпы. Ориентироваться при сложностях способны единицы – личности. Но не следует думать, что личности – это те, кто представляет оппозицию массе. Что такое психология оппозиции? Это «я не хочу быть как все». Почти каждый из нас, рано или поздно, произносил вслух или про себя эту заветную фразу. Так вот это «я не как все», совершенно не создаёт индивидуальность, а напротив, часто, погружает единицу на ещё более низкий уровень, лишая индивидуальность поддержки общности и отрывая её от какой-либо культурной привязки. Процент поведения «оппозиционеров» тоже не мал, они вторые после «подражателей». Что касается личности – к ней мы перейдем подробнее чуть позже, в концепции Лебона о противопоставлении масс и элиты, – то ею становятся тогда, когда находят золотую середину между бездумным подражанием и таким же неосознанным отрицанием общепринятых норм. Личность – это интегрируемая в общество индивидуальность, способная перенимать лучшее и эволюционировать, отталкивая лишенные смысла навязываемые мнения большинства, например, явления моды и мейнстримности, о которых мы будем плотно говорить, дойдя до современного общества…
– Простите, – подняла руку девушка со средних парт, и Нора благосклонно позволила ей задать вопрос. – Значит ли это, что модный человек, следящий за тенденциями – не личность?
– Как я сказала: губительно лишь бездумное подражание, – вздохнула женщина, привыкшая к тому, что даже слушая, студенты часто не слышат. Они воспринимают буквально, выхватывают фразы, коверкают их смысл и не могут развить мысль самостоятельно, чтобы подвести к верному итогу. – Допустим, в моду вошел красный цвет, и девушка непременно решила купить себе красное платье. Но ей не идет этот цвет, однако она его носит, не пытаясь анализировать, что мода этого года ей не к лицу. Ей кажется, что она модная. Это же касается коротких стрижек, цветных шарфов, узких юбок, высоких платформ – чего угодно! Моду следует адаптировать под себя, иначе это и есть слепое подражание. С другой стороны есть ловушка отрицания – оппозиции. Допустим, рамки и приличия не допускают ношения юбок выше колена или шпилек, или декольте, но девушка начинает думать, что нарушит законы и станет не как все. Она идет против общества, выходит из данной культуры и, чаще всего, одной такой единственной она всё равно не останется. Носительницы мини-юбок и шпилек собьются в кучку, и станут маленькой массой, к ним потянутся подражательницы, увеличивая эту массу, и однажды они превратятся в очередную толпу без личности. А Запад, от лица какого-нибудь Рисмена или Хэбдиджа*, подкинет им такое оправдание как «субкультура», хотя это понятие искусственное, и субкультура – не что иное как бескультурье, андеграунд, отрицающий нравственность и традиционализм, без которого высокой, в мерках духовности, культуры не бывает. Что это за птица – подкультурье? Культура либо есть, либо нет, а находясь к ней в противопоставлении нельзя быть наполовину окультуренным, не относясь к ней вовсе, или относясь к ней враждебно. И всё это распространяется не только на внешний вид, но на поведение, да даже лингвистику. Заимствованные слова, которым нет аналогии в нашем – ничего плохого, чаще всего это специализированные и технические термины, но когда, в эпоху англицизмов, мы начинаем вставлять тут и там «окей, «ол райт», «ай лав ю», «холливар» и что там ещё говорите вы, молодежь – это подражание и затирание собственной культуры, когда мы теряем уникальность своей речи, перестаём являться носителями чистого языка, со стороны выглядим скорее косноязычными и необразованными, чем модными. – Нора перевела дыхание, дав исчерпывающий ответ и надеясь, что ей вняли. – Это понятно?
– Да, спасибо, – девушка недовольно кивнула, явно находясь по другую сторону мировоззрения доцента. – Но… насчет субкультуры, разве это не… максималистски, считать, что группы готов, рокеров или анимэшников – это бескультурье? – браслетик на запястье, сигнализирующий о представительстве какого-то фэндома, дал Норе знать, что она задела за живое.
– Максимализмом нынче принято называть четкое и непоколебимое мнение о чем-либо? – преподавательница улыбнулась. – Культуры бывают разные, такие, как были у ацтеков и майя, например. Они приносили в жертву людей, однако и это было культурой. Или же варварством, кому как угодно. Это уже диалектика, а диалектика – область философии, а не социологии. Вернемся к Тарду…
Кюхён наблюдал за Норой и до конца лекции не захотел её перебить. Странно, но будучи вместе со студентами, он ментально ощущал себя ближе к кафедре. Ему казались верными именно те рассуждения, ему не хотелось сидеть тут, с теми, кого противопоставляла себе Нора – молодежью, этим незрелым и туповатым молодняком, озабоченным танцами в клубах, прогулками и переписками в интернете, не имеющим знаний, но считающим себя умным. Они даже анализировать не умели! Он давно это перерос – если не считать увлечения компьютерными играми, – и уже не знал, внушил себе или действительно достиг той душевной усталости, которая позволяет наблюдать, не вмешиваясь.
Увлекшись животрепещущей и актуальной темой, записывая её, Кюхён чуть ли не со звонком вспомнил о том, о чем забыл во время монолога преподавательницы, о том, что он должен влюбить её в себя каким угодно образом, а точнее – образом отвратительного мерзавца, равнодушно плюющего на женские чувства.
– Говоря о разнице между толпой и публикой… – крадучись подошел Кюхён к Норе, листающей страницы в папке-скоросшивателе, пока она не успела заткнуть себе уши плеером с очередной или бесконечной аудиокнигой. Разницу между толпой и публикой обозначил всё тот же Тард, чьи идеи сегодня передавала женщина, так что это можно было считать углублением в материал, а не докопательством до неё. – Как вы думаете, ваша аудитория – толпа или публика?
– Те, кто пришёл сюда за знаниями, несомненно публика, – отвлеклась от сборов Нора. – А те, кто сидят для массовки в ожидании дипломов, конечно же, толпа.
– То есть, мы нечто среднее? Толпублика? – доцент на секунду распахнула глаза и тут же тихо засмеялась словообразованию. – Что? Такого явления социология ещё не видела?
– Толпублика, – Нора подобрала губы, пытаясь выглядеть строже. – Скажете тоже… вам впору на филологический.
– Исправляться или преподавать? – уточнил шутливо Кюхён.
– Доводить до инфаркта докторов наук, – покачала головой Нора, вернувшись к портфелю и собравшись. Парень тоже чуть заметно улыбался. – Что, сегодня моё чувство юмора набрало баллы, или вы радуетесь своему?
– Я освежал накануне Фрейда, перечитывая его «Остроумие и его отношение к бессознательному». Вы знаете, он видел в остроумии стремление получать удовольствие…
– Обсуждение Фрейда скользкая тема, – предупредительно вставила Нора. – Вы же знаете, к чему у него всё сводилось? Думаю, в приличном обществе на его интеллектуальные маневры лучше не ссылаться.
– Нет, я постараюсь остаться в рамках дозволенного. – Кюхён проследил, чтобы собеседница сосредоточила на нем своё внимание, но она и так, когда слушала, выглядела очень заинтригованной. – В одной из глав было замечание, что когда человек шутит над кем-то, то ему непременно нужно третье лицо, и один на один остроты над вторым редко интересны. Это изобличает садистские наклонности.
– Вы находите, что я садистка? – Кюхён пожал плечами, желая, чтобы она сама что-нибудь к этому добавила. И она тут же нашлась: – Чтобы разубедить в этом вас устроит, если я сострю над вами без свидетелей?
Они огляделись и обнаружили, что остались в зале вдвоем, и вокруг никого нет. Нора резко сменила направление диалога, вот-вот сошедшего бы на что-то более личное.
– А вам не нужно на следующую пару?
– У нас её отменили, так что мне только домой, – замешкавшись, они застряли за этим столом, разделявшим их, будто по полу кто-то разлил смолу, и они не могли сдвинуться с места. Кюхён взял себя в руки. – Продолжим обсуждение по дороге? Нам, кажется, по пути.
– Обсуждение чего? Моего садизма? – близоруко прищурилась Нора, снявшая очки. Они тронулись в сторону выхода. Кюхён обнял на груди учебник с тетрадью, стараясь даже локтем не задеть женщину. Не хватало ещё прикосновений, нарушающих субординацию.
– Так вы признаёте, что он вам присущ?
– Я за собой не замечала. Вы считаете, я слишком сурова со студентами?
– Вы будто высмеиваете их… это негуманно. – насупил брови молодой человек.
– Отчитаете меня по-библейски, как мог бы ваш товарищ? – вспомнила некстати о Шивоне она. Кюхён решил напрочь удалить присутствие его тени, когда на сцене он.
– Нет, это классно! – довольно расплывшись, воодушевился парень. – Кнутом и пряником их! Но пряников и плюшек, и прочей кондитерки, и так полно, так что кнута этим юнцам, а лучше шпицрутенов…
– Это меня только что обвиняли в садизме? – приостановилась Нора, наигранно отвращаясь от спутника.
– Я не обвинял, – он приглушил голос. – Я искал единомышленника. Поэтому и против, чтобы моё любимое оружие применяли ко мне. Давайте вместе троллить толпублику?
– Преподаватель не может быть врагом ученикам, он должен быть им советником и другом, – покровительственно поправила доцент. – Так что извините, в заговоре не участвую.
– Вот так, значит? Творите зло лишь в одиночестве? – поддел Кюхён. – Что ж, всё верно, Дарт Вейдер должен быть одинок. Хотя иногда вы говорите почти как Йода.
– Да вы, никак, джедай? – засмеялась Нора.
– Смотрели «Звездные войны»?
– И читала все книги.
– Вау! – Кюхён открыл рот и, по стечению обстоятельств, они вдвоем, одновременно, сказали одну и ту же цитату из Кодекса Джедая: – «Нет невежества – есть знание».
– Я предполагала, что вы ближе к сердцу примите именно эту истину.
– Я бы пожал вам руку, но они у нас с вами заняты. – парень и женщина остановились на широком крыльце университета. Она несла только портфель, зачем-то держа его обеими руками, Кюхён тоже запросто мог освободить вторую. Но они оба сделали вид, что возможность соприкосновения нереальна и превосходит их способности. – Ладно, не буду утягивать вас на свою Темную сторону, в самом деле.
– Это ваша-то сторона – Темная?
– От непросвещенности, конечно, – сам не веря в это, насмешничал Кюхён. – Луч знаний едва коснулся меня пока что, вытягивая из дремучего болота поверхностной эрудированности.
– Какая самокритичность!
– Неприкрытое лицемерие, – вздохнул парень. – Я на самом деле ловок, быстр, умен и дьявольски хитёр. До следующей лекции, госпожа Чхве! Спасибо за сегодняшнюю.
Наговорив последнее наспех, он почему-то спешно сорвался по ступенькам, словно его кто-то укусил, даже не предложив проводить её до остановки. Нора непонимающе приподняла бровь. Куда это его так понесло?
Молодой человек вцепился в тетрадь, из-под которой чуть не выехал учебник, вовремя подхватил его и, ускоряясь к парковке такси, оглянулся через минуту, но сквозь кусты крыльцо уже не виделось. Она ещё и «Звездные воины» цитирует! Тут нужно передохнуть и, забыв о том, как с ней прикольно общаться, ринуться соблазнять с холодной головой.
Примечание к части * американский и британский социологии, первые исследователи и пользователи понятия «субкультура»
