Текст книги "Грехи отца (ЛП)"

Автор книги: allthespiceyoullwant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Белфаст, 1929

Эта церковь была одной из старейших в округе, с ее неподвластной времени красотой и величественными размерами. Богато украшенный фасад из песчаника, белого, словно вылепленного из снега, сиял в лучах заходящего солнца. Высокая, изящная фигура медленно шла к церкви и казалась погруженной в собственные мысли. Ее длинные темно-рыжие волосы переливаясь, словно начищенная медь в вечернем свете, струились по спине непослушными кудрями, и время от времени она поднимала руку, чтобы заправить очередную непослушную прядку за ухо тонкими пальцами. Одежда ее явно знала и лучшие времена, но была в отличном состоянии: накрахмаленная белая блуза выглядывала из-под простого, грубой вязки, темно-синего платья, на ногах – черные сапоги на низком каблуке, кожа которых стала мягкой и эластичной от каждодневной носки. Но несмотря на простоту ее гардероба, аура элегантности мягким свечением окружала девушку. Каждое ее движение казалось размеренным и плавным, будто она качалась под музыку, слышную лишь ей одной. Высоко подняв голову, она остановила взгляд на церковной двери, к которой приближалась с каждым шагом.

Вскоре храм уже не маячил на горизонте, но возвышался над девушкой, величественный и огромный. Она глубоко вздохнула и, аккуратно придерживая подол платья, ступила на лестницу, отделявшую ее от дома Господа. Удар каблука на белом песчанике выстрелом прозвучал в тишине. Встрепенувшись, с колокольни, каркая, слетела ворона. Наступила тишина. Девочка сделала еще один шаг, решительно поднимаясь по лестнице до тех пор, пока не оказалась напротив высокой дубовой двери, ярким пятном на которой светился латунный молоток. Снова глубоко вздохнув, она трижды постучала, а затем открыла дверь, не дожидаясь ответа.

Девушку звали Санса Старк. Она пришла исповедаться.

Аромат ладана защекотал ее нос, заставив моментально успокоиться. Она любила эту церковь. Любила белую мраморную чашу у входа, наполненную святой водой, и, желая почтить Дом Господень, она обмакнула в прохладную воду пальцы и перекрестилась. Ей нравилось, как солнце пробивалось сквозь витражи, будто бы покрывая пол и стены драгоценными камнями. Любила она и алтарь, и маленькую невзрачную дверцу позади него, ведущую в ризницу. Любила распятие над ним. Санса подняла глаза и взглянула на фреску. Божья жертва. Господь Иисус умирает в муках, чтобы очистить ее от грехов. И ради него она сегодня пришла сюда.

Санса давно не каялась в грехах. И причиной этому был новый священник.

Впервые она увидела отца Бейлиша, когда тот посетил приют для сирот, ставший пристанищем девушки после смерти родителей. Мать Мэри Анджела, добрая пожилая монахиня, в тот день была особенно благостной, а на ее лице сияла широкая улыбка:

– Девочки, познакомьтесь с отцом Бейлишем! Он будет нашим новым священником, и именно благодаря его самоотдаче и благочестию наш с вами дом не теряет постоянную поддержку своих благодетелей. Он прекрасный человек и …

Но священник прервал ее:

– Благодарю вас, Мать Мэри Анджела, за эти добрые слова, – его голос был размеренным, а слова – мелодичными, напевными. Он говорил достаточно громко, чтобы каждый мог услышать, но что-то в его речи заставило Сансу наклониться поближе, вслушиваясь, будто бы во всем сказанном был какой-то скрытый смысл, который она боялась пропустить. – Да, я действительно разговаривал со многими покровителями нашего прихода и убедился, что это прекрасное заведение останется открытым. Но я не ищу похвалы. Я здесь, чтобы увидеть всех вас. Божьей заповедью, я пришел сюда как ваш пастырь, а теперь хочу встретиться с паствой. Я слышал, что некоторые из вас собираются принять постриг, когда подрастут? Достойный выбор.

– О, эти девочки – гордость нашего дома, – подтвердила монахиня. – Ну же, сделайте шаг вперед, дайте отцу взглянуть на вас.

Санса шагнула, а вместе с ней – еще пять девочек. Нет, она не мечтала о монастыре с детства, но все изменилось после гибели родителей. У девушки не осталось ничего, имущество ее семьи разворовали коррумпированные чиновники, прежнее высококлассное обучение нечем было оплачивать. Она пришла в приют нищей, и ее приняли. С тех пор она ощутила Божью благодать и наставление в большей степени, чем могла надеяться, и теперь убедилась, что хочет посвятить свою жизнь служению Господу.

Отец подошел к шести будущим монахиням с доброй улыбкой и распростертыми объятьями.

– И пусть Господь благословит вас, – ответил он, а затем повернулся к Сансе. – Как твое имя, дитя?

Глаза, серо-зеленые, как два омута, поросшие мхом. Среди безупречно уложенных волос, таких темных, что казались почти черными, мелькали серебристые прожилки седины. На губах – едва заметный намек на улыбку. Но было еще кое-что, и Санса никак не могла это уловить. Что-то, заставившее ее броситься в жар и холод одновременно, а сердце – биться немного быстрее. Она чувствовала, как краснеет под пристальным взглядом. Тревожное чувство.

– Меня зовут Санса Старк.

Священник печально улыбнулся, коснувшись пальцами темно-рыжей пряди.

– Ты напоминаешь мне девушку, которую я когда-то знал, – прошептал он. Пальцы дотронулись до щеки, пробежали по волосам. Вдруг он резко развернулся и отошел, оставив Сансу в смятении, со сбившимся дыханием и чувством неловкости, проникшим в каждую клеточку.

С этого момента отец Бейлиш стал частью жизни девушки. Она видела его каждое воскресенье в церкви, чаще просто тихо слушая проповеди, чем интересуясь и озадачиваясь его современной, открытой трактовкой Священного Писания. Почему каждый, казалось, соглашался со Святым отцом, и более того, начинал мыслить как он, Санса понять не могла. Даже спустя семь месяцев ее сердце все также начинало биться быстрее, когда она опускалась перед ним на колени, чтобы принять святое причастие, и едкая дрожь пробегала вниз по позвоночнику, когда его палец случайно задевал ее губы. Это нервировало, было неприятно.

Так что Санса решила избегать отца так долго, как это было возможно, покидая мессу до беседы с ним, отдаляя исповедь. Но молчание не могло продолжаться вечно. Семь месяцев спустя ее душа жаждала прощения, отпущения грехов. Взгляд девушки в последний раз бродил по церкви, пытаясь впитать присутствие Святого Духа. Прокравшись к исповедальне и опустившись на колени, она задержала дыхание, ожидая услышать его голос.

– Здравствуй, дитя.

Санса вздрогнула. Видеть отца Бейлиша раз в неделю уже было довольно тревожно, стоять перед ним на коленях в исповедальне – в тысячу раз сложнее. Она едва могла разглядеть его лицо за экраном, поэтому не могла понять, облегчение это или беспокойство. Девушка перекрестилась.

– Прости меня, отче, я согрешила. Прошли семь месяцев, одна неделя и два дня с моей последней исповеди.

– Мисс Старк, – конечно, он сразу же узнал ее голос. Слова, однако, звучат тепло и мягко, – да, я долго ждал тебя.

Дрожь пробежала вниз по позвоночнику, едва он упомянул ее имя. За свою недолгую жизнь она рассказывала о своих грехах немногим священникам, но была уверена, что замечания отца Бейлиша шли в разрез с Катехизисом. Но Санса быстро выбросила эти мысли из головы, будто боясь, что он сможет увидеть и их.

– Скажи, дитя, – продолжил священник, – что привело тебя сюда сегодня?

Ей казалось, что ответ очевиден. Или он шутит?

– Я… мне нужно исповедаться в грехах.

– Мне нужно исповедаться в грехах, отец, – аккуратно поправил он девушку. – О, я знаю это, дитя. Но я спросил о другом. Почему сегодня, после семи месяцев молчания?

Потому что не могла заставить себя поговорить с вами раньше, хотела ответить она, но сдержала язык за зубами.

–Совершать зло – мерзость в глазах Господа, – ответила Санса вместо этого, – меня страшит потеря Рая и адское пламя. И я воздерживаюсь от греха.

– А теперь – оступилась, – его это… забавляет?

– Я тоже несовершенна, – сказала девушка, будто бы обороняясь.

– В этом я не уверен, – усмехнулся священник.

Санса не знала, что сказать в ответ. Окруженная неловким молчанием, она опустилась на колени с неслышной молитвой на губах. Трудно сказать, сколько времени прошло, прежде чем тишину нарушил его голос. Часы?

– Тогда расскажи мне, – мягко приказал он. – Ты совершала смертные грехи, дитя мое?

– Нет, – твердо ответила Санса, ощущая благодарность. Они снова ступили на изведанную территорию, теперь она знала, что спросит Святой отец, и как нужно на это реагировать. Это было приятно, после оставшихся позади тревожных минут.

– Нет, отец, – поправил он снова, и в голосе отразилась улыбка, которая, несомненно, тронула его губы, скрытые за экраном. Казалось, он наслаждался этим признанием. – Ты совершала простительные грехи, дитя?

– Да, о-отец, – второе слово предательски застряло в горле. Она не знала, почему так трудно заставить себя обращаться к нему, как этого требует священный сан. Это казалось неправильным. Порочным.

– Поведай о них, дитя, – голос звучит мягко, будто выстлан бархатом.

– Я лжесвидетельствовала, – призналась Санса. – Дважды.

Девушка знала, это не принесло никому вреда. Но она запятнала свою душу. Два раза Санса сказала Матери Мэри Анджеле, что наслаждалась воскресной проповедью, хотя это было не так. Жить с ложью было тяжело.

– Хотела ли ты навредить этим кому-то? – снова спросил священник.

– Нет, отец, – проговорила девушка, не раздумывая. Почему так противно во рту от этого слова? – Я делала это из добрых побуждений.

– Что ж, тогда твои грехи и правда простительны, – расценил священник. – Ты хочешь признаться в чем-то еще?

– Нет, отец.

– Семь месяцев, одна неделя и два дня, – повторил он, – и это все, в чем тебе нужно исповедаться?

Санса кивнула.

– Я говорила вам, что воздерживаюсь от греха.

Священник усмехнулся.

– Какая досада.

Девушка снова затихла, не зная, как ответить на такие слова. В конце концов, не грешить – это доброе дело. Ее путь в Рай. А теперь отец Бейлиш… неужели, он думает, она его обманывает? Если так, то Святой отец сильно ошибается, ведь она никогда не умалчивала свои грехи на исповеди. Как же еще воспитать в себе духовность? Едва Санса хотела сказать что-то в свое оправдание, как священник заговорил:

– Твоя вина не велика. Ты каешься?

– Да, отец, – Санса сложила руки в молитве. – Господь, я всем сердцем сожалею о совершенных грехах, ведь они обижают Тебя. Увидь же раскаяние в моей душе, так страстно сожалеющей. Во имя моего спасителя, Иисуса Христа, умершего за мои грехи и грехи всего человечества, о, Боже, помилуй. Аминь.

– Пусть Господь подарит тебе прощение и мир, – ответил пастор. – Я освобождаю тебя от грехов, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Стоило ему произнести эти слова, как Санса почувствовала снизошедшую на нее Божью милость, очищающую от тягот, почувствовала, как душа снова стала чистой, а сердце возрадовалось. Она ликовала.

– Аминь, – эхом отозвалась девушка, не слыша себя за колотящимся в груди сердцем. О, она почти забыла, как же это прекрасно! Как же долго она позволяла своим чувствам к отцу Бейлишу вставать между ней и милостью Господа. Им вовсе не обязательно становиться друзьями, значение имело только то, что он делал для ее души.

– Бог простил тебя. Иди с миром, дитя мое, – голос священника был наполнен прежней теплотой.

– Спасибо, отец, – улыбнулась Санса. – Спасибо, Господи.

========== Часть 2 ==========

Комментарий к

На всяком месте очи Господни: они видят злых и добрых. (Притчи, 15:3)

Alt-J – Warm Foothills

Все последующие дни Санса мысленно возвращалась к исповеди, к двум фразам, снова и снова возникавшим в ее сознании.

Я воздерживаюсь от греха.

Какая досада.

Они ставили ее в тупик. Неопределенность усиливала чувство тревоги. После трех дней раздумий девушка пришла к выводу, что, должно быть, превратно поняла слова священника. В конце концов, он говорил очень тихо. Слова в крохотной исповедальне плыли, словно через густой туман, убаюкивая Сансу в блаженном отпущении грехов. Часть ее поражалась, насколько сильные чувства вызвала эта исповедь, но Санса уверяла саму себя, что в этом нет ничего удивительного: она просто забыла, как прекрасно ощущение свободы, которое испытываешь, очищая душу. Хотя сейчас она не могла вспомнить то ликование, что следовало за беседой с предшественником отца Бейлиша. Нужно просто снова привыкнуть к исповеди. В следующий раз все будет по-старому.

Наступило воскресенье, а с ним и месса. Санса шагала к церкви вместе с другими девочками-сиротами, ее самыми близкими подругами и наперсницами, одетыми в свои лучшие наряды. Войдя в залу, они заняли привычную скамью. Санса подумала, что служба, должно быть, подействует на нее отрезвляюще: мало что в словах и мыслях отца Бейлиша было близко ей. Так что едва он зашел на амвон, девушка приготовилась выслушать очередную бесполезную проповедь.

– Страх перед Господом есть первый шаг к познанию,– начал речь отец Бейлиш, – но глупцы только презирают мудрость и наставление.

Он окинул взглядом приход, как вдруг его глаза нашли ее. Холодные, вкрадчивые, они смотрели прямо на Сансу. Ошеломленная, она посмотрела в ответ. Она не презирает мудрость и наставление! Отец Бейлиш действительно так думает? Зачем же еще искать ее в толпе? Мысли в голове лихорадочно закрутились. Неужели это из-за ее признания? Что она сказала не так? Девушка чувствовала, как вслед за щеками краснеет и шея. Ощущать его взгляд и дальше было невыносимо. Пытаясь отвлечься, она вспомнила собственные недавние мысли. Ему нет нужды становиться твоим другом, напомнила себе Санса. Не важно, что он о тебе думает. Важно лишь то, что он наставляет тебя на путь истины. Но она не была уверена, сможет ли она доверять Святому отцу сейчас, когда один только взгляд вызывает бурю эмоций, подобную… Санса попыталась сосредоточиться на дыхании. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Может, это поможет унять выпрыгивающее из груди сердце?

Также неожиданно священник вдруг отвел взгляд от девушки и сосредоточился на своих записях. Санса задыхалась, отчаянно и тщетно пытаясь уловить хоть что-то из его слов. Она чувствовала, как быстро течет, бежит по венам кровь, – как никогда прежде в церкви. Санса вздрогнула. Было в отце Бейлише что-то странное. Странное, вопиюще неправильное. Жар липкими волнами омывал ее тело, девушка никогда раньше не испытывала ничего подобного в церкви… или где-то еще, раз уж на то пошло. Бессовестно было с его стороны подталкивать ее к этому. Теперь, когда она приняла его духовное наставление. Нужно быть осмотрительнее. Как жалко.

В ту ночь, лежа в постели, Санса все еще чувствовала на себе взгляд отца Бейлиша. Воспоминания об этом вызывали дрожь в каждом сантиметре ее тела. Никто раньше не смотрел на нее подобным образом, неприлично долго, взглядом, полным силы. Так не должно быть. Мысль пришла в ее голову внезапно, и не замечать ее было попросту невозможно: Санса еще не видела, чтобы отец смотрел так на кого-то. Не во время Святой мессы. Она прежде вообще не видела ни у кого такого взгляда. Только раз, мысленно спохватилась она, несколько лет назад, в театре. Они с родителями смотрели тогда «Ромео и Джульетту», и Санса слабо помнила, как актер, игравший графа Париса, не отводил от Джульетты глаз. Но это не по-настоящему, напомнила она себе. Просто игра, и не было ни Париса, ни взгляда, был только актер, который лишь делал вид. А отец смотрел. Не в театре. Не притворяясь.

От этих мыслей Сансу накрыла душная волна стыда. Откуда они? Обвинять в подобном священника? Святого человека, слугу Господа? Нет, он не мог, ей просто показалось. И то тепло, пронзившее все ее тело… Должно быть, ее просто чересчур смутило признание. Да, так и было. Нужно просто лечь спать, чтобы утром все забылось.

Во сне Санса вернулась в театр, но уже не зрителем, а актрисой. Она была Джульеттой, одетой в легкое струящееся платье из тонкой парчи, и играла так страстно, будто от этого зависела ее жизнь, а зрители внимали каждому слову. Отец Бейлиш тоже был там, играя графа Париса. Санса ловила на себе его взгляд, едва они оказывались рядом, и с каждой секундой чувствовала себя все более разгоряченной. Когда родители объявили о помолвке Джульетты, Санса бросилась в его объятия, забыв про Ромео. И мечтала, чтобы Парис поцеловал ее, страстно и пламенно, желала утонуть в его поцелуе, отдаться ему, и…

Задыхаясь, Санса открыла глаза. Ноги безнадежно запутались в простынях, тело, покрытое испариной, колотила частая дрожь. Увиденное ночью еще стояло перед глазами, и она лихорадочно пыталась выкинуть воспоминания из головы. Это был просто сон. Он ничего не значит. Санса не стала покидать постель, прислушиваясь к ровному дыханию других девочек. Их было восемь, и ничто не тревожило их крепкий сон. Девушка вдруг подумала, что отец Бейлиш, должно быть, тоже еще спит. Он был так замечательно одет сегодня в церкви. А что на нем сейчас? Или – от этой мысли сердце Сансы забилось чаще – может быть, он обнажен? На улице ведь не слишком холодно… Она представила, как мужчина мирно лежит в кровати. Как ворочаясь, он сбросил с себя простыню, и теперь она едва доходила ему до талии, обнажая красивую грудь, что ритмично поднималась и опускалась, подчиняясь его дыханию. Как переливаются серебром волосы на его груди в теплом и мягком лунном свете. Что случилось бы, коснись она его? Нежно и ласково, не давая ему проснуться. Губы слегка приоткрыты, на лице выражение абсолютного покоя, подчиняясь ее прикосновениям, он издает приглушенный стон.

Неожиданно Санса вновь почувствовала тепло, подобное тому, что наполнило ее тело на утренней мессе. По-прежнему лежа в темноте, она представила, будто тепло не только внутри нее, но и вокруг, течет сквозь тело, бьется, подобно волнам, нарастая, затихая и вновь усиливаясь. Волны становились все мощнее и мощнее, и Санса силилась определить, где же был их исток. Она чувствовала их в груди, где сердце билось быстрее. Чувствовала в животе, который буквально сводило от какого-то безумного трепета. Ощущала их в – Господи, пожалуйста. Нет. Этого не может быть. Все что угодно, должно быть другое объяснение. Но найти его Санса так и не смогла. Мысль эта была одновременно пугающей и волнующей.

Ты просто запуталась, быстро сказала она себе. Исповедь, его взгляд и этот сон… Слишком много эмоций. Санса села, зажгла стоящую на тумбочке свечу и открыла Библию. Вот что принесет ей спокойствие. Это всегда помогает. Она пыталась забыться, читая уже выученные наизусть строки Писания, истории Иосифа, Руфи и Иова, но не смогла найти в них покоя. Казалось, что слова исчезают перед глазами. Все, на чем она могла сосредоточиться, – огонь внутри нее и влажное тепло, что она чувствовала между бедер. Санса опустилась на колени перед кроватью, прося у Господа утешения, но тщетно. И когда первые лучи рассветного солнца озарили маленькую комнату, она поняла, что не устояла перед искушением. Устыдившись, она вернулась в постель и погрузилась в крепкий сон без сновидений.

Три дня спустя Санса снова оказалась перед дверями церкви; сердце лихорадочно билось в груди. Девушка пыталась убедить себя в том, что все это был просто сон, а может болезнь, исчезнувшая таким же быстрым и чудесным образом, каким появилась. Но она знала, что это ложь. И ей пришлось найти в себе силы признать правду. Возможно, однажды она освободится от своих грехов и снова предстанет чистой перед Господом.

Ее ждала исповедь, самая пугающая и неизвестная в ее жизни. Ладони вспотели, тело трясло, будто в ознобе, а сердце бешено колотилось. Санса скользнула в крохотную исповедальню и опустилась на колени.

– Прости меня, отец, ибо я согрешила, – ее голос дрогнул.

– Здравствуй, дитя, – почти шепотом сказал отец Бейлиш, и едва Санса услышала его голос, она почувствовала, как волна тепла захлестнула ее. На глазах выступили слезы. Она не хотела этого, она должна быть хорошей девочкой, чистой и праведной в глазах Господа. Но все, о чем она могла сейчас думать, это то, какой горячей и влажной она была в ту ночь, и как хотела испытать это снова. Она подавила рыдания и сосредоточилась на вопросах священника.

– Ты совершала смертные грехи, дитя мое?

– Да, отец, – ответила она тихо. Как плавно, как противно стекало второе слово с языка, как оно возбуждало.

– Расскажи мне о них, – негромко приказал священник.

Санса набралась решимости.

– Я… у меня были нечистые мысли, отец, – призналась она, почувствовав, как глаза наполнились слезами. Ее голос был прерывистым и тихим, наполненным чувством вины. И отец Бейлиш слышал это.

– И какова природа твоих мыслей, дитя мое?

Санса думала о том, что она скажет, отточив до совершенства каждое слово и фразу. Она не могла позволить себе оступиться. Не желая скрывать от священника правду, она все же не собиралась говорить больше, чем должна. Но слова, хоть и тщательно подобранные, она произнесла нерешительным шепотом.

– Похоть, Святой отец.

Ее слова встретила тишина. Санса вся обратилась в слух, не желая пропустить ни звука из-за экрана. Но было тихо. Сиди девушка чуть ближе, она смогла бы услышать дыхание священника, глубокое и ровное, дыхание человека, которого услышанное не встревожило ни в малейшей степени. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем отец Бейлиш, откашлявшись, спросил:

– Ты хочешь признаться в чем-то еще?

– Нет, отец, – немедленно откликнулась Санса, радуясь, что нашла в себе силы исповедаться. Слезы еще блестели в глазах девушки, и она глубоко вздохнула, желая вернуть контроль над собой. Худшее было позади.

– Тише, дитя, – спокойно ответил отец Бейлиш через экран. – Не стыдись.

Его голос был полон силы и искренности, а слова утешали больше признания. Внезапно Санса осознала, что все ее тело напряжено. Вздохнув полной грудью, она позволила себе расслабиться. Казалось, каждая ее клеточка ощущает присутствие священника, несмотря на то, что их разделял экран. Это было блаженство. Это была агония.

Он дал ей епитимью, и это было покаяние. Он освободил ее от грехов, и она поблагодарила его и восхвалила Господа, перекрестившись. Санса дрожала, сердце лихорадочно билось, она едва могла дышать. Трудно было сказать, от чего именно. Но с этим хотелось покончить.

Пройдя через церковь, она опустилась перед алтарем и закрыла глаза.

– Господь, услышь мою молитву, – прошептала она, – я взываю к тебе в час нужды. Не введи меня в искушение, ибо я слаба. Прошу, направь меня на путь праведный, и я буду вечно славить имя Твое. Пожалуйста, Господи…

Мягкая рука нежно дотронулась до ее волос. Глаза Сансы распахнулись. Перед ней стоял отец Бейлиш с мягкой улыбкой на губах.

– Ты так обеспокоена, дитя, – сказал он сочувственно. – Почему?

– Я не знаю, – призналась Санса, не вставая с колен. – Я чувствую, что Господь оставил меня… Я взывала к нему, но он глух к моим молитвам.

Отец Бейлиш осторожно взял ее за руку и помог подняться. Их лица были почти на одном уровне. Протянув руку, он нежно коснулся ладонью ее лица и очертил скулу большим пальцем.

– Порой, Господь отвечает, но мы слишком заняты, чтобы услышать его.

Их глаза встретились, во взгляде священника вновь появилось то же нечитаемое выражение, что во время мессы. Санса почувствовала, как нескромным румянцем покрываются ее щеки. Пытаясь отвлечься, она посмотрела на его губы: мягкие, слегка приоткрытые, как во сне… Стыдно. Слегка потупив взор, она разглядывала его щетинистый подбородок. Местами его уже тронула седина. Интересно, каково было бы прикоснуться? Шершаво?

Слова священника вернули ее к реальности до того, как она окончательно утонула в собственных мыслях.

– Ты ждешь, что Господь подскажет тебе путь?

Санса лишь кивнула, боясь ответить.

– Тогда позволь мне наставлять тебя. Я признаю, я всего лишь человек, – в голосе мужчины появился причудливый тон, – но я не хочу, чтобы ты заплутала, моя маленькая овечка. Для меня будет удовольствием помочь тебе на пути к Господу.

С этими словами он осторожно заправил за ухо девушки выбившийся локон длинных медных волос.

Санса порывалась было ответить импульсивное «Нет!», но вспомнила собственные молитвы и слова Святого отца. Быть может, это и был ответ Господа? И отец Бейлиш приведет ее на путь праведности? И она медленно кивнула.

– Не будет большей радости, чем ваши наставления мне, отец.

Губы священника тронула лукавая улыбка.

– О, я позабочусь об этом.

========== Часть 3 ==========

Комментарий к

Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию. (Евангелие от Луки, 5:32)

Kaleo – Way Down We Go

В кабинете отца Бейлиша стояла тишина, нарушаемая лишь треском огня в камине. Звук шагов приглушал лежащий на полу изящный ковер. Три окна занимали почти всю стену от пола до потолка и открывали вид на старый погост, где теперь был разбит изумительной красоты сад с множеством цветов, окруженный плотной густой тисовой изгородью. Одиноко расположились древние могучие липы, компанию им составляла лишь гниющая деревянная скамейка. На стоящем перед массивным окном столе кедрового дерева был ослепительный порядок. Остальные стены в комнате занимали высокие деревянные стеллажи с полками, уставленными старинными книгами в кожаных переплетах.

Санса сразу ощутила облегчение. Совет Святого отца, вот что ей действительно нужно, она была уверена в этом. Она желала быть праведной. А он поможет ей добиться этого. Она заняла одно из уютных, обитых бархатом кресел и достала из сумочки Библию. Перекрестившись, она девушка стала ждать возвращения отца Бейлиша, крепко сжимая слово Божье в руках.

Он пришел вскоре после этого, одетый в свою обыкновенную рясу с воротничком, сиявшим белизной даже в тусклом свете. Его волосы, напротив, казались абсолютно черными. Серо-зеленые глаза – глубокими, темными. Санса с трудом сглотнула. Сосредоточься на его словах. Следуй его наставлениям. Будь хорошей девочкой.

Отец на секунду замер, когда увидел сидящую в кресле девушку, а затем повернулся и занял место за столом. Лениво указав на два кресла перед собой, он жестом пригласил ее занять их, и Санса быстро встала, выполняя указание. Эти кресла не были удобными, но она была благодарна за то, что здесь между ней и Святым отцом был стол, создававший физическую дистанцию. Священник смотрел на нее с лукавой улыбкой на губах. Когда девушка села, он спокойно поставил перед ними два хрустальных бокала, которые наполнил красным вином, предлагая ей присоединиться.

– О, – только и смогла произнести Санса, – спасибо, но… Мне правда нельзя.

Отец Бейлиш молча изучал ее, темные глаза скользили по лицу. Санса чувствовала скользкий взгляд на каждом дюйме своего тела, ощущала себя обнаженной, несмотря на многослойную одежду. Все, что осталось, – бегущая по венам кровь, движение которой, казалось, можно было услышать. Вокруг – только звенящая тишина. Прошла маленькая вечность, прежде чем он, наконец, заговорил:

– Сколько тебе лет, дитя?

– Девятнадцать, – быстро ответила Санса и, ощущая, как пересохло в горле, нервно закашлялась.

– Девятнадцать, отец, – мягко поправил священник, а в глазах у него появился озорной блеск. – Это не так уж и мало. Ты ведь пила вино раньше, да?

– Да, – ответила Санса и поспешно добавила «отец», прежде чем он успел поправить ее, – во время Святого Причастия.

Он улыбнулся, и Санса заметила, что в первый раз улыбка коснулась только губ, не глаз.

– Да, вкус на любителя, нужно привыкнуть, – признал отец, – впрочем, как и ко многим вещам в этой жизни. Давай, выпей, дитя мое. Один бокал, с тобой ничего не случится. Я обещаю.

Ведомая любопытством, Санса протянула руку к стакану. Вино в нем переливалось, словно рубины в мерцающем свете костра. Едва она поднесла бокал к лицу, в нос ударили тысячи запахов, опьяняющих еще до первого глотка. Ароматы овладели ей, нашептывая о таинственных местах в незнакомых ей краях. Спустя мгновение, она поднесла чашу к губам и сделала глоток.

Да, к этому нужно привыкнуть, отец Бейлиш был прав. Но пока вино медленно стекало вниз по пищеводу, обжигая глотку и согревая ее изнутри, Санса поняла, что на это понадобится время. Сделав еще один глоток, она почувствовала совершенно другой вкус, более богатый, будто в каждой капле были тысячи разных оттенков. Она не могла не улыбнуться про себя.

Отец Бейлиш усмехнулся:

– Санса, я и не думал, что ты такая нетерпеливая!

Первый раз он обратился к ней по имени. Она почувствовала, что краснеет, но не осмеливалась поднять голову и посмотреть ему в глаза. Черные, как смоль.

– Я усердная ученица, – вдруг отметила она, не зная, как ей только хватило духа.

Священник ухмыльнулся:

– Я уверен, что много выиграю от этого, – он сделал глоток из бокала. – Но ты пришла сюда за наставлением, не так ли?

– Да, да, это так, – стакан звонко толкнулся о деревянную поверхность стола, Санса отодвинула его, вдруг почувствовав, как по телу ноющей болью расползается стыд. Что же она делает? Хочет подразнить отца Бейлиша? Человека, близкого к Господу! Она выдохнула от досады.

– Простите мне мои неуместные остроты, – попросила она священника. – Я пришла не для того, чтобы тратить ваше время на пустую болтовню.

– Ты никогда не потратишь мое время зря, – искренне ответил он, – и потом, ведь я обещал. Тебе нужен совет, а я могу помочь. Что случилось, дитя?

Санса крепче сжала в руках Библию.

– Я чувствую, что теряю путь праведности, – ответила девушка, опустив глаза. – Я стараюсь быть благочестивой, но соблазны подстерегают меня в темноте. И не только там, мысленно добавила она.

Священник сделал глоток, прежде чем ответить.

– Ты впадала в искушение, дитя?

– Я… я не знаю, отец, – ответила Санса честно. Впадала ли она в искушение? Да, она думала об отце Бейлише, порой даже больше, чем нужно. Но она всегда останавливала себя прежде, чем в мыслях появлялся грех. И потом, она так старалась быть достойной. А может быть, подумала она про себя, может, ее мысли не так уж и плохи? Не хорошо ли иметь соблазны, чтобы находить в себе силы противостоять им? Неужели дьявол не искушал Иисуса? Значит, это укрепит и ее веру? Библия, разве не там говорится, что «блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его»? Санса посмотрела на священника.

– Я в это не верю, отец.

– Тогда почему ты здесь, дитя?

Санса инстинктивно выпрямила спину.

– Я не впадала в искушение, но это не значит, что я не совершу этой ошибки. Мне нужно быть уверенной, что я не оступлюсь.

Отец Бейлиш ухмыльнулся.

– Какая хорошая девочка

– Я стараюсь, – ответила Санса, не понимая, смеется он над ней или нет.

В воздухе повисла тишина. Санса избегала взгляда отца, вместо этого она вновь потянулась к стакану и, наклоняя его из стороны в сторону, позволила вину переливаться, омывая прозрачные стенки. Она слышала ровное дыхание отца Бейлиша по другую сторону стола, но не смотрела на него. Молчание становилось болезненным, и Санса сделала глоток, и еще один, пока стакан не опустел, а затем подняла глаза на священника.