355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Allmark » Стокгольмский синдром (СИ) » Текст книги (страница 4)
Стокгольмский синдром (СИ)
  • Текст добавлен: 11 февраля 2021, 19:00

Текст книги "Стокгольмский синдром (СИ)"


Автор книги: Allmark



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Удар – пистолет улетел куда-то в темноту, кровь хлестала из пробитой руки. Отступая, споткнулся ещё об кого-то, поскользнулся на крови и кишках…

– Ной, ты болен. Прошу тебя, остановись. Кому ты уподобился? Ублюдку, который чуть не убил тебя, когда тебе было 9 лет?

– Он был предан другом. Друг бросил его… чтобы изобразить рыцаря-спасителя для его девушки… Чтобы в благодарность она вышла за него замуж… Да, через 10 лет он пришёл в его дом… И пощадил его сына. Да, я стоял перед ним… Вот как ты сейчас стоишь передо мной. Он пощадил сына предателя… Чтобы однажды он за него отомстил!

========== 14 февраля, утро ==========

Сара плакала. Как никогда, хуже этого ощущения просто придумать было нельзя. Такой беспомощности, жалкости… и… Как будто судьба, издеваясь, наносит ей удар за ударом… Бьёт и бьёт, а она никак, совершенно никак не может защититься. Только беспомощно восклицает – за что?

Кристина умерла. Врачи пытались… Они долго говорили ей потом, что сделано всё возможное, но да, больше ничего сделать было нельзя. Она слушала и не слышала, доходило только одно слово – бессильны… Бессильна. Она бессильна. Она снова ничего не смогла. Не смогла когда-то спасти Тома. Не смогла потом спасти свою семью, ту иллюзию счастья, что у них была. Не смогла спасти Кристину…

– Мама! – это Ной, он приехал, наконец… – тише, мама, успокойся, не надо…

– Она умерла, Ной, она умерла, чёрт возьми, умерла… Я не смогла… Я не спасла, не вытянула, ничего не смогла сделать…

Взял нежно за плечи, преданно заглянул в глаза.

– Мама, не надо. Только себя не казни. Ты сделала, что могла, никто б не мог сделать больше. Кристина знала это, поверь. Мама, ты ведь веришь в бога? Тогда должна понимать, что там, куда Кристина ушла, ей лучше… И она там знает, помнит, что её мама её любила и всё для неё сделала. Давай поедем домой, тебе нужно отдохнуть…

– Нет, только не домой… Не сейчас. Сейчас слишком… Я буду думать там о Кристине, хотя она мало в последнее время там была, но ведь там её детская, там…

– Хорошо, давай поедем… Ну, к Лейле? Успокойся, ладно? Я думаю, Кристина очень не хотела, чтоб её мамочка так страдала. Ну, пойдём?

Сара двигалась почти на автомате, как кукла. Глаза от слёз почти ничего не видели.

– Ты всё ездишь на этом рыдване Джоша…

– Да Джош не в претензии, с тех пор, как новую машину купил, эту не знает, куда девать, не берёт что-то никто… А я бы взял. Хорошая машинка, а что вида неказистого…

– Аксель так и не приехал… Говорил, что скоро будет, и так и не приехал…

– Он звонил, говорил, что задержится, надо какое-то дело уладить…

– Какое дело? Куда он поехал?

– Не знаю. Сказал просто, что какая-то гипотеза у него созрела на тему преступника…

– Опять работа…

Медленно светало.

– Не бойся, мама. С тобой не случится ничего плохого. Ты ведь хорошая мать. Не как миссис Уиллер или миссис Коубел.

– Ты уже знаешь?

– Сисси звонила.

– Странно, она мне говорила, что во время и после тренировок до тебя не дозвонишься…

– Ой, значит, позвонила позже… Я точно не помню, во сколько… Ну, и отец говорил… Ужасно, да. Бедная Сисси, слава богу, с ней ничего не случилось…

Лейла, несмотря на ранний час, уже была на ногах. Что-то стряпала на кухне.

– Миссис Палмер, какой сюрприз! А я вот пироженки пеку. Праздник всё-таки… Хотя понимаю, сейчас кому до праздника, жуть-то какая происходит… Да вы проходите, проходите!

– Я… съезжу, узнаю, всё ли в порядке у Сисси. Когда мы в последний раз разговаривали, у неё разряжался телефон.

– Ной, ты бы…

– Мама, я способен за себя постоять! Ты смотри, не пропусти звонок отца…

Дверь за Ноем захлопнулась, Лейла проводила его обожающим взглядом.

– Какое он всё-таки чудушко… Не понимаю эту Алису, ну да тем мне лучше. Что значит – он странный? Он же такой… красавец, умница, и такой заботливый, чуткий, внимательный… золото. Правда, вот от друзей его некоторых меня в дрожь бросает…

– Да, меня тоже… – рассеянно подтвердила Сара. Она вспоминала Алису, предыдущую девушку Ноя. Честно говоря, Алиса нравилась Саре больше. На её фоне Лейла смотрелась откровенной дурой. Причин расставания так толком и не объяснили ни Алиса, ни Ной… Что-то об этом говорила мама Алисы – кстати, детский психолог, которая когда-то работала с Ноем, вспомнить бы…

– …Может, ему просто нравится, что он так выгодно выделяется на их фоне? – хихикнула Лейла, снова возвращаясь к тесту, – это уж точно… У некоторых из них, по-моему, совсем с крышей проблемы. Надо ж додуматься – забраться в эту шахту… Я как вспомню, у меня мурашки по всему телу. Ой, я всё болтаю, болтаю… Сейчас вам чаю налью, а скоро и первые пироженки будут…

– В какую шахту, Лейла?

– Ой, не стоило мне, наверное, это говорить… Вы уж его не ругайте! Не в шахту, нет. На склад. За костюмом. Но и на складе, честно говоря, страшно до того… Да я удивляюсь, как я не померла от страха! Но нельзя ж было показывать себя такой трусихой… Они пошли, и я с ними пошла. Сперва, вроде, хотели взять хотя бы пару костюмов, но они там так трудно снимаются, и там так темно и жутко… Решили, и одного хватит.

Хотя, пожалуй, сейчас полноводная болтовня Лейлы была даже спасительной. Отвлекала от мыслей… Сейчас целительная до этого тишина была страшна. Слишком это… слишком… Зачем Ной ушёл сейчас? Сейчас, когда ей так важно было за него схватиться – за живого своего ребёнка… Пусть бы завтра, завтра б она это пережила…

Впрочем, это правильно – она столько времени провела за этой ею самой возведённой прозрачной перегородкой… что сейчас ни Ной, ни Аксель её просто не услышали…

– Зачем им этот костюм, Лейла?

– Ну, для вечеринки… Вот, миссис Палмер… сливок? Ох, вот прав Ной, я болтушка, мне только дай, всё выболтаю. Но теперь-то, раз вечеринка отменилась, Ной сказал… Нет, ну я только рада, что не пришлось на неё идти… А то так пришлось бы, я не могу вынести, чтоб меня считали трусихой…

– Лейла. Давай по порядку, а? Что за вечеринка, при чём здесь костюм, при чём здесь вы с Ноем?

По порядку Лейла не умела, так что рассказ, со всевозможными отступлениями и отсылками, занял минут 10, не меньше.

Сара ушам не верила. Она, конечно, знала, что молодёжь способна иногда делать шоу из трагедий недавнего прошлого, но чтоб вот настолько… чтоб так бесстыдно? Крапива хороша, пока она просто растёт… А не насмехается над обгорелыми костями.

– Это отвратительно…

– Да, и я так думаю. А они вот считают это прикольным. Ну, знаете, есть такие люди… Им интересно приехать туда, где произошло что-то грандиозно ужасное – авария, гибель множества людей… Посмотреть дом, где жил маньяк, подвал, где он мучил своих жертв… Им это даёт острые ощущения, уж не знаю, почему.

– Скажи мне… И Ной решил пойти на эту вечеринку?

– Ну, он сперва совсем-совсем не хотел, миссис Палмер. Но видимо, его взяли на слабо… Типа, докажи, что победил детский страх.

Детский страх… Да, Кесси жаловалась тогда, что никак не может разговорить Ноя… Что, мол, это нормально, когда дети после этого молчат, что всячески избегают разговоров о том, что нанесло им травму… Но если они не начинают всё же говорить об этом – проблема может развиться и укорениться… Ной, например, может начать винить себя в гибели домработницы, в том, что не защитил её… Чувствовать вину за то, что выжил.

– Я слышала, как кто-то из парней говорил… Ну и наверное, он прав… Что все просто достали Ноя с этой историей. Все его жалели, и смотрели на него… Ну, как на потенциального психа, что ли? Вон Алиса и та сказала, что у него какой-то пугающий взгляд, а ещё любимая девушка, называется… Поэтому Ной почти перестал общаться с прежними друзьями, а стал водиться с этими… не очень хорошими парнями… Ну, и ещё ему нравится пытаться наставить кого-то из них на путь истинный, он же реально с ними душеспасительные беседы ведёт, не представляю, как, я б не выдержала…

Сисси была почти счастлива. Она привела мать в свой дом. Конечно, она не может остаться здесь жить, к сожалению… Было б здорово… Но по крайней мере они будут сегодня здесь. Вдвоём. Не верится, но Ванда решилась отпустить Амелию под её присмотр так надолго… Фрэнк увёз Ванду и остальных к своим родственникам, там, конечно, тесно, но ехать в дом, не отмытый от крови, совсем не вариант…

Главное, чтоб они могли хотя бы дальше так встречаться. Чтобы никто этому не мешал. Чтобы ни одна гадина не попыталась сделать мать козлом отпущения, отнять у Ванды, вернуть в сумасшедший дом… Да разве мать сумасшедшая? Сумасшедшая только из-за того, чего они просто не способны понять?

Вот она – понимает. Всегда понимала. Раньше даже, чем произнесены были эти слова.

– Было ли это неизбежно? Не знаю. Некоторые ведь выходят из такого без последствий… Ну, без таких последствий. Некоторые даже не с повреждённым рассудком. Не знаю. Я не смогла. Я слабая. Когда меня освободили оттуда… Я не знаю, что они увидели. Хотела бы знать… Я ни с кем толком не могла говорить. Странно, да? Столько сперва тосковала без общения – а тут не кинулась никому на шею. Наоборот, забивалась в угол, молчала или скулила. Яркий свет, громкие звуки… я отвыкла от всего этого, мир пугал меня. Что они увидели? Загнанного, измученного зверька? Сломленную душу? Но слава богу, они не видели всего… Того, что было на самом деле. Что на самом деле во мне сломалось. Я устала бояться. Я не нашла сил ненавидеть. Я ни во что не верила. Этот подвал стал всем моим миром… Этот подвал и он. Он сперва, знаешь… воспринимался мною даже не совсем как человек… Как нечто отличное от человека по самой природе. Робот, инопланетянин. Он приходил, садился на мою постель и рассказывал мне, где он был и что делал. Я дрожала, конечно, как осиновый лист перед этим существом, способным сеять смерть, перед этой молчаливой сконцентрированной агрессией… И я сама расспрашивала его. Расспрашивала с интересом, с жадностью. Это ведь была живая речь, не тишина, не молчание, не одиночество. Не ненужность. Он рассказал мне о моей семье. Я попросила его узнать, что с ними. Он сказал, что мой брат погиб, разбившись на машине, мать повредилась рассудком и наглоталась таблеток, отец спился… Так я узнала, что мне не к кому больше возвращаться. Что меня некому больше ждать. Да, я узнала это ещё там… Когда его не было, я думала о нём. Мне хотелось его понять, чем-то помочь, как-то облегчить его боль. Да, я уже не о своей боли думала, а о его. Вот во что выливается благодарность за сохранённую жизнь, возможность помыться, принесённое яблоко… Ему тяжелее, думала я, ведь ему приходится снова убивать… Я жалела его и ненавидела тех, кто сделал с ним это. Когда он приходил, я обнимала его, и запах – брезента, крови, ещё чего-то – вроде машинного масла – уже не пугал… я начала балдеть от этого запаха. Когда он гасил свет и раздевался, я дрожала от нетерпения, я уже боялась совершить какую-то неосторожность, которая бы нарушила наши неписанные условности, я должна была оставаться жертвой, я не должна была… переставать его бояться… Это было и страшно, и сладко… пьяняще… И я сколько-то была послушной тихо всхлипывающей куклой, которой он приказывал… А потом срывалась, и набрасывалась на него с поцелуями, кричала под ним, садилась сверху… И он не всегда уходил сразу… Иногда я засыпала в его объятьях, прижавшись к его груди, чувствуя его руки на моих плечах. А иногда он засыпал в моих. И я укутывала его одеялом, и тихо гладила его волосы. И никогда, никогда я и не помыслила бы решиться зажечь лампу… Это было бы вроде греха. Это нарушало бы правила… Может быть, как в той сказке, знаешь…

Сисси кивала. Все эти слова – они были такие ожидаемые, такие… правильные… Она обнимала мать, ласково гладила её по рукам, поощряя говорить. Где-то внутри неё эта правда жила давно, и теперь такое счастье было её слышать… Тайна, которой не знал никто. Сочувствие, боль, скрытые от посторонних глаз… Привязанность от слова привязь… Она столько лет никому не могла открыть этого… потребность, которую нормальные люди назвали бы абсурдной – согреть и защитить… сеющего смерть. Как её собственная нестерпимая, болезненная жажда знать. Шагнуть навстречу. Вглядываться под маску. Погрузиться в омут. Да, мать, только мать может понять её.

– Когда я поняла, что беременна… То есть, когда я окончательно осознала, что я беременна, и это несомненно… Я ведь первое время и не вспоминала про месячные, не задумывалась, сколько прошло времени – там, без естественной смены дня и ночи, время воспринимается иначе. Через некоторое время – должно быть, месяц или два – я задумалась… но тогда решила, что они пропали от стресса, от тех условий, в которые я попала – всё-таки сидела в темноте, питалась не очень разнообразной и здоровой пищей… Ну, и тошнота меня тоже смущала не очень, тем более что случалась она редко. Но когда начал расти живот, это нельзя было отнести на счёт переедания, явно. Он сказал «мы что-нибудь придумаем», и я успокоилась. Я не знала в тот момент, чего я боялась больше – что он убьёт меня или что отпустит. Я боялась самой мысли о том, что снова буду возвращена сама себе, что придётся давать самой себе слишком много ответов… О том, что начала испытывать…

– Стокгольмский синдром. Это называется так. Сочувствие жертвы преступнику.

– Да… Мне кажется, никто так и не понял, что у меня этот синдром. Ну, я тешу себя надеждой – что не понял. Я молчала, отказывалась говорить, я старалась внушить всем беседовавшим со мной, что перенесла настоящий ад, и моя память, мои сны полны кошмаров… Потом я страдала от того, что, получается, клевещу на него, и говорила, что ничего со мной страшного не было, что мне нечего им рассказать… Но они только больше уверовали, что мне просто психологически невыносимо возвращаться в этот кошмар… Поэтому, наверное, все были так убеждены, что мой ребёнок умер, и наверняка у меня на глазах… И кажется, среди них не нашлось гениев, способных предположить, что всё не совсем так.

На смену одному неспящему в участке всегда находится другой. Теперь не спалось Керку. Он разложил перед собой материалы дела – коих за столь короткий срок накопилось уже прилично – и думал, думал, думал…

Тогда, 13 лет назад, и ему грешным делом казалось, что теперь наступит другая, лучшая жизнь. Что закроются шахты – и уйдёт навсегда в прошлое весь этот кошмар.

Город выжил. Чудо, но выжил. В короткие сроки построили этот целлюлозно-бумажный комбинат, бодались с «зелёными», конечно, но шатко-валко дело пошло. Плюс, санаторий возле заповедника, туристы – «зелёные» те же, пожилые пары, желающие причаститься к природе, отдохнуть от городского шума… Чего б, казалось бы, не жить?

Увы вот, попёрли и туристы другого рода…

Что-то не давало ему покоя в последних делах. Вот… Отчёта медиков пока нет, но и без него ясно, что убийство Джоселин Коубел совершено другим орудием. Это не кирка, раны более тонкие. Возможно – топорик для разделки мяса… Почему? Почему убийца не использовал своё обычное орудие? В следующем убийстве, Люси Уиллер, уже фигурировала кирка. Он что, потерял её, потом снова нашёл?

Пытаться восстановить хронологию событий непросто – ясно, основным фигурантам было совершенно не до того, чтоб смотреть на часы.

Они выехали из дома в начале седьмого, чтобы успеть на вечерний сеанс и без суеты закупиться поп-корном и колой. Отъехали только за поворот, и Джоселин сказала, что забыла желудочные таблетки. Фрэнк не стал разворачиваться, а остановился прямо там. С этого места он не мог видеть дом, из-за руля он не выходил… Старик Фримен выходил размяться, сказав, что знает свою дочь и меньше, чем полчаса, она там возиться не будет. Но прогуливаясь, едва ли доходил до поворота, предпочитая любоваться на садовых гномов мистера Смита. Дети и бабушка не выходили, они там на заднем сиденье затеяли игру в слова. Ванда, Амелия и Сисси последовали за Джоселин буквально двумя минутами позже. Ванда, по её словам, заподозрила что-то неладное в этом внезапном возвращении сестры, хотя и не могла предположить, что. Ну, могла она, конечно, решить порыться в вещах Фрэнка на предмет поиска записок от любовниц… Но что мешало ей сделать это, пока он был на работе? Скорее уж, она сама собиралась что-то где-то спрятать, об этом говорила так нервно сунутая в карман рука… В общем, это было странно, и Ванда решила выяснить.

Свет не был включен, но освещения из окон хватило, чтобы идентифицировать предметы в руках сестры как диски. Выхватив их, она убедилась, что диски эти принадлежали Трою Уиллеру – жирная подпись маркером на одном из них говорила об этом яснее ясного. Незадолго до этого Ванда видела Джосси разговаривающей с миссис Уиллер, тогда подумала, что это было обычное выражение соболезнования… оказывается, нет.

Потом… Потом они услышали шаги на лестнице…

Вполне логично, что, вбежав в такой спешке и таких эмоциях, дверь они не заперли. Не особо удивительно, что никто не видел, как в дом вошёл убийца. Тут уже не первый случай, когда никто ничего не видел. Вопрос в том, что убийца вообще здесь делал. Если он пришёл убить Джоселин – почему выбрал такое время? Ведь она, вроде как, чисто случайно вернулась в дом. О том, что она планирует вернуться, знал лишь один человек – Люси Уиллер, которая её подговорила. Но Люси Уиллер мертва, при чём аналогичным образом.

Знал ли убийца, что семейство собралось в этот вечер в кино? Но если не знал – ведь тогда он логично должен был застать дома, кроме Джоселин, всех остальных. Входило ли это в его планы? А может быть, мишенью изначально был кто-то другой?

Керк потёр руками лицо. Вот они слышат, что убийца поднимается по лестнице… Сисси велит Ванде и Амелии спасаться через окно, а Джоселин остаться с ней… Почему? Потому что хотела в первую очередь обезопасить Амелию, к которой очень привязалась, и Ванду, её опекуншу… Но неужели она надеялась, что Джоселин сможет оказать ей какую-то существенную помощь? Зачем сама Сисси осталась в доме? Вот вроде бы умная, рассудительная девочка, что за ребяческое геройство… Хотя, у неё давний ненормальный интерес к убийце с киркой, вот и захотела, видимо, встретиться с ним лицом к лицу. Встретилась… Сцепилась… Он ранил её и толкнул в комнату Амелии, после чего догнал Джоселин и зарубил её – на пороге её собственной спальни. Услышав её предсмертные крики, осознав, что уже ничем не поможет ей, Сисси вышибла окно Амелииной спальни и выпрыгнула. Убийца не стал догонять спасшихся, а поспешно скрылся. Во всяком случае, когда Фрэнк, услышав грохот и звон, прибежал, расспросил Ванду, а потом помчался в дом – он не встретил по пути ни души. А в доме нашёл следы борьбы и мёртвую жену. И кровавую надпись на стене. Вызвал «скорую» и полицию…

Обычно как? Ищи мотив, мотив приведёт к убийце. Но с этими маньяками-психопатами не бывает просто. Мотивы у них, конечно, есть… Но такие, что хрен их разберёшь нормальными мозгами… Почему Джоселин Коубел – «плохая мать»? За что её убили? Можно с натяжкой предположить – за то, что хотела оговорить Амелию, то есть, получается, отдать «славу» настоящего убийцы другому лицу… Но это в том случае, если убийца знал о заговоре покойниц, а, чёрт возьми, откуда? Может быть, конечно, Люси успела кому-то похвастаться своей блестящей идеей, ума ей могло хватить…

Так, ещё раз. Если отбросить домыслы и теории, только факты. Женщина возвращается в дом с дисками убитого парня, чтобы подложить их в вещи психически больной подопечной её сестры. Сестра, сама больная и ещё одна девочка идут следом. Сестра разоблачает коварный замысел. Все четверо стоят в комнате больной. Убийца поднимается по лестнице. Девочка принимается командовать тремя взрослыми женщинами – и они так напуганы, что подчиняются. Медсестра и её подопечная прыгают из окна, сестра-заговорщица остаётся в доме… и умирает. Что бы он подумал, если бы речь не шла о Сисси Мартин, дочери его коллеги, 13-летней девочке? Что она оставила Джоселин в доме нарочно. Именно потому, что только что услышала. Ванда сказала, что Сисси очень привязалась к её подопечной, подолгу сидела с ней, гуляла в парке… А где и когда они познакомились? Этого Ванда не знала.

Итак, если Сисси так привязана к Амелии, а подлость Джоселин могла отправить её, как минимум, обратно в сумасшедший дом… Могла девочка бросить женщину на растерзание убийце? Который как раз так удачно зашёл на огонёк? Керк понял, что ему нужно, просто необходимо сделать. Допрашивал Ванду и Сисси он в больнице. Там должны быть записи камер. Ему необходимо последить за выражением лица Сисси – если где-то она врёт, значит, его подозрения могут быть правдивы… Правда, света на личность убийцы это пока не проливает… Но Сисси, как минимум, может знать, за что он хотел убить Джоселин Коубел. И сказать, откуда знала, что он придёт именно в этот вечер в этот дом.

С записями пришлось, увы, повозиться – ракурс большинства камер, что поделаешь, неудачен. Отследить взгляд Сисси никак не получалось. Но держалась уверенно и спокойно… Может быть, слишком спокойно для человека, которого только что чуть не убили, но шок сказывается порой и так…

Длительность времени без сна и количество выпитого кофе какие-то чудеса творит с сознанием, это теперь Керк мог сказать совершенно точно. Потому что восприятие его одновременно сузилось и обострилось до предела. И то, что оно сгенерировало – выспавшемуся Керку показалось бы бредом.

Что вообще мы знаем доподлинно? Что в дом вошли три женщины и девочка, потом две женщины вышли через окно, а девочка и женщина остались в доме. Итог – женщина мертва. Все объяснения, все детали выстраиваются главным и преимущественным образом из слов Сисси Мартин. Если хоть ненадолго подвергнуть их сомнению?

В самом деле, почему мы никогда не подозреваем детей? Будто не подносила нам ни разу жизнь уроков на тему, на что способны дети? Это она первой сказала про шаги на лестнице. Керк уже слышал про такой эффект – когда кто-то говорит с глубокой убеждённостью, что видел или слышал то-то – другие начинают «вспоминать», что тоже видели это или слышали. Амелия, как психически нездоровая, оказалась внушаема. Джоселин, пусть в меньшей степени, тоже. А дальше прислушаться и разобраться Сисси им просто не дала. Устранила с места действия лишних свидетелей и…

Не было никакого убийцы. Не было и не могло быть. В доме было только двое – девочка и женщина. Чёрная фигура в окне, которую видели Амелия и Ванда снизу – была сама Сисси, одета она была как раз в тёмное, волосы заколоты, разглядеть детали сквозь темноту и колышущиеся шторы сложно. Ведь видели они этот силуэт до того, как Сисси прыгнула из окна? Взгляд почему-то остановился на рюкзачке Сисси. Она, конечно, никогда не расстаётся с ним, но не потерять его в драке… Теперь он понял, за что зацепился взглядом. За… форму рюкзака… Точнее, за то, что явственно выпирало сквозь стенку рюкзачка. Можно поклясться – что-то острое…

В дверь позвонили.

– О! вот и Ной вернулся, должно быть…

Слава богу… Но это был не Ной.

– Вы миссис Палмер? Тогда это вам…

Картонных коробок в форме сердца Сара инстинктивно боялась уже много лет, на работе страх этот, понятное дело, несколько притупился, а сейчас вот вспыхнул с новой силой. Почему-то ей совершенно не хотелось эту коробку брать. Даже видеть её. Но посыльный же не виноват, никак не заслужил, чтобы его с этой коробкой вытолкали за дверь…

– От кого?

– Не знаю, там не написано? Передал высокий молодой человек, расплатился сразу наличными…

Лейла завизжала и хлопнулась в обморок – в коробке было человеческое сердце…

Всхлипы в трубке – боже, чем ещё порадует эта ужасная ночь? То есть, уже утро…

– Керк? Керк, это ты? Аксель там рядом с тобой?

– Аксель? Он же к тебе поехал, Сара, ещё вечером!

– Он… он не приезжал ко мне. Он сказал, что поехал куда-то… проверять какую-то гипотезу… Передал через Ноя… Боже, прошла вся ночь, он что, так и не вернулся? Его телефон не отвечает…

– Я тоже набирал его, но был уверен, что он с тобой, и потому не берёт телефон. Я сам пять минут как в участок вернулся. Ты думаешь…

Дальше Керк слушал, медленно и страшно меняясь в лице. Валентинка с настоящим сердцем… Дело приняло совсем крутой оборот…

– Сара. Ты вообще где? А кто знал о том, что ты там, а не дома? И… и куда, он сказал, он поехал? А она где?

Есть слишком большая вероятность, что уже поздно. Поздно для Ноя… и кто знает, для кого ещё. Но чёрт возьми, теперь он узнает точно… Мотив? По ходу вальса узнаем, какой там мотив. Не первая ночь без сна сделала Керка очень быстрым и решительным. И да, Керк был осмотрительнее Акселя, он к дому Мартинов подъезжал не один.

Так и есть. Во дворе стоит белое страшилище, на котором ездит Ной. Возможно, уже – ездил… Нет, ни к чему думать о плохом. Хватит с Сары смерти дочери, хватит того, что Аксель, возможно… Как хорошо, что Мартин не знает – уехал на другой вызов, нашли ещё один вспоротый труп… Что с ним будет, когда узнает… если это и правда она?

Но убить Люси Уиллер она никак не могла, она в это время ещё была в больнице, она в это самое время беседовала с ним…

На волне здоровой, а может, уже и не очень здоровой полицейской злости Керк первым влетел в дом. И на миг остолбенел, увидев всю троицу мирно беседующей за кофейным столиком – Амелию с Сисси, выглядящих в тесных объятьях почти единой композицией, совершенно живого, здорового Ноя… Просто семейная идиллия какая-то. От которой почему-то мороз по коже. В этот момент картина сложилась. Без особого обдумывания сложилась. Она не могла действовать без сообщника. У неё было там, в доме убитой, время позвонить ему и указать на Люси Уиллер. Он – точно знал, где сейчас его мать. Он знал, куда, вместо больницы, поехал его отец. И в больницу к матери он приехал существенно позже, чем отбыл в этом же направлении Аксель. И да, его никто не проверял в связи со всеми этими убийствами… Почему мы никогда не подозреваем детей? У него был самый прямой мотив убить Троя и Олсона. Ну, никак не меньший, чем у Сисси – убить Джоселин Коубел.

– Ни с места, Ной! Кажется, сейчас при тебе оружия нет? Где оно? В машине осталось, да?

Наверное, сейчас Лейла и Сара поняли бы, что имела в виду Алиса под «пугающим взглядом» – хотя вряд ли видела сама именно что-то подобное.

– Ни с места, я сказал! Лучше подчиняйся, уж поверь… Что же такое случилось с твоими мозгами, парень?

Бросок… Выстрел… Амелия, заслонившая собой Ноя, падает, по белому жакету расплывается алое…

– Мама!

Картинка в голове складывается быстрее, чем даже бы хотелось. Потому что где-то он уже видел эти бешеные зелёные глаза…

– Мама, нет! Мама, не смей!

– Сисси, бежим! Она мертва, Сисси…

Она всё пытается привести в чувства мёртвую женщину, он тем временем бросается на приблизившегося Холли, выбивает у него из рук пистолет, кувырком за диваном, стреляет… тянет за руку Сисси, всё не желающую отпускать труп… У чёрного хода Роджер… Ной уложил его практически в упор…

– За ними! Далеко пешком не убегут…

Пешком – да. Мало, чёрт возьми, было народу с собой, чтоб не дать им запрыгнуть в свою колымагу…

– Стреляйте по колёсам! А если что, то и на поражение.

– Керк, там ребёнок! Какое на поражение?

– Там дьяволёнок, уж ты мне поверь…

И погоня по просыпающимся улицам – всё с той же одной мыслью, как хорошо, что Мартина нет здесь. Что он там, над очередным трупом, всё ещё думает, кто же этот проклятый убийца, и ведать не ведает, что убийцу уже нашли…

Выехали за город… вот виднеются на горизонте отвалы, уже поросшие редкими тонкими ёлочками.

– Остановились… Сдаётся мне, бензин кончился… До леса добежать не успеют, да и смысл туда бежать?

Первые выстрелы разорвали утреннюю тишину – Ной отстреливался на бегу. Пошатнулся Холли – попало в ключицу…

– Надеются спрятаться в шахтах? Умно… где там прятаться, там же замуровано всё… Ной, стой! Всё кончено, лучше сдавайся! Тебе всё равно не уйти!

Выстрел, второй – оба в цель, споткнулся, но продолжает бежать. Почти повисает на нём девчонка – третий выстрел достался ей… Сколько сил у чемпиона школы по бегу? У психов вообще, говорят, сколько угодно сил, сколько нужно. Неиллюзорное ограждение вокруг заброшенной штольни – им не преграда.

– Всё, прибыли же, голубчики! Ну, бросай оружие, парень, на что ты ещё надеешься? Беги не беги, ты спалился, ты не сможешь сделать вид…

Ной едва стоит на ногах, опирается о плечо Сисси. Она поддерживает его рукой за талию. Она действительно очень сильная…

– Дядя Керк, – на её лице почему-то улыбка, какая-то весенне-радостная, словно она, чёрт возьми, достигла гармонии и радости бытия, – вы можете передать кое-что моему отцу? Биллу Мартину?

– Ты ещё смеешь говорить об отце, девочка?

– Смею. Я любила отца, действительно любила и люблю. Он хороший… И я не виню его в том, что не во всём он смог бы меня понять. Он не обязан понимать. Он просто хороший… просто я любила не только его. Просто мне нужно было… чтобы меня поняли… Передайте, чтоб искал в Саксонберге и Эванс-сити, а может, и где-то ещё… Он ещё может найти. Своего настоящего сына. Мне хочется верить, что у него есть этот шанс.

Ной поднял голову. Та же жуткая просветлённая улыбка… Пистолет выпал из руки, а может, сам он его выронил, как нечто уже бесполезное… Рука нырнула во внутренний карман куртки… и нет, ничего не выхватила, так и осталась там.

– А моего отца ищите в том домике… На долбанная вечеринке, да-да… То есть, ему-то всё равно уже, конечно, найдёте ли вы его… И остальным, в целом тоже… Смешно, они думали, я не знаю, что они мне готовили, какую роль… Они и представить не могли, что это давно уже моя роль, ха-ха-ха! Передайте Лейле… извинения, что обманул насчёт вечеринки… Но мне совершенно не за что было её убивать. Она была совершенно чудесной дурочкой… Она никогда меня не ревновала… Ну откуда она могла додуматься, к кому? Она никогда не видела… в моих глазах безумия… И матери передайте, что я её очень любил… хоть она меня и не понимала… Но в этом нет её вины – я просто не мог ей о таком рассказать…

Крепко сцепив руки, они сделали два шага назад.

========== 17 февраля ==========

– Привет.

Не странно, что она распахнула дверь, даже не спросив, кто там. Страх у неё после недавних событий, кажется, атрофировался напрочь… Странно, что всё же дрогнула, потеряла самообладание…

– Т-том?

– Знаю-знаю, где я пропадал… 13 лет. Нет, на сей раз не там. Но тоже неплохо. А если разобраться, то даже и лучше. Ты… я знаю… в общем, прими соболезнования.

– Приняла. Ты… пройдёшь?

13 лет… за это время меняется эпоха, перекраивается полностью привычный жизненный уклад. За это время формируется или ломается чья-то судьба. 13 лет… и вот снова оно перед тобой, как тут и росло. Бумеранг. Чёртов бумеранг. Его выбрасываешь, а он возвращается. Бросаешь сильнее, дальше – возвращается всё равно, пусть и спустя большее количество времени…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю