Текст книги "Золотой дождик"

Автор книги: Аликпер Тапочкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Лишаю всех привилегий, холоп, – повернулась она ко мне.

– Она лишила тебя твоих привилегий, братанч’к. Сечёшь, о чём я? Твоих яиц, – сказал Макс.

– Какие там яйца?! – Кристина раскрыла пачку с миндалём и достала два первых попавшихся орешка, продемонстрировав их нам на ладони.

– Именно их ты и съешь, – сказал я.

Она бросила их обратно в упаковку, хотя все думали, что она бросит их просто на пол.

– Знаешь, что делают с такими дрянными лошадьми? – Сказала Кристина.

– Дрянными девчонками?

– Их уебошивают.

– Их уебошивают! – засмеялся Макс.

– Хорошо, что я не конь.

– Потому что у тебя слишком маленькие яички.

– Моя жена то же самое говорила.

Мы дали с Максом друг другу пять.

Позади виднелся мой отдел с молочкой, йогуртами и маслом. Женитьба научила меня, что маслом правильно закупаться по акции и складировать его в морозильник. С ним нужно бережно. У многих людей это за правило ещё с самого начала, но я это прохавал только в сознательном возрасте. Дальновидное дело, учитывая, что сливочное масло в последние 9 лет подорожало на Руси-батюшке в три раза. Если не сечёте – то, что стоило раньше 60 рублей, теперь иногда попадалось за 2 миллиарда рублей.

Этого кассира я не знал, но он знал толк в красивых женщинах. Это было ещё то время, когда кассы самообслуживания не выебли с мест простых работяг. Кристина взяла ЭКО-пакет вместо обычного, бросила его на ленту и сказала нам, чтобы отныне мы брали только такие. Я показал паспорт. Мы вышли на парковку, на огромную парковку под сотней фонарей. Тут всего пара машин. Сложно было определить их цвет из-за Луны. Мы завалились и не толкались, разговаривали и дымили. Макс всё шутил и шутил. Со стороны подъёма что-то задребезжало. Парень на скорости толкал такую же здоровенную тележку, как и только что была у нас. В ней сидела бабёнка в клетчатой рубашке и куча пакетов с продуктами. Он что-то кричал, что-то здоровское, им было весело, почти как нам. Они пронеслись рядом. Ночь и фонари вокруг. Макс сказал, я молодец, что взял маленький штопор, но у Юры есть этот нож с сотней открывашек и пил для дерева, так что лучше, как он сказал, было бы просто запульнуть его в бардачок и оставить там навсегда. Лады?

Парень отпускал тележку и дрейфовал ею. Подогнал к своему багажнику. Он ухватился за рукоятку и девушка качнулась. Может они и не юнцы, но их отношения стойки, как ствол молодой груши на заре нашей любимой…короче. Теперь Юра рассказывал свою историю про выступление с «тем-то и тем-то», кажется оно было в Екатеринбурге, я не слышал. Парень открыл багажник, и бабёнка стала подавать ему пакеты, придерживая некоторые из них снизу. Бла-бла-бла, кто-то что-то сказал, но ещё лучше я слышал шуршание той парочки, чья болтовня до нас не доносилась. Он всё делал верно: подпирал пакеты сначала друг другом, а потом каким-то ящиком. Потом он повернулся и вытащил подругу из клетки, и та откатилась в сторону. Она хихикала, он только улыбался. Он потолкал тележку обратно к спуску, из которого мы все появились. Там стояла одна, но ключик до его замка всё равно не дотягивался. Такие бывают, непонятно, зачем они их вообще ставят. Неподалёку была другая. Бла-бла-бла, ха-ха-ха, там всё оказалось нормально. Они весело ввалились в машину и по стёртым стрелкам на парковке свалили отсюда. Я обернулся, чтобы хоть как-то подтолкнуть этих лентяев к движению и наткнулся на взгляд из самого угла. Кристина уплетала миндаль и была просто ахуенна, свет падал только на низ её куртки, – так и было нужно. Она наблюдала с каким-то дружеским презрением. Кристина прошуршала пакетиком, положила орех в рот. У неё нет маникюра. Иногда кажется, что девушкам тяжело есть орехи с длинными ногтями, но её коготки «под корень», можно подумать, что она как будто специально ради орешков и позаботилась об этом. Маленькие цепкие ручонки, хрумк-хрумк.

С Жанной мы познакомились на Шри-Ланке, хотя там мы завели и других друзей разной национальности, гендера и социального положения, но сложилось так, что именно Жанна заняла своё место там, где было нужно. После моего развода я с Максом и ещё одним парнем целый месяц кочевали по различным городам, высоким и низким, пока в конце концов на направились по берегу Индийского океана к городку Индурува. Внутри нас ожидал бассейн, а снаружи – дикий пляж и высокие пальмы. Помню, как мы тряслись в поезде и шатались, держась за поручни. Со мной заговорил мужик лет сорока. У него был сильный акцент.

– Услышал русскую речь. Вы откуда?

– Новосиб, Питер.

– Не знаю.

– Надеюсь, Питер то вы знаете?

– Да, это – да.

– А вы?

– Из Вильнюса.

Я не знал где это и кивнул.

– Литва – дружелюбно добавил он.

Пути идут вдоль океана, и хоть поезд забит под завязку и катит достаточно медленно, всё же большую часть дороги за окном стелилась морская гладь. Она выглядывала из-за невысоких кустов почти сразу за окном, по крайне мере так казалось. С ним мы обсуждали этот милый остров.

– Хорошо всё-таки, что он ещё не превратился в курорт. Как, например, Гавайи, остров кокосовых бюстгальтеров.

– Точно.

Затем он познакомил меня со своей женой, я дружелюбно кивнул, и он спросил про цену, в которую нам обошёлся перелёт. После настойчивых расспросов я сказал, что на человека билет туда-обратно вышел баксов 550. Это было ещё до COVID’а и мы попали просто на шикарные скидки. Точнее мы искали шикарные скидки и попали на Шри-Ланку. Он сказал, что взял билеты себе и жене по 350 баксов на человека.

– Через Киев брали транзит. Там просто чудо транзит. Хорошие цены на такие экзотические полёты.

И смотрит на меня.

– Да, 350 баксов – это хорошая цена. И это без скидки? – спросил я.

– Без скидки. Точнее, я не знаю. Я увидел билеты и недолго думая, 350 долларов всё-таки, тут-же оформил. Но почему я думаю, что без, просто там все были такие цены и на Мадагаскар и на Мальдивы. Всё копеечное.

И смотрит на меня.

– Повезло. Хорошая цена, – сказал я.

– Это, мой друг, не везение.

Диалог стал заворачивать в какое-то странное русло. Не помню, как он перешёл к следующей теме, но помню, что остальное было несуразной серостью, которая вела меня по этим дебрям. Потом он сказал.

– …от этого ведь уже устали. В смысле от этих ракет России. У нас по косточкам разобрали её военную машину, по гаечкам, точнее по ржавым гаечкам, и то, конечно, что осталось разбирать, если ты понимаешь о чём я, хе-хе. Короче военные силы вашей страны в плохой форме.

От этих слов я немного завтыкал. Как они ВСЕ меня заебали.

– Не знаю. Я не эксперт.

Мы перекинулись ещё парой фраз и каждый пошёл в свою сторону. Надеюсь, он там обкончался от своих новостей.

На станции мы выбрали туктукера.

– Троим нельзя. Колесо кряк. Троим нельзя.

Мы выбрали двух туктукеров.

Местечко, в которое мы прикатили было комплексом из домиков и бунгал, но относительно недорогим. В каждом домике было несколько отдельных комнат. Мы сняли две. Цу-е-фа определило одиночную Максу, а мне достался номер на двоих с третьим пацаном. Было хреново, потому что по ночам, в тайне для себя, он пердел во сне, но за стенкой была столовая с открытыми стенами и пальмы. Изначально мы планировали остаться тут на дней 5, а потом вернуться к железнодорожной ветке, что привезла нас и протрястись вдоль берега до национального парка Ява ещё километров девяноста. С одной из сторон комплекса стелились джунгли с толстыми, высокими деревьями, а внутри красовалось барбекю, а ещё огромный и всегда чистый двор для прогулок. Когда мы вышли, у бассейна было человек восемь. Одни загорали, другие болтали ножками, сидя на борту бассейна, один пацан плавал на большой плюшке. Они все молоды, я видел их животы. Только я хотел поздороваться, как третий наш друг заорал мне прямо в ухо.

– HELLO GUYS!!!

С европейцами познакомиться проще, чем с россиянами, они проще сводят всё на нет. В этом ощущается странное разочарование, словно ты потаённо искренне любишь некоторые отличительные и одновременно отвратительные качества своей Родины. Россия охрененно омываема океанами и другими видами морских гладей земля, но так как нам по телевизору день и ночь талдычат, что этот факт никак не может быть связан с добычей рыбы, мы восприняли ужин из морепродуктов с большой человеческой радостью. Вообще здесь ты словно раздет, и это чудесно. Этим весёлым людям плевать на твой жизненный опыт, количество боевых наград и ранений и как глубока твоя «душа». Через 10 минут, если не придурок, ты уже часть весёлой команды. Совсем несложно. Но ещё было хорошо, что все они работали и не были раздолбаями.

Франсуа на пару лет младше меня. Он знаком с хозяином этого места, благодаря чему мы ездили на утреннюю рыбалку, ели жареного тунца, вместе хлестали виски у бассейна и один раз смотрели, как черепахи откладывают яйца под большим камнем, хотя, скорее всего мы хотели увидеть, как они откладывают яйца. Он оказался как бы главным, воротилой, от чего мы были просто счастливы. Но в первую очередь он стал нашим другом. Ещё там была Жанна, её подруга и другие люди, пара из которых пели в маленьком австрийском хоре, они просили, чтобы мы назвали им несколько популярных русскоязычных групп.

– Мы узнаём у всех иностранцев лучшие группы, ну что популярны в том числе и сейчас.

Мы без труда сошлись на пяти таких.

По Жанне мало чё можно было определить, кроме как то, что у неё шикарные формы и она предпочитает купальники на верёвочках. Оказалась, что она выросла в России и в школьные годы свалила в Германию, чтобы благополучно оттуда не вернуться. С нами она особо не болтала, а если и болтала, то только на английском, поэтому мы не сразу поняли откуда она.

Как-то мы все готовили завтрак: помню там, был безвкусный рис, и ещё немного карри. Все вокруг тарахтели, и мы старались не отставать. Дверь распахнулась и ворвалась Жанна, затем она захлопнула за собой дверь и подпёрла её руками, как будто за ней гналось большое чудовище, и так она смогла бы его задержать. Все поутихли. Я стал судорожно вспоминать, с кем она ушла, и что вообще могло произойти. На мгновение я снова ощутил страх того, что и здесь невозможно пребывать в гармонии.

– Hurry! I need a doctor! Is there a doctor here?! – крикнула она из-под свисающих волос.

Парень, что пел в хоре поднял руку и со сверкающей улыбкой сказал.

– I am a doctor.

Жанна спокойно отпустила дверь, повернулась и, расслабленно выставив ляжку, достала из кармана морковку и отхреначила кусок.

– A-a-a, what’s up Doc?

Все засмеялись, и кухня снова вошла в деятельную фазу. В двери появилась её подруга с двумя пакетами с овощами. Она тоже смеялась. Это была сцена с Багза Банни из «Весёлых мелодий», когда он убегал от красного монстра и ломал четвёртую стену. Я оставил то, что мне поручили и приблизился как раз тогда, когда она вывалила овощи из пакетов в большую раковину.

– Прости, – я коснулся её руки.

Теперь её лучше было видно. Острые скулы, шея, которая не казалась длинной, хотя была таковой. Веки приспущены, отчего она кажется всегда уставшей. Спину она держала ровно, это рисовало дугу её заднице, что так нравится в женщинах мужскому полу. Она приподняла брови и провела по чёлке обратной стороной ладони.

– It vas amazing. – сказал я.

Она улыбнулась.

– Did you like it? You realized, that this is Bugz Bunny?

– Of course. I love Bugs Bunny.

– Me too.

Уже вечером, когда все слушали музыку. Мы снова разговорились.

– Ладно, это невозможно. Давай так, – сказала она.

– Слава богу.

Она любила мультики также сильно, как и я. Потом выяснилось, что и кино тоже, правда, немного другого жанра.

Мы с Максом качались на гамаке. Ветер уносил дым от косяка в сторону ангара, где валялось много старых инструментов, неподалёку слышался шум маленьких диких свиней. Он спросил в курсе ли я, что у моей новой подружки есть член, и у её подруги тоже. Я задумался. Потом он спросил в курсе ли я, что у них у обоих есть четыре сиськи и по крайне мере одна шикарная задница. Плевать.

Как-то я проснулся рано. Живности тут хватало. Дорожки вокруг отеля заметали каждое утро и вот на одной из них, прямо по центру перебирает лапками сколопендра. Никогда не приходилось наблюдать их вне вонючего аквариума с паутиной на какой-нибудь выставке за 80 рублей, но сейчас эта была тут. По спинке шли две красные полоски, от башки до жопы. Она меня не замечала и шла своей дорогой, почти как гусеница из Алисы. Одна русская мне говорила, что опасны только коричневые сколопендры. Наступать на них нельзя. Сейчас я подумал, что в чистоте, уродство воспринимается иначе, даже интересно. Ничё так, когда безопасно.

Мы заплатили неустойку за другой отель, в который хотели поехать, остались тут и проводили вечера на славу. Вечером я гулял по дорожкам, они проходили вдоль комнат, где проживали люди. Я как бы блуждал по их периметру, вокруг них. Звуки ебли доносились по крайне мере из полутора комнат, с остальными казалось, что я просто не поспел вовремя. Днём нам попадалась куча всякой живности, от варанов до мангустов, ночью же всё находилось ещё в большем движении. Одна из дверей была приоткрыта и на стуле виднелась чья-то раскумареная туша. Это был один парень. Наверно, он планировал поглотить Вселенную и достичь нирваны. Не хотелось с ним базарить, не хотелось, чтобы он вспомнил обо мне в такой момент, и я попятился назад и двинул в обход.

Через несколько месяцев, когда я раскладывал кефир на полки в гипермаркете, где тогда работал, мне написала Жанна. Сперва у нас у всех была общая группа, но потом, когда она стала суше пустыни, я стал слать мемасики только ей и Франсуа. Она отвечала смайликами, но я не обижался, это всё равно было приятно. Жанна спросила, где я сейчас. Я сказал, что на работе и прислал ей фотографию.

Я тогда снимал комнату у знакомого, который выкупил две в бывшем общежитии до боли напоминавшем просто коммуналку.

Так это общежитие?

Сейчас уже нет такого статуса как общежитие, – говорил он.

Я не стал это проверять, думаю ни один здравомыслящий человек не станет это проверять. Здесь постоянно кто-то курил траву, я никак не мог вычислить этого слизняка. Бабульки на кухне ни хрена не секли фишку. Люди делятся на тех, кто не сечёт фишку, и на тех, кто принюхивается и ищет, откуда несёт. В нашем корпусе было пять туалетов на комнат 20, и мой был самый ублюдский, потому что на стенке, когда садишься, было чиркнуто дерьмом, наверно, кто-то задел туалетной бумагой, прям на уровне ебла, совсем чуть-чуть и так давно, что оттирать было уже не нужно. Там не было кондиционера, но была куча хлама и он, который жил с женой и двумя рыжими курочками. Его дочки постоянно стучали мне в дверь и убегали, иногда дёргали за ручку. Он копил на третью комнату, чтобы сдавать и её. Уверен, потом он будет копить и на пятую.

Отец Жанны тяжело заболел, и она собиралась приехать, чтобы провести с ним больше времени. Прихватив Макса, мы попёрлись в бар. Думаю, она хотела посмотреть на нас в действии.

– Где ты будешь жить? – спросил я.

– В квартире отца. Она просто стоит, но я попросила его, и он мне разрешил.

Квартира была хороша. Она была трёхкомнатная, и в зале её старик присобачил тёплые полы.

– Можно с тобой? Вдвоём веселее, я буду готовить, платить за ЖКХ. Пока не продам квартиру, я вынужден снимать всякую херь, это неудобно бла, а так будет веселее…бла-бла-бла…

…и всё в этом духе. Наверное, она думала об этом. Вдвоём и в правда веселее. Если холодный мир лучше горячей войны, то нормальная компания и иногда одиночество, уж точно лучше просто одиночества.

– Со мной он жить не хочет, – сказал Макс.

– Потому что я не хочу жить с тобой в одной комнате.

– Ну, попробовать можно, – сказала Жанна.

Мы договорились на неделю или две и моего ручного кролика. Если не уживёмся, то я свалю, я ей пообещал. Поэтому, первое время мне приходилось платить приятелю за комнату, чтобы он её не сдал, готовить и раскладывать молочку в холодильники одновременно. Кажется, Жанна работала в компании связанной с онлайн рекламой. Её отпустили на полгода с сохранением места и здесь она вообще не работала. Я никак не мог взять в толк, как это возможно, и через неделю перестал донимать её расспросами. Она ходила к отцу, отвисала дома, гуляла с подружками и еблась с незнакомцами – вот всё, из чего состояла её жизнь.

Франсуа совсем перестал писать мне, присылать картинки. Потом он и отвечать перестал. Жанна и вовсе не понимала, зачем я с ним переписывался.

Она оказалась одной из тех, кто верит в теории заговора. Это стало понятно почти сразу, что не мешало ей носить христианскую атрибутику на шее. Иногда она могла кинуть какую-то фразочку, мол: «Ну естественно, пирамиды – усыпальницы, ха-ха, конечно, учитывая, что в некоторых из них не нашли ни саркофагов, ни собственно фараонов и близко. Конечно, усыпальницы!». Как-то она дымила своей дудкой на балконе, я присоединился.

– Ты заметил, что восьмой день нету Луны на небе?

– Не заметил. А что, правда нету?

– Ну ты видишь её где-нибудь?

– Не вижу, но может она за домом спряталась каким-нибудь или облаками.

– За каким нахер домом! Восемь дней она за домом прячется? Посмотрите на него. У него Луну украли уже как вторую неделю, а он клювом щёлкает: «За домом», – ха. – «Нет её за домами, и в небе нет уже почти десятый день».

– А кто её украл?

– Я не знаю, – сказала она подозрительно, – но то, что её нет – это факт.

– Мм. Наверно да.

– Может это с вирусом как-то связанно?…

Я так и не понял, как отсутствие Луны связано с вирусом, но, возможно, стоило бы спросить об этом. Я относился к её словам с лёгкостью, как к приключению. Но к её личной жизни так относиться не получалось. Своих гостей она частенько тянула из каких-то приложений и иногда из клубов. Как-то они взяли меня с собой в один из таких, я попёрся от нечего делать. И моё «нечегоделать» почти сразу уверило меня в том, что мне всё-таки не сюда. Парень, что подкрашивает глаза, губы и напяливает женскую одежду мне представляется нелепым. И хоть это и его дело, это больше напоминает жест отчаяния, чем самоидентификации. Наверное, я замороченный, но трахать что-то с волосатым животом, щетиной и одновременно бритой жопой – для меня какой-то диссонанс.

Они разбрасывали обувь в прихожей и между делом спускались на кухню. Возможно всё было бы не так хренова если бы никто не лапал мою кофемашину. Один раз, когда я пришёл с работы, на кухне торчало двое, они курили, моя подруга была наверху. Я пошёл в свою комнату. Убрался там. Вышел. В душе была расшатана лейка, когда я зашёл, то увидел шланг вообще без неё, а сама лейка валялась между ванной и унитазом. Очевидно, что у одного из них она отвалилась и грохнулась на пол. Он подтолкнул её ногой, чтобы не мешала общей картине. Они сидели уже втроём.

– Жан. – она не откликнулась. – Жанна!

– Что?

– Выйди ко мне.

Она вышла из кухни и скрестила руки на груди. Я взял её за локоть. Она выкрутилась.

– Слушай, моя комната не закрывается на ключ. Не обижайся, но…

– Даня…

– …ты их оставляешь одних…

Она попросила, чтобы я не вынуждал её сожалеть о том, что она всё-таки поселила меня здесь.

– И вообще, когда ты уже продашь квартиру?…

Я вернулся в комнату. Не знаю, услышала ли она меня или нет, но больше одного незнакомого пидара к нам больше не заявлялось.

Молоко я нашёл выгодное. Срок годности кончатся через несколько суток. Нормальный такой магазин, в паре сотен метров от нас. Жанна опять была с кем-то ночью, они смеялись и иногда, казалось, что кто-то кому-то читал стихи, или лизал яйца, я так и не понял. Поэтому я не мог уснуть, пока не врубил наушники. Сервис даёт бесплатно прослушать 30 минут музыки в день. Должно было хватить и мне и им. Помимо соседства у нас была общая страсть – кино, правда, в широком смысле этого слова. Она отказывалась смотреть в русском переводе, но потом всё разрешилось. Иногда мы смотрели с нашими друзьями, но из этого ничего дельного не выходило. В основном из-за этой дуры. Просмотры шли так: фильм выбирает она – фильм я…

Её кино почти всегда было говно. Был то драма или триллер, мюзикл или что-то другое – пофиг. Почти всегда это была пытка. Жанна выбирала кино по актёрам. С ней я узнал, кто такой Джеймс Дин и Рок Хадсон, но чаще она включала фильмы с Ченнингом Татумом и Крисом Хемсвортом. Она тоже не очень любила мои боевики, иногда сливалась. Порой наши вкусы на столько совпадали, что мы просто не понимали, как такое вообще случилось. Так было с «Интервью с вампиром» и «Трамвай Желание» с Марлоном Брандо. «ЛЮ-Ю-Ю-ЮСИ-И!!!» кричал он там. Недавно она сказала:

– «Выстрел в пустоту» смотрел?

Я не питал никакой надежды на дерзкое название, но уже в начале фильма понял, что кино об американской тюрьме. Потом она сказала, что главный герой играл в «Игре престолов». Оказалось он секс-символ, а я целый час вдуплял, где же его видел. Фильм оказался сносный, даже хороший на эту тему. Но Жанне всё равно не понравился, в отличие от «Трамвая Желание», точнее Марлона Брандо.

Вот несёшь немного продуктов из магазина домой, особенно если забыл сумку, и молоко с хлебом болтается в бесплатном пакете, всегда как-то это спокойно, всегда, как-то это правильно. Окна у нас без решёток, и куча сигаретных окурков у подъезда, просто гора. Ебучие вертолёты шумят в облаках. Недалеко вертолётный завод, и его отпрыски постоянно срут в небеса. Когда они над домом, звук такой громкий, что посуда звенит, по крайне мере так кажется. Вот и сейчас они где-то тут. У меня была пачка шикарных мыслей и две дерьмовые, то же самое было с мюсли. Я сделал себе шикарных. Ебучий вертолёт. Кажется что вертолёты сегодня, как кнопочные телефоны – чисто повыёбываться. В моих мюсли дрейфовали сухие ломтики банана. Вкуснотища. Я долго искал идеальные мюсли, начал это делать, когда стал подумывать о том, чтобы съебаться отсюда нахуй, а нашёл их, когда решил остаться. Попробовал ложку – молоко оказалось прокисшим.

– Вот су-ука.

Полпачки высыпал в тарелку – теперь их выкинуть. Поставил тарелку и упаковку молока у раковины. Остальное я оставил в пакете. Моя кофемашина, которую я сюда притарабанил в самом начале не только давила, но ещё и молола кофе. Я купил её до Крыма, так что теперь оставалось только радоваться цене, за которую она мне обошлась. Теперь, она стоит в два раза дороже. Ещё пару лет попрактиковаться и можно начать инвестировать в IT сектор. Говорят, скоро кризис, так что правильно залетать на дне. Кофейный рожок я всегда забивал сразу, так что моя соседка просто нажимала на кнопку и ничего не ломала. Машинка распространяла на кухне чудный запах, особенно в моменты помола, а кофе мы пили много. Вообще, кофемашина дома – счастье в семье. Ёбари Жанны иногда сомнительно осматривали кофемашину как обезьян в зоопарке, чё-то там трогали. Конечно, им тоже нравился этот запах.