Текст книги "Stranger (СИ)"
Автор книги: Ali Jane
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
– Конечно не думал. И тебя с Рождеством, Найл. Когда ты очнулся?
– Сегодня утром и в больнице меня уже прозвали «Чудом Божьим». Так что не надейся, что я подарю тебе что-то. Я сам как подарок.
– Как ты себя чувствуешь?
– Могло быть и лучше. Я попросил мед.сестёр набрать тебя первым, чтобы поздравить.
– Спасибо. Спасибо.
– Хэй, Гарри, ты приедешь за мной после нового года? Мои родители в Маллингаре и не могут выехать, а мне нужен кто-то, кто будет тащить меня на себе из больницы.
– Да, конечно. Мы с Луи возвращаемся 3 января в Лондон, – говорю я и тут же бью себя по лбу. Найл ведь даже не знает кто такой Луи.
– Гарри, я был в больнице меньше месяца, а ты уже успел парня себе подцепить? – он смеётся в трубку, а мне становится невероятно легко на душе от этого.
– Заткнись, Найл. Твой выход из комы не даёт тебе право осуждать меня. Жди нас 3 января.
– Хорошо. Увидимся.
– Пока.
Кладу трубку, сажусь на пол и начинаю рыдать. Найл жив. Он только что говорил со мной, я снова слышал его смех. Он жив. Он жив. Спасибо, спасибо, спасибо.
To let you know you need to try to think
Чтобы узнать, ты должен пытаться размышлять.
Комментарий к Флэшбэки У кого-то наконец-то закончились экзамены и этот кто-то теперь может выкладывать главы!!! Юху!!!
====== Правда ======
Iʼm evil to the core
What I shouldnʼt do I will
They say Iʼm emotional
What I want to save Iʼll kill
Я злой до мозга костей.
Чего мне не стоило бы делать, я сделаю.
Говорят, я эмоционален,
То, что я хочу сберечь, я убью.
Новый год мы встретили так же с моей семьей. Но я и предположить не мог, что это будет последний новый год вместе.
Я обещал себе, что пойду к доктору Рид и узнаю как можно больше информации о Луи. Не потому что я любопытен до жути, а потому что я хочу помочь ему. Он стал вспоминать то, что по его словам он вспоминать не должен был, и мне нужно что-то с этим сделать. К таблеткам у него начинается привыкание и, возможно, скоро они совсем перестанут действовать. Из-за неведения, я могу только предположить насколько без них мозг Луи может разрушиться или насколько он уже разрушен. Я пришёл сюда и готов даже к самому худшему. Поэтому мне нужна доктор Рид. Поэтому утром третьего числа я пошёл не к Найлу, а к ней. Поэтому сейчас я сижу в приёмной и непрерывно трясу ногой. По-моему, девушка справа скоро ударит меня за это. Я это понял по её тяжёлым вздохам каждые пять секунд.
Белые стены. Они сильно напрягают меня. Я б тоже сошёл с ума, если бы видел их каждую секунду жизни.
Настенные часы громко тикают, показывая девять часов.
Кругом куча сидений, но на них пусто. Здесь только я и эта странная девушка справа.
– Почему здесь так пусто? – спрашиваю я у неё.
– Потому что остальным повезло, в отличие от нас с вами, – она поправляет свои запутанные волосы. Её голос хриплый, будто она очень долго ни с кем не общалась.
– Что вы имеете ввиду?
– Ну…почему вы здесь? -она говорит спокойно, но её руки трясутся, как будто от героиновой ломки.
– Мой парень проходил здесь лечение. Ему стало хуже. Его фамилия Томлинсон.
Внезапно голос девушки взбодрился и я почувствовал в нём улыбку.
– Луи? Луи Томлинсон?
– Да. Вы его знали?
Становится интересно. Сажусь к девушке ближе. Ее каштановые волосы закрывают половину лица, но даже так видны ее синяки возле глаз, говорящие о том, что она не спала уже несколько дней, и впалые щёки. Наверное она не ела столько же, сколько не спала.
– Он был тут и до меня, и со мной, и после меня. Трудное у него лечение было. Он всегда говорил со мной, а я только и делала, что слушала его. Наверное ему это и нужно было. Он очень умный парень и замечательный, если забыть о его прошлом. Что, кстати, удалось даже ему самому…
– Не удалось, – вздыхаю и опускаю глаза вниз.
– Он вспомнил день пожара? – девушка заметно запаниковала и положила свою руку на моё плечо, снова и снова спрашивая один и тот же вопрос.
– Нет. Какого пожара? – хмурю брови.
– Тогда еще не все потеряно. Но если он вспомнит, я не думаю, что он выдержит еще одно такое лечение. Мне жаль вас.
– О каком пожаре вы говорили?
Из двери появился темнокожий мужчина и сказал: «Мэри». Девушка молча встала и пошла к кабинету, шаркая ногами по кафельному полу. Мужчина пропустил её, а сам направился ко мне.
– Она говорила с вами? Хоть слово.
Этот человек выглядел устрашающе с его ростом под два метра, поэтому пришлось отвечать быстро.
– Да, мы говорили об одном бывшем пациенте этой клиники. А что-то не так? Я не должен был делать этого?
– Наоборот, – он улыбнулся, – У Мэри депрессия. Я её муж и мы боремся с болезнью вместе.
– И в горе, и в радости, да? – грустно усмехаюсь, устало потирая глаза. Я не спал пол ночи, потому что в этот раз я вел машину, а Джемма, Зейн и Луи отдыхали.
– Да, да. Именно так. То, что она говорила с вами, значит, что она идёт на поправку, – мужчина садится на место, где минуту назад сидела Мэри.
– Какая в этом связь?
– Её болезнь подразумевает то, что она постоянно молчит. Она уже пол года ни с кем не говорила…
Вау. Просто…вау. Я ведь не знал, я просто спросил какого чёрта в этой больнице пусто, как в пустыне. Сейчас я просто уставился на этого мужчину, что наверное его немного смутило.
– Кстати, я – Джеймс. И простите, что изливаю вам душу. Просто вынужден поделиться с кем-то.
– А я – Гарри. Всё в порядке.
– Доктор Рид сказала, что она замолчала без причины, как это обычно и бывает. А потом она прекратила улыбаться, чуть больше месяца назад, когда от сюда выписали Луи.
– И вы тоже его знаете?
– Только его имя и то, что моя жена была единственной из пациентов, с кем он говорил.
Из кабинета медленно вышла Мэри, всё еще шаркая по полу, и слегка улыбнулась мне.
– Я бы попросила передать Луи привет от меня, но боюсь, что воспоминания обо мне испортят ему лечение. Было приятно познакомиться с вами. Вы такой же интересный, как и он. Надеюсь ещё увидимся, но только не здесь.
– До встречи не здесь, Мэри.
– До встречи не здесь.
Джеймс и Мэри вышли из этого белого ада, а из кабинета послышался уже знакомый голос «Следующий!»
Я захожу в кабинет и вижу доктора Рид. Не буду скрывать, что я удивлен тем, как она выглядит. Долгое время в моей голове жил образ сорокалетней женщины со светлыми волосами и грубыми чертами лица в очках. Но то, что я сейчас видел перед собой это просто…ничего себе.
Передо мной стояла довольно красивая девушка лет тридцати с каштановыми волосами и серо-голубыми глазами. Я даже стал сомневаться в тот ли кабинет я вообще вошел, но табличка на столе говорила, что все верно. Это и есть та самая доктор Рид, которая, по рассказам Луи, дьявол во плоти.
(https://pp.vk.me/c633630/v633630162/25dee/c0CJw75A4Ew.jpg)
– Вы не из моих пациентов. У вас стоит запись? – она села за стол и начала проверять свой блокнот.
– Нет, я…
– Тогда прошу покинуть мой кабинет, – перебивает она меня на полу слове.
– Я Гарри Стайлс. По поводу Луи Томлинсона.
Она поднимает на меня свои глаза и на секунду я вижу в них сострадание.
– Я сожалею, но я не могу дать вам информацию о нём, без его присутствия.
– Он не знает, что я здесь и не должен знать. Он стал вспоминать остальные события из своей жизни. Мне страшно за него из-за этого.
Доктор Рид только усмехается и начинает что-то писать в карте пациента.
– Должно быть страшно не за него, а за себя. Советую бежать от него куда подальше, пока он опять не разорвался, как ядерная бомба.
– Это совсем не похоже на врачебный совет.
– Потому что он не врачебный. Я советую вам, как обычный человек. Бегите, если не хотите, чтобы осколки от взрыва задели и вас.
Она мне не нравится.
– Я люблю его и не уйду. Я должен знать, что это за воспоминания и что с ним вообще происходит.
Доктор Рид закрывает карту и смотрит на меня, покусывая губу. Она долго размышляет, стоит ли рассказывать мне о болезни Томмо, а затем устало выдыхает и опирается локтями на стол.
– Я лишь ради вашей безопасности познакомлю вас с некоторыми материалами дела мистера Томлинсона. Расскажу о его болезни и о том, что он натворил. Но лишь для того, чтобы вы поняли какую ошибку совершаете, находясь так близко к нему. Присаживайтесь, – она показывает рукой на мягкий диван за моей спиной и я вынужден сесть на него, – Существуют процедуры, которые приводят к значительным нарушениям интеллекта у пациентов…
– То есть превращают в непроходимых тупиц?
– Обычных среднестатистических людей, да. Уровень IQ после процедуры падает в среднем на 10-20 баллов. И мы сознательно применили процедуру к Луи, чтобы снизить его интеллект. Мы делали эту процедуру дважды.
– У вас вообще лицензия есть?
– О, да, мистер Стайлс, – она тыкает пальцем в стену, где висит её лицензия. Сучка, – Можете проверить его IQ, когда придёте домой. Уж поверьте мне, до умственно отсталого ему ещё, как до Китая пешком.
Она мне не нравится ещё больше. Ангельская внешность – её прикрытие.
– Зачем вы снижали ему IQ?
– Чтобы прошлое вспоминать было труднее. Его мозг не должен постоянно думать, а именно это он и делает.
Она встаёт изо стола и достаёт из шкафа папку с именем «Луи Томлинсон» на ней.
– В девятнадцатом веке итальянский психиатр Чезаре Ломброзо предложил радикальную теорию, что все гении – безумцы. Анатомически их мозг устроен не так, как у обычных людей. Это оказалось не стопроцентной правдой, но помогло придумать лечение для Луи. Мы специально добивались побочного эффекта от электросудорожной терапии.
– Но зачем?
– Побочный эффект терапии – потеря памяти. Разумеется временная. А в таблетках, которые принимает Луи, доза препарата, которая блокирует память еще больше. До тех пор, пока Луи принимает таблетки, он не вспомнит ничего.
– Но ведь он вспоминает.
– Это из-за его уровня интеллекта. Мы проводим эту терапию уже не в первый раз. И ее действие каждый раз замедляется. Препараты дают сбой, он начинает много думать и опять видит навязчивые картинки в его голове о дне убийства и о…
Если в приёмной, я еще мечтал о кровати, то сейчас желание поспать пропало полностью.
– П-простите, что?..
– Я думала он уже рассказал вам, раз вы пришли сюда, – она сбита с толку, но продолжает читать что-то в карте Луи.
– Нет он…он забыл все, когда я дал ему таблетки перед Рождеством. А недавно он вспомнил имя Валия и свою мать…
– Что ж. Это не очень хорошо. Значит обратный отсчёт снова пошёл. Мой вам совет: держите всех ваших знакомых, друзей и семью по-дальше от него. Он психически неуравновешен и…
– Что вы несете? – повышаю голос, я не позволю ей говорить подобное о моём любимом человеке, – Он такой же нормальный как и все. Он добрый, светлый и волшебный…
– Не на долго.
Клянусь, я сейчас ударю её. Сдерживаюсь настолько сильно, что начинает болеть где-то в груди.
– Что вы имеете ввиду?
– Если он снова все вспомнит, то курс терапии будет последним. Мы не сможем провести ее вновь, так как даже в его мозгу начнутся необратимые изменения. И затем, когда все воспоминания вернутся, он сойдет с ума от того, что сам и совершил несколько лет назад. Он запустил этот вечный двигатель, мистер Стайлс, но он не в силах остановить его.
– Насколько все плохо?
– Боюсь, что ужасно. Мистер Томлинсон – гений. Его коэффициент интеллекта был слишком велик и он сам себя психически разрушил. Синдром Туретта, биполярное расстройство, шизофрения и маниакальная депрессия. Это как при волчанке, когда организм сам себя убивает, понимаете?
Господи, да я слышал об этой волчанке только в сериале Доктор Хаус. Что она от меня хочет?
– Не особо.
– Если говорить понятным языком, то Луи, когда-то был нормальным, как и все люди.
Я буду протестовать. Пусть она замолчит.
– Он и сейчас нормальный, – говорю я и вижу, как доктор Рид потирает руки, продолжая говорить.
– До 16 лет всё было чудесно. Его родители гордились им из-за его успехов во всех научных сферах. А затем его родители сгорели заживо на его глазах. Огня было так много, что невозможно было к дому подступить. И произошел взрыв в его мозгу от невероятного количества информации и психического давления. Я не буду говорить вам цифры сколько вмещает в себя человеческий мозг, но у Луи места в десятки раз больше. Он как современный компьютер в сравнении с первыми телефонами вместимостью лишь в несколько мегабайт. Из-за чрезмерных умственных способностей, его мозг начал захламляться. Даже его мозг не выдержал всей информации, которую он пытался в себя вместить. Он помнит каждую мелочь из прожитого дня. И все дошло до такого пика, что ему не хватило место для эмоций, а особенно таких сильных, как при потере целой семьи. Он будто застыл на одном месте. Когда его привели к нам, он только смотрел в одну точку стеклянными глазами. Мы провели несколько операций и удалили часть мозга, чтобы он жил дальше. И это правда действовало. Луи снова стал функционировать, ну, разумеется с некоторыми умственными ограничениями, но даже с ними он умнее и вас и меня вместе взятых, мистер Стайлс.
Пытаюсь не думать о том, чем грозят Луи его собственные воспоминания. Пытаюсь не думать, как больно ему было, когда он слышал вопли своих сестёр и матери, горящих заживо в огне. Перед глазами всплывают навязчивые картинки, представляющие тот день, когда он потерял свою семью. Я вижу, как он возвращается со школы, задержавшись на каком-нибудь тесте или прочитав лишнюю книгу в библиотеке. Затем он видит дом и полыхающие языки пламени. Из дома вырываются крики боли. Кругом люди, закрывают рты руками от шока. И среди них на полу лежит шестнадцатилетний Луи, в ужасе затыкающий уши, но вопли его семьи всё равно доходят до его ушей.
Я не могу думать об этом. Пытаюсь подавить в себе такие яркие картинки.
– И что произошло потом?
– Никто не знает, кроме самого мистера Томлинсона, но примерно в 20 лет у него было какое-то воспоминание, которое вернуло его к пожару в его семье и мозг снова взорвался. Второй раз. Он перестал понимать разницу между добром и злом, но беда в том, что в тот момент он был безумно влюблён в одного парня. И чтобы всегда быть рядом с ним, чтобы он принадлежал только ему, он убил всю семью этого парня. Отца, мать, трёх сестер.
Мне плохо. Меня сейчас стошнит. Я был неправ, я не был готов к самому худшему. Сердце больно сжимается и я выпускаю едва слышный всхлип. Луи убийца. Мой парень убийца. Эти слова отказываются доходить до меня. Он не мог…это не он. Я ведь знаю его. Я знаю Луи. Он любит жизнь, детей. Он верит в счастье для всех и вся. Он солнце в моём мире. Или нет?..
– Картина была ужасная, и я не буду описывать вам все делали, но убийство было зверское. Луи светило бы пожизненное, если бы не его психический сбой. Поймите, Гарри, Луи эмоциональный, он делает то, что нельзя, он злой, у него нет никаких шансов на обычную жизнь.
Начинаю догадываться, но мои же догадки кажутся мне нереальными и пугают до мурашек. Всё как в тумане. Я ничего не чувствую. Слышу свой голос где-то вдалеке.
– Извините, а как фамилия у той семьи?
– Это врачебная тайна, – сказала доктор Рид, но легче мне не стало, даже наоборот, – Я и так рассказала вам больше, чем должна была. Когда его привезли к нам после второго взрыва, к делу подключился мистер Брейн. Он и предложил повторить терапию. И я приняла решение продолжать вести Луи, как пациента нашей клиники. Он был мне интересен.
Это не Луи. Он просто не мог. Это они виноваты. Они допустили ошибку, из-за которой Луи погубил целую семью.
Снова закипаю всем телом. Снова хочется ударить доктора. Но вместо этого я начинаю громко кричать, резко поднимаясь с дивана.
– Это всё ваша вина! То, что с ним происходит, это ваша вина! Это ваша ошибка, а не Луи. Это вы – бездарность!
– Я не проводила операцию! Я всего лишь психиатр, мистер Стайлс. Мы работали с мистером Брейном в паре. Я назначала лечение, а он оперировал. И хочу заверить Вас, что ошибок допущено не было и все прошло как нельзя лучше. Проблема в самом Луи. Точнее в комплексе его диагнозов. Главными остаются его гениальность и способность его мозга к регенерации. Это два так скажем несовместимых диагноза…
Выдыхаю. Лёгкие болят. Всё тело ломит, а голова отказывается здраво мыслить. Ещё чуть-чуть и я сам взорвусь, как ядерная бомба.
Нужно говорить спокойно, иначе доктор Рид совсем откажется мне помогать и я потеряю Луи навсегда.
– Есть способ помочь ему?
Она мотает головой и сжимает губы.
– Мне жаль, но лечения нет. Ради вашей безопасности, мистер Стайлс, отдалитесь от него.
Если она думает, что всё так просто закончится, она ошибается. Я собираюсь бороться за Луи, как Джеймс борется за Мэри. И в горе, и в радости. Если с ним мне суждено пойти ко дну, то я готов.
– К черту это.
Молча ухожу из кабинета. Надеюсь никогда сюда не вернуться. Надеюсь никогда не позволить Луи попасть сюда снова. Это кошмар.
Часы показывают половину десятого. Я был тут чуть больше получаса и уже мечтаю выйти и как можно скорее.
Доктор Рид сказала, что Луи не в силах остановить вечный двигатель, который сам запустил. Она права, что Луи не может. Я могу.
Iʼm evil to the core
What I shouldnʼt do I will
They say Iʼm emotional
What I want to save Iʼll kill
Я злой до мозга костей.
Чего мне не стоило бы делать, я сделаю.
Говорят, я эмоционален,
То, что я хочу сберечь, я убью.
Комментарий к Правда Люблю строить повествование на диалогах. Меня не изменить :)
Исправляйте ошибки, милые, пожалуйста <3
====== Глава 3 ======
Iʼm forced to deal with what I feel
There is no distraction to mask what is real
I could pull the steering wheel
Мне приходится иметь дело с тем, что я чувствую.
Во мне нет того безумия, чтобы скрывать истину.
Я мог бы вывернуть руль.
После разговора с доктором Рид, я не могу нормально функционировать, но я обещал Найлу забрать его и сделаю это, будто я в порядке и мой мир не рухнул пару часов назад. Я не могу подвести его еще раз, во мне и так живёт слишком много вины за аварию…
Захожу в больницу и вижу двух медсестёр. Наверное они сдают смену, потому что заполняют бумаги, сидя на посту.
(http://s9.favim.com/orig/131114/barbara-palvin-Favim.com-1057065.gif)
Одна из них замечает меня, улыбается и подходит ближе, цокая своими каблучками и виляя бёдрами.
– Ты Гарри Стайлс? – её голос бьёт по мозгам и я невольно хмурюсь.
– Да, я за…
– Да, да, да, – она перебивает меня и это действует на нервы, – Найл сказал, что за ним должен приехать кудрявый, длинноногий парень.
– Узнаю, Хорана… – пытаюсь не срываться на эту медсестру, ведь она ничего не сделала мне лично. Она даже вполне милая. Или это всё её маечка с достаточно открытым вырезом. Я гей, но не могу не заметить этого очевидного факта.
– Прекрасно. Подожди здесь немного. Он еще в перевязочной, а мы сейчас заполняем бумаги на его выписку. Хорошо?
– Да, конечно, – сажусь на маленький серый диванчик и массирую виски, пытаясь избавится от ноющей боли.
Кажется медсестра замечает, что я в крайне хреновом состоянии, поэтому продолжает говорить.
– Я могу предложить чай или кофе?
Лучше просто отрубить мне голову.
– Можно воды? – размышляю ещё секунду и продолжаю, – И каких-нибудь успокоительных, пожалуйста. Не очень хорошо себя чувствую.
Она кивнула головой и отправилась за таблетками. Когда она вернулась, в её руке был стакан воды, таблетки и…аппарат для измерения давления…
Медленно вздыхаю и смотрю на неё глазами великого мученика.
– Я обязана это сделать, прости.
– Давай скорее, – ещё минута в её компании и я правда умру от боли в голове, – Не нужно, чтобы Найл знал.
Она быстро садится ко мне и измеряет давление. Когда манжет спускает воздух, её лицо выражает явное удивление. Ясно. Это значит, что давление зашкаливает…
– Что же с тобой такое произошло? У тебя давление 180 на 90.
Я на грани нервного срыва. Что она от меня хочет? Включаю сарказм.
– Да так. Всего лишь душа треснула.
Она гладит моё плечо и протягивает стакан воды и таблетку, которую я тут же выпиваю.
– Она должна подействовать в течение пятнадцати минут. Гарри, если это из-за Найла, то…
– Нет. Это не из-за него.
– Что ж, хорошо. Но в любом случае, знай, что он правда обожает тебя.
Она уходит. Наконец-то. Закрываю глаза и пытаюсь отвлечься от взрывающихся мозгов. В голове опять всплывают картинки. Мэри, которая не разговаривала пол года. Муж, который борется за неё. Доктор Рид, которая бросила мне правду прямо в лицо. И Луи. Просто Луи. Его руки в крови. Его боль, когда он видел горящий дом.
Не имею не малейшего понятия, что мне делать дальше, ведь я не знаю, когда Томмо взорвётся снова. Это может случиться сегодня, через месяц или через год, но это случится. Это неизбежность.
Пытаюсь вспомнить в какой момент моя жизнь покатилась под откос. И снова картинки в голове. Вечер. Зима. Парк. Озеро. Незнакомец вдалеке. Наш поцелуй. Созвездия на небе.
Я знал на что шёл, когда попросил его стать моим парнем. Значит теперь я не в праве его бросать. Если я сделаю это, я буду подлым человеком, я буду сам себе противен.
Наверное прошло 15 минут, потому что голова перестаёт гудеть и я мгновенно расслабляюсь.
– Хэй, Гарольд!
Я слышу этот голос. Я узнаю его из тысячи, из миллиона. Открываю глаза и вижу перед собой Найла. Он опирается на трость правой рукой, потому что левая все еще в гипсе. Часть его лица, головы и ухо закрыты нелепой черной маской. И он улыбается мне своей улыбкой. (https://pp.vk.me/c626125/v626125974/13cc8/FBhqOPVRA7g.jpg)
– Хэй, Найлер… Как себя чувствуешь?
Я так рад видеть и слышать его снова, что мои скулы начинают болеть от улыбки.
– Отлично! Посмотри на это, – он тыкает пальцем на свою черную «маску», – я выгляжу как гребаный супергерой! А ты не верил, что я стану им, наивный Гарольд.
Моё сердце вот-вот разорвётся от созерцания друга в таком виде, а он стоит, просто улыбаясь мне, и говорит, что теперь он выглядит, как супергерой. Я всегда удивлялся, как Найл, будучи даже в самой заднице, остаётся таким оптимистом и продолжает любить жизнь. Наверное это одна из причин, почему я так его ценю.
– Твою мать, Найл, как я люблю тебя! – я бросаюсь на него, крепко обнимая, и чувствую пластмассовый корсет на его спине.
– Ау, Стайлс, имей совесть. Я только встал на ноги после комы. Врачи в шоке, что я вообще хожу и нормально функционирую, а ты бессовестно кидаешься на меня. Хочешь сломать мне кости заново?
– Прости, – кусочек вины, размером с Юпитер снова бьёт прямо в душу, но я продолжаю делать вид, что всё прекрасно и ничего не изменилось.
Я отодвигаюсь и треплю его за волосы. Точнее за ту половину, что от них осталась.
Найл вдруг становится немного серьёзнее.
– Спасибо, – говорит он, а я непонимающе смотрю на него, – за то, что приходил и за то, что…что не дал сгореть в той машине. Мне совсем не нравится идея умереть в 22.
– Откуда ты знаешь?
– Я помню, как мы улетели в кювет. Помню взрыв машины и твои руки, которые обвивали меня и тащили по земле как можно дальше. Я помню. Ты мог сам сдохнуть, но предпочел тащить меня через собственную боль. Так что…спасибо.
Он говорит это, а я не чувствую облегчения. Я должен был быть на его месте и быть на четверть в гипсе. Во мне только вина из-за того, что я мог бы помочь ему вывернуть руль и он не стоял бы сейчас в таком ужасном состоянии. Сколько у него вообще костей сломано?
– Не за что. Что на счет твоей маски? Её снимут когда-нибудь?
– Не думаю, что я сам захочу это сделать. Она мне нравится, – Найл смеется, – а если серьезно меня напрягает отсутствие уха и волос на этой стороне головы. Волосы отрастут, а вот ухо нет, – я просто удивляюсь с какой лёгкостью он говорит об этом и продолжаю слушать, – Хотя знаешь, Гарри, если я отращу шевелюру, как у тебя, то смогу закрыть «ухо», но я не собираюсь этого делать. Маска круче. Да и вообще, ты когда последний раз подстригался?
– Эх, Найлер, мне нужно столько тебе рассказать. Я был занят далеко не волосами.
Он поднимает брови бровь.
– Это ведь как-то связано с Луи, про которого ты сказал по телефону. Я ведь прав, да?
– Да. Ты мелкий засранец, Хоран.
Мы забираем все выписки из больницы и наконец-то выходим из неё. Точнее половину пути я тащу Найла на себе, потому что больничную трость забрали, а ему всё еще больно ходить, но при этом он слишком гордый, чтобы ехать в инвалидной коляске. Я помогаю ему сесть в машину на заднее сиденье. И вот спустя пять минут мы двинулись с места… И Найл начинает говорить. Без умолку болтать. Откуда у него вообще новости? Он ведь почти месяц в коме был. Я просто позволяю ему заполнять машину громким голосом и звонким смехом. Потому что я не самый разговорчивый человек. За меня всегда болтали мои друзья.
Под предлогом того, что «Гарри, нам ехать до твоего дома чуть ли не целый час!», я соглашаюсь сыграть с Найлом в мою самую нелюбимую игру «Правда или Вызов».
Потом под предлогом «Гарри, я только вышел из комы и вообще не будь ублюдком!», я разрешил ему начать.
– Правда или вызов, Гарольд?
– Вызов.
– Расскажи мне про Луи.
Я понимаю, что это совсем не вызов. Фактически это правда. Но мне плевать. Всё равно придётся ему рассказать о нём. Мне понадобилось пол часа, чтобы посвятить Найла во все тонкости Луи. Я рассказал ему о нашей встрече, о его болезни и лечении, об убийстве. Он внимательно слушал своим ухом, глядя куда-то в сторону, и только иногда кивал. Я рассказал о потенциальной опасности для него самого, но, кажется, его настрой совсем не изменился. В конце я взял с него слово не спрашивать у Луи лишнего, потому что он должен не вспоминать своё прошлое как можно дольше. Слава Богу, Найл был человеком, который правда умел дружить и знал кому доверять.
– Правда или вызов?
– Правда.
Он улыбается, и я знаю почему. Этот гадёныш всегда выбирает правду в игре со мной, потому что у него нет тайн. Умно, да?
– Планируешь ли ты снять свою «маску» когда-нибудь?
– На данный момент врачи запрещают это делать. Они говорят, что под ней происходит «регенерация» мышц и кожи… Но даже когда регенерация завершится, чтобы снять маску окончательно, мне нужен будет по-настоящему талантливый пластический хирург и несколько тысяч долларов, – он посмотрел на меня в зеркало своим левым глазом и слегка улыбнулся, – но упс…вот незадача. Теперь меня даже на хорошую работу не возьмут.
– А ты…ты видишь правым глазом?
– Да, но веко в довольно хреновом состоянии, – он повернулся к окну, провожая взглядом одно здание за другим.
– Ты покажешь мне себя без маски?
– Через месяц, может быть. А пока что ты нарушил правила игры и задал аж целых три вопроса. Моя очередь. Правда или вызов?
– Вызов.
– Позволь мне заплести косички на твоих волосах.
Я соглашаюсь. Он садится сзади меня, ударяясь об сиденья всем, чем только можно и издавая при этом стоны боли. Удивляюсь, как он там вообще заново все кости не сломал. Через несколько минут он заплел прекрасные колоски. Браво. Даже без стопроцентно здоровой левой руки, Найл умудрился сделать работу хорошо.
– Из-за твоих нарушений, я могу спросить еще раз. Правда или вызов?
– Правда.
По радио начинает играть Grouplove – Let Me In. Это будто дежавю: мы сейчас снова вылетим с трассы и наша машина взорвётся. Я напрягся, а Найл это заметил. Если секунду назад он хотел задать какой-нибудь глупый вопрос про кексы или что-то вроде этого, то сейчас он передумал. Какое-то время он молчит, а потом говорит то, что я так боялся услышать.
– Ты чувствуешь вину.
Я замираю. Это был даже не вопрос, потому что он видит меня насквозь. Он знает, что мне неприятно видеть его в таком состоянии. Он знает, что я чувствую, как должен был оказаться на его месте. Он знает…
– За рулём был я, Гарри.
Чувствую, как через зеркало он смотрит на меня, но продолжаю упорно следить за дорогой, не давая слезам выйти из глаз. Я знаю, кто был за рулём, но это не спасает от жгучего чувства в груди.
– Там был я, а не ты. И я жив, потому что ты не оставил меня там взорваться на воздух вместе с машиной.
Игра проиграна. Меня выдаёт громкий всхлип. От разговора мне не отвертеться.
– Я не могу простить себя, – дорогу смывает из-за слёз, но продолжаю цепляться за руль.
– А должен, потому что ты обещал мне, что не станешь распадаться на части, что не станешь уничтоженным человеком. Выбирай, либо ты сейчас же пошлёшь вину куда подальше, либо будешь без причины винить себя и нарушишь обещание, чего ты, кстати, никогда не делал, и станешь подлым человеком.
В глубине души, понимаю, что Найл прав, но ничего не отвечаю. Просто молчу, пока мы не подъезжаем к дому.
***
На пороге дома нас с Найлом встречает Луи, а я внезапно понимаю, что не был готов к этому. Я вижу его сияющее лицо…он даже не знает, что убил людей и потерял целую семью. Как же я не хочу, чтобы он когда-то вообще узнал об этом. Если бы прямо сейчас появился Джин с одним желанием, то я бы загадал, чтобы Томмо вернулся к нормальной жизни.
– Я проснулся, а тебя уже не было и решил дождаться тебя. Еще тебе звонили из университета, чтобы сказать, что занятия начнутся с девятого числа, а не с восьмого, – Бу говорит мне всё это, а я застыл. Да, что это со мной происходит?!
– А ты Луи, да? – Найл спасает ситуацию, протягивая ему здоровую руку.
– Да, а ты Найл? – он отвечает на рукопожатие, – Мы с Гарри были у тебя в больнице. Он постоянно говорил о тебе. Давайте мы уже зайдем, на улице ужасный холод. Не верится, что зима в Лондоне бывает такой.
Найл опирается на меня и доходит до дивана.
– Тебе идут эти косички, Хазза, – Бу трогает меня за волосы, а я стараюсь улыбаться ему.
– Жаль ты не умеешь заплетать их, Лу.
Томмо внезапно убирает руку с моей головы, сбавляет свой голос и шепчет «Ты и без них принцесса, Лотти.»
В эту секунду я понимаю, что он опять что-то вспомнил. Он снова отключился от мира. Чёрт.
– Твою мать. Нет-нет-нет. Это не хорошо, – щёлкаю пальцами прямо перед лицом Томмо, но попытки его «разбудить» тщетны, – Он что-то вспомнил. Опять. Мы на шаг ближе в взрыву.
– Тише, – Найл слегка паникует, – Ты ведь говорил, что нельзя, чтобы он знал.
– Он всё равно ничего не слышит. Видишь? – снова щёлкаю пальцами перед лицом Луи в доказательство, что он не с нами, – Он уже не тут. Он где-то у себя в голове.
– Так вот как это происходит. И правда стрёмно.
Найл немного в шоке от происходящего. Я прошу его кинуть мне с тумбочки упаковку таблеток. Высыпаю две в руку и жду, пока Луи вернётся в реальность, чтобы дать их ему.
POV Louis.
Флэшбэк
Чувствую запах горелой еды. Возле меня бегают четыре маленькие девочки. Две четырёхлетние близняшки носятся по дому в слезах. Их волосы еще редкие и короткие, поэтому их достаточно просто расчесать. У третей девочки лет семи темные волосы под каре и она легко приводит их в порядок, приглаживая руками. Девочка со светлыми волосами самая старшая, но ей не больше девяти. Её волосы невероятно длинные и достают до поясницы. Она подаёт мне расчёску и я просто придаю волосам расчёсанный вид.
