Текст книги "Stranger (СИ)"
Автор книги: Ali Jane
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
– Ты не должен этого знать. Ты уйдешь от меня, а я влюбился. В первый раз после того ада. Понимаешь, Хаз? Влюбился. А я оказывается обещал себе не делать этого, потому что я причиняю боль всем, кого люблю. – Нет, Бу. С тобой я счастливее, чем раньше. Ты не можешь причинять боль. – Могу и очень много. Посмотри, что я сделал с Зейном! Посмотри во что он превратился!
Он переходил на крик, а я до последнего пытался сохранять спокойный тон. Спокойно, Гарри, не поддавайся панике.
– При чем тут Зейн? – Да при том, что я любил его больше жизни, а в итоге своими же руками уничтожил его. А теперь... теперь я люблю тебя и не хочу, чтобы я навредил тебе. – Тише, тише, Бу. Всё будет хорошо.
Я протягиваю руку к тумбочке, в которой лежит успокоительное. Достаю две таблетки и протягиваю Луи.
– Выпей их. Тебе станет легче, я обещаю.
Томмо послушно берет их в рот и быстро проглатывает.
– А теперь встаем и идем в кровать. Ты скоро отключишься.
Я помогаю ему встать, вытереться и дойти до кровати. Он повторял все одну и ту же фразу несколько раз: “Не хочу...я не хочу сделать тебе больно.”
И я каждый раз отвечал: “Не сделаешь, все хорошо. Мы справимся.”
Вскоре он уснул глубоким сном, а я кое-что понял. Это все не глупость и не игра. Он правда болен, он лежал в настоящей психиатрической клинике, он никогда не водил меня к себе домой, он потерял всех. Я должен выяснить, что с ним такое. Что он натворил? От чего он вдруг стал приносить всем только боль и разруху?
Я знаю, кто мне поможет. Лиам.
Беру телефон Луи и ищу там нужное имя, но его просто нет. В списках контактов всего три имени: “Хаз”, “Пейн” и “Доктор Рид”.
Я точно помню, что Томмо звонил Лиаму с этого телефона и начинаю думать логически. “Хаз” – это я, “Доктор Рид” – это скорей всего его консультирующий врач по поводу его психических заболеваний, а Лиам явно не похож на врача. Так что на удачу нажимаю на контакт “Пейн”.
Ради всего святого, хоть бы это был он, иначе я в тупике.
Два гудка длились вечность, после чего послышался голос.
– Привет, Томмо. Какие-то проблемы?
Знакомый голос. Облегчённо выдыхаю.
– Привет, Лиам. Луи сейчас спит. Это Гарри. – О, привет, Гарри. Что-то случилось? – Да, мне срочно нужна твоя помощь. У Луи было что-то вроде панической атаки или истерики, и я не знаю что мне делать. Он сказал, что боится причинить мне боль. Что это значит, Лиам?
Пауза. Он громко дышал в трубку около минуты и наконец сказал:
– Неужели он снова вспомнил... Слушай, Гарри, если тебе нужно знать всю правду, то не стоит, поверь мне. Я сам тебе говорить ничего не буду, я ведь все еще его друг, что бы ни случилось и не буду портить ему жизнь. А если ты звонишь за помощью, то ты обратился не по адресу. – Тогда кого мне спрашивать? – У Луи в телефоне записан номер Доктора Рид. Позвони ей. Она не будет принимать звонок, так что просто скажи ее секретарше имя Луи полностью и проблема будет решена. Тебя соединят с ней. – Спасибо, спасибо, Лиам! – Не за что. Звони скорее.
Я бросаю трубку и набираю Доктора Рид.
– Здравствуйте. Вы попали в пятнадцатую психиатрическую клинику Лондона. С кем вас соединить? – Мне срочно нужна Доктор Рид. – Приносим свои извинения, Доктор Рид сегодня не принимает. Могу ли я помочь вам чем-нибудь еще? – Да. Мне.Нужна.Доктор.Рид. Сейчас же. Передайте ей, что это по поводу Луи Томлинсона. – Луи Томлинсон... Да, конечно, я сейчас соединю вас. Подождите минутку.
И я снова ждал. Пусть и от силы десять секунд, но мне хватило. В трубке послышался достаточно молодой и приятный голос девушки.
– Здравствуйте, это Доктор Рид. Чем я могу вам помочь? – Здравствуйте, я – Гарри Стайлс. Это вы занимаетесь лечением Луи Томлинсона? – Да, конечно, а что случилось? – Он говорит, что он вспомнил. Я понятия не имею что, но он вспомнил. Что мне делать? У него было что-то вроде срыва, но сейчас он спит и... – Это не должно было так быстро произойти, – девушка долго выдыхает, будто пытаясь успокоиться, – Проверьте его карманы, должна быть упаковка таблеток.
Я начал ощупывать его и вскоре нашел то, что нужно.
– Есть. Что дальше? – Сколько таблеток в упаковке?
Судорожно считаю каждую маленькую таблеточку.
– Двадцать...двадцать три. – А должно быть уже восемнадцать... – Кто-нибудь может объяснить мне, что вообще происходит? – Это конфиденциальная информация. Слушайте внимательно, мистер Стайлс, растворите три таблетки в обычной воде, и, как только он проснётся, дайте ему это выпить. Молитесь, чтобы все вернулось в норму через час. – А если не вернется? – Если нет, то позвоните мне снова и мы примем крайние меры. – Спасибо, спасибо большое. – Ещё рано говорить спасибо, мистер Стайлс.
В этот день я понял, что он серьезно болен, но не собираюсь бросать его. Я хочу помочь ему выбраться из этой тьмы, и не важно, как далеко он в нее зашел.
Oh dear, I don’t know if we know why we’re here
Oh my, too deep, please stop thinking
О, Боже, я не знаю, знаем ли мы, почему мы здесь.
О, Боже, слишком далеко зашёл, хватит думать.
Комментарий к Мизинчик обещания Пожалуйста, исправляйте ошибки :3
====== Помни ======
Нервно стучу по стакану уже несколько минут, а Луи даже не думает просыпаться.
Гарри, ты же кретин, который дал ему две таблетки вместо одной! Что ты еще ожидал? Скажи спасибо, что он вообще жив.
Эти таблетки, которые я растворил и безжалостно попытаюсь продать за простую воду, явно как-то связаны с памятью. Может они что-то купируют на время? Плохие воспоминания? Или просто умственную деятельность? Хотя нет, по Луи не скажешь, что его мозги плохо думают. Он ведь такой умный. Если это только половина его способностей, то он, наверное, гений.
А что если эти таблетки не помогут и Доктор Рид примет меры? И что вообще значит “принять меры”. Они напичкают его еще чем-то? Упекут обратно в лечебницу? Я не хочу, что бы это случилось, потому что Луи как-то рассказывал мне о той больнице и говорил, что это место хуже ада. Я не хочу отдавать своего любимого человека в ад, я лучше сам его испытаю.
Внезапно Томмо открывает глаза, я дергаюсь от страха и проливаю несколько капель на одеяло.
– Блять, – я начал поспешно вытирать одеяло, – Прости, Лу. – Что это? – он недоверчиво ткнул пальцем на стакан в моей руке. – Это? Это просто вода, – соврал я, – Ты выглядишь бледно и я решил, что стакан воды тебе не помешает.
Я не часто вру, поэтому мне каждый раз от этого немного плохо. Но кто-то мне говорил, что во лжи во благо нет ничего дурного. Ну, раз так...
– Ну, что ж...хорошо, – он берет стакан и начинает пить, а я долго и пристально за ним наблюдаю. Слишком долго и поэтому он останавливается, оставив пол стакана недопитым, – Что? – Что? – мне нужно дать Оскар за игру, определенно. – Ты только что смотрел на стакан. Смотрел за каждым моим глотком. Понимаешь? Это странно. – Ох, нет. Мне показалось, что на стакане царапина, – о, да, я уже слышу крики фанатов, когда я получаю Оскар. – Ну, ладно, – и он не задумываясь выпивает воду до конца.
Облегченно выдыхаю. Ура.
– Что с тобой?
Ну, наверное стоит сказать чуток правды.
– Мне страшно. – Из-за чего? – Джемма сказала мне сходить до отъезда к Найлу, а я не могу. – А в чем проблема? Он же твой друг, – Луи хмурит брови и массирует свои виски. Похоже, ему больно. – Я боюсь увидеть его разрушенным, а не жизнерадостным, как раньше. – Если я пойду с тобой, то тебе будет лучше? – О чем ты? – Я предлагаю свою помощь. Мы можем сходить к Найлу вместе, чтобы тебе не было так трудно. – Ты серьезно? – Да, абсолютно!
Я уже хотел обрадоваться и налететь на него с объятиями, но он закрыл глаза и снова нахмурился, прижимая к вискам пальцы.
– Что за черт?
Он ощупывает свои карманы и до него невероятно быстро доходит в чем дело. Он точно гений. Гений, который смотрит теперь на меня огромными от страха и злости глазами. Мой Оскар медленно уходит от меня.
– Как ты мог!? – он начинает кричать и бить меня кулаками, – Ты грёбаная сволочь! Кто просил тебя, идиот! Кто? – от его ударов, у меня из рук выпадает стакан и разбивается вдребезги, – Ты еще не понял, что они не спасают! Не понял, не понял, да!? – Прости, Луи. Я просто боюсь за тебя! – Мы бы справились! Ты бы смог спасти меня! – он подскакивает с кровати и начинает долбить по стенам, а я пытаюсь его остановить. Я только получаю от него удары в грудь и живот. – Доктор Рид знает, что делать! – Она ничерта не знает! Она сущий дьявол! Ты добавил в воду мои таблетки, до тебя когда-нибудь дойдёт, что это значит или нет?!
Только вот до меня не доходит, потому что я совершенно ничего не знаю о его болезни. Он прекращает колотить по стенам и буквально падает на пол. Едва успеваю удержать его голову от удара.
– Они снова сделали это, Гарри... Они опять забрали их... – Кого? Кого забрали, Лу?
Но он не отвечает мне. Он просто снова засыпает.
Кажется, таблетки помогли. Скорее всего, они блокируют плохие воспоминания и эмоции, потому что он совершенно не помнил истерики, когда проснулся. Мы позавтракали, как все обычные люди, он смеялся над моими шутками и много шутил сам.
– Теперь идем к Найлу? – сказал он.
Мы взялись за руки и вышли из дома.
Меня радовало то, что он снова улыбался и нормально жил. Но не давала покоя мысль, что это всего лишь оболочка, а настоящий Луи бьется где-то там внутри. А еще больше меня разрушала мысль, что, возможно, я влюбился лишь в оболочку и упустил настоящего человека.
Мы уже ждали в больнице, пока нас примут, когда я решил завести разговор.
– Лу? – Да? – Джемма с Зейном предлагают нам поехать к нашим родителям завтра. Ты за? – Конечно. А ты на кого похож, Хаз? – Ну, ты это поймешь, как только увидишь мою маму.
Мы засмеялись. Потому что, да, я полная копия своей мамы. Точнее мы с Джеммой две абсолютные копии нашей мамы. Они вместе особенно похожи, а я просто мужская версия их лиц.
Чтобы понять насколько все серьезно: если перед человеком поставят сто разных женщин, то он сразу определит, кто моя мама.
У меня темные волосы, как у нее. У меня разрез глаз, как у нее. У меня улыбка и даже зубы, как у нее.
– Покажи мне фото, где вы вместе.
Я послушно открываю галерею в телефоне и открываю первую попавшуюся фотографию (https://pp.vk.me/c605623/v605623243/76d9/wVn6ARG7w8s.jpg)
– Ладно, это не самое лучшее фото, давай другое? – Погоди! – он смеется, – Сколько лет этому фото? – Два года... Мы сделали это фото на мой день рождения, когда пошли на футбольный матч.
Показываю другое фото (https://pp.vk.me/c625324/v625324050/3577f/g2BXq6McxwA.jpg)
– А это фото мы летом... – Она очень красивая, Хаз. Почти полная копия вас с Джеммой. Понятно, в кого у вас двоих такое ангельское лицо.
Перелистываю (https://pp.vk.me/c623418/v623418050/357d3/O_D9sI2tqUA.jpg)
– А это твой отец? Ты же чем-то похож на него. – Не похож, – улыбаюсь. – Похож! Я же вижу! – Нет, Луи, – улыбаюсь и смотрю на него, понимая насколько забавна эта ситуация. – Не спорь со мной! – он начинает возмущаться и немного повышать голос, но мне от этого только еще смешнее. – А ты не спорь с генетикой. Это мой отчим, я не могу быть на него похож.
Я вижу, как лицо Томмо разлагается от проигрыша в этом споре и только сильнее начинаю смеяться, но через секунду нас прерывает мед.сестра.
– Мистер Стайлс?
Я на автомате резко встаю.
– Да, да, это я. – Вы можете пройти к мистеру Хорану. Номер палаты 309. – С-спасибо, – я начинаю нервничать, но сразу же чувствую, что Бу берет меня за руку и шепчет на ухо “У тебя все получится, Хаз”.
Так мы и заходим в палату к Найлу. Я вижу его и из моего рта вырывается непонятный писк, переходящий в крик. Может это от шока, а может от чувства, что от моей души откалывается один кусок. Не знаю.
Он наполовину в гипсе. Полностью правая нога, обе руки, голова и шея. На его лице огромное количество ран, некоторые из них наверняка останутся шрамами. Подхожу ближе и понимаю, что до этого всё было лишь цветочками. Его правого уха практически нет, потому что оно полностью обожжено вместе с частью волос на голове. Я сейчас упаду.
Луи все еще держит меня за руки и что-то говорит, но я его не слышу. Я просто думаю о том, что больше никогда в своей жизни не увижу того жизнерадостного и улыбающегося Найла, который всегда так любил жизнь.
Он был красивым блондином, а теперь ему придется жить с такой ужасной половиной своего лица.
Он любил музыку, но теперь не сможет услышать ее так же как раньше, потому что у него просто нет одного уха.
Он неплохо танцевал, но теперь он вряд ли хотя бы сможет ходить.
Он волшебно играл на гитаре, а теперь его руки сломаны в нескольких местах.
И у меня ощущение, что всё, что должен был получить я, забрал он. Как такое вообще возможно, чтобы я получил только ушиб и несколько царапин, а он едва не умер? Это несправедливо.
Чувствую чьи-то губы на своих и выпадаю из ступора. Луи просто так целует меня, а потом отстраняется. А я смотрю на него, потому что не понимаю, зачем он это сделал.
– Я разговариваю с тобой уже 15 минут. Хаз, милый, может тебе воды принести? Ты ужасно бледный, – он разворачивается, чтобы выйти, но я хватаю его за край футболки. – Нет! Не смей никуда уходить, я с ума тут сойду. – Тогда поговори с ним. Я думаю, он очень скучал. – Я боюсь и...и не знаю с чего начать. – Тогда начну я.
Я вопросительно смотрю на него, а он как ни в чем не бывало начинает говорить с человеком, которого никогда не знал.
– Привет, Найл. Прости, что мы сидели тут молча 15 минут. Ты меня не знаешь, но я – Луи или можно называть Томмо, – он говорил достаточно быстро, но тихо, и я почувствовал огромную помощь от его слов, – Мы с Гарри теперь вместе и я пришел его поддержать, потому что он очень боялся к тебе идти из-за... – Из-за того, что не готов был увидеть тебя разрушенным, – вырвалось у меня против воли, – Помнишь тогда в машине мы говорили об уничтоженных людях? Ты сказал, что не хотел бы быть таким...а сейчас ты просто лежишь тут и тебе самому нужна помощь. Поэтому я не приходил. Мне больно. Больно от несправедливости, что такие светлые люди, как ты становятся уничтоженными.
И я истерически заревел, утыкаясь носом в шею Томмо. Я бил его по рукам от своей внутренней боли, а он молча принимал удар за ударом и терпел. Он начал что-то говорить Найлу о завтрашней поездке, но я уже не слушал. Это был слишком огромный психологический удар. Насколько огромный, что я не помнил, как мы провели в палате еще 15 минут, попрощались и вышли из больницы.
– Гарри..., – я молчал, – Гарри, любимый, давай купим то, что ты любишь и немного успокоимся. Ты согласен? Что ты хочешь? – он поднял моё лицо за подбородок. – Хочу, чтобы Найл был прежним. Хочу услышать его смех, шутки. Я скучаю по его ирландскому акценту...
Луи улыбнулся.
– Ты не говорил, что он ирландец! – сказал он, изображая ирландский акцент. Если честно, получалось у него паршиво, но этого хватило, что заставить меня говорить. – Я хочу поцеловать тебя, Лу. – Мы можем поехать обратно домой, где я дам себя зацеловать полностью куда только захочешь, хорошо, Хаз? – Хорошо, – я вяло улыбнулся, потому что знал насколько трудно ему даётся успокоить меня, самому не поддаваясь панике.
Я зашел в дом последним и сразу умылся. Когда я разделся и пришел в комнату, на кровати лежал Луи с голым торсом.
– Я обещал тебе.
Не смотря на то, что передо мной было всё его шикарное тело, я выбрал его губы. Мы провели в таком положении больше двух часов и все это время он позволял себя целовать, куда мне только вздумается. Иногда он смеялся, потому что ему было щекотно от моих губ.
Мне все ещё было дико плохо, но от того, что я чувствовал Луи рядом с собой, я всё ещё не сошёл с ума. Он давал мне поддержку, потому что видел, что я нуждаюсь в ней. Я всегда буду благодарен ему за это.
И я заснул в объятиях Томмо, по-прежнему думая о блондинистом ирландце.
За неделю до встречи с Томмо.
На улице ночь. В машине громко играет Grouplove – Let Me In, а Найл выглядывает в окно и кричит слова припева.
– Ты сейчас вывалишься от туда! – ору я ему сквозь музыку и смеюсь.
Но Найл все еще машет руками в разные стороны, но он водитель, поэтому мне приходится взять руль в свои руки на время его дурачеств.
– Надеюсь ты не забыл, что это ты ведешь машину, засранец! – Блять! – орёт он и через секунду он уже сидит на своём сиденье с рулём в руках. Он весь сияет от счастья и адреналина, – Давай, не будь занудой, Стайлс! Сделай так же!
Его смех настолько звонкий, что он может разбить окна в машине. И я поддаюсь ему, выглядываю в окно и так же как он размахиваю руками, крича припев песни. Дух захватывает от скорости и запаха дождя. Мои кудри беспорядочно летят в разные стороны и я люблю эту жизнь. Люблю это мгновение и не хочу, чтобы оно кончалось. Но слышу из салона “Гарри” и мне приходится вернуться обратно.
– Ты был прав! Это круто.
Песня заканчивается и начинается новая Daughter – Run.
– Гарри, ты сейчас чувствовал, что летишь? – Да, – говорю я, хотя не понимаю, к чему он клонит. – Запомни это чувство навсегда, потому что все может рухнуть в один миг. Уничтоженные люди, они такие потому что у них не было таких воспоминаний или они просто забыли о них. Я бы не хотел быть уничтоженным. Пообещай мне, если ты вдруг будешь распадаться на части, то ты вспомнишь этот момент и начнёшь чёрт возьми жить. Пообещай, что мои секундные философствования не пройдут даром. Обещай, что будешь помнить меня и этот момент всегда.
Ветер был таким приятным и теплым. Я был таким счастливым и живым, как никогда еще в своей жизни. Найл был громким и таким ярким, что это не луна освещала ночь, а именно он.
Тогда я и пообещал ему помнить.
Но мне и не дано было забыть, потому что через час мы ехали по открытому шоссе и нашу машину занесло из-за дождя и высокой скорости. Мы подскочили на какой-то яме и улетели в кювет.
Когда я потерял сознание от удара, я слышал смех Найла эхом в своей голове.
I ponder of something great
My lungs will fill and then deflate
Я размышляю о чём-то великом,
Мои лёгкие наполняются, но затем опустошаются.
Комментарий к Помни Я бы писала проду дальше, но в ближайшие две недели точно ничего не будет, потому что я уезжаю.
простите :)
all the love xxx
====== Ты спас меня ======
I truly don’t have a chance
Tomorrow I’ll keep a beat
And repeat yesterday’s dance
У меня действительно нет шанса –
Завтра я продолжу в том же ритме
И повторю вчерашний танец.
Открываю глаза, когда чувствую на своей шее лучи солнца. Луи лежит рядом, трогает мои волосы и смотрит на меня в упор, хлопая своими длинными ресницами. Я никогда не был фанатом того, чтобы на меня смотрели пока я сплю, но ведь...это же мой Бу, поэтому для него делаю исключение. Он широко улыбается мне.
– Я всегда смотрю как ты спишь. – Еще немного и я начну думать, что ты – агент ФБР. – Если моя миссия – это убить тебя, то знай, что я уже провалился, – шепчет он, а затем невесомо целует, – Звонила твоя сестра. Сказала, что мы должны быть готовы через три часа. – Прекрасно. А теперь слезай с меня. Я хочу в душ, – я начинаю спихивать Томмо с себя и он перекатывается на спину. – Закрой глаза, Гарри.
Я решаю поддаться ему, что бы он там ни придумал. И совершенно зря, потому что через минуту я слышу хлопок двери ванной.
– Ты такой ребенок, Бу, – я смеюсь, падая обратно на кровать. – Зато я ребенок, который первый добрался до ванной. С тебя завтрак, Гарри!
Мне так смешно от этой ситуации, что приходится прижать к лицу подушку. Ему завтра 25 лет, а на вид по-прежнему 10. Да, его немного усталая улыбка и морщинки у глаз напоминают о уже не детском возрасте, но на его душе наверняка нет ни единой морщинки. Она розовая и мягкая, как кожа младенца...
Внезапно я осознаю, что это не может быть таковым. Он психически нестабилен без своих таблеток. Если он перестанет принимать их, то оголится разум и откроется душа. Мне больно понимать, что она будет далеко не розового оттенка, а наоборот. Она будет вся черная, в язвах и шрамах, как портрет Дориана Грея*. Эти мысли каждый раз загоняют меня и, наверное, я скоро сам с ума сойду.
Так, Гарри, подумай о кофе и булочках с маком. Все будет хорошо. Рождество будет чудесным и ничто не должно омрачить его.
Сдаюсь, когда слышу урчание собственного желудка. Иду завтракать.
Три часа прошли незаметно за просмотром топ-модели. Да, мы такие брутальные, конечно. Возмущаемся, когда судьи отсеивают любимых героинь и восхищаемся Тайрой. Когда на подиум вышла очередная девушка, Луи закричал “Да, кто так по подиуму ходит?!”, а затем он встал и начал изображать походку блондинки с экрана. Он опустил горловину футболки, оголяя ключицы и стал вышагивать на носочках, виляя бёдрами, как и говорил Джей Александр с телевизора. И если бы можно было снять только один самый забавный момент из всей жизни, то я точно заснял бы этот.
Мой телефон начинает вибрировать и я едва нахожу силы к нему потянуться.
– Да, Джемс? – отвечаю и одновременно пытаюсь остановить свой хохот. – Что бы вы там ни делали, мы с Зейном перед домом в черной машине. Ждем вас уже минут двадцать. Давайте быстрее, голубки. – Боже, да мы просто топ-модель смотрели. – Выиграет Лиза. – Ах ты!! – я чувствую глубокую обиду на сестру и злость, – Да тебя сжечь на костре за это мало! – А теперь поднимайте ваши задницы. Нас ждут в Чешире.
Я обижено кладу трубку и говорю Луи, что нужно выходить и добавляю, что выиграет Лиза. После этих слов в меня летит подушка, а затем кроткое “козёл”. Справедливо.
Зейн ведет машину, а Джемма рядом с ним на переднем сидении и постоянно смотрит на него. И это кто еще голубки? Их пара всегда будет самой странной в этом мире, но, должен признать, что с каждым днём понимаю их отношения всё больше и больше. Зейн всегда был тем, кто любил приключения собирать на задницу и унижать других, а Джемма настолько дерзкая, что легко поставит его на место и пойдёт за приключениями вместе. Поэтому Малик забывает с ней о прошлом и посылает все принципы плохого парня. НО я всё еще слежу за ним и, думаю, мама с Робином тоже будут это делать.
Вообще, я рад наконец-то сменить обстановку и навестить родителей. Они всегда для меня были чем-то вроде великого ориентира по жизни, поэтому, когда я переехал учиться в Лондон, я ходил месяц отстранённым и зажатым. А потом в Лондон переехала Джемма и это был лучший подарок судьбы. В тот день, когда я увидел ее снова, я понял, что она мой ангел-хранитель, которого, вероятно, послал ко мне сам Господь Бог, чтобы я не отправился к нему раньше положенного времени. С сестрой мне стало легче жить, а с появлением Найла я и вовсе смог дышать полной грудью. Мы встретились с ним на вечеринке, на которую меня, кстати, затащила насильно Джемма.
За полтора года до встречи с Томмо
Первая вечеринка на дому у старшекурсника, на которую я вообще осмелился пойти и я уже пойман на пороге этого самого дома.
– Хэээй, вот он первый, кто зашел в эту дверь! – кричал какой-то темноволосый парень сквозь громкую музыку, – Вон тот парень с кудрями. Ловите его!
После этих слов ко мне подскочил рыжий парень и потащил через толпу к барной стойке. Он отпустил меня, а сам забрался на стол и я только сейчас заметил, что на нем уже лежит какой-то блондин.
– Итак! – парень постучал по животу, изображая барабанную дробь, – Найл пожелал, чтобы виски с его живота выпил первый, кто зайдет в эту дверь, что я лично считаю очень мужественным решением, – он смеется, а снизу раздается пара ирландских матов, – Заткнись и лежи, Найлер! Именем Эда Ширана, то есть меня, я назначаю тебя...
Он переводит вопросительный взгляд на меня.
– Гарри Стайлс, – еле слышно произношу я. – ...назначаю тебя Гарри Стайлс выпить виски с пупка этого прекрасного блондина!
Этот парень говорил все так торжественно, будто это не вечеринка с накуренными и бухими студентами, а коронация принцессы Дианы. Вокруг все начали скандировать “пей, пей, пей!” и мне пришлось это сделать. Я мало что соображал, но слышал как толпа хлопала и кричала, пока я залезал сверху на блондина и пил виски из его пупка.
Это не было чем-то неловким или странным до тех пор, пока всё не закончилось и толпа не разошлась. Я слез с парня и помог ему встать со стола и одеться.
– Отличное знакомство, да? – говорит блондин с улыбкой до ушей.
Да, незабываемое. Будет, что детям рассказать.
– Я Найл, кстати. Найл Хоран. Второй курс. Право, – он протягивает мне руку и я жму ее в ответ. – А я Гарри Стайлс. Первый курс. Филология. – Первый? – киваю, – А как ты попал на вечеринку? Ник поставил условие не пускать первокурсников. – Это все моя сестра. Она с кем-то договаривалась. Она не из моего университета, но у нее есть определенное влияние на окружающих. – Погоди. Джемма Стайлс твоя сестра? – в глазах Найла зажёгся огонёк. – Да, да это она.
Блондин усмехается, а я судорожно начинаю искать, что со мной не так. (http://favim.com/media/uploads/images/orig/140313/blonde-blue-eyes-boy-band-gif-Favim.com-1482944.gif)
– Твою мать, передай своей сестре тысячу извинений. – За что? – Она просила меня немного присмотреть за тобой. Она сказала: “Следи за парнем с кудрявыми волосами и длинными нелепыми ногами. Он – мой братишка. Не давай ему играть в Кег Стенд** и пить виски с чужих тел.”
Моя очередь смеяться.
– Что ж, Гарри слизываю-виски-с-первых-встречных Стайлс. Будем знакомы. Если в семье будут спрашивать, как мы познакомились, то не смей упоминать этого.
Наше время
От этих воспоминаний меня вырывает тихое дыхание Томмо мне в шею. Я улыбаюсь и прижимаю его ближе.
Что же случилось после прихода Луи? Он научил меня летать. Он дал мне крылья. Но он сам так же может оторвать их, поэтому я буду оберегать его всеми силами.
Засовываю руку в его карман, достаю таблетки и начинаю считать их. 15 штук. Значит, он снова принимает их, а никак не пойму принцип их работы. Как человек может забывать только определенные моменты? Он ведь не забыл ничего из моих рассказов про семью и Найла, но забыл все свое прошлое до психиатрической больницы.
Думаю, мне стоит сделать визит к доктору Рид, когда вернусь в Лондон, потому что все это очень странно и очень важно.
Эта мысль была последней перед тем, как я заснул, обнимая Бу и вдыхая запах его волос.
Машина приезжает на место, когда на улице начинает темнеть. У двери нас уже встречает мама с Робином. Они улыбаются, смотря на сплетённые руки Зейна и Джеммы. Потом одновременно переводят взгляд на меня с Луи (которого я, кстати, держал за талию) и слегка хмурятся.
– Привет, любимые мои, – говорит мама и целует сначала меня, а затем Джемс, – Проходите скорей в дом. Рождество в этом году обещает быть снежным и холодным.
Она как всегда права. Мы только вышли из машины, а уже потираем свои руки и натягиваем шарфы до самого носа. Да и вообще мамы всегда правы, даже если не правы, они все равно правы. Таков великий закон мам. Я придумал его еще во втором классе в сочинении. Я получил двойку за грамматику, но зато пятерку за сообразительность.
– Ну, кто же эти молодые люди? – спрашивает мама, лучезарно улыбаясь и закрывая дверь. – Это Зейн Малик. Я говорила тебе о нем, – произносит быстро Джемма, – И я бы хотела познакомить вас, потому что мы вроде как вместе. – Ах, это чудесно, милая! – мама хлопает в ладоши и поворачивается ко мне. – А ээм...это Луи Томлинсон, – говорю я, – И мы тоже встречаемся.
Наступает тишина, во время которой Бу прижимается ко мне и я слышу его бешеное сердцебиение. Я поглаживаю его спину, чтобы он не впал в панику, а я прекрасно знаю, что такое может быть. Вздрагиваю от всхлипа мамы.
– Господи, я так рада, что ты наконец-то стал жить нормальной жизнью, – чувствую, как Луи выдыхает и освобождает меня от своей мертвой хватки, – Я так волновалась, когда Джемма сказала, что ты там почти всегда в одиночестве. Итак, мальчики, зовите меня Энн и обращайтесь в любое время. – Конечно, Энн, – сказал Зейн.
Луи просто улыбался все это время. Ему так трудно сходиться с людьми. Каждый день задаюсь вопросом, как он осмелился подойти ко мне тогда на озере со своим “Почему ты сидишь здесь в одиночестве?”
– Мы с Робином уже поставили ёлку, но вы, – мама ткнула в нас с Луи пальцем, – должны помочь с игрушками. Видит бог только Гарри из нас всех достанет до верхушки. А вы, – ткнула она в Джемму и Зейна, – поможете нам с Робином на кухне.
Все согласно закивали и разошлись по своим местам.
На диване лежали коробки с игрушками, гирляндами и мишурой. Томмо побежал к ним как только увидел. Он накинул на себя несколько полос мишуры и начал изображать балет.
– Ты ведь знаешь, что у них пачки, а не мишура? – сказал я сквозь улыбку. – А ты ведь знаешь, что я – Рождественская ёлка, танцующая балет? Значит мне можно. Я должен быть красивым на сцене.
Он продолжает нелепо прыгать, и, когда он пробегает рядом со мной, я останавливаю его за запястье. Он непонимающе смотрит на меня, но его улыбка по-прежнему сияет.
– Тебе не нужно ничего, чтобы быть красивым, Бу.
Его улыбка исчезает, а в голубых глазах появляется трепет. Он поглаживает мою щеку своим большим пальцем и в следующую секунду я чувствую теплые губы на своих. Он вкладывает в этот поцелуй всю нежность, и я ощущаю это едва ли не на физическом уровне, но это исчезает, потому что Томмо отстраняется, продолжая соединять наши лбы.
– Я никогда...никогда не наряжал елку, – шепчет Луи, – Ну, я этого не помню. Так что это немного больше для меня, чем ты, Рождество и эта мишура. Каждый день – открытие. Ты считаешь, что иногда я, как ребенок, но так оно и есть. Я заново леплю воспоминания и хочу оставить их навсегда, понимаешь, Хаз? И не важно, что я натворю плохого на этот раз, но я не хочу стирать память снова. Не теперь, когда со мной рядом ты. – Я не позволю стереть тебе память заново, Бу... – Обещаешь? – Обещаю
Луи отходит от меня к коробкам с игрушками, хватая ангелочков и вешая их на ветку.
– Хэй, Бу? – Да? – Почему ты подошёл ко мне тогда в парке? Ты так боишься новых знакомств, но подошёл ко мне и заговорил. Почему? – Потому что смерти я боюсь больше, – он передаёт мне игрушку и я вешаю ее рядом с ангелочками. – И что это значит?
Луи вздыхает и хмурит брови.
– Это значит, что в тот день я шел из больницы в полном непонимании кто я, – его голос дрожал, – Представь, что сейчас из тебя вынут почти все воспоминания за 20 лет. Что ты почувствуешь? – Я буду потерян и напуган, – отвечаю я после паузы. – Так и было. И я сказал себе тогда “Ты сойдешь с ума, если так и будешь один.” Мне нужен был толчок, чтобы жить дальше. Вот я и решил, что, если в парке есть кто-то адекватный и кто примет меня, то я заговорю с этим человеком, а если нет...
