Текст книги "Беглец (СИ)"

Автор книги: Алгебра Слова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Это он! – воскликнула Она.

– Ну, он и он, – Семеныч взял Ее ладони в свои, успокаивая. – Может, он был пьян или под кайфом? Наркоман? Да я тоже виноват в той аварии. И вообще, ничего не произошло. Давай забудем? Он – хороший парень. Благотворительностью, вроде, занимается.

– Ты посмотри на него! На его лицо! На его мертвые глаза! На его хромоногую походку!

– Браво! Это все твои доводы? Глаза, как глаза, мутноватые, правда. Ну, хромает, может с ногой чего, – засмеялся Семеныч.

– Не общайся с ним? – просительно сказала Она.

– Да ну что ты? Мы видимся иногда. Что ты, в самом деле, глупости говоришь?

– У него волосы черные!

– Весомый аргумент! – Семеныча совсем развеселился.

– Ты же видишь, что что-то происходит! Он в глаза не смотрит!

Семеныч осекся и стал собираться. Ему и самому уже не в первый раз приходило в голову, что все происходящее «нечисто». Отрывисто бросил:

– Доела? Пошли.

Она вздрогнула. Она не могла четко сформулировать, что именно Ей не нравилось в Ребенке, потому что не было никаких объективных и субъективных факторов, кроме смутного тревожного ощущения. Поэтому Она подняла несчастные, немного испуганные глаза на Семеныча. Он тотчас ощутил к Ней невероятный прилив нежности, чем Она незамедлительно и воспользовалась.

– Пойдем домой. Поздно, – мягко сказал он. – Наушники попробуешь.

Она мгновенно отреагировала, обвила руками его шею и зашептала:

– Совсем не поздно! Давай, сбежим?

Ее дыхание коснулось Семеныча, и он замер на полуслове, уплывая из окружающей действительности. Но еще не до конца ушедший «разум», на всякий случай, уточнил:

– До одиннадцати обернемся?

– Конечно! – искренне пообещала Она.

До утра мысли о Ребенке их уже не беспокоили, как впрочем, и все остальные мысли. Когда они были вместе, похоже, и конец света, если бы и произошел, то вряд ли бы остался ими замеченный.

* * *

Первый волновался за Второго, который все чаще и чаще условно исчезал из мира эгрегоров. Однако это не являлось для их мира чем-то необычным. Чаще всего такие «пропадания» эгрегора были обусловлены тем, что эгрегор излишне «глубоко погружался» в решение каких-либо проблем своих «подопечных» в мире людей. Достаточно часто эгрегору приходилось для этого бывать в разных местах, событиях, явлениях и мыслях одновременно, что вынуждало эгрегора рассредотачивать свою энергию, которая опускалась ниже требуемой для минимального обнаружения концентрации. Общая энергия эгрегора от этого не изменялась, но теряла свою плотность. Поэтому такого эгрегора было достаточно трудно выявить.

Первый прекрасно видел, что у Нее и Семеныча все наладилось. Они мало ссорились и много времени проводили вместе. Мика рос и развивался.

Но смутное ощущение тревоги не покидало Первого. Он никак не мог выловить Второго и поговорить с ним. Мало того, Первый чувствовал неясное волнение и в самом мире эгрегоров, будто их общая энергия несколько видоизменилась. Небольшое смятение почувствовали и все остальные эгрегоры. Невидимое напряжение росло, точно шел мелкий дождь, и все эгрегоры почувствовали то, что, если «дождь» не закончится, то они рано или поздно вымокнут. Беспричинный страх овладевал всеми эгрегорами. В их энергию вливалось что-то тревожное и мрачное. Непреодолимый ужас пронизывал насквозь каждого эгрегора.

И все они решили, что Хозяин должен вот-вот появиться, и вряд ли он в хорошем расположении духа. Только Хозяин мог нагнать такой страх перед своим появлением. Этим бы все объяснялось, но Первый не переставал тревожиться: хотя он и был чист перед Хозяином, но Второй…

Впервые в истории эгрегоров один переживал за другого.

* * *

Утром Она по телефону отпросилась с работы, сославшись на семейные обстоятельства. Семеныч отправился в офис.

По дороге Она заглянула в супермаркет, и, рассеянно кидая продукты в тележку, думала о Семеныче. Таща два пакета и проклиная себя за тяжелые покупки, неторопливо дошла до дома.

Положила коробку с наушниками на письменный стол, планируя сначала приготовить обед. Потом не вытерпела и послушала звук, который, действительно, сильно отличался в лучшую сторону.

Протирала пыль, пылесосила, мыла полы и думала о Семеныче. Вспоминала его смех, его шутки, его голос, его тело, его улыбку – все сливалось в одно ощущение радости и тепла. Про Ребенка Она совершенно забыла с самого вечера.

«Почему нам не встретиться было раньше? Как жаль, что мы так поздно встретились. А теперь только и остается, что прятать совесть ото всех подальше и скрываться, где придется, урывая то часик утром до работы, то пару – после. Так тяжело, как будто мы преступники какие, – Ее настроение из хорошего постепенно приходило в норму, и чуть было не ушло в негативное состояние, но Она вовремя спохватилась, остановив себя: – Стоп. Сейчас обед приготовлю и заберу сына из садика пораньше, в парк прогуляемся».

…Суп доходил на плите. Она приготовила легкий салат.

«Ну вот и все. Только зелень порезать», – облегченно улыбнулась Она и открыла холодильник, в котором оказалось темно. Щелкнула выключателем на кухне – электричество отсутствовало.

* * *

Во время разговора с коллегой Семеныч подпирал подборок рукой и нетерпеливо поглядывал на часы: после бурной ночи есть хотелось довольно сильно, а спать хотелось еще больше.

Семеныч уже с утра был не в настроении. Встречи с Ней дарили радость и наслаждение, но после, как отшатнувшийся маятник – гнетущую тоску.

И до Нее Семеныч часто обнаруживал в себе скуку в перерывах между срочными делами и совещаниями, на которых он засыпал от монотонности и неинформативности речи выступающих. Семеныч не любил обсуждать часами то, что можно сделать за считанные минуты. Не любил суматохи, когда невозможно сосредоточиться и выполнить работу быстро. Не любил нерезультативного или заведомо бросового труда. Поэтому, чаще, работа в компании казалась Семенычу бессмысленной суетой на девяносто процентов из общих ста – что не добавляло оптимизма и энтузиазма к ежедневному рабочему процессу.

Приближалось время обеда. Семеныч глубоко вздохнул и резко выдохнул: «Стоп!», желая прекратиться его пессимистическому настрою и немного взбодриться духом.

Запищал источник бесперебойного питания, уведомляя об отключении электричества, погасли индикаторы на кондиционере, и стало непривычно тихо вокруг.

«Авария, наверное, на подстанции», – нисколько не удивился Семеныч и решил доехать до ближайшего ресторана, чтобы пообедать, пока не восстановится подача электроэнергии.

Взял телефон в руки, чтобы позвонить Ей, но сотовой связи не было, и городской телефон не работал.

«Странно, – подумал он. – Нет электричества, но причем тут сеть мобильного оператора?».

Семеныч вышел из кабинета, но коридоры офисного здания оказались неестественно пусты, и везде стояла гробовая тишина. Поскольку его мысли всецело были поглощены Ею, голодом и желанием поспать, Семеныч преспокойно спустился по лестнице к выходу, даже не обратив внимания, что и пост охраны тоже пуст.

Только выйдя на улицу, Семеныч заподозрил что-то неладное: вокруг тихо и нигде не души. Он огляделся: здания, припаркованные машины, деревья – все на своих местах, но тишина, как в бескрайнем поле. Еще раз посмотрел на телефон: связи по-прежнему не было. Снова, но уже с беспокойством, огляделся – сомнений не осталось – в городе, по крайней мере, в этом квартале, людей нет.

* * *

Мучительный страх нарастал, убивающий способность Первого мыслить, а мыслительный процесс составлял все его сносное существование. Первый начал терять энергию и готовиться к своей «смерти». Он ждал конца. Другие эгрегоры чувствовали то же самое: энергетическое пространство оказалось полностью обесточено. Необходимая для существования энергия от земного мира не поступала. Эгрегоры метались, теряя свою концентрацию – они перестали владеть собой.

Казалось, мир эгрегоров сходит с ума, или Хозяин загнал их в газовую камеру и собирается уничтожить, как ненужный ему мир. Безысходность страшного конца овладело каждым по отдельности и всеми вместе.

– Что-то грядет, – в отчаянии паниковал Первый.

Возник пропавший Второй, растерявший добрую половину своего существа. Ощущать его было страшно, как увидеть безнадежно больного. Но, несмотря на это, Второй был удовлетворен.

– Нормально все, – ухмыльнулся Второй. – Я свое дело сделал.

– Что ты сделал?!

– Кнопку нажал.

– Какую кнопку?! Нам конец.

– Терпи. Это ненадолго. Мике конец…

* * *

«Отлично! В единственный отгул остаться без света. Какая подлость! – Она подошла к раковине ополоснуть зелень, но кран загудел, не проронив ни капли воды. – Это уже слишком!»

«Еще газ заодно отключили бы, – проворчала Она, ополаскивая зелень из чайника. Стряхнув излишнюю воду, порезала пучок. Ей не понравилось, что Ее планы безобразно рушатся предположительными перебоями в работе коммунальных служб. – И никакого объявления не повесили! Ни воды, ни света».

Придерживая доску, ножом поочередно стряхнула зелень в кастрюлю с супом, в сковороду с мясом и в глубокую тарелку с салатом.

«А хотя, теперь можно ничего не делать, потому что сделать ничего нельзя», – Она нагнулась, чтобы убавить газ под сковородой и оставить мясо томиться на несколько минут, и замерла – комфорка не горела.

– Нормально, – сказала вслух. – Спасибо, что я все успела, конечно…

Она достала из заначки сигарету, распахнула настежь окно и закурила. С удивлением обнаружила безлюдный двор и полное отсутствие шума дороги за домом.

«Здорово! Это мне не снится? А в магазинах тоже никого нет?» – выбросила недокуренную сигарету в окно, ополоснула руки оставшейся водой из чайника и побежала одеваться.

* * *

Семеныч подъехал к Ее дому быстро: светофоры не работали, а дороги в безмолвном городе также оказались пусты, не считая припаркованных на обочинах автомобилей. Семеныч не на шутку встревожился, оглядывая темноту раскрытых дверей магазинов и никем необитаемое в данный момент окружающее пространство.

Взлетел на Ее этаж и в нетерпении ногой забарабанил в дверь. Прислушался – все та же гробовая тишина. Несколько раз стукнул кулаком и отступил.

Опустился на ступеньку.

«Нигде нет ни одного человека. На улицах города нет ни одной машины. Этого не может быть! Если произошла какая – то катастрофа или конец света, то почему не коснулось меня? Значит, не катастрофа. Значит, снова очередной сон. Выходит, я заснул на работе? – Семеныч обхватил голову руками. – Да черт с ней, с работой! Где же Она?»

Семеныч вспомнил, что когда-то читал про осознанные сновидения. В этих книгах утверждалось, что во сне можно передвигаться силой мысли, необходимо было представить место или человека, к которому хотел бы переместиться, и: «раз, и там».

Семеныч мысленно сосредоточился на Ее образе, насколько смог. Но никакого: «Раз, и там» – не произошло. И никакой серебряной нити, о которой писали в книгах, как о видимой связующей энергетической субстанции физического и астрального тела, при их разлучении, он у себя не заметил.

«Значит, это не осознанное сновидение, а обычный сон, во время которого мне снится, что я думаю о том, что это не сон. Бред, – Семеныч поднялся со ступенек, безнадежно стукнул по Ее двери в последний раз и стал спускаться по лестнице. – Что со мной в последнее время происходит-то?»

* * *

Она в восторге шла по безлюдным улицам, заходя во все открытые двери. Зашла в бутик, выбрала себе сумку, полагая, что в такой «нереальности» незаконное приобретение сумки не будет считаться преступлением.

Следующие двери являлись входом в ресторан, куда Она тоже заглянула. Зашла за барную стойку, придирчиво выбирая себе вино. Взяла бутылку, бокал, с кухни притащила легкую закуску и расположилась за столиком. Принесла свечи с остальных столов и зажгла их.

– Шикарно! – Она чокнулась с воздухом. – За всех вас, которых больше нет! Боже, если это не шутка, то это великолепно! Наконец-то все кончилось.

Никакого страха и тревоги Она не испытывала, и даже не спохватилась того, что не работает телефон, потому что ни секунды не верила в происходящее и твердо была убеждена, что еще мгновение, и все станет на свои места.

– Повторить? – спросила сама себя, опустошив бокал.

– Достаточно, – вежливо ответила, отставив бокал в сторону. – Нет времени. Не упуская шанса, мне срочно нужно в компьютерный магазин.

Бессонная ночь напомнила о себе невольно закрывающимися веками. Сдернув с соседнего столика скатерть, Она натянула ткань на себя и положила голову на валик мягкого диванчика: «Пять минуточек», – и тут же уснула.

* * *

Семеныч вышел из подъезда и закурил.

«Если Она осталась, то рано или поздно заглянуть домой Она должна. Но не исключаю, что Она могла прийти ко мне на работу, и мы разминулись, – размышляя, он нарезал круги около своей машины. – Если все люди исчезнуть не могли, а никого здесь нет, то, значит, из того мира, где есть все, исчез я».

Семеныч выбросил окурок и сел в машину. Пощелкал кнопками радио – ровное шипение.

«Если исчез я, – продолжал он рассуждать. – Значит, надо определить «точку» выхода отсюда и входа туда, которую и можно будет использовать для обратного «перехода». Или проснуться».

Семеныч выбрался из автомобиля, нашел кусок отвалившейся штукатурки и крупными буквами написал на асфальте около подъезда: «Жди меня здесь!». Он решил съездить к своему офису, чтобы оказаться на том самом месте, где, по его мнению, все и началось.

Бесполезно просидев в своем кабинете с полчаса, потому что так ничего и не произошло, Семеныч вернулся к Ее дому.

Разум ошпарило подозрение:

«Ее тоже нет»…

* * *

Она проснулась оттого, что в лицо попал мягкий свет. В раскрытую дверь проникали низкие закатные лучи солнца. Вокруг по-прежнему стояла тишина.

Она недоуменно огляделась: на столике в стеклянных формах мерцали свечи, рядом стояла неполная бутылка вина, тарелка с оставшейся закуской. Мятая скатерть на ногах. Новенькая сумка на диване. Полутемное помещение ресторана.

И только тогда до Нее дошел весь ужас сложившегося положения: Она осталась совершенно одна в городе. Если до сна все выглядело, как забавное приключение, то сейчас оно превратилось в чрезвычайное происшествие.

«Семеныч, – судорожно вытащила Она телефон. Но полоски антенны на дисплее отсутствовали, лишний раз подтвердив реальность неправдоподобной ситуации. – Что и следовало ожидать».

Схватив сумку, Она выбежала из ресторана.

Здание офиса, где работал Семеныч, ничем не отличалось от других зданий в городе: темнота, пустота и тишина.

«Только бы ты остался! Ну где же все? Что произошло? Как будто весь город эвакуировали, пока я занималась домашними делами, – Она направилась к дому Семеныча. Задыхаясь, перешла на шаг, торопливо пересекая его двор через детскую площадку. Подъездная дверь была закрыта. Ее крики к окнам квартиры Семеныча не произвели на пространство никаких действий.

Она отступила назад. Присела на качели, перебирая по земле ногами. Раскачиваясь сильнее, решала, что делать дальше.

«Круп и консервов в магазинах года на два хватит, пока они не испортятся. Вода. В реке грязная. Можно в источнике за городом набирать. Но как туда добираться? Брошенных машин в городе полно, но ключей-то нет. А! Велосипедный магазин. Можно сходить в автомобильный салон, там новые автомобили наверняка с ключами. Или дома поискать, где муж спрятал ключи от моей машины, – качели взлетали, и Она как в детстве, пыталась достать ветви дерева ногами. – А потом? Картошку сажать? Сейчас апрель, и можно посадить что-нибудь в садовом товариществе на этот год. Не могло это произойти в июне? Тогда бы я осенью собирала урожай. А дальше? Когда мне надоест? Нет, надо раздобыть машину и ехать в соседний город. Неужели все живое исчезло со всей земли? Кто-то же должен остаться, если осталась я?»

Солнце закатилось за дом, и Ее сердце забилось от страха. Хоть Она и любила темное время суток, но явно не при таких экстремальных условиях. К тому же, как назло, разум начал воспроизводить позабытые фильмы ужасов, где в безлюдных городах с наступлением темноты появлялись оборотни и призраки.

Она соскочила с качелей, и, подгоняемая собственными страхами, помчалась в сторону своего дома.

«Ты же обещал быть всегда рядом! – мысленно обратилась к Семенычу с упреком, вспоминая, есть ли дома свечки. Около дома посетила супермаркет. Отыскала свечи и воду, в отделе канцелярии нашла полку с книгами, выбрала несколько книг и журналов. Недолго думая, взяла себе бутылку виски. Положила в тележку и пару пятилитровых баллонов с водой, решив докатить тележку до дома.

– Еда дома есть, но теперь никогда не выпить горячего чая. Никогда… – Она говорила вслух, потому что звук человеческой речи, пусть и своей собственной, хоть немного придавал Ей смелости. Сдернула оплетку с бутылки и нетерпеливо сделала несколько больших глотков, чувствуя, что сейчас разревется. Протерев руками огурец, закусила им. Потом вернулась, захватив на кассе пачку сигарет.

Катить тележку по неровному асфальту было неудобно. Она остановилась. Выкурила сигарету, глядя на небо, солнце с которого уже скрылось за горизонт. Голова моментально закружилась. Слезы, подстегнутые крепким напитком, уже текли по щекам. Выпила еще. Доедая хрустящий огурец, присела на бордюр. Страхи, навеянные вспомнившимися фильмами-катастрофами и опустевшим городом, немного отступили. Сейчас сердце билось учащенно по другой причине: Она внезапно поняла, что Семеныча никогда больше не увидит. Как на катушку наматывалась фотопленка, в голове отпечатывались кадры: первая встреча, первая ночь, первая ссора, неизменная приветливая улыбка, нежный взгляд светлых глаз, пальцы, сжимающие Ее руку…

«Напьюсь и сброшусь с девятиэтажного дома. Нет, лучше с двадцатиэтажного, чтобы наверняка, – решила Она, поднимаясь с бордюра. – Набрала воды помыться. А греть-то ее как?»

Во двор Она зашла, рыдая в голос. Сердито толкала тележку по тропинке, смотрела на землю, пытаясь выбрать более ровную траекторию для маленьких неповоротливых колесиков…

* * *

«Господи, прости, что я не верила в тебя. Господи, спасибо!!!» – Она бросила тележку и помчалась к своему подъезду, возле которого стоял автомобиль Семеныча с распахнутой дверью. Семеныч, развалившись на сиденье, крепко спал.

«Мой хороший», – на цыпочках подкралась к нему.

Тихо наклонилась и звучно поцеловала в губы. Семеныч вздрогнул, но тут же, еще не открыв глаза, крепко прижал Ее к себе.

– Ты плакала? – целуя, Семеныч собирал соленые слезы с Ее счастливых глаз.

– Конечно! Страшно было, – быстро говорила Она. – Я в детстве картинки в журналах смотрела, фотографии с заброшенного города в Чернобыле. Это сейчас еще город наш нормальный, а потом все начнет зарастать и ветшать. И я это все так живо представила: выбитые окна и я одна. А потом – зима…

Семеныч, отстранив Ее, выбрался из машины, размял затекшие ноги.

– Ты где была?

– Тебя искала. К работе твоей ходила и к дому. Пойдем ко мне?

– Нет, давай, в гостиницу, – мотнул головой Семеныч. – Нехорошо, тут ты с мужем… Не могу я.

– Поужинать хоть зайдем? Или с собой возьмем? Хлеба надо купить, – Она засмеялась. – Ой, то есть взять в магазине.

– Это можно, – согласился Семеныч, озираясь. – Сейчас я, погоди.

– Куда ты?

– В туалет.

– Я с тобой.

– Чего ты? – засмеялся Семеныч, но Она испуганно вцепилась в его руку, намереваясь больше ни на шаг не отпускать его от себя…

* * *

Бродили по супермаркету, набирая всякую мелочь, и веселились как дети. Их уже мало волновало то, что случилось, потому что приближалась ночь, где они будут вместе. И на этот раз отсутствие людей делало ночь незапрещенной невидимой паутиной совести.

– Воды возьми!

– Я пепси-колы взял.

– А умываться чем?

– А воды нет? – удивился Семеныч.

– И газа нет! – подтвердила Она.

– Ты зачем молоток с ножами берешь?

– А как ты собираешься открыть двери номера? Или думаешь, они, распахнутые, нас ждут? Пойдем в самый люкс!

– Пойдем. Свечки взяла?

– Взяла! Я еще и деньги из кассы выгребла, пусть будут на всякий случай. А дальше что будем делать? – поинтересовалась Она.

– Пока не знаю. Мы похожи на мародеров, – ответил Семеныч.

– Ага. Где же все люди?

– Не знаю, – пожал он плечами. Семеныч стоял у стеклянной витрины с аккумуляторами для гаджетов. Найдя батарею к своему айпаду, вытащил коробку и забрал несколько штук…

Номер выбрали самый просторный.

Зажгли свечи и расстелили покрывало на полу, на котором разложили еду.

Ужин плавно и незаметно переходил в более приятное занятие. Она, целуя, откусывала у Семеныча изо рта кусочек мяса, языком слизывая капельки соуса с его губ. Он запивал еду газированным напитком, и, прижавшись к Ее губам, передавал Ей часть жидкости…

* * *

Семеныч, лежа на постели, включил айпад.

– Кино посмотрим? У меня тут есть закачанное.

Она собрала с пола остатки легких закусок. Покрывало стряхнула, и сложила его на диван. Повесила одежду в шкаф и подошла к окну, намереваясь задернуть шторы: на улице стемнело, и Ей становилось не по себе оттого, что через стекло тьма неосвещаемого фонарями города будет напоминать о своей безлюдности.

Внезапно вскрикнула и отшатнулась.

– Что? – Семеныч подлетел к Ней.

– Я видела его!

– Кого?

– Того парня с дороги, с которым ты вчера был в кафе! Этот хромой, старый – молодой, с мертвыми глазами.

– Знаешь, как у него фамилия? Ребенок, – Семеныч подошел к Ней, обняв Ее за плечи и всматриваясь в окно. – Где?

– Я видела его! Он стоял и смотрел на меня!

– Тебе показалось. На улице стемнело, вот тебе и привиделось, – Семеныч приник к стеклу, чтобы лучше рассмотреть улицу. Но с третьего этажа не было видно даже земли. – Нет никого.

– Да нет же! Я видела! Я боюсь…

– Давай бояться вместе! – Семеныч задернул штору и увлек Ее на постель. – И кино заодно посмотрим.

Однако, уже через несколько минут Семеныч крепко спал, сжав Ее в объятиях.

Она досмотрела фильм. Порывшись в айпаде, нашла старую советскую киноленту. Включила воспроизведение, пытаясь уснуть под звуки знакомого фильма. Засыпать в тишине Ей было страшно. Постепенно тело наливалась тяжестью, и глаза стали закрываться.

* * *

В дверь тактично постучали.

Она застыла. Сказать, что Она испугалась – значит, не сказать ничего. В ужасе посмотрела сонным взглядом на айпад, с надеждой подумав о том, что стук в дверь был в фильме. Нажала на «стоп».

Робкий стук в дверь повторился.

«Кроме нас кто – то еще остался? И заметил свет от свечей? Дверь мы не закрывали, кажется…» – промелькнули мысли. Она осторожно выкарабкалась из объятий Семеныча и бесшумно встала с постели. Разбудить его Она не догадалась, поскольку от страха перестала вообще что-либо понимать.

Все еще надеясь, что стук ей показался, Она накинула на себя гостиничный халат и подкралась к двери.

Дрожащей рукой плавно опустила ручку двери вниз. Перед ней стоял Ребенок. Его глаза, слабо освещаемые в полумраке, казались вырванными из темноты коридора, и еще больше походили на застывшие глаза мертвеца.

Страх сковывал Ее сильнее. Она придерживала дверь, как будто та смогла бы Ее спасти.

– Уходи, – угрожающе прошептала Она. – Я не знаю, кто ты. Но я все помню. Это ты хотел сбить меня на машине. Не приближайся к нам.

– На какой еще машине? Ты неверно все поняла, – шепот Ребенка был миролюбив, дружелюбен и немного обеспокоен. – Никого нет в городе. Надо обсудить, что произошло.

– Уходи отсюда, – Она на секунду смолкла. И решительно продолжила: – Если ты хоть что-нибудь еще захочешь сделать, я… Я убью тебя.

Страх полностью завладел Ее разумом и помутил рассудок. Она судорожно держалась за приоткрытую дверь. Ей казалось, что Она стоит перед лицом смерти.

Инстинктивно Она стала медленно прикрывать дверь, но Ребенок придержал дверь ногой и сделал шаг вперед.

«Он не хочет разбудить Семеныча!» – догадка внезапно осенила Ее, но закричать Она не успела. Ледяные костлявые пальцы Ребенка сдавили Ей горло.

* * *

Распахнулось окно от безумно сильного порыва ветра. Рама с шумом стукнулась о стену. Погасли свечи. Ветер больше походил на смерч.

Поток воздуха оторвал от Нее Ребенка и унес с собой.

Она ногой захлопнула дверь и, сделав несколько шагов, нащупала край постели.

– Спи, спи, – проговорил Семеныч и перевернулся во сне. – Спи…

Онемев от испуга, Она, стуча зубами от страха, смотрела на открытое окно. Ее тело колотило от ужаса. Губы пересохли, но дойти до столика, где стояла бутылка с водой, Она была не в состоянии…

* * *

Она проснулась и, натягивая одеяло к подбородку, в панике огляделась: половина шторы сдвинута к центру, и в распахнутое окно льется солнечный свет. Весь пережитый ночной кошмар вновь подобрался к Ней. Она закричала.

Шум шагов, стремительно поднимающихся по лестнице, заставил Ее замолчать.

Семеныч подбежал, руками схватил Ее лицо и прижал к своим губам.

– Что?! Что?

– Где ты был? Где? – закричала Она.

– Успокойся, что ты? – говорил Семеныч, – Я пошел разводить костер! Хотел сделать кофе. Ловко я придумал? Чего ты испугалась, мы же одни на целом свете. Кого теперь бояться?

– Мы не одни, – сбивчиво бормотала Она. – Ночью приходил Ребенок. Он душил меня.

Семеныч отпрянул и стал нервно ходить по комнате.

– Почему ты меня не разбудила? – спокойно поинтересовался он.

– Не знаю! – воскликнула Она.

– Что же было дальше?

– Его забрал ветер, влетевший в окно.

– В закрытое окно? – уточнил Семеныч.

– Оно открылось ветром!

– А Ребенок как оказался в номере?

– В дверь постучал! – крикнула Она в отчаянии, догадываясь, что Семеныч совсем не верит Ей.

– Как ты могла меня не разбудить и пойти открывать двери кому бы то ни было? Мы вдвоем остались – это уже за гранью разумного. Как в твою голову приходит одной что – то делать? – Семеныч подошел к Ней ближе и внимательно посмотрел Ей в глаза. – Может тебе приснилось все это? Это чертовщина откровенная. На тебя напал Ребенок, которого унес ветер в окно. Это возможно? Так бывает, что сон кажется явью.

– А окно? Кто открыл окно? И сдвинул шторы?

– Ты не страдаешь лунатизмом? – попробовал он разрядить обстановку.

– Нет, – обиделась Она и тотчас насупилась.

Семеныч замолчал, вспоминая недавний случай с нереальным волком. Ведь он тогда не спал, но видел все отчетливо, как наяву. Более того, он на миг почувствовал и боль от укусов и царапин на своих руках. И в тот же вечер он видел Ее исцарапанные руки. Объяснять себе то событие, как материализацию своей же собственной эмоции – Семенычу оказалось трудно. Легче было допустить, что это галлюцинация, и забыть об этом.

Семеныч оглянулся: Она сидела, прижав колени к груди и обняв их руками. Чуть раскачивалась, пытаясь успокоиться, и смотрела на него совершенно несчастными глазами.

«Рассказывать о мистическом волке, пожалуй, не время сейчас. Еще больше напугается», – решил он.

– Я рядом. Я не отойду больше от тебя ни на сантиметр. Вставай! Пойдем делать завтрак на костре. Можно предположить, что на данный момент мы живем в общей для нас галлюцинации. А ночью у тебя была еще одна – от страха. Ты же боишься Ребенка. Ну и…

– Где мы сейчас живем? – переспросила Она совсем убитым тоном. Семеныч понял, что его утешение-объяснение еще больше напугало Ее. – Впрочем, не отвечай. Мы найдем магазин, где есть оружие. Мне нужен хотя бы пневматический пистолет. Так мне будет спокойнее. Кинь мне джинсы.

Семеныч молча подал Ей одежду, подумав о том, что легче дать Ей пистолет и научить им пользоваться, чем убедить Ее в том, что это опасно…

* * *

Оружие они нашли в комнатушке помещения пропускного пункта на въезде в город. К немалому удивлению Семеныча, Она неплохо управлялась с пистолетом. Меткостью, впрочем, Она похвастаться не могла.

– Меня ни пристрели, – прикрепив мишень и смеясь, Семеныч отходил от деревянного щита на пустыре.

– Не смешно, – тщательно прицеливаясь, процедила Она. – В себя бы не попасть.

– Не смешно, – перестал он улыбаться. – Мимо!

Меткость у Нее немного улучшилась, но все же оставляла желать лучшего. Днем бродили по городу, держась за руки и наслаждаясь позволительным бездельем. Свесив ноги вниз, сидели на городском мосту, глядя вдаль…

К вечеру заехали в торговый центр. На первом этаже из-под холодильных витрин расползались лужи, и витал еле уловимый запах начавшихся портиться продуктов.

– Ой-ей-ей, – вздохнула Она. – Скоро все протухнет.

Семеныч задумчиво стоял у мясного отдела, перебирая вакуумные упаковки колбасных изделий. Он пытался разобрать мелкий шрифт со сроками хранения и температурным режимом на этикетках.

– Думаю, надо выехать в соседний город.

– Зачем? – напряглась Она, листая журналы.

– Посмотреть, там тоже никого нет?

– Не хочу. Мне здесь – нормально. Нет там никого. А если и есть, зачем они нам?

– Ты хорошо представляешь, как мы будем здесь жить дальше? – спросил он, трогая хлеб.

– По обстоятельствам, – отрезала Она, удаляясь в глубину торгового зала.

– Как хочешь. Если тебе нравится здесь, остаемся здесь, – Семеныч рассеянно ходил по рядам, заглядывая в витрины и ища еще что-нибудь, пригодное для употребления в пищу. Окна в торговом центре были закрыты рекламными вывесками и баннерами снаружи, поэтому в глубине помещении торгового зала было достаточно темно. Семеныч раздобыл фонарик у кассы и освещал себе путь им.

– В принципе, нравится. Теперь никакой суеты. Живи себе и живи. Можно не чувствовать себя неудачником или кем-то несостоявшимся, – Ее голос становился глуше. – Сколько же еды вокруг. Сколько же город жрал…

Наверху внезапно раздался хлопок и звон разбитого, посыпавшегося на пол, стекла. Семеныч оглянулся: Ее поблизости не было. Сердце его на миг остановилось.

И вновь застучало, едва раздался Ее торжествующий крик:

– Семеныч, я попала! Я попала в лампочку!

Он облегченно перевел дыхание, не успев рассердиться. И в очередной раз убедился, что глаз с Нее лучше не спускать ни на минуту.

– Это хулиганство, – поднял он голову вверх, оценивая расстояние выстрела.

– А это занудство, – ответила Она. – Я, видишь, как издалека попала! Мог бы и похвалить.

* * *

– Номер хочу другой. Чтобы больше без галлюцинаций, хорошо? – Она держала кружку с горячим чаем в руках.

Они вынесли на веранду из ресторана столик и пару стульев. Гостиница располагалась на набережной, и вечерний вид умиротворял: неспешное течение небольшой реки, русло которой обрамлялось вдали нежно-зеленоватым весенним лесом. Костер разожгли в бетонной декоративной вазе, сверху положили решетку, найденную на кухне, и получилось сооружение нечто вроде плиты, на котором можно было приготовить нехитрую еду.

Семеныч расслабленно развалился на стуле, вытянув ноги. Он задумчиво смотрел через железную ажурную ограду на реку.

– Мимо течет вода… Быстро, но не туда, – проговорил он еле слышно.