Текст книги "Аномалье. Рассказы (СИ)"

Автор книги: Alfranza

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

В итоге, пока Станислав решил «отлить», Александр тихой сапой юркнул в пышные кусты низкой рябины и скрылся из виду, оставляя приятеля один-на-один со своим скверным характером.

Когда он вернулся на поляну, ребята столкнулись с другой проблемой. Как они не пытались разжечь костер на этой поляне, у них ничего не выходило. Иван даже плеснул на сухие ветки керосин, который он носил в небольшой пластмассовой бутылочке на всякий пожарный случай, вроде этого. Но даже с керосином сухие ветки никак не хотели гореть.

Александр предложил немного отойти от полянки и разжечь костер там. Какого же было удивление ребята, когда на другом месте огонь сразу же схватил сухие ветки и листья без каких-либо других приспособлений в горении.

– Это странно, – сказал себе под нос Иван, затем взял рулетку и пошел делать замеры поляны.

– Где ты его оставил? – поинтересовалась Ольга. – Он там шею не сломает?

– Если будет думать головой, а не тем что у него между ног, с ним все будет хорошо, – раздраженно заверил Александр.

Ему было неприятно, что даже в отсутствии этого пошляка Стаса, они все равно говорят о нем. Вокруг почти девственная природа, а у них одна мысль, чтобы Стас побольше блуждал в этом лесу.

– Здесь там тихо, – легла на спину Машка. – Что-то я не припомню места, где было бы так тихо. Послушайте?

Ольга, которая не спеша помешивала то, что было в котелке, прислушалась. Сперва показалось, что это совершенно обычная лесная тишина. Но через несколько минут, все трое поняли, что в этой тишине слишком мало звуков леса. По сути их не было вообще. Скупая, звенящая тишина, как в большом котле или в закрытом помещении ночью.

– Что ты там нашел? – прервал Александр мысли Ольги и Маши.

Иван, наконец-то присоединился к ним, с весьма озадаченным видом. В руках он крутил рулетку, то и дело выдвигая ее язычок, а потом задвигая его обратно. Нервничал.

– Эта поляна – идеальный круг. Кому было надо здесь делать идеальные круги? Это же глухой лес.

Колодец тоже был идеальным кругом, ни на миллиметр, не отступая от намеченного плана. Означало ли это, что кто-то когда-то здесь эти круги отмерял, строил колодец, строил церковь, или все это было ими четырьмя подсознательно подведено под загадочные события, которые несомненно могли здесь произойти, а могли и не произойти. В любом случае, после ответа Ивана, у всех четверых сложилось впечатление, что за ними явно кто-то наблюдал. Не то, чтобы так явно, но вполне возможно, что энергетика места служила неким отражением слов и дел. И хотя они взяли воды из этого колодца в одну из походных бутылей, никто не решался сделать глоток.

Во всяком случае именно до того момента, когда Машка, чистившая грибы, не порезала себе руку, задумавшись о том, почему же Стас такой болван и пустозвон и как такого перевоспитать.

Дальнейшие события, заставили всех четверых придавать большое значение как мыслям и чувствам, так и делам, и поступкам.

Чтобы остановить кровь, Мария вместо обычной воды, схватила бутылочку с колодезной, которую никто не решался пить. Бутылочки были почти одинаковые, из-под минеральной воды «Вон Аква», и Маша легко их перепутала. Порез оказался глубокий и кровь хлестала во все стороны. Но едва Машка плеснула воды на ладонь, зажимая рану другой рукой, она почувствовала небольшой холодок, а затем резкое жжение. Когда убрав руку, она решила посмотреть на рану на ладони, никакой раны там не было. Ни раны, ни рубца от нее, ничего. Словно бы еще минуту назад она не порезала ладонь…

– Что за ерунда?! – возмутился Александр, пытаясь разглядеть на ладони Машки, хоть ракой-то порез.

После засвидетельствованного факта, что порез на руке Машки чудесным образом исчез, все четверо резко повернули голову, смотря на бутылочку с колодезной водой.

– Что-то с этой водой, – прошептал Иван.

Он схватил бутылочку и ливанул ее содержимое на свой ожог месячной давности, когда он с отцом жарил шашлыки и серьезно обжёгся.

Все остальные даже дыхание задержали на тот самый миг, когда на их глазах безобразного цвета обожженная кожа на запястье Ивана приобрела совершенно обычный, кожный цвет. Исцелилась!

– Ничего себе! – воскликнул Александр и почесал затылок. – «Живая» вода! Целый колодец живой воды посреди лесной глухомани! Может, поэтому он на карте не отмечен?

Они замолкли, уставившись на колодец и прислушиваясь. Зловещая тишина наполняла поляну и близлежащий лес. Все здесь было настолько спокойно, что мурашки бегали по спине. Каждый по-своему пытался переосмыслить то, что он только что видел. Есть вещи, который обычный людской логикой не объяснить, но человек таков, что он все время пытается все подогнать под обычные стандарты, под нормальности, которые лишь условности.

– А вот и я! Скучали!?

Станислав возник из чащи так же внезапно, как и каждый из них подумал о том, что лучше бы он никогда не вышел из этого леса. Разумеется, что никто не озвучил постыдных и совсем не дружеских мыслей, поэтому через минуту они уже все вместе обедали, рассевшись вокруг костра. Во всяком случае, когда рот Станислава принимал пищу, он не произносил похабных выражений и неприятных слов.

Но как только он съел свою порцию макаронных гребешков с грибами, он, несмотря на то, что остальные еще в процессе обеда, начал морозить какую-то несусветную похабную муть, о том, что он уже месяц без нормального секса, а ему никто не может дать. И все в таком роде. Подобную хреновину он целыми днями напролет повторял с редким упорством человека, явно нежелающего развиваться интеллектуально, а наоборот, пытающегося жить в свое удовольствие, трахать все, что движется и съедать горы вкусной еды вперемешку с алкоголем, когда это было возможно и доступно. Ребята поняли в этот поход, что перевоспитать или поднять интеллектуальный уровень подобного субъекта, которому нравилось морально разлагаться –невозможно. Поэтому, они еще вчера вечером решили принимать все, как должное. Раз не можешь изменить человека, измени к нему свое отношение.

Пронаблюдав, что никто не желает с ним вести бесед, Станислав встал, даже не сказав «спасибо за обед», подтянул штаны и решил посмотреть, что там в колодце. Никто не решился остановить его, считая за благо, что он в кой-то веке будет чем-то занят и даст спокойно пообедать остальным. Никто из них даже не предполагал, что Станислав подойдя к колодцу, расстегнет ширинку и изъявит желание помочиться прямо в сам колодец.

Первым на это среагировал Александр, так как он сидел ближе всего. Он успел вскочить и оттолкнуть хохочущего неизвестно от чего Станислава. Они оба повалились в самый центр поляны и Сашка пытался удержать Стаса еще от какой-нибудь глупости. Тут и Иван подоспел, вместе они почти скрутили незадачливого туриста, который все же изрыгал оскорбления в их адрес.

– Пустите меня! Ублюдки недоношенные! Пошли вы к черту со своим вонючим колодцем и проповедями о жизни! Лучше я бы вас всех прирезал вчера ночью! Идиоты…

Оскорбления и унижения лились из его рта, словно нескончаемый поток канализации. В тот момент вряд ли кто-то из четверки думал о том, чтобы не привязать этого хама к дереву и уйти. Разумеется, что они бы ни за что не поступили так. Но мысли – вещь навязчивая, и каждый в эту минуту думал о том, что как же он хочет, чтобы этого парня покарала жизнь. Ну или просто показала ему обратную сторону всего того, что слетало с его поганого языка.

В любом случае, когда Станислав немного успокоился, ребята отпустили его, но все же сидели рядом, наблюдая за тем, что еще предпримет Станислав. Тот же, понял, что его слушать не хотят, но привлечь внимание можно только дерзкими поступками, которые эти четверо считают неким богохульством перед природой.

– Жаль, что вы мне не дали освежить эту водичку, – очухавшись, сказал Стас.

Он отодвинулся от ребят, но они продолжали наблюдать за ним, сидя на совершенно желтой траве поляны. Вряд ли у Стаса был шанс через них добраться до колодца и осуществить свой акт вандализма. Поэтому он решил подождать, усыпив таким образом бдительность Саши и Ивана.

Девушки в это время закончили обед и пошли на ближайший ручей, помыть котелок. По карте тут должна протекать речушка, но выходило так, что видимо она давно превратилась в ручей.

Стас проследил глазами за уходом девушек и обратил свое внимание на Сашку и Ивана, сидевших в трех метрах от него. Такое пристальное внимание немного раздражало теперь, вовсе не этого он добивался. В общем-то он полагал, что парни должны его понять насчет девчонок, но он не осознавал о том, что парней он давно достал одной и той же темой, которую готов был мусолить часы напролет, словно у него между ног болело и он не мог об этом не говорить.

– Ну что вы как церберы, – осклабился Стас. – Может, еще в наручники меня закуете, сыщики хреновы!

– Мы бы рады, – ответил Иван. – Да это не поможет. Какого черта ты вообще твердишь одно и то же целыми днями, будто больше поговорить не о чем? Как психически неуравновешенный.

– Я не псих! – тут же вскипел Станислав. – Это вы все ненормальные тут, с лесом разговариваете, с рекой здороваетесь. Точно из ума выжили! А я элита и цвет нашего общества ясно вам, недоумки!

Сашка покачал головой и поднялся с поляны. Он пытался размыть спину и с высоты своего роста заметил, что в траве что-то движется. Смахнув все это на усталость, он развернулся и пошел взять кепку, которую снял, когда они садились обедать.

Но едва он отвернулся от Ивана и Стаса, как последний взвыл словно от дикой боли и повалился на спину, катаясь по траве.

Смелый и находчивый Иван, выхватил с пояса охотничий нож и практически первым же ударом расколол напополам голову небольшой черной змеи, которая укусила Стаса.

– Его укусила… – закричал Иван, отбрасывая мертвую змею в сторону. – У нас мало времени!

Оля и Маша быстро прибежали на крик, хотя и так уже собирались возвращаться с ручья. Ребята обступили Станислава. Иван распорядился, чтобы все по возможности сдерживали его.

– А-а-а, твою мать!!! –метался по траве Стас. – А-а-а, сделайте что-нибудь…

– Успокойся!!! – кричал на него Иван. – Ты должен успокоиться, иначе мы не сможем помочь тебе! Ясно?

Общими усилиями ребята почти пригвоздили Стаса к земле, делая так, чтобы он не дергался, пока Иван отсасывает кровь напополам с ядом из раны. Иван знал, что делал, ему раньше уже представился случай спасти человеку жизнь таким образом, когда они ездили в туристический лагерь. Тогда именно его быстрые и своевременные действия спасли мальчишку одиннадцати лет. И сейчас, Иван был уверен, что быстрота и сосредоточение на проблеме помогут решить ее.

Все дружно были сосредоточены на том, чтобы помочь Ивану и спасти жизнь своего товарища, который был им вовсе не товарищ, а мразь приличная. Но сейчас это вряд ли имело большое значение, поэтому они просто забыли о том, что было до этого. И вообще, о времени.

Когда прошло минут двадцать, Стасу стало заметно лучше. Ушли судороги, которые начали было проявляться и бледность лица, а также частое слюноотделение. Но вместо того, чтобы поблагодарить ребята за смелость и выдержку, Стас только усмехнулся и произнес:

– Я чертовски живучий гад!

После чего, он подполз к вещам, где лежала, и его небольшая сумка и явно намеревался закурить. НО вместо этого наткнулся на открытую бутылочку с той самой колодезной водой. Схватил ее от осушил содержимое одним глотком, чтобы утолить образовавшуюся во рту сухость.

Никто даже не успел ничего понять, когда через пару минут Стас захрипел и упал на спину. Глаза его медленно закатились, являя друзьям белые глазные яблоки. Иван подобное видел только при общем интоксикации организма или при передозировке лекарствами и наркотиками.

– Стас? Стас!!! – закричала Ольга, бросившись к нему и начиная его трясти. – Что с ним такое? Еще две минуты назад ему стало лучше!

Иван дрожащими руками поднял бутылочку и осторожно поднес к носу. Она пахла обычной колодезной водой. Никаких ядов внутри нее не было и быть не могло.

Ребята, ошарашенные данным происшествием, сидели неподвижно. Еще несколько минут назад, они все так или иначе желали оставить Стаса здесь, привязать его к дереву, но, чтобы убийство… Смерть. Нет.

– Скорее всего, – потер переносицу Иван. – Остатки змеиного яда вступили в реакцию с этой водой… «Живая» вода для него стала «Мертвой». Другого объяснения я не вижу.

Маша поднялась и подошла к колодцу. А потом ее взгляд скользнул в сторону надписи: «Не злословь!»

– А что, если колодезная вода наказала его за похабное словоблудство, – предположила Машка. – Никто из нас не ругался и уважительно относился к природному оазису здесь, кроме Стаса.

– Это немыслимо! – покачала головой Александр. – Хочешь сказать, что колодец помог нам с нашей проблемой? Даже если так, у нас теперь на руках труп. Что мы скажем старожилам этих мест и полиции?

– Правду! – ответил Иван. – Мы скажем правду. Потому что, если брать за основу теорию Маши о том, что колодезная вода исцелила многих из нас, а Стаса свела в могилу, будем врать, она придет за нами. За всеми нами.

Иван глянул в небеса, где пушистые облака отражали хороший, летний денек.

Конец.

====== Вечная душа. ======

Комментарий к Вечная душа. Джен. Пре-фем. Мистика.

Когда по долгу службы Кристине приходилось встречаться с разными людьми, она всегда удивлялась, сколько же хлама хранят в квартирах и домах те, кои называют себя величественным словом – «Элита общества». Вся их элитность не более, чем пафос, смешанный с приторным ароматом духов и дорогого коньяка.

Профессия журналиста, которую Кристина выбрала сознательно, не опираясь на родителей, друзей и просто хороших людей, всегда помогала ей познать ту часть души собеседника, которая чаще всего остается закрытой для большинства людей и даже порой от самого человека, рассказывающего свою историю жизни.

Множество людей, у которых Кристина брала интервью были пустышками, обрамленными в золотую оправу общественных нужд. Больше всего эти люди боялись не смерти, а того, что в конце концов они утратят свое великолепное назначение, нужность кому-то или приверженность чему-то.

Странно, но с каждым интервью Кристине все больше хотелось просто помолчать, наблюдая за жестами собеседника. Не задавать вопросов, а положиться на обоняние и осязание. Слова порой несут больше лжи, чем что-то другое, они направлены на то, чтобы приукрасить, прихорошить, облагородить то, что в этом ну никак не нуждается. Тем не менее, слова – это оружие, которым управляют массами. Оно реально может убивать, а может прославлять. И Кристина в совершенстве владеет данным видом оружия, именно поэтому она лучшая в своем роде и многие представители элиты едва ли не выстраивались в очередь, чтобы она взяла у них интервью.

– Раскольникова! Что сидишь, мечтаешь? Поедешь за город, там какая-то история, по утверждениям Козлова, сенсационная. Вот адрес. Езжай немедленно!

Ох, уж эта ее фамилия! Она доставила немало хлопот ей в школе, затем институте. Не говоря уж о реальной жизни. Тем не менее, фамилия была красивая, с оттенком грусти и смирения. А также упорства и ярости.

Начальник газеты, где гнула спину Кристина, был человек строгих правил. Он все делал по формату, шаблонам и букве журналистской этики, в которую почти никто в отделе не верил. Несмотря на то, что Пахоменков, был и оставался очень уважаемым человеком своей профессии, газета понемногу загибалась, проигрывая конкуренцию Интернету и ТВ.

– И вот еще что, – вспомнила Пахоменков, потирая вспотевший лоб. – Градова не бери, это твое соло.

Олег Градов часто ездил с ней на интервью в качестве фотографа. Видимо, сегодня она обойдется без него.

Место, где Кристина должна была брать интервью у женщины по имени Варвара Сошальская, было странным. И хотя с виду это просто двухэтажный кирпичный дом, огороженный редким деревянным забором, немного покосившимся от времени, от него веяло каким-то холодным унынием, не смотря на жару в двадцать шесть градусов. Здесь чувствовалась заброшенность и уединенность его владельца.

По дороге сюда, Кристина пробила адрес по поисковику и ей выпало куча разнообразной информации об этом месте. Большинство из которой было откровенной фигней, другая часть – фальсификацией, очень неумело созданной. Проработав столько лет в журналистике, Кристина хорошо могла отличить фальшивку, от действительно стоящего материала. Большинство информации об этом месте, которое в народе носила прозвище «Дом белой чумы», являлось страшилками малым детям, чтобы они не забредали сюда.

Вообще, район Разметелево всегда был пригородом, только несколько лет назад, он им быть перестал, когда инфраструктура городской застройки, медленно, но верно пересекла уж все границы. Здесь высились в основном высоки, с двенадцатью и более этажей. Хотя было и элитное жилье и даже экодома. Но тот дом, чем адрес был написан размашистым почерком Козлова на клочке бумаги, явно стоял здесь много-много лет до всей этой бешеной стройки.

Камни дома потемнели. Видимо раньше они были немного синеватого цвета. А подойдя ближе, Кристина с удивлением отметила про себя, что это настоящий гранит. Тот самый, из которого сделано большинство набережных ее родного города.

Из гранита редко строили здесь дома, слишком дорогостоящий материал, неудобный и тяжелый. Но это строение видимо простояло здесь добрую половину века, если не больше. Вокруг фундамента, намного вросшего в землю, виднелись корни плюща, а если задрать голову, можно было увидеть, как второй этаж этого старого дома утопает в зелено-коричневой шапке польского вьюна, который только изредка показывал миру свое цветы и плоды.

Добротные ступени были сделаны из бетонных плит и кое-где уже раскрошились, более не удерживаемые обручем свайных прожилок. Тем не менее на узком крыльце лежал темно-синий коврик, покрытый небольшим слоем мусора и еловых иголок.

Кристина осмотрелась. Слева, от крыльца, росла небольшая канадская сосна. Видимо она-то и роняла иголки на коврик, дополняя атмосферу отчужденности.

Слева, на небольшом газончике был вкопал крепкого вида стол и рядом две скамейки, которые уже прилично поели короеды. На столе тем не менее лежала какая-то книга, потрепанная с боков. На ее черной обложке не было названия, только золотистого цвета вензель двух букв – «М» и «Н».

Кристина повернулась к двери, ища глазами звонок или другое средство оповещения о гостях. Дверь не выделялась на фоне почерневших камней, разве что в глаза бросилось то, что она была окована железом, хотя сама внутри являла дерево. Никаких глазком или окошек на ней не было. Только небольшая ручка, которая видимо и являлась средством оповещения о том, что пришли гости. Кристина взялась за эту ручку, и постучала в дверь четыре раза.

В ожидании пока ей откроют дверь, она попыталась представить того, кто может жить в этом Богом забытом месте отшельником. Пахоменков ничего не сказал о хозяйке, да и в Интернете было мало сведений о том, как выглядит владелица дома, поэтому Кристина ожидала увидеть какую-нибудь древнюю старуху, которая едва ворочает языком и будет все время переспрашивать ее, ибо ее слух уже не тот.

Но когда дверь с жалобным скрипом отварилась, Кристина забыла все свои мысли и вообще цель своего визита.

Перед ней стояла молодая женщина, лет на двадцать восемь. Прямые, длинные светлые волосы были собраны в подобие косы, но ничем не связаны внизу. Ее лицо, немного бледное казалось знакомым. Живые любопытные глаза, отливали аквамарином, хотя видимо это было виновато солнце. Женщина казалась хрупкой, словно осинка на ветру. Одетая в длинный бархатный темно-серый халат, она была удивительна, будто не из этого мира.

– Чем могу служить? – произнесла женщина, смотря в глаза Кристине.

Голос ее был спокойный, но в нем чувствовалась спрятанная сила и власть. Такое сочетание в женщине очень редкое явление. Обычно вся сила голосов женщин, которых встречала Кристина, заключалась в том, что они должны были не уступить мужчинам ни в чем. НО здесь было что-то иное, что на первый взгляд даже трудно было понять.

– Простите, я пришла к Варваре Сошальской. Я из газеты, – наконец-то очнулась от созерцания женщины Кристина.

– А, – улыбнулась женщина перед ней. – Вы значит та самая журналистка, что бросила вызов по телевизору всем тем, кто сможем предложить самую невероятную историю? – осведомилась женщина. – Что же, добро пожаловать в мою обитель. Я – Варвара Михайловна Сошальская. А вас как величать?

Странный говор, но надо сказать, он ей шел. Если бы такие слова произносил кто-то в ее редакции, его бы сочли сумасшедшим или пьяным, но из уст Варвары данные фразы и слова казались чем-то обычным, и даже повседневным.

– Кристина, – представилась она.

Впустив гостью в дом, Варвара прикрыла дверь, тут же предлагая снять куртку и сапоги.

– Не хотите отведать чаю, Кристина?

В издательстве они чай не пили. Совсем. Но в данный момент, было бы неприлично отказаться, тем более, что отказ мог бы пагубно отразиться на последующем интервью.

– Спасибо, не откажусь.

Разувшись, Кристина прошла за Варварой в гостиную. Надо сказать, что убранство дома напоминало какие-то средние века, хотя цивилизация уже проникла и в это помещение. В гостиной было просторно и тихо, прочные стены отгораживали от уличного шума. Думается, что даже гроза в таком доме была не страшна, просто потому что была не слышна здесь. Никаких звуков с улицы. Оазис!

В самой гостиной царил дух эпохи средневековья. Помимо высоких полок с книгами, стены были украшены картинами, которым место в музее, а не в полузаброшенном доме на окраине города. В одной из картин узнавалась «Юпитер и Юнона» Аннибаля Караччи, в другой «Похищение Европы» Жана Кузена. Кристина плохо знала остальные картины, но не сомневалась, что они подлинные. Хотя, по сути ей не было особого дела до этих картин и остальных безделушек, вроде старинной астролябии, притаившейся в углу, рядом со странным предметом, напоминавшим римский, шлем времен мародерств Спартака.

Это было не важно, поскольку важно было впечатление, которое производило данное обиталище и ее немногословная хозяйка. Кристину волновал вопрос, будет ли она так же немногословна в своих рассказах о сенсации, о которой Козлов успел взболтнуть редактору. Потому что время в наши дни дорого стоит, а помолчать она может и в собственном доме, в котором попросту было не с кем разговаривать.

Через какое-то время хозяйка вернулась с серебряным подносом, на котором стояли две чашки, наполненные ароматным чаем. Этот аромат не похож был на то подобие чая, который она иногда пила в гостях или ресторанах, общаясь с сливками общества. В нем явно угадывались нотки настоящего сбора чайных листьев, который Кристина запомнила на всю жизнь, когда путешествовала по Индии, в поисках сюжета для серии статей. Этот аромат был в точности таким, будто листки этого чая были только что собраны и залиты кипятком.

Еще на подносе в небольшой фарфоровой тарелке лежали треугольные булочки, источавшие не менее приятный аппетитный аромат свежей выпечки, словно только что снятой с духовки. От него даже желудок свело, несмотря на то, что Кристина плотно позавтракала у себя дома, и было это менее чем два часа назад.

– Прошу вас, – спокойно сказала Варвара, оставляя поднос на аккуратный журнальный столик. – Присаживайтесь.

Кристина кивнула и уселась в кресло, ровно напротив этой женщины, которая сидела, выпрямив спину, словно на уроке культуры. Хотя возможно, что подобная привычка явилась следствием совершенно других норм и событий. В любом случае, Кристина пришла не за этим.

Она сделала глоток чая, который показался ей слишком горячим, затем полезла в сумочку и извлекла оттуда диктофон и блокнот с ручкой. Иногда памяти в диктофоне не хватало, поэтому приходилось делать заметки обычным способом.

– Итак, Варвара, что же вы можете мне рассказать такого, чего я еще не слышала?

Кристине в какой-то момент подумалось, что много времени это интервью может не занять. Час или чуть больше, потому что сегодня она хотела бы вернуться домой пораньше и просто поваляться на диване размышляя о том, куда ведет ее такая жизнь. Обычно времени для этого у нее не было, но в последние дни появилось ощущение, что в скором времени их газету могут прикрыть и она останется без работы. А, собственно, кроме написания статей делать она так ничего и не умеет.

Варвара наклонила голову немного на бок, пристально, как показалось, всматриваясь в лицо Кристины, словно пытаясь прочитать ее мысли или чувства к ней. Но возможно, она просто хотела сделать такой вид.

– Как вы относитесь к предсказаниям?

Вопрос выбил несколько Кристину из колеи. Она почему-то ожидала какого-нибудь загадочного рассказала с массой подробностей и возможно даже парой фотографий. Но вот вопроса она не ждала точно.

– Э… Какое отношение это имеет к вашей истории? – переспросила Кристина, теряясь в догадках что именно подразумевает под предсказаниями собеседница.

– Самое прямое, Кристина. Моя настоящая фамилия Де Ностр, я являюсь последней дочерью моего давно почившего отца, Мишеля Де Ностра, больше известного в миру как Нострадамус. Мне продолжать?

Вот тут Кристину явно посетил ступор. С одной стороны, это все выглядело как бред сумасшедшего, который каким-то образом сбежал из психушки и поселился отшельником здесь, но с другой… тон женщины не терпел того, чтобы сомневаться в ее совершенно безумных словах. Но разумеется, что Кристина на первых минутах лишь усмехнулась, кивая ей.

– Ну да, конечно, а я Папа Римский! – быстро проговорила Кристина, понимая, что кажется это очередной шарлатан, который тем не менее в глубине души вызывал у нее неподдельный интерес. – То, что вы обставили дом в эпохе средневековья, не дает вам право обманывать людей россказнями о том, что вы… Вы живете 460 лет!? Что за бред!

Варвара или как ее теперь называть, даже в лице не поменялась, хотя Кристина была уверена, что она начнет оправдываться и клясться всеми существующими и вымышленными Богами, что говорит правду и ничего кроме правды.

– Знаете, что, спасибо, что напустили здесь таинственности, но думаю, что мне пора.

Кристина встала, чтобы уйти, однако услышала вслед:

– Как далеко вы готовы зайти в поисках сенсационного материала, Кристина?

Она обернулась. Варвара сидела на диване не шелохнувшись, а голос ее звучал по-прежнему спокойно и величаво. А уголок рта даже приподнялся, в попытке легкой ухмылки.

– Достаточно далеко, – уверенно ответила Кристина, поправляя темноволосую челку назад. – Однако, у вас нет что мне предложить, не так ли?

– Как знать, как знать – поднялась с дивана Варвара и в ее руках Кристина заметила ключ. – Возможно, просто вы не готовы это принять. Но если готовы, следуйте за мной.

Варвара не спеша прошла мимо стоящей у самого выхода из гостиной Кристины и направилась по широкой и добротной лестнице, наверх. Она остановилась уже наверху, на квадратной площадке, перед дверью, ведущей в покои верхних комнат.

– Идете? – спросила она. – Или все же вернетесь домой, чтобы заниматься бесполезными размышлениями о том, как вам жить, если вас уволят с работы?

Кристина едва не открыла рот в изумлении, и мурашки тотчас же пронеслись по спине, до пят. Она ни одной живой душе не говорила о своих мыслях, не доверяя их даже обычной бумаге дневника.

Она поставила ногу на ступень, все еще не сводя глаз с лица Варвары.

– Как вы узнали об этом? Я же…

– Вы теряете мое время, Кристина – хлестко перебила женщина, возвышаясь над ней в свете тусклого света, освещающего лишь часть холла, в котором была лестница наверх. – Если вы не готовы принять вызов всей жизни, отправляйтесь домой.

Последнее предложение было больше похоже на упрек, чем на констатацию факта. Казалось, Варвара видит Кристину насквозь. Знает мысли, чувства, ощущения. И сейчас, более всего – страх и растерянность владели журналисткой. Но в то же время она не намерена была просто так сдаваться. Она приехала сюда за материалом, и не уедет без него. Иначе, можно считать, что журналист в ней давно умер. Ну, уж нет!

Кристина поджала губы и резво стала подниматься по лестнице. Когда она поравнялась с Варварой, та вставила ключ в замочную скважину массивной резной двери и следующим движением распахнула ее.

Внутри царил полумрак, до того, как Варвара вошла внутрь и клацнула выключателем.

Удивительная комната представляла собой идеальный круг. Стены были обложены крупными треугольниками коричневого кафеля. Из-за чего складывалась иллюзия, что это помещение бывшая ванная комната с бассейном. Но вместо воды, внизу был деревянный пол, который прогибался под каждым шагом. Посреди странной комнаты стоял высокий стол на треноге. У музыкантов и композиторов он называется странным словом – пюпитр. Но здесь от пюпитра стол отличался тем, что на него можно было поставить чашку чая. Но вместо чашки чая, на нем лежал толстый, потрепанный фолиант, корешок которого давно истерся, а позолоченное тиснение, превратилось в простую прожилку тканевого образца.

Особых картин и вещей в комнате не было, разве что потолок был сделан в виде конуса, с едва заметными гранями, которых было ровно двенадцать. Они все были расписаны по знакам Зодиака и представляли собой явно творчество разных художников, эпохи средневековья.

– Что это за место? – спросила Кристина и ей показалось, что ее голос отдался канонадой в просторном помещении верхнего этажа.

– Это комната в мир моего отца, – просто ответила Варвара.

На ее лице не было и тени улыбки или ухмылки, которая могла бы быть. Голубые глаза женщины смотрели на Кристину спокойно и серьезно. Ничего не давало усомниться в том, что Варвара верит в собственные слова. Но чтобы в них поверила Кристина, нужно нечто большее.

– Ваш отец умер, не так ли? – поддела Кристина, все еще осматривая пол и потолок, а также книгу на столике.

– Совершенно верно, – кивнула Варвара, проходя ближе к книге. – Но мы можем встретится с ним сегодня же, для вашего интервью. Если пожелаете, конечно.

«Интервью с мертвецом»! Да, такого газета еще не знала! После такой статьи Пахоменков точно укажет ей на дверь и будет абсолютно прав. Газета писала не о мистических происшествиях, а о реальных людях и их проблемах. Хотя поразительно, но тайна жизни Нострадамуса, еще с Института занимало ум Кристины. И вот, она стоит рядом с женщиной, которая на полном серьезе утверждает, что она дочь Нострадамуса. Как гласит история, у Нострадамуса был только сын. Хотя, в истории столько много белых пятен, что с великой точностью нельзя утверждать, что не было у предсказателя и дочери.